Безысходность.
Руки беспощадно слабнут: затормозить, а уж тем более обратить вспять курс судёнышка - невозможно. Хладный ураган дует в спину, на чудовищных скоростях толкает вперёд. Быстрее и быстрее. Без шансов. Впереди сквозь пену волн и хаос океана прорастают высокие, острые скалы, что ехидно зубоскалят точёными пиками камней. Величественные, смертоносные, завораживающие. Возвышаются над любой, даже самой чудовищной волной, взрезают беспокойные воды, распарывая океан в клочья. Шквал неумолимо тащит лодку вперёд, прямо на верную смерть. Не даёт ни малейшего шанса вырулить, хоть немножечко уйти вбок. Хрупкая человеческая жизнь висит на волоске, зубы трутся друг о друга с пронзительным скрежетом, а мокрые брови смуро сдвигаются к переносице. Ближе и ближе верная погибель. Остреют с каждой секундой скалы, а ураган свирепеет, торопится скорее распороть деревянную плоскодонку. Над головой сгущается мрак. Чёрные потёки стремятся вниз по вёслам. Боль пронзает руки, пронзает всё тело миллионами игл. Под оглушительные овации небес взметнулась волна, пред лицом гордо предстали каменные лезвия немых истуканов океана и с грохотом разлетелись в разные стороны щепки. Под аккомпанемент нечеловеческого крика, на который был потрачен последний глоток кислорода, на поверхности воды не осталось и следа от человеческого присутствия. Бездна в очередной раз поглотила его. Опять... Жжение в лёгких болью ломает рёбра, дрожащие пузыри стремятся наверх. С каждым мигом всё спокойнее воды, всё темнее и туманнее в глазах. Нет сил противиться. Барабанные перепонки полопались, лёгкие доверху во власти океана. Нет сил противиться. И нет более желания.Невесомость.
Тьма.
Глаза резко распахнулись, разодрав скопившуюся за ночь корочку засохших слёз. В глотке ощущается противная сырость, рефлекторно закашлялся остатками воды. Каково было удивление, когда после не существующего в мире физическом сна, отхаркнул физически ощущаемую воду. Да столько, что гранёный стакан наполнил бы под завязку. - Не опять, а снова... - Только и смог прохрипеть еле отдышавшийся Саймон. По старым обоям стекает янтарь рассветного солнца. Небо горит мириадами всполохов небесного огня, что пускают свои лучезарные копья в самые дали морозного неба. Стремительно падая на заснеженные поля, те разбиваются на великое множество искр, переливаются в каждом кристаллике льда. Пейзаж охвачен магическим сиянием, а ветр нового дня рассыпает по воздуху маленькие блёстки прямо перед окном, принося с собой веру в завтрашний. В раскалённом золоте настоящего плавятся все неуспокоенные душой и сознанием тревоги, не оставляя после себя и следа, они уступают свое место великой надежде. Отчего-то дышать стало на толику легче, привычная влажная затхлость отступила. Почему так спокойно на душе? Может, я наконец-то смог выспаться, вот и чувствую себя свежее? Быть не может. Взгляд зацепился за переливающийся на солнце белый галстук, висящий на дверце лакированной шкафной громады. Там же наспех оставлена, а после и вовсе забыта рубашка. Чёрная, как смоль, под стать внешности своего хозяина. Спасибо, Брани... Твоё присутствие дарит мне веру в лучшее. Жги мои рассветы своим присутствием. Окончательно стряхнув с себя осадок дурного сна, Саймон побрёл на кухню, заодно прихватил пачку незаменимого обезболивающего. Голова болела каждый день уже на протяжении многих лет. Он давно не считает количество выпитых за сутки таблеток. Пустые пачки и блистеры можно найти везде, куда ни глянь: в ящиках письменного стола, под кроватью, на полках... Одним словом - всюду. Сквозь скрип двери жилплощадь воссияла чистотой: ни одного фантика на полу более не валяется, надоедливые перекати-поле из пыли тоже исчезли, босые ноги не липнут к линолеуму. Интерьер уже не кажется таким серым и тусклым, как раньше. Даже ручка двери натёрта до блеска. Тёмные брови поднялись, человек не смог скрыть своё неподдельное удивление. Квартиру он запустил настолько, насколько и собственную жизнь: генеральная уборка не проводилась более полугода, если не больше. Исправно мылась лишь посуда и кидалась в стиральную машину одежда. Сантехника давно стала матовой от попавших брызг, смешанных с пылью и отпечатками пальцев. Всё остальное давно поросло приличным слоем серости и затхлости со вкраплениями мелкого бытового мусора. Кухонный гарнитур лишился неприятного вида подтёков, раковина сияет отблесками чистого металла, вывешены новые вафельные полотенца, которые всегда лежали в шкафу, но никогда не были распакованы. Даже подоконник бликует белой пластмассой, ни одного пыльного следа, оставшегося ещё с лета. Привычная горка использованных спичек уже не возвышается рядом с плитой. На холодильнике красуется, свесив свои длинные пряди, разросшийся хлорофитум, который, к слову, Саймон частенько забывал поливать вовремя, поэтому именно "хлорики" занимали больший процент всех домашних растений за счёт своей феноменальной выживаемости. Ещё и плодились они, как кролики, правда, почкованием, только и успевай новенькие розетки отстригать и по горшкам рассаживать. В памяти мелькают обрывки ноября и первой встречи с Браном. Да, именно так и началось их знакомство, с уборки и жёлтой тряпочки из микрофибры, со свежезаваренного чая. Даже с ненависти и тотального неприятия всего происходящего со стороны Саймона. Судьба - непредсказуемая штука, никогда не знаешь, куда выведет уже через день. Подумать только, я живу с представителем нечеловеческой расы, с пришельцем из далёких вселенных! Мог ли я себе вообразить такую жизнь ещё в сентябре? Нет... Парящее чувство восхищения вдруг заземлилось тягучим чувством вины где-то на уровне живота. А я, чёртов ублюдок, посмел так с ним обращаться! Бран мне и чай заваривал, и комнату убирал, а сейчас и во всей квартире порядок навёл... Заботиться пытался, а я верещал, как истеричка. Мерзость. Ладони сжались в кулаки, повинуясь приступу липкой самоненависти. - Эй, человек, что я говорил по поводу самокопания? - Неожиданно нарисовался в дверном проёме, держа в руках очередной хлорофитум, коих у Саймона немерено, - Знаешь, если бы тогда ты отреагировал на меня ровно и ни разу не испугался, я бы сам тебя боялся. А кто знает, что на уме у бесстрашного поехавшего детектива, м? - Только не говори мне, что ты ещё и мысли читать умеешь. - Ухмыляется с долей сарказма, пытаясь иронизировать над собственной глупой привычкой. - Хорошо, не скажу! - Непринуждённо хихикнул, - А если без шуток, то что мне ещё думать, когда ты стоишь со взглядом пьяной коровы и пялишься в стену? Растение уже стоит на столе, а сущность успел подойти ближе. Серая футболка явно помялась и кое-где перепачкалась в процессе уборки, но его это не волновало. Никакое малюсенькое пятнышко и несколько затяжек не сравнятся с поднимающейся при каждом движении тряпки пыльной завесой. - Ладно-ладно, ты поймал меня с поличным, каюсь. - Показал открытые ладони, всем видом намекая, мол, сдаюсь. На лице возникла слегка виноватая улыбка, - Но вообще-то это друзья самокопали, а я просто рядом стоял! Сущность явно оценил шутку и, совсем по-человечески, заливисто загоготал, хотя раньше никогда не слышал подобного рода приколов. Видимо, чувство юмора шло в комплекте с харизмой. - Когда ты успел привести квартиру в нормальный вид? И, самое главное, зачем? Я бы сам тут убрался, всё-таки гости не должны... - Ночью, не спалось мне. - Облокотил бёдра на подоконник и сложил руки на груди, - Ты думаешь мне приятно жить в таком свинарнике? - Бывает и похлеще. - Вставил свои пять копеек Саймон. - Захотел и убрался, чего такого? Пока тебя жду, плесенью порасти успею... И, буду честен, хотел помочь и сделать твою жизнь чуть счастливее и краше. - Не обратив внимания на реплику Саймона, весьма непринуждённо продолжает, - До каких пор будешь звать меня гостем, Сай? Выкинь ты эти ненужные рамки из своей головы, они только мешают. Иногда вы, люди, дико блудитесь в своих суждениях о культуре и взаимоотношениях, ю ноу? - Блудимся, как ж без этого. Мы не всесильные мудрые квантовые сущности. Последнее предложение произнёс с долей издёвки или же показалось? Иногда уместно прекратить диалог. - Ладно, со временем до тебя и это дойдёт, не настаиваю. Новый день разгорается над горизонтом всё сильнее, будто наспех облитый бензином и подожжённый в рамках диверсии. В насыщенных красках восходящего светила волосы Брана искрятся и переливаются, золотятся больше и больше с каждой минутой. Стоит, словно заколдованный, не может оторвать взгляда. - Красиво, правда? - Обернулся на Саймона, не тая трепета. - Правда. Ура. - Не отрывая взора от окна, упоительно выдохнул, - Слово "Ра" означает "Солнце". Я приветствую Солнце. Сущность молча перевёл взгляд на человека в ожидании более детального разъяснения. Каждая мелочь каждого дня старательно напоминает обо всех проплешинах в знании тонкостей человеческого жития. - Это у вас, людей, обычай такой? - Типа того. Все мы молимся Солнцу, все его приветствуем. И молитва эта заключена в нашей повседневной