*****
Взволнованная встречей с портретом королевы Нарциссы, Гермиона в одиночестве бродит по коридорам, пытаясь собраться с мыслями после расставания с Пэнси и Асторией. Но звучание знакомых голосов останавливает ее. Гарри и король. То, что они обсуждают, ее не касается, но любопытство вышло далеко за рамки простого стремления узнать больше. Оно словно роза, которая раскрывается с каждым кусочком информации. И Гермиона хочет видеть мир в полном цвете, зная и понимая все его аспекты. Но на данный момент она довольствуется тем, что останавливается у открытой двери и украдкой заглядывает внутрь комнаты. Ее брат беспокойно расхаживает по комнате из угла в угол. Его волосы выглядят так, как это часто бывает, когда он испытывает беспокойство: взъерошены от того, что он проводит сквозь них пятерней, и торчат во все стороны. Драко выглядит спокойным, он сидит и ест одно из кислых зеленых яблок из дворцового сада. Гермиона прячется за дверным проемом. — Еще один единорог был найден мертвым в лесу, — говорит Гарри. — Где? — В часе езды на восток. Недалеко от той пещеры, куда нас направил Сириус. — Та, которая была оставлена до нашего прибытия? — Да, именно эта. Гермиона задается вопросом, не та ли это пещера, от которой ее увел Сириус. Она может представить себе сцену, что разыгрывается в соседней комнате, как будто она стоит там вместе с ними. Драко постукивает пальцами по какой-то поверхности. Ровный ритм громко звучит в тишине, пока король и его самый доверенный рыцарь совещаются наедине. — А что насчет инфернала, которого вы нашли вчера? — На нем были боевые доспехи Лестрейнджа, но это не та причина, по которой я хотел поговорить с тобой. — Гарри делает паузу, и напряжение нарастает. — Почему у тебя возникли намерения относительно моей сестры? — Разве я задавал тебе вопросы касательно твоего выбора жены? — Нет, но… — Тогда я не обязан объясняться перед тобой за свой. — После всего, через что мы прошли, ты обязан мне хоть что-то объяснить! Еще не слишком поздно выбрать другую. Король откусывает кусочек яблока и жует его. — Я заявил о своих намерениях в Совете. Это практически делает нас уже женатыми. — Ты мог бы передумать. Ты — король. — Да, но я так не поступлю. Мой выбор сделан. Гермиона выглядывает из-за дверного косяка. Гарри, похоже, готов плюнуть королю в лицо. Неоднократно. — Она ничего не знает. — Что является нашим общим преимуществом. — Она окажется изолированной. Искры раздражения вспыхивают в Гермионе, но она не вмешивается. Она ждет, веля себе оставаться на месте, и в то же время гадает, что они могли иметь в виду. — Многие семьи сочли бы за честь вступить в родство с королем, а ты здесь отчитываешь меня… — Потому что она моя сестра! — Он не кричит, но близок к этому. — Мой долг защищать тебя, но она — семья. Ты знаешь, что мы отмечены, и все же ты ставишь меня в ужасное положение. Отмечены? Пока она задается вопросом, что это значит… Гермиона встряхивает головой, пытаясь избавиться от начавшегося в ней гудения. — Я в курсе… обстоятельств, — осторожно отвечает король. — Я написал Флоренцу. Он ищет другой путь, который не предполагает радикальных действий. — Ты действительно… — Я не твой друг и не благотворитель. Все мои действия, включая это, корыстны. — Скажи это кому-нибудь другому, а не тому, кто является твоим братом по оружию. — Скоро я стану твоим братом и благодаря браку. — Голос короля Драко звучит ужасно самодовольно. — Ты полный придурок. — Да, это так, — отвечает он. — Собираешься ли ты снова сломать мне нос или запустить в меня проклятья в припадке ярости и наградить новыми шрамами? Моего отца нет в живых, чтобы еще больше изуродовать мое лицо. Может быть, ты мог бы оказать мне честь вместо него? — Я оставляю за собой это право, если ты причинишь ей боль. — Голос Гарри звучит искренне. — Три королевы за такое же количество месяцев. Две казнены. Одна проклята. — Возможно ожоги на моих руках и зажили благодаря твоей мази… — Ты хочешь сказать мази моей сестры. Она сделала ее, чтобы залечить мои ожоги, и дала мне еще с собой. Она не знала, что это для тебя. — Что еще я должен знать? — Сир. — Я прекрасно осознаю, сколько королев у меня было. Процесс отбора был утомительным. Я не намерен организовывать еще одни смотрины. Сердце Гермионы падает при очередном подтверждении его отказа изменить свое решение. — Все гораздо сложнее, чем это. Гермиона… лучше всех нас вместе взятых. Ты и я, мы сражались бок о бок с тех пор, как Дамблдор определил наш путь. С тех пор, как ты стал королем. — Ты имеешь в виду, когда он сманипулировал испуганным, скорбящим мальчиком, заставляя его поверить в то, что либо я буду сражаться за него, либо против всего реалма? — Горечь явно и громко звучит в голосе Драко, даже если его голос тих. — Реалма, который уже хотел насадить мою голову на кол, потому что боялся, что я унаследовал безумие своего отца. Дамблдор держал меня в неведении о многих вещах, и внезапно у меня возникли и эта война, и эта проблема, о которой я не знал ничего. Не говоря уже о человеке, который сказал мне, что я должен взяться и за то, и за другое, или рискнуть своей короной, наследием моей семьи. Гарри громко вдыхает. — Сир… — Или ты имеешь в виду, когда он определил твой курс для достижения его «общего блага»? — Все мы играем свои роли. — И мы отлично играем свои, не так ли, Поттер? — Он