*****
В полдень отец ведет Гермиону к алтарю, где ее ожидает Драко. Тот берет ее за руку, и они вместе становятся напротив алтаря. Шаман подробно рассказывает о волшебной связи, любви и жизни, прежде чем просит их в унисон произнести заклинание, соединяющее их магическими узами брака. Узы вспыхивают вокруг их сплетенных рук. Гермиона потрясенно выдыхает, ощущая вибрацию энергии. Узы светятся также ярко, как солнце, соединяя их на всю оставшуюся жизнь. Несмотря на то, что свет магии слепит, Гермиона не отводит глаз, зачарованная волшебным зрелищем. Она поднимает взгляд на своего жениха, — впервые с тех пор, как заняла место рядом с ним и как на ее голову была возложена корона. Драко красив. Мужественный. Сильный. Портрет идеального короля. Он одет в роскошные одежды цвета слоновой кости, сшитые из тончайших шелков, и увешан таким количеством регалий, что удивительно, как он вообще может дышать. Чары, вшитые в ее одеяние, позволяют Гермионе свободно двигаться, но ничем не помогают с короной, которая ощущается чужеродной и тяжелой на ее голове. Корона Драко выглядит намного тяжелее. Она — символ долга, к исполнению которого его готовили с рождения. Он не смотрит на их соединенные руки. Он смотрит на нее. Точно так же, как она сейчас смотрит на него. Гермиона не понимает почему. Их первый поцелуй — это простое соприкосновение сухих губ. Быстрое действие, скрепляющее союз и оставляющее у нее чувство, которое она не может осознать. В отличие от поцелуя в поле, этот поцелуй ощущается как невербальная печать в соглашении. Договоренность и сделка. Которая засвидетельствована многими: десятью фрейлинами, стоящими позади нее, семью рыцарями, стоящими позади него, а также Сириусом, Ноттом и даже недавно прибывшим Крэббом. Когда дело сделано, они поворачиваются ко всем уже как соединенная пара, но все еще держатся за руки. Некоторые гости ликуют. А те, кто не одобряет их союз, просто смотрят на это. Большинство дам, отвергнутых королем, в нарядах благородных цветов с кислыми лицами сидят в зале вместе со своими семьями. У членов Совета самые разнообразные реакции: Рабастан даже не поднимается с места, в то время как Сириус дерзко свистит и аплодирует. Руки Гермионы дрожат, но Драко не отпускает ее, хотя и не смотрит в ее сторону. Ни тогда, когда они выходят из зала и идут по коридору, а за ними тянется вереница подданных и знати. Ни даже тогда, когда они стоят на высоком балконе и приветствуют море ликующих людей внизу. Улицы, насколько хватает глаз, заполнены людьми. Каида парит над их головами. Ее пылкий рев больше похож на приветствие, чем на желание разрушать. Лепестки цветов падают с неба, словно капли дождя. Как только они касаются земли, то превращаются в золотые монеты. Подарок для народа. Потрясенная этим зрелищем, Гермиона смотрит на Драко широко распахнутыми глазами. Она замечает, что он внимательно наблюдает за ее реакцией, и задается вопросом, не является ли это подарком и для нее тоже.*****
Свадебный пир — это шумное, многолюдное и роскошное празднование их союза. В то время как в Уилтшире, за стенами дворца, с фейерверками и кострами бушуют аналогичные празднества, то те, что внутри стен, уходят в ночь. Гермиона знакомится с тетей Драко, — Андромедой, которая кажется ей доброй. Гермиона узнает, что она оставила королевскую жизнь, чтобы жить со своим мужем-простолюдином и дочерью. Король должен был бы избегать ее, как в таких случаях поступает знать, но он никогда этого не делал. Свидетельства привязанности проявляются в смягчении его взгляда, когда они говорят наедине. От видимого раздражения он переходит к чему-то сродни нежности. Гермионе хотелось бы увидеть больше моментов их общения, поговорить с Андромедой и задать вопросы, но ее отвлекает празднество. Выступления бардов и актеров. Экзотический ассортимент блюд и напитков. Присутствуют вина и алкогольные напитки, о которых Гермиона никогда раньше не слышала, не говоря уже о том, чтобы видеть или пробовать. Люди беззаботно танцуют на лепестках цветов, чей аромат доносится до нее, занимающей место рядом с королем. Драко совсем не улыбается, что Гермиона замечает каждый раз, когда ловит себя на том, что ей весело. Он обводит внимательным взглядом комнату, как будто на каждом углу нет охранников, выполняющих эту работу. Воин до мозга костей. Когда приходит время, Гермиону сопровождают из зала. Чары, наложенные на комнату, обеспечивают тишину, как только двери закрываются. Мать ждет Гермиону в ее покоях, как и Джинни. После невероятно долгого дня их присутствие успокаивает. Гермиона не скрывает своей усталости. Эльфы купают ее в воде, достаточно теплой, чтобы успокоить ноющие мышцы и уставшие ноги. Лепестки роз и лаванда снимают головную боль. А мыло, что они используют, пахнет смесью цветов, которые помогают ей почувствовать себя умиротворенной. Нервозность возвращается, когда ее одевают в изысканные одежды из лавандового шелка и украшают ее руки