Семь лет назад
Чонгук очень хорошо помнил тот день, когда он впервые взял в рот сигарету, аккуратно спизженную у отца из кармана куртки. Вроде бы, глупым он не был, но почему-то действительно поверил, что курение сможет помочь ему справиться с эмоциями. На деле, конечно же, не помогло, но Чонгук обладал прекрасным даром самообмана, поэтому ему не составило труда убедить себя в том, что никотин его действительно успокаивает. В семнадцать лет у него не было возможности покупать себе сигареты, но он как-то выкручивался, продолжив упорно травить лëгкие. И Чонгук правда понимает, как это было тупо с его стороны. Он профессионально занимался плаванием и вокалом, лëгкие были его силой, и он довольно быстро на себе прочувствовал эффект от сигаретного дыма, но всë равно не остановился. Ему же нужно было как-то выдерживать воодушевлëнные рассказы Джеëн об их с Тэхëном половой жизни, верно? Да нет, конечно. Он мог сказать, что ему неприятно, указать подруге на то, что она слишком сильно распространяется о своей личной жизни, но он не сделал ничего. Потому что Джеëн всë ещë думала, что Чонгук давно остыл, и Чон собирался сделать всë возможное, чтобы она продолжала в это верить. Он уж точно не хотел, чтобы Джеëн рассказала Тэхëну, потому что Чонгук больше жизни боялся его потерять, поэтому и терпел, и курить он начал только потому что не мог вынести собственных чувств, а справляться другими способами у него не получалось. Бросил он спустя два месяца, и не потому что сам захотел, а потому что Тэхëн заставил. В тот день всë случилось слишком быстро и непонятно, но Чонгук помнил всë в мельчайших подробностях. Помнил, как сидел на полу в пустой квартире, бездумно вытаскивая из пачки третью по счëту сигарету. Помнил, как в дверь позвонили, и он в спешке принялся запихивать пепельницу в прикроватную тумбочку. Помнил, каким взбудораженным выглядел Тэхëн – он собирался рассказать, что его взяли в школьную сборную по баскетболу. Тогда он, конечно, сразу же сдвинул Чонгука с прохода и направился в его комнату, на ходу доставая из портфеля любимые пирожные Чона. Чонгук и сейчас может воспроизвести перед глазами тот момент, когда Тэхëн замер в дверном проëме, после чего в помещении стало ужасающе тихо. На всю жизнь в его памяти отпечатался тот момент, когда он стоял, наклонившись над раковиной, и кусал пальцы Тэхëна, когда тот промывал ему рот. Он верещал, изворачивался и плакал, с трудом сдерживая рвотные позывы, пока Ким плотно прижимал его к себе, не давая возможности сдвинуться. Чонгук чувствовал себя униженным и раздавленным, когда его, мокрого до нитки, Тэхëн усадил на кровать, а сам начал копаться в его вещах, пока не нашëл спрятанную пепельницу и полупустую пачку с сигаретами, которые сразу же полетели в окно. Чонгук впервые в тот день получил смачный подзатыльник от друга, а потом сидел у него на коленях и рыдал в шею, пока его молча гладили по волосам, еле заметно покачивая вперëд-назад. Возможно, Чонгук успокаивался слишком долго, и не потому что ему было так сильно обидно, а потому что он просто хотел посидеть вот так чуть-чуть подольше. Уже после всего случившегося, когда они на кухне уплетали пирожные и пили чай, Чонгук довольно аккуратно поинтересовался, почему Джеëн всë ещë курит, раз Тэхëн так плохо к этому относится, на что в ответ получил совершенно бесстрастное "потому что мне похуй". И, возможно, именно из-за таких моментов Чонгук чувствовал себя немного особенным. Особенно значимым. И это чувство ему так сильно нравилось, что он готов был получать подзатыльники хоть каждый день. Но курить тогда он всë же бросил, хотя желание снова начать посещало его неоднократно. До того момента, пока Тэхëн и Джеëн не расстались. Это случилось прямо перед выпускным. Они должны были танцевать вместе вальс, они должны были идти на праздник парой, но за несколько дней до главного мероприятия в жизни каждого школьника они крупно поссорились. Сейчас Чонгук уже не помнит, что тогда случилось, хотя он внимательно выслушал и свою подругу, которая громко рыдала ему в подушку, и своего друга, куда более спокойного, но не менее расстроенного. Тогда они в спешке поменялись парами – Чонгук "уступил" свою партнëршу Киму, а сам встал с Джеëн, хотя весь вечер в итоге провëл с Тэхëном. И не исключено, что он был самым счастливым человеком на этом тухлом празднике. Это ужасно и крайне эгоистично, но впервые за несколько лет Чонгук почувствовал себя настолько живым, и то время, что они с Тэхëном провели вместе от выпускного до поступления в университет, он до сих пор считает самым лучшим за всю свою жизнь. Почему-то он снова поверил в то, что у него есть шанс. Возможно, потому что все каникулы они провели только вдвоём, и Тэхëн стал относиться к своему другу с ещë бóльшим теплом, которое Чонгук ощущал в сто крат ярче из-за своих чëртовых чувств. Чонгук будто бы забыл, что друг его – натуральный натурал, и Чон ему в лучшем случае младший брат, но уж точно не кандидат на место любви всей жизни. Чонгук всë равно верил, верил и любил, наслаждался проведëнным вместе временем и слепо тянулся к человеку, который занимал всë больше места в сердце. Его счастье оборвалось после поступления. Чонгук ещë в приëмной комиссии познакомился с Хëнбином – замечательным парнем, с которым они были похожи просто до абсурда. Они проболтали всë то время, что стояли в очереди, обменялись контактами и уже собирались вместе подавать заявление в общежитие. В тот день Гук подумал, что его жизнь правда налаживается. Сейчас ему от собственной наивности до слëз смешно. Хëнбин правда был прекрасным человеком, светлым, смешливым и просто очаровательным. Чонгук даже не успел поделиться с ним своим самым сокровенным секретом – ждал, пока они достаточно сблизятся. Решил сперва познакомить своего нового друга с Тэхëном. И он всë ещë помнит, как что-то внутри с треском разошлось по швам, когда он заметил, как Ким смотрел на Хëнбина, и как тот, сверкая большими, глубокими глазами, смотрел на него в ответ. Они начали встречаться спустя две недели и три дня после знакомства. Чонгук тогда считал дни и их свидания. Считал и задыхался в собственных рыданиях. Не очаровывайся, чтобы не разочаровываться. Кажется, так говорят умные люди. Чонгук забыл, как это больно, когда розовые очки вдруг трескаются, когда тебя спускают с небес на землю, несколько раз приложив головой об асфальт. Он и не подозревал, что моральная боль может перейти в физическую, что сердце может болеть настолько, что он не сможет дышать. До