Слишком серьёзный бизнес

Мой товарищ глядел на меня с горящими глазами, желая знать, что же так поменялось в жизни знакомого ему алкаша-затворника, потерявшего всё из-за своей нерешительности, глупости и отсутствия желаний в прошлом. — Ты не поверишь, дружище. Вчера с Кагомэ встретились – и теперь я живу у неё. — Вау... Вот как. Ну, не сказать, что я не знал... она хотела тебя забрать. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но она активно следила за тобой всё это время. Так что я догадывался, что это произойдёт. Кёске говорил так, словно пытается оправдаться. Безусловно, ведь он не знает, что я догадался об этом раньше него. Для меня в этом нет ничего обидного; более того, где-то в глубине души я рассчитывал на то, что её нисхождение ко мне состоится и выбросит меня со дна наверх, где мы уже будем наконец-таки вместе. — Да ну нахрен... – попытался я сымитировать удивление, но увидев странный взгляд Кёске, решил, что это будет воспринято не самым лучшим путём. — Ладно, если без шуток, это не новость. Я ещё в тюрьме догадался, что твои подгоны как-то наваристей стали. — Она же мне их и приносила. И трепетно расспрашивала меня о том, как ты. — А чего же сама не пришла? – спросил я уже искренне. Это оставалось для меня реальным вопросом. Раз она так волновалась за моё пребывание за решёткой, то чего же не соизволила рассказать мне об этом и напомнить, что я ей ещё нужен? — Ник... На лице Кёске было заметно небольшое волнение. Сдаётся мне, оно неспроста. Он вообще мало прям-таки волнуется и пугается, насколько я помню. Неужели от меня нечто скрывали? — Говори, как есть, друг. — Да я бы с радостью. Только не при всех. — Это нечто очень тайное? — Кагомэ говорила мне, что у каждой стены есть уши. Особенно, когда речь идёт про неё. — Эво как. И что предлагаешь? — Давай тогда сядем где-нибудь. — А так ещё хуже не будет? — И то верно. Тогда предлагаю... предлагаю... — Кёске, не томи. Просто скажи мне на ухо, что ли. К чему такая конспирация? Я понимал его напряжение: вероятно, контактируя с Кагомэ, он уже имел опыт хвостов и прослушки. Этот добряк-здоровяк никогда не страдал от всяческих шпионов, разведок и корпораций; а посему для него подобные дела – тема стрёмная. Посему, видать, и беспокоится. — Ладно, друг... Он пригнулся и начал шептать: — У неё очень напряжённые дела в корпорации. Она говорила, что это – конфликт с местными элитами из-за того, что есть слухи о том, что она – внебрачная внучка Джуна. В тюрьме её вообще могут убить: там якудзы много, сам знаешь. — Ммм... Снова то, к чему я пришёл ещё пару часов назад. Хотя, сама она, стоит признать, мало говорила о ситуации. Не успела, возможно... На лице у Кёске вновь промелькнул страх; он начал оглядываться. — Спокойно, друг. Расскажи подробнее. У меня есть пистолет, и эти ребята уже знают, что я могу им сделать. — Что?.. Ник, т-ты... убил? — Пришлось. Защищался. Мне показалось, что он знает об этом. Если да, то откуда? И как? Явно же сейчас с Кагомэ не общается. — Ясно... Ну, главное, что вы целы... — Да. Ты мне лучше скажи, чего ты так кипятишься. Ты же вроде неприоритетная цель для якудзы. Чего тебе её бояться? Ты – простой художник. — Ну-у... – Кёске замялся. — Не совсем... Я задолжал их людям немного денег в своё время. Более того, моя компания тесно связана с другой корпорацией – Цунэтомо. — Цунэтомо, говоришь... Знакомое наименование. Цунэтомо я знал потому, что эта корпорация занималась активной скупкой компаний в сфере развлечений: студий по производству аниме и манги, игровых компаний, компаний по производству компьютерной техники, компаний-управителей парков развлечений и т.