***
Будь его воля, он бы на этот ужин шел в чем мать родила. Прискорбно, что для королей самодурство — непростительная роскошь, за которую обычно расплачиваться приходится кровью. Именно поэтому Элиот, напевая под нос похабную песенку успокоения ради, расставил руки в стороны и позволил камергеру надеть на себя приталенный треклятый камзол. Если б не это узкое тряпье, он бы так и умер, не узнав, где у него талия. У женщин она находилась на раз, а вот у мужчин… Впрочем, не то чтобы он имел привычку выискивать талии на мужских телах. Да и так сложилось, что половина его соратников благородных кровей из-за грешного обжорства не то что талию, член в положенный момент не найдут. Камергер поправил воротник, почтенно поклонился и отошел в сторону. Элиот поглядел на свое отражение в зеркале. Как-то слишком он нарядно выглядел для простого ужина, да еще и с северянкой. Можно было выбрать что-то попроще. Уж она-то точно не оценит его одежду, сшитую по последнему писку дворцовой моды. Он мельком видал эту Тувэ. Она была окружена своими воинами и выглядела… Да как обычная северянка. В узких брюках, мехах, сапоги до колен. Платья, по донесению Камеристки, она старательно игнорировала. Ну хоть что-то у них было общее. Судя по всему, Нер-Рорг, как и Элиот, не сильно жаловала пышные юбки. До обеденного зала шел в сопровождении четырех солдат королевской стражи. В свою охрану он лично отбирал людей. Они должны были быть сильны, не обделены умом и преданы короне. Время от времени Элиот посещал их тренировки, чтобы лично убедиться в пригодности солдат. Двое остались снаружи у дверей, двое вошли за королем и сразу заняли места в углах зала. Прислуга уже закончила сервировать стол. Горничные ютились под стеночкой, готовые прислуживать. Этих вымуштровала Камеристка. Должны были отвечать за быт королевы, но у них не складывалось с делами. Одна уделяла время своему любовнику, другая была занята попыткой свергнуть его. А королева-мать… Ей он тоже не доверял. Матушка и в лучшие свои годы плохо следила за прислугой, а теперь уж совсем потеряла хватку. А ему необходимо было, чтобы все во дворце шло как по маслу, чтобы все было под надежным контролем. Камеристка меж тем справлялась с делами весьма умело, уменьшая его головную боль. Элиоту хотя бы о кухарках да конюхах не приходилось беспокоиться. Воришек его Камеристка карала безжалостно, отравителей ловила и провожала на эшафот, выслужившихся — поощряла. Ему только и оставалось, что давать ей по утрам разрешения на то и на это… А как довольны были главный казначей и министр финансов… Конечно, поначалу оба чуть не позеленели, узнав, что безумный король поручил вести дела какой-то безродной Камеристке, но, когда в первые два месяца расходы значительно снизились благодаря ее управлению, им пришлось признать правильность решения Его Величества. И министр финансов, и казначей являлись его союзниками, поэтому бурчание их носило исключительно дружеский характер. Элиот на их негодование едва ли обращал внимание. В итоге Камеристке выделять золото из казны на содержание дворца они стали весьма охотно. Она не экономила на каждой картофелине, но и лишнего никогда не тратила. Для сторожил казны она была подобна дару небес. Элиот обошел стол, сел во главе и схватился за кубок. Лакей тут же бросился к нему. Он махнул рукой, и юноша вернулся на место. Пока не пришла эта Тувэ, он мог расслабиться. По крайней мере, самостоятельно налить себе вина. Она вошла в зал через несколько минут. Элиот еще не успел опустошить первый кубок. Пришла Тувэ в сопровождении своих людей. Двоих оставила за дверью. Двое зашли в зал. Камеристка была последней. Она сама закрыла тяжелые двери и стала перед ними. Элиот усмехнулся. Северянка правда игнорировала дворцовую моду. Штаны обтягивали бедра, меховой жилет надет поверх другого, кожаного, чем-то