этого Чонгук правда списывал всë на ориентацию, и от этого ему было легче. Ведь тогда получалось, что проблема была не в нëм, не в том, что он какой-то не такой, а в том, что они оба – парни. Чонгуку легче было думать, что Тэхëн просто не рассматривал его в качестве своей пары, потому что физически его привлекал только противоположный пол. Оказывается, Чонгук очень сильно ошибался. Оказывается, проблема была действительно в нëм. Оказывается, он просто был грëбанным неудачником, который невзаимно и очень глупо любил человека, которого он просто напросто не привлекал. Чонгук – младший брат, друг, но точно не любимый. И никогда им не будет. В штаны впитывается ещë одна слеза. Чонгук сидит на полу у себя дома, сгорбившись, и достает из пачки третью по счëту сигарету, зная, что в этот раз его уж точно никто не остановит. Он же прекрасно понимает, что под покровом ночи происходит в комнате общежития, где они жили вдвоём с Хëнбином. — Как же, блять, больно, — Чонгук выдыхает совсем тихо, а после поджимает губы и мычит сдавленно, жмурясь до цветных пятен перед закрытыми глазами. Шëл четвёртый год его влюблëнности. Чонгуку всë ещë не стало легче.***
Два месяца назад
— Тэхëн-а, передай мне вон те ирисы, — Чимин кивает головой в нужную сторону. Он затеял небольшую перестановку и постарался вовлечь в неë своего друга, который весь день тенью передвигался по магазину и изображал активную деятельность. Ким выглядел довольно жутко. Они с Ëнро расстались несколько недель назад, и теперь мужчина пытался как-то разобраться со своей жизнью, которую теперь приходилось склеивать по кускам. Он не раз через это проходил – люди уходили и оставляли за собой уродливые дыры, которые со временем затягивались и переставали мучить. Каждый раз Тэхëн неплохо справлялся и отходил довольно быстро, но ему становилось хуже, когда приходилось решать проблемы, непосредственно связанные с последствиями расставания. Сегодня утром Ëнро пришла за остатками своих вещей, которые она по какой-то причине не могла вывезти уже несколько недель. Тэхëн, на самом деле, понимал, что это не так просто, и что никто не хочет возиться с грузовой машиной, поэтому он не раз предлагал свою помощь. Ëн каждый раз отказывалась и всë продолжала приходить. Сегодня был уже шестой раз. И Тэхëн мог это вынести, он даже не обращал внимания на тот факт, что девушка каждый раз приходила именно в то время, когда он был дома. Тэхëн терпеливо сносил чужие истерики и не принимал близко к сердцу злые слова – он же взрослый мужчина, в конце концов. Но среди всего, что Ëнро выкрикивала в очередном порыве гнева, Тэхëн зацепился за самую страшную для него угрозу – этим вечером Ли собиралась идти к Чонгуку. Чонгук был его другом, и делить его с бывшей он точно не собирался, как бы ужасно это не звучало. Ëнро, когда они были в отношениях, называла Гука другом семьи, но Тэхëн никогда не был с ней согласен, потому Чонгук был еë частью, самой значимой для Кима. Он очень сильно боялся, что Ли может что-то наговорить Чонгуку, и тот отдалится. Поэтому Тэхëн весь день нервничал, думая, что делать. Ëнро, к сожалению, знала, как Чонгук важен для еë бывшего парня. Она была достаточно мстительной и обидчивой для того, чтобы попытаться настроить Чона против него. — Ты всегда можешь позвонить Чонгуку и попросить его провести этот вечер с тобой, — Чимин для убедительности кивает несколько раз головой, когда друг передаëт ему тяжëлую светлую вазу. — Он явно сделает выбор в твою пользу. — Это так по-детски тупо, мы будто бы в детском саду игрушку поделить не можем, — Тэхëн морщится, засовывая руки в карманы. Его сейчас даже цветы не успокаивали, хотя именно они обычно дарили чувство умиротворения. — Чонгук ведь не вещь, он человек, а то, что происходит, похоже на игру в перетягивание каната. — Ëнро вряд ли скоро успокоится. Она мне сразу не понравилась – ощущалась сучья натура. Тэхëн, если честно, и сам не знает, как их отношения продержались полтора года. Сначала это было прикольно – девушка была красивой, умной, весëлой, слегка инфантильной и очень яркой. Тэхëн почувствовал симпатию сразу же, но глубоких чувств не возникло даже спустя достаточно продолжительное время. Впервые он вообще не мог представить своë будущее с человеком, а Ëнро, напротив, видела его ясно и очень сильно торопилась. На этом фоне они часто ссорились и расшатывали друг другу нервы, а Тэхëн просто ненавидел конфликты на пустом месте. Ещë больше он терпеть не мог людей, которые в порыве эмоций давили на больное, припоминали все смертные грехи и пытались морально уничтожить, буквально питаясь чужими отрицательными эмоциями. Расстались они тоже плохо – с криками, разбитой посудой и кучей обидных слов. Тэхëн, так и не испытавший никаких глубоких чувств, просто хотел побыстрее всë это закончить, но Ëнро не собиралась так просто уходить из чужой жизни. Она собиралась конкретно так поднасрать, и пока что у неë очень хорошо получалось. Тэхëн решил, что его друг всë же был прав, поэтому он достал свой телефон и зашëл в их с Чонгуком переписку, собираясь пригласить его к себе с ночëвкой. В это же время раздался звук открывающейся двери. Тэхëн не обратил внимания – с покупателями в основном контактировал Чимин, а Ким лишь собирал букеты. В этот раз всë было точно так же – Чимин доброжелательно поздоровался и начал переговариваться с клиенткой, пока Тэхëн придумывал, что написать Гуку. — Тэ? Названный дëргается, чуть ли не роняя телефон. Странное дело – девушка говорила уже не первую фразу, но Тэхëн среагировал только тогда, когда его окликнули. И голос он узнал в этот же момент – перед ним стояла Джеëн. Повзрослевшая, похорошевшая, но всë та же Джеëн, с которой у Тэхëна случились все первые разы. — Ëн-а, — Тэхëн слабо улыбается, замечая ответную улыбку девушки, а чуть позже – офигевшее лицо рядом стоящего друга. — Чим, это Джеëн – мы учились вместе. — И встречались, — девушка стеснительно поджимает губы, замечая, как лицо еë бывшего ответно исказилось в гримасе неловкости. — Да, и такое тоже было. Чимин кивает понятливо. Как только Тэхëн представил эту девушку, Пак сразу вспомнил, что это та самая первая возлюбленная его друга – Ким о ней рассказывал. Они с Чимином ведь познакомились только в университете, и тогда они с Джеëн уже расстались, поэтому Пак знал о ней только с чужих слов. В цветочной лавке резко стало как-то... неудобно. Чимин, вспомнив о том, что он, вообще-то, на работе, принялся расспрашивать девушку по поводу цветов. Та зашла за букетом для