Внедрим полутона в их чёрно-белое кино

Сны, по сути своей, являются ключевым элементом мировосприятия. Сны могут показать нам что-то важное, о чём-то предупредить или уберечь, но также сквозь сны можно общаться. Такая связь, в отличии от телефонной, не будет сбоить и подвергаться помехам даже сквозь тысячи километров, а то и тысячи измерений. Это те провода, что не могут быть перерезаны никем и никогда. Важна лишь сонастройка, а уж этого умения у Брана не занимать. Откуда сущность так хорошо понимает и чувствует эмоции людей, - загадка даже для него самого. Видимо, разное происхождение и разные миры - не гарантия абсолютной и стопроцентной разницы во всём. Наверное, эмоции и чувства - единая основополагающая для многих, если не для всех миров. Веки медленно открылись, являя взору облупленную штукатурку потолка. Впрочем, ничего нового. Ничего не изменилось и это так сильно сводит с ума. На травянисто-зелёных глазах, что светятся блёкло-белым свечением, давно высохли все ручейки слёз, лишь иногда проскальзывает одна скупая капелька. Хочется просто умереть, исчезнуть, раствориться в очередном сером дне своего серого существования. Чувствуется ужасная тоска. Именно это слово не имеет никаких аналогов в других языках, именно это состояние невозможно выразить никакими синонимами. Только всепоглощающая тоска, что обволакивает целиком и засасывает, будто в болото, оседая отвратительно горьким привкусом на губах. Обрывки воспоминаний создают в голове отвратительный гомон. По частям, как паззл, их уже не собрать. Твоё прош-ш-лое было ужа-а-сным! Твоё сча-а-стье, что ты его не по-о-мнишь... Снова этот отвратительно шипящий, металлически холодный шёпот раздается в голове, сопровождаясь ноющей болью в висках и затылке. Такой мерзкий, надоедливый, не мужской и не женский голос имеет доступ ко всем потаённым уголкам ослабшей человеческой личности, мастерски подменяя мысли и воспоминания. После того, как они со своим новостным агентством поехали на границу, чтобы внести ясность гражданским, всё как в тумане. Это одно из немногих оставшихся воспоминаний. Сознание цепляется за каждый фрагмент прошлого, как за последний. Каждый приобретает огромную важность особенно тогда, когда их у тебя старательно отбирают, стирают, заменяют и всячески редактируют на потеху собственной бессмертной сути. Именно обладатель по-змеиному шипящего голоса выбирал, что оставить, а что скрыть, что и чем заменить... Выбирал, куда вмешаться. Вроде как, там велись боевые действия... Всех гражданских эвакуировали моментально. Чем ближе к месту происшествия, тем больше видно откуда-то издалека эту странную штуку... Белую, искрилась молниями, то и дело пуская их в небо. Сновали туда-сюда люди в форме, что были весьма похожи на спецназ, но со странными шевронами, а на бронежилетах эта злосчастная аббревиатура. Такое нельзя забыть. S.C.P. Обрывки воспоминаний причиняли ей боль. Всякий раз, когда приходит ночь, и суета с экспериментами и наблюдениями наконец прекращается, она лежит и пытается мечтать. Иногда этот голос даже не пытается перебить и заглушить её собственные мысли, однако, по велению оного, девушка периодически лишается нескольких ночей сна и даже отказывается от еды. Оно обожает играться депривацией сна, как погремушкой, крутит-вертит, как пожелает. Играется, чем и как хочет. Тяготит паранойей и навязчивыми идеями, голос отравляет всё её существование. Одной из последних идей, так старательно напетых им, была "Вся еда отравлена и трогать её ни в коем случае нельзя". Звучит так убедительно, сволочь! Девушка села на койке и потёрла лоб двумя пальцами, взъерошив тонкие ниточки бровей. Каждый новый день похож на вчерашний, этого не избежать. Тонкие кисти рук, обтянутые бледной кожей, взъерошили волосы. Хлипкий пучок совсем рассыпался, лишь шоколадно-золотые пряди волнами обрамляют угловатые плечи. Видок весьма болезненный и уставший. Старая койка скрипнула, девушка медленно встала. Нежные босые ноги коснулись ковра. Конечно, они, по приказу некой Р.