мрачнеет. — Наши семьи связаны сделкой, которую он помог организовать, потому что знал, к чему это приведет — ты будешь во власти моей короны, а я — пешкой в его планах. Я знаю, что ты не слепой. Только отмеченные могут уничтожить… — Я доверяю Дамблдору. — Это восклицание, что прерывает короля, вызывает у Гермионы желание наслать на Гарри проклятье. — Да, его методы сомнительны, но цель всегда оправдывает средства. Повисает тяжелое молчание. — Ты знаешь, что он запланировал для тебя, Поттер. Он остался с королевой Августой в качестве ее советника и воспитал принца для борьбы. Но принц — не единственное его оружие. В его глазах ты не более чем ягненок, которого он откормил для заклания. — И все же я знаю, несмотря на твои слова, что мы не друзья, ты ищешь другой путь и хочешь другого исхода. — Звук шагов Гарри эхом разносится по комнате. — Мы почти закончили. Остался один. Последний. Принимая во внимание то, что грядет, ты должен понять мое беспокойство. Я хочу защитить свою семью, даже если что-то случится… — Если твоя сестра не станет предательницей или не запятнает себя связью с теми, кто плетет заговор против меня, она будет жить под моей защитой на протяжении всей своей жизни. — Это меня не успокаивает. Гермиона потрясающая, но она ни в коей мере не готова быть королевой. Она ничего не знает о здешней жизни или о том, что у неё заблокированы… — Я женюсь на ней — такой, какая она есть. — Его решимость сбивает Гермиону с толку. — Но почему? — Потому что она не будет… — Что бы ты ни собирался сказать, знай, что Гермиона абсолютно точно будет. Ты должен научиться ожидать неожидаемого. Это то, кто она есть. Ты не сможешь и не должен этого менять. — Она действительно грозная. Я приставил палочку к ее горлу, а она все равно называла меня тираном на своем последнем вздохе. Сказала мне либо убить ее, либо позволить ей уйти, и ей все равно, какой вариант я выберу. — Это очень похоже на мою сестру. — Гарри смеется. — Есть множество причин, почему я говорю, что не прожил бы достаточно долго, чтобы поступить к тебе на службу, если бы не Гермиона. Ты уже недооцениваешь ее. Боюсь, это твоя первая ошибка. — А моя вторая? — Драко манерно растягивает слова, выражая явную скуку. — Ты должен осознать ее сам, если настаиваешь на том, чтобы выбрать ее. Гермиона выглядывает из-за косяка как раз вовремя, чтобы увидеть, как Драко откусывает еще один кусочек от своего яблока. — Она послужит определенной цели. — Ты говоришь так, как будто бы тебе сказали… — Флоренц не будет рассказывать о том, что звезды говорят обо мне. Ни один кентавр этого не сделает. — Снисходительный тон Драко звучит знакомо. Он говорит почти также, как она сама. Гермиона бы рассмеялась, если бы не боялась быть пойманной. — Он дает лишь таинственные и бессмысленные подсказки о балансе и других вещах, но ничего похожего на то, что он сказал тебе. — Он знает, что ты будешь бороться с тем, что предсказано. Я же этого не сделаю. Драко смеется. — Он не ошибается. Гарри присоединяется к нему, смеясь, пока они оба не замолкают. — Вы можете быть честны со мной, Сир. Если бы Вы выбирали себе жену из политических соображений, Вы бы женились на леди Алисии Спиннет. Ее отец сочетался браком с овдовевшей принцессой королевства Шафик. Он должен стать королем-консортом. — У меня есть свои причины, Поттер, и они тебя не касаются. Гермиона снова выглядывает, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Драко кладет огрызок яблока на пустое блюдо, парящее рядом с ним. — Я начинаю уставать от этого разговора и от твоего скулежа. Я женюсь на леди Гермионе через неделю. Гермиона уходит, мысленно составляя список вопросов, на которые она потребует от своего брата ответов. Но к тому времени, когда она видит его в следующий раз, она помнит лишь то, что есть что-то, о чем она должна спросить. Она просто не помнит, что именно.*****
Десять фрейлин идут парами позади Гермионы. Некоторые шепотом жалуются, что им не разрешили присутствовать на сегодняшнем ужине, но никто из них даже не намекает на то, что должно произойти или чего Гермионе следует ожидать от королевского Совета. Она оглядывается на Дафну, которая стратегически идет посередине, что позволяет той слышать все разговоры. От пары дам, идущих неподалеку от нее, до ушей Гермионы доносятся шепотки о свадебных планах. Она надеется, что ей удается скрыть содрогание. Охранники указывают путь, ведя их по освещенным коридорам. Остатки трав, которые эльфы используют для освежения воздуха, сохраняют свой аромат, но здесь ощущается и скрытое течение старой магии, которое она не может игнорировать. Разговор переходит к теме последней свадьбы короля, которая длилась дольше, чем ведьма прожила в качестве королевы. — Король даже не взял за руку нареченную после того, как было объявлено об их помолвке. — Просто потому, что знал, что она была там только для того, чтобы убить его. В этом нет никакого смысла. В коридоре внезапно появляется мужчина, чем пугает Гермиону и останавливает всех позади нее. Его внимание сосредоточено на Гермионе. Он игнорирует как дворцовую стражу, так и ее фрейлин. — Могу я проводить вас остаток пути, леди Гермиона? Мы уже опаздываем. Гермиона не узнает его, но инстинкт подсказывает ей быть осторожной. Кроме того, она идет даже раньше, чем следует, но она держит это при себе. — Меня уже сопровождают, лорд… — Гермиона