*****
Сплетни всегда опережают официальные новости. Слухи быстро разносятся ночью. Суда не будет. Никакой публики. Никакого внимания. Только шепотом рассказываемая история о поражении королевы в поединке с королем. В наказание за измену королева Миллисента получила Поцелуй Дементора. Слухи утверждают, что даже перед тем, как ее душу высосали из тела, королева не умоляла помиловать ее. Она высоко держала голову, не выражая сожаления, и пустила свои силы на то, чтобы плюнуть в короля, а затем проклясть его на последнем вздохе. Следующая часть истории варьируется в зависимости от того, кто нашептывает ее в тени. Детали о том, где это произошло, как и кто присутствовал, не являются постоянными. Но все остальное остается неизменным в каждом пересказе: семья Булстроуд, которая получала огромную выгоду от власти покойной королевы, умоляла разрешить им забрать ее тело, дабы та мирно прожила остаток своих дней в качестве телесной оболочки. Но король Драко отказал им в этой просьбе, заставив смотреть, как он обезглавливает ее, прежде чем спалить ее тело драконьим огнем. Затем он обрушил свой гнев на них, лишив всю линию Булстроуд титулов и волшебных палочек, и сослал их в Азкабан, на холодный остров тех, кто забыт. Эти истории не дают Гермионе покоя, а лишь предчувствие надвигающейся беды.*****
Когда Гарри возвращается более чем месяц спустя, королевство все еще не может оправиться — не от печали по поводу смерти королевы, а от быстрого и жестокого правосудия. Неугомонная Гермиона планирует оставить Гарри и Джинни наедине и пойти в город, чтобы встретиться с эльфами, которые должны доставить зерно пекарю. Обычно в эту поездку отправляется отец. Она удивлена, когда пара присоединяется к ней. — Вам не обязательно идти, — уверяет их Гермиона. — Отдыхайте. Наслаждайтесь всеми днями, что вы упустили в качестве молодоженов. — Мне бы хотелось пойти, — улыбается Гарри. — Я подумал, что, возможно, мы могли бы навестить твоих учеников. Я слышал о них много историй и хотел бы познакомиться с ними, пока я дома. И, возможно, мы могли бы отпраздновать все дни рождения, которые я пропустил, включая последний. — Джинни, образумь своего мужа. — Я не могу, потому что я согласна с ним. Пойдем. Давайте посвятим этому день. Они все отправляются в путь. Джинни идет между ними, взяв их под руки. Гермиона с опаской поглядывает через плечо на бочки с зерном, которые следуют за ней, паря над землей. Гермиона знает заклинания: как зажигать и гасить свечи, как разбивать засохшую землю под руками, как создавать шары света, чтобы читать под покровом темноты. Все практические заклинания, чтобы защитить себя в случае необходимости. Но это не может сравниться с тем, что Гарри может делать с помощью своей палочки. Сила, что есть в нем, исходит от него волнами. Его магия придает ему уверенности. Делает его спокойнее. Ее брат не просто научился сражаться и выживать, он научился контролировать свою магию и развивать ее. Это невероятно. Во время прогулки Гарри рассказывает о своем прибытии во время переворота. — Битва во дворце шла на равных, но при первых признаках перемены сил те, кто сражался за королеву, обратились в бегство. Гермиона не может постигнуть эту смуту, пролитую невинную кровь, утраченные жизни. Все еще хуже, чем она предполагала, когда Гарри продолжает. — После казни королевы Миллисенты следующие две недели ушли у нас на то, чтобы выследить заговорщиков. Из их воспоминаний мы узнали, насколько глубоко укоренилось предательство. Их всех судили на суде под председательством Королевского совета и казнили всех после обвинительного приговора. — Почему все это не удивляет тебя? — наконец спрашивает Гермиона. — Это было неожиданно… Не сам переворот, а то, что он произошел, как только прибыл король. Джинни ахает. — Подожди. Ты хочешь сказать… — Король уже много лет знает, что королева Миллисента плела против него заговор. — И все равно ничего не сделал? — Мы были сосредоточены на войне. Это имело более высокий приоритет, чем действия покойной королевы. — Возможно для короля. — Гнев Гермионы вспыхивает. — Но для тысяч людей, которые пали жертвами ее жестокости, которые голодали из-за ее деспотичной жадности, которые умерли только потому, что они осмелились говорить во имя справедливости… — Гермиона, — терпеливо отвечает Гарри. — Ты очень многого не знаешь. Я тоже многого не могу рассказать, но королева не всегда была таким человеком. Время и ненависть отравили ее. В этом есть и вина короля, и он знает об этом. Но победа над Кэрроу, наконец, дала ему возможность вернуться домой, чтобы взять ситуацию под контроль. — Любопытно. — Гермиона