д. О них часто говорили в новостях, как и об их буме, который даже кризисом не был остановлен в полной мере. — Да... они – короли развлекательной сферы в Японии! – сказал Кёске, словно я, частично знакомый с задротской отаку тематикой, не в курсе этого. — Ага... И как они с Кобаяши конкурируют? — Это я бы сам хотел выяснить, – ответил  он, явно ожидав подобного вопроса. — Некоторых наших прессовали люди Якудзы. — Вот как, значит. Ну, видимо, тоже задолжали. — Не совсем. Я-то знаю много, а они были просто родственниками инженеров вроде тебя. Меня тоже могут в любой момент увез... — Даже не думай! – ответил я, перебив его. — Я им дам – увезти... Пусть только попробуют: я их потом на докторскую колбасу пущу. — Докторскую? Колбасу? Ах, да. Сложности местного понимания. — Не обращай внимания. Наша местная кухня. Я имел в виду, что на британский флаг их всех порву, если тебе что-то предъявят. — Смотри только не оступись, Ник, – ответил Кёске вместо благодарности, явно пытаясь меня поправить. — Деньги сносят голову, но сохраняй рассудок. Мы и так кучу лишнего наговорили, о чём можно было тет-а-тет поговорить. Просто знай, что я не Кагомэ, и ты не Джун; и нас вдвоём без неё, а то и с ней грохнуть могут, глазом не моргнув, если мы совсем берега развидим. Давай лучше о чём-то другом. Он явно знал обстановку и кухню этой корпорации раньше меня. Но откуда? Надеюсь, мы не видимся последний раз, и представится возможность допросить его. Слишком мало ответов, а пуля может прилететь в любой момент. Сейчас всё же лучше принять его предложение: за нами даже белочки могут следить. — Как скажешь. Тогда расскажи, как там ты. И как наши. — А что я? Говорю же, стал художником в топ-студии манги. Работаю над одним проектом, который выйдет уже в следующем году и, наверное, бестселлером станет. — А почему так уверен? – спросил я, не сразу поняв, что немного осёкся. Но извиняться не стал. — Студия возлагает на серию большие надежды. Они наняли работать лучших сценаристов и художников, в главную очередь, меня. Все были восхищены моим стилем, – получил я в ответ; он явно сделал вид, что я правильно задал вопрос. — Потрясающе. Ну, здесь могу лишь удачи пожелать. Дело пойдёт в гору, думаю. — Надеюсь. Уже хочу стать побогаче и переехать в более дорогой район, надоело тут чахнуть. — Хорошие амбиции. А с Саей как? Ну, в плане, женились? — Нет, но я планирую сделать ей предложение на её день рождения. — А когда у неё день рождения? — В июле, перед самой Танабатой. Кёске уже мужал прямо на глазах. Размеры взятой им на себя ответственности поражают, ничего не скажешь. В нём всё меньше узнавался тот неуклюжий упитанный малец, но состоявшийся член японского общества, делающий быстрые шаги к успеху. Он делал их со своей любимой, а я смог сделать это благодаря своей любимой; да и то – до спокойствия и конца ещё очень далеко... Надо брать с него пример. — Ну, совет да любовь. — А ты когда жениться думаешь? Не думал об этом, но Кёске заставил. В себе при таком раскладе я видел главного соперника своей потенциальной невесты, который в свои годы сделал тоже самое, овладев огромными состояниями. Другой вопрос, что я это сделал бы не ради богатств. Я был с Кагомэ ещё до её взлёта и знаю, какова она на деле. И мне даже в бедности было бы не зазорно вновь иметь с ней дело; другой вопрос, что я бы мог не выдержать и спиться. Но это, как водится, наклонение сослагательное. — Рановато. Я ещё только с ней свёлся. Люблю её, конечно, и всё это время любил; но и она изменилась, и я. Надо некоторое время побыть вместе, и мне на ноги встать – тогда можно будет думать. — У вас всё точно получится, если у меня с Саей всё вышло. Знаешь, когда начали ходить