мамы, которая обожала кустовые розы и сухоцветы. Композиция сразу нарисовалась в голове, но Чимин внезапно решил передать свои полномочия Тэхëну. Он подошëл к другу, когда Джеëн отвернулась и принялась рассматривать выставочные варианты букетов. — Я хочу дойти до пекарни, тебе взять что-нибудь? Тэхëн тут же встрепенулся, округлив глаза. — А букет? — Составь ты, — Чимин похлопывает друга по спине, смотря через плечо на Джеëн. — Оставлю вас наедине. Чимин действительно сваливает – за несколько секунд снимает фартук, накидывает куртку и выходит из магазина, аккуратно закрыв за собой дверь. Тэхëн чувствовал себя так, будто бы его предали. — Как ты? Джеëн оказывается близко слишком неожиданно. Она упирается бедром в стеллаж, сложив руки на груди. — Неплохо. А ты? Тэхëн хмурится, пытаясь понять, что это с ним происходит. Он легко мог поддержать диалог в любой ситуации, но сейчас ему действительно было неловко. Они разошлись более семи лет назад, и Тэхëн даже не помнил по какой причине. В памяти отложился лишь сам факт, что расстались они не на доброй ноте. И всë это действительно ощущалось странно. Столько времени прошло. Тэхëн практически ничего не помнил о той Джеëн, с которой он встречался несколько лет, а ту, что стояла сейчас перед ним, он не знал вовсе. — Хорошо. Работаю недалеко, до вашей лавки минут десять идти пешком, — Джеëн небрежно отмахивается, кивая головой в сторону. — Я всë-таки открыла собственную кофейню, представляешь? Прямо как хотела в школе. Тэхëн кивает, улыбаясь. Это действительно здорово, он всегда искренне радуется за людей, которые смогли воплотить свои детские мечты в реальность. Чонгук вот не смог, и у Кима за него сердце кровью обливалось. Чон ведь был хорош во всëм – он был отличным спортсменом, одарëнным артистом, а ещë... прекрасным художником. И если плаванием и пением Чонгук занимался профессионально с одобрения родителей, то рисование для него стало той самой запретной мечтой, "баловством" со слов близких. Чонгук окончил университет с красным дипломом – получил экономическое образование, и его сразу сцапала компания, в которой он проходил стажировку ещë во время обучения, и всë было бы хорошо, если бы не тот факт, что Чонгуку не нравилось то, чем он занимался. — А ты? Почему цветочный магазин? Ты же никогда цветами не увлекался. Тэхëн коротко усмехается. Цветы он всегда обожал, вот только знал об этом только Чонгук, потому что в подростковом возрасте Ким своего увлечения стыдился. — Это не мой магазин, а моего друга – он как раз отошëл несколько минут назад, — Тэхëн кивает головой в сторону входной двери, получая в ответ тихое мычание. — Я тоже частично осуществил детскую мечту. Всегда думал, что было бы круто играть в компьютер и получать за это деньги. Поэтому я стал программистом. А тут я просто помогаю другу. Здесь... спокойно. Тэхëн, конечно, немного привирает. Он почему-то не хочет, чтобы Джеëн знала, насколько серьëзно он увлекается цветами, даже при том, что стеснение давно ушло. Просто знают об этом в основном только самые близкие, и Тэхëну от этого немного спокойнее. — Если тебе действительно нравится, то я очень за тебя рада, — Джеëн коротко улыбается, едва заметно кивая головой. Она наблюдала за сборкой букета и молчала некоторое время, будто бы собираясь с мыслями. — А как там Чонгук? Вы сейчас общаетесь? — еë тихий голос нарушил установившуюся тишину спустя несколько минут. Тэхëн на вопрос среагировал мгновенно. — Конечно! — он восклицает гораздо громче прежнего, искренне улыбаясь. — Он мой самый дорогой человек, вряд ли что-то смогло бы нас разлучить, — Тэхëн непроизвольно улыбается, только подумав о Чонгуке. — Он инвестиционный аналитик в какой-то крутой фирме. Раскачался, похорошел. На самом деле, очень сильно изменился. Ты бы вряд ли его узнала. — Ты с такой нежностью о нëм рассказываешь, — Джеëн тоже улыбается, чуть наклонив голову вбок. В еë голове появляется догадка, из-за которой взбудораженно сжалось сердце. — Это естественно, я ведь люблю его. Тэхëн обыденно жмëт плечами, не замечая, как Джеëн изменилась в лице. — Так вы всë же начали встречаться? — девушка тут же загорелась, не особо обращая внимания на то, как резко изменился в лице Тэхëн. Она прикрыла глаза и выдохнула с таким облегчением, будто бы с еë плеч сбросили груз весом в сто тонн. — Господи, как же это прекрасно! Тэхëн не понимает, откуда такая прыть. Он ведь и раньше так говорил, он говорил так, кажется, всегда. В том числе и в тот период времени, когда встречался с Джеëн. Он любит Чонгука, естественно, любит. Он ведь его лучший друг, как Тэхëн может его не любить? Но это другое чувство, не то, что Ким испытывал к своим бывшим возлюбленным. С чего Джеëн вдруг сделала такой вывод? Ким думает, что всему виной упомянутая девушкой нежность в голосе, с которой он говорил о Чонгуке. У него ведь и вправду нет никого ближе. Никого, кто так же понимал и поддерживал его, никого, кто мог в любое время дня и ночи выслушать очередную бредовую идею. Чонгук всегда был рядом, всë то время, что Тэхëн хорошо себя помнит. Все тяжëлые моменты, вся боль Кима, по сути, поделена пополам. Как он может говорить о нëм по-другому? — Я просто до сих пор чувствую себя чëртовой сукой. Я ведь знала изначально, как сильно он в тебя влюблëн, и всë равно начала с тобой встречаться. Ещë и втихую, за его спиной. Джеëн морщится, кривя губы. Ей действительно до сих пор стыдно, и она очень хотела бы вот так встретить Чонгука, просто чтобы извиниться. Вся эта ситуация до сих пор камнем лежит на еë плечах, потому что Чонгук, хоть ему и было больно, продолжал еë поддерживать. Ещë и на выпускном помог, взял в пару, хотя вполне мог отомстить за всю свою боль. Он же продолжал любить, Джеëн это прекрасно видела. Она просто издевалась и нарочно делала больно, просто... потому что. Ей уже прилетел кармический подсрачник, она за свою жестокость намучилась, но чувства искупления не получила. Ей всë так же хотелось ночами на стену лезть, когда она вспоминала, что вытворяла в старшей школе. — А? — Тэхëн с трудом издаëт какой-то странный звук с вопросительной интонацией. У него внутри всë похолодело. Чонгук был в него влюблëн? — Он не рассказал тебе? — Джеëн удивлëнно вскидывает брови. Конечно, она знала, что Чонгук может утаить от Тэхëна всю ситуацию с ней. Может, он хотел спасти еë задницу, чтобы девушка не упала в глазах Кима ещë ниже. А может, всë, что произошло, сильно задело его самолюбие, и ему просто было стыдно за то, что он был влюблëн столько времени