Слишком серьёзный бизнес

03.10.1992 Свет. Вспышка света. Сколько я спал?  Я поднялся на кушетке, а та с характерным скрипом оповестила всех о моём пробуждении. На мне уже не было капельниц – сегодня, если я не ошибаюсь, последний день моего пребывания тут. Белые стены, бывшие моим компаньоном на протяжении этих сумасбродных трёх недель, сегодня казались ещё более тоскливыми. С другой же стороны, свет ярчайших для Токио лучей солнца был куда более приветливым. Для Токио осенью такое яркое солнце – вообще феномен. Часы на столе показывали 10 часов утра.  На соседней, незанятой кушетке, кто-то сидел. Неделю назад тут лежал другой пациент – кажется, это был местный парень, чудом выживший после попытки самоубийства путём прыжка из своего окна на шестом этаже. В больнице у него было почти полтора месяца для осознания того, что та баба, ради которой он отправлялся в свободное падение, стоит только квартала красных фонарей. Звали его, если я не ошибаюсь, Акира. Работал он в местном банке и обладал весьма неплохим доходом. Влюбился в дуру и чуть не оказался в инвалидном кресле. Ну, Бог помог. Поможет ли он мне? Сейчас же на той кровати сидел мой сердечный друг Кёске. Он приходит ко мне вот уже пятый раз. И я не то чтобы не рад этому – вот только Кагомэ нет уже пять дней кряду. Она ночевала практически рядом со мной первые три ночи, потом стала навещать, а затем вообще пропала. Пытался как-либо с ней связаться – молчок. И сиди неделю отгоняй мысли о том, что американцы или якудзы сварили её в кислоте или держат в заложниках. А ведь в этом высшем обществе именно такие в голову и приходят! Я сам тому живое доказательство с моей дырявой спиной. — Доброе утро… ыаа… Я потянулся, как обычно делаю, когда хорошо высыпаюсь, и пожал Кёске руку, встав с кровати. Вся спина ещё болела, но врачи сказали, что дальше я могу уже сам справиться с болями. Всё равно мне повезло ничего не задеть; а ведь если бы хоть одна щепочка на пару миллиметров проткнула спинной мозг, история бы закончилась куда жёстче! Но и без этого спина болела так, что я чувствовал себя атлантом, который пару суток Землю на своих плечах держал. — Слава Богу, ты проснулся. Я тут час уже сижу. — Да ладно тебе, мог и разбудить. Я сегодня всё равно выписываюсь.  — Кстати, об этом. Ты в поряде? — Более-менее, как видишь. Спина правда побаливает, но это такое. Ты сам как? — Да неплохо. Вчера вот очередной томик моей манги начали. Планируем в месяца два уложиться.  — Ясненько… В палату пришла медсестрица лет двадцати пяти. В её руках был небольшой поднос с чаем и завтраком. — Анохин-сан, ваш завтрак. Только осторожно. Чай ещё горячий. Подождите, пока остынет. — Хорошо. Спасибо вам. Я положил поднос. В тарелке были моти – это я повелел их приготовить. Оплатив всё лечение, я мог это позволить. Возможно, я ещё помогу этой клинике, как выпишусь. — Ты есть не хочешь? – я обратился к сидевшему передо мной другу. — Да не. Я поел перед выходом. — Как скажешь. Ну, я чуть позже поем. Ты скажи мне лучше, как там без меня дела продвигаются. — Ох… Я знал, что ты это скажешь. В общем-то, я поэтому и пришёл. Лицо моего старого товарища помрачнело, стоило задать этот вопрос. Мне же, вполне вероятно, нужно было удивиться, но я-то понимал, что фора, данная мною четой Кобаяши, обеспечила им выигрыш в долгосрочной перспективе.  И то, что я услышал после, было вполне ожидаемо. Но то, насколько оно подтвердило мои ожидания, привело меня в ярость. Медленную, да и вовсе не к другу. К этой своре уродов. Но об этом позже. — В общем, Нико… Ситуация такая. Пока ты был в отключке, Владимир навещал меня пару раз и пообещал, что клиника под круглосуточной охраной. — Ну, он это и мне говорил. Он заходил пару раз. — Ясно, – продолжил Кёске. — Он сетовал, что твои перестали отгружать оружие. Поэтому неделю назад Кагомэ поехала отгружать его сама. — Кагомэ? Что они с ней сделали?  