речи: всякий раз, когда мы говорим "ура"... А, впрочем, ты уже и так всё понял. Бран встал подле Саймона и опёрся руками на подоконник, вновь засмотрелся на небесное сияние. - Понял. Ура. После нескольких минут любования прекрасным, Саймон отошёл от окна, оставив сущность в одиночестве созерцать набирающий силу, сгущающий краски восход. Налил воды и уже привычно проглотил пригоршню таблеток разной формы и цвета. Шуршание блистера просто не могло проскочить мимо его ушей и Бран незаметно скривился: ему никогда не нравилось это чудовищное злоупотребление, но слишком сильно вмешиваться в уклад человеческой жизни желания не возникало. Ещё придёт нужное время, обязательно придёт, оно уже дышит багровеющей зорькой. - Благодарю за наведённый порядок. - Рад стараться! И вот на сковороде уже шкварчит аппетитная яичница, поблёскивая всё ещё сырым желтком. Аромат вкусного завтрака нежно наполняет кухню, заставляя облизывать обкусанные губы в томительном предвкушении. Лакомый момент. - Вот так, а теперь режь пополам. - Инструктирует начинающего повара Саймон. Бран скрупулезно примеряется острым лезвием ножа над красно-розовым бочком маленькой помидорки черри. Со всем перфекционизмом старается разделить на идеально ровные половинки, не ошибиться ни на миллиметр. - Бран, тебя никто не убьёт, если ты распилишь немного не по центру. - Подшучивает над страдальцем, попутно добавляя чёрного молотого перца в уже готовое блюдо. - Ну я же вызвался принять участие, а значит должен сделать всё отлично! - Ты уже делаешь отлично, уж поверь. В нашем, человеческом мире, не принципиальна филигранная нарезка овощей, если это не ресторан... Запомни раз и навсегда: лучшее - враг хорошего. Увидев уже готовое блюдо, заботливо разложенное по двум тарелкам, церемониться не стал - наспех накромсал пополам все выданные ему помидорки и повторил за человеком процесс перчения. Так же быстро разложил всё на сверкающую молочно-белым тарелку и уселся за стол в ожидании завтрака. С первого же кусочка вкусовое разнообразие земных блюд поражало: то обжаренная в масле картошка с хрустящей корочкой, то согревающий изнутри куриный супчик, то яичница... А ведь это ещё далеко не предел кулинарных шедевров, судя по рассказам. - Слушай, ну это божественно! - Уже зацепил частичку белка на кончик вилки, - Научишь меня так же? - Конечно! - Расцвёл от столь эмоциональной похвалы. Солнце возвышается, а янтарь постепенно переплавляется в белое золото, что уже сверкает на полу, дотрагивается до лакированного стола и дрожит в гранёных стаканах, наполненных яблочным соком. Простой и будничный завтрак, ничем не отличающийся от любого утреннего, а как неожиданно преобразился. Как в детстве. Глядя на то, как сущность блаженно наслаждается яичницей, как с закрытыми от удовольствия глазами попивает сок - невозможно сдержать лёгкую улыбку. Забота о ближнем - то, ради чего стоит жить. Частенько забывал, что живёт с нечеловеческой формой жизни, так привычен стал образ уроженца далеких галактик. Однако, по-прежнему восхищался его способностями управлять реальностью, сдвигать разные предметы одним движением руки. Но больше всего будоражило его мировоззрение: так похоже на человеческое, но если посмотреть чуточку глубже - иное. Его мир наполнен яркими красками, запахами, событиями, богат на впечатления и эмоции. Его мир не серый. Как говорится, красота в глазах смотрящего. Конечно, Саймон и сам никогда не вписывался в так называемое "стадо", именно поэтому никогда не поддерживал разговоры на весьма философские темы с теми, кого не слишком хорошо знал. От ответа всегда уходил, отшучивался. Послушай его человек посторонний - смело можно сдать в психиатричку. В обществе не принято сомневаться в существовании таких аксиом бытия, как время, конечность человеческой жизни и тому подобных. В конечном итоге рассуждения собеседников упирались либо в религию, либо в псевдо-науку. "Бога нет" - говорили они. "Никто не доказал его существование, брехня!". Но никто и не опроверг. Ты действительно пытаешься отрицать константу мира сего, дурак? Да, Саймон не слишком приятный собеседник в некоторых вопросах. Когда не удавалось сдержаться и вихрь собственных рассуждений, наконец, вырывался наружу - диалог перерастал в конфликт и громкую перепалку. Знает, что каждый живёт в меру своего развития, но когда отбившиеся от основной массы бараны беспардонно вторгались в его мировоззрение - их ждал далеко не самый радушный приём. Всегда мог поставить под сомнение буквально всё и вся. Возможно, именно поэтому для него открыта та сторона мира, что принято называть "аномальной", "паранормальной", "сверхъестественной". Тем не менее, до уровня Брана ещё далеко. Отсутствие рамок в мышлении рождает бесконечность. И пусть люди не могут её осознать, но могут к ней прикоснуться. Многих это пугает или вводит в самый, что ни на есть, тягучий ступор. Влечёт лишь истинных ценителей. После завтрака сущность вызвался помыть посуду, решив постигать основы простого человеческого быта. Специально обучать не пришлось - достаточно было показать на своём примере, а дальше тот безошибочно повторял. Учится молниеносно, в этом спору нет. Оставив товарища доскребать сковороду, Саймон удалился в спальню, снова перебрать базы данных Фонда. Несколько дней он не наводил суету: не следил за коридорами глазами слабо защищённых камер наблюдения, не пытался рушить систему. Пытливый детективный разум позволяет заниматься такими вещами: каждый раз находить новые лазейки к скрытому от чужого взгляда, без особых усилий менять тактики обхода защиты, точно просчитывать каждый ход, создавать кучу стратегий и плодить теории (заговора). Не смотря на приложенные усилия, всё было тщетно. Никогда не мог добыть хоть маленький кусочек информации о Лейле, не говоря уже о точном её местонахождении. Это одна из самых болючих ран, которая гноится день и ночь, не давая о себе забыть, не давая отвлечься. Сущность тем временем уже разобрался с посудой, натерев до блеска, вытер кухонным полотенцем и разложил по местам. Стащил ещё несколько помидорок из холодильника, попробовал на вкус сливочное масло, которое уж слишком аппетитно лежало прямо посередине верхней полки, засунул в рот замороженный пельмень из той пачки, что чуть не вывалилась при открытии дверцы морозилки. Любопытства у этого создания явно не занимать. Дверь спальни резко распахнулась, оттуда быстрым шагом вылетел Саймон. Глаза непривычно горят азартом, неспроста. - Собирайся, сейчас поедем наблюдать за аномалией, только сегодня свалившей из Фонда! - Тараторит, как одержимый, - Я смог перехватить сообщение, которое самый ближний к нам филиал разослал по всей России, оттуда я и узнал о побеге! - А оно не опасно? - Выплёвывает уже растаявший пельмень к себе в ладонь, скорчившись в гримасе отвращения и рухнувших ожиданий. - Не-а, нам повезло: объект абсолютно безопасен, - Пригляделся и добавил, - Кстати, это в сыром виде не едят, выкинь. И вот человек уже заготавливает в дорогу бутерброды с сыром и колбасой, термос горячего чая, несколько тетрапаков с соком. - Ты поведай об этом объекте побольше, а то знать не знаю куда и к кому поедем. - На удивление, Бран настроен весьма скептично, но Саймон так этого и не заметил. - Это scp-999, если по-русски, щекоточный монстрик. - Старательно режет хлеб, укладывая сыр поверх, - Такая оранжевая желешка, при контакте с которой можно испытать эйфорию. Существо очень ласковое и дружелюбное, никогда никому не причиняло зла. Насколько я смог выяснить - питается конфетами и даже источает приятный запах. Правда, почему оно оказалось за пределами зоны, если, судя по полученным данным, содержится хорошо и получает всё необходимое? - Ой, ну погулять может решил свинтить, потом заблудился. Рюкзаки уже собраны: мощная зажигалка, перочинный ножик, кинжал, пистолет, 10 пачек таблеток "от всего", пероксид водорода, бинты самоклеящиеся, верёвка, бинокль, термос с чаем, даже пузырёк промедола, дозу которого простые смертные могут получить только в больнице или на военной базе. Бран тоже хорошо подготовился, набив свой рюкзак едой. Бóльшая часть набора выживальщика останется в багажнике: негоже таскаться по пересечённой местности с десятками килограммов веса, да ещё и со злобными фондовцами на хвосте. Одеться так же пришлось значительно теплее, чем обычно: шапки ушанки, термобельё и свитера, подштанники, и уже только потом самые тёплые куртки, утеплённые джинсы, рукавицы и шарфы. Прогноз погоды упорно предрекает - 25°С днём, -35°С ночью. Однако, вся хорошая обувь оказалась мала сущности, всё-таки разница в росте сказывается. Пришлось хорошенько порыться в шкафу, чтобы спустя некоторое время найти сапоги, в которых отец Саймона ходил на самые суровые зимние рыбалки. На краткое мгновение в нос ударил морозный воздух, вспомнился хруст снега на замёрзшем озере, вспомнилась маленькая прорубь, которую усердно делал папа своим железным буром... А Саймон с интересом ждал новой поклёвки. "Пап, ну когда уже клюнет?" А