напоминающего корсеты леди. Светло-русые вьющиеся волосы собрала в хвост на затылке. Кое-где проглядывались тоненькие косички с вплетенными в них серебряными украшениями. Но то все было вторично. Первое, что для себя отметил Элиот, — она была вполне в его вкусе. Фигуристая, не тонкая и изнеженная, как его придворные, а подтянутая, с красивой грудью, круглыми бедрами. О, Тувэ не выглядела как леди, морящая себя голодом. Но и не толстушка-чревоугодница. Она каким-то образом объединяла в своей внешности все, что он любил. Взгляд у Тувэ был тяжелый. Суровый. Тонкие брови у переносицы были чуть опущены, нависали, придавая лицу хмурый вид. Выраженные, точеные скулы, прямой нос, пухлый маленький рот и острый подбородок. Тувэ удовлетворенно кивнула, рассмотрев его охранников. Она ни капли не скрывала своего оценивающего взгляда. Элиот хмыкнул. Еще одна изменница. Ну, пусть развлекается, главное, чтобы под ногами не путалась. Нер-Рорг, как она требовала себя называть, молча прошла к столу и села за другим его концом. Лакей у стены побледнел. Ему-то следовало отодвинуть для леди стул, предложить налить вина… Но Тувэ справилась сама. Плюхнулась на сиденье, поставила на стол локоть, нашла кувшин с вином, поставленный ближе к ее части стола, и небрежно наполнила кубок, предварительно принюхавшись к аромату напитка. Демоны… Да она не ведает ничего о приличиях и манерах! Камеристка подозвала служанку, что-то прошептала ей на ухо, и вся прислуга скрылась за боковой дверью, ведущей в коридоры и кухню. Если Тувэ станет его женой, ей не помешает нанять учителя. С десяток. Чтобы уж наверняка. Камеристке понадобилось восемь наставников и два года. Эту нужно было обучить быстрее. — На Севере не принято приветствовать правителя? — Элиот добавил в голос побольше строгости и холодности. Хотя на самом-то деле дерзость северянки его позабавила. Но только дерзость. Бескультурье при дворе он не терпел. Себе мог иногда позволить, скажем, не встретить навязанную невесту или не явиться на казнь бывшей жены, но другим он такого поведения не прощал. Хотя бы размытое представление о манерах должны были иметь все при дворе. А уж тем более будущая королева, которая, как оказалось, в данном вопросе уступала даже его прислуге! — В Лейхгаре не принято приветствовать невесту и гостей, прибывших издалека? — усмехнулась. Уголком губ. Подняла кубок и торжественно добавила: — Долгих лет правителю и процветания его землям. Так мы приветствуем равных себе. — А вы считаете себя равной мне? — он делано удивился. Говорила северянка хорошо. Легкий акцент в речи слышался, но это было не страшно. — Да и в Лейхгаре просто слов недостаточно. Вам следовало еще при входе поклониться, сделать книксен, дождаться разрешения войти, а после лакей должен был отодвинуть для вас стул, если бы я не сделал этого сам. Вы нарушили все правила приличия, Леди Тувэ, уже в тот момент, когда беззастенчиво строили глазки королевской страже. Элиот решил ее осадить. Сразу указать на место. Он и с бывшими женами не церемонился, с северянкой не станет и подавно. Красота красотой, но он все еще король. Спускать хамство с рук не станет. — Будь здесь кто-то еще, граф или маркиз, они бы сочли ваше поведение оскорбительным. Вы знаете, что бывает с теми, кто оскорбляет короля? — Угрожаете? — она заметно напряглась. Все в зале напряглись. Кроме Камеристки, которая не изменила себе в сдержанности. Даже бровью не повела. Северяне ухватились за рукояти мечей, стражники приготовились вступиться за короля. Тувэ махнула рукой. Ее люди тут же оставили оружие. — Вы оскорбленным не выглядите, — небрежно и расслабленно откинулась на спинку стула. Если еще ноги на стол закинет, Элиот велит ее обезглавить на рассвете! — Меж тем вам не помешают уроки хороших манер. Небольшая дверь отворилась, и слуги внесли подносы с горячими