бросает на него многозначительный взгляд. — Пьюси. — Он низко кланяется, с долей некоторого драматизма. Он ничем не отличается от мужчин, которых она видела при Дворе, — он играет свою роль. — Лорд Адриан Пьюси, один из советников короля. Она делает реверанс. — Очень рада знакомству. — А у Вас хорошо поставлена речь для сироты. Всё погружается в мертвую тишину, словно камень погружается в самый глубокий колодец. Все смотрят на них, ожидая ее реакции. Гермиона велит себе сохранять самообладание, но комментарий Пьюси направляет ее гнев в действие, и держать язык за зубами становится невозможно. — Скажите на милость, а как должна говорить сирота? Я и не подозревала, что убийство моих настоящих родителей оставило меня с пожизненным недугом, симптомы которого могут включать неспособность вести вежливую и цивилизованную беседу. Я полагаю, что я также должна демонстрировать как низкий уровень интеллекта, так и отсутствие манер. Это сделало бы меня немногим больше, чем обычное животное. Деликатное покашливание леди Алисии нарушает тишину. Другая леди — Мариэтта — прочищает горло. — Леди Гермиона. — Лорд Пьюси смеется, как будто его это забавляет. Это могло бы показаться обаятельным, если бы не действовало ей на нервы. Еще до того, как он заговаривает, она уже знает, что он намерен сгладить свою бестактность. — Пожалуйста, примите мои извинения. Я не хотел Вас обидеть. — Конечно. — Это такая же откровенная ложь, как и улыбка на ее лице, но правила вежливости диктуют Гермионе держать свое мнение при себе. Она и так сказала слишком много, принимая во внимание свою нынешнюю компанию. Приспосабливание ко всему этому займет некоторое время. Нахождение в стенах дворца и под бдительным оком ее фрейлин значительно усложняет задачу, но она жестом вежливо приглашает Пьюси присоединиться, и он начинает идти рядом с ней. Перешептывания возобновляются, хотя и гораздо тише. Гермиона знает, что их с Пьюси разговор станет позже пищей для дворцовых сплетен. — Как Вы находите жизнь при Дворе? Гермиона смотрит прямо перед собой. — У меня еще не сложилось определенного мнения. — Это можно понять, — нараспев говорит он. — Вы никогда не были представлены ко Двору, но менее чем через неделю пребывания здесь Вы носите обручальное кольцо покойной королевы Нарциссы и спите в ее покоях. Воистину, Вы очень везучая. Лорд Пьюси пытается направить разговор в неизвестное ей русло. Везучая — это не то слово, которое она бы использовала, но любое другое привлекло бы пристальное внимание. Гермиону избавляет от этого их прибытие к обеденному залу. Охранники распахивают двери, прежде чем отойти в сторону и поклониться, но не уходят. Лорд Пьюси жестом приглашает ее пройти первой. Гермиона не двигается с места. — Вы можете занять свое место, Сэр. — Я не возражаю против того, чтобы сесть… — Она ожидает меня. Драко. Пока фрейлины и лорд Пьюси кланяются приближающемуся королю, Гермиона улучает момент, чтобы придать своему лицу нейтральное выражение. Она поворачивается и видит, что он одет в изысканную одежду — темно-синюю тунику и бриджи. На его голове нет короны, но не возникает никаких сомнений в его статусе. Она делает низкий реверанс. — Ваше величество. Король бросает взгляд на лорда Пьюси, который, извинившись, занимает свое место. Гермиона прощается со своими фрейлинами, и они уходят, чтобы, без сомнения, посплетничать в ее отсутствие обо всем, что увидели. Драко и Гермиона стоят вместе в дверном проеме. Одни, но лишенные уединенности. Они находятся под пристальными взглядами каждого, кто их ожидает. Гермиона болезненно ощущает это внимание. Драко молча протягивает ей руку, и она без колебаний вкладывает в нее свою.*****
Ужин проходит так, как и ожидала Гермиона. С меньшим количеством людей, чем на приветственном пиру, ее нервы не напряжены до предела, но присутствующая публика держит ее настороже. Драко едва удостаивает ее взглядом. Вместо этого он поощряет беседы между своими советниками и рыцарями, начиная разговоры, которые не заканчивает, и следя за тем, чтобы каждый мужчина высказался. Гермиона задается вопросом, делает ли он это нарочно. Кроме его советников, здесь присутствуют четыре рыцаря: Гарри, Голдстейн, Вуд и Гойл. Остальные трое обыскивают лес. Вслушиваясь в каждую брошенную реплику, Гермиона осознает, что его советники не такие, какими она их себе представляла. Половина из них выглядит достаточно зрелыми, чтобы служить еще при Безумном короле, что вызывает тревогу. Перед ними появляются кубки с вином. За ними следуют их тарелки, наполненные великолепно приготовленной едой. Еще до того, как эльф пробует вино и еду короля, Гермиона уже точно знает, что они безопасны. Поэтому, когда эльф подходит, чтобы сделать то же самое с ее вином, она прикрывает свой кубок. — В нем нет яда. — Откуда Вы знаете? — с подозрением спрашивает Голдстейн. Глаза Гарри округляются от ее промаха. Это умение, которое она не хочет раскрывать, точно так же, как она не хочет, чтобы годы ее обучения под руководством Васадес стали общеизвестным фактом. Подобный навык в равной степени и полезен, и опасен. — О, королевская еда безопасна, так что я предположила, но я… я возможно ошиблась. Она открывает свой кубок, давая эльфу доступ. — Продолжай. Эльф подтверждает, что все чисто. И следующая часть трапезы продолжается ужасно медленно. Поскольку она — единственная находящаяся здесь женщина, мужчины игнорируют ее присутствие. Но те из них, кто не одобряет ее присутствия, высказывают свое мнение, хоть и тонкими намеками. Гермиона замечает это, но не отвечает. Она слишком занята изучением через наблюдение. Имена, звания и семьи — она запоминает каждый кусочек информации, который ей удаётся уловить. Включая то, что они говорят, чтобы выслужиться, и как они противоречат сами себе, дабы их мнение всегда совпадало с мнением короля, как только он озвучивает его. Это легко увидеть. Пятеро из его советников молоды — Перси, Смит, Флинт, Пьюси и Нотт. Остальные старше — Эйвери, Мальсибер, Розье, Снейп, Сириус и лорд Рабастан. Лорд Рабастан — еще один член королевской семьи. Он — брат короля Родольфуса, который женился на жестокой тетке Драко, Беллатрикс. Любители войны ради войны, они присоединились к поисковой миссии Волдеморта, а после его поражения продолжили вторгаться в другие королевства уже по своему желанию. Или по запросам, если верить историям, а Гермиона им верит. Они пали жертвами собственной гордыни. Ожидая, что Малфои нарушат свое соглашение с Лонгботтомами, они начали войну со своими соседями по острову и были удивлены, когда их оставили без поддержки. После кровавого побоища процветание пустило корни на бывших землях Лестрейнджей, что были поглощены суровыми, но миролюбивыми Лонгботтомами. Гермиона наблюдает за каждым по очереди и обнаруживает, что у любого советника, даже у Сириуса, есть причина желать смерти королю. У нее кружится голова. — Теперь, когда Кэрроу побеждены, мы должны обратить наши войска на юг, к королевству Макмиллан, — предлагает лорд Пьюси. Рыцари переглядываются. Возможно, это не первый раз, когда делается подобное предложение. — Как вы знаете, — продолжает он. — Их земли богаты ценными ресурсами и редкими существами. Королевство маленькое, а король слаб. Мы могли бы завоевать его без особых усилий. — Я бы скорее завоевал королевство Крауч, чтобы избавить их от их бесполезного короля. — Драко хмурится. — Но я не буду. Сейчас уже не сезон для военных действий так далеко на севере. — Король Барти желает вступить с нами в союз. — Гнусавый голос лорда Снейпа не спутаешь ни с кем. — Он не истинный союзник, — усмехается Мальсибер. — Он только хочет спасти собственную шкуру. — Шкура, которая меня сейчас не интересует, — говорит Драко, прежде чем сделать глоток своего напитка. — Что нам делать с жителями королевства Кэрроу? — Лорд Смит бросает взгляд на других рыцарей. — Его земли не так густо населены, и там нет дворян. После вторжения все они были вытеснены в наше королевство. — Лучше эксплуатировать население, чем делать их гражданами и назначать дворян для управления ими. — Мальсибер делает щедрый глоток из своего кубка. — Всегда есть потребность в крестьянском труде. Особенно бесплатном. Рабастан с кряхтением соглашается, как и Розье с Эйвери. Снейп и Пьюси предлагают скудное жалование, но по-прежнему отвергают идею их интеграции в общество. По мысленным подсчетам Гермионы, люди не смогли бы заработать на жизнь, даже выполняя самые тяжелые работы, о которых шла речь. Остальные не согласны ни с тем, ни с другим предложением, но прежде чем дебаты станут слишком ожесточенными или перерастут в драку, король отклоняет все выдвинутые идеи. — Наша победа над бывшим королевством Кэрроу освободила этих людей. Мы не будем сейчас загонять их ловушку. Королевство Малфоев расширит земли ближайших к ним трех герцогств — Гриммо, Диагона и Хавии — чтобы охватить земли Кэрроу. Интегрируйте их в наше общество. Не превращайте их в рабов. От заявление короля вспыхивают горячие споры. Решение далеко не популярное, но окончательное. В течение долгого времени после этого Гермиона чувствует себя потрясенной и испытывает отвращение к легкости, с которой обсуждается порабощение целого королевства и принимается решение. Словно это спорт. — Леди Гермиона, а король разрешает вам говорить сегодня за ужином? — Это первый раз за вечер, когда к ней обращаются. И это делает не кто иной, как веселящийся лорд Сириус. — Я помню Вас умной девочкой. К тому же разговорчивой. Другие обращают внимание на них, при упоминании об их дружбе. Она видит, как в их головах начинают вращаться шестеренки. Комментарий Сириуса — это опасные воды, и он это знает. Он преуспевает в этом. Перси смотрит прямо на нее и слегка качает головой, предупреждая, чтобы она не говорила слишком вольно. Гермиона пытается дать наиболее осмотрительный ответ. — Я ничего не говорю, потому что мне нечего добавить. Рабастан со стуком опускает на стол свой пустой кубок. — И это та, кого ты выбираешь своей королевой, племянник? Девушка с грязной кровью, из ниоткуда, которой нечего добавить к… — Дядя. — Голос Драко полон угрозы, хотя он и выглядит спокойным, поглощая свой ужин. Лорд Сириус откидывается на спинку стула, теперь его все это развлекает. Остальные ерзают на своих местах. Напряжение удушает. Рука Гарри лежит на кобуре с волшебной палочкой. Голдстейн тоже готов вытащить свою. — Оставь это, Рабастан. — Мальсибер делает взмах рукой, как будто ему скучно. — Он выбрал свою племенную кобылу, как и хотел. Несмотря на ее сомнительное происхождение, она не имеет значения. Пусть родит ему наследника, который ему нужен, чтобы он мог вернуться к войне. Нотт откашливается. — Вы же понимаете, что она… — Слышит