***
Лейхгарка никогда бы не надела подобного. Плащ, в котором заявилась леди Тувэ, представлял собой обработанную шкуру бурого медведя. Поверх капюшона красовалась голова животного. Верхняя ее часть. Устрашающее зрелище. Наверняка, пока шла по коридорам, до обмороков перепугала всех придворных леди. Матушка сляжет с зубной болью, когда до нее дойдут слухи, в чем его невеста гуляет по замку. И никак ей не объяснишь, что для северян такая шкура — то же, что для короля его мантия или перевязь. Своеобразный символ. Элиот встречал за свою жизнь только одного северянина в похожей шкуре, в волчьей. Это был Рорг, участвующий в переговорах на границе. Давнишние дела. Моду на дворцовые прически Тувэ тоже игнорировала. В ее светлых волосах поблескивали серебряные украшения. Она плела косы как северянка. Собирала волосы в хвост. — Доброго вечера, Ваше Величество, — книксен не сделала. Только склонила голову. Больше кивнула, чем поклонилась. Элиот прищурился. Как символично она себя вела. Разоделась по всем северным обычаям, отринула этикет… — Почему не сделала книксен? — он сел в кресло за письменным столом, откинулся на спинку. Небрежно. Расслабился. Не верил, что эта девчонка сможет предложить ему то, что могло бы его заинтересовать. — Книксен делают лейхгарки. Я не одна из них, — коротко ответила она, глядя ему в глаза. Интересно. Значит, пришла как северянка, не как его невеста. — Что ж, опустим приличия. Я устроил тебе встречу с королевским советом. Они примут решение: оставить тебя и твоих людей в замке или выслать на север, — Элиот уже приготовился встать, но Тувэ неожиданно заговорила. — Для начала… — замялась она. Отвела глаза. Дала слабину. В словах Нер-Рорг была не так ловка, как в бою. — Вы можете меня выслушать? — Почему я должен слушать тебя сейчас, наедине? — он постукивал кончиками пальцев по столу. Скепсисом так и сочилось каждое его слово. Элиот абсолютно не пытался скрыть своего отношения. Может, как партнер для поединка Нер-Рорг и была ему интересна, но для политики, для трона совсем непригодна. — Потому что Камеристка посоветовала мне завести этот разговор с вами. Элиот подобрался. В последнее время он не посылал Каю к северянам. И она ни о каких подобных разговорах ему не докладывала. Самовольничала? Но с чего бы? Обычно инициативности за ней не замечалось. — Когда ты с ней виделась? — Сегодня. Утром, — Тувэ усмехнулась. Заметила перемену в его настроении. Ну пусть. Это еще ничего не значило. Он по-прежнему был настроен выставить ее из дворца и жениться на какой-нибудь принцессе из соседнего королевства. Главное, чтобы не брюнетка и лицом не уродлива. С остальным как-нибудь смирится. — В таком случае, говори, что хотела. Только поживее. Королевский совет не любит ждать. — Мы не можем вернуться на север. Там нас ждет смерть. — Сочувствую, — безразлично бросил король, пожав плечами. Его тоже ждала смерть. Ничего нового под солнцем. — Обойдусь, — Тувэ подошла к столу и облокотилась на него ладонями, склонилась к Элиоту. Что-то шевельнулось внутри. Как решительно, как воинственно она на него смотрела… Как необъезженная дикая кобылка, как необученная молоденькая сука с его псарни. — Это все? — он приподнял брови. Его тоже пытаются убить. Причем постоянно. И что? Он должен был пожалеть маленькую бедную северянку? Элиот видел ее с оружием в руках. Некого тут было жалеть. Тувэ прикрыла глаза. Явно старалась не выйти из себя. Какие нелепые попытки скрыть свои эмоции. — У тебя что, член отвалится, если ты будешь чуть менее высокомерным? — прошипела она сквозь зубы, так и не открыв глаз. Элиот вмиг лицом посуровел. Что ляпнула эта невоспитанная негодяйка? — Не тебе о моей постельной дееспособности беспокоиться, — он сделал глубокий вдох. Надо же, взял и сам повелся на провокацию, даже подался немного вперед. — Брат моего отца силой захватил земли, которые должны принадлежать мне. Ярл считает, что я не знаю о том, кто убил прежнего Рорга. Он предложил мне послужить на благо севера и связать себя узами брака с королем. Если не свадьба с таким мерзавцем, как ты, то — смерть. Для верных мне людей в том числе, — Тувэ рычала, как медведица. Грозная, опасная. А он слушал. Потому что не привык к таким женщинам. Стало так захватывающе, волнительно. Как тогда, во время их поединка. — Мне плевать на твой трон, мне не нужно твое проклятое королевство. Мне нужен союзник. И я не позволю тебе обращаться со мной как с какой-то лейхгарской шлюхой. Я Нер-Рорг. Дочь северного вождя, а не твоя постельная грелка! Мне есть что предложить, так что придержи свое высокомерие. Голос ее становился все громче, а его беспечность все меньше. Чересчур дерзко она вела себя для беспомощной леди в беде. Да что там, Тувэ говорила с ним на равных. Она чувствовала себя равной ему. Это обескураживало. Она не лепетала перед ним, не стелилась в красивых словах, оскорбила столько раз, что ее уже можно было отправить на плаху. Но Элиот не