золотыми браслетами. От матери она получает совет: — Ты должна вытерпеть боль и не обращать внимания на зрителей. Унижение, вызванное проверкой ее целомудрия накануне вечером, еще свежо в памяти. Ее передергивает. Станет еще хуже? От Джинни, которая недавно прошла через это, она получает молчаливую поддержку: та кладет руку ей на плечо, когда заплетает длинные волосы Гермионы. От Пэнси, прибывшей со стражниками, которым поручено сопроводить ее в покои короля, она получает полный кубок эльфийского вина. Гермиона отказывается от него. — Ты нуждаешься в этом, — настаивает Пэнси. — Это поможет тебе расслабиться. Прежде чем принять кубок, Гермиона бросает взгляд на маму и Джинни, которые кивают в знак одобрения. Когда она осушает его, охранники указывают путь. Драко ждет ее, сидя в изысканно украшенном кресле, в белых одеждах и без короны на голове. — Я знаю, что ты, как и я, не испытываешь удовольствия от перспективы исполнения этого долга, поэтому я сделаю все быстро. Это звучит как милосердие. С молчаливым кивком Гермиона встает перед ним, медленно раздеваясь и глядя в сторону. Шелковые одежды спадают к ее ногам. Она чувствует, как его глаза, серые и дерзкие, обжигают ее кожу. Но когда она смотрит на него, выражение его лица не читаемо. Гермиона ощущает холод, идущий от мраморного пола, стоя перед ним в одних лишь браслетах. Драко встает, снимает свои одежды и ведет ее к кровати. Она видела некоторые части его тела, хотя сегодня все ощущается по-другому. Она старается не смотреть на боевые шрамы, покрывающие его грудь, или на член, тяжело свисающий между бедер, но Драко ловит ее взгляд и на том, и на другом, пока обмакивает пальцы в масло рядом с кроватью. Они вместе ложатся на кровать. Легкие занавески ниспадают, создавая ощущение ложного уединения. Комната заполняется теми, кому поручено засвидетельствовать консуммацию. Гермиона прислушивается к словам матери, не обращая внимания на присутствие мужчин по ту сторону балдахина. Или, по крайней мере, она пытается это сделать. Она не видит их лиц, вместо этого сосредотачиваясь на Драко, который устраивается между ее раздвинутых ног. Он целует ее, но этот поцелуй совсем не похож на ночь в поле. Холодный. Исполненный долга. Его прикосновения машинальны. Один покрытый маслом палец погружается в ее лоно. Затем второй. Сначала слегка, но затем глубже. Подавляя свой дискомфорт судорожными вдохами, Гермиона крепко зажмуривает глаза, в то время как его пальцы изгибаются и растягивают ее так, как она никогда не знала раньше. Она пытается привыкнуть к этому ощущению, но не может. Когда он вытаскивает их, то она чувствует облегчение, пока она не осознает, что будет дальше. И мысленно готовит себя. Выпитый ранее бокал вина мало чем помогает в том, чтобы притупить первый приступ боли. У Гермионы нет никаких ожиданий, она не питает иллюзий, что это будет тот нежный опыт, на который намекала Джинни. И все же это гораздо больнее, чем она ожидает. Это не просто некомфортно или чужеродно. Когда он погружает в нее свой член, то кажется, что ее разрывают на части. Медленно. Ужасающе. У Гермионы начинается паника, а дыхание становится прерывистым, когда она поворачивает голову в сторону, стараясь не заплакать. Король выглядит столь же неловко, но у них есть долг, который необходимо исполнить. Драко не любовник, он воин, и он обращается с ее телом, как с оружием, которым владеет. Гермиона ощущает наполненность и поглощенность, но ни то, ни другое не является приятным чувством. От вина становится только хуже. Обуреваемая сожалениями, она закусывает губу, чтобы сдержать рыдания. Драко смотрит на нее, находясь достаточно близко, чтобы увидеть слезы, собирающиеся в уголках ее глаз, и услышать мысли в ее голове, если он того пожелает. Если он и замечает это, то игнорирует, двигаясь в ней согласно инстинкту и стремясь к завершению, как и обещал. Звук их соития наполняет ее уши. Она чувствует… Ничего. Только оцепенение, как будто ее сердце застыло. Но как раз в тот момент, когда она словно начинает превращаться в камень, в последние мгновения, когда все, к счастью, почти закончилось, случается неожиданное. Драко глубоко входит и удерживает себя там достаточно долго для того, чтобы что-то внутри нее вспыхнуло. Ожило. Удивительное, трепещущее чувство. Но оно мимолетно. Затем Драко возвращается к движению. Удары его бедер почти грубые, карающие и… Он приподнимается на коленях, затем вытягивает себя ровно настолько, чтобы с низким рыком излиться на простыни. От произнесенного шепотом заклинания смесь крови и жидкости исчезает. Драко подносит палец к губам. Гермиона кивает. Это секрет, который они оба должны сохранить.*****