и не смог ничего сделать. Он ведь всегда был лучшим из лучших. Первый в учëбе, первый во всех секциях, первый в рядах лучших-людей-на-этой-планете. Первый для Тэхëна. Джеëн, по правде говоря, ему просто завидовала. Родители еë не так сильно любили, не гордились ей так, как гордились сыном родители Чона. Она была хуже по человеческим качествам, хуже во всëм. И единственный "минус", который Джеëн смогла найти – ориентация. И то, не она догадалась – Чонгук сам ей открылся, потому что доверял. Он сам указал на своë слабое место, словно верный пëс, подставивший брюхо, и Джеëн потом с успехом на это слабое место давила, пытаясь отомстить другу за собственные неудачи. — Нет, — Тэхëн отвечает глухо, едва слышно. Он думать нормально не может – стоит и пялится в пространство впереди себя, чувствуя, как внутри что-то переворачивается. — Наверное, он для этого слишком хороший человек. Джеëн тоскливо улыбается, не замечая чужих метаний, а у Тэхëна тем временем в голове происходит настоящий мозговой штурм. Он плохо помнит, что происходило с ними в то время, слишком много воды утекло. Но как он не заметил? Получается, что друг он откровенно говоря херовый. Возможно, Чонгук сейчас и сам уже не помнит о своей школьной влюблëнности, да и вряд ли спустя десять лет она для него что-то значит. Но от этого Тэхëну легче не становится. Чонгук был его лучшим другом, самым близким человеком. Он знал о Киме буквально всë, а сам Тэхëн каким-то образом умудрился упустить из виду чужую влюблëнность. Он не знает, как долго это длилось, насколько глубокими были чувства, как Чонгук их пережил. Был ли рядом кто-то, кто мог помочь ему справиться? — Ты не мог бы дать мне его контакты? Хочу связаться с ним и попросить о встрече, — Джеëн отвлекает мужчину от хаотичных размышлений, и тот, явно побледневший и изменившийся в лице, наконец привлекает еë внимание. — Тэхëн, ты в порядке? Ким фокусирует взгляд на чужом лице и несколько секунд просто молчит, разглядывая мягкие черты. Его будто бы откидывает на несколько секунд в прошлое, в то время, когда они с Джеëн встречались, а Чонгук всегда был где-то поблизости. Помогал им мириться после ссор, участвовал в организации свиданий-сюрпризов, которые Тэхëн периодически устраивал для девушки, фоткал их, когда они целовались на фоне очередного красивого вида и никогда не возмущался, не показывал слабость. Тэхëн бы никогда не подумал. Он бы никогда не догадался, если бы Джеëн не сказала. Он бы никогда не узнал, и эту тайну Чонгук утащил бы с собой в гроб. — Мы с Чонгуком не встречаемся, Джеëн. И я не знал, что он когда-то был в меня влюблëн. Девушка застывает, нелепо приоткрыв рот. Она не хотела, правда не хотела подставлять Чонгука ещë больше. Джеëн боялась представить, какой разлад в чужие отношения могла внести еë неосторожность, ведь если сейчас Чонгук и Тэхëн по-прежнему просто дружили, то слова Джеëн могли снова навредить Чону, перед которым она больше жизни хотела извиниться. — Я, пожалуй, пойду, — Джеëн отступает на несколько шагов назад, всë так же глядя на своего бывшего. Про букет она даже не вспоминает. — Нет, Джеëн, — Тэхëн отрезает таким тоном, что по шее бегут мурашки. Он должен узнать, должен понять, что упустил. — Расскажи мне всë.***
Любят не за что-то, любят вопреки. Чонгук не знает, кто, когда и при каких обстоятельствах сказал эту фразу, но этот человек определëнно был чертовски прав. Потому что любовь в каком-то смысле – самое поганое чувство, которое возникает вне зависимости от обстоятельств, логики и здравого смысла. Она, словно сорняк, пробившийся сквозь маленькую щель в асфальте, может выжить даже в том случае, если условий для существования попросту нет. И всë же, Чонгук не был согласен полностью, потому что он любил Тэхëна не просто за то, что он такой прекрасный существовал на этом свете – в таком случае он бы попросту не продержался целых десять лет. И даже несмотря на то, что любовь к Тэхëну причиняла ему невыносимую боль, у Чонгука были тысячи причин любить именно Кима, а не кого-либо ещë. Такое ведь действительно случается в жизни. Ты просто встречаешь человека, который твой. Его ведь по-другому и не опишешь, он просто идеально подходит именно тебе и всё делит с тобой пополам: общие интересы, все плюсы и минусы, гармонично сливающиеся в единое целое, все лучшие и худшие моменты в жизни, все положительные и отрицательные эмоции. Тэхён был человеком Чонгука, и если бы они оба воспринимали друг друга в качестве друзей или возлюбленных, это была бы самая крепкая связь из всех возможных. Чонгуку правда жаль, что он не может контролировать собственные чувства. В таком случае они смогли бы дружить до конца своих дней. В Тэхёне просто было всё, что нужно было Чонгуку в этой жизни, ни больше ни меньше. Ким сочетал в себе именно те качества, которые больше всего ценил Гук, и это не классические признаки хорошего человека и идеального партнёра, которые можно было бы заметить в том же Дживоне. Тот ведь действительно был лучшим кандидатом на роль совершенного в своих человеческих качествах любовника, с которым у Чонгука могли бы сложиться крепкие, здоровые отношения. Дживон был добрым, честным, уступчивым, романтичным, порядочным и щедрым – и это лишь часть тех положительных качеств, которыми мужчина обладал. Кроме того, помимо всего перечисленного, были и другие причины, по которым Чонгуку стоило хотя бы постараться дать их паре шанс. Как минимум, потому что Кан никогда не делал ему больно, он был до безумия влюблён и готов был работать над их отношениями. Так почему же не он? Почему Чонгук всегда выбирал того, с кем у него самого шанса не было? Тэхён ведь не был идеальным. Периодически он был слишком настойчивым, не в меру вспыльчивым и местами чересчур прямолинейным, но Чонгука это никогда не отталкивало, ведь даже отрицательные качества в Киме проявлялись настолько гармонично, настолько они были близки сущности самого Чонгука, что он и за минусы их не считал. Тэхён действительно не был жизнерадостным альтруистом и искренним добряком, но в нём было что-то гораздо более важное. Не для всех, конечно. Именно для Чонгука. Тэхён умел слушать. Для Чона он всегда был самым приятным собеседником из-за чуткости и внимательности к чужим словам. Тэхёну не приходилось повторять по нескольку раз, не нужно было напоминать и десять раз проверять, точно ли тебя поняли. Чонгук всегда был уверен в том, что его слова не пролетели мимо, и что они действительно что-то значили. Он ведь в чьей-то компании всегда был