видел в ней страха. Тувэ не боялась его. Она боролась отчаянно, но достойно. За своих людей, за то, что по праву принадлежало ей. Он не мог не уважить такое мужество. Элиот не признал ее. Нет. Но решил по крайней мере попытаться выслушать. И отчего он все время дает ей вторые шансы? Это ведь совсем не в его духе. Да и девчонки не могут предложить что-то стоящее, девчонки не могут сражаться. Девчонки вообще много чего не могут из того, что делала Тувэ. Видимо, поэтому он поддавался. Демоны! — Хорошо, — взяв себя в руки, с достоинством произнес Элиот. Нер-Рорг, судя по всему, от него такого не ожидала, выпрямилась и уставилась так неприкрыто удивленно, что даже оскорбительно. Он в ее глазах вообще последний мерзавец? — Что? Элиот встал из-за стола, поправил камзол. — Королевский совет ожидает только нас. Или хочешь сказать, что слова о том, что у тебя есть что-то — блеф? — Не знаю, что значит «блеф», но, судя по всему, ничего хорошего. Где там твой совет? Двери в кабинет распахнулись. Камеристка, как всегда, выбрала хороший момент. За ней следом вошли два северянина. Здоровяк и колдун. Не дожидаясь разрешения, не сказав ни слова, они просто заняли место рядом с Нер-Рорг. В руках у колдуна было несколько свитков. Элиот присмотрелся, но так и не понял, что это может быть. — Открой, — скомандовал он, и Камеристка, сделав свой безупречный книксен, направилась к стене за его столом. Она сдвинула гобелен в сторону и коснулась камней. Элиот уже сотни раз видел такое воздействие на замок. А вот северяне смотрели во все глаза. Стена разложилась на каменные кирпичи, сдвинувшиеся в стороны и замершие неподвижно в воздухе. — Проглоти меня перевертыш! — восторженно крикнул колдун и метнулся к Камеристке, сунув свитки в руки очень недовольному здоровяку. Он пронесся мимо Элиота почти как ураган. Кая вздрогнула от такой бурной реакции и даже неловко улыбнулась. Хотя казалось, что она кроме своей заученной улыбки ни на какие иные эмоции не способна. — Это не механизм? Ты удерживаешь их сама? Колдовство? Он суетился вокруг застывших в воздухе камней. Трогал, пытался сдвинуть с места. — Это… — Камеристка растерянно посмотрела на короля. Она совершенно точно понимала, что не может сказать колдуну, что такое сотворила со стеной. Ей определенно нужна была помощь. Элиот проигнорировал этот взгляд. Она и с большими неприятностями разбиралась сама. — Не механизм. Пройдемте. Члены тайного королевского совета уже собрались и ждут. Камеристка вошла в черноту прохода. На стенах начали загораться факелы, и Элиот пошел следом. Он не должен был так легко показывать северянам этот проход. Но Камеристка накануне сумела убедить его, что совету стоит выслушать Нер-Рорг. Что удивительно, Бирн ее поддержал, так что Элиот согласился. В целом, кроме Камеристки никто разобрать эту стену так просто не смог бы, впрочем, и иные способы войти и выйти без нее не найти. Но, что самое важное, Кая так тщательно оберегала тайные ходы и комнаты замка, что с большой опаской показывала дорогу проверенным временем и преданным членам королевского совета. И если уж она сама предложила привести северян… Элиот ее надежды и уверенность не разделял, но за семь лет научился прислушиваться и доверять. Безопасности замка такой поход не угрожал. А все остальное… Существование тайного королевского совета в целом не новость. Нер-Рорг тяжело вздыхала на восторги своего колдуна. А тот как девица впечатлялся каждым зажженным факелом, что для Камеристки в сущности было абсолютным пустяком. Они спустились по каменным ступеням, несколько раз повернули. То влево, то вправо. Заплутать в узких проходах, рассчитанных на одного, было проще простого. Первое время без Камеристки Элиот не решался спускаться. — Ир, ты ведешь себя как мальчишка, — подал строгий низкий голос здоровяк. — Да ты хоть понимаешь, что она творит? — Умолкните, — зашипела на северном Тувэ, и оба мужчины прекратили сомнительную дискуссию. Элиот усмехнулся. Любопытно. Какими же методами на севере добиваются такого послушания? Да еще и женщине. Камеристка остановилась перед резной массивной дверью. Навесной замок щелкнул. Она подставила свои ладони, и он упал ей в руки. — Вас уже ожидают, Ваше Величество, — Камеристка отошла в сторону, и двери распахнулись без единого прикосновения. Элиот вошел в круглую комнату. Высокие потолки, поддерживаемые деревянными и металлическими балками, простой круглый стол, стулья. Никаких украшений, свитков, документов, книг. Голая мебель и стены. Только факелы в держателях. Несколько дверей по периметру комнаты вели в коридоры, по которым сюда добирались другие члены совета из разных частей замка. — Ваше Величество, — посыпалось с разных сторон. Элиот отошел чуть в сторону и пропустил Нер-Рорг с ее сопровождением. Совет подобрался. Элиот обошел стол и занял свое место. Камеристка заперла дверь и встала за его спиной. Он окинул присутствующих взглядом. Элиот долго и тщательно