Затаив дыхание, королевство медленно выдыхает, когда дни продолжают проходить без каких-либо новостей о казни Гермионы. Пэнси говорит, что жизнь при Дворе возвращается на круги своя, и в ближайшие месяцы это распространится и на остальное королевство. Но Гермиона не может сказать так о себе наверняка, ведь у нее едва ли было время подумать о нормальном течении жизни. Сокрушительное давление ее новой короны не дает возможности сосредоточиться. Это трудно — не сломаться под чуждым бременем, которое она не знает, как нести. Реальность — это болезненная правда, контрастирующая с обманом красивых мечтаний. Гермиона ожидает появления ощущения новых смыслов, но быть королевой — сродни жизни в клетке. Пребывая в ней, она должна еще и прятаться внутри себя, находясь под пристальным вниманием королевства. Будучи чужачкой, она постепенно знакомится с культурами, семьями и ценностями. Но титул лишает ее дружеской близости и обыденных радостей жизни. Даже с присутствием во дворце ее родителей, Гарри и Джинни, она изолирована во многих значимых аспектах. Одиночество разъедает ее — медленно и мучительно. И Гермиона не может остановить это. Не может говорить об этом. Не может даже намекнуть на то, что с ней что-то не так. Каждый новый день разоблачает неопытность Гермионы и крадет ее уверенность. Все ее попытки присоединиться к встречам короля с Королевским советом и отчетам лазутчиков наталкиваются на сопротивление большинства. Они говорят, что она еще не готова, что король намерен остаться в королевстве и что в ее присутствии нет необходимости. Гермионе претит, что Драко соглашается с этим и игнорирует ее. Это заставляет ее испытывать чувство бесполезности, какое она никогда ранее не ощущала, но она пытается приспособиться. Есть и другие придворные дела, которыми должна заниматься Гермиона, — теми, что не заботили Миллисенту. Например, разрешение споров между эльфами и слугами-людьми. Последние не имеют никаких обязанностей, кроме как присматривать за вещами, к которым люди не хотят, чтобы прикасались эльфы. Обязанности по организации пиров учат ее тому, как работают процессы в замке. Проверка ингредиентов для блюд помогает ей узнать, как все готовится. Уроки этикета способствуют пониманию, кому при Дворе выгодно раскачивать власть. Время, проведенное со своими фрейлинами, дает ей возможность больше узнать о каждом человеке. Принимая свадебные подарки от ближнего и дальнего она знакомится с людьми, которые их дарят. Возможно, не все так бесполезно. Она пытается видеть хорошее. Изучение с Пэнси всех тонкостей, связанных с королевством, — самая полезная часть каждого дня. Но нетерпеливость Гермионы по отношению к самой себе расстраивает их обеих. Бывают моменты, когда она чувствует между ними достаточную близость, чтобы высказать свои истинные чувства. Но широкая река уязвимости прорезает горную долину между тем, что она чувствует, и тем, что она может выразить. Поэтому она остается безмолвной. Внимательно наблюдающей. Сдержанной. Даже когда она проходит через двойные открытые двери на веранду, где Драко и Пэнси разговаривают. — Когда я выйду замуж, я надеюсь, что меня не нарядят в пышные одежды, не увешают драгоценностями и не поставят в угол, чтобы люди могли смотреть и насмехаться. — Пэнси не отводит острого взгляда от Драко, который сердито смотрит на нее в ответ. Гермиона выходит из дверного проема. — Уже ходят разговоры о том, что ты игнорируешь ее не только публично, но и приватно. — Слухи ходят всегда, — сухо отвечает Драко. — И все же ты не отрицаешь этого. — Мне… посоветовали дать ей время, чтобы привыкнуть. — Процесс привыкания мог бы проходить легче, если бы ты не был столь отстраненным, если бы ты впустил ее в свою жизнь и перестал скрывать от нее то, с чем ты на постоянной основе сталкиваешься как король и как обычный человек. — Ты знаешь, что происходит вокруг. У меня нет времени на… — Ты сделал ее королевой, но сам не относишься к ней как к таковой и не поправляешь тех, кто неуважительно относится к ее титулу. — Рано или поздно они склонятся. Можно сказать, я ее защищаю. — Брат, она не нуждается в защите, ей нужна поддержка. И знания о том, что происходит. — Этого я не могу дать. И ты знаешь почему. Пэнси издает стон разочарования. — Тогда найди способ, как это изменить. — Как я уже сказал Поттеру, я работаю над этим. Гермиона хмурится. Над этим? — Это хорошо. — Пэнси делает паузу, достаточную для того, чтобы у Гермионы была возможность заглянуть внутрь. Она видит, как они стоят бок о бок, облокотившись на мраморные перила, и смотрят в небо, где над головой летают свободные драконы. — Где Каида? — Вербует мне сторонников. На севере, недалеко от границ Потерянного королевства. — Так далеко? Она… — С Каидой все в порядке, но она непрестанно ворчит на одну и ту же тему изо дня в день. — Он раздраженно вздыхает. — Мне нет покоя, когда она у меня в голове, а ты у меня перед глазами. — Я не могу говорить за твоего фамильяра, но мне даже не нужно видеть, как ты смотришь на свою жену, чтобы понять, насколько тебя раздирает внутренний конфликт. Ты наблюдаешь за ней, но в то же время держишься на расстоянии. Твое поведение приводит всех в замешательство. Ее, меня, даже