постукивает пальцем по подбородку. — Ты присутствовал при допросе королевы? — Да. Она признала свою вину, с Веритасерумом и без него. Однако… — Гарри хмурит брови, как будто что-то вспомнил. — Я припоминаю, что ее воспоминания о некоторых заговорщиках были стерты. — Удобно. А это значит, что есть еще что-то, чего вы не обнаружили. — Именно это и сказал король. Есть что-то еще, что не сходится. — Почему король вернулся во дворец, зная, что планируется переворот? — Иногда тебе необходимо стать приманкой в своей собственной ловушке, — говорит Гарри. — Драко отложил свое возвращение, совершив летное турне по королевству в одиночку. Было легко поверить, что он приедет один, после того как прошел слух о том, что я женюсь. Остальные рыцари прятались в городах вокруг замка, во дворце, переодетые работниками, и в лесах — все на связи, все готовые бороться по зову его дракона. Это было мудрым решением, даже если оно не дало всех ответов, которые мы искали. — Ты высоко отзываешься о короле. — Гермиона не может игнорировать почти дружеское отношение, с которым ее брат относится к человеку, правящему ими всеми. — Сейчас я знаю его лучше, чем когда встретил впервые. Он был ужасен. Высокомерный, заносчивый и часто жестокий по отношению к тем, кто ниже его по статусу. Но я тогда еще не понимал, что он так же был рассержен и напуган. Я был там, когда умерла его мать. И тогда мы все узнали, что она была последней ниточкой, что удерживала его отца в здравом уме. Без нее… Гермиона понимающе опускает взгляд. — Как все поменялось? — тихо спрашивает Джинни. — Я имею в виду отношения между тобой и королем. — Не сразу. Я несколько раз чуть не убил его во время наших тренировок, и не всегда ненамеренно. — Гарри грустно усмехается, но затем его улыбка гаснет. В тот день, когда умер его отец, Дра… неважно. Отчаянно нуждаясь в информации, Гермиона хочет настоять, но его затравленный взгляд заставляет ее остановиться. Они с Джинни обмениваются взглядами, обеспокоенные мраком, что поглощает Гарри. Но затем, вместе с вымученной улыбкой, все проходит, словно буря. — Я полагаю, что еще одно преимущество — это его фамильяр. Ни король, ни я не были бы живы сегодня, если бы его дракон не спас нас от Адского пламени во время последней битвы. Мы возвратились, чтобы спасти сэра Крэбба и сэра Гойла, когда они провалились сквозь пол. Джинни ахает. — Ты не рассказывал мне об этом. — Я не хотел тебя волновать. Она ударяет его по руке. — Мне все равно. Я хочу знать все, хорошее и плохое. Помни об этом, когда в следующий раз тебя призовут обратно на поле боя. — Я присоединяюсь. — Гермиона смотрит на своего брата. — Мы должны больше переписываться. Я хочу узнавать мир, который ты увидишь, так же сильно, как ты хочешь знать о мире, который оставил позади. Гарри молчит несколько мгновений, поправляя очки. — Иногда мне трудно говорить об этом — о моей жизни на службе Короне. Рыцари — это тоже моя семья. Мы были собраны вместе, мы сражались вместе и мы лично переживали каждую потерю. Сэр Крэбб был последней. Король тоже рыцарь. Я сражался вместе с ним на войне, с которой ты не согласна. Я отнимал жизни. Я… — Ты действовал согласно приказу. — Джинни поглаживает то место на руке, которое она только что ударила. — Это так. Но я знаю короля и то, с чем нам приходится сталкиваться, достаточно хорошо, чтобы моя верность ему была беспрекословной. — Рассуждаешь как настоящий рыцарь, — поддразнивает Гермиона, чтобы разрядить обстановку. — Да, но моя верность не связана долгом, слепотой или беспечностью. Король — такой же человек, как и я. Теперь мы чужеземцы в наших собственных землях. В некотором роде он так же неподготовлен к тому, чтобы править, как я в свое время не был подготовлен стать рыцарем. — Но тебя обучили и дали оружие, необходимое для борьбы. Ты научился. — Как обучится и он.*****
Доставка зерна проходит быстро. Пока Гарри подсчитывает сикли у пекаря, Гермиона с Джинни покупают четыре буханки свежего сладкого хлеба. Они отправляются в приют, чтобы отнести угощение детям. А также познакомить Гарри с учениками. Каждое знакомство — это возможность для обучения детей. Они мало что видели в этом мире. Он рассказывает детям о том, что он рыцарь, о палочке, которую он носит, и доносит до них очень сокращенный рассказ о войне, в которой участвовал. Он скрещивает деревянные мечи, декламирует целый стих, издает боевой клич, прежде чем Эмилия хватает его за ноги. Вся эта сцена заставляет вечно серьезную Минерву громко захохотать. Он бегает и играет на метлах, счастливый и свободный, пока они с Джинни смотрят на это, взяв