собирал вокруг себя надежных людей. Умных, имеющих некую власть, деньги и, самое главное, преданных. Министр военных дел никогда не бывал в этой комнате. Ему не было доверия. В конечном счете он повел себя как от него и ожидалось. И теперь на его место Элиот собирался поставить верного ему генерала Фойта, выходца из герцогского рода. В совет, включая короля, входило тринадцать человек: министры, два генерала, канцлер, казначей, вдова Маркиза Хебер, богатейший герцог Лейхгара, начальник королевской стражи, камергер и камеристка. В преданности этих людей Элиот не сомневался. И если при дворе освобождалась высокая должность, он пытался заполнить ее кем-то из них, окружить себя верными поданными, в какой-то степени обезопаситься. Тувэ, не сказав ни слова, только кивнув в знак приветствия, взяла у здоровяка свитки и положила их на стол, протиснувшись между министром финансов герцогом Рубеном и министром иностранных дел маркизом Киром Яннэ. Она молча развернула пожелтевшую бумагу. Карты. Нер-Рорг Тувэ показала несколько подробных карт севера. Генералы аж вперед подались, выпучив глаза. Никто никогда не заходил дальше перевалочных постов. Прорваться сквозь снежный завес было невозможно. Бесконечная метель сбивала с пути, солдаты гибли, так и не увидев другой стороны. Поэтому никто и никогда не мог даже представить себе, как выглядит север дальше границы. Элиот и сам едва со стула не привстал, чтобы посмотреть. — Мне нужно содействие Лейхгара, чтобы отвоевать у Рорга Ярла свои земли, — Тувэ ткнула пальцем в пограничную территорию. — В обмен на помощь, Ваше Величество, север поможет вам избавиться от Церкви Благого Демиурга. Совет готов выслушать мое предложение?Глава 6
30 сентября 2022 г. в 21:16
— Ни слова, Ир, — Тувэ угрожающе выставила указательный палец перед его лицом. Колдун показательно плотнее сжал губы. Ясное дело, что надолго его не хватило.
— У Ньяла грозная черепушка от негодования треснет, когда он узнает про ваши трофеи, — Ир не сдержался и громко рассмеялся. — Как эффектно он тебя прижал! Даже я растерялся! А меня сложно застать врасплох! Ну и как тебе лейхгарские поцелуи, а?
— Заткнись. Хоть раз просто возьми и закрой рот, — Тувэ закатила глаза и понадежнее затянула золотистые шнурки на рукояти меча. Чтобы Ир да не сверкал своим остроумием? Знала, что просит о невозможном, но все равно надеялась…
— В следующий раз проси в награду королевские штаны! — торжественно предложил колдун, задорно хлопнув в ладоши.
— Не заткнешься, значит?
— Да ни за что! Какой из меня будет друг, если просто смолчу?
Тувэ свернула к своим покоям. Ир не отставал. Говорил, говорил и говорил. Сами боги его бы не смогли заткнуть. А хотелось, чтобы он все-таки закрыл свой рот и дал ей хоть пару минут спокойно подумать и осознать произошедшее.
Сорвать с поверженного врага что-то в качестве трофея — вполне обычно дело. На севере никто просто так в битве не сходился, только дураки разве что. Всегда сражаются за что-то. И это самое что-то обычно ставят на кон. Например, право приударить за женщиной или какую-нибудь спорную вещь. Иногда перед поединком отдавали смотрящему нечто ценное: колдовские амулеты, например, или дорогое оружие. Победитель забирал и свой предмет и награду.
Ну, вот Тувэ и поступила как северянка. Выбрала трофей.
Демоны! Но это был не просто трофей! Рубашка липла к широкой груди, и ей захотелось распахнуть и рассмотреть побольше его кожи. Поэтому и выбрала тесьму — чтобы обнажить Его Величество.
Взбудоражил Тувэ этот поединок. Она сталкивалась с людьми королевств на поле боя, но они не были так хороши, как король. Сражение с ним захватывало, что-то такое пробуждало в ней. Ну, и он был силен. Сильнее, чем она могла предположить. Совсем не похож на изнеженный южный цветочек.
В общем, Тувэ просто поддалась моменту и сорвала с его рубахи эти дурацкие шнурки. Но какого демона он прижался к ее губам? И хоть бы целовал-то по-настоящему! А так… Порывистое касание, она и вкуса распробовать не успела, только удивилась, да и все. Чуть претензию ему прям там не высказала. Мол, чего это, Ваше Величество, так сухо? Умелый же любовник! А целуется как ребенок! И ведь настроение располагало! А какие лица бы были у его придворных и той Фелиции.
Не поцелуй, а одно разочарование, как ни посмотри. И Ир еще умудрялся так об этом расшучиваться, будто застал их по меньшей мере голыми в поле в момент соития в какой-нибудь сложной позе.
Избавиться от колдуна было сродни чуду. Он все никак не желал оставлять Тувэ. Даже когда рана на руке под чутким воздействием его колдовства затянулась, он не спешил покидать ее покои. От своей служанки, что ли, прятался?
Только поздней ночью, когда ее охрана из северян и королевской стражи сменилась, Ир соизволил оставить ее. И то только потому, что его чуть ли не за шкирку, как провинившегося кота, из спальни вышвырнули две другие северянки. Они помогли Тувэ подготовиться ко сну, принять ванну.