Мой голос бессознательно поднялся на несколько тонов, стоило узнать мне о том, что о своей любимой я беспокоился не зря. — Тише, тише. В общем, дед узнал об этом и закрыл её в одном из пентхаусов своей высотки. Она теперь под охраной. Кагемару, кажется, отстранили. Может, и убили, не знаю. Кобаяши сразу расторг сделки, и японцы стали гнать на русских. — Сука… Так я и знал. Ну, ладно. Я сегодня раздам им пиздюлей, не переживай. Русские люди переходят на мат достаточно часто в случае эмоций. Кёске знал об этом, как облупленный. Он знает, что если я матерюсь – всё не в порядке. — Ты уверен? Ты в бинтах весь… — Да мне насрать, брат. Вот представь, что какая-то сволочь разрушила твой бизнес и забрала у тебя любовь. А пять лет назад она убила твоих родителей за чертежи. Ты бы не захотел убить такого человека? — Убить? — Да, ты понимаешь, о чём я. Убить. Я не знаю, что он сделает с моим солнцем. Если её уже нет в живых – я эту семейку лично на воздух пущу. Ни кирпичика не оставлю. — Спокойно, Нико. Я тебя понимаю. Но не действуй так жестко… Вдруг они тебя пристрелят? — Меня тридцать агентов с якудзой проебали в тот раз, – злобно огрызнулся я. — И ты думаешь, что в этот раз что-то поменяется. — Эх… Ладно, хер с тобой, Нико. Но знай, что я тебя предупреждал. — Если вдруг я умру, попроси выкарбовать это на моём памятнике, как эпитафию. Без Кагомэ я всё равно жизнь особо не представляю. — Как скажешь. Я съел пару вкусностей, лежавших на столике у кровати, после чего начал одеваться. — Скажи, друг, – обратился я к Кёске, натягивая на себя кожанку, — Что насчёт американцев и других корпораций? — А вот это вообще отдельная тема. Нико, даже если у тебя получится, Штаты будут давить наковальней. У тебя могут понатырить предприятий… Ну, в общем, ты понимаешь. И это если у Кобаяши после твоего визита наследник останется, который будет тебе лоялен. — Останется, не переживай, – ответил я ему. — Я её из под земли достану. А если не получится, я сделаю всё, чтобы отомстить каждому причастному к моему падению. Какая-то часть меня грезила об этом с 87-го. Когда мои родители умерли, а уроды из спецов начали мне, вообще не сознательному юноше, угрожать смертью. Когда я ходил на кладбище к двум могилам с любимыми мамиными георгинами. И плакал в солнечный день, прежде чем увидеть в парке ту паскуду, которая оставит меня в итоге ни с чем. Чтобы увидеть друзей, которые при экстренной ситуации оставят меня одного. И увидеть Кагомэ, которую этот дьявол снова заковал в свои железные прутья. Но в этот раз я это просто так не оставлю. Моя кровь вскипала пять лет, и теперь пора преподать этому сучёнку страшный урок. За всё, что он сделал. — Пойдём, я тебя подвезу, – сказал я Кёске. — Не стоит. Я уже с машиной. — Жаль. Тогда я с тобой не поеду, наверное. Кто знает, что американцы готовят. — Как скажешь, дружище. Будешь уже идти? — А сам как думаешь, зачем я оделся? Да, иду. — Окей.  Забрав всё необходимое, я позвонил Владимиру. — Алло, доброго дня. — И вам не хворать, Николай! Как самочувствие? — В порядке, выписываюсь сейчас. У меня к вам пара вопросов. — Вопросов? Хм, слушаю. Голос Владимира выглядел немного не так, как выглядел обычно. Чутка уставший. Возможно, он ждал этого звонка достаточно долго, чтобы устать. А может, речь в делах. Я не знаю, что могли ещё начудить американцы. — Вы получили партию оружия неделю назад? — Да, получили. Мы выгрузили её, она уже прибыла во Владивосток. — Сколько там было? — Тридцать тонн. — Хорошо. Теперь следующий вопрос. Вы не знаете, что случилось с Кагомэ Ивамурой? Она следила за погрузкой