друг друга под руки. Несколько часов спустя, по пути обратно, Гарри рассказывает Гермионе о своих планах, теперь, когда они с Джинни женаты. — Джинни и я проведем весну и лето при дворе. — Он ободряюще улыбается своей встревоженной жене, а затем смотрит на Гермиону. — Возможно, ты могла бы навестить нас, Гермиона. Тебя будут принимать как дочь герцога, леди и мою сестру. — Двор не увидит во мне более, чем его приемную дочь низкого происхождения. — Но ты больше, чем это. Отец завещал тебе половину всего после своей смерти, включая титул герцогини. — Что? — Гермиона не знала об этом. — Зачем он… — Он хочет, чтобы ты была обеспечена, если что-нибудь случится с ним или даже со мной. Мама тоже. И он знает, что ты позаботишься о людях в герцогстве. — Гарри кладет руку ей на плечо, вырывая ее из круговорота мыслей. — Спроси его сама. Или не спрашивай. Я просто думаю, что тебе следует приехать ко Двору и посмотреть, какова эта жизнь. Мать и отец ненавидят это. Возможно ты тоже ее возненавидишь, но я уверен, это будет интересная история, которую ты сможешь привезти домой, чтобы рассказать своим ученикам. Миссия Гермионы — показать им так много граней жизни, сколько она может. — Я подумаю об этом. — Тебе не нужно решать сейчас, но я собираюсь уехать через две недели. Королевский Совет будет выбирать новую королеву из благородных семей, как вы уже знаете. Король хочет, чтобы мы присутствовали. — Гарри смотрит на нее. — Как и всегда, ты освобождена от этого. Статус ее настоящих родителей исключает Гермиону из списка кандидаток на брак по расчету с темпераментным и жестоким королем. Ничего из этого не расстраивает ее. Это благословение.*****
Следующая королева не проживает и двух недель, прежде чем тоже умирает от руки короля. — Это был акт милосердия. — На следующее утро после тяжелого испытания Гарри, — человек, повидавший войну, смерть и насилие, — возвращается домой явно потрясенный. На его руках ожоги, а кончики пальцев такие же черные, как и его одежда. — Королеву Кэти не удалось спасти от заколдованного ожерелья. Король проснулся за несколько мгновений до того, как кинжал, который она держала в руках, должен был вонзиться ему в грудь. Глаза новой королевы горели огнем, а ожерелье начало обжигать ее кожу. Королевские эльфы призвали рыцарей, и Гарри попытался сорвать с нее ожерелье. Его руки были обожжены при служении другому. — Но было слишком поздно. Король попытался зайти в ее сознании в последние минуты жизни, чтобы определить, кто дал ей ожерелье. Но обнаружил, что она надела его добровольно, думая, что это даст ей силы убить его. Джинни с волнением наблюдает, как Гермиона замешивает пасту от ожогов для Гарри и заворачивает его пальцы в ткань, прежде чем помочь надеть перчатки. — Не снимай ткань до утра. Твои ожоги заживут. — Спасибо. — Гарри поднимается. — Васадес многому тебя научила в мое отсутствие. — Так и есть. Пока Гермиона прибирается, Гарри отводит свою жену в другой конец комнаты, чтобы извиниться за их отложенный медовый месяц. Он должен спешно вернуться во дворец, чтобы встретиться с королем. — Меня не волнуют наши поездки, — яростно шепчет Джинни. — Только твое благополучное возвращение. — Я люблю тебя. Джинни закрывает глаза, когда их лбы соприкасаются. — И я тебя. Гермиона отдает остатки мази своему брату, когда тот собирается уходить. — Мои пальцы уже лучше. — Он демонстративно шевелит ими в бронированной перчатке от доспехов, но все равно берет баночку. — Это не для тебя. — Она чувствует себя странно, подбирая слова для объяснения поступка, который должен бы быть естественным. — Поделись ей со всеми, у кого могут быть такие же ожоги. Гарри не может скрыть своего удивления. — Я прослежу, чтобы ее использовали.*****
Когда следующая избранная на роль королевы не доживает до свадьбы из-за участия в очередном покушении на жизнь короля, никто уже не сплетничает. На этот раз выбранным орудием стал яд. Безмолвие окутывает королевство, когда зима укрывает землю снежным покровом. Знать выбита из колеи. Еще одна семья лишилась всего. Обилие хаоса во дворце сигнализирует о беспорядке. Об отсутствии стабильности. По понятной причине люди начинают задаваться вопросом, не отразится ли это на них. В конце концов, ведь все другое отражается. Помимо армии и короля Драко, королевство сильно настолько, насколько силен его народ, и едино настолько, насколько верны его подданные. Продолжающиеся попытки убийства ставят под сомнение способность короля Драко править. Следующий месяц от замка исходит лишь тишина. Ни новостей. Ни официального указа. Ни даже появления короля. К тому времени, как