Она предпочитала не подпускать горничных Лейхгара к своему телу. Одна очень впечатлительная девушка вскрикнула чересчур уж громко, увидев шрамы. Тувэ было неприятно. С одной стороны, обычное ведь дело для севера. С другой, вряд ли у Фелиции было на теле что-то подобное. Она-то, скорее всего, ничего страшнее мозоли от неудобных туфель и не знала.
На фоне лейхгарок Тувэ совсем не выглядела как красивая женщина. И ее это странным образом волновало и гордость задевало. Все из-за короля… На Фелицию он смотрел иначе, чем на нее, и это было по-женски неприятно.
Следующим днем Тувэ проснулась из-за шума, доносящегося с улицы. Она накрыла голову подушкой и недовольно простонала. Изель распахнула шторы, а затем и окно.
— Вставай. Уже утро, — она бросила на постель чистые штаны, нижнюю короткую сорочку и рубаху.
— Что за грохот? — Тувэ сочно зевнула, даже не потрудившись прикрыть рот кулаком. Учителя этикета, увидь он это, точно хватил бы удар. Леди в Лейхгаре не зевали. Они просыпались сразу свежими, румяными и прекрасными, как спелые наливные яблочки в сезон урожая.
— Сколачивают помост. Сегодня во дворце открыты ворота. Собираются горожане. В полдень казнь.
— Опять? — от удивления даже зевать перехотелось и сонливость сняло как рукой. — Только недавно казнили королеву. Какой-то бедолага некстати кашлянул в присутствии короля?
— Заговор. Пока Его Величество был занят расследованием одного, завязался другой.
— Что, преданность тут не очень ценится, да? — Тувэ затянула шнурки на штанах и сунула ноги в высокие сапоги. Умываясь над тазом свежей воды, добавила: — Кого казнят?
— Министра военных дел. Я не знаю, что это значит, — Изель подала чистое полотенце. Тувэ быстро вытерла лицо.
— Должность при дворе. Министр отвечает за все, что связано с армией Лейхгара. Главнее него в этом вопросе может быть только канцлер и сам король. Больше никто не имеет столько же влияния на войска королевства, сколько эти трое. Заговор во главе с таким министром — это очень опасно.
Изель неопределенно пожала плечами.
— Ничего не понимаю. А ты за пару занятий стала так хорошо разбираться во всем этом… лейхгарском… — она брезгливо скривилась. Ей совсем не нравилось во дворце. Никому из ее людей не нравилось. Все хотели вернуться домой, на север. Туда, где все знакомо, все понятно, туда, где на них не смотрят как на лесных зверей.
Тувэ ничего не ответила. А что бы она могла сказать? Ей вопреки собственным желаниям приходилось запоминать, заучивать… Она бы тоже хотела вернуться домой. Но не позволяла себе даже словом об этом обмолвиться.
У покоев дежурили двое северян и двое королевских стражников. Сторожил король ее так, будто искренне не желал, чтобы она убралась от него как можно дальше и как можно скорее, ну или, на худой конец, сдохла.
В столовой за самым дальним столом в углу виднелись широкие спины. Ее люди приходили к трапезе, когда вся прислуга заканчивала есть. Избегали больше стражу. Горничные и лакеи не так напрягали, как воины враждебного для них народа.
Существовала вероятность, что в столовой могли столкнуться жертва и убийца. Мэрик, например, мог на поле боя расправиться с чьим-нибудь братом или отцом. Все это понимали и старались лишний раз не теребить раны.
— Что на завтрак? — Тувэ перекинула ногу через лавку и уселась рядом с Иром.
Колдун хоть и болтал периодически всякую чушь, а все равно был едва ли не самым близким другом. Он относился к Тувэ с уважением, балансировал на границе дозволенного, при этом оставаясь с ней честным. На него она привыкла полагаться. Знала: что бы их там в будущем ни ждало, Ир всегда будет рядом. И, самое главное, останется с ней до того честным, что захочется придушить. Ценный колдун, как ни посмотри.
— Свежие сплетни и каша. Приятного аппетита, Нер-Рорг, — Ир пододвинул ближе глиняную миску. — Не понимаю, какой перевертыш тебя укусил? Ела бы себе спокойно в своих покоях. Чего сюда таскаешься?
— Хочу и таскаюсь. Объедаю тебя, что ли? — она выхватила с общей тарелки румяную пампушку и откусила. Жевала и с набитым ртом назло всему лейхгарскому этикету заговорила: — Какие вести ты успел за ночь собрать?
— Не за ночь, а за утро. Узнал кое-что про Его Величество. Изобретательный у тебя женишок. Почти всю родню министра отловил, слуг допросил и сослал подальше. Казни начнутся с полудня.
— Так, а в чем изобретательность?
В походах есть приходилось нередко всякую дрянь, так что пресную, но вполне сносную кашу Тувэ уминала со звериным аппетитом. А румяные пампушки вообще скрашивали трапезу и делали ее почти божественной.
— Его Величество вынудил министра убить свою жену. Поговаривают, они любили друг друга, а король был так жесток, воспользовался светлым чувством, чтобы причинить врагу перед смертью как можно больше страданий.
— Как всегда, ерунду болтают, — отмахнулась Тувэ и сунула в рот оставшийся от пампушки кусок. — Хотел помучить — пытал бы. А так…
— Э-э-э, нет, Тувэ, — Ир пододвинул к ней еще одну пампушку. — Ты недооцениваешь любовь.
— Скорее уж ее переоцениваешь ты.