в ответ уже забывающийся голос отца бормочет - "Скоро". Забывается голос, но чувство любви и заботы, вкладываемое в каждое слово - не сотрётся из памяти никогда. Оно вечно и красной нитью петляет сквозь года. По бокам от озера расположились густые кусты, как непролазные джунгли, а каждая прорубь - портал в неизведанное подводное царство. Тогда мир казался необъятным, необычным, а мама с папой - самыми сильными, самыми умными и мудрыми людьми на свете. Каждый сугроб казался Эверестом, а каждое дерево - баобабом. Многие краски попросту выцвели: давно не ощущалось такого многообразия и только день сегодняшний стал внезапным глотком свежего воздуха посреди лет, похороненных под слоем пыли времени. Протёр глаза и вновь ощутил себя в настоящем. Почему-то заземляться вдруг стало легче, чем раньше. Все собранные вещи подверглись доскональной ревизии. Нет хуже чувства, чем осознавать, что забыл самое важное непосредственно в момент надвигающейся опасности. Любая вылазка опасна, даже если объект самый безобидный на свете, фондовцы-то всегда вооружены до зубов. А где объект, там и Фонд по пятам. Вязкое осознание сковало думы: "Это уже и не люди вовсе". Поступит приказ - порвут на части, как злобная стая собак, притравленная на одну жертву озверевшим легионом. Мрази. Если бы не пропажа сестры - не подвергал бы он себя риску, не имел бы дела с такой могущественной организацией, но слепое желание изучить этот фонд вдоль и поперёк, узнать как можно больше, двигает его на очередной поход. Нет возможности взломать базы данных, где можно отыскать хоть крупицу информации о Лейле, а значит действовать предстоит напрямую. Ну не сидеть же, сложа руки! До чего горький вывод всплывает из самых чертогов - он забивает гвозди микроскопом, когда буквально носится за аномалиями и подглядывает за методами захвата этих самых аномалий. Тщетно. Не поможет. Однако, это уже как наркотик: слишком сильна оказалась та эйфория, что настигала его после каждой вылазки. Одно лишь понимание, что ему хватает умений оставаться незамеченным, буквально из самой густой и непроглядной тени следить за фондом, как хищник следит за добычей, заставляет трепетать его нутро. О да, такие вылазки позволяют хоть ненадолго махнуться ролями! Дверь скрипнула, несколько оборотов ключа поскребли в скважине, заклинивая через раз и, наконец, заперли. Подъезд окутан холодом, что заставляет поморщиться от невидимых спиц морозного воздуха. В окна бьёт яркий свет; солнце возвысилось достаточно, чтобы превратиться в чуть тёплое белое свечение. Зимний день смыл весь янтарь, окутал полупрозрачной шалью зимней пелены. Под ногами хрустит, искрится снежное полотно, ослепляя своим королевским сверканием. Мир отчаянно нуждался в лучике света, что пробил собой завесу низких туч: солнечные зайчики дрожат в оконных рамах, по воздуху тянутся блёстки, а воцарившаяся тишина дарует блаженство. И это вовсе не затишье перед бурей, отчётливо ощущается некий покой. Столь долгожданный, желанный, приятный покой. Бран жадно втягивает в себя воздух, превозмогая ощущение холода, даже наслаждается этим. Он никогда не видел солнца своими глазами. Никогда не видел, как муравейники хрущёвок бросают высокие синие тени, как искрятся в воздухе кристаллики льда, как выдыхаемый пар сияет в дневном свете. Всё, что видел, лишь пасмурные дни и чернильные ночи. Видел красочные иллюзии... Это бесподобно, правда! Но, как и любое искусственно созданное нечто, они не производят такого фурора на его чувство прекрасного. Идёт неспешно и замечает, как каждая деталь окрестностей становится всё более знакомой и привычной. И вон то воронье гнездо на кривой липе, и припорошенная снегом яма в тротуаре, об которую он уже несколько раз споткнулся, и трещина на доме, что тонкой змейкой ползёт от первого до третьего этажа. Смотрит, как возвышается за его спиной многоэтажный монолит квартир и подъездов. А там, в одной из сот, его квартира, его Дом. Там тепло и уютно, всегда ждёт тёплая постель и пахнет вкусной едой. Ещё несколько десятков шагов были пройдены и привели к машине, припорошенной тонким слоем снега. Блеснула серебристая дверца и впустила Саймона на место водителя. - На, снег убери пока. - Протягивает автомобильную щётку. Сущность с интересом покрутил её в руках, помял жесткую щетину между пальцами и принялся старательно стряхивать белое покрывало. Хорошо быть причастным к любому человеческому занятию, ощущать себя частью чего-то по-простому земного и обыденного, без всякого напоминания о прошлом. Раз за разом поворачивая от себя ключ зажигания, давая газу, Саймон пытается завести автомобиль. Снова это беспомощное тарахтение, оканчивающееся болезным затишьем. С каждой попыткой пальцы хватаются за ключ всё сильнее, а тёмные брови морщатся у переносицы. - Слушай, может тогда не поедем? - Возвращает щётку обратно, в животе обосновалось сосущее беспокойство, - Видишь: никак не тянет. - А давай так, - Взял и кинул куда-то на заднее сиденье, - Если сейчас не заведётся - не поедем? Бран в ответ вздохнул и скрестил руки на груди, осознавая всю провальность этой идеи. Со всем трепетом повернул ключ, поддал газу. Стрелка тахометра, дёргаясь и дрожа, поползла вверх, Саймон прожигает приборку взглядом, затаив дыхание. Тишины не последовало, бричка снова на ходу. - Говорил же, заведётся! - Смотрит в белые глаза напротив, но так и не находит в них желаемой поддержки. - Сай, может не надо, а? Я, конечно, не автоэксперт, но это выглядит, мягко говоря, небезопасно! - Максимально выделив интонацией последнее слово, возражает сущность. - Да ладно тебе, бывает у такое. Холода-то какие, тут даже самая элитная "бэха" имеет все шансы завестись не с первого раза! Садись, поехали! Отбросив все мысли на задний план, Бран уселся на переднее сидение. Всё-таки, дома сидеть прилично надоело: вокруг большой и неизведанный мир, требующий немедленного изучения, а в четырёх стенах посидеть можно и вечером. Знакомые дворы остались позади. Вскоре перестали попадаться и светофоры, и пешеходные переходы, а жилые дома вытеснил частокол голых деревьев. Солнечные лучи дробились о паутину ветвей, создавая неприятное для глаз мерцание. Автомобильная печка изо всех сил противостоит морозу, что так и хочет пробраться в салон. Немного застарелый запах с нотками затхлости обдувает лицо. Тепло. Так проходит час, затем и полтора... Навигатор исправно ведёт до заданных координат, что удалось перехватить по закрытой сети. Что ждёт по прибытию? Может, это и вовсе ловушка? Отступать в любом случае поздно, да и Саймон так просто не сдастся. Взгляд Брана всю дорогу был прикован к окну, то боковому, то ветровому: пусть вокруг довольно скучно и однообразно, но постоянное чередование светящихся солнцем полей и еловых лесов гипнотизирует. Пластик салона дребезжит мелкой дрожью, а шум мотора вытесняет любые образовавшиеся в голове мысли. Сейчас эта дорога полностью принадлежит им: за всё время ни одной встречной машины так и не попалось. Очевидно, что Фонд поведёт свои группы захвата третьими путями. Зачем терять время на обработку гражданских, случайно оказавшихся не в том месте не в то время? Синие вены вспухли на кистях. Цеплялся так, что будто вот-вот оторвёт этот несчастный руль и сломает рычаг коробки передач. Напряжение мешается с азартом в самую гремучую смесь. Действительно, таким Саймона Бран ещё не видел никогда. Осталось ли в этом человеке хоть что-то от прежней рассудительности и холодного ума - вопрос открытый. - Поверните налево. - Наконец, скомандовал металлический голос наподобие женского. Резким поворотом сущность вжало в дверь, а заднюю часть машины пустило в лёгкий занос. Под колёсами вздымается стеною снежная россыпь, чищенная дорога позади. Завязнуть - плёвое дело, но и это не помеха. Сейчас его ничто не в силах сбить с пути, даже самые зыбкие снежные перемёты. Если встрянут - откопаются и снова в путь. - Не ссы, не вчера я права получил! - Мысли сущности оказались настолько плотными, что не считать их было попросту невозможно. Эта идея не нравилась ему с самого утра, а сейчас и вовсе хочется просто развернуться и уехать обратно. Об решётку радиатора разбилось несколько широких кос перемётов, прежде чем удалось выйти на голый асфальт. Две полосы, разметка отсутствует, а трещины оплели вдоль и поперёк. Очередной привет из страны советов, с которым никак не разберутся местные дорожники. А, может, оно и к лучшему: в железо-бетонной империи всё делали на совесть, а сейчас балуются одноразовым асфальтом. Машина прижалась к обочине как можно ближе, поелозив колёсами взад-вперед, спряталась под тенью лапника. - Дальше пойдём пешком, до нужной координаты всего километра два. - Пропыхтел Саймон, натягивая ушанку. - Не рискну я парковаться ближе. В ответ послышался тяжёлый вздох, сопровождаемый демонстративно скрещенными на груди руками. Выходить совершенно не хочется, а глупый человек не внемлет словам. - А теперь остаётся только молиться, чтобы Фонду не всралось проехать именно здесь. - Уже