вас, — говорит Гермиона, и все взгляды обращаются к ней. Затем наверх. Люстра дрожит. Свет тускнеет перед тем, как снова вспыхнуть. Гарри морщится. Ухмылка Сириуса становится шире. Вуд выглядит почти восхищенным. Гермиона поворачивается к Драко. Инстинкт велит ей извиниться за свою неконтролируемую магию. Но точно так же, как ранее он наблюдал за тем, как она отвечает на его вопросы, он наблюдает за ней и теперь, так что это похоже на еще одно испытание. Рабастан усмехается. — Творишь неконтролируемую магию, не имеешь собственного мнения. Ты не более пригодна, чем ребенок, практически дикар… — Сэр, Вы ошибаетесь, — говорит Гермиона, прежде чем успевает остановить себя. — Я не ребенок и не дикарка, как Вы собирались сказать. Мой отказ что-то добавить не связан ни с невежеством, ни с неспособностью выразить себя. Это осознанное решение, которое я приняла, чтобы не тратить свое время на тех, кто не желает слышать мои слова. Все взгляды устремлены на нее. Гойл начинает есть быстрее. Сердце Гермионы колотится с такой скоростью, что ее руки дрожат. Но она крепко сжимает их в кулаки, чтобы успокоиться. Она нервничает, но этого не достаточно, чтобы заставить ее молчать. — Большинство членов королевского Совета высказали свое коллективное неодобрение, а также свое мнение обо мне совершенно прозрачно. — Гермиона смотрит на каждого, но ее взгляд дольше всего задерживается на Мальсибере. Затем она смотрит на Флинта. — Возможно, мне не следует говорить далее, иначе я заработаю себе экскурсию по подземельям, чтобы это меня смирило. Тот ерзает на стуле. — Леди Гермиона… — С подобными предложениями неудивительно, что измена процветает среди подданных короля, особенно среди его предыдущих жен и тех, кто стер им память о своих преступлениях. — Гермиона замечает, что Драко смотрит на ее руки, сложенные на коленях. Костяшки ее пальцев побелели от того, как сильно она сжимает ткань платья. — Вы не должны говорить о том, чего не знаете, — предупреждает ее Эйвери. — Я знаю, что этот Совет выбрал трех королев, которые затем покушались на жизнь короля. И либо вы коллективно сговариваетесь против него, либо так же глупы, как и те, кто это делает. Теперь я могу понять, почему он не предоставил вам возможность выбрать свою королеву, дабы она не оказалась следующей потенциальной убийцей. Гробовая тишина нарушается смешком Драко, пытающегося скрыть легкое веселье. На мгновение уголки его губ поднимаются в улыбке. Голдстейн начинает смеяться первым, затем к нему присоединяются и остальные рыцари. Гарри убирает руку с палочки. Сириус пьет из своего кубка, как будто его миссия выполнена. — Похоже, ты можешь быть чем-то большим, чем кажешься на первый взгляд, — говорит Рабастан. За этим следуют задумчивые кивки мужчин, которые сомневались в ней. Все это выглядит и звучит достаточно похоже на одобрение, чтобы Гарри и остальные расслабились, но Гермиона остается в напряжении. Она знает, что это предупреждение.*****
Сумерки покидают небо, унося с собой последние краски. Драко идёт рядом с ней, и его внимание повсюду, кроме как в небе, поэтому эта красота теряется для него. Они уже так долго идут по этой каменистой тропинке прочь от дворца, что вопросы Гермионы о цели их путешествия стали причиной раздраженных взглядов Драко. Наконец он останавливается под самой большой аркой. Высокие каменные стены вызывают у нее достаточно любопытства, чтобы последовать за ним. Гермиона не знает, чего ожидать, но то место, куда он ее ведет, волшебно. Оно живое. Так, что захватывает дух. Деревья расположены достаточно далеко друг от друга, чтобы перешептываться одолженным у морского бриза дыханием. Феи и стрекозы летают вне досягаемости. Гудение их крыльев вливается в непрерывный хор стрекочущих сверчков и кузнечиков. Повсюду раскиданы островки разнообразных растений, кустарников и цветов. Некоторые соцветия светятся и пульсируют, некоторые — нет. Другие растения распускаются, а цветущие кусты усыпаны ослепительным великолепием соцветий. Порядок всего этого — загадка для всех, кроме самой природы. Вдоль каменной стены, что защищает это место от посторонних взглядов, расположены тускло светящиеся сферы. От них мало пользы, помимо обозначения границы. Свет, который исходит от почти полной луны в безоблачном небе, освещает каждый уголок, до которого может дотянуться. Пока они идут по тропинке, Гермиона впитывает все это. Даже то, что в темноте выглядит как дверной проем. Странно. Легкий цветочный аромат разносится ветром. Крылатые лошади и гиппогрифы делят темное небо с драконами, по крайней мере, до тех пор, пока фамильяр Драко на мгновение не затмевает луну. Его дракон заставляет зверей разлететься в разные стороны только для того, чтобы снова собраться вместе, когда черный дракон исчезнет. Освещенные луной, его очертания кажутся неземными. — Ты предпочитаешь природу. — Да, но дело не столько в том, чтобы быть на природе, сколько в том, чтобы иметь свободу. Мне нравится исследовать места, о которых я хотела бы больше узнать. Я также люблю читать. Я многому научилась из книг. Фея подлетает слишком близко, и Драко ворчит, отмахиваясь от нее и выглядя в этот момент необыкновенно человечно. — Ненавижу этих дурацких созданий. — Каждый зверь и существо служит какой-то цели, даже если ты этого не видишь. — Гермиона посмеивается. — Феи — это не вредители и не