— Ирьян, прекращай трепаться о пустом и переходи к действительно важным вестям, — встрял Ньял, и Тувэ насторожилась. Даже тарелку отодвинула и жевать перестала.
— Тут все вести важные, — закатил глаза Ир, но уже через мгновение прищурился, опасливо осмотрел столовую и, склонившись к Тувэ, тихо произнес: — Ворота замка открыты. Прийти и посмотреть на казнь может любой желающий. А значит, наши из города смогут без проблем попасть в замок.
— Отлично, чем больше сведений перед встречей с королем, тем лучше, — Тувэ в последний раз стукнула ложкой о дно миски. Готовили в Лейхгаре хорошо. Хоть что-то. Если бы и еда была дрянь, жить было б вообще невозможно.
Тувэ застала ее в своих покоях. Вернулась после завтрака, а в спальне гости.
Камеристка не делала ничего особенного. Она не рассматривала вещи, не рыскала по комнате, не присела даже… Стояла просто себе у камина и пялилась на огонь подозрительно невидящим взглядом. А как дверь скрипнула, тут же обратила внимание на Тувэ. Но вид у нее еще пару мгновений оставался отрешенным.
— Доброго утра, Нер-Рорг, — она расплылась в вежливой улыбке. Камеристка подкупала Тувэ своим старанием почти всегда говорить с ней на северном наречии и практически никогда не обращаться к ней мерзким словом «леди».
— Доброе утро, — Нер-Рорг сняла плащ и кинула его на спинку стула.
Камеристка посмотрела на это действие почти безразлично, сохранила вежливую улыбку на губах, но во взгляде что-то такое промелькнуло, что легко можно было принять за осуждение или, быть может, нервозность. Она как будто бы боролась с желанием что-то сделать с этим плащом. На всякий случай Тувэ переложила его. Кто знает, чего ждать от этих лейхгарцев с их чопорностью.
— Встреча с королем и его советом состоится сегодня после ужина. Вам позволено взять с собой двух своих людей. Прочему сопровождению придется дожидаться снаружи кабинета Его Величества.
— Хорошо, я поняла, — Тувэ вздохнула.
Всего двое.
Она и не собиралась тащить за собой всех. Но ее ограничили даже в собственном сопровождении. А что, если бы ей нужно было обязательно три ее человека? О, она уже успела понять, что Его Величество в угоду своему мерзкому характеру сократил бы число сопровождающих до одного, вздумай Тувэ спорить. А она бы точно поспорила. При других обстоятельствах.
— Позволите дать вам совет? — Камеристка все же сдвинулась с места. Прошла к двери. Точно приготовилась уходить, но передумала и решила заговорить. Конечно, все было не так. Камеристка и сомнения? Невозможно. Она была слишком идеальной, прилизанной для сомнений и импульсивности, слишком выверенными были все ее действия. Даже нерешительность.
— Почему ты постоянно пытаешься мне что-то посоветовать? Помогаешь? — Тувэ прищурилась. Она предупредила об опасности для Ира, рассказала ему о церкви, даже что-то показала, и вот теперь снова. А ведь король явно им не благоволил. Неужели Камеристка ради северян решила ослушаться своего хозяина?
— Я служу Его Величеству. Помогаю только Его Величеству.
— Ладно, говори уже свой совет, — отмахнулась Тувэ.
Говорила Камеристка одними загадками. Сложно было ее понять. Она вроде и отвечала на вопросы, но как будто бы и нет. Вот что значил ее ответ? Нет, она не помогает северянам, а просто делает, что сказал король? Или ее советы северянам должны каким-то образом помочь королю? И чего в замке все так старательно избегают прямых ответов? Язык, что ли, отсохнет?
— Его Величество ценит честность и преданность. Преданность вам будет продемонстрировать сложно, поэтому попытайтесь быть с ним честны. — Она сделала шаг в сторону Тувэ, тихо и вкрадчиво продолжила: — Еще до собрания расскажите королю, почему вы не можете вернуться на север. Честно расскажите все.
— Откуда ты знаешь про север? — Нер-Рорг прищурилась. Недоверчиво. И очень-очень недовольно. Что-то не так было в словах Камеристки. Как будто она каким-то образом подслушивала их разговоры. Но это было просто невозможно. Они всегда были внимательны.
— Я знаю не так много, как вам могло показаться. Если для меня нет поручений, буду вынуждена вас покинуть, — она склонила голову, сделав книксен.
— Иди, — Тувэ кивнула на дверь и отвернулась.
Когда Камеристка вышла, она незамедлительно развернула в покоях бурную деятельность. Изель и Йорун, позавтракавшие и явно повеселевшие, замерли в дверях.
— Нужно все тут перевернуть, — пояснила Тувэ. — Ищете амулеты, артефакты, странные предметы, места, где можно спрятаться. Думаю, кто-то нас подслушивает и докладывает Камеристке. Йорун, позови колдуна.
Северянка кивнула и выскочила из покоев.
Изель и Тувэ просматривали каждую книгу, ощупывали стены, вытрушивали все из шкафов. По приезде они уже осматривали спальню, Ир проверял ее на наличие колдовства, магии, да всего что только можно — все было в порядке. За исключением того, что он везде чувствовал эту Камеристку. Тувэ, как и многие северяне, обладала едва заметным даром, какой-то его тенью. Что-то могла ощутить, увидеть, но не более. Она была согласна с Иром. Тоже замечала, но не могла и подавно понять, что именно видела в Камеристке.