готовый к возражениям, добавил, - Если мы спрячем её в сугроб или прикроем ветвями, то рискуем вообще отсюда не уехать. Бран на секунду задумался, оглядываясь на две петляющие колеи сквозь тонированное заднее. Так-то и лес этот за тридевять земель от дома никому не всрался, но, тем не менее, они здесь. Ноги засели в снег по самые колени. Саймон ловко перешагнул борозды, оставленные стёртой резиной, и подал сущности руку. Вселенский холод заставил поёжиться. - Главное - держи равновесие и не падай, иначе подняться будет проблематично. Час за часом, круг за кругом переплетались, путались тропы, не приводя к желаемой цели. Безликая вышина деревьев распалась в его измученном восприятии на совершенно разные и не похожие между собой. Одна и та же кривая ель маячит перед глазами уже пятый раз. Никакого намёка на пребывание чего то аномального или хотя бы живого. Густое, тягучее, как кисель, безмолвие. Спустя еще час, еще круг, под рёбрами мелко вибрируют сомнения, а не оказались ли в другом мире? Как знать, вдруг тихая чаща потому и молчит, что хранит в себе слишком много тёмных секретов? Саймон не выдержал и звонко хлопнул в ладоши. Звук отозвался бодрым многократным эхом, постепенно увязнув в черни густого лапника. Натиск тревоги ослаб вместе с затухающими отзвуками. Всё хорошо, можно идти дальше. Постепенно начинали попадаться поставленные Фондом ловушки, но ни объекта, ни самих солдат обнаружено не было. Как так, ни разу не встретить даже одинокого патрульного, в фуфайке с подогревом задремавшего под деревом? Я ещё понимаю - капитаны с их подразделениями не хотят попадаться на глаза никому, в том числе и самой аномалии. Никто не исключает, что вот-вот сюда нагрянут и враждебные к Фонду группировки, те же Повстанцы Хаоса или Длань Змея. Представляю, какая резня начнётся, столкни судьба всех троих. Длань даже в чём-то правы: хранить все аномалии в секрете от людей - довольно странная идея. Почему бы не принимать мир таким? Но с другой стороны, переполох будет обеспечен, конспирологи почувствуют себя, как рыбы в воде, а толпы начнут сомневаться во всём и выйдут из-под контроля. Не хотел бы я помереть просто потому, что какой-нибудь великий конспиролог Вася Пупкин решит прилюдно обозвать меня рептилоидом. Да и Брана пригрохают... Ну её, эту Длань, нафиг. Спустя ещё один томительный час колени уже прогибались под гнётом усталости и ломоты, спина изнывала колкой болью, а в животе предательски урчало вплоть до резей. Было принято решение вскарабкаться на одну из немногочисленных сосен и подкрепиться. Как можно логически мыслить, когда в голове засел мучительно привлекательный образ бутерброда с колбасой и сыром, а вязкая слюна так и норовит вытечь при любом упоминании..? Сучковатый ствол учтиво сыграл роль стремянки, поэтому забраться повыше труда не составило, и вот они уже разместились на прочной ветке векового гиганта. Мама всегда называла такие деревья мачтовыми, а я частенько спорил: "Нет, это же корабельные!". Только потом узнал, что эти понятия тождественны. Пока приходилось бороться с метровым слоем снега - холод не ощущался. Но стоило остановиться всего на пять минут, как вся предрекаемая синоптиками мощь русской зимы поползла под кожу. В руках сейчас же оказался термос с горячим чаем и столь желанные на протяжении всего похода бутерброды. Отсюда всё, как на ладони. Кажется, будто это и не настоящий лес, а реалистичная моделька, спроектированная самим собой. Кипяток согревающими волнами разлился внутри. Теперь холод не страшен на какое-то время. Глядишь, с импровизированной смотровой башни и Фонд разглядеть получится, не зря взял с собой бинокль. *** С водительской стороны огромного, бронебойного полу-автомобиля полу-танка вышла высокая женщина, оперативники тотчас же выстроились по струнке в ожидании приказа. Пепельные волосы до плеч, на губах венозной кровью алеет помада, меж средним и указательным пальцами медленно тлеет "Парламент". Кожа бледная, краше в гроб кладут, а осанка прямая, гордая. - Ну, что там? - Брану, очевидно, не терпится ознакомиться с происходящим. Сидеть на дереве битый час оказалось до неприличия скучно, особенно без какого-либо средства наблюдения. Военная форма, бронежилет, пистолет на поясе - не слишком привычные для женщины атрибуты. Тем не менее, по этой заметно сразу - такой род занятий есть её жизнь, её призвание. Изо рта разошёлся сигаретный дым, мешаясь с паром. На фильтре остался краснеющий след, а пепел осел на заснеженную землю. В такой мороз и без шапки, без перчаток, без шарфа... Она вообще человек? Женщина мельком обернулась на кинутую уже по привычке сигарету, но тут же нагнулась и подняла. Достала пакетик из кармана, упаковала и отдала первому попавшемуся сотруднику. Малость скруглённое лицо лишь на миг предстало в линзах бинокля, но этого хватило, чтобы чётко угадать в нём северные черты. Глаза в пусть и не сильном, но вечном прищуре тающего в них золота, остроконечный нос чуть вздёрнут вверх, а взгляд... Именно так смотрит волчица на поверженного противника, пока из пасти стекает чужая кровь. Ага, чукча значит... Нет, она вовсе не уродлива. Возможно, её внешность даже показалась бы ему симпатичной, не будь она врагом. Главным врагом, вокруг которого вьются и остальные, плодя проблемы и сея хаос. Да и вдруг она вообще какой-нибудь рептилоид под прикрытием? Глаза с золотым оттенком бывают только у ящеров, а из института он давно выпустился, никто подкалывать за такие мыслишки не станет. - Э, Сай, дай посмотрю! - Прошипел сущность, сгорая от любопытства и уже было потянулся за биноклем, как вдруг сучок, за который он придерживался правой рукой, предательски хрустнул. Удержаться на ветке не получилось, мешком картошки неуклюже сорвался вниз, не издав и звука. Пролетев высоту в несколько этажей, встретился спиной с сугробом. Вверх взрывом поднялась белая взвесь. Чувство неподдельного ужаса свернулось тугим узлом, заставив Саймона непроизвольно охнуть. Несколькими ловкими прыжками оказался внизу и бросился к пострадавшему от собственного любопытства товарищу. Не дожидаясь человека, тот на удивление бодренько встал и, поправив шапку, буднично отряхнулся. - Ты как, живой? Не ушибся? - Обеспокоенно крутится вокруг, стряхивая остатки налипшего снега. - Ну, как видишь. - Улыбнулся так, будто ничего не произошло. Повезло, что внизу были только пушистые сугробы. Не повезло, когда дурная голова рукам покоя не даёт. Сидел бы ровно - не заставил сердце Саймона биться в несколько раз чаще. *** - Пришлось немного задержаться, в зоне S-5 опять беспорядки. Сами понимаете, как трудно бывает руководить дистанционно. - Холодно отрезала женщина, окинув взглядом оперативников. - Объект всё ещё не найден? - Куратор Сон, позвольте объясниться. - Из толпы вышел высокий широкоплечий мужчина со светлыми волосами и носом с горбинкой. - Слушаю, Яков. - Мы прочесали всю северную часть леса и не нашли и следа scp-999. Полчаса назад по моему приказу были расставлены разного рода ловушки, в качестве приманки конфеты "M&M's". Ровно пять минут назад всё проверили, пусто. Факт наличия чужих запутанных в петли следов решил умолчать. - Нужно всеми силами исключить выход объекта из леса. Эту задачу предоставим первому подразделению. И прихватите с собой побольше амнезиака, так, на всякий случай. - Будет сделано! - Светловолосый уже собрался уходить, как куратор схватила его за плечо. - Яков, постой. - Взгляд исподлобья, брови еле заметно нахмурились, а голос вновь приобрёл типичную командирскую жесткость. Перешла на весьма приказного тона шёпот. - И чтобы никто не догадался о вчерашнем, понял? Светло-голубые глаза хищно блеснули в ответ, а уголки рта удовлетворённо приподнялись. Да, никто не будет знать о вчерашнем. Это их общий, совместный секрет, немножечко выходящий за рамки регламента Фонда. Собрав всю волю в кулак, пришлось отвлечься от столь приятных воспоминаний и всё же кивнуть, ибо взгляд напротив стал слишком невыносимым и прожигал насквозь. Всем подразделениям уже выданы задания, а по приказу командира Якова приманки во всех ловушках сменили на плитки шоколада. Лес оцепили со всех сторон: никто из гражданских не должен иметь ни малейшего понятия о происходящем, а кому "повезёт" оказаться случайным очевидцем... Того быстренько обработают. Такая она, работа под грифом "Совершенно секретно" - собственная личная жизнь находится под огромным вопросом, постоянно приходится подписывать соглашения о неразглашении, а легенда о собственной жизни всегда наготове. Тем не менее, дело близится к вечеру, а объект всё ещё блуждает по лесу. Вдруг и вовсе не по лесу, а уже где-то далеко-далеко? Если до наступления тьмы не будет никаких результатов - на повышение можно не рассчитывать. Эта миссия была поручена Якову и запятнать свою репутацию на таком плёвом задании права не имеет. Не солидно будет провалиться на поимке какого-то желе, когда имел дело с самыми опасными из самых опасных. *** - Похоже, эта северянка там всем заправляет. А если мы её