твоего дракона. Не будь… собой в этом вопросе. — У меня нет внутреннего конфликта. — Ты лжешь, — говорит Пэнси. — И вследствие твоего необдуманного решения с ней произойдет то же, что и с Миллисентой. Никоим образом не позволяй отравить ее разум. Зачем вообще нужно было выбирать себе жену, если у тебя не было намерения… — Не забывайся. — А я буду. Я здесь не как кронпринцесса. Я здесь как ее представительница, которой ты меня назначил. А также как твоя сестра. Может, мы с тобой и не одной крови, но мы семья. И были ей с тех пор, как твой отец привез меня сюда после смерти моих родителей. — Она резко выдыхает. — Андромеда… — Уже сказала мне все, что думает. — Тогда перестань вести себя так, будто ты ничего не понимаешь. Ты подарил ей обручальное кольцо своей матери и отдал ее покои. Ты даешь ей привилегии и держишь под постоянной охраной, будто она редкая книга на полке. Теперь она носит корону твоей матери и драгоценности, к которым ты никому не позволял даже прикасаться. Ты не можешь сказать мне, что не чувствуешь… — Я могу сказать тебе все, что захочу. — Брак — это долг, для выполнения которого мы с тобой были рождены, но это не значит… — Что ты знаешь о браке? — резко спрашивает он. — Особенно с тем, кто не выбрал тебя и никогда не выберет тебя, несмотря на официальное согласие. У Гермионы перехватывает дыхание. — Я живу с этой данностью каждый день, — отвечает Пэнси со злостью. — И я делаю это с достоинством. Чтобы почтить память моей семьи. На благо королевства. Чтобы укрепить твою власть. — Она замолкает на мгновение. — Она твоя жена, Драко. — Я выделил ей содержание. — Она не из тех, кого можно контролировать или купить. — Пэнси замолкает и вздыхает. — Я понимаю, что ты не знаешь ее, не понимаешь. Но для женщины, которая никогда не намеревалась выйти замуж, — это огромная перемена в жизни. — Пэнси. — Попытайся. — Я сильно сомневаюсь, что она… — Если ты позволишь ей продолжать плыть по течению, Гермиона затеряется в водах, столь коварных, что у тебя не будет возможности ее спасти. Ты потеряешь ее прежде, чем начнешь осознавать то, что я уже знаю. — И что же это? Охранники Гермионы понимают, что оставили ее позади и возвращаются прежде, чем она успевает услышать ответ. Она сглатывает образовавшийся в горле ком и присоединяется к ним.*****
Гермиона многое замечает. Например, способность Драко контактировать с кем угодно, кроме нее. Когда он не на встречах с королевским советом или не контролирует обучение солдат, он призывает своих ближайших рыцарей, в частности, чтобы поговорить об убийствах единорогов в лесу за Уилтширом. Драко также обращается к Пэнси или Астории по причинам, которые никто не из них не разглашает. Он ни разу не приходил в ее покои после их брачной ночи и не требовал ее присутствия ни в своих покоях, ни где-либо еще. Гермиона испытывает одновременно облегчение и недоумение. Потребовалось несколько дней, чтобы после их первой ночи ушла болезненность в теле, но теперь, когда она прошла, Гермиона размышляет. Затем она понимает, что у нее возникла проблема. Король не злой, но дистанция, которую он держит, еще больше изолирует ее. Начинают расползаться слухи, появляются косые взгляды и шепотки, а некоторые даже среди ее фрейлин. Сложно представить, что мужчина, поцеловавший ее в поле, — тот же самый, за которого она вышла замуж. Являются ли они несовместимыми? Возможно, он так же неопытен в браке, как и она. Возможно, ему все равно. Возможно… — Вам не должно оставаться в одиночестве, ваше величество. Гермиона напрягается. Неужели всего после трех визитов ее укрытие у окна под лестницей было обнаружено? Она настолько этим расстроена, что даже не обращает внимания на голос, пока не поворачивается лицом к незваному гостю. Перси Уизли. При виде волнистых рыжих волос, голубых глаз и знакомого выражения лица ее плечи облегченно опускаются. Гермиона не обращает внимание на его предостережение и улыбается своему старому другу. — Мы с тобой знаем друг друга слишком давно, чтобы опускаться до подобных формальностей. — Это так. — Он почтительно склоняет голову, такой же серьезный, как и всегда. — Но теперь ты королева. — Мне напоминают о ношении этого тягостного титула каждый миг каждого дня. — Это самые близкие к правде слова, которую ей хотелось бы высказать. — Если ты хочешь сохранять все формальности, то ты с тем же успехом можешь откланяться и позволить мне наслаждаться этим моментом покоя. Перси медленно улыбается, словно извиняясь. — Гермиона. — Так-то лучше. — Она улыбается, а затем снова смотрит в окно, за которым не видно ничего, кроме голубого неба и бегущих облаков. — Возможно, мне следует почаще посещать твою библиотеку. Поговорить с путешествующим ученым о других местах, в которых он побывал, о вещах, которые он видел. — С кем? — С ученым, у которого дефект речи. В тюрбане. Перси выглядит еще более сбитым с толку. — Я не припомню такого человека в своих библиотеках. — Хм. Возможно