в прошлый раз. — Да, знаем. Я как раз собирался вас проинформировать. Дело в том, что представители корпорации вместе с ЦРУ вломились в её квартиру и похитили её. В последний раз сигнал с её телефона поступал из здания Кобаяши Корпорейшн. — Спасибо. А теперь ещё один вопрос. Вы не хотите разрешить вопрос с четой Кобаяши раз и навсегда? А то после Хидэки они что-то разошлись. Дело рисковое, но тогда поставки удвоятся. Сами понимаете… — Понимаем. Да, Николай, выгодное предложение. Нам очень повезло, так как рыбка наклёвывается. Дело в том, что часть японских спецслужб поддержали нас в убийстве Хидэки Кобаяши, так как он занимался шантажом ряда госслужащих и имел широкие контакты с мятежными кругами силовиков кланами якудзы. Он вообще кадр очень интересный. Уж не знаю, в курсе ли вы, но премьер-министр вчера подал в отставку из-за освещения скандала с кланами якудзы и подыгрывания нескольким корпорациям. — Ничего себе! А как так вышло? — На него надавили представители Мацусимы… и Москвы. Да, хотел сказать, что соглашаемся в первую очередь потому, что теперь у вас и у нас протекция от отделений ГРУ РФ на азиатском направлении. — Отлично. Ну что же, тогда готовьте людей. Сейчас мы зададим жару. Шумихи не будет? — Нет. У нас был план на случай, если вы решите заказать нам деда и прочих. Так что насчёт последствий не переживайте, мы вам поможем. — Хорошо, Владимир. Спасибо вам. Я вспомнил о Кагемару. Он может мне пригодиться, так как он знает о схроне на складе в зоне, где прихвостни Кобаяши могут меня достать. — Ах да, совсем забыл. Не знаете, что случилось с бывшим начальником охраны Джуна Кобаяши? Я имею в виду Кагемару Тойода. — Нет. Но мы подозреваем, что он снова работает на главу корпорации. — Ладно, спасибо. Теперь всё. Готовьте машины. По ходу разговора я доел и допил завтрак, а после ушёл из палаты с вещами и Кёске. Затем оформил выписку и вышел из клиники. Это был отдалённый район города – Нэрима. Непримечательный жилой район с высотками, где русские организации держались лучше всего. Тут же и располагалась клиника, где меня подлатали. До Тиёды, где располагалась та самая штаб-квартира, ехать было сорок минут. Мы вышли из больницы, и так как прошло уже десять минут, у здания появился кортеж из пяти автомобилей. — Уже приехали, – сказал я в пустоту. — Ладно, Кёске, мне пора. — Давай, брат. Удачи. Береги себя, слышишь? — Обязательно. Мы пожали друг другу руки и по-дружески обнялись, когда Кёске сел в салон своего Лексуса. — Твоя? Клёвая тачка! — Ага, спасибо! Он завёл машину и ждал, пока я уйду. Я же сел в удлинённую Волгу, зная, что она предназначается мне. Там меня уже встретил Витя, который дал команду ехать. На последнее, возможно, в своей жизни дело, я ехал молча. Не хотелось говорить. Единственное, что я сказал – адрес склада с оружием. Я лишь готовился к тому, что из меня вырвется всё то зло, что я копил на этого выродка. Я ведь знаю, что это он подстроил. Знаю, что я ему костью в горле. Теперь пришла пора ему его перерезать. Жестокость? Вполне вероятно, но точки невозврата я достиг тогда, когда убил пятерых одним пистолетом. Немного жалею о том, что так вышло. Но иначе я был бы уже мёртв, вполне вероятно. Кагомэ спасла мне жизнь, но в неё пришлось внести немало поправок, в том числе и негативных. Ценой этого я сейчас жив. И ценой её действий я теперь еду её спасать. Снова. Кортежи прорезались сквозь пробки и ехали объездными закоулками, чтобы не стоять часами. Добрались мы относительно быстро. А когда все пять машин остановились у склада, нужно было начинать. Быстро открыв ворота, я зашёл внутрь и обнаружил, что схрон никто не трогал. — Мужики, заходите. И все, кроме водителей и пары человек на стрёме, вошли внутрь. Среди