Сон, выдали ей много предметов, что так напоминали о доме. И маленький прикроватный коврик, и довольно тёплое одеяло, даже плюшевую игрушку. Тем не менее, это почти не спасало. Не спасало от этого паразитического голоса. Всё тот же холодный кафель пола режет глаза своей строгой геометрией, всё те же фракталы трещин на штукатурке, что демонически повторяют сами себя тонкой сетью по всему потолку, тот же осточертелый режим дня. Те же люди в белых халатах, с тем же символом. Ненавистным символом, ненавистной аббревиатурой. Девушка неспешно, шваркая тапками по полу, направилась в противоположный угол камеры. Бледная рука, подрагивая мелко-мелко, маркером зачеркнула ещё одну дату в календаре. Первое декабря. - Саймон... Я так скучаю. - Единственное, что смогла прошептать, глядя на числа. - Я так на тебя надеюсь... Са-аймон не придёт за тобо-ой! Не придё-ет... Даже не надейся! Он тебя давным-давно забы-ы-ыл... Дверь в камеру открылась с тяжелым металлическим лязгом. За звуками металла послышался чёткий цокот мужских каблуков. Двое мужчин, важно вышагивая, медленно зашли. - Ваш завтрак. - Голос звучит отстранённо и холодно. Обратился по рации. - Объект АИ-366-Б получил свою утреннюю порцию. Длинная рука протягивает поднос на котором лежит тарелка макарон, какая-то котлета, два кусочка хлеба и чай, даже маленькую конфетку положили. Выглядит вполне обычно, как в столовой. Запах тёплой еды заполнил камеру содержания, просочился в ноздри. Девушка дрожащими руками аккуратно приняла поднос и шагнула к своему маленькому столику. - Спасибо. Села на стул и медленно придвинулась к столу. - Номер... Теперь я всего лишь номер... Даже не Лейла.. - Думает и глаза наполняются отблесками тяжелой тоски. Скупая слезинка сорвалась с бледной щеки и разбилась о кафель. - Ладно, я перетерплю. Они же хотят помочь мне... После многочисленных манипуляций воспоминания были мастерски отредактированы этими людьми. Они смогли внушить ей, что всё это - для её же блага. Внушить, что они спасли её от опасности. Тем не менее, сидеть в этом изоляторе не понравится никому. Даже думая, что всё во благо, Лейла из последних сил цепляется за эфемерную надежду на спасение. Есть совсем не хочется. Вилка звякает по железной тарелке, звякает до боли в ушах. Нужно есть, иначе придётся проститься с жизнью от голода и истощения. Прежде бойкая девчонка превратилась в молчаливую хмурую тучу. Нет сил. Совсем. Слегка резиновый вкус макарон уже приелся. Питание здесь не блещет разнообразием: то греча, то макароны, то рис, реже супы, иногда даже фрукты, но такие дни можно считать праздником. Скоро опять придут люди в белых халатах, скоро снова будут ставить опыты. Благо, опыты касаются скорее когнитивных функций, не причиняют боли или сильных страданий. То тест на iQ решить, то угадать, какого цвета карточки с обратной стороны, то произвести математические расчеты, то мысли свои записать, описать запах или вкус... Да как же надоело! Они всегда оправдывали это тем, что случай её психического расстройства совершенно редкий и особенный, что прежде именно таких случаев никогда не наблюдалось, что это далеко от обычной, пусть даже самой острой, шизофрении. А как можно лечить то, что ещё не исследовано? Они так же постоянно напоминали, что результаты тестов и исследований помогут человечеству совершить сенсационные открытия в области психиатрии, что это поможет сотням, а то и тысячам таких же несчастных. Лейла отставила тарелку в сторону и уставилась в стену. Спустя несколько разных исследований, спустя обед и ужин, спустя небольшую прогулку по уличной территории здания, на мир незаметно опустилась ночь, накрыв всё своим непроглядным покрывалом тьмы. Зеленоватый свет электронных часов освещает камеру призрачным свечением, обозначая лишь размытые очертания мебели. И этот простой механизм, как и всё остальное, обо что гипотетически можно убиться - под надёжной защитой бронированного стекла. Лейла обессиленно лежит на койке, плотно укрывшись одеялом и свернувшись калачиком. Она часто засыпала, прижав колени к груди. Вовсе не от холода. Тяжелый груз безысходности не даёт вздохнуть полной грудью, не даёт отвлечься и расслабиться. Не даёт жить, лишь серое существование и последние огоньки жизни, что еле теплятся в тусклом свечении глаз. Припухшие веки медленно прикрылись, незаметно погружая девушку в тяжёлую дрёму. Нормального сна нет уже непростительно долго, да и надежда на отдых совсем покинула её. Тело обмякло и лишь напряжённый вздох выпустил сознание в странствие по