С каждой вытащенной книгой, перевернутой полкой нервозность Тувэ нарастала. Она не знала, где прячется враг, не понимала, как он прячется. Нужно было держать все под контролем, а как контролировать что-то эфемерное? Что-то, что только вырисовывается в голове?
Она подозревала шпиона тут, там… Даже подумала, что кто-то из ее людей мог проговориться. Не намеренно. Случайно. Просто взболтнуть. А мог ли намеренно? Нет. Нет, точно не ее люди.
Может, артефакт? Что-то неприметное? Или амулет, похожий на те, что носит сама Тувэ?
Злость глаза заволакивала пеленой. То, что Камеристка знала больше, чем должна была, — угроза.
Колдун даже дверь захлопнуть не успел, а Тувэ уже вцепилась в ворот его плаща.
— Ты сказал, что мы в безопасности, — прорычала. Зло. Недовольно.
— Оу, — уголки губ Ира дернулись в неловкой улыбке. Он положил свои ладони поверх ее и постарался высвободиться из хватки. Тувэ сжала пальцы сильнее и потянула на себя колдуна.
— Отвечай! Ты сказал, она нам не угрожает! Ты сказал, никто не подслушивает! Но Камеристка следит! Она каким-то образом вынюхала, что не должна была!
— Спокойно, Нер-Рорг. Я отвечу. Ты только вопрос задай, — Ир натянул на лицо небрежную улыбку. Но Тувэ точно в его глазах видела беспокойство. Да только оно ни в какое сравнение не шло с тем, как волновалась она.
— Каким демоном она разузнала, почему на севере нам не рады?!
— А она знает? — Ир вскинул брови. — Тувэ, предками клянусь, нас никто не мог подслушать. Что сказала Камеристка?
— Дала совет. Рассказать королю, почему мы не можем вернуться домой.
— И все? — колдун расслабился и звонко рассмеялся. — Ну-ка выдохни, Тувэ! С ума сойти, ты устроила такой переполох только из-за этого?
Ир прошел глубже в спальню, по пути отпихивая ногами разбросанные вещи. Смахнул со своего излюбленного кресла книги и удобно в нем устроился. Тувэ глядела на его праздность широко открытыми глазами. Он что, вообще ничего не понимает? Если знает Камеристка, то знает и король. Что мешает ему отправить письмо Роргу Ярлу? Его Величество ведь может просто взять и выдать их. Тогда брат отца с удовольствием расправится со всеми ними. И тряслась Тувэ совсем не за свою жизнь.
— Если Ярл узнает…
— Ты все еще не выдохнула, Тувэ, — протянул Ир.
Ей страшно захотелось его стукнуть. Внутри все клокотало. От злости, от беспокойства и от беспомощности. Она барахталась в этом Лейхгаре, как в болоте. Все шло наперекосяк. Его Величество — мерзавец, в королевстве, куда ни глянь, — творится какое-то безумие, на севере им грозит смерть. А один из двух ее помощников, на которых она могла бы положиться, говорит просто выдохнуть?
Ну, если только пламенем… Чтобы подпалить шевелюру этого охотника за юбками. В таком-то случае Тувэ выдохнет с большим удовольствием!
— Успокойся, Нер-Рорг, — Ир закинул руки за голову и удобно развалился в кресле. — Камеристка, она… Думаю, мы кажемся ей полезными. Ньял еще тебе не говорил, но она и ему успела насоветовать. И знаешь что? Ей очень хочется, чтобы мы тут остались.
— Откуда ты знаешь? — Тувэ прищурилась. Неужели он опять затеял себе развлечение за ее спиной?
— Я уже говорил: мы с ней как-то славно побеседовали, — Ир пожал плечами.
— И все? — она почти услышал треск своего разрушающегося терпения.
— И все, — кивнул колдун, посмотрев на Тувэ. Видимо, тот самый пресловутый треск услышал и он, потому как поспешил пояснить: — Ты просто не чувствуешь ее так же ярко!
— Ир! Подавись тобой перевертыш! — отчаянно простонала, схватившись за голову. — Ты что, влюбился?
— Не мели чушь! — оскорбленно воскликнул колдун. — Я люблю одну женщину за раз. И сейчас это рыженькая Пеппа в забавном чепчике.
Тувэ бросила на него такой скептический взгляд, что Ир даже подскочил со своего кресла.
— Нер-Рорг, тебе незачем верить Камеристке или королю. Поверь мне, — он подошел к ней и огладил щеку. По телу начало разливаться тепло. Тувэ прищурилась. Он пытался упокоить ее. Но что более важно, колдун был уверен в том, что говорил. — Ты можешь сделать, как она сказала.
— Руку убери, — недовольно пробурчала Тувэ. — Я не разрешала воздействовать на себя колдовством.
— Это сила моих искренних чувств к тебе, никакого колдовства — расплылся в улыбке Ир, и она шлепнула его по тыльной стороне ладони. — Ау!
— Сказки будешь своей Пеппе рассказывать, — Нер-Рорг сделала глубокий вдох и в самом деле попыталась успокоить расшалившиеся нервы. — Она точно следит за нами…
— Я разберусь с этим.
Тувэ помедлила секунду и кивнула колдуну на дверь. Пусть катится куда ему нужно. Уговорил. Ему-то она верит.