знакомых мне людей я видел только Толю и Филина. — Так, ну я здесь точно себе оружие найду… Достав из одной из коробок автомат. Это был армейский Тип 89, и таких тут было много. Взяв с собой пару магазинов с патронами, я положил их на коробку. Затем нашёл шлем, бронежилет, пистолет в кобуре и пару подсумков на поясном ремне. Его я надел и после полного обмундирования положил магазины по подсумкам. — У вас бронежилеты есть? – обратился я к толпе. Получив утвердительный ответ, я сказал:  — Тогда к плану. Разделимся на две части, одна пойдёт с чёрного хода, другая – напрямик. Встретимся в офисе у урода. — Окей. Владимир попросил передать, что он выключит сигнализацию и связь в здании, – сказал один из парней, — и попросил передать пейджер.  — Угу. А зачем он мне? — Передадите по нему сигнал. — Хорошо, спасибо. План вам понятен? — Да. — Тогда так. Две задних машины в кортеже заходят с заднего хода, три передних – с главного.  Мы вышли из склада. Я его закрыл и мы расселись по машинам. Лёгкие обуял кашель. Пыли там было столько… и этот запах влаги, смешанной с каким-то железным запахом. В любом случае, оружие у меня есть. А в кобуре, кажется, "Кольт", если по изгибам судить. Да, Кольт. Еще и заряженный. Щелчок предохранителя, и эта штучка не прострелит мне тело раньше времени. Снова езда. До Тиёды осталось десять минут. И снова молчок. Говорить было не о чем. Да и ощущения были такими, какие я испытал при первой встрече с Ириной, когда понял, что ситуация куда хуже, чем хотелось бы.  Чутка тряслись колени. Они, как и всё моё тело, были в предвкушении конца этой игры. В войне с дедом и его несносной роднёй будет наконец-то поставлена точка, и я не позволю поставить что-либо другое. А ещё я только сейчас заметил запущенную бороду и то, как она неприятно чувствуется из-за лямки шлема. Ну да, я же три недели не брился в больнице. Как убью этого урода, побреюсь. Колёса наконец остановились. Среди оживлённых улиц каменных джунглей было слишком много зданий, на которые я бы мог обратить внимание. Слишком много вывесок, людей, монорельсов, парков с сакурами, бонсаями и всякой прочей благоухающей добротой - слишком много всего. Но во всём Токио сейчас, в моменте, интересовал только один человек. А точнее, его скорейший уход на пожизненную пенсию в девятый круг Ада. Двери по команде открылись почти что синхронно. Пустую улицу заполнило пятнадцать человек. Сидевшие в машинах приготовили оружие и начали готовиться к штурму.  — Витя, – сказал я ему. — Езжай, отгони машины, я не знаю, насколько долго мы будем тут. Вас могут прижать. — Нет, мы остаёмся тут. Кто ж вас подвезёт? — Да я тебе серьёзно. Разве Штаты вас не бьют? — Пока нет.  — Ладно, чёрт с ним. Но вы тут держитесь. — Тут спокуха, а вот держаться я бы тебе советовал. Так что крепись. — Ладно, даст Бог, свидимся, – отказал я Виктору и пошёл с теми, кто брал переднюю дверь. Я не знал, что меня ждёт в здании. Может, Джун рассчитывал, что я приеду, и подготовился. Может, он рассчитывал, что русские убьют меня раньше. Не знаю. Не знаю, сколько там людей и сколько из них с оружием. Не знаю, есть ли там другие его родственнички, которые тоже связаны с моим горем. Уже плевать. Все из них всё равно скоро повидаются в одном котле с лавой. Ярость была готова передавить виски и выскочить сквозь барабанные перепонки, низвергнуться на улицы этого города. Столько лет я лебезил перед этим уродом, преклонялся, торговался за свою любовь! Столько лет эта тварь использовала меня, как шахматную фигуру на доске. Теперь пешка станет ферзём и поставит королю мат за два хода. Я нажал на пейджер и отправил заготовленное сообщение. В здании пропал свет. Похоже, пропала и связь. Это было воспринято как сигнал. Самый сильный из нас выбил ногой дверь внутрь и открыл огонь. Двое охранников лежали на полу. — ВСЕМ БЕЗОРУЖНЫМ – ЛЕЖАТЬ!!!! – крикнул я в пространство. Люди в соседних магазинах укрылись за стеллажами и полками. Оставшиеся вбегали. Из некоторых витрин открыли огонь, но прицельные выстрелы моих коллег оставили кровь на стенах. Из лестничного пролёта выбежали десять охранников. Без промедления я открыл по ним кучный огонь, и все из них упали наземь.  