слухи, что ты стал нашу старосту защищать, я начал держать за вас кулаки. Я с ней общался немного и раньше, и знал, что ей очень нужен был кто-то, кому она смогла бы доверять. Ей было очень и очень одиноко. — Ты с ней общался? А чего тогда не сказал? — А это было бы уже не так честно. Ты сам узнал её, без моей помощи. Да, у вас всё не так хорошо кончилось тогда; но сейчас-то всё нормально, не так ли? И всё же, я мало знаю о своём друге. И он не всегда горел желанием этим делиться; судя по всему, в этом случае он это делал из желания помочь мне действовать самому. — Так. Но радоваться рано. То, что мы друг другу – верхушка айсберга, и мы оба это понимаем. И не только мы, в общем-то. — Ты прав, – многозначительно кивнул мой длинноволосый дорогой приятель. — Ладно. Расскажи лучше, как там Майкл. Ты общался с ним? Затрону эту тему. Я про Майки последний раз слышал году в 88-м, незадолго до ареста. Поговаривали, что у него шуры-муры с Катей, а потом он испарился. — В Штатах он, с Кетрин уехал ещё года четыре назад. Недавно звонил; спрашивал, как ты. — Да что они все тебя беспокоят-то... Неужели так сложно меня поспрашивать?! — А у него контактов твоих не было. Вот мне и звонил, – ответил Кёске. — Друг, называется... Значит, твои контакты он узнал, а мои – так нету... Действительно обидно. Хотя я понимал это уже тогда, когда Майкл навязывался с вопросами, "всё" ли у меня с Кетрин. Тогда, наверное, и стала завершаться дружба. — Занятой человек, к слову. Тоже устроился: он в компании оборонной работает, вроде бы в совете директоров. Говорил, что живёт в огромном особняке, но с Кетрин разлад. — Родители пристроили? — Да. Мама Кетрин тоже подсуетилась; в итоге они оба попали на высокие должности. Кетрин, правда, уволилась потом: выяснилось, что Майкл и один неплохо управляется. — А они в курсе, что он опыта не имеет? — Чего? – сказал Кёске, улыбнувшись. — Ник, ты будто первый день живёшь. В таких делах связи решают. Неужели дед твоей же девушки тебя не научил? С Майклом интересно, конечно. Да и мой собеседник своей реакцией явно намекнул, что он не с простыми руками наниматься пошёл. Все в итоге при деле оказались; один я отсидел и на дне. Впрочем, это всё ещё лучше судьбы, которую уготовили Асакуре, Кавашиме, а также их парням. — Не научил, как видишь, – грустно ответил я, вздохнув. — Вижу. Ну, ничего, пригодились же в итоге тебе связи. — Да. — Кстати, связной... – спросил мой некогда главный соратник, прищурившись. — Не в курсе, случаем, куда пропали некоторые наши знакомые? — О каких знакомых идёт речь? Я попытался сделать вид, что ничего не понимал. На деле же он словно уловил ход моих мыслей – и был таков. Ну, отвечу размыто и неконкретно, а то он уж очень далеко заходить. — Ну, Асакура и Кавашима... и их парни. Говорят, они пропали два года назад, и так и не вернулись. Не в курсе, что с ними стало? — Скажем так... Кто-то их очень отблагодарил за годы их славного знакомства. — Отблагодарил?... Ты имеешь в виду? — А тут уже думай сам. Я тебе всей картины не расскажу в таких условиях. Но суть, я полагаю, ты уловил и понял. — Уловил-уловил... надеюсь... — Это славно. Говорить такое прямо было опасно: мы не могли знать, кто нас окружает. Я не хотел ставить своего друга (да и себя) под удар, даже если он знает больше моего – это временно, и это не его проблемы. Да уж, Кагомэ пришла и посеяла в моей хаотичной голове хоть какие-то семена разума... и правда ангел-хранитель. Дальше мы гуляли, даже кое-где отобедали, обсуждая разнообразных наших школьных сотоварищей и свои дела за последние годы – ничего необычного. Я рассказывал ему истории из тюрьмы (например, как у нас делили передачки или