Слишком серьёзный бизнес

Кортеж из трёх машин выезжал в сторону указанных координат. Мы сидели в удлинённой бронированной машине, отдалённо напоминавшей советские генсековские лимузины, а перед нами и позади нас курсировало по внедорожнику с нашими верными бойцами, вооружёнными до зубов. Глупо было бы думать, что это не может быть диверсия японской разведки, нацеленная на ликвидацию опасных элементов: всё-таки, у нас двоих аппетиты весьма нешуточные. Но если нам удастся встать под протекцию бывших КГБистов, перед нами и пёрышку не выйдет спокойно упасть. Ехали мы быстро, рассекая пространство занятого своими делами мегамуравейника. Стандартная и монотонная для столицы страны Восходящего солнца рассеивалась где-то там, вдалеке, и мы в этом медленном круговороте не участвовали. У нас были свои дела. — Как думаешь, что они предложат? – спросил я Кагомэ, глядя в окно. — По-хорошему, это я должна тебя спрашивать. Связи с КГБ были у тебя. — И то верно. Но всё же? — У нас в обеих странах кризис. Вероятнее всего, они попытаются выбить с нас помощь и оружие в обмен на лояльность их людей и, возможно, мафии в установлении владения над Кобаяши. А мы поможем им провернуть какие-то их чёрные делишки. — Переворот? — Не исключено. Президент России сильно зависим от присутствия Штатов; а в его станах десятки реакционеров, желающих вернуть Союз или, во всяком случае, отомстить Штатам за поражение. — Это многое объясняет. Ну, тогда понятно, зачем и с чем они к нам пришли. Такую сделку не зазорно заключить. Главное, чтобы... Я ненароком подумал о Мостовой. Это была поистине железная женщина. Почти лишённая эмоций, холодная, как сталь. Возможно, даже мисс Тэтчер при виде такой особы стало бы неудобно. С такой договор может проходить только на её условиях, и именно это страшно. Да и в целом, воспоминания о ней ничего хорошего не дают. — Думаешь об этой КГБшнице? Сомневаюсь, что она сейчас в Японии, – ответила сидевшая по соседству девушка, прочитав мои мысли. — Почему? — Она – интернациональный агент. Больше шансов есть на то, что сейчас КГБ будет налаживать контакты в развивающемся социалистическом Китае, чем в нашей дыре. На азиатском направлении она является одним из сильнейших агентов-дознавателей, что и делает её ценной. Нам пошлют скорее всего какого-нибудь условного статиста для договорённости, если это не диверсия. — А если диверсия? – спросил я, пытаясь понять, куда уйти от разведки в случае чего. — Бежать. С разведкой лучше не сражаться, потому что тогда нашей средой обитания потом станет серная кислота. Ну, или сырая земля... — Лады, так и сделаем.  — Кстати, Нико-сама. Я очень надеюсь на тебя в данной сделке, – продолжила она, прежде чем сказать нечто, что не говорила 2 месяца: — Я п-пока ни ощ-щинь говор-рить по-русски... Она говорит по-русски? Серьёзно? Значит, она учила русский... Из-за меня? Как с борщом? И всё же, это остаётся удивительным моментом. Она два месяца это скрывала, чтобы раскрыть перед сделкой... — Ты знаешь русский? – на автомате я повторил этот вопрос. На сей раз на своём языке. — Немного... – продолжила она, но затем переключилась на привычный ей язык: — Но на японском мне всё же будет привычнее. — А из-за чего ты решила учить этот язык? — Я хотела понимать тебя на родном языке после нашей встречи... Да и я в целом многие языки изучаю, не сидела всё-таки на месте. — Это какие? — Ну... Ещё английский и французский знаю хорошо... немного китайский, испанский. Думаю, по делам бизнеса они мне очень пригодятся. — Вполне возможно, – отметил я, параллельно заметив, что мы уже подъезжаем к нужному району. — О, скоро выходим. — Вот и славно. Ты как, готов? — Более-менее. А ты? — А я всегда готова, – уверенно ответила моя сердечная подруга. Подъехали мы к немалых размеров зданию, подошедшему бы для небольшого консульства. Построено оно было в европейском стиле, даже не в советском. Остановившись у ворот, мы вышли из машин. Я оглянулся. Сам фасад здания внушал некоторую химерность: было видно, что построено оно было до войны. Изобилие мелких деталей на отделке замечалось невооружённым глазом: разнообразные грифоны, гарпии и другие фантастические животные маленьких и больших размеров возвышались или висели в разных частях отделки, от деталей балконов до крыши. При этом, все эти пафосные детали не выглядели лишними. Модерн такой модерн. Из окон было видно, что внутри отделка скорее тёмная, нежели светлая, судя по цветам. Но я мало что разглядел там, так как стоило мне сказать, что я к информатору, как двое громил, подобных нашим, открыли нам двери. С нами вошло два телохранителя – Кагемару и самый крупный его человек, остальные остались ждать в машинах. У них