холод начинает отступать, Гарри еще ни возвратился, ни написал. Джинни подолгу гуляет со свекровью, которая пытается успокоить ее. Варит вместе с Гермионой зелья, чтобы чем-то занять себя, но ведет себя так тихо, что Гермиона даже готова играть в игры, которые ненавидит. Ее попытки встречены отказом. По мере того, как безмолвие и напряженность расползаются по всему королевству, Гермиона продолжает выполнять свои задачи, — доставляет все обещанное и проводит уроки с каждой отдельной группой учеников. Но даже они начинают задавать вопросы, на которые она не может ответить. Каждый вечер Гермиона сидит со своими родителями, сжимая руку матери, в то время как отец читает вслух книгу по их выбору. Иногда они страдают во время попыток Гермионы играть на Шалюмо. Ее желание играть на таком же количестве инструментов, как и мать, почти так же неутолимо, как и ее жажда знаний. Но у нее нет таланта. Джинни не лучше в этом отношении, но ошибки и неуклюжесть Гермионы заставляют ее сдержанно улыбаться. Сойдет и это. Не получив никаких вестей в конце второго месяца, Гермиона идет на опушку леса, чтобы спросить совета у Васадес. Сейчас она нуждается в этом больше, чем когда-либо. Но ее по-прежнему там нет. Неправильность происходящего таится в неестественной тишине среди деревьев. Гнетущее чувство гонит Гермиону домой. Это похоже на предупреждение.*****
Гермиона лежит в постели, когда слышит, что прибыл Гарри. Она натягивает мантию, чтобы поприветствовать его, но обнаруживает в тускло освещенном свечами коридоре собравшихся там родителей, Гарри и Джинни. В комнате витает ощущение сильной тревожности. Но это направлено не на Гарри, а на нее. — Что случилось? — Пойдем, — говорит мама, и Гермиона повинуется. В ее зеленых глазах отражается что-то необъяснимое. Печаль. Беспокойство. — Тебе необходимо подготовиться. — К чему? — Гермиона в замешательстве. — Нам нужно будет как можно скорее обучить тебя правилам поведения при Дворе. — Мама выглядит необычайно уставшей. — Возможно, у нас есть время, чтобы подогнать под тебя новое платье, или кружево, или… — Мама, пожалуйста, ответь мне. — Сердце Гермионы колотится все быстрее и быстрее. — Я должен вернуться ко Двору вместе с тобой. — Гарри говорит так, как будто этого достаточно для объяснения. — Король собирается сам выбрать себе невесту. — Я всегда была исключена. Я приемная, мои биологические родители… — Ты не исключена, — говорит отец. — Не в этот раз.*****
C каждым днем, прошедшим с момента вызова Гермионы, молчание матери расцветает словно цветок. Обрывочные фразы, воодушевленные, но эмоционально окрашенные теми вещами, которые мать не договаривает, жаждут того, чтобы быть законченными. Но разум Гермионы дорисовывает то, что мать не может скрыть. Эмоции — это акварель, а жизнь — холст, на котором она работает. В то утро, когда она должна отбыть, красный страх, фиолетовая тоска и синяя печаль стекают на ее холст во время их с мамой прогулки на рассвете. У Гермионы тоже есть опасения по поводу их грядущего расставания, но она чувствует, что чего-то не хватает. Чего-то, что ее мать знает, но не говорит. Чего-то, что все знают, кроме нее… Гермиона изо всех сил пытается дотянуться до этой мысли, пытается ухватить… Но та ускользает. Словно песок между ее пальцами. Это оставляет ее с чувством опустошения, запутанности, тоски по чему-то, что могло бы заполнить тишину. Например, лязг металла о металл, смех и энергия — все, что угодно, лишь бы прорвать это настроение. Но поскольку мама не может, Гермиона решается на это сама. — Может, мы еще раз скрестим мечи, прежде чем я уеду? Ветерок развевает рыжие волосы ее матери. — Нет. Разочарование выбивает Гермиону из колеи, но она не сдается. — Я буду дома через две недели, с кучей всего, что рассказать тебе о Дворе. И скорее всего, я вернусь с пониманием того, почему вы его так ненавидите. И ты будешь смеяться над своей собственной глубокой печалью от того, что сейчас я уезжаю. Мама смотрит на нее, по-настоящему смотрит на нее, но ее взгляд не читаем. Нежный, но в то же время тяжелый от тысячи невысказанных слов. Она останавливается и берет Гермиону за руку, заставляя ее встать перед собой так, что солнце светит ей в спину. Только тогда улыбка матери становится искренней. Это большое облегчение. — Ты — это то, чего я не требовала от тебя, но также и то, кем я хотела, чтобы ты стала. Упрямая и смелая, сильная и умная, и, что важнее всего, справедливая и добрая. — Ее губы изгибаются в улыбке — намек на веселость, по которой Гермиона скучала во время примерок платьев и экстренных уроков придворного этикета. — Я ничего