Генри Миллс и все-все-все

      – Свалилась эта Эмма на мою голову! – кипятилась Регина. – Жили себе без нее, и прекрасно жили!       – Угу, – поддакнул Грэм, – просто чтобы обозначить свое присутствие.       – Нет, ты подумай! Мисс Бланшард нужно поменьше думать о чужих детях и начать уже задумываться о своих! Если бы не она, Генри никогда бы не пошел на такую авантюру. Он ведь тихий, спокойный мальчик.       – Угу, – реплики Грэма не отличались разнообразием.       – И вообще. Десять лет Эмма Свон не вспоминала о ребенке, а тут вдруг прорезался материнский инстинкт! Вот что, – и Регина повернулась к скучающему на диване шерифу, – ты должен подобраться к ней поближе. Если понадобится – изобрази неземную страсть. Узнай, надолго она тут, и какие у нее планы насчет Генри. Я хочу подстраховаться.       – Угу… – привычно начал Грэм. – Что? Ты хочешь, чтобы я…       – Не развалишься, – отрезала Регина. – Внешне она вполне привлекательна, так что… дерзай.       – А… а ты? – выдавил из себя наконец Грэм, переварив план Регины.       – Переживу, – махнула та рукой.       – А потом?       – А потом я выставлю ее из города, и все будет как раньше.       Грэм покивал для вида и вымелся вон.       Как раньше. Он никогда не задумывался, что же такое это «как раньше», но теперь точно понял, что оно ему не нравилось. Нет, Регина была страстной женщиной, ему было хорошо с ней… но эта девушка… она была как глоток свежего воздуха. И теперь он должен сделать так, чтобы она уехала. Это было чертовски несправедливо.       Грэм долго не знал, как подобраться к Эмме, такой вроде бы простой и «своей в доску». В порыве отчаяния он даже предложил ей должность помощника шерифа – когда стало ясно, что уезжать из города она пока не собирается. Но это все было не то.       Поэтому в один не самый прекрасный день Грэм обнаружил себя на пороге квартиры мисс Бланшард без малейшей мысли о том, что делать дальше.       – Эээ… добрый день, – выпалил он, когда дверь открылась, и на него с удивлением посмотрела Мэри Маргарет. – Я… просто хотел проведать… как вы тут. Вы очень помогли мне с тем пациентом.       – Я? – невольно удивилась Мэри Маргарет. – Но я только…       – Вы обе очень помогли следствию, – перебил ее Грэм. – Спасибо.       – Оу… – весьма глубокомысленно протянула Мэри Маргарет. – Эмма, это к тебе.       И быстро цапнула сумочку, явно намереваясь протиснуться мимо шерифа к выходу.       – Куда ты? – раздался довольно сонный голос, и к двери подтянулась недоумевающая Эмма.       – Ну… я тут вспомнила об одном важном деле. Вдруг. – Мэри Маргарет улыбнулась и выскочила за дверь.       Эмма вздохнула и вперилась в шерифа.       – Какими судьбами? Я вроде ничего не нарушала…       – Нет-нет, я всего лишь хотел убедиться, что вы нормально устроились.       – Я отлично устроилась, – отрезала Эмма. – И если вас послала мадам мэр…       – Что вы! Я проходил мимо… и пойду, пожалуй.       Никогда еще Грэм не чувствовал себя таким дураком. Глупым, беспомощным дураком, не способным и двух слов связать.       – Единственное, кран в ванной заедает, – неожиданно вздохнула Эмма. – Вода течет тонкой струйкой и едва теплая. Мэри Маргарет говорит, что все дело в трубах – они такие старые, что им место в музее, а не в доме.       – Я могу посмотреть! – оживился Грэм. Не то чтобы он разбирался в сантехнике, но раз уж нашелся повод задержаться… – У вас есть инструменты?       Эмма посмотрела на него с интересом.       – А вы разносторонняя личность. И закон охраняете, и краны чините. – Это прозвучало почти как сарказм, но затем Эмма пожала плечами и махнула рукой в сторону ванной комнаты. – Проходите, что уж там – вдруг и правда почините. А инструменты я сейчас принесу.       Грэм уверенно шагнул в квартиру, скинул куртку на барную стойку и прошел в указанном направлении, слабо представляя, как теперь выкручиваться из этой щекотливой ситуации.       Сам кран оказался вполне новым, чего нельзя было сказать о трубах: покрытые пятнами ржавчины, с облупившейся краской, они, казалось, готовы были развалиться от неосторожного взгляда, не то что прикосновения. Подумав секунд десять, Грэм решил пока их не трогать – возможно, дело было все-таки в самом кране. Грэм взял ключ и отвинтил гусак*. Внутри тот был густо покрыт бурым налетом, а фильтр на конце оказался почти полностью забит камушками.       – Видите, – Грэм показал фильтр Эмме, привалившейся к косяку за его спиной, – поэтому вода и не течет. Сейчас я все прочищу, и посмотрим, станет лучше или нет.       Девушка кивнула и посторонилась. Держа гусак так, чтобы с него не капало на пол, Грэм донес его до кухонной раковины и как следует промыл.       – Сейчас поставлю и пущу воду. – Он снова собрал кран, подкрутил ключом и повернул вентиль.       Из щели между фильтром и гусаком во все стороны ударили тугие струи, окатив всю ванную, включая склонившегося над краном Грэма и не успевшую увернуться Эмму.       – Что за!.. – Грэм судорожно завернул вентиль. Он был мокрым с ног до головы, даже с волос капало.       – Это что, теперь так всегда будет? – скептически спросила Эмма, вытирая лицо полотенцем. – Ну спасибо, удружили.       – Погодите… должно быть, я забыл поставить в фильтр одну из прокладок. Сейчас все исправлю.       Грэм встал на колени и осмотрел пол. Черное резиновое колечко обнаружилось возле ножки ванны.       – Попробуем еще раз, – сообщил он, снова завинчивая фильтр. – Только отойдите подальше. На всякий случай.       На сей раз все прошло отлично. Вода исправно шипела и пузырилась, разбиваемая сеткой фильтра, и мимо ничего не брызгало.       – Надо же, у вас получилось, – улыбнулась Эмма. – Спасибо. Посидите тут, я принесу полотенце и что-нибудь из одежды.       – Да не стоит… – начал было отнекиваться Грэм, но вовремя сообразил, что теперь можно с полным правом задержаться в гостях и узнать о мисс Свон побольше.       Часом позже, сидя в гостиной завернутым в плед, болтая с Эммой Свон и попивая горячий чай, Грэм подумал, что не зря взялся за ремонт этого дурацкого крана. И дело было вовсе не в задании Регины, о которой он, честно признаться, и не вспоминал все это время.       Ему просто очень понравилась Эмма. Понравилось сидеть тут с ней, смотреть на нее и чувствовать себя живым, как никогда прежде.       Как будто у него есть сердце.