было средство связи на случай экстренной ситуации, так что волноваться было не за что. Нам явился интересной наружности мужчина. По виду ему было лет тридцать пять, не больше; он был в тёмных перчатках, лёгком плаще и костюме такого же цвета с красным галстуком. То ли русые, то ли рыжие волосы были зачёсаны далеко назад, как это было модно на Западе; а глаза его украшали солнцезащитные очки. — Николай Александрович, здравствуйте, – начал он по-русски, но затем сменил язык на привычный: — Конничива, Ивамура-доно. Меня зовут Владимир. Так ко мне и обращайтесь. Мы пожали друг другу руки, после чего Кагомэ задала нескромный вопрос: — Скажите, Владимир, а откуда вам знакома моя настоящая фамилия? Вопрос был, надо сказать, хороший. В публичных рядах она известная как часть семейства Кобаяши, причём прямая. Ивамура была как раз "бастардской" фамилией, т.е фамилией её незаконорождённой матери. Знал о ней совсем узкий круг лиц: кто-то уже мёртв, многие не в Японии, а оставшиеся или держат молчание, или находятся в системе корпорации. Конечно, было уже немало случаев, когда секретность её фамилии была под вопросом, но всё же... — Ах, Ивамура-доно. Эта информация стала доступна нам после изучения ситуации в Кобаяши Корпорейшн. А так как вы пришли по этому поводу, то прошу пройти внутрь. Мы будем очень рады принять вас, как наших гостей, а также обсудить вопросы сотрудничества в вопросах, которые упоминала наша сотрудница в звонке. — Хорошо, – ответили мы оба, и направились за провожающим нас мужчиной. Выглядел он внушающим доверие, что сформировалось у меня почти бессознательно. Внутри здания было очень тихо и опрятно. Оно было обставлено тёмным дубом, и в нём мало что напоминало советскую простоту. Должно быть, рабочий класс и элита всё-таки были разделимы. Во дворе, кстати, припаркованными стояли чёрная "Волга" и вазовские "Жигули", но я очень сомневаюсь, что это комплектация для обычных смертных. Всё-таки не зря в народе слухи об особых версиях гражданских машин для КГБ ходят. Мы же покорно шли за Владимиром, пока тот не пригласил нас к большому деревянному столу. Усевшись поудобнее на креслах, мы уставились друг на друга. — Итак, с чего бы начать... – говорил Владимир, задумчиво перебирая вытащенную им же из кармана позолоченную ручку. — Ах, да. Скажите, вам на каком языке будет удобно? — Вы... можете говорить по-русски, я буду... понимать вас, – вдруг протяжно, с сильным акцентом, сказала за меня Кагомэ. Знает она его плохо, но понимает, видимо, куда лучше. — Отлично. Тогда перейдём к сути дела, – уже смелее начал агент, готовясь рассказывать. — Мы вышли на вас путём анализа наших документов и досье. К тому же, силы ГРУ и не покидали пределов Японии. — Ну, это само собой разумеется. Вы лучше объясните, к чему вся эта феерия, – ответил я. — Никакой феерии нет. Будто вы не знаете, как работают спецслужбы. Но мы уходим от темы. Итак, на протяжении лет мы следили за ситуацией на рынке и приняли решение связаться с вами, имея опыт взаимодействия в прошлом. Пускай он и не был положительным, мы посчитали, что вы будете более благосклонны к сотрудничеству, чем остальные японцы. Тем более, в вашем положении. "Стелил" стиляга, конечно, что надо. Порох в пороховницах ещё есть, и это видно. Неужели все гэбисты такие? Хотя, не нужно быть одарённым, чтобы понимать, что в Кобаяши Корпорейшн что-то не так. Совсем не так. Особенно, если твоя организация – спецслужбы, пусть и, судя по всему, давно мёртвого государства. — Допустим... – сказал я, улавливая его повествование. — Но вам-то что надо? — Посвящу вас в курс дела. Как вы знаете, Союз обещал долго жить, но только обещал. По приказу Горбачёва, мы не стали предпринимать никаких действий в сторону Бориса Николаевича... хотя могли. Мы предположили, что он мимикрирует под западника специально, но присутствие агентов ЦРУ и Ми-6 в России со времён развала стало куда заметнее. Так уж сложилось, что президента никто не любит, а сам он только пьёт, сходит с ума и общается с американскими ставленниками. Считайте – капитуляция. В самой стране разгул бандитизма, сепаратизма, на землях бывшего Союза один за другим выстреливают войны народов. И мы очень не хотим, чтобы они продолжались. — А дальше что? — Так как мы крайне разочарованы действиями Бориса Николаевича и не можем ему доверять, мы планируем организовать его свержение и восстановить власть силовиков. И нам для этого нужна помощь; тем более, для повышения легитимности иностранные контакты не помешают. От вас нам нужно оружие по дешёвым тарифам, в пять раз меньше рыночных... Весомый удар по карману, но ему, похоже, есть что предложить взамен: — ...