не хочу так сильно, как спрятать тебя подальше, защитить тебя. Инстинктивно я хочу оставить тебя при себе, но Васадес была права. Ты не сможешь летать, если я подрежу тебе крылья до того, как ты научишься ими пользоваться. — Я не была бы той, кто я есть, без твоего примера. — И тебе предстоит еще многому научиться без меня. — Лицо мамы становится серьезным. — Место, где ты можешь чувствовать себя одиноко, находится не в этом мире, — оно внутри тебя. — Они одного роста, но Гермиона чувствует себя маленькой, когда мама гладит ее по щеке. Гермиона льнет к ее руке. — Ты должна отправиться во тьму, чтобы познать свой свет. — Это… это Васадес сказала тебе? — Да, когда она оставила тебя с нами. — Мать прислоняется лбом к ее лбу. — Я буду скучать по тебе. — Ты говоришь так, как будто никогда больше меня не увидишь. — Я увижу тебя… скоро.*****
Уилтшир выглядит красивее, чем Гермиона ожидала. По крайней мере с высоты. Гарри направляет Клювокрыла к месту назначения, в то время как его фестрал следует за ними. Предвкушение достигает своего пика, когда защитные чары тепло приветствуют их после того, как они пролетают между двумя каменными колоннами. Гермиона еще крепче прижимается к своему брату. Это заставляет его быстро повернуть голову, прежде чем направить Клювокрыла в полет над живописным пейзажем. Участки леса уступают место сельхозугодьям. Домов немного, и они расположены далеко друг от друга, пока не доходят до границы города-замка. Здесь, на окраине, сотни домов стоят плотными рядами. По мере приближения к дворцовым стенам дома постепенно становятся больше, и они разнесены на большее расстоянии друг от друга. Скорее всего, там живут богатые люди. Все улицы ведут в центр Уилтшира. Это большое открытое пространство, где сегодня собираются многие. Нет ничего, что Гермионе хотелось бы больше, чем насладиться осмотром раскинувшегося перед ней города изнутри. Ей не терпится познакомиться с его культурой и изучить это место. Но в планах их путешествия есть только один пункт назначения, и они уже почти здесь. Замок. Теперь, когда они близко, она фокусирует на нем свое внимание. Светлые каменные стены и неиспользуемая зеленая территория отделяют замок от города. Он выше, больше и шире любого сооружения, которое она когда-либо видела, со множеством башен и внутренних двориков, укрытых в его стенах. Потрясающее архитектурное достижение становится еще более впечатляющим, когда Клювокрыл облетает его с обратной стороны. Задний вход в замок встроен в небольшую скалу, которая смотрит на обширное озеро. Травянистый пляж у подножия утеса удивляет, как и перешеек, который ведет к большому полуострову, с открытым пространством, деревьями и амбарами. Именно здесь Клювокрыл грациозно приземляется и бежит рысью, пока не останавливается. Дуновение легкого ветерка заставляет Гермиону почувствовать себя так, словно она все еще в воздухе. Только когда Гарри помогает ей слезть с седла, она поправляет плащ и оглядывается. Это место разительно контрастирует с городом-замком. Здесь свободно бродят фестралы, лошади, одомашненные виверны и другие летающие звери. Гарри говорит ей, что молодого конюха, который очень рад его видеть, зовут Дэннис Криви. После беседы мальчик почтительно кланяется Клювокрылу. Не проходит и минуты, как этот жест возвращается ему в ответ. Прежде чем увести Клювокрыла за поводья к другим гиппогрифам, которые начинают замечать присутствие сородича, мальчик лезет в свою сумку и предлагает животному его любимое блюдо — хорька. Затем он подбрасывает ему второго хорька, которого тот эффектно подхватывает в воздухе. Гермиона улыбается и поворачивается к Гарри. — Я не почувствовала никаких зачарованных барьеров. Как они удерживают здесь всех животных? — Есть барьеры, которые ты не можешь почувствовать. Они поднимаются выше самой высокой башни и простираются по обоим берегам озера. Это не мешает животным летать или охотиться за рыбой, но они не могут вылететь за пределы барьеров, если у них на спине нет всадника. — Гарри достает свою палочку. — Барьеры также отпугивают диких драконов, которые охотятся на более мелких существ. Здесь большая территория, они в безопасности, и о них заботятся. Несмотря на его заверения, Гермиона не склонна покидать Клювокрыла, пока не видит, что его принимают другие гиппогрифы, собравшиеся вокруг него и стукающиеся клювами в знак приветствия. — Выращены Саламандерами? — Да. Гарри направляет на нее свою палочку. С помощью заклинания цвет ее платья меняется с ярко-красного на оливково-зеленый. Ее плащ становится коричневым. — Сегодня вечером состоится приветственный пир, на котором король не будет присутствовать. — Гарри предлагает Гермионе свою руку, и она принимает ее без вопросов. — Отборочный тур начинается завтра, но ты назначена на третий день из пяти. Если он выберет кого-то до назначенного тебе дня, ты будешь вольна вернуться домой. Что, скорее всего, и будет. — Поскольку я не знаю, чем они планируют заполнить ваши дни, я подумал, что ты, возможно, захочешь позволить себе такую роскошь, как провести вторую половину дня осматривая все, что душе угодно. Улыбка Гермионы становится шире. — Именно этого я бы и хотела. Время и расстояние мало что значат. Гарри по-прежнему знает ее лучше всех.*****