Мы потихоньку продвигались вперёд. Главный офис твари располагался на шестом этаже. — Поднимаемся по лестнице. Я скомандовал, и мы пошли. Мне повезло – один из магазинов был на пятьдесят патронов. Значит, ещё успею в случае чего переключиться на пистолет. По ходу подъёма нам попались враги, но тут я использовал пистолет – винтовка была бесполезна. Два трупа не помешали подняться нам на второй этаж, где нас уже, вероятно, ждали. — Граната есть у вас? — Да. Филин достал гранатку внушительных размеров. — Лимонка? — Ага. — Ну, кранты им щас всем. Отёрнув чеку и вытащив предохранитель, я закинул гранату со всей силы вверх. Благо, что она вышла из дверного проёма куда надо. Мы стояли так, что с двери нас на лестничном пролёте вряд ли было видно. Походу, у противника не оказалось гранат, иначе мы бы уже легко попали на тот свет. Три… два… один… Страшный грохот взрыва. Битое стекло. Выброс пыли. Рикошет осколков в нашу сторону – благо, почти все застряли в стене или проткнули собой уже лежавших бедолаг. — Пиздец вам, уроды! Я побежал первым и получил от одного из ребят пулю. Она попала в бронежилет. Я добил врага, и из соседней комнаты услышал переговоры на японском. Из них услышал пару фраз, достаточных для того, чтобы точечно прострелять стены. Голоса затихли, вместо них зазвучали звуки падения чего-то мягкого и тяжёлого на пол. Впрочем, я не ожидал ответного огня. К этому времени наши поднялись, и одному из них попало в плечо, но он продолжил идти. В итоге стена уже через десять секунд превратилась в решето. Ещё один коридор. Но на сей раз никого. Мы осматривали каждый магазин, и вдруг из одного из них вылезли солдаты Кобаяши. — Засада!  Филин крикнул, а я оттащил всех в один из магазинов. Перестрелка велась из-за стеллажей – кажется, это был магазин декора. Испуганный продавец вывел всех в отдел для персонала. Вести бои в темноте было сложновато, но мы справлялись. Выстрелов становилось всё меньше. В мой бронежилет снова попали, но снова не пробили. Я лишь почувствовал небольшую тупую боль, и мы пошли дальше, как только перебили гадов. — Сколько их тут… – спросил я у самого себя и остальных. — Должно быть, немало… Ещё пару групп врагов со стороны разных магазинов и супермаркетов бизнес-центра Кобаяши – и мы дошли. Раненный в плечо сказал нам идти дальше самим, так как будет стоять на шухере. С ним остался ещё один боец, сказавший, что подлатает его. Остальные пошли дальше. Вдруг у одного из наших заговорила рация. — Приём, это Черномор. Как слышно? — Слышно нормально, приём. — Талион, доложите обстановку! Приём! Обращался Черномор, кажется, к Толе. Впрочем, теперь понятно, почему у всех позывные, а у него – имя. От позывного. — Докладываем! Мы на втором этаже, около двадцати целей уничтожено. Приём. — Вас понял, занимаем огневую позицию на третьем этаже. По информации от снайперского отряда, на третьем этаже большая группа противников ожидает вас.  Снайпера? А это ещё что… — Займите огневую позицию за группой, чтобы мы могли их перебить, Черномор! Передайте снайперскому отряду начать зачистку целей на четвёртом этаже, приём. — Вас понял, Талион, конец связи. Мы двинулись наверх. — Гранаток нет? – спросил я. — Не предвидится. Да и сейчас наши подойдут. — Ладно.  