украшения. Они чувствительны к изменениям в природе. То, что они подлетают к нам слишком близко вместо того, чтобы прятаться на деревьях, говорит о назревающих бедах в твоих землях. Его плечи напрягаются. — Это так? — Да, Сир. Что-то поблизости пугает их. — Гермиона оглядывается. — Что касается Вашего предыдущего комментария, я склонна напомнить Вам, что я способна сама говорить за себя по всем вопросам, что мне дозволены. — В этом напоминании нет необходимости. — Замечательно. Поэтому вместо того, чтобы спрашивать о моих предпочтениях моего брата, у Вас есть возможность… спросить меня. Если Вы, конечно, пожелаете. — О твоей симпатии к природе я узнал не от него. — Голос Драко часто звучит властно, когда это не требуется. Например, как сейчас, когда они могли бы говорить как люди, а не как король и будущая королева. Или два человека, которые помолвлены. — Да? — Я вытащил эту информацию из твоей головы во время нашей прогулки. — Мой разум не принадлежит тебе, чтобы в нем копаться, — внутри Гермионы вспыхивает возмущение. — Ты не можешь… — Могу. — Холодный гнев в его тоне заставляет ее сжать кулаки. — Пока ты не научишься закрывать его от меня. Гермиона сердито смотрит на него. — Я также уловил, что ты подслушала часть моего разговора с твоим братом. Она качает головой. — Я… — Ты помнишь это? — Драко пристально вглядывается в ее лицо. — Я знаю, что ты была там, просто не знаю, что ты слышала. Поттер был слишком занят тем, что отчитывал меня по поводу тебя, чтобы понять, что ты стоишь там. — Это похоже на Гарри. — Гермиона массирует виски. — Я… есть что-то… — Не напрягай себя. — Он жестом указывает идти дальше. — Скажи мне, что ты узнала за ужином? Очевидно, что это тот вопрос, который Драко жаждал задать. — Достаточно много. — Гермиона стоит перед пульсирующими цветами, которые расцветают в полнолуние. Они очень редки и используются как для изготовления зелий, так и для ядов, и она задается вопросом, почему король допускает их присутствие рядом с дворцом. Король Драко откашливается. — Возможно, ты мог бы пораньше научить меня скрывать свои мысли, раз они тебя так раздражают. Или вообще их не слушать. — Когда он не отвечает, она поворачивается к нему всем телом. — Или ты делаешь это потому, что ты мне не доверяешь? — Я не знаю тебя. — Как и я тебя, и все же ты выбрал меня. — Верно. — Очевидно, что Драко все еще тверд в своем выборе. — Но я привел тебя сюда не для того, чтобы обсуждать вопросы доверия. — Возможно это как раз то, что нам следует обсудить. — Ну хорошо. — Его медленное приближение напоминает ей его дракона, парящего в небе. — У тебя есть два секрета. Я могу вытащить их из твоего разума в те моменты, когда ты неосознанно впустишь меня, или ты можешь сказать мне об этом сейчас сама. — Я не понимаю… — Как ты узнала, что в твоих еде и вине не было яда? — Драко теперь стоит достаточно близко, чтобы посмотреть вниз на ее руки, а затем в глаза, после того как приподнимает ее голову за подбородок. Гермиона отворачивается, что стало привычкой, но его серые глаза всегда притягивают ее обратно. — Из тебя выходит кошмарная лгунья, так что не пытайся. — Я ученица кентавриды, которая нашла меня младенцем. — Гермиона делает шаг назад. — На протяжении всей жизни я изучала магию кентавров: как читать по звездам, как исцелять, как находить то, что мне нужно в природе. Так случилось, что я знаю, как определять зелья и яды, даже те, которые не имеют запаха. — Яды? — Яд часто пахнет смертью. — А как пахнет смерть? — Холодом, гнилым миндалем. Чем-то кислым, но не обязательно сильно. Подобно умирающей звезде, в которой всегда есть последняя искра энергии, прежде чем она угаснет. — Хм. — Драко, кажется, впечатлен. — Это полезный навык. И ты была права, скрыв его. Точно так же, как ты поступаешь мудро, скрывая свой второй секрет. Драко приподнимает бровь, и Гермиона чувствует, как он снова входит в ее мысли. Она встряхивает головой. — Сейчас ты нервничаешь, находясь в моем присутствии, но твой второй секрет в том, что ты не любишь людные помещения. И чувствуешь себя еще хуже, если внимание сосредоточено на тебе. Ты используешь смелость, чтобы скрыть свой страх. — Да. — Гермиона делает паузу. — Я не знаю другого способа бороться с этим, не демонстрируя свою слабость другим, которые могут использовать ее в своих интересах. — Ты научилась этому у моей сестры? — Нет, это закон природы. Чем дольше я нахожусь здесь, тем меньше я вижу разницу между этим миром и миром дикой природы. — Я бы сказал, что один из них более цивилизован. — Не заставляй меня уточнять, какой именно. Его смех — это такой же сюрприз, как и его улыбка. Они вырываются на свободу прежде, чем он успевает подавить их. Они смотрят друг на друга, и вскоре смех Гермионы присоединяются к его смеху, эхом разносясь по полю. — Возможно, твоя тревожность снизится, когда ты научишься закрывать свои эмоции. — Драко проводит рукой по волосам, которые растрепал ветер. Она скрещивает руки на груди. — Ты привел меня сюда сегодня вечером, чтобы начать уроки окклюменции? — Нет, я привел тебя сюда, чтобы поговорить наедине. — В замке есть множество мест, где можно поговорить. — Нет, их там нет. Потому что шпионы повсюду, — объясняет Драко. — Зеркала зачарованы так, чтобы иметь глаза и уши. Единственные места, где нет зеркал — это твои новые покои и за пределами дворца. Мне не