очередным видениям. Темнота. Ничего не видно. Босые ноги медленно шагают, с каждым шагом всё более неуверенно. Озирается по сторонам и, не находя никаких ориентиров, всё же решается продолжать идти. Просто встать на месте слишком страшно. Нет ни запахов, ни звуков, просто абсолютное ничего. Но вдруг вдалеке показалась почти незаметная белая точка, что так заманчиво мерцает в темноте. Взгляд моментально к ней примагнитился, а шаткая походка сменились уже более уверенной и быстрой. Из всех сновидений, такое было впервые. Даже любопытно, что же произойдёт на этот раз. Свечение потихоньку приближается, мерцает и манит. Не решаясь подать голос, Лейла старается дышать бесшумно. Не хочется нарушать эту вязкую тишь, затея уже по привычке кажется опасной. Свечение начало очерчивать тёмный силуэт высокого мужчины с широкими плечами и подтянутым телосложением. Рефлекторно сбавила шаг, а потом и вовсе встала, как вкопанная. Пристальный взгляд упёрся в загадочную фигуру, огибая её с головы до пят. Стало понятно, что свечение исходит от белых волос фигуры. Одежду не разобрать, кажется, обычный деловой костюм цвета глубокого космоса и белый галстук. Обувь на ногах какая-та странная, вполне обычные лакированные ботинки, но подошва так же мерцает белым. Силуэт повернулся лицом. Лейла с перепугу отскочила назад и, не удержав равновесия, повалилась на пол, негромко пискнув. Бездна наощупь смахивает на обычную твёрдую землю. Два неестественно белых глаза перехватили взгляд. На лице, если это вообще можно назвать лицом, показалась белоснежная улыбка, что так же светится. Силуэт подошёл совсем близко и, наклонившись к девушке, протянул ей открытую ладонь. Странные пальцы, что оказались длиннее обычных человеческих, выглядят даже изящно. Это что, оживший ночник какой-то? Светится же, грёбаная лампочка... Замерла, стараясь даже не дышать. - Ты не ушиблась? - Глубоким басом раскатывается по пустоте. Интонация немного обеспокоенная, доброжелательная. Этот голос очень отличается от того, что до боли привычен шипением. Такой приятный, хорошо лёгший на усталый слух. Убаюкивая, успокаивая, укрывая собой. Отчего-то стало спокойнее. Кроткий женский вздох на миг всколыхнул вновь наступившую тишину. - Я не причиню тебе вреда. Прошу, не бойся, - С осторожной просьбой присел на корточки перед девушкой и плавно убрал руку, подал свой центр тяжести чуть назад, как бы в подтверждение своим словам. - Я пришёл от Саймона. Хочу немного побеседовать с тобой. Не верь ему! Не ве-ерь... Он хочет тебя обману-уть... - прошипел привычный голос. - Молчать. - Твёрдо пресёк любые попытки вмешательства в их диалог, махнув расправленной ладонью в сторону, как будто прогоняя прочь назойливую муху. Призрачное свечение его волос осветило бледную кожу, стекая по распущенным волосам, дрожащим огоньком сверкнуло в глазах. Мерцал ли источник света, а может это отблески ясности в потухшей темноте очей, уже не ясно. - Теперь ты мне веришь? Я здесь не просто так, я тебе помогу. - Кто ты... - только и вырывается сдавленный всхлип, но рука уже сама тянется в учтиво поданную ладонь. - Меня зовут Бран. Я, - На секунду запнулся. Тяжело говорить что-то о себе, когда половину автобиографии стёр один несчастный случай, одна нелепая, но такая нужная случайность. - Считай меня той же формой жизни, что и ты, только чуть более многомерной и не привычной для устаканенного людьми понимания реальности. Лейла уже более уверенно протянула руку сущности, осторожно касаясь большой ладони. Пальцы слегка сжали нежную человеческую ладошку, обвивая всю кисть и прибрав её в комок. Встала благодаря лишь этой опоре и рефлекторно отряхнула форму винного цвета, в которой ходят все аномальные объекты, нуждающиеся в одежде. Сущность медленно поднялся с пола. Длинные ноги разгибаются, осанка всё более прямая, широкие плечи расправляются, показывая чёткие очертания мужской фигуры. Всё ещё не желая пугать, Бран отошёл чуть назад и мягко взглянул в глаза девушке. Без отвратительного скрипучего голоса стало гораздо уютнее даже в кромешной темноте. В собственных сновидениях уже давно воцарилась болезненная, уже привычная, бесприютность. Людям свойственно привыкать к боли, бессоннице, даже к леденящим слух голосам в голове и бесконечным испытаниям. Такова уж