Мы подошли к запертой двери, и я еле услышал писк. — Что-то пищит. Толь, проверь. Толя пошел и услыхал писк, как и я. После того, как он участился, стоявший у двери крикнул: — Она заминирована! БЕЖИМ! Я перепрыгнул через перила, что сделали и другие силовики. Толя прыгнул последним. Взрыв. Дверь улетела в стену. Снова пятна копоти. Но для задней группы это послужило сигналом, и они пошли в атаку. Товарищи перезарядили свои Винторезы и пошли бить противника. Чёткие прицельные выстрелы по отвлечённой группировке сразили наповал всех в обзорной видимости от входа. Я же отстреливал тех, кто мог готовить засаду. Но вдруг я заметил, что с лестничного пролёта какое-то движение. И тут понял, что другие коридоры-то мы не проверили! Лишь шли по прямой. Впрочем, врагов оказалось немного. Двое агентов с пулями в теле упали на оковрованные ступеньки, как куклы. Наши же тем временем продолжали мочить врагов один за другим. В какой-то момент рокот выстрелов прекратился. На четвёртом этаже лежали уже трупы. Оставшееся дело за нас завершали снайперы. Нам оставалось лишь добивать некоторых бандитов самостоятельно. Сколько же тварей полегло! Ну и обычной охраны, которая дядю Кобаяши, этого садиста и психопата, в обиду не даст. Их жаль. Но я ничего не могу поделать – урод должен умереть. На пятом этаже нам встретилась небольшая укрывшаяся группировка, быстро пожалевшая о своей работе на Джуна. Объяснять ситуацию она будет уже в аду. И вот – шестой этаж. — А вот и они… УБЕЙТЕ ИХ! Дед закричал охранникам, но те, похоже, не решили его слушать. — Я говорю, убейте их! Я выбил стеклянную дверь прикладом. Стекло с грохотом разлетелось, а я увидел панику на лице своего главного врага. — Ну вот и всё! Пизда тебе, дедуля! – крикнул я ему. На всякий случай бойцы открыли огонь по охране, не ожидавшей такого поворота событий. В итоге оставшиеся с Джуном шестеро бойцов всё равно погибли. Я достал пистолет и приставил его к виску урода. — Ну что, думал, что ты выкрутишься? Да, тварь? Отвечай! Я был весь красный. Я чувствовал это сам. Ярость проедала меня кислотой. Кобаяши же лишь излучал страх. Я ударил его по лицу кулаком, потому что тот молчал, и увалил его со стула. — Отвечай, дерьмо! Думал, ты выкрутишься? — Не… Не… — Заткнись! Ты знал, что это случится! Ты мог это предотвратить?! — Д… — Да! Это тебе за Кагомэ! Я ударил ногой в ботинке по его дряхлой ноге. Джун завизжал от боли, но мне было плевать. — Скажи мне, урод, где она? — й… Я… — ГДЕ КАГОМЭ, СУКА?! ОТВЕЧАЙ, ИЛИ Я ТЕБЕ ВСЕ КОСТИ ПЕРЕЛОМАЮ! ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ, ГОВНО?! — Она… в… в… А-а-апартаментах! Он корчился от боли. — И где твои апартаменты, говна кусок? — Они… на седьмом этаже… — У тебя ещё остались хуесосы тут? Или это последние? — О-остались… — Так, а теперь… Толя, Филин, загляните на седьмой этаж. А ты, паскуда, сейчас передашь своим, чтобы они не открывали огонь. Я тебе внятно объяснил? — Э… Я снова наставил на него пистолет. — Повторяю вопрос. — Д-да… сейчас… Он достал рацию и передал: — Говорит Сёгун, приём… Всем отрядам прекратить огонь… повторяю, всем отрядам огонь прекратить… Они ещё не знают, что всё равно умрут. Просто так будет проще. Свидетелей оставлять нельзя. — Ладно, старый ты урод. Скажи мне. Сколько стоили мои родители? Сколько? Сколько папа, мама? Сколько ты за них получил? — Я… Я… — ОТВЕЧАЙ! ТВАРЬ, Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ИХ ЗАКАЗАЛ! ОТВЕЧАЙ! — Я… не получил… Я лишь… не потеря-ял! Я окончательно впал во власть своего внутреннего демона и поставил ему ногу на живот. — Не потерял, значит, да? А что они тебе сделали? Не позволили навариться на способе уничтожения человечества? А, говнюк… — Ну… Ну…  Его глаза бегали и искали попытку оправдаться. В эти моменты он напоминал Эли, когда