следует слишком часто появляться в твоих покоях до свадьбы, иначе пойдут разговоры. В его словах есть смысл. Не в первый раз Гермиона краснеет. Она отрешенно думает о долге, который ей предстоит исполнить, и радуется, что расстояние между ними и лунный свет скрывают румянец, который, без сомнения, окрасил ее щеки. — Ты — король. Ты можешь избавить замок как от зачарованных зеркал, так и от шпионов. — Зачем? Те, кто плетут против меня заговор, найдут другие способы. Я предпочел бы знать об угрозах, чем вообще ничего не знать, или, что еще хуже, предупредить их, что я не настолько в неведении, как они считают. — Ты знаешь, кто это? — Если не принимать во внимание пропавших стражников, инферналов и другие странные происшествия, то у меня есть свои подозрения. Но пока я не знаю наверняка, то буду собирать доказательства и выжидать. Это мудрое решение одновременно и удивляет, и нет. Оно напоминает Гермионе, что война не ограничивается полем боя. У нее возникает ужасное ощущение, что та продолжается и в стенах замка. Но Драко опытен во многих вопросах, в которых у нее опыта нет. Воины неосторожны. Они не знают ничего, кроме войны: как выживать и как убивать. Это жестокое, первобытное существование, которое может сделать человека бесчувственным. Но полководцы — это другое. Они владеют искусством стратегии. Как дитя войны и король, Драко хорошо знает свои роли. Гермиона не уверена, что думать о нем. — Ты доверяешь мне, рассказывая это? — Я всегда могу заставить тебя забыть. Драко дотрагивается до кобуры, в которой находится его палочка, но это не звучит как угроза. — Откуда Вы знаете, что я не Ваш враг, Сир? — А ты враг? — Нет. — Только в этот момент Гермиона осознает, что наполовину сократила расстояние между ними. — У меня нет причин желать Вашей смерти, Ваше ве… Драко. На самом деле, твоя смерть может привести к гораздо худшему будущему — когда будут править люди, способные по своему желанию заковать целое королевство в кандалы, чтобы оно служило их собственным интересам. — Я действительно нахожу порабощение аморальным. — Хорошо, что мы в этом сходимся. — Однако в других королевствах это образ жизни. — Он пристально смотрит на нее. — Но ты должна знать, что моя неприязнь к этому строю не связана с моим предыдущим решением. — Тогда почему ты решил не делать этого? — Если сложить затраты на содержание рабов, а также оплату войск, необходимых для предотвращения неизбежных восстаний, то получается слишком затратно. Гнев пронзает в ее вены, как молния. — Целое королевство имеет свою свободу не благодаря твоей морали, а из-за твоей экономности? Я… Ее раздражение угасает на выдохе. Васадес. Ее лекции об осуждающей натуре Гермионы раньше обычно раздражали ее. Но сейчас, в присутствии Драко, это все, о чем она может думать. Одна мысль, в частности, крутится у нее в голове. Люди — это их поступки или их намерения? Король Драко может быть и тем, и другим. Парадокс. — Говоря о бережливости, есть еще вопрос о твоем приданом. Я оставлю его на твое усмотрение, чтобы ты сама решила, что с ним делать. Это совершенно неожиданно. — Сколько оно составляет? — Пятьдесят тысяч галеонов. Гермиона пошатнулась. Приданое такого размера объясняет количество претендентов, которые добивались ее руки на протяжении многих лет. Решение короля, позволяющее ей самой распорядиться его использованием, идет наперекор условностям. Это просто непостижимо. Она задается вопросом, почему он так поступает. Но боится, что он может передумать, если она спросит. Этой суммы должно хватить для реальных, фундаментальных изменений. Она может построить детские дома, финансировать качественное образование для тех, кто не может позволить себе такую роскошь, возводить сады, чтобы накормить голодных, и открывать места для лечения больных. Все те изменения, которые переживут любые монеты. Драко разглядывает ее так, словно ищет в ней слабое место, которое поможет ему разгадать ее. — Ты действительно не знаешь о своей семье? — Почему ты задаешь такой вопрос? — Ты слепа. — Он подходит ближе и смотрит ей в глаза, нахмурившись. — Но это не твоя вина. — Что? — Ничего. — Он все еще погружен в свои мысли. — Я дам тебе время решить, как использовать свое приданое. Но сегодня единственный вечер, когда тебе позволено обсудить условия нашего брака. Условия? Уголки ее рта приподнимаются. — Я и не подозревала, что могу поторговаться. — Я нахожу, что легче получить то, что я хочу, с помощью соглашения, чем силой. — Тебе не требуется мое разрешение, поскольку я ношу обручальное кольцо твоей матери, но ты хочешь, чтобы я согласилась выйти за тебя замуж? — Да. Гермиона наблюдает за ним так же, как и он за ней. Они делают круг, обходя друг друга при свете восходящей луны. Потом еще один. — Мои условия, — начинает Гермиона. — Во-первых, я хочу иметь возможность повторно пересмотреть любые условия, которые мы установим сегодня вечером. — Очень хорошо. — Драко кривит губы, когда понимает, что она сделала. — Отлично. Я бы хотела иметь личное пространство, без зеркал, чтобы делать все, что мне заблагорассудится. И безопасное место для приготовления зелий и хранения ингредиентов для них. Также я хочу проводить время вдали от дворца в лесу по своему выбору. — Это можно устроить. — О, и я также хочу познакомиться с твоим фамильяром. — Каида. — Что? — Мой фамильяр. — Драко указывает на