человеческая природа, уметь привыкнуть. Видимо, без этого данный вид давно бы канул в лету, не оставив после себя и следа. Бран вынырнул из своих молчаливых рассуждений слишком резко, отчего тёмная бездна кругом заставила поёжится, напоминая ту обволакивающую пустоту. Всеобъемлющую и ледяную, ватную и чернильно-вязкую. - Давай-ка сменим место наших переговоров. Приготовься, насчёт три. Любопытный взгляд уставился на кисть сущности, который медленно разгибал уже второй палец, намекая на молчаливый отсчёт до. - Три. Щелчок. В глаза ударил яркий солнечный свет, веки резко зажмурились, смяв ресницы. Закрыв лицо ладонями, Лейла замерла на месте. Тёплый ветер, судя по всему летний, всколыхнул волосы и лёгкое ночное одеянье. Уши, словно эхо-локаторы, уже привыкшие к гробовой тишине, мгновенно уловили пение птиц где-то на высоте, тихий шелест колосьев. Много колосьев, будто целое поле плещется вокруг тёплым океаном. Ладони неспешно отодвинулись от лица, но глаза всё ещё остаются закрытыми. Всё равно немного страшно. Страшно смотреть, страшно вдруг испортить всю идиллию каким-нибудь жутким, совсем омерзительным образом, что может в любой момент возникнуть перед глазами. Принюхалась. Пахнет разогретым летним воздухом, немножко отдаёт и разогретой солнцем землёй. Лишь сейчас заметила неровный рельеф глинистой почвы, что приятно покалывает стопы маленькими камушками. Почти спелая пшеница пощекотала сухие ладони, пробегаясь колкими мурашками от рук и до самой спины. Тоненький смешок эфемерного счастья сорвался с губ, медленно преобразился в лёгкую улыбку. - Нравится? - аккуратно поинтересовался автор сей иллюзии. - Нравится! - Лейла открыла глаза, сморгнув маленькую капельку слезы, что выступила от сильного, даже судорожного сжатия век. Зелёные глаза распахнулись, тугой замок ресниц раскрылся. Солнечный свет не даёт увидеть блёклое сияние глаз, как бы Бран не вглядывался. И пусть весь этот красочный пейзаж всего лишь умело и качественно нарисованная иллюзия, всего лишь образ, генерируемый подсознанием с помощью чужих способностей... Всё равно. Лишь тут можно ощутить некое подобие давно забытого покоя и безмятежности. Лишь во сне... - Ладно, теперь давай к делу, - Бран подошёл к ней поближе и уселся на землю, жестом предложив Лейле сделать тоже самое. Девушка аккуратно села на собственные колени и заправила непослушные каштановые волосы за уши. Отдельные завитки всё ещё никак не улягутся на место, то и дело лезут в глаза и уши. - Как я уже сказал немного раньше, я пришёл от Саймона. Он помнит про тебя, ни в коем случае не забыл и не забудет. Я считаю, это первое, что ты должна знать о мире за стенами... За стенами больницы. - Пока рано рвать все шаблоны, это может ей навредить, поэтому пусть Фонд пока побудет больницей, а дальше решим по ходу пьесы. - Правда? - Абсолютная правда. - Бран осторожным движением пальцев заправил непослушные кудряшки своей собеседницы ей за уши. *** - Я ещё приду к тебе. Только не переживай, дождись меня. *** Ощущение резко нахлынувшей тревожности заставило Брана резко открыть глаза, отбив всё желание спать. Холодный пот и ощущение чего-то тяжёлого на груди, отвратительное чувство. В комнате всё ещё темно, на часах упорно 5:12 утра. Тяжело вздохнув, запустил руки себе в волосы и медленным движением собрал мерцающую материю назад, позволив ей небрежно рассыпаться по всей подушке струящимся светом. - Видимо, за её сознание и воспоминания мне ещё предстоит побороться... - На выдохе прошептал вполголоса и потёр глаза. Сел, держась за голову правой рукой, пальцами массируя брови. Левая рука уже потянулась под подушку, умело выудив оттуда маленький блокнот. Из стройного ряда помятых пружинок подцепил наполовину сточенный карандаш и открыв микро-фолиант где-то на середине, начал свои размышления. Пусть после таких фокусов он всегда чувствовал ужасающую усталость и ломоту, ибо не всесилен, но уставшую и ослабшую душу хочется спасти. Пусть жребий и пал на Лейлу, казалось бы, совершенно случайно. Казалось бы, на её месте мог оказаться кто угодно... Однако, Бран всегда знал, что случайности - не случайны. Другое дело - вероятность того или иного события, которую довольно трудно просчитать даже для более развитой и многомерной сущности. -И так, что мы имеем...