блюдами. Пока еда проверялась на наличие ядов, в зале царила тишина. Тувэ молча наблюдала за происходящим, он наблюдал за Тувэ. Северянка определенно не понимала, что происходит, но никак в процесс не вмешивалась. Камеристка снова подозвала слугу и что-то ему сказала. Горничные и лакеи, видимо, следуя ее указаниям, вышли из зала. — Ладно. Демоны с вашими манерами. Но платья я носить не буду, — она пожала плечами и принялась за еду. Естественно, ухватилась за куриную ножку голыми руками. Элиот тяжело вздохнул… Дикие северяне… Откуда ж им знать, какая вилка для чего предназначена. Да и зачем? Руки есть, и славно. — Придется. Пока что вы просто невеста, но, возможно, станете королевой. Статусу нужно соответствовать, Леди Тувэ. — Элиот взялся за рыбу. — Я не леди, — оскалилась. Даже как-то злобно. — Нер-Рорг Тувэ. — Здесь вы леди, — настаивал он из принципа. Только чтобы показать северянке, кто тут главный. Пусть не строит воздушных замков и знает свое место. — Пока еще не стала вашей женой, я Нер-Рорг, — процедила она сквозь зубы. — Боюсь, вам ею не стать, с таким-то нравом. Северяне снова напряглись. Элиот бросил на них лишь несколько коротких взглядов. О, да дикари были в бешенстве. Верные псы. Достойно. Северянка собрала вокруг себя надежных людей, готовых вступиться за нее даже из-за намека на нелестное высказывание. С другой стороны, разве строптивость у этого народа не в почете? Так он, выходит, и вовсе комплимент сделал. — Впрочем, — Элиот не позволил ей ответить. Решил сместить внимание на более важную тему. — Есть еще одна причина, по которой брак будет весьма затруднителен для нас. Церковь Благого Демиурга требует, чтобы вы уверовали в их учение. — Требуют уверовать? — Тувэ хмыкнула, не удержалась и громко расхохоталась. Элиот сжал челюсти. Будущая королева не должна вести себя подобным образом. — Идиоты… Как можно заставить кого-то верить в богов? Не зря мы избавляемся от этих безумцев на севере. Элиот заинтересовался. Виду, конечно, не подал. Но отметил, что иметь королеву, которая точно не встанет на сторону докучающего, как мошкара в летнюю пору, Демиурга, — весьма заманчиво. Но ее невоспитанность… Он не знал, с чем бы смог примириться — с потенциальной предательницей в его постели и на троне или дикаркой с севера. Первая не бросала бы на него тень, другой можно было бы не остерегаться. Если речь не идет о необходимости соблюдать этикет, конечно же. — Однако, браки заключаются только с благословения церкви. Вы должны им понравиться. — Я рубила их священных служителей на поле боя у границ. Думаете, есть шанс, что они великодушно меня простят? — еще и воительница… Демоны! Проще сдаться и выслать ее на родину. Ничего он из нее приличного не слепит. — И тем не менее, ваш приезд и статус невесты они одобрили. Тувэ ничего не ответила. Но нахмурилась, явно задумавшись. — Кстати, как зовут Камеристку? — она небрежно ткнула куриной ножкой себе за спину. О Благой… Элиот чудом удержал маску безразличия на лице. Демоны! Никакого высшего света, пока эта северянка не научится сидеть за столом как полагается! — Пусть она сама вам скажет, — он сдержанно улыбнулся и снова отпил вина. Нужно было заканчивать ужин. Иначе его стошнит от этой хамоватой девицы. Будь Тувэ хоть тысячу раз красавицей, ненавидящей церковь, смотреть, как она, развалившись на стуле подобно пьянчуге, руками разделывает мясо, было выше его сил. — Она не говорит. Я спрашивала. — Теперь скажет. Тувэ недовольно цокнула языком. Элиот ощутил, как натянутая струна его терпения надрывается. — Что ж, — он сделал последний глоток вина и поднялся из-за стола. — Прошу меня простить, Леди Тувэ. Время позднее. Меня еще ждут дела. Как полагается, он вежливо кивнул и поспешил к выходу. Целовать руку, перемазанную жиром, не рискнул. — Останься. И следи за ней. Пресекай сплетни. Никаких