мы с ней прятались от директора. Но ей большая опасность не угрожала. А вот он скоро увидит новый мир. — Анохин-доно, пожалуйста, отпустите меня и я всё решу, всех их поубиваю, только пустите! Я перепишу на Кагомэ всю корпорацию! — Ну ты и сука, Джун. В тебе ни чести, ни преданности. Я думал, что смогу тебе доверять. Что твоя внучка сможет. Но ТЫ… Ты предал себя. Свою кровь во внучке. И Эли ты предал. Ты это понимаешь, паскуда? Ты – ёбаный таракан, который начинает мямлить и отступать при первой опасности. Но при этом чужим её приносить не боится. Согласен? Да, Иуда? — … — Я не слышал ответа, – сказал я, давя ему ногой на живот. — ДА! ДА, Я СОГЛАСЕН! Только отпусти, пожалуйста! — Тебе всё равно не жить. Твой подкуп не сработает. Ты забрал у меня слишком много, чтобы как-то это скомпенсировать. — Чёртов гайдзин… ты не знаешь, что ты делаешь… и чем это обернётся... — Знаю. Хорошо знаю. Холодным движением я достал магазин из пистолета. Четыре патрона. Засунул внутрь и нацелился на него. — Это тебе за папу. Выстрел в ногу. Крик. — За маму.  Выстрел в плечо. Крик. Неистовый, способный заставить стекло треснуть. — За Эли. Снова в плечо. Крик пропал. — За Кагомэ! В сердце.  Когда я изучал историю, я слышал об одном из генералов Наполеона — Иоахиме Мюрате. Он командовал Неаполем, и после поражения своего соратника попытался вернуться сам в своё королевство, но был приговорён к расстрелу. Когда его отправляли на казнь, его просьбой было: "Сохраните лицо – цельтесь в сердце!". Но его ослушались – большинство выстрелов были именно в лицо. Мюрат был куда более достойным человеком, чем тот, кого сейчас я вполне справедливо лишил жизни. Хотя это был скорее вовсе не вопрос чести: я просто не хотел, чтобы ещё и его мозги растеклись по всей округе. Глубокий выдох.  — Наконец-то… Наконец-то я сделал это. Простите меня, родители. Я отомстил за вас. Из окна открывается вид на апартаменты Кагомэ. В столе, помимо всяких бумаг, лежал бинокль. Кажется, он следил за нами всё это время… Очень удачно я нашёл и уже составленное, но ещё не подписанное завещание. Старое, кажется, июля месяца. "Все мои личные активы и управление над Кобаяши Корпорейшн и другими компаниями в случае смерти передаю Кагомэ Ивамуре" Кажется, дело было в Ивамуре. Девушка жаловалась мне, что дед настаивает её сменить фамилию, чтобы он мог передать ей все активы и не вызвать подозрений. Она отпиралась.  Я же, в свою очередь, умел подделывать подписи. Достал ручку и одну из бумаг по переводу денег из одной фирмы-однодневки в другую. Увидел подпись, и пару раз вывел на блокноте. Вроде похоже. Теперь основная бумага с завещанием. Взмах ручки, и… готово.  — Теперь это твоё, моё солнышко. Взяв бумагу в свои руки, я пошёл. На рацию же поступил сигнал. — Это Талион, приём. На седьмом этаже обстановка стабильная. Все враги уничтожены. — Принято, Талион. В здании остались цели? — Нет. Задняя группа зачистила этажи. Выше двенадцатого целей нет, приём. — Вас понял, Талион. Удерживайте позиции и готовьтесь к отходу. Конец связи. Затем же я набрал Владимира по телефону. — Алло, Владимир. Звонит ваш хороший друг. — Николай, рад вас слышать! — В общем, Джун мёртв. Теперь ваша очередь. Добейте выживших корпоратов. Внучку не трогать. — Хорошо, Николай. Ожидайте звонка. Он бросил трубку. Я же поднялся на седьмой этаж с бумагой. В воздухе больше не кружилась пыль. Уши перестали улавливать режущие звуки, пытавшиеся вспороть барабанные перепонки. Но и адреналин, кажется, спадал, и я начал ощущать, что мои ранения оказались не такими уж и незначительными, хоть кровью я и не истекал. Болело в рёбрах и спине. Апартаменты же были открыты, и я вошёл внутрь, сняв с себя шлем и обойдя двух валявшихся в крови охранников.