достаточно сдержанным, старался не болтать попусту, но с Тэхёном он мог разговаривать часами напролёт, и так же – молчать. Тэхён с уважением относился к личным границам человека, к его личному пространству. Он не лез не в своё дело, ничего никому не советовал, пока прямо не спросят, и никогда не навязывал своё мнение, потому что знал, как это неприятно. И всё это очень приятно, правильно сочеталось с умением чувствовать состояние близких ему людей. Тэхён поразительным образом подстраивался под состояние Чонгука, с пониманием относился к его настроению. Он будто бы знал, когда лучше надавить, а когда – отступить, когда лучше поговорить по душам, а когда – не затрагивать глубокие темы и обсудить что-то более поверхностное. Он был прекрасен в своей чувствительности к чужому состоянию, в своей участливости и мягкой ненавязчивости. А ещё Тэхён никогда не делал что-либо в ущерб чужому комфорту, и сам он… сам он будто бы был синонимом к слову комфорт. С Тэхёном было хорошо, с Тэхёном было уютно и очень спокойно. Чонгук очень сильно ценил эти ощущения. Рядом с Тэхёном, несмотря ни на что, ему было комфортно, он был в порядке, даже если его сердце разрывалось от чувств. И, боже, как же ценно это было для Чонгука… Потому что Гук ненавидел чувствовать себя так. Будто бы не в своей тарелке, не там, где ему следует быть, попросту не на своём месте, хоть и рядом с приятными людьми. Почему это происходило? Чонгук и сам не знал. Он сидел на мягком стуле с красивой резной спинкой, трубочкой перемешивал кусочки льда в бокале и искренне старался вслушиваться в чужие слова, чтобы хоть как-то участвовать в диалоге. Напротив сидел Дживон, а сбоку его младшая сестра, с которой Кан приехал в ресторан, не спросив у Чонгука, в настроении ли он знакомиться с его родственниками. Бахи была приятной, открытой и очень общительной. А ещё она очень любила своего брата и явно не была в курсе, что между ними на данный момент происходит. — Ты мне нравишься гораздо больше предыдущих пассий Дживона, — Бахи произносит совсем тихо, наклонившись чуть ближе к Чонгуку, когда Дживон вдруг уходит в уборную. — Джи говорил, что вы ещё не совсем вместе. Но я надеюсь, что у вас всё получится. Чонгук кивает головой, затапливая неприятный ком в горле большим глотком алкогольного коктейля. Бахи, очевидно довольная собой, продолжает что-то говорить, не замечая, как скривилось чужое лицо. Чонгук, окончательно сдавшись, совсем уходит в себя. Он чувствует, что на него будто бы возложили груз ненужной ему ответственности. Он будто бы кому-то что-то пообещал, заранее зная, что своё обещание не сдержит, и это давящее ощущение совсем ему не нравилось. Весь вечер в речи младшей сестры Дживона проскакивали какие-то скользкие намёки, а старший Кан её одёргивал, неловко улыбаясь, и это наверняка смотрелось бы достаточно мило и приятно, если бы Чонгук был влюблён. К сожалению, Гук испытывал только раздражение – сложившаяся ситуация лишь нервировала его, и весь их ужин он чувствовал себя ужасно неудобно. Они не так долго сидели в ресторане, но к концу вечера Чонгук чувствовал себя так, будто бы он просто провёл два дополнительных часа на работе, вымотавшись окончательно. И когда в девять часов вечера они, наконец, двинулись в сторону выхода, Чонгук в очередной раз пожалел о том, что не поехал сюда на своей машине. Лучше бы он не пил, но имел возможность уехать отдельно. Такси ему вызвать не дадут, а это значит, что ещё полчаса он не сможет побыть в одиночестве. Просто замечательно. Они условились на том, что Дживон сначала забросит домой Бахи, а потом отвезëт Чонгука. Девушка всю дорогу продолжала что-то говорить, а Чонгук всё больше расклеивался. Ему от самого себя уже было тошно, потому что с каждой минутой безосновательного раздражения внутри становилось только больше, а сил сдерживаться – всë меньше. Хорошо, что на работе ему ежедневно приходилось контактировать с начальником – он очень хорошо научился держать язык за зубами, когда того требовала ситуация. Дживон припарковался у подъезда Чонгука спустя сорок минут. Последние десять они ехали молча, так как Бахи в машине уже не было, и поддерживать какое-то звуковое сопровождение было некому. — Прекрасный вечер получился, правда? Чонгук тихо мычит и качает головой, ища в сумке ключи. На улице шëл дождь, и стоять возле подъезда не хотелось. — Тогда, может, поужинаем в эту пятницу снова? — Дживон по-доброму улыбается, не сразу обращая внимание на совершенно безучастное выражение лица Чона. — Как ты на это смотришь? — Косо. — В каком смысле? — В прямом. Улыбка сползает с лица Дживона, а Чонгук наконец дëргает ручку, пытаясь открыть дверь машины. С первой попытки почему-то не получается, а перед второй Кан успевает заблокировать двери. — Я всë-таки что-то сделал не так, да? Чонгук откидывается на спинку сидения, шумно выпуская воздух из лëгких. Ему не нравится чувствовать чужую растерянность, от этого становится как-то не по себе. Ему стыдно за собственную язвительность, но сдерживать себя не было уже никаких сил. Весь день и весь вечер ему приходилось держать себя в руках, а он тоже не железный – у него есть чувства, есть своë мнение и пробивающийся сквозь все щели сучий характер. Он человек, и человек очень тяжëлый – сам с трудом себя терпит. — Всë просто отлично, если не учитывать тот факт, что на наше свидание, — Чонгук намеренно выделяет последнее слово, морща лицо, — Ты позвал свою сестру, не предупредив при этом меня. Дживон такого выпада явно не ожидал, потому что он искренне считал, что это лучшее решение проблемы – пригласить на ужин свою сестру. Он действительно рассчитывал, что Чонгуку будет легче в том случае, если на ужине с ними будет ещë кто-то. — Прости, — Кан извиняется искренне, хоть и не понимает, где просчитался. — Я думал, что тебе будет легче в присутствии Бахи. Она твоя ровесница, я думал, вам будет о чëм поговорить, и тебе будет комфортнее, если нас будет трое. — В таком случае, мы могли взять с собой кого-то из общих знакомых. А так у нас получилось внеплановое знакомство с родственниками, а это, к твоему сведению, серьёзнее, чем свидание. Чонгук был бы рад взять с собой Джина, например. Тогда ему точно было бы спокойно. Но разве это как-то решит проблему их с Дживоном взаимоотношений? Когда их трое – это дружеские посиделки, и они способствуют укреплению тех же дружеских отношений. Чонгук и так воспринимает Кана, как приятеля – по-другому он пока что не может. Он понимает логику Дживона, мало кто может чувствовать себя