уберём... - Нет. - С не свойственной ему жёсткостью Бран поставил точку, - Никого убирать мы не будем в любом случае. Саймон осёкся. Жажда чужой крови на собственных руках - преступление, совершённое экстерном. Имеем ли право забирать жизни? Ни разу. Долго тереться о высоченные стены сталинской высотки собственных норм морали не пришлось: всё же, человечность побеждает. Прямо как в доброй детской сказке - добро всегда побеждает зло. Но жизнь заставляет помнить: ни одно монолитное здание не выстоит против землетрясения, каким бы крепким и величественным не было. И с каких это пор я стал настолько кровожадным? Нет, нет, нет! Не должен опускаться до их уровня... Люди не хотят принимать факт существования в себе всего самого тёмного и потаённого, скрытого за сотнями замков, в сотнях шкафов, устланного сотнями скелетов. Конечно, посреди вечного мрака разглядеть чернильную тень, что по пятам тянется за тобой - не реально. И лишь когда выходит солнце и мир ясен, как божий день - тень чернеет и становится слишком заметной. Стереть бы её ластиком или отмыть шваброй, да больше никогда не видеть. Но он не из таких. С молодых ногтей он касался её самыми кончиками пальцев, по мере взросления приветственно подавая ладонь. Под прессингом обстоятельств из тёмных углов лезет многое, что в себе никогда не видал. А тень - есть гид по заброшенным уголкам сознания. Даже самую непроглядную тьму можно использовать во благо. Он знает это. Признать в себе тень не означает поддаться её влиянию, сдаться в путы бесчестия. ...Жажда чужой крови на собственных руках - преступление... Сколько в мире душ - столько и разных для них путей. Сколько путей - столько и мнений. Иногда на стыке двух Истин образуется циклон противоречий. Важно не допустить грозы. Лес заметно сгущает сумрак, заслоняет низкое закатное солнце. Выйдешь в поле и в глаза ударит всё ещё яркий свет, но тут, в самом сердце местных чащ, ночь вступает в свои права гораздо раньше. Холодает. Последняя подгруппа покинула место недавнего собрания, звук уезжающей техники невозможно не услышать, а резко наступившую тишину невозможно игнорировать. Наверное, зря я затеял этот поход. Всё равно никаких результатов... Никаких... Тяжело вздохнул, выпустив в воздух густой пар и оглянулся: цепочка следов приведёт их обратно, стоит только отчаяться. - Пошли обратно. Нечего тут ловить, да и ночь уже надвигается, мороз крепчает. Бран машинально оглянулся вслед, и уставился в тихую чащу. Даже фонд будто растворился, и только они всё ещё здесь. Гробовая тишина взрезает слух. Невыносимо. Тропа вела зигзагами и петлями, отклоняться от проторенного пути не было ни желания, ни сил. Ноги еле плетутся, по телу с каждым шагом расходится ломота. И, вроде, падал не он, а все мучения снова на его долю. Столько сил потрачено впустую, снова. Снова он сделал шаг не туда, снова не приблизил спасение сестры. Противным комом в горле обосновалась тягуче-вязкая субстанция безысходности, что отравляет каждый глоток воздуха своим присутствием. Сегодняшним утром ощущения лёгкости были обманчивы. Противно осознавать. Сущность молча идёт следом, не желая нарушать тишину. Периодически озирается по сторонам, а когда тропа ведёт близко к дереву - трогает кору. Только хруст снега под ногами сотрясает ватное пространство, болезненно напоминает о неудавшейся вылазке. Сумрак неумолимо сгущается. Всё более вязким кажется воздух, всё больше и больше блекнет снежное покрывало, размываются чёрные силуэты. Ему никогда не было страшно на кладбищах, в лесах, да и в целом на природе. Даже одному, даже ночью. Фонд дал понять одну простую истину: люди страшнее любого зверя, ведь полномочия и возможности их богаче, а натура - кровожаднее. Встречал он и волков, и лосей, даже медведей! Поразительно, но ни одно животное никогда не вредило, даже не пыталось. Всегда свято верил, раз он к ним с уважением, то и они не тронут. Не рубил деревьев, не стрелял, не ставил ловушек. Никогда не славился предвзятым отношением к их миру, к самому их существованию. Но люди, что не покладая своих окровавленных рук пашут на Фонд, взаимным отношением никогда не славились. Не будь всей этой неразберихи с Лейлой, "пропавшей без вести", трогал бы он эту чёртову организацию? Конечно же, нет! Но ему дано право знать, что всё не так, как кажется... Право знать о том, от чего так старательно отводят общественный взгляд, знать о тех, кто действуют, оставаясь в тени. Но они, прежде всего, люди, а значит не наследить не могли. Даже хруст снега стих за завесой тяжких размышлений, но невесть откуда появившаяся тропа вернула блуждающий разум обратно. И следы-то не человеческие явно, а будто кто-то полз на брюхе, не касаясь лапами. Бран мигом напомнил о своём существовании: сложил большие ладони на плечи человека и любопытно выглянул. - Оп-а, приплыли... - Только и смог пробубнить детектив, сиюминутно вернувшийся в реальность. - Ну чё, сбылась мечта идиота? - Бодро подкалывает того сущность, - Расчехляю фонарик и в путь? - Погоди ты со своим фонариком. Пока хоть что-то видно, будем идти так. Мы не должны обозначать своё местоположение! Сами не заметили, как уже проваливаются по колено, гребут ногами по следу. Это точно он, искомый объект. Шанс узнать про Фонд немножечко больше... Незаметно приготовил заряженный пистолет и повесил на пояс. Довольно опасно иметь общую цель с супер-сильной организацией, все пушки должны быть наготове, даже если выстрелу прогреметь не суждено. Долго бороться с пересеченной местностью не пришлось, след вывел почти к самой дороге, уходя параллельно. Эфемерным силуэтом просматривается серебристый бок сквозь густой тёмный лапник. Гораздо более неожиданно оказалось выйти на следы пребывания объекта по собственным, а более того, обнаружить возле собственной машины. Даже повстречать куратора филиала не стало сюрпризом. След обошёл машину по широкой дуге. Объект явно не желал быть пойманным, а раз уж способен провести параллели - явно славится гибким умом и сообразительностью, не слоняется по лесу глупым желе. Саймон готов поставить на это целую пятихатку, если бы Бран не выкинул то самое варенье, которое было закатано по банкам году в 70-ом, то в мире разумных субстанций вдруг резко прибавилось. Под конец дня преодолевать занесённую снегом местность становится всё тяжелее: колени болят и подрагивают, а пальцы то и дело сжимаются в комок противными судорогами. Отвратительная усталость постигла и Брана, хотя тот до последнего держался бодрячком. Ели смыкают лапник, подменяя собой чернеющее небо. По спине пробежал холодок, нет-нет да и вспомнит ту встречу с Лейлой. Снег силится осветить путь своей девственной белизной, но голова уже идёт кругом. Тьма поглощает, включишь свет - отдашься врагу добровольно. В суровых реалиях сегодняшнего дня перспектива завалиться в сугроб, запутавшись в ногах, выглядит гораздо более привлекательно, нежели куковать в камере содержания наравне с сестрой... И как он вообще докатился до такой жизни? За спиной прорезало тишину робкое то ли щебетание, то ли мурчание. Время будто застыло. Обернуться? - О, Сай, зацени! - По голосу уже всё ясно. С детства помнит, что пластырь надо срывать одним резким движением, так будет не больно. Обернулся. Сущность сидит на корточках и пальцем почёсывает разумную форму жизни. Та, кажется, даже довольна. Желейная субстанция ярко выделяется посреди тьмы своим ярко-медовым окрасом. Наверху красуются глазки-бусинки чёрного цвета, выпуклые и круглые. Одной ложноножкой трогает руку Брана и тихонько мурлычет, а тот и рад приобщиться к исследованию странного существа. Вот так, легко и просто, нашли общий язык. Наглядная иллюстрация того, что болючий пластырь уместнее размочить(курсив) и не париться. Прилично подмёрзшие руки резким движением избавились от мешающих рукавиц. На телефоне осталось несколько десятков фотографий и одно видео. Под довольное воркование существа Саймон крутится вокруг, осматривает каждый сантиметр. - Потрясающе! - Протянул тому открытую ладонь, несколько ложноножек обвили кисть целиком, приятно щекоча. Разум застилает чувство нарастающее эйфории, губы непроизвольно растянулись в улыбке, а мир стал казаться необычайно красивым и радостным. Из фракталов ветвей складываются смешные рожицы, снег мерцает, как в сказке. На соседнем дереве сидит дятел, его красная голова ярко выделяется на фоне чёрного ствола. Взмахнул крыльями и приземлился в метре от детектива, приветливо и с интересом разглядывая того маленькими глазками. Лес настолько высокий, прямо как в детстве: каждое дерево - баобаб, а ты маленький смотришь вверх и мечтаешь построить домик на самой вершине. - Сай, ты чего? Вот бы сейчас собрать компанию друзей со двора, сложиться скромными сбережениями и в ближайшем строительном купить доски и краску, прихватить банку из-под кофе с гвоздями да саморезами внутри и отправиться в лес на весь день. Из елового лапника будет крыша, такая плотная и надёжная, которая никогда не сломается под гнётом снега и не