К полудню, когда на площади перед замком было не протолкнуться, Нер-Рорг накинула на голову плащ и вышла из покоев в сопровождении воительниц.
Охрану дворца усилили вдвое. Несколько раз подозрительную троицу останавливали стражники, но, завидев лицо Нер-Рорг, тут же отпускали без лишних вопросов. Из-за шума, доносившегося с улицы, Тувэ не могла расслышать эхо своих шагов. Необычно для тихого лейхгарского дворца.
День стоял пасмурный, морозный. Весьма удачно. При такой погоде теплые плащи северян почти не привлекали внимание. Изель нашла своих первой и потянула Тувэ за руку. Вместо долгих словесных приветствий — кивок. Нер-Рорг встала чуть позади и окинула взглядом собравшихся. Горожане, слуги, придворные. Последних охраняли один-два стражника. Два помоста. На одном — виселица, на другом — вычурные резные сидения. Троны. Значит, король придет. И даже королева-мать.
— Смотри, — шепнул Ир, указывая на группу мужчин в одинаковых синих одеяниях. — Церковники. В два раза больше, чем на казни королевы.
— Почему так?
— Думаю, все дело в том, что в последнее время их все больше прибывает в столицу. Камеристка сказала Ньялу, что это из-за приближения Молитвы Полной Луны.
— Что это?
— Позже. Начинается, — Ир умолк, и Тувэ обратила свой взгляд на помост.
Проследила глазами, куда все смотрят, и поняла, что со стороны леса ведут шеренгу людей. Глашатай объявил появление короля, королевы-матери, и все внимание с преступников переместилось к Его Величеству. Он был, как всегда, разодет. В красном камзоле, золотой ленте. Красный плащ был оторочен мехом какого-то белого зверька. Судя по всему, мелкого. Тувэ позволила себе закатить глаза. И за этого слащавого перца ей нужно выйти замуж. Она уже собиралась скривиться, но некстати вспомнился их очень плохой поцелуй. Отвратительным король ей в тот момент не показался. Даже как-то жаль, что он был так плох… Тувэ передернуло от собственных мыслей. Жаль-то? Чего ей там жаль? Ну уж нет!
Королева-мать взошла на помост следом за сыном. Расправила юбки и села рядом. Вид у нее был неизменно важный.
Глашатай стал зачитывать обвинения. Толпа притихла. Герцог Адам Вестлей, министр военных дел, приговаривался к казни через повешение за попытку организовать переворот. Многовато изменщиков. И месяца не прошло, а казнят уже второго.
Приговоренного подвели к петле, и Тувэ наконец могла его рассмотреть. Светловолосый, осунувшийся, грязный. На белой потрепанной рубахе — огромное красное пятно. Кровь. Но не его. Он ранен не был. Стоял ровно. Смотрел прямо перед собой. Только глаза были пугающе безжизненными. Как будто он уже умер.
Может быть, Ир все-таки был прав. Может быть, все дело в том, что накануне он убил свою жену?
Его Величество вот целых два раза отдавал приказ о казни своих жен, пусть и не своей рукой, но словом отнимал их жизни, и что же? Элиот совсем не выглядел печальным.
Интересно, однажды он отдаст приказ так же лишить жизни и ее? И, наверное, так же не придет, как не пришел к двум другим. Взгляд его будет прежним, жизнь не переменится. А она хотела бы, чтобы взгляд супруга после ее кончины потускнел, стал безжизненным, как знак того, что Нер-Рорг Тувэ была дорога, была любима.
Палач подошел к рычагу. Адам Вестлей улыбнулся, что-то прошептал одними губами и приготовился к скорой смерти.
— Остановись! — раздался звучный голос с королевского помоста. Элиот встал со своего места, подозвал какого-то явно важного советника и что-то зашептал ему на ухо. Тувэ внимательно следила, как меняется лицо мужчины, каким удовлетворенным выглядит король.
— Его Величество, — громко объявил незнакомец, судя по всему, канцлер. Тувэ первым делом рассказали о нем на уроках, — внял ходатайству церкви. Благой Демиург учит прощать своих врагов, поэтому, как верный последователь Благого учения, Его Величество дарует помилование Адаму Вестлею. Он проведет остаток своей жизни в Темнице Северных Шахт. Прочие участники заговора будут казнены согласно приказу Его Величества.
По толпе пронесся шепот. Одни восхваляли короля, говорили, какой он потрясающий правитель и как велико его сердце, раз он смог простить такой прескверный поступок. Другие говорили, что Его Величество был избран, чтобы править, самим Благим, третьи, которых меньшинство, явно были недовольны, сочли милость за слабость. Дескать, таких, как этот Вестлей, надо казнить, и семью всю его — казнить, чтобы выкосить мерзость в королевстве.
Люди возмущались, хвалили, воспевали, а Тувэ не могла отвести глаз от приговоренного. Его лицо вытянулось, исказилось гримасой боли, он вдруг взвыл и стал вырываться, кидаться на стражников как раненый зверь, будто искал погибели. Вестлея не радовал второй шанс на жизнь. Он жаждал смерти.
Тихий развеселый смех Ира заставил вздрогнуть. Колдун рассмеялся так внезапно, так не к месту, что у Тувэ мороз по коже прошелся. Она с недоумением посмотрела на него.
— Что? — пожал плечами. — Разве не интересный способ устрашить врагов?