свободно, находясь с другим человеком наедине. Наверняка этот прекрасный мужчина хотел сделать так, чтобы Чонгуку было комфортнее в его обществе, да и Бахи правда могла разрядить обстановку, но разве им это было нужно? — Друзей ведь тоже знакомят с семьëй, это нормальная практика, в этом нет ничего такого, — Дживон продолжает слабо отпираться, хоть и понимает, что косяк всë же имеется. Он правда хотел как лучше. Но получилось как всегда. — Я не звал с нами Бахи, как мою родственницу. Я звал еë в качестве человека, который мог составить нам компанию, чтобы приятно провести время вместе. — Ты можешь звать еë хоть в качестве аниматора, но она от этого не перестанет быть твоей младшей сестрой. Чонгук огрызается уже не к месту, понимает, что явно пора тормозить. Злость и раздражение уходят, оставляя за собой неприятное послевкусие. Гук опять чувствует себя безумно уставшим, будто бы из него все соки выжали за этот день. — Ладно, хрен с ним, проехали, — Чонгук отмахивается, звучно выдыхая. Они сидят в тишине какое-то время, не решаясь еë нарушить. Дживон погружается в свои мысли, а Чонгук бездумно пялится в лобовое стекло, разглядывая свой двор. Дождь к этому моменту уже прекратился, на улице наверняка было свежо и довольно прохладно. Было бы неплохо прогуляться перед сном, чтобы проветрить голову от мыслей. Чонгук с тихим вздохом отводит взгляд и всматривается в чужой профиль. Дживон в это время хмуро смотрел прямо перед собой, сжимая губы в тонкую полоску. Стоит отметить, что выглядел он чертовски красиво в приглушëнном свете уличных фонарей. А у Чонгука даже в этот момент ничего не ëкнуло. — Я облажался, — спустя некоторое время выдаëт Кан, нарушая тишину. Он говорит уверенно, наконец собравшись с мыслями. — И я обещаю, что в следующий раз нас будет двое. Следующий раз же... будет, верно? Под конец Дживон всë же тушуется, не выдержав чужой тяжëлый взгляд. Он лишь учился понимать Чонгука, считывать его эмоции, и пока что у него действительно получалось из рук вон плохо. Кан не понимал, как правильно интерпретировать выражение лица Чонгука, потому что то было совершенно нечитаемым. — Я не знаю, — Чонгук неловко ведëт плечом. Заставить себя ответить что-то более конкретное он не мог. — Сейчас я просто хочу спать. Поговорим позже, ладно? Дживон кивает, поджав губы. Он очевидно подвисает, рассматривая невероятно красивые черты лица. Кан иногда и вправду думает, что Чонгук его приворожил. Мягким изгибом губ, светлой кожей молочного оттенка, вечно хмурыми бровями и холодным взглядом тëмных глаз. Чонгука не хотелось отпускать – к нему тянуло просто невероятно сильно. Хотелось задержать, попросить побыть рядом ещë немного, но Кан понимал, что они оба устали, а Чонгуку явно нужно было побыть одному и подумать. — Хорошо, — Дживон еле заметно улыбается, довольно быстро приходя в себя. — Спокойной ночи, Чонгук. — Спокойной, Дживон. На улице и вправду после дождя дышится по-другому – Чонгук набирает воздух в лëгкие до того, как зайти в подъезд, едва почувствовав приятную прохладу на голой шее. Он не задерживается и не оборачивается, закрывая за собой дверь. Больше всего сейчас хотелось просто смыть с себя этот день в душе, а после лечь спать, чтобы пережить завтрашнее утро. Чонгук поднимается на пятый этаж пешком, совсем не торопясь, на ходу достаëт телефон из кармана и беглым взглядом просматривает уведомления. Тут же ему прилетает сообщение от Джина, в котором тот интересуется, как всë прошло, и Чонгук обещает себе ответить другу сразу же после того, как примет душ. Взгляд, конечно же, цепляется и за чат с Тэхëном, который он не просмотрел даже после вчерашнего инцидента с букетом. Сообщений явно стало больше, и сейчас, пребывая в состоянии глубочайшей тоски, Чонгук действительно готов был встать прямо посреди лестничного пролëта и начать читать сообщения от искренне любимого им человека. Боже, как же сильно он скучает... Чонгук, поджав губы, снова прячет телефон в карман тренча и поднимается дальше, ускоряясь. Он гремит ключами, пересекая площадку между четвёртым и пятым этажами, и там же застывает, вперившись взглядом в высокую сгорбленную фигуру у собственной двери в квартиру. Чонгук не соврëт, если скажет, как сильно он ненавидит это чувство. Когда в груди становится тепло и тело охватывает приятное чувство волнения, а мозг во всю вопит и подаëт тревожные сигналы. И Чонгук, на самом деле, достаточно зрелый и сознательный человек для того, чтобы вот так легко идти на поводу у собственного сердца, но в данный момент он правда ничего уже не может сделать. Видимо, он слишком шумно поднимался, раз сразу наткнулся на чужой пронзительный взгляд. Ну что он теперь может? — Привет. У Чонгука от чужого голоса будто бы кровь в организме перестала циркулировать. Резко стало холодно, дыхание сбилось и язык будто бы к нëбу прилип. Он знал, что так будет. Знал, что ему одного взгляда будет достаточно, чтобы снова сломаться, поэтому и хотел сделать всë возможное, чтобы Тэхëн в его жизни не появлялся как можно дольше. Потому что сейчас, когда он вернулся, Чонгук даже сказать ничего толком не может – так сильно его изнутри скрючило. Да что там сказать – он дышать нормально не может, будто бы его бетонной плитой придавило. Они действительно нелепо выглядят со стороны. Между ними половина лестничного пролëта, они стоят и молча пялятся друг на друга, будто бы видят впервые. — Белëк? — Тэхëн тушуется под чужим взглядом даже при том, что смотрит Чонгук на него снизу вверх и с такого ракурса кажется меньше обычного. Нелепое школьное прозвище он изрекает неосознанно, на автомате, тем самым приводя Гука в чувства. Столько лет прошло, а он всë ещë бесится, когда Тэхëн так его называет. — И тебе привет, чудовище, — Чонгук улыбается криво, немного отойдя от шока. Он всë же поднимается выше, хоть и понимает, что в его случае лучше вообще расстояние не сокращать. — Я напугал тебя? — Тэхëн, услышав чужой голос, начинает чувствовать себя немного увереннее. Он боялся, что Чонгук его сразу же пошлëт, поэтому даже от простого приветствия, хоть и такого напряжëнного, ему стало чуть легче. — Это просто было слишком неожиданно, — Чонгук, преодолев последнюю ступеньку, встаëт напротив друга, расправив плечи. — Не каждый день возле моей двери ошивается высокая сгорбленная тень. Тэхëн тоже выравнивается, поняв, как сильно он сутулился, стоя возле чужой квартиры. Они почти одного роста – Чонгук уступает лишь в нескольких сантиметрах. Он очень некстати думает о том, что с такой