протечёт от дождя, плетенью обвить для большей прочности, а из досок сколотить стены, вырезать маленькое окошко и украсить цветным стеклом, найденным на помойке. - Алё, Земля вызывает Саймона! Ответьте! У Борьки как раз сестра есть, шьёт потрясающие вещи, она пусть сделает пиратский флаг! Повесить на ближайшую ветку и хвастаться перед ребятнёй соседнего двора, дескать, смотрите какой секретный штаб у нас есть! А потом захватить деревянные пистолетики и играть в войнушку, строить снежные крепости, рыть окопы, девчонки на импровизированных носилках унесут раненых с поля боя и подлечат микстурой из топлёного на костре снега с заваренными туда сосновыми иголками. А Саймон, как и всегда, будет отважным командиром войска, придумает замечательную стратегию по захвату вражеской снежной башни и непременно победит! Чьи-то руки беспардонно схватили со спины и бросили в снег. Вот блин, против правил же, нечестно! - Эй, мы так не играем! - Саймон схватил обидчика за куртку и повалил в сугроб, наперев на того сверху и удерживая наглеца. - Ты чё, совсем ку-ку? - Изумлённый голос Брана резко вернул в реальность, - Сай, у тебя крыша поехала? Красные от холода кисти ослабили хватку, позволив сущности стряхнуть с лица снег. После такой неожиданной контратаки продышаться действительно проблематично - слишком уж сильно его вдавили в сугроб. - Прости я... Нечаянно... - Резко вскочил и окончательно отпустил пленного, отряхнул его от снега, - Что со мной? - Я хотел бы задать тот же вопрос. - Поправляет съехавшую шапку, всё ещё восседая в сугробе с явными непонятками. - Ты сидел со стеклянными глазами, ни на что не реагировал и ржал на весь лес. Не желаешь объясниться? Кто говорил, что существо "безопасно"? В спешке надел рукавицы обратно на липкие руки, ощупал карманы на предмет наличия мобильника и протянул сущности руку, помогая встать. Окинул взглядом частокол окончательно потемневших деревьев. Стемнело. - Мх, ладно... Как я уже говорил, при соприкосновении с объектом можно почувствовать эйфорию и блаженство. Просто... Я не ожидал, что меня так сильно накроет. - А на меня почему не подействовало? - В голосе не осталось ни нотки раздражительности. Взял Саймона под руку, облокотил на себя. - Видимо, потому, что ты не человек. - Фу-х, напугал ты меня. Сейчас всё в порядке? - Взволновано наклонил голову, обеспокоено взглянул в глаза. - Да, спасибо. Нужно только собрать немного этой слизи, мало ли, в хозяйстве всё пригодится. Протянул из кармана маленькую баночку с таблетками в ней, предварительно выкинув в снег всё содержимое. Оранжевое существо с грустным поскуливанием виновато свернулось клубочком, боясь пошевелиться. - Гляди-ка, походу, мы его напугали. - Говорил же я, безобидное. Бран присел на корточки возле склизкого клубочка, доброжелательно протянул тому маленькую "барбариску", по счастливой случайности завалявшуюся в кармане. Одна ложноножка робко потянулась за конфетой, оставив на ладони немного полупрозрачной слизи. По лесу стал расползаться сладкий запах, кажется, шоколада, а довольное курлыканье возобновилось. На лице сущности вновь проявилась улыбка. Несколько поглаживаний и баночка уже полная до краёв. Вдруг в глаза ударил ослепительно-яркий прожектор, на ресницах застыли капельки мгновенно выступивших слёз. - Вот они, готовьте амнезиак! - Донёсся чей-то приказ по ту сторону света, сопровождаемый перезарядкой ружья. - А это ещё что за хтонь такая со светящимся рылом? - Голоса так и множатся. - Давайте-ка поставим его на содержание! Ничего не видно, хочется выдрать глаза ногтями и размазать по щекам. Больно. Жжётся. - За рыло ответишь, чепушило! - Сквозь слёзы скалится и рычит Бран. Замёрзшая кисть снова избавилась от рукавицы и нащупала заткнутый за пояс пистолет. внутренний мандраж нарастает, адреналин пульсирует в висках обезумевшим грохотом, зубы плотно сжаты. Сейчас или никогда. Ты или тебя. Прогремел выстрел. Свет погас. Матерный гомон сотрясает воздух. Резким движением рюкзаки пришлось скинуть. Вещи раздобыть можно и новые, а вот жизнь за пятёрину в ближайшем хозяйственном не укупишь. - Быстрее, валим! - Заорал Саймон, схватив сущность за руку и потянул за собой в сторону спасительного автомобиля. Дрожь сгибает колени, колкие судороги пронизывают тело то там, то тут, громкость стучащего в висках сердца сравнялась с выстрелом. Как назло, твари перегородили единственную более-менее протоптанную тропу, ноги вязнут в глубоком снегу, но продолжают нести к дороге. Скорее! Трясущиеся руки вцепились в холодный пистолет изо всех сил, сжимая так, что без того замороженные до боли пальцы белеют. В воздух вздымается завеса спасительной белизны, призрачно отгораживая их от толпы разъярённых военных. Многочисленные серии выстрелов пронзают лес, рвут пространство, в остроконечную щепу разлетаются стволы деревьев, со всех сторон насвистывают смертоносную мелодию раскалённые пули. Намерение подстрелить незваных гостей амнезиаком быстро переросло в безумное желание шмалять на поражение. На просматривающейся сквозь частокол елей дороге взревела, приближаясь, тяжёлая техника Фонда, голоса громче, за спиной вновь зажегся менее яркий прожектор, подсвечивая последние несколько сотен оставшихся до машины метров. Выстрел - щепа. Выстрел - щепа. Острая боль пронзила голень, тело мигом беспомощно повалилось в сугроб. Совсем поддавшиеся крупной дрожи руки из последних сил нащупали спасительный ключ в кармане, неуклюжим движением схватились. - Бран, лови! Беги, заводи! - Хриплый голос надрывно силится перекричать всесторонний грохот. Блеснув в ярком свете, ключи оказались и сущности в руке. - Беги, блять, скорее! - В этот приказ вложена вся прожигающая изнутри ярость, нет права ослушаться. Взбивая оковы рыхлого снега вверх, шаг за шагом, не слыша ничего кроме собственного частого дыхания, бежит. Мельчает глубина, каждый шаг и дорога ближе, призывно блестит машина, а гул техники совсем близко наседает на уши. Время неумолимо поджимает, а смерть свинцом дышит в спину. Чёрная ладонь всеми силами сжимает ключ. - Чужая рука сжимает голень, острым лезвием ножа вспоров джинсовую ткань, как масло. Чернеющий ручеёк запятнал девственно-белые блестки, расцветает багряными маками на заснеженной земле. Выстрел. Щепа. Хватка разжалась. Сработало. Боль заволокла глаза противным туманом, слюна вспенилась, как у бешенной собаки. Бегом. Быстрее! - Ключ воткнут в замок на двери водителя. Поворот. Никак. Поворот. Никак. Тщетно. Грохот пронзил воздух совсем рядом. На багажнике образовалась рваная дырка. Оглянулся. Саймон уже бежит к дороге. Быстрее! Белые ниточки бровей нахмурились. Остался последний вариант. Рукавица упала у ног. Звон бьющегося стекла окончательно пронзил слух под оглушительный вой сигнализации, осколки праздничным салютом разлетелись в стороны. Быстрее! Сверкающие тоненькие ручейки струятся по правой руке, капают наземь, стекают по остроконечным осколкам, крапчатым свечением осели на руль и приборную панель. Боль пронзает, расходится раскалёнными иглами вверх. Сомнений нет. Ловким движением левой открыл злосчастный замок и дверь поддалась. - До дороги считанные метры. Открытая дверь маячит впереди. Желанная, открытая, манящая. Очередная рука ухватилась за задний карман джинсов и лицо больно ударилось о колкий снег. Ткань трещит и рвётся под стальной хваткой, в голове ни одной мысли, кроме "спастись". С силой закрыл глаза и поджал синеющие губы. Выстрел. Не щепа. Кровь. Хватка ослабла. Рвотный позыв не заставил себя долго ждать, свернулся в глотке мерзкой субстанцией. Челюсти сжаты до боли в зубах, руки трясутся больше не от всеобъемлющего злостного холода. Тело превращается в кусок непослушной ваты, уши заложило, в глазах рябит белый шум. Быстрее! - Очередной поворот ключа от себя. Двигатель хрипло рычит, но тотчас же обессиленно замолкает. Свет струится вниз, пачкает коврик, ноги, заливает коробку передач. Грохот. Заднее стекло разлетелось на кусочки. Они всё ближе. - Ну же, давай! Пожалуйста! - Этот шёпот кажется ему оглушительнее всей канонады. - Прошу! Быстрее! - Не заметил, как перемахнул капот, влетел на переднее пассажирское, оставив на серебристом металле рваные червонные разводы. Чужие фары прожигают спину, приближаясь с каждой секундой. Дрожит земля. Быстрее! - Твою мать! - Сущность ударил по рулю, белый отпечаток сверкнул и потёк вниз. Сквозь решающий поворот ключа зажигания взревел мотор, человеческая рука легла на коробку. - Гони! Рдеющая в темноте стрелка тахометра подскочила, поднятая смесь выхлопа и снега затмила свет вражеских фар, и машина, точно серебряная пуля, сорвалась с места со свистящей пробуксовкой. - Сосните конца! - Бран гордо демонстрирует из окна средний палец и хищно лыбится. Замелькали по бокам высоченные ели, смешались позади рычащие басом голоса, а выстрелы всё так же свистели мимо. Шапка потерялась, сияющие волосы взметнулись от ветра, гудящего в разбитых окнах. Багрянец крапает на резиновый коврик пассажирского места, а сияющая вязкость