встреч с придворными, — притянув Камеристку ближе и сильно сжав ее тонкий локоть, прошипел ей на ухо Элиот. — Как прикажете, Ваше Величество, — голос прозвучал натянуто. Он опомнился и разжал пальцы. Камеристка неловко улыбнулась, хватаясь за локоть. Элиот иногда забывал, что она все-таки хрупкая девушка. Стражники распахнули перед ним тяжелые двери. Лучше уж разбираться с донесениями, чем терпеть эту Тувэ еще хоть минуту. Элиот вышел из зала и направился в свой кабинет. Он был уверен, что сегодня ночью ему в кошмарах будет сниться, как северянка позорит его перед подданными своим поведением. Он даже как-то заскучал по первой обезглавленной жене. Она хоть знала, как себя вести в свете.***
Его Величество король Элиот покинул обеденный зал как-то слишком уж быстро. Тувэ поджала губы и преспокойно доела куриную ножку. Этот индюк ни за что не испортит ей аппетит! Ну, король хотя бы красив. На зализанного яком не походил. Был высок, широкоплеч, на вид силен, не изнежен. Темные волосы собраны в низкий хвостик и завязаны лентой. Лицом мерзавец тоже был ничего. Массивный мужественный подбородок, тонкие губы, темные брови и ресницы, карие глаза. Хорош. Да только вот сволочь, каких поискать надо. Тувэ была наслышана, как мужчины королевств относятся к женщинам. Чего стоило одно только то, что они сжигали на кострах почти всех одаренных девушек. Не щадили никого. Нет положенного органа между ног, а Боги наградили даром, скажем, безобидного предвидения, — в огонь их! Не важно, ребенок перед ними, старуха или носящая в утробе плод. И северян еще считали жестокими! В общем-то, Тувэ немного знала о местных порядках и страшно ненавидела и презирала это их отношение. Но кто бы мог подумать, что выйти замуж она должна будет именно за такого человека? Тувэ понимала, что ей нечего противопоставить его требованиям. Он вправе настаивать на воспитании и прочей ерунде. Что раздражало еще больше, Нер-Рорг знала, что Элиот мог выбрать себе невестой любую знатную даму, а то, что выбор его остановился на ней, — унизительная милость. Это страшно бесило! Она даже не могла затеять с ним драку, потому что в таком случае, сколь бы сильными ни были ее воины, а их все равно ждала бы смерть, задавили бы числом. Никаких прав у нее тут не было. Только нужда в этом короле и его силе. Старший брат отца славно подсуетился, выдав ее поскорее Лейхгару, вроде и предлог хороший, начало налаживания отношений, и отсвечивать она ему не будет. Но Тувэ надеялась, что сможет подобраться к королю, найдет, что предложить ему, а взамен она бы заполучила поддержку и возможность вернуться на север, не пав там бесполезной смертью. Поэтому Тувэ терпела притворную вежливость Элиота. Она кожей ощущала все его презрение к себе. Но молчала. Терпела. Хотела взять нож, которым разрезали курицу, приколоть им его за платок на шее к столу и взвыть «Чем ты недоволен, мерзавец?! Я и так делаю, что могу!». Но она просто сжимала зубы, а он даже не соизволил ответить, как зовут Камеристку. — Твое имя? — Тувэ наполнила кубок. Голос у нее был мрачный, грозный. Она была зла. И не собиралась этого скрывать. — Кая, — раздалось за спиной. Тувэ развернулась на стуле, положила подбородок на спинку и спросила, глядя на Камеристку: — Зачем из имени делать такой секрет? — Мое имя не секрет. Но без дозволения Его Величества я никому его не называю. — Почему? — Приказ Его Величества. Тувэ поморщилась. Опять эта Камеристка увиливала. Нет. Что-то точно за всем этим крылось. Она нутром чуяла. И колдун был с ней согласен. Зачем королю так тщательно контролировать круг лиц, знающих имя какой-то служанки? Хотя… С его-то мерзким характером, возможно, это просто прихоть, чтобы потешить свое эго мучителя, лишний раз напоминая девушке, насколько короток поводок, на который ее посадили. — Я возвращаюсь. Она поднялась