разницей было бы очень удобно целоваться. Дживон был выше Тэхëна сантиметров на пять, он был более накаченным, и по сравнению с ним даже Чонгук казался каким-то неестественно хрупким. Тэхëн же не качался вовсе – он просто от природы был сложен как ëбаный чонгуков идеал. И если в подростковом возрасте, когда Ким был несуразным, угловатым и тощим, он уже казался Чонгуку произведением искусства, то сейчас, когда его плечи по ширине превзошли чонгуковы, когда его руки, сильные и жилистые, могли в объятиях удушить, Чонгуку хотелось просто умереть где-нибудь рядышком, чтобы не думать о том, как ему хочется в этих объятиях оказаться. Чонгук хмурится, на несколько секунд прикрыв глаза. Он действительно ужасно устал, и проявления этой усталости ему совсем не нравятся, потому что даже мысли свои он контролировать не в силах, что уж говорить про речь? Сболтнëт ещë что-нибудь лишнее, потом разгребать придëтся. — Я не хотел тебя пугать, извини. Тэхëн вообще не хотел приходить, если честно. Он знал, каким заëбанным Чонгук возвращается после работы, и что чаще всего после общения с кучей неприятных ему людей он просто хочет побыть с собой наедине, в тишине и спокойствии. Поэтому он написал десятки сообщений, чтобы его появление не добило севшую социальную батарейку Чонгука. Проблема была в том, что все сообщения и звонки были проигнорированы, и как раз эту проблему Тэхëн хотел решить. — Ничего страшного, — Чонгук жмëт плечами, спрятав ладони в карманы и сжав их в кулаки. — Зачем пришëл? Ситуация действительно была максимально неловкой, потому что они оба прекрасно знали, почему сейчас всë это происходит. Они не в ссоре, но никто из них не знает, как тогда можно охарактеризовать их нынешние взаимоотношения. Сколько раз они встречались за предыдущие два месяца можно по пальцам пересчитать, но все эти встречи Чонгук помнил досконально, потому что в каждую из них происходило что-то, что с усилием пробуждало израненное сердце и снова заставляло его отчаянно сильно биться. Потом наступало затишье в неделю или несколько недель, которые Чонгук тратил на то, чтобы оклематься и осознать всë произошедшее, усиленно пытаясь заставить себя думать, что чужое поведение ничего не значит, и что Тэхëн просто таким образом пытается справиться с расставанием. Последнюю неделю они не общались вовсе. Ровно до того момента, пока Чонгуку не позвонила Ëнро, пригласив его на выходных к себе. Тут же после неë позвонил Тэхëн, и Гук вдруг вспомнил, что так происходило всегда – Ëнро пыталась с ним встретиться, и тут же объявлялся Ким. И вот тогда Чонгук действительно обиделся, осознав, что Тэхëн просто не хотел его делить с бывшей, наверняка исходя лишь из чувства собственности. И виделись они не потому что Ким этого хотел, а потому что он не хотел, чтобы Чонгук встречался с Ëнро. И вот теперь они здесь. Чонгук, который всë ещë отчаянно пытается разлюбить, чтобы сберечь собственное сердце, и Тэхëн, который два месяца потратил на то, чтобы осознать свои чувства к лучшему другу, который всегда был гораздо ближе и роднее всех, кто Кима когда-либо окружал. Он слишком долго копался в себе после разговора с Джеëн, анализировал поведение Чонгука, вспоминал, сколько раз он мог сделать влюблëнному сердцу больно. И пока в его голове и сердце происходил настоящий взрыв, он просто не мог спокойно находиться рядом с Чонгуком, не мог смотреть на него так, как раньше. Тэхëн понимал, что его друг уже давно к нему остыл. И хоть по словам Джеëн Чонгук в период их выпуска всë ещë был влюблëн, Ким всë же понимал, что безответно любить десять лет подряд – невозможно. Тем более, Чонгук несколько раз был в отношениях, а значит, он давно уже в норме. А сам Тэхëн постепенно начал чувствовать знакомую тяжесть в груди, находясь рядом с другом, и стало уже совсем не до смеха. Наверное, это была карма. Не зря ведь говорят, что рано или поздно все меняются местами. Даже спустя такое долгое время. Тэхëн ещë не совсем разобрался, не понял, что испытывает. К Чонгуку тянуло ужасно, но самому себе признаваться было тяжело. Трудно было принимать факт влечения к человеку, в котором раньше видел только друга. Но это всë было неважно. Важно лишь то, что Тэхëн теперь может потерять своего человека, от которого отдалился по своей же вине. — Я хочу поговорить, — Тэхëн, не подозревая, зеркалит движение Чонгука – сжимает ладони в кулаки в карманах пальто. — Хочу объяснить, что происходило последние месяцы и выслушать тебя. Тебе ведь нужно выговориться, верно? Можешь даже ударить, если захочешь. У Чонгука внутри всë сжимается, ему то ли разрыдаться хочется, то ли рассмеяться. Ударить? Он никогда не сможет. Он хочет целовать и обнимать, хочет греться в чужих руках, вместе засыпать и просыпаться, пускать во сне слюни на чужую футболку и готовить в два раза больше, чтобы прокормить вечно голодное чудовище, которое само себе даже бутерброд собрать не в силах. Чонгук правда уже не вывозит эту жизнь. Он смотрит в такие родные, тëмные глаза, и понимает, что это его пожизненное проклятие. — Тэ, я правда очень устал сегодня, поэтому... Уходи нахер из моей жизни и не возвращайся ближайшую вечность. — ...давай поговорим в другой раз, ладно? Сегодня мы можем просто провести хороший вечер. У меня правда нет сил на выяснение отношений. Тэхëн думает, что это не самая лучшая идея. Его к Чонгуку тянет всë больше, и прямо сейчас он хочет серьëзно поговорить, чтобы решить наконец, что делать и в каком направлении двигаться. Тем не менее, он изначально знал, что Чонгук вряд ли захочет после тяжëлого трудового дня вести серьёзные беседы, поэтому он, естественно, соглашается, кивая болванчиком на чужое предложение. Чонгук с тяжëлым вздохом снова достаëт из кармана тренча ключи и подходит впритык к своей двери. Он чувствует, как сильно бьëтся его сердце, и едва удерживается от того, чтобы шикнуть на самого себя, потому что так и до тахикардии недалеко. Тэхëн в это время стоял сзади, и его присутствие ощущалось так сильно, что Чонгук даже без прикосновений будто бы сходил с ума. Он скучал просто до безумия, и теперь его будто бы лихорадило. От счастья, как бы ни было трудно это признавать. В квартире было тихо и очень темно, поэтому Чонгук, дабы не нагнетать обстановку ещë больше, быстро включил свет и зашуршал одеждой, стягивая тренч. Он не оборачивался – сразу же наклонился и начал снимать ботинки, при этом прислушиваясь к звукам, издаваемым Тэхëном. Внутри всë странно перекрутилось – Чонгук чувствовал неловкость, но вместе с ней и