тонкими полосками сползает вниз по обивке руля. - Брани, ты как? - Обхватил раненую ладонь обеими руками, аккуратно провёл большим пальцем и принялся рассматривать. Костяшки лопнули, а выше всё испещрено мелкими царапинами. - Как только отъедем, я обработаю и забинтую. - Да ладно, пустяки, заживёт как на собаке. - Не подаёт вида, что что-то не так, - Ты лучше скажи, сильно коцнули? - Да тоже ерунда. - Развернул ногу другой стороной, чтобы раны не было видно. В чём им обоим не было равных - скрывать физические страдания. Печка работает на пределе, гулом заглушая отдаляющуюся неразбериху, а из окон валит пар. Стрелка спидометра преодолела отметку в сотню. - Ногу сюда давай, - Скомандовал Бран, держа руль левой рукой. - И не смей мне перечить, человек! Детектив послушно поднял раненную конечность повыше, перед глазами предстала страшная картина: распоротая штанина, напрочь прилипшая к ноге, чернеет никак не останавливающейся от холода кровью. Содрогнувшись, сущность поморщился и прошипел что-то невнятное. Стараясь сохранить постоянную скорость, прижал правую ладонь к ранению. Приятный холодок мурашками пробежался по коже, ломота отступает. Сочащийся сквозь царапины свет мешается с алым пятном, действует лучше любого анестетика. - Теперь как, душа моя? - Проницательный баритон стал тише в ожидании. Убрал руку. - Смотри-ка. На месте довольно глубокой раны рваными краями красуется шрам. Всего-лишь шрам. Чего он только не повидал с этой сущностью, но такие чудеса не перестают удивлять и, наверное, никогда не перестанут. *** По чёрной, вертлявой змее асфальта тянутся тонкие нити пурги. Только снег, отражающий свет автомобильных фар, пробивает густоту ночи. Лунный свет скрыт за единственным облаком, темно. Высокие ели повесили свои корявые лапы почти над самой дорогой. В тепле рука кровить перестала довольно быстро, заматывать не пришлось. Непослушные хвостики скрылись под шапкой, которую добровольно-принудительно натянул на сущность заботливый человек. - На пересечении дорог - налево! - Громко командует Саймон, силясь быть громче печки, громче монотонного гула шипов об асфальт. - Так точно, капитан! - Радостно отозвался сущность, понижая передачу почти что зажившей рукой. В поворот зашли резко, задние колёса даже малость занесло. Дремучие леса остались позади, по бокам открывается вид на скатерть полей. Россыпь звёзд отлично просматривается даже из окна автомобиля, что явный признак крепчающего мороза. В боковых зеркалах давно не сверкают чужие фары, преследование прекратилось довольно быстро. Сейчас Фонду не выгодно гоняться за кучкой самоотверженных дебилов, которые даже не успели как-либо серьёзно насолить организации, все силы были брошены на поимку аномалии и последующее возвращение оной в бетонные стены камеры содержания. Однако, когда на кону собственная свобода и жизнь сестры, действовать нужно наверняка, максимально сокращая все возможные риски. Саймон знал это, как "Отче наш", поэтому велел Брану не сбавлять скорость. Именно поэтому было решено не ехать домой, а петлять третьими тропами, чтобы ненароком не привести ненужных гостей по свежим следам. - Сейчас куда? - Бран принял правила игры и решил следовать им, пока что отбросив собственное видение ситуации. - Направо! На этот раз поворот был расположен под минимальным углом, удалось проскочить лишь чуточку притормозив. По бокам снова замельтешили дремучие леса. Скорость не падала ниже 60 километров в час даже на перепутьях дорог, а на прямых участках стрелка спидометра скребла отметку в 120. - Почему нельзя сбросить хоть немного? Хвоста не видать давным-давно. - Не задавай глупых вопросов. Если ты не видишь преследователя, это не значит, что преследователь не видит тебя! - Всегда лучше перебдеть, чем по вине собственной самонадеянности угодить в лапы к врагу. Но где расположена тонкая грань, разделяющая банальную безопасность и паранойю? Небольшая ямка была не замечена ни доморощенным водителем, ни его верным штурманом. Явно нежелательный металлический звяк беспардонно вклинился в диалог. - Всё, с меня хватит! Я сбрасываю! - Старается снизить скорость как можно плавнее. - Сейчас бричка развалится и всё, пипец! - Бран!! - Саймона явно раздражало решение замедлиться. Видимо, паранойя победила. - Кто водитель - тот и прав! - Скидывает с пятой скорости на чётвертую, а затем и вовсе переходит на третью. Человеку пришлось смириться с выбранным сущностью скоростным режимом, баранка-то по-любому не в его руках. Да и разжигать ссору исключительно из-за своих принципов решения проблем желания не возникало. Всё же, они оба чуть не погибли. На этом фоне все проблемы приобретают пустяковый характер. Не прошло и нескольких минут, как со стороны двигателя послышался пугающий стук. Бран тормозит в полном непонимании. Саймон, в свою очередь, не успел и затаить дыхания в немой молитве за здоровье мотора, как машина заглохла прямо на ходу, мягко остановившись на обочине метров через десяток. В борьбе между печкой и вселенским дубаком побеждает второй. - Этого ещё не хватало... - Гневно пробурчал себе под нос, натягивая капюшон, вышел осмотреть. Морозный воздух быстро заполнил салон, отхлестал по щекам микроскопическими кристалликами льда. Над головой россыпью переливаются далёкие звёзды, а почти полная луна подсвечивает всю окружающую действительность своим магическим сиянием. Гробовая тишина сковала всё вокруг, теперь даже шум двигателя не разбавляет её. В ушах зазвенело. Саймон нервно открыл багажник и уже начал подсвечивать всё содержимое фонариком мобильного телефона, как следом решил выйти и Бран. Тихо встал рядом, стараясь не отвлекать человека своим присутствием. Молчание стало непростительно напряжённым, они оба чувствовали это. Сущность не решался прервать это мучение первым, ведь он моментально осознал всю затруднительность их положения. Но тут Саймон, резко отвлёкшись от техосмотра в полевых условиях, стянул с себя шарф и преподнёс его Брану. - Надень, а то горло совсем не прикрыто. - Сказал, как отрезал. Всё ещё погружён в проблему всеми мыслями, но о напарнике забыть не посмел. - Спасибо тебе, человек. - Вполголоса отблагодарил и надёжно повязал шарф вокруг шеи, выправив из-под колючего, но очень согревающего полотна, свои маленькие пушистые хвостики. Лунный свет бросает на снег вытянутые тени. Изо рта, из носа клубится пар, застилает собой всё поле зрения. Вокруг Земного спутника зреет радужный ареол, что предвещает ещё более суровое похолодание. - Подержи, пожалуйста, крышку капота, - Пар скрывает лицо человека, вьётся у фонаря, - А то я трусь спиной, грязно там. Сущность послушно перехватил липкий холодом металл и вознёс над согнутым Саймоном как можно выше. Время никто не считал, но за раскопками во внутрянке автомобиля прошло явно больше 15, а то и 20 минут. Натянутые струны человеческих нервов смычками елозили по мозгам, не давали собранно и логически мыслить. Часть всех знаний об устройстве мотора беспардонно улетучилась, уступая своё место созревавшему с каждой вязкой минутой нервному срыву. - Как же холодно... - Бран старается укутаться в колкий шарф как можно качественнее, подрагивая от колкости зимы. - Слушай, ну ладно мы - "человеки", очень слабые и мерзлявые создания, но ты же квантовая сущность. Как ты можешь мёрзнуть, когда прибыл из космоса? - Саймон не прекращает деловито копошится под капотом автомобиля, тщательно проверяя каждую деталь, обсвечивая фонариком со всех мыслимых и не мыслимых сторон. Действительно, Саймон всегда старался заботится о Бране, как о человеке. Такой вопрос даже не приходил на ум! - Моя человеческая форма почти так же уязвима ко всем внешним воздействиям, как и твоя. Когда я был там, я не имел тела. - Так превратись в ту же невидимую субстанцию и сейчас, чтобы не мёрзнуть? - Ненадолго отвлёкся от своего занятия, усиливая свой вопрос недолгим взглядом на сущность. - Ах, Саймон... - Лишь вздохнул Бран, придерживая правой рукой крышку капота, - Я столько лет телепался нипойми где бестелесной жижей, ты даже не представляешь, через какие круги ада я там прошел! И теперь, когда я наконец-то обрёл то, что искал всю свою жизнь, не имею желания хоть на минуту переставать чувствовать все прелести и тяготы земного бытия. Хочу жадно вдыхать этот колкий воздух галлон за галлоном, и мне не надоест! - Слушай, это всё хорошо, конечно... Но мы имеем все шансы окочуриться тут, не дождавшись утра. - С тяжёлым вздохом Саймон вылез из-под капота и со вселенской досадой, поджав губы, признал своё первое предположение верным, - Стуканул движок, мы не уедем. - Стуканул..? - Двигатель сломался и больше не заработает. Без шансов. - Этого он и боялся, каждое слово ножом по живому. Человек окончательно вынырнул, перехватил железную крышку из рук сущности и захлопнул. Ещё раз тяжело вздохнул, выпустив клубящийся пар по морозному воздуху, и уселся на пассажирское сиденье. Онемевшими от холода руками зарылся под капюшон, согнулся пополам, прислонив потяжелевшую голову к пластиковой