и направилась к выходу. Камеристка и ее охранник проводили Тувэ до покоев. Сколько Нер-Рорг ни сопротивлялась и ни заверяла, что уж дорогу она со своими воинами найдет сама, а все равно Кая ходила за ней следом и на все у нее был один ответ: «приказ Его Величества короля». Следующим днем, после обеда, Камеристка представила Тувэ десяток мужчин и одну женщину. Учителя. Конечно, она только посмеялась. Подумала, неужели у нее все настолько плохо, что ей нужен целый отряд наставников? Тувэ себя настолько глупой и необразованной не считала. В каких-то вопросах леди во дворце были даже намного несмышленей. Учителя были непреклонны. География, этикет, танцы, литература, язык, право… Они не выпускали ее на прогулку, не желали прерывать занятия, чтобы она могла встретиться со своими людьми. Тувэ была заперта в библиотеке, и голова ее бесконечно пухла. Знать нужно было, как делать книксен, к кому как обращаться, какое королевство с каким в каких отношениях… А танцы… Проклятые королевские танцы! Никакой в них души! Все нужно танцевать по строгим правилам. Неудивительно, что Его Величество такой нервный ублюдок. Попробуй расслабиться и быть нормальным в таких-то условиях! Камеристка приходила проведать ее каждый раз, как сменялся наставник. Будто боялась, что она сбежит. Да только вот под дверью караулила королевская стража и пара ее людей. И Тувэ, гордясь непомерно, приносила себя в жертву более или менее гладким отношениям между северянами и жителями королевства. Хотя она и видела недовольство со стороны своих, но упорно делала вид, что все хорошо. Им нельзя было отступать. А с какими-то там уроками она справится. Через неделю, под покровом ночи, потому что это было единственное свободное время у Нер-Рорг, в ее покоях состоялась тактическая встреча. Колдун привел ближайших советников. — Нер-Рорг, уверена, что всё в порядке? Мы вытащим тебя из этого дворца. Ты знаешь, на севере есть те, кто смогут схоронить тебя, — Ньял еще ни разу не бывал в ее покоях, поэтому придирчиво осматривал комнаты, трогая вазы, картины и канделябры. Тувэ несколько минут давила в себе смех, когда узнала, как называют необычные позолоченные держатели для свеч. Впрочем, Ньял веселым не выглядел. Он вообще был слишком грозным, здоровым и хмурым даже по меркам северян. — Нам не нужно укрытие. Нам нужны обратно наши земли, — отрезала она. Отец Ньяла до самой смерти оставался предан ее отцу. Его верность перешла и сыну. Ньял занял место родителя рядом с Роргом, когда ему только исполнилось восемнадцать. А теперь, спустя десять лет, когда и отец Тувэ погиб, он не желал оставлять Нер-Рорг, которую считал достойной места одного из правителей севера. Он был готов умереть за то, чтобы она стала главой земель, еще полгода назад принадлежавших ее отцу. Тувэ ценила его жертвенность и рвение, но разбрасываться жизнями сторонников считала неприемлемым. Все будет без толку, если они не сумеют отнять власть у старшего брата отца. — Так, что вы успели выяснить? Есть вести от людей, скрывающихся в городе? — сама Тувэ едва ли что могла сделать, с утра до ночи занятая уроками, как маленькая девочка. Они разместились за низким столиком на полу. Комичное было зрелище. Северяне выглядели крайне нелепо в роскошных покоях на дорогих коврах, в окружении красных, расшитых золотыми нитями подушках. Старались они вести свои тайные беседы как можно тише. Никакого колдовства, скрывающего голоса, в покоях не было. Ир тратил прорву времени на разгадку тайны Камеристки, но ни на шаг не приблизился к ответам. Колдун совершенно не расстраивался по этому поводу. Только и повторял, что ему хоть есть чем заняться помимо обхаживания горничных. — Слуги держат язык за зубами. Отсылают к Камеристке. Не применяя силу, из них ничего не вытрясти, — нахмурился Ульф. Шаманом он был молодым. Но в силе уступал разве