необъяснимый уют, который, очевидно, привносило одно лишь присутствие Кима. Все звуки в какой-то момент стихли, и Чонгук выпрямился, решив сразу же двинуться в сторону ванной комнаты. Остановил его голос Тэхëна, из-за которого Гук едва заметно вздрогнул. — Чонгук-а. Пришлось всë же обернуться, потому что от чужого заискивающего тона на холке волосы встали дыбом. Вместе с тем, низкий голос звучал будто бы вопросительно и слегка неуверенно, и причину Чонгук не понял даже тогда, когда посмотрел на своего припозднившегося гостя. Тэхëн всë так же стоял у самой двери и выглядел... как медведь. Большой плюшевый медведь. В светлых мягких штанах, безразмерной бежевой толстовке, с отросшими кудрями и тëплым взглядом тëмных глаз. У Чонгука что-то нагревалось в груди. Что-то настолько огромное и сильное, что в горле встал ком. — Можно тебя обнять? Возможно, Чонгук мог бы расплакаться от того, как Тэхëн это спросил. Но вместо этого он нырнул в неловко разведëнные в стороны руки, чтобы после почувствовать их на своей спине. Никогда и нигде Чонгуку не было так спокойно и комфортно. Он чувствовал себя дома, стоя посреди коридора в чужих объятиях, и впервые за долгое время смог отпустить внутреннее напряжение. Тэхëн ощущался, как мягкий плед, тëплая постель в дождливый день, горячий кофе утром воскресенья и серия любимого сериала перед сном. Чонгук правда хотел позорно разреветься, потому что сейчас он мог перестать скрывать свою усталость, мог выпустить всë, что копилось внутри последние недели, зная, что Тэхëн – это единственный человек на всëм белом свете, который может его успокоить даже тогда, когда Чонгук сам не знает, что ему нужно. Он хочет вжаться в Тэхëна всем телом, хочет зарыться носом в местечко между шеей и плечом, хочет прижаться губами к смуглой коже или вообще облизнуть. Он хочет просочиться внутрь, встроиться в чужую ДНК, чтобы никто не смог их разлучить. Даже эти чëртовы чувства. Кажется, они стоят так слишком долго, потому что Чонгук не чувствует меры, ни во времени, ни в собственной силе, с которой он сжимает чужую грудную клетку. От этого становится слишком неловко, и Чонгук всë же отстраняется, когда до него доходит, что прошло слишком много времени для простых объятий. Чонгук несмело поднимает взгляд, заранее зная, что делать этого не стоит. Потому что Тэхëн ему улыбается, смущëнно и неуверенно. Сначала только уголками губ, а потом всë шире и шире, пока на лице не растягивается его эта идиотская улыбка во весь зубастый рот. У Чонгука внутри всë ноет, снова распадается на части, потому что это просто невозможно. Он прокашливается неловко, боясь, что голос подведëт. — Ты, наверное, голодный, — Чонгук делает несколько шагов назад, чтобы вернуть безопасное для собственного сердца расстояние. — Долго меня ждал? Чонгук кивает в сторону ванной комнаты, и Тэхëн следует за ним, чтобы помыть руки. Он хочет как можно быстрее выйти из этого ужасного состояния, оставшегося после чужих объятий, потому что это неловко и очень больно. Гук действительно пытается вернуться в свое привычное состояние, чтобы не расклеиться окончательно. — Я бы слона сожрал, если честно, — Тэхëн, тоже не до конца отошедший от их маленького откровения, топчется в ванной комнате рядом с Чонгуком, чтобы после сполоснуть руки под мягким напором и вспенить в руках мыло. — Ждал где-то с семи часов вечера, вроде бы. Тэхëн хмурится, глядя на тонкие, бледные пальцы Чонгука. Кожа парня приобрела зеленоватый оттенок, и Тэхëн не был уверен, что это нормально. Неужели так замучили на работе? — Тэ, — Чонгук отвлекает друга от размышлений, мельком глядя на цифры на своих электронных часах. — Ты три часа стоял у двери? Тэхëн небрежно жмëт плечами, будто бы это нормально, в порядке вещей. — Время незаметно пролетело, — Ким и не подумал бы, что прошло так много времени, хотя первые полчаса он действительно каждую минуту поглядывал на часы. Потом он просто стоял и грузил себя разными мыслями. И вправду не заметил, как время прошло. — Но почему ты сегодня так поздно? Тебя так сильно на работе задержали? — Нет, — Чонгук выключает воду и протягивает Тэхëну полотенце. Он морщится, думая, стоит ли сказать другу правду. В итоге он приходит к выводу, что всë же стоит, так как скрывать смысла нет. — Я был на свидании с Дживоном. Тэхëн замирает с полотенцем в руках, поднимая взгляд на спокойного Чонгука. Внутри что-то неприятно сжалось, под ложечкой засосало, сердце будто бы рухнуло вниз. В смысле, свидание? В смысле, с Дживоном? Тэхëн довольно быстро прогнал в голове их сегодняшнюю встречу в подъезде, и сделал вывод о том, что Гук явно не выглядел как счастливый, воодушевлëнный чувствами человек. — Ты же говорил, что он тебе не нравится. Ким старается держать голос, хотя тот всë равно начинает ощутимо дрожать. В этот раз он анализирует довольно быстро, и признаëт сразу же, что ревнует. Ужасно ревнует и надеется хрен знает на что. Это неприятно и больно, будто бы что-то трескается внутри. В голове мелькает вполне резонный вопрос – как же терпел Чонгук? Как он справлялся, находясь рядом двадцать четыре на семь? Это же просто невозможно! Тэхëн, взрослый и сознательный человек, и то не может чувства держать в узде, а как справлялся шестнадцатилетний подросток, ещë и с кризисом ориентации? — Всë очень сложно, Тэхëн, — Чонгук выходит из ванной первым, чувствуя, что находиться так долго в одном небольшом помещении с Кимом он не может. Он не хочет объяснять то, что происходит у него с Каном, потому что он чувствует себя предателем. Не по отношению к Тэхëну, а по отношению к собственным чувствам. И ощущается это просто ужасно. — Если коротко – хочу долгих, стабильных, здоровых отношений со зрелым человеком, который не будет ебать мне мозг. Дживон по всем критериям подходит, и я пообещал ему дать шанс, — Чонгук кривится от собственных слов. — А нравится, не нравится... — Чонгук затихает, проглатывая ком в горле. — Какая разница? Толку-то от этих чувств... Чонгук заходит на кухню и сразу же открывает холодильник, чтобы скрыть как-то своë нервное состояние. На Тэхëна он не смотрит, а зря. Тот стоит позади с перекошенным лицом, будто бы его несколько раз ударили поддых и после этого заставили стоять ровно. Он правда не думал, что это так больно. А ещë он начинал паниковать, потому что он понял, что затянул с размышлениями слишком сильно. Так до конца в собственных чувствах и не разобрался, но знал точно – он не хотел Чонгука отпускать. Кажется, он очень крупно влип, и пора было срочно что-то делать.