как мне кличку Рюрик там дали); а он рассказывал смешные истории из жизни с Саей и работы в офисе, которой он занимался на протяжении большей части этой пятилетки (и даже получил несколько повышений, а это в Японии – награда на уровне героя Советского Союза). Саму Саю так и не увидели, но Кёске вещал о том, что она отрастила волосы и теперь выглядит гораздо более привлекательно. Хвастался, что это – его заслуга, что она так хорошо живёт; потому что до его прихода в её житие друзей у неё было можно по пальцам пересчитать. Затем за житейскими и малозаметными беседами прошли часы, он оставил мне адрес и мы разошлись уже совсем недалеко от того бизнес-района, в котором я живу. Погуляли хорошенько, я бы сказал даже, что на твёрдую пятёрку – лучше, чем в отрочестве. Правду, видимо, говорят, что нет лучшего спасителя дружбы, чем разлука. За десять минут я добрался до апартаментов моей дамы сердца и сразу же после того, как закрыл дверь на ключ, пошёл к телефону. Она взяла трубку почти сразу: должно быть, ей или часто звонят, или наоборот – звоню только я. — Алло. — Алло, привет, Кагомэ-сан. Я пришёл домой. Ты там как? Работаешь? — Ещё да. Я, наверное, через часа полтора приду. — Хорошо. Солнце, ты не устала там хоть? — Очень. Надо будет как-то отдохнуть. А заодно и поговорить. В голосе Ивамуры читалась официозность и твёрдость, хотя внутри неё невооружённым глазом (скорее, конечно, ухом) можно было разглядеть усталость. Подозреваю, что товарищ гендиректор устроил наказание или профилактику, а то и вовсе прознал о нашей связи. "Срочные дела" начиная с восьми утра до четырёх часов дня – это, конечно, сильно... В любом случае, мне нравилось то, что за столько лет моя страстная любовь осталась всё так же тепла ко мне, как в последние дни, хотя я даже на это и не рассчитывал, зная, какой я был омерзительной развалиной. И я не мог отрицать, что наши отношения развиваются быстро, или даже скорее восстанавливаются. Я не возражал против этого. А говорить, видимо, будем о дне текущем. Дне в обеих смыслах, я подозреваю. — Обязательно поговорим. Я теперь весь твой, помни. — Хорошо-хорошо. Ладно, Нико-сама, мне пора. Увидимся. Целую. — Да, давай, солнце. Удачи тебе там. — Спасибо, милый. Она положила трубку. Сложно себе и представить, что ещё вчера незнакомый мне человек стал для меня "солнцем". За всё время я называл так только Химицу, а она была мне ближе всех этих девушек вместе взятых, несмотря на то, что интересовала её только любовь и все вытекающие. Их-то, может быть, тоже (уж по поводу одной я не сомневаюсь), но они не были так близки ко мне. Возможно, во мне осталась моя любовь привязываться к тем, с кем мне, как мне кажется, будет безопасно. Однажды я совершил такую ошибку с Кетрин, потом с Химицу... теперь, возможно, я её повторяю. Но там я сомневался, а сейчас не хочу и не буду идти назад. Таких шансов не бывает и не будет. Сама же Кагомэ излишне жизнерадостна и позитивна, что крайне странно с учётом её положения. Да, это можно списать на моё возвращение, но что-то мне не верится, что это прямо таки грандиозное событие, что способно удержать хрупкую девушку от навалившегося на неё стресса от всех этих обязанностей, страхов, проблем, корпораций. Можно легко принять её и за безэмоциональную, но она не такая. Уж я это прознал. В ожидании беседы я снял с себя свою свежекупленную одежду, развесил её в одном свободном шкафу, который я нашёл (что меня очень смутило и одновременно порадовало, ведь это прямо намекает на то, что она готовилась), после чего разлёгся на кровати и не заметил, как вновь уснул. Разбудили меня мягкие прикосновения чьей-то такой знакомой и приятной ручки к щеке...