что Ньялу и колдуну. Последнему — и то только из-за неумения колдовать. За Тувэ он пошел, потому что точил зуб на нынешнего Рорга. Ульф не говорил, что тот сделал, да и слов никаких не нужно было, стоило только раз увидеть, как от ярости бледнело его лицо, когда шаман вспоминал о еще неуплаченном кровавом долге. Все сразу становилось понятно. — А духи? — Тувэ понадеялась, что если уж способности Ира были бесполезны в замке, то, может быть, Ульф мог бы сделать хоть что-то. Но он только отрицательно покачал головой. — Тишина. Как будто тут и вовсе никого нет. Ни животных, ни предков. Я зову, но никто не отвечает. — А это, — Ир положил локоть на стол и со скучающим видом подпер голову кулаком, слегка заваливаясь на Ульфа, — тоже может быть из-за Камеристки и ее странного влияния на это место. — Никто не способен просто так заткнуть духов! — он отпихнул Ира. Отношения у этих двоих были славными. Они подшучивали, острили, делали вид, что враждуют, но на поле боя стояли друг за друга горой. Ульф был одним из немногих, кто точно не желал колдуну скорейшей кончины, не только из-за его полезности, но еще и потому, что искренне считал того своим другом. — Даже твое колдовство! Что, скажешь, она колдуньей посильнее тебя будет? — Вряд ли она колдунья, — Ир просто пожал плечами. — И вообще, раз на то пошло, то не колдунья, а ведьма, бестолочь! — Да обычная она! Усмири уже свой больной интерес! — Ульф смерил колдуна грозным взглядом. — И нет практически никаких отличий между ведьмой и колдуньей. — Нужно разузнать про церковь, — Ньял опустил на стол кулон размером с золотую монету, прервав бесполезный спор. В центре солнца был отлит человеческий силуэт. Тувэ подняла побрякушку и покрутила ее в руках. — Мы знаем про их учение. Но ничего про то, как церковники действуют. — Где ты это достал? — она вернула ему кулон. — Украл. У мальчишки, — сухо ответил Ньял. Тувэ промолчала. Украл и украл. Они были не в том положении, чтобы беспокоиться о подобных вещах. — Кстати, вы заметили, что между королем и церковью есть какое-то напряжение? — Ир с важно-безразличным видом стал рассматривать свои длинные пальцы. — Они явно недолюбливают друг друга. — Ты это от своей рыженькой девки узнал? — Ульф явно насмешничал. — Именно, — охотно согласился колдун. — Видишь ли, Ульф, женщины — прекрасные создания, способные, забавы ради, проявлять поразительную наблюдательность. А некоторые из них наделены не только красивой грудью, но еще и любопытством. Так что моя рыженькая горничная, обладающая всеми тремя качествами, очень быстро разузнала, что да как тут во дворце от других служанок. И на одной из наших ночных встреч охотно со мной поделилась. Мне даже спрашивать не пришлось. — А, так ты все-таки с ними болтаешь, а не спишь, — шаман усмехнулся, намекая на несостоятельность колдуна в постельных делах. — Они на меня потому и ведутся, Ульф, что после того, как все заканчивается, я еще и разговариваю с ними, а не сразу натягиваю штаны и исчезаю в рассветном зареве, — отбил Ир и поспешил добавить: — Когда следующая встреча с королем? — Не знаю, — Тувэ раздраженно передернула плечами. — Когда этот мерзавец пожелает меня видеть. — Прекрасно. На эти встречи тебя будем сопровождать мы с Ньялом, — Ир хлопнул в ладоши. — Расспроси его про церковь. Будем копать в этом направлении. У меня есть одна догадка. Если нам повезет, мы заполучим поддержку короля. Главное нам с Ньялом — подслушать ваши воркования. — Хочешь действовать через их Благого Демиурга? — Ньял продолжал рассматривать причудливый кулон. — Будем надеяться, — хитро оскалился колдун, — что король ненавидит их настолько, что не побрезгует объединиться с дикими северянами. Тувэ согласно кивнула и поспешила выставить своих главных советников из покоев. Время было позднее, а утром ее ждали очередные несносно скучные уроки.