панели. Противный озноб пробежался по охлаждающемуся с каждой минутой телу. Холод пробирает до костей, охлаждает кровь, туманит рассудок. По карману отрывисто раздалась слабая вибрация, быстро прекратившись. Почти уже непослушными руками Саймон достал ледяной мобильник. - Твою мать... Батарея разрядилась. Аккумулятор не вынес и помер. Водительская дверь со скрипом открылась, в салон залез Бран. Его тоже трясёт, никак не получается скрыть это. Искрящиеся волосы местами торчат из-под шапки, озаряя потолок и приборную панель своим таинственным свечением. А впрочем, какой уже смысл в разглядывании такого таинства природы, если менее чем через час их постигнет участь аккумулятора. Угораздило же заглохнуть на какой-то второстепенной трассе, в какой-то глухомани, где так не попалось ни одного посёлка, ни одного автомобиля мимо так и не проехало. До дома явно не менее сотни километров. Настолько усердно хотели запутать фондовцев, что запутали себя сами. Помощи ждать неоткуда. - Брани, прости меня... - Стыдливо прячет глаза, а голос сбивается и дрожит, - Прости, что подвёл. Это моя ошибка, я завёл так далеко, я настаивал на высокой скорости... - Ты чего, человек? Не вини себя, ты же не знал, что так случится! - Я должен был предвидеть такой исход... Эта машина намотала две сотни тысяч километров без капремонта... Дурак... - Саймон, перестань... - Бархатный голос так же сбивчив, так же дрожит под натиском всеобъемлющего холода. - Подвёл не только себя, нас обоих... Прости... - Уже белые, сухие руки быстро, насколько смогли, ухватили чужие ладони и крепко сжали их. Поднёс ко рту и из последних сил пытается отогреть пока ещё горячим дыханием. Резким движением, настолько, насколько позволяло коченевшее заживо тело, прижал к себе поближе, прощально оплетая объятиями. Как горько и болезненно понимать, что как бы не старался, не сможет защитить его от неминуемого. В ответ сущность нежно прижал человека к себе и вздохнул тому прямо в шею. Случайно. Прикосновение его горячего дыхания вызвало россыпь мурашек, заставило ещё сильнее вжать в себя чужое тело. Это было немое прощание со стороны человека. - Слушай, - Бран мягко отстранился и заглянул в уже меркнущие глаза напротив. Меркнущие от горького чувства поражения, - Есть у меня одна идея... Светящиеся сильнее обычного пальцы крепко держат разноцветные проводки, что наспех достали из панели. - Разве это возможно? - Не попробуем - не узнаем! Заводи! Вложив последнюю надежду в это движение, Саймон повернул ключ зажигания от себя. Значки приборной панели засияли ярко-белым светом, стрелка тахометра резко подскочила вверх аж до семёрки, несмотря даже на то, что педаль газа так и осталась нетронутой. В карих глазах мелькнула янтарная искра. Вопреки всем законам, вопреки знаниям и логике - она завелась, заработала! Словно бы ожила. На максимальных оборотах загудела, затарахтела печка, даруя спасительное тепло им обоим. Левая рука крепко вцепилась в руль, а правая привычно легла на потёртую коробку передач. - Я же говорил, не ссы, прорвёмся! - Позитив, всегда исходивший от Брана, слишком заразителен. Настолько заразителен, что позволяет вытворять такие чудеса на виражах, что любая материя становится подвластна его искренним желаниям. Их взгляды встретились, соприкоснулись. В одних глазах горит янтарный рассвет, что зажигал небо сегодняшним утром, а в других - концентрат самого яркого, самого девственно-белого звёздного света. - Газуй, Саймон! Нам пораДомой
С привычным щелчком была включена первая скорость и под резко брошенное сцепление колёса подняли в воздух целое облако снега. Машина с пробуксовкой стартанула с места, уверенно помчавшись вперёд. Бран безотрывно держал провода, а от привычной желтизны фар не осталось и следа. Теперь из них изливается чистейшей белизны свет, что заставляет снег на обочинах искрится осколками звёзд, упавших на Землю. Двигатель работает так мелодично и плавно, будто поёт свою приветственную песнь. Настолько мягко и ловко этот автомобиль никогда не ездил, даже будучи новым, прямиком с завода. - Брани, но как...? Как ты это делаешь? - Восхищённо обратился Саймон. - Если бы я сам знал... Если бы... - В унисон двигателю тихонько вымолвил тот, явно наслаждаясь теплом и уютом. Безмятежное счастье застыло в едва заметной улыбке, - Я очень верю в то, что смогу. Через несколько пройденных наугад поворотов под колёсами петляет уже знакомый для Саймона путь: густые ели всё чаще и чаще сменяются простором заснеженных полей. Ночь светла, всё прозрачно до самого горизонта. На протяжении всего пути до цивилизации не попалось ни одной ямы: эту дорогу построили не так давно, гордо назвав "Обход города N", а там уже до обжитых окраин километров 35, не больше. Молчание вновь окутало собой но, на этот раз, вовсе не напряжное. Сменилось тихим умиротворением, просвечивало едва заметной улыбкой на приподнятых уголках губ. Именно такое молчание гораздо насыщеннее любого диалога, они оба прекрасно чувствовали это на протяжении всего пути до дома. *** Окна наспех заклеены черными пакетами и завалявшимся под сиденьем скотчем. Припарковался так, чтобы прикрыть все уязвимые места ближайшими кустами. Уцелевшие вещи прибраны в неприметный пакет под мусор, весь хлам из багажника и бардачка туда же. Даже висячий ароматизатор снял с зеркала заднего вида, так, на всякий случай. - Ну, вроде всё собрал. - Тихо подметил Саймон больше сам для себя, выщелкнув магнитолу, - До утра постоит так, потом в автосервис за новыми стёклами и мотором. Сам понимаешь, как бы жаба не душила, а без машины никак... - Может, воткнуть бронированные? - Улыбается Бран, игриво тыкая собеседника локтем. - А если снова заклинит замок? - Поддержал шуточный настрой. - Хотя, заднее обтянуть специальной плёнкой, всё же, стоит. До квартиры пришлось бежать бегом. Саймону не поздоровится, если хоть кто-нибудь увидит его измазанным кровью. Ещё и со стиркой возиться: ни одна химчистка не возьмётся за такой сомнительный заказ без лишних вопросов. Металлический скрежет ключа в замочной скважине эхом прокатился по давно спящему подъезду и осел на зелёных стенах. Спустя несколько оборотов, дверь поддалась и лязгнула. Запах чистой квартиры приятно защекотал в носу, не травил привычной затхлостью опустевшего гнёздышка. Теперь всё по-другому: оковы прошлого всё ещё висят на шее, но почти не душат, почти не тяготят. Он больше не один в этом холодном мире, его квартира больше не пустует. Появился ещё один смысл, уже совсем близкий, ночующий прямо за стенкой. Смысл вставать по утрам, готовить разные блюда, не превращать квартиру в пристанище типичного холостяка. Смысл быть. И пусть спасение сестры буквально заставляло его волочить своё жалкое существование день за днём, но не прибавляло мотивации жить по-нормальному, как обычный человек. Не заставляло заботиться о себе и своем здоровье. Бран быстро разулся, повесил верхнюю одежду на крючок и прошёл на кухню. Воспоминания о молчании ледяного космоса тоже ослабляют хватку с каждым прожитым на Земле днём. Более не суждено скитаться, преодолевая миллиарды световых лет. Теперь у него есть то искомое, невероятное богатство - Дом. Теперь у обоих есть, куда вернуться, где по-настоящему ждут. Человек принёс плед и одеяло. Укутались и расселись за стол, посередине которого гордо стоит баночка с трофейной слизью. В хозяйстве всё пригодится. Горячий чай приятно греет руки сквозь керамику кружки: у Саймона, как всегда, - зелёный, у Брана - лимонные дольки, разведённые в кипятке с несколькими ложками сахарного песка. Желтизна лампы накаливания придаёт своё, особое настроение тепла и уюта. Её свет мягко струится по стенам, ловит отсверки на любой стеклянной поверхности, расползается по потолку. - М-да, мы ведь чуть не погибли... - Протянул Саймон, подняв штанину: на ноге всё так же красуется неказистый шрам, обрамлённый рубиновым неровным пятном. Отпечаток мороза с ним навсегда, как и след от холодного лезвия. - "Чуть" - не считается. - Мечтательно протянул Бран, попивая согревающий лимонный напиток Чернила ночи растворили день, а копья звёзд пронзают небосводы. Остроконечными лучами мерцают в непостижимо далёком пространстве. Далёком, молчаливом, бесприютном, пустом и тягучем. Вселенский холод окутал городок, бореем сдул прилёгший снег на крыше. Чувство невероятной лёгкости даёт возможность вдыхать эту декабрьскую ночь по-новому, сполна насладиться её густым послевкусием и тёплым запахом грядущих перемен. - Спасибо, свет мой. Спасибо... Сегодня смерть вновь обошла стороной. И, не взирая на пережитое, умиротворение горячо растекается по телу. Все приключения остались где-то там: за стенами девятиэтажки, далеко за объездными дорогами, глубоко в дремучих лесах. Ещё долго будут играться партии ночных разговоров на кухне: мысль за мыслью, слово за слово сплетая свой гобелен философии, обрамлённый блестящей бахромой выводов и предположений. Долго гореть лампе накаливания, прожигая ночь до серебристого восхода. Здесь и сейчас, покой.