Городская площадь Уилтшира шумна, оживлена и полна волшебства. Здесь и стар, и млад наслаждаются базарным днем. Дети бегают вокруг, играя с волшебными игрушками, в то время как охрана патрулирует улицы в целях безопасности. Единственное отличие от дома — это толпа и количество торговцев, продающих за сикли цветы, зерно, семена, животных, продукты и товары. Но есть и еще одно существенное отличие. Над всем этим возвышается дворец. Его тень — это словно присутствие разумного существа, давлеющего над всеми. Гермионе требуется время, чтобы сориентироваться, но как только она это делает, то понимает, что будет легко затеряться в толпе. Гермиона замечает, что несколько людей с любопытством смотрят, но не на нее, а на Гарри. Он с гордой осанкой идет рядом с ней, держа волшебную палочку, что легко идентифицирует его как рыцаря или представителя знати. — Тебе обязательно было вооружаться? — Гермиона свирепо смотрит на своего брата. — Это привлекает к нам много внимания. Я не смогу нормально осмотреться, если меня будут сопровождать как леди. — Ты и есть леди. — Здесь я свободна быть той, кем захочу. Я стану леди, когда войду в замок, и ни секундой раньше. — Если ты собираешься быть занозой в моей заднице, то ты отлично справляешься. — Взаимно! Оба свирепо смотрят друг на друга, пока не расплываются в улыбках, а затем смеются над своими пререканиями. Прошли годы, но они все те же, как будто и не минуло столько времени. Гарри тянет ее ко входу в переулок, расположенному между двумя магазинами. — Ты помнишь, где мы встречаемся? — Да, у Северного входа на закате. — У тебя достаточно галлеонов? — Да. — Она бросает на Гарри резкий взгляд. — У меня также есть с собой безоар и рябиновый отвар, а также моя сообразительность и любимый кинжал мамы, который она подарила мне, чтобы я могла перерезать горло любому, кто захочет причинить мне вред. Что-нибудь еще, папа? У Гарри отвисает челюсть. — Возьми свои слова назад. — И не подумаю. — Она вздергивает подбородок и скрещивает руки на груди. Притворная обида ее брата нарастает. — Отец, возможно, и не противодействовал тебе в освобождении попавших в ловушку драконов и в исцелении опасных зверей, но он не позволил бы тебе бродить в одиночку. — Ладно. — Гермиона знает, что он прав. — Беру свои слова обратно. — Отлично. Держись поближе к толпе. Вокруг происходят странные вещи. У нас приток свидетельств появления инферналов и случаев смертей единорогов. Держись подальше от чащи леса. Она не может поверить, как буднично Гарри говорит об этих ужасах. — Боже мой, неужели… — Мы подробнее поговорим об этом позже. Я воспользуюсь этим временем для расследования. Вокруг находятся другие стражники, следящие, чтобы не было неприятностей. Здесь ты в безопасности. — Ее брат кладет руку ей на плечо. — Увидимся через два часа. Как только он уходит, Гермиона внимает его предупреждениям и остается в людном месте. В толпе скрыться гораздо проще. Гермиона покупает семена конопли, черного перца и разных фруктов, которые она никогда не встречала дома. Она делает это с намерением ознакомить землю, город и людей с ними. На нее наталкивается бледный мужчина в пышных одеждах и тюрбане. — П-п-п-прошу п-п-п-простить меня. — Все в порядке. — Гермиона опускает голову и продолжает свой путь. Внимательно рассмотрев постельное белье и ткань и позволив своим пальцам коснуться шелка, чтобы проверить его качество, она дает советы продавцу зерна, как повысить урожай. Гермиона останавливается в аптекарском киоске, которым управляет ведьма, представившаяся Домицией, чтобы посмотреть, что та может предложить. И обнаруживает, что в ассортименте нет ничего такого, чего она не могла бы приготовить сама из правильно подобранных ингредиентов. Когда она хочет уйти, Домиция скрывается за занавеской и возвращается с флаконом. — Поскольку Вас ничего не заинтересовало, возможно, это сделает Амортенция. Если, конечно, Вы нуждаетесь в любви. Король ищет себе королеву, и, несмотря