он уже уехал. — Возможно. Случайный всадник на летающем звере появляется в поле зрения. Патрулирование неба над Уилтширом участилось после свадьбы. — Ты ведь наверняка знаешь, что твои фрейлины находятся во дворе. И они ждут тебя. — Перси присоединяется к ней у маленького окна. Ненамного выше ее ростом, он стоит с прямой спиной, одетый в мантию, которая определяет его как члена королевского совета. — Почему ты не с ними? — Я оставила их наедине с их сплетнями. Им больше нечем заняться. — Гермиона делает взмах рукой. — Кто сказал тебе, что я здесь? — Винки, но только после необыкновенно большого подкупа. — Я очень надеюсь, что она не почувствует моего недовольства и не накажет себя. Здешние домашние эльфы наказывают себя слишком много. Они ожидают так мало хорошего отношения в свой адрес, что это обескураживает. — Я сказал ей этого не делать. — Перси поправляет рукав своей расшитой туники. — Но ты права. Здешние эльфы крайне отличаются от тех, кого я знаю. Я стараюсь быть добрее к ним, но я один из немногих. — Жестокость — самый уродливый аспект жизни при Дворе. — Ты права. Она украшает себя наипрекраснейшими одеждами, самыми крупными драгоценностями и самыми высокими титулами и поэтому считает себя безупречной. — Но это не делает такой поступок нравственно допустимым. — Нет, но я расставляю свои приоритеты. — Перси бросает на нее многозначительный взгляд. — И тебе стоит тоже. Когда открывается дверь, они оба оборачиваются и замечают вошедших лордов Флинта и Эйвери. Увидев их, те останавливаются. Она и Перси находятся на почтительном расстоянии друг от друга. В этой ситуации нет ничего предосудительного, но Гермионе кажется, что позже это ей еще аукнется. Лорд Флинт и Эйвери молча кланяются и, повернувшись, уходят другим путем по коридору. Перси хмурится. — Возможно, нам стоит сменить местоположение?*****
— Куда ты идешь? Вопрос Перси останавливает Гермиону и словно вызволяет ее из затуманенного состояния, в которое она не помнит, как попала. Она оглядывается по сторонам. Они находятся недалеко от входа, куда Драко привел ее в ту ночь, когда они договаривались об условиях своего брака. Летающие феи с жужжанием движутся так быстро, что кажутся размытым пятном. Явный признак паники. — Я не знаю. — Уголки ее губ опускаются. Ей это совсем не нравится, но она затрудняется выразить свое беспокойство. — Я почувствовала странное желание прийти сюда, но я не помню, почему и когда оно возникло. — Тогда давай повернем назад. Они идут по каменистой дорожке обратно к замку. Над ними летают птицы, а вдалеке собираются облака. Скоро пойдет дождь, но Гермиона наслаждается прогулкой, хотя и в присутствии молчаливого сопровождающего, идущего за ними с почтительно склоненной головой. Перси произносит заклинание, предназначенное для того, чтобы сохранить их разговор в тайне. Тропинка, по которой они идут, популярна своими видами — трава переходит в сады, расположенные на фоне лесов, что затем переходят в каменистую дорожку, ведущую к морю. Оттуда открывается вид на остров, где живут крылатые звери, пасущиеся на суше. Гермиона и Перси встречают других представителей знати, которые тоже гуляют на свежем воздухе. — Я сегодня не видел твоих родителей. — Как и я. — Гермиона вдыхает, наслаждаясь ветерком и легким сладким ароматом сирени, с которой эльфы срывают цветы. — Отец воссоединился с Сириусом. Они, без сомнения, бедокурят в городе. Мама занята тем, что учит Джинни владеть мечом и проводит спарринги с Гарри и другими рыцарями. Вне всякого сомнения побеждая. Они оба смеются. Гермиона замечает демимаску, прежде чем тот исчезает. Интересно. В стенах дворца она встречает всевозможных существ. Это одомашненные подарки из других стран. Они содержатся в пределах защитных барьеров и под присмотром магизоологов, но остаются такими же свободными, как и в лесу. С ограничениями, конечно. Как и она. — Признаюсь тебе, — Гермиона смотрит на Перси. — Что приятно видеть знакомое лицо в море незнакомых лиц, которые считают меня либо недостойной, либо средством для достижения своих целей. — Я не представляю, как ты видишь много людей, если прячешься. — Королевы не прячутся, — говорит она, как можно лучше подражая Пэнси. — Я думал, ты не королева, пока мы разговариваем. — Ты прав. — Улыбка исчезает с лица Гермионы. Они проходят мимо Пэнси и Астории, которые, кажется, горячо спорят. Их губы шевелятся, когда каждая из них отстаивает свою неизвестную точку зрения. Как всегда при виде Гермионы глаза последней сужаются, а уголки губ опускаются, выражая недовольство. Перси заканчивает действие заклинания. Сначала он обращается к Пэнси. — Ваша светлость. Потом к Астории. — Ваша светлость. — Лорд Персиваль, — говорят они в унисон, вежливо кивая, а затем приветствуют ее. — Ваше величество. Пэнси улыбается. — Я вижу, Вы нашли ее, милорд. — Я знаю, что король попросил Вас разыскать ее, — добавляет Астория. Гермиона вспыхивает от раздражения, но