— И где же тут устрашение? — Тувэ нахмурилась.
Она убивала, казнила, своим мечом лишала людей жизни. Руки ее были запятнаны кровью, но жестокой она не была. Только делала что должна. Удовольствием в такие моменты и не пахло. А король, кажется, наслаждался результатом.
— Вчера Его Величество заставил герцога Вестлея убить свою жену, пообещал ему смерть. А теперь помиловал. Бывший министр проживет долгую жизнь в темнице с мыслями о том, как прикончил свою жену. Враги трижды подумают, прежде чем учинить новый заговор. Не просто же так король позволил слухам расползтись так быстро.
— У тебя, случайно, родственников при дворе нет? — голос Тувэ сочился сарказмом. — Просто ты так хорошо разбираешься в местных интригах, может, это у тебя в крови?
— И как ты умудряешься похвалить, оскорбив? У Ньяла научилась?
Тувэ собиралась бросить какую-нибудь колкость в ответ, но не успела. К ним подошли несколько человек. В них без труда Нер-Рорг узнала северян, которые остались за стенами дворца. Они легко смешались со своими, быстро завязали разговор. Но Тувэ не слушала.
Она смотрела, как уводят кричащего проклятия Вестлея, смотрела на короля, на королеву-мать. Внизу у помоста стояла Камеристка. Их взгляды встретились, она склонила голову и улыбнулась, но улыбка ее быстро померкла. Она будто посмотрела сквозь Тувэ.
Заметила. Точно заметила, что среди северян поднялась суета, что среди них затесались и другие, что женщин не трое, а четверо.
Тувэ напряглась и едва заметно качнула головой. Камеристка слегка прищурилась, но почти сразу расслабила лицо и снова привычно улыбнулась. Словно оценила ее людей и, решив, что они не представляют угрозы, успокоилась.
На то, чтобы повесить всех заговорщиков, потребовалось несколько часов. За это время трое северян успели передать Иру необходимые старые книги, рассказать о том, что успели разнюхать, и скрыться.
— Подданные любят своего короля, — пересказывал колдун разговор, в котором Тувэ участия не принимала. Сама внимательно наблюдала за казнью и придворными. Она хотела задержаться. Должна была. Поэтому старательно их изучала, чтобы понять, чтобы суметь противостоять. — Почитают Церковь, но сжигания их пугают. Еще больше их пугают Сестры Искупления.
— Кто это такие? — Тувэ сняла капюшон, войдя во дворец.
— Это ведьмы, которым церковь дарует право раскаяться. Их не сжигают. Отправляют в Башни, — Ир напрягся. Если он переставал вести себя как обалдуй, значит дело в самом деле было серьезным. — Камеристка намекнула, что костер для них был бы большей милостью, чем пребывание в Башнях. Но никто из наших их не видел. Сестер редко выпускают. На поле боя я их не встречал.
— Что еще полезного?
— Людей волнует отсутствие наследника. Семь-восемь лет на троне, две жены и ни одного дитя. О Камеристке никто ничего не говорит. Никто о ней даже не знает. И, конечно, обсуждают загадочную невесту с севера, союз с которой должен помочь остановить сопротивление северян. Мы, наконец, примем истинную веру и перестанем быть дикарями.
Тувэ едко и тихо рассмеялась. Ну да, как же! Никогда на севере не приживется этот Демиург, завещавший жечь ведьм, а колдунов превращать в слабаков. При таком раскладе север загнется в считаные месяцы, и из Северных глубин на юг хлынут такие твари… Пострашнее прилизанных яками дворян, хотя, казалось бы, куда уж страшнее.
— После ужина король ждет нас. Со мной пойти могут только двое. Мэрик останется за старшего. Ты и Ньял будете сопровождать. Свободен, — закончила разговор, стоя у дверей в свои покои.
— Выгоняешь? — делано надулся колдун.
— Мне нужно побыть одной.
— Всегда ты так перед битвой себя ведешь. Будешь молиться предкам?
— Может и буду, — Тувэ пожала плечами.
— Ну, тогда увидимся за ужином, — Ир помахал рукой, как всегда, небрежно, и, насвистывая мелодию, ушел.
К ужину Тувэ не спустилась. Дожидалась в своих покоях Камеристку. Нутром чуяла, что та явится за ней к положенному часу.
Когда Камеристка постучала, за окном уже стемнело. Тувэ поправила кожаный жилет, рубаху, проверила амулеты на шее, в волосах, закрепила меч на поясе, накинула свой меховой плащ — символ принадлежности к роду вождей — и вышла из спальни.
Ньял шел справа, Ир — слева, Камеристка — чуть впереди. Сердце Тувэ стучало в такт шагам. Первые ее переговоры, впервые жизни ее людей зависели не от того, как хороша она в бою, как хорошо командует отрядом, а от того, сможет ли она договориться с холеным мерзавцем. Но отступать было нельзя, нельзя было проиграть. Ведь для тридцати четырех северян она уже стала Роргом, вождем.
Камеристка остановилась перед кабинетом.
— Надеюсь, вы последуете моему совету, — не оборачиваясь, произнесла она и распахнула двери.
— Ньял, Ир, подождите здесь. Войдете позже. Сначала нам нужно поговорить с королем наедине.
Камеристка пропустила Тувэ вперед.
Она договорится с королевским мерзавцем или попытается его убить. Но точно не отступит.