небо. — Ее зовут Каида. — Ох. — Она тоже хочет познакомиться с тобой. И я согласен на твои условия. На все из них. Хотя мне может понадобиться время, чтобы все устроить. — Очень хорошо. А каковы твои условия? Драко не готов к ее вопросу, но ему не требуется много времени, чтобы ответить. — Будь моим союзником. Помоги мне сохранить контроль над моим королевством и защитить трон. Помоги мне в этой войне. Не предавай меня. Она чувствует, что есть еще что-то, но вместо того, чтобы давить на него, Гермиона преодолевает оставшееся расстояние между ними. Она неуверенно протягивает руку, но ее решимость ослабевает, когда кончики их пальцев соприкасаются. Гермиона откашливается. — Леди Астория была права. — Что это значит? — Его ответ — это тихий шепот. — С того момента, как наши пути пересеклись, твои действия не имели смысла. Ты угрожаешь мне и оскорбляешь, но ты хочешь, чтобы я согласилась стать твоей женой. Ты требуешь от меня раскрыть свои секреты, но в то же время рассказываешь мне очень личные вещи — словно подсказки, которые ты хочешь, чтобы я разгадала. Ты желаешь, чтобы я не предавала тебя, а это значит, что тебе нужно довериться незнакомке. Мы с тобой спорим и дискутируем, приводим друг друга в смятение и выводим из себя, и все же мы оказались здесь… Стоящие слишком близко. Ни один из них не двигается. — Ты не пленница, — говорит Драко. — Ты вольна уйти. — Так ли это? — Взгляд Гермионы на секунду падает на его губы. — Не принимая во внимание намерения, я ношу твое кольцо, и теперь у нас есть соглашение. Я не могу солгать и сказать, что выбрала все это добровольно, но я согласилась. — Она смотрит на свое кольцо, затем снова на Драко. — Я не понимаю твоих мотивов в пользу принятия этого решения, так же как я не понимаю, почему ты задаешь вопросы о моей жизни и интересах. Помимо наших обязанностей, ни то, ни другое не имеет значения… — Я спрашиваю то, что я хочу узнать. — Его пальцы касаются ее пальцев, когда он наклоняется ближе, но не грозно, а с осторожностью. Как будто Гермиона — это опасность, тогда как она знает, что опасность — это он. — Исходя из собственных причин. Его губы касаются ее губ, спрашивая разрешение, в котором король никогда не нуждается. Тем не менее очевидно, что это вопрос. Гермиона отклоняется назад, но не убегает. Ее сердце колотится, и ее бросает в жар, когда она смотрит на него изучающе. Драко — король. Он также воин и полководец. Шедевр, написанный резкими мазками и украшенный боевыми шрамами. Полная противоположность ей. Но сегодня вечером он не суров и не сломлен. Сейчас он ни на войне, ни на троне. Он — нечто новое. По крайней мере, для нее. Мужчина. Загадка. Любопытность. — Я не тронута, Ваше величество, но Вы — да. Что Вы собирались сделать? — Ты задаешь вопросы, когда уже знаешь ответ. — Ты прав. — Порыв придает ей силу духа, чтобы потребовать. — Поцелуй меня. Драко делает это прежде, чем она успевает передумать. Не страстно и не сладко, но всеобъемлюще. Гермиона нерешительна. Неловкая и неопытная, она подается вперед, и их зубы болезненно стукаются друг о друга, когда их носы сталкиваются. Но затем его руки обхватывают ее лицо, и он замедляет ее. Драко учит ее наслаждению: его губами, этим поцелуем, им самим. Все в этом моменте предназначено для того, чтобы быть запомненным. Его губы касаются ее верхней губы, затем нижней — снова и снова, верхней и нижней, пока она не раздвигает губы, и они не начинают целоваться по-настоящему. Глубоко. Драко расслабляется, и его губы нежнее прикасаются к ее. И Гермиона, наконец, позволяет инстинкту взять верх и следует его примеру. Мир перестает существовать, когда Гермиона учится, вцепившись руками в ткань его туники. С растущим осознанием исследует мир плоти. Она чувствует. Жаждет. Пылает. Это совершенно новое ощущение. Ей кажется, что она тонет в удовольствии, игнорируя при этом все искорки страха. Как будто ей не хватает воздуха, но она не может остановиться и вздохнуть. В данный момент позволить ее легким разорваться было бы предпочтительнее, чем остановиться. Она потерялась в мужчине, который больше не спрашивает разрешения. Он берет то, что она никогда раньше не хотела отдавать. Гермионе следует запаниковать. Возможно она и сделает это позже, когда ее мозг осознает реакцию тела. Но пока язык Драко скользит по ее языку, что погружает их в неведомые глубины. Безрассудно пробуя на вкус и прикасаясь, они ласкают друг друга с исступлением, столь же неоспоримым, что и желание, которое она испытывает внизу живота. Низкий стон Драко — это жидкий огонь, сжигающий каждую попытку Гермионы разумно мыслить. Она так сильно хочет понять этот новообретенный голод. От этого у нее закипает кровь, затуманиваются голова и зрение, пока их пальцы сплетаются, сцепляются и держат друг друга. Драко возвращает их обоих обратно на поверхность. Гермиона поднимает веки и понимает, что звезды в ее глазах выглядят так же, как и те, что в небе над ней. Их прерывистые дыхания соединяются и смешиваются, играя на губах. Их носы соприкасаются в последний раз, когда Драко крадет еще один поцелуй без какого-либо сопротивления с ее стороны. Когда он снова отстраняется, в его глазах появляется решимость, которую она раньше не видела и не может понять. Они должны вернуться во дворец, но они этого не делают. Как и их руки, их тени остаются единым целым под лунным светом.