держит себя в руках. Это то, что она научилась делать в присутствии Астории. — Действительно, он это попросил, и сейчас мы обсуждаем необходимые вопросы, — отвечает Перси. — Очень хорошо. Тогда мы оставим вас с этим. Еще раз вежливо поклонившись, они продолжают путь. Гермиона оглядывается и встречается взглядом с Пэнси: молчаливое соглашение встретиться позже принято. Перси снова восстанавливает действие заглушающих чар, прежде чем убрать свою палочку в карман. — Очевидно, что леди Астория к тебе неравнодушна. — Я в курсе. Она помогает обучать меня придворным обычаям по просьбе герцогини и короля, но я не желаю обсуждать эти темы. Ты знаешь, что я не умею держать язык за зубами, поэтому вместо этого я ищу одиночества, иначе я не знаю, что могу сказать. — Разве ты уже недостаточно одинока? — Вопрос звучит мягко, будто Перси искренне интересно. Или будто он беспокоится. Его слова выбивают ее из колеи, звенят в голове и лишают дара речи. — Я… я… — Возможно, тебе нужно что-то еще, чтобы занять свой разум и время. — Он заводит руки за спину. — Я слышал, тебе нужна помощь с твоим приданым. Единственный человек, который знает об этом, — это… это… Гермиона резко поворачивается. — Я один из немногих, кому король доверяет личные вопросы, — отвечает Перси. Ее желудок сжимается. Она знает, кто остальные. — Что такое? Гермиона начинает отвечать, но замолкает. Помимо близости их семей и ее дружбы с Роном, она и Перси всегда были близкими по духу, разделяли схожее мировоззрение и моральные принципы. Они могут разговаривать и дискутировать часами. Гермионе нравится его общество за возможность высказать некоторые из своих наиболее противоречивых мыслей. Но Перси никогда не был тем, кому она доверяла свои секреты. И сегодня это не изменится. — Просто задумалась. — Как только она отбрасывает все негативные эмоции в сторону, все, что у нее остается, — это собственные вопросы. Перси был дворцовым историком с тех пор, как при королеве Миллисенте казнили его предшественника. Драко был на войне дольше. — Ты не встречался с Драко до момента его возвращения в качестве короля. Как получилось, что ты занял такую должность в Совете? — Вместе с моим предшественником я провел годы, наблюдая и собирая доказательства вины тех, кто готовил заговор против короля. Он был пойман и казнен сообщниками королевы Миллисенты. Но я был у них вне подозрений. Я послал письмо королю и предупредил его о готовящемся перевороте. — Ты верен ему. Как и Гарри. Честно говоря, я удивлена. Ты все еще пацифист, или назначение в Совет изменило твои моральные принципы? Пока они идут, Перси раздумывает над ее вопросом. — Нет ни добра, ни зла. Есть действия и последствия, восприятие мира и то, как в истории запомнятся твои деяния. Мое отношение к насилию не изменилось, но есть война, которую ты видишь, и война, которую ты не видишь. Причины войны всегда многочисленны, но есть еще что-что, чего ты не понимаешь. Что не видит большинство. Это о чем-то глубже, чем власть. Это о свободе. Нашей свободе. Гермиона потрясена горячностью обычно спокойного Перси. — Скажи мне, что я упускаю из виду. — Ты узнаешь со временем, но сейчас мне поручено помочь тебе с вопросом приданого. Ты уже решила, кому ты планируешь покровительствовать? — Я хочу делать больше, чем просто покровительствовать существующим благотворительным организациям. Я хочу использовать свое приданое для строительства не только в Уилтшире, но и по всему королевству. — Да? — Перси изумлен. — Это… — Необычно, я знаю. Но я думаю о том, как мои труды могли бы пережить меня. — Гермиона продолжает озвучивать идеи, которые пока только обдумывала. Когда она заканчивает, Перси остается под впечатленным. — Я составлю планы и помогу с осуществлением идей. А пока могу я предложить тебе место получше, чем под лестницей, для того, чтобы прятаться от своих фрейлин? — Да, пожалуйста. — Личный читальный зал короля стоит нетронутым, как и книги внутри. Он разрешил тебе пользоваться им. И там нет зеркал. — Он бросает на нее многозначительный взгляд. — Как давно ты состоишь в королевском Совете? — Интерес Гермионы превышает ее разочарование от того, что король не сказал ей о своем разрешении лично. — Я не знала об этой перемене, когда встретила тебя на свадьбе Гарри и Джинни. — Тогда меня еще не было в Совете. Обычно королевский Совет состоит из десяти членов. Король назначил меня одиннадцатым после попытки организации переворота королевой Миллисентой. Эта новость не была хорошо воспринята другими, но я держусь особняком и наблюдаю, как король того и желает. — Кого ты подозреваешь? — Нескольких. А ты? — На данный момент важнее, кого я не подозреваю. — Ты права. — Перси одобрительно хмыкнул. — Есть те, кому мое внезапное назначение кажется подозрительным. Я никогда не был рыцарем или знатным лордом. Я не являюсь членом королевской семьи, что становится основным путем вступления в королевский Совет. Мне кажется, общее мнение