на отсутствие у вас эскорта, то, как Вы себя держите, подсказывает мне, что вы здесь в качестве претендентки. Прежде чем Гермиона успевает это опровергнуть, женщина протягивает ей флакон. Ее улыбка расцветает пропорционально интересу Гермионы к содержимому. — Я уверяю Вас, это сработает. Десять галлеонов, и она Ваша. Это астрономическая цена за зелье, но Гермиона знает, что выглядит как человек, который может себе это позволить. Чтобы подыграть, она присматривается к флакону более внимательно и оценивающе. — Это единственный экземпляр? — Да, миледи. — В ее словах сквозит явное презрение. Гермиона скрипит зубами, но не одергивает ее. Вместо этого она взбалтывает содержимое флакона и переводит взгляд на женщину. — Амортенцию очень трудно изготовить. — Я очень талантлива в том, что я делаю. — Я вижу. Другие твои зелья хорошего качества, но это совсем другое. — Показная вежливость Гермионы и то, как она подходит ближе, заставляют улыбку высокой женщины померкнуть. — Амортенция не вызывает любовь, она вызывает опасную безрассудную страсть. Мало того, что это зелье незаконно, так еще и то, что ты пытаешься мне продать, — это всего лишь смесь синопии и белильной извести. Практически правильный цвет, но все равно неверный. В нем отсутствует перламутровый отблеск, который невозможно подделать. Пойманная c поличным ведьма бросается, чтобы вырвать зелье обратно, но Гермиона готова к этому. Она подносит руку к груди женщины. Тот же самый импульс магии, который она использует, чтобы разбивать засохшую землю, дезориентирует женщину. — В пределах слышимости находятся два стражника. — Гермиона убирает флакон в карман. — И раз уж ты так любезно напомнила мне о моем титуле, я воспользуюсь им, чтобы привлечь внимание к твоему поддельному незаконному зелью. Домиция резко демонстрирует раскаяние. — Пожалуйста, я умоляю Вас, не надо. У меня малыши и… — Мой титул не означает, что я легкая мишень, точно так же, как и твой не делает тебя таковой. — Гермиона кладет один галлеон на деревянную стойку. — Как я понимаю, это более чем достойная компенсация, не так ли? — Да. — Домиция потирает болезненное место на груди. — Так и есть. — Великолепно. — Гермиона улыбается и собирается уходить, но останавливается. — Да, и если я услышу хоть что-то о том, что кто-то еще купил Амортенцию, то я с радостью поделюсь своими воспоминаниями о нашей встрече, чтобы тебя могли быстро найти. Если же ничего больше не произойдет, это будет последний раз, когда ты меня видишь. Женщина смотрит на нее, широко раскрыв глаза. — Вы имеете в виду, что не пошлете сюда стражу? — Нет. — Гермиона отступает назад и наклоняет голову. — Остальная твоя продукция хорошего качества. И лучше бы ты продавала ее вместо лжи.*****
Когда она доходит до конца торговых рядов, у нее еще остается свободное время, прежде чем встретиться с Гарри. Остается делать только одно. Гермиона прогуливается, поднимаясь по одним мощеным улицам, а затем спускаясь по другим, снова и снова, наблюдая за тем, как живут жители города. Оказывается, что все вокруг не сильно отличается от дома, просто больше по масштабу. Дома в этой части города, похоже, принадлежат торговцам, но… Гермиона останавливается в конце улицы, ведущей в лес. Она помнит, что Гарри говорил о странных вещах, но ее любопытство не дает ей шанс упустить возможность выйти за пределы города. Как только она сходит с мощеной мостовой на землю, она выдыхает, даже не осознавая, что до этого задерживала дыхание. Этот лес поет совсем другую мелодию. Входя в него все глубже, прикасаясь в знак приветствия к каждому дереву, мимо которого она проходит, Гермиона понимает, что этот лес нейтрален, но проявляет признаки недовольства. Вокруг нее волшебная дикая природа — отголоски шепота фей и отдаленные звуки, издаваемые болотными фонариками. Они прячутся, как будто Гермиона представляет опасность. Возможно, так оно и есть, просто потому, что она выглядит как любой другой человек из города. Мусор на лесной подстилке говорит о том, что есть те, кто беспечно вторгается сюда. Когда Гермиона поднимает выброшенную чашку, она замечает следы существ, которых не может определить, и… Минуточку. Это что, журчание воды? Гермиона идет на звук и, как и ожидала, находит реку. Но также находит и то, чего не ожидала. Не только прислонившегося к валуну мужчину без сознания, с белокурыми волосами, контрастирующими с черным песком на берегу большой реки, но и очень знакомого тяжело дышащего черного дракона рядом с ним. Она узнает и дракона, и его всадника с луга. Гермиона подбегает к мужчине и падает рядом с ним на колени. Всадник мертвенно