и, само собой, давление на правительство с целью признать наш путч. У Янаева не вышло, выйдет у нас. Взамен мы готовы обеспечить вас любой информацией о ваших противниках в режиме реального времени, посылать агентов вам на помощь, и за сниженную плату организовывать покушения. — Вы уверены, что у вас получится? И не выйдет международного скандала? – вдруг спросила третья участница сего разговора на родном. — За президента будет держаться только Запад. Народ с нами, потому что живёт впроголодь без зарплат и работы. Армия тоже, потому что большая часть генералов – советские. А разжалованные хорошо помнят времена ГКЧП. — Отлично. Но зачем вам оружие? У вас же есть армия... – задал я весьма логичный вопрос, получив не менее логичный ответ: — Армия-то есть, но до армии с учётом ситуации надо сначала дойти. Наша организация после развала Союза стала напоминать "кружок самодеятельности", ибо нас никто не финансирует, и мы не прикреплены ни к какому государству. Торговля оружием нужна нам для совершения операций в регионе и снаряжение отрядов ополчения; тем более, зная качество ваших образцов, мы можем на них положиться. Денег у нас мало, посему мы и просим больших скидок в обмен на услуги. Не факт, кстати, что ваши образцы не станут использоваться тем или иным образом самой армией, если у нас всё удастся. Да и русские, как известно, друг друга в беде не бросают. — Что правда, то правда, – согласился я с ним, прежде чем обратиться к Кагомэ: — Что думаешь на этот счёт? — Всё получилось также, как и я думала. И я согласна. Даже если это пойдёт на вред где-то, других таких предложений не будет. Тем более, от твоих земляков и вообще кого-либо. Во всяком случае, сейчас. — Славно-славно, – вмешался ГРУшник. — Вы поступаете правильно. Можем указать это на бумаге. Её, конечно, не заверит никакой нотариус... но на нас вы точно можете положиться. — Укажем. Чтобы никто не забыл о своих обязательствах и об взаимообмене, – безапелляционно ответила та, от кого зависело принятие данного решения. — Хорошо. Сейчас принесу бумагу, мы как раз её готовили. После этого мужчина отошёл. Мы прислушались, что на верхних этажах был какой-то ропот: ясное дело, мы здесь не одни. Конспиративная квартира не может обслуживать только нас и заниматься только нами. Главное, чтобы этот ропот был не о нас. — Вот и договорились, – облегчённо сказал я, посматривая на свою спасительницу. — Здорово мы, правда? — Мы, конечно, ещё не договорились, – ответила она, напомнив о незаключённом договоре, — но если всё так, то я точно не зря тебя из той дыры вытащила. — А ты будто ещё сомневалась! — Не сомневалась, но ты стал делать ещё больше блага. А особенно – твои связи. — Добытчик! Я продолжал иронизировать, пытаясь выглядеть мужественнее. Выходило смешно, поэтому моя милая японка рассмеялась. — Нико-сама, ты даже на похоронах будешь светиться... — Ага. А хоронить мы будем российскую экономику. — Дай Бог, чтобы не японскую... Наконец, спустя пару минут отвлечённых бесед, пришёл переговорщик с бомагой. На ней были указаны все описанные им условия, расписанные до мелочей. В целом, ничего нового я там не увидел, и осмотрев все пункты на наличие лазеек и особых формулировок, положил его на стол, выражая согласие с пунктами договора. Мужчина положил на стол ту самую ручку, после чего мы оставили свои росписи в двух из трёх граф, отмеченных нашими должностями в компании. На третьей (Представитель ГРУ СССР по вопросам контактных операций в Японии) оставил свою распись некий Лемехов В.В. Затем он оставил договор и сказал, что копию отправят через агентов завтра. Сделка окончена, и мы разошлись. По сути, мы получили первого партнёра, который не возражал помогать нам агентами и информацией, что в нынешней ситуации – большая необходимость; с другой стороны, я не уточнил характер этих операций. Если с его рук будут обеспечивать частные военные компании или секты, это может обернуться нам боком. Это моя ошибка. А что уж говорить про грядущее в России... остаётся лишь пожелать им удачи, а то "Как нам обустроить Россию" не сработало. Мы удалялись из коттеджа и расселись по машинам, возвращаясь назад. Всё шло хорошо, и в целом сделка прошла быстро и нормально, установились отношения. Но меня не покидало чувство того, что что-то не так. Знаете, такое иррациональное чувство тревоги. И этот дискомфорт, вероятно, разделяли со мной несколько чёрных американских машин, неспешно ехавших конвоем совсем неподалёку от нас, хоть и не прямо за нами. В любой другой ситуации я бы подумал: "Неплохо, одними дорожками ходим", но не в этой. Чёрные "Волги" просто так к двору не подъезжают; а посему что-то мне подсказывало, что с нами одни дорожки эти машины выбрали далеко не зря.