состоит в том, что историку в Совете не место. — Я могу найти множество причин, почему ты должен там быть. — Гермиона смотрит на него. — Кто может дать лучший совет королю по поводу будущего, чем тот, кто изучил прошлое? ***** Гермиона поднимает взгляд от своей книги. Две ее фрейлины — Лаванда и Ромильда — стоят перед ней, улыбаясь уж слишком лучезарно. — Что случилось? — Подозрение нарастает, когда эти двое обмениваются взглядами и хихикают. — Пойдемте с нами, — умоляет Ромильда, драматично складывая ладони и надувая губы. — Ну пожалуйста. Гермиона переворачивает страницу. — Я еще не закончила свое дневное чтение. — Как это скучно. Сейчас происходят гораздо более интересные вещи. — Лаванда приподнимает бровь. — Доверьтесь нам. Вы захотите это увидеть. Гермиона понимает, что они не уйдут, но она выжидает достаточно долго, дабы не создать впечатление, что она уступает слишком быстро. — Ну хорошо. Фрейлины сопровождают ее из комнаты. Лаванда берет ее под руку, в то время как Ромильда указывает дорогу. Они идут к лестнице, а затем проходят дальше — к нише, с которой открывается вид на большой внутренний двор. Солнце начинает свой вечерний путь к закату, отбрасывая длинные тени на все вокруг. Солдаты собираются возле большой деревянной платформы. Разговоры среди них становятся все громче, но Гермиона не понимает почему. Другие заглядывают через железные перила. Ближе всего к ней стоит Нотт, а рядом с ним лорды Сириус и Пьюси. Лорд Флинт стоит на противоположной стороне. Их взгляды встречаются, и он должным образом склоняет голову в приветствии, как и все остальные вокруг них. Она наклоняется к Лаванде. — Что происходит? — Это солдаты, — отвечает возбужденная от радости девушка. — Новые рекруты. — Король будет сражаться. — Леди Ромильда выглядит немного влюбленной. — Это потрясающее зрелище. — Зачем? — спрашивает Гермиона. — Как демонстрация для солдат, которым только что выдали волшебные палочки. Это… Толпа расступается, и король Драко ступает на платформу. Он одет в кожаные бриджи и простую тунику с кобурой через плечо для волшебной палочки. Его одеяние может показаться простым, но то, как король себя держит, не имеет ничего общего с простотой. Широкие плечи, спокойное выражение лица и сжатая челюсть создают вокруг Драко ауру величия, исходящую от него пьянящими волнами. Гермиона понимает, что неосознанно выпрямляет спину, упираясь руками в железное заграждение. Драко направляет палочку к своему горлу, усиливая голос. — Сегодняшний день знаменует начало вашего обучения. Вы научитесь сражаться и побеждать. Но сначала я продемонстрирую те навыки, которые будут от вас требоваться. Поттер будет помогать. Гарри, также просто одетый, присоединяется к Драко на платформе. После того, как он достает свою палочку из кобуры, они оба занимают свои позиции на противоположных сторонах платформы. Толпа замолкает. — Дуэль отличается от войны, — объясняет Гарри, когда они оба принимают боевую стойку. — В дуэли есть правила, в то время как на поле боя их нет. Они начинают с простых обезоруживающих заклинаний, по очереди заставляя палочки вылетать из рук друг друга. Сначала оба делают все формально: показывают и объясняют, как произносится каждое заклинание и как оно работает. Но проходит не слишком много времени, прежде чем стиль демонстрации меняется. Это начинается в тот момент, когда Драко уклоняется от заклятия, которое он должен был принять. Затем Гарри накладывает защитное заклинание, которое возвращает заклятье обратно к владельцу. Драко заставляет красный луч превратиться в туман. — Серьезно, Поттер? — Голос Драко мрачен, пока они кружат вокруг друг друга. — Ну же, ваше величество, — смеется Гарри, широко расплываясь в насмешливой улыбке. — Давайте устроим им настоящее шоу. И они это делают. Во время сражения заклинания летят лучами всех цветов. Эта дуэль приводит Гермиону в восторг, она никогда не видела подобного. Гарри и Драко сражаются с помощью палочек, обращаясь с лучами магии как с мечами. По мере того, как они уклоняются, уворачиваются и отпрыгивают сторону, сила магии увеличивается, становясь все более сложной. Заклинания превращаются в невербальные, а напряжение возрастает. Это уже не игривый спарринг, а нечто гораздо более агрессивное. Драко снимает кобуру и бросает ее на землю. Гарри делает то же самое. Они снова кружат вокруг друга друга. Хищник и жертва, хотя кто из них кто, она не уверена. — Я не позволю вам победить, Сир, — кричит Гарри. — Не то, чтобы у тебя получалось это раньше. Драко переходит в наступление с помощью быстрого набора заклинаний. Оно заканчивается тем, что последнее заклинание поражает его самого. Умело брошенный защитный щит Гарри отправляет Драко на землю. Он кашляет, как будто пытаясь восстановить дыхание. Лорд Сириус заклинает галлеон, чтобы тот проплыл в воздухе над собравшимися. Пари. Нотт добавляет еще два, пока Гарри обращается к ошеломленным зрителям. — Это единственный