бледен, а его губы медленно чернеют. Незнакомец покрыт сильной испариной, а его глаза быстро двигаются под закрытыми веками. У него в боку торчит стрела. Две стрелы, уже лежащие на земле, и кровь на его руках говорят о его попытках спасти себя. Прежде чем протянуть руку и вытащить ее, Гермиона останавливается и вдыхает, как учила ее Васадес. Что-то пахнет как смерть, как… Белая слизь вытекает из его приоткрытых губ, и он начинает кашлять и давиться. Удушье. Кусочки головоломки собираются вместе. Яд. Гермиона достает свой кинжал и разрезает его тунику, ожидая увидеть кровь. Но у него всего лишь несколько поверхностных телесных ран, и легко удается вытащить оставшуюся стрелу, не заставляя его истекать кровью дальше. Отбросив стрелу в сторону, она роется в с кармане своей мантии, вытаскивая флаконы с безоаром и рябиновым отваром. Дрожащими руками Гермиона возится с ними, но берет безоар и дает ему один, используя пригоршни речной воды и две капли рябинового отвара, чтобы убедиться, что он его проглотил. Это все, что она может сделать. К счастью, для того, чтобы эта комбинация сработала, не требуется много времени. Румянец начинает возвращаться на его щеки, тепло проникает в кожу, а дыхание становится свободнее. Она использует влажный подол своего одеяния, чтобы вытереть ему рот, прежде чем переключиться на второго пациента. Дракона. Гермиона знает о драконах только то, что она читала или набралась от брата Рона, Чарли, который их приручает. Медленно приближаясь, она осматривает дракона на предмет повреждений, и находит их виновников в виде тех же стрел, что были у его всадника. Они также представляют собой неглубокие ранения. Скорее всего стрелы были выпущены с земли, когда дракон и всадник находились в небе. Когда Гермиона вытаскивает каждую из них, кожа дракона мгновенно заживает. Человеческий яд не может убить дракона, но он действует как паралитическое средство, замедляя его. Животное шевелится, когда она возвращается к его всаднику и накладывает руку на рану, давно переставшую кровоточить. Она помнит уроки и исцеляет его простым заклинанием. — Так-то лучше. Протяжное, низкое рычание дракона заставляет Гермиону вздрогнуть. Она отползает, когда его глаз открывается, и красная радужка фокусируется на ней. Дракон не нападает, поэтому она медленно продолжает работать под его наблюдением. — Ты можешь доверять мне. Я не причиню вреда никому из вас. — Еще двух капель рябинового отвара должно быть более чем достаточно для находящегося без сознания незнакомца, чтобы завершить его исцеление изнутри. — А теперь мы будем ждать. Ему нужен покой, защита. По крайней мере, пока он не сможет передвигаться самостоятельно. Судя по его телосложению и множеству заживших шрамов, покрывающих его тело, она делает вывод, что он способен защитить себя, как только поправится. Так же как, видимо, делал это всю свою жизнь. Поддавшись импульсу, Гермиона убирает волосы с его лба. Кончики ее пальцев осторожно касаются его прохладной кожи. Кто ты? Он выглядит не старше ее. Притягательный неуловимой красотой, c грубыми и угловатыми чертами лица. Но его волосы обманчиво мягкие, как и кожа. Мы встречались раньше? Эти вопросы останутся без ответа до тех пор, пока он без сознания. Эта мысль заставляет ее вернуться к действиям и подняться на ноги, строя планы найти Гарри и притащить его сюда как можно быстрее. Но сначала она омоет руки в реке. Гермиона не замечает движения дракона, пока не становится слишком поздно. Он не бросается на нее и не сжигает ее заживо. И все же инстинктивный страх заставляет ее закричать и оступиться, съеживаясь, когда животное расправляет крылья и отрывается от земли. Даже находясь в страхе, она все равно находит его прекрасным. Тяжело дыша, Гермиона закрывается от сильных порывов ветра, создаваемых его массивными крыльями. Все, что она может делать, — это наблюдать, как дракон осторожно поднимает своего всадника когтями и уносит его в закатное небо. Еще долго после того, как они исчезли, Гермиона сидит в оглушительной тишине, мокрая и растрепанная.*****
— Почему ты опоздала? — Гарри оглядывает ее с головы до ног, когда Гермиона, спотыкаясь, идет к месту их встречи. — И почему ты мокрая? У Гермионы нет отговорок, поэтому она впервые говорит неправду: — Я свалилась в фонтан. Явно что-то подозревая, Гарри пытается перехватить ее взгляд, но чувство вины заставляет ее отвести глаза. — Ладно, я позволю тебе сохранить твой секрет. Он высушивает ее с помощью заклинания и ведет ко дворцу. Но она не узнает дороги, по которой они идут. Вместо того, чтобы смотреть по сторонам, ее взгляд направлен в небо.