раз использования магии на… Заклятие, брошенное Драко, обрывает Гарри на полуслове и тот падает, растягиваясь на платформе. — Началось. — Тео довольно потирает руки. Драко и Гарри поднимаются с земли, направляя друг на друга палочки. Борьба становится жесткой, стихийной. Драко увлекает Гарри в песчаный смерч, который заставляет того, кувыркаясь, упасть. Ее брат с криком рассеивает песчаную бурю с помощью мощного порыва ветра и потока воды. От этого заклинания оба дуэлянта промокают насквозь. Гермиона поглощена этим зрелищем. Она не знает, на кого смотреть, но вопрос решается сам, когда Драко срывает с себя тунику. Рядом с ней мечтательно вздыхает Ромильда. Гермиона игнорирует ее. Пригибаясь и уворачиваясь от множества заклинаний, Драко и Гарри отлетают назад от столкновения двух магических лучей. Они оба отскакивают от невидимых защитных барьеров. Драко приземляется на одно колено и поднимает голову, в то время как Гарри перекатывается и встает в боевую стойку. Зрители начинают подбадривать их и кричать, увлеченно наблюдая за происходящим обменом заклятий. Заклинания Гарри и Драко с треском сталкиваются и соединяются словно молния. Они снова отступают на шаг и, как будто по молчаливому согласию, отводят свои палочки назад, словно замахиваясь мечами. Кончики палочек светятся цветными огнями. — Боишься, Поттер? — Драко ухмыляется, а с его лба стекает пот. Гарри сбрасывает свою тунику. — И не мечтайте. Три заклинания спустя они оба великолепным образом остаются без палочек. Затем они призывают мечи и продолжают биться, едва ли пропустить удар. Гермиона видит только Драко. Она наблюдает за тем, как он двигается: быстро и бесшумно, каждое его действие целенаправленно и точно. Он сражается вдумчиво, в то время как Гарри действует инстинктивно. Мышцы Драко играют при каждом выпаде и защите, при каждой атаке и отступлении. Несмотря на очевидные признаки раздражения, король прекрасно владеет собой. Она не пялится на него, как ее фрейлины, но ей интересно, может ли что-нибудь бросить вызов тому, как Драко держит себя в руках, может ли что-нибудь подтолкнуть его к критическому пределу. В конце концов, он всего лишь человек, и может быть… Гарри теряет свой меч и использует невербальное заклинание. — Флагранте! Драко с шипением роняет свой раскаленный, и теперь уже расплавленный, меч. Гарри наносит удар по его ногам, и король падает. С победоносной улыбкой и палочкой в руке ее брат, тяжело дыша, стоит над Драко. — Вы сдаетесь, ваше величество? Драко не отвечает. Гарри ухмыляется, протягивая руку. Драко опрокидывает его на спину, отчего у Гарри перехватывает дыхание, затем поднимает его меч, лезвие которого светится так же, как у меча ее матери, когда та сражается. Он подносит острие к горлу Гарри. — Я сдаюсь. — говорит Гарри, откашливаясь. — Жулик. — Первое правило боя — никогда не драться честно. — Драко ухмыляется, затем помогает Гарри подняться. Тот толкает короля точно так же, как Гермиона видела его толкающим Рона, когда они были маленькими. Играючи. Они оба улыбаются. Лорд Сириус подуныл из-за своего проигрыша лорду Нотту. Гарри возвращает свое внимание к новобранцам, и Гермиона уже собирается уходить, когда Драко поднимает глаза и наклоняет голову, увидев ее. Если он и удивлен, то никак этого не показывает. Лаванда и Ромильда хихикают, перешептываясь между собой, когда Гермиона делает шаг вперед и смело выдерживает его взгляд. Там, где раньше была невозмутимая игривость, теперь пышет жар. Превосходство. Неудовлетворение. Осознание того, что его сдержанность не так совершенна, заставляет ее повернуться и убежать. Сбежать. Фрейлины кричат ей вслед, пока Гермиона спускается по винтовой лестнице с твердым намерением вернуться к своей книге, в безопасность своих личных покоев. Там она сможет все обдумать и… Внизу, на лестничной площадке, уже стоит Драко. Он потный и разгоряченный после дуэли. И она должна бы найти это зрелище отвратительным. Но вместо этого ее влечение возрастает. Тепло разливается внизу ее живота и струится по венам. Определенно это, должно быть, что-то большее, чем она видит, — их брачная ночь, как он говорит с ней, что она… Гермиона обмахивает свое лицо, ее щеки пылают. — Ты… в порядке? — спрашивает Драко со знакомой ноткой резкости в голосе. Кажется, он запыхался. Она задается вопросом, была ли она единственной, кто бежал. — Да, Сир. Две ступеньки между ними ставят их на один уровень. Вблизи он выглядит еще более впечатляюще, чем во время боя. Так не должно быть. Гермиона едва ли может смотреть на него. Вместо этого она предпочитает выбрать точку позади него, на которую можно направить взгляд. — Тебе понравилась демонстрация? — Понравилась. — Тогда останься. Только тогда, когда Гермиона возвращается к своим фрейлинам и смотрит на зрелище, разворачивающееся внизу, где новобранцы разбиваются на пары и начинают дуэли, она втайне признает, что остальная часть демонстрации разочаровывает.