Роман на три минуты

Егор

      Мое желание было проигнорировано, ровно как и дальнейшие попытки пригласить Еву на свидание. Она пообещала, что придумает какой-нибудь другой подарок и попросила меня уйти, сказав, что сказку малышке прочитает сама. Я ушел в тот день, прошло еще два, но она даже не звонила. Я не понимал, что происходило, черт возьми. Пока не появился этот Никита, все было хорошо. Даже на тренировках Ева вела себя иначе, она будто бы закрывалась от меня. Но почему? Что я снова сделал не так?       Это было, как минимум, странно. Сбрасывала мои звонки, не отвечала на сообщения, общалась только по работе, а к Сонечке и подходить не давала, чтобы я лишний раз не мозолил ей глаза. Мне это надоело. Плевать, что уже восемь вечера, я устал ждать ответа. Просто пойду к ней, не пустит поговорить, так с мелочью поболтаю, надо по пути еще шоколадок захватить.       Через сорок минут стоял у входной двери и яростно нажимал на звонок. Дверь открыли, не сразу, но открыли, хотя, лучше бы не открывали. Никита. Без верха. С расстегнутым, сука, ремнем. Какого хера там творится? Прошел без приглашения.       — Слушай, это не совсем то, что могло тебе показаться, — начал было Никита, но я его не слушал.       Начал проверять квартиру, как ревнивый муж. На кухне оказалось пусто, в гостиной тоже и в спальне. Зато в ванной комнате я услышал, как течет вода. Злобно и горько усмехнулся. Значит, не было никакой боязни, не было этого чертового страха, просто я не нравился ей, вот и все.       — Передай ей, что… — запнулся, нет, я не настолько низок. — Не передавай ничего. Удачи вам, счастья, любви и деток.       Быстро выскочил из квартиры, захлопнув за собой дверь. Хотелось напиться, да не пью я. Ненавижу алкоголь, понятное дело почему. Родительская привычка оставила след на мне. Пью только шампанское или вино, да и то в редких случаях. На праздники, например, на день рождения. Даже боль заглушить нечем. Просто… Почему он? Что такого он ей дал, что она согласилась с ним, а не со мной? С ним через пару дней после его приезда, а не со мной через почти четыре месяца?       А я ведь уже представил, какими будут красивыми у нас с Евой дети. Зачем только? Идиота кусок… Насильно мил не будешь, и то верно. Не стоило вообще к ней клинья подбивать, надо было отказаться еще при первой ее колкости, но нет же, я же, сука, гордый, я же решил, что смогу. Ну, что, Егор, смог?       Нихуя.       Нихуя ты не смог, Широков. Молодец, поздравляю, поставим сегодня на полочку достижений еще одно — «Ты конченный влюбленный идиот». Будет красиво смотреться рядом с кубками и призами за первые места в конкурсах.       Не заметил, как дошел до дома. Вытащил из холодильника молоко и сел перед телевизором, все же пытаясь понять Еву. Она же таяла в моих руках, целовалась, но что потом произошло? Она же спрашивала, смогу ли я ее осчастливить, а я обещал ей это, однако она выбрала его. Почему?       Понять мне этого было не дано. Только хотел лечь спать, как в дверь позвонили. Кто еще ко мне приперся? Открыл, не посмотрев в глазок, и на меня накатила злость. Пришла-таки, поздно вот только уже.       — Что надо? — грубо начал я.       — Боже, какой ты идиот, Егор, — недовольно помотала головой Василевская. — Я не спала с ним, как ты вообще мог подумать о таком?       — Ну да, поэтому он был без верха и с расстегнутыми штанами. Не надо мне заливать, — не пропускал ее в квартиру. Я не приглашал.       — Точно идиот, — ударила себя по лбу ладонью. — Я семь лет ни с кем не спала, и ты думаешь, что я вот так просто отдамся кому-то? Даже тому, с кем была знакома два года до этого. Я знала его прежнего, сейчас он — пока загадка. Я не стала бы спать с человеком, которого, грубо говоря, знаю только пару дней. Но раз ты считаешь иначе, мне нечего тебе объяснять.       А вот об этом я не подумал. Но почему он тогда был без одежды?       — А что ты в ванной делала?       Пропустил Еву в квартиру жестом, но она не вошла. Осталась стоять за порогом.       — Футболку его застирывала, сок пролила я на нее.       — Ебать… Я идиот.       — Неоспоримый факт, поздравляю, ты сам это понял. — скептически выгнула бровь.       — Прости…ну, что я так подумал. Увидел, и мозги отшибло, кровь к голове прилила и все. Я так сильно в тебя влюблен, что боюсь даже представить тебя с другим. А тут такая картина, и я рубанул с плеча.       — Идиот ты первоклассный, конечно, — усмехнулась Ева. — Ладно, проехали, но в следующий раз сначала говори со мной, а потом уже что-то думай. Понял?       Кивнул. Аж с сердца камень упал.       — Тогда, быть может, все же пойдем на свидание?       — Нет, — снова нож в сердце. — Мы друзья, не более. А теперь спокойной ночи, меня ждет дома дочь. Родители привезли ее полчаса назад, поэтому нет времени на разговоры.       — Могу почитать малышке сказку… — упрашивал Еву. Хотел побыть с ней. Соскучился.       — Ладно, обещал же, поехали.       Ровно пять минут мне понадобилось, чтобы привести себя в порядок, ещё две на поиск ключей от машины и три на ее прогрев. Через пятнадцать были у Евы. Пахло чем-то жареным, немного подгорелым. Ева с перепугу вбежала в кухню, боясь найти Сонечку в ужасающем виде, но вместо ее крика я услышал смех. Прошел на кухню сам и тоже рассеялся.       Чумазая, как маленький домовёнок из мультика, стоит у плиты, вся в муке, смешная такая. Рядом лежит книга рецептов, включено какое-то видео в телефоне и много продуктов на столе.       — Я хотела приготовить для тебя печенье, — стала оправдываться малышка. — Оказалось, это не так просто, как я думала. Мамочка, научи меня готовить то вкусное печенье, которое ты готовила недавно. Пожалуйста.       При слове «мамочка», слетевшем с нежностью с губ малышки, я случайно успел увидеть лицо Евы, и оно было самым счастливым за все то время, что я ее знал. Вот оно счастье — когда твой ребенок называет тебя мамой, когда любит, пытается тебя удивить. Надеюсь, и меня когда-нибудь назовут «папуля», и тоже буду таким счастливым.       — Ты меня напугала, кроха, — Ева крепко прижала к груди ребенка, — больше так не делай. Газ — опасная штука, и огонь тоже. Будем готовить с тобой вместе, раз хочешь печенье, то сейчас мы его и приготовим. Для Егора, да?       — Для Егора приготовим целую тонну! — налетела на меня эта фурия, которую я с удовольствием согрел в своих объятиях. И за что она меня только так сильно любит?       — Спасибо, — улыбнулся Еве, все еще обнимая малышку. — Ну, может, я помогу вам?       — Будешь нашим рабом? — весело отозвалась Сонечка.       — Для вас — кем угодно, прекрасные дамы, — низко поклонился, чем вызвал у обеих улыбки.       Так и порешали: я замешивал тесто, а Сонечка помогала мне, записывая одновременно в свой ярко-розовый блокнотик с зайчиком рецепт, чтобы, как выразилась она, «радовать мамочку». Ева пока домывала посуду и варила глинтвейн. Мы выглядели настоящей семьей, именно поэтому я любил вечера в компании моих девочек. Да, моих. В такие моменты я мог ощутить себя счастливым отцом. Чаще, конечно, мы делали уроки. Но иногда выдавалась возможность и, как сегодня, — готовить.       Вскоре к нам подключилась Ева, показывала, как делать начинку, и какие формочки можно использовать для печенья. Сонечка остановилась на сердечках, с особым удовольствием выкладывая готовую массу в них. Закончив с формочками, печенье мы отправили в духовку, а через добрых сорок минут пили чай с нашими вкусняшками.       — Тебе нравится? — Сонечка с интересом посмотрела на Еву.       — Очень вкусно, вы с Егором молодцы, — лба малышки коснулись губы Евы, оставив теплый поцелуй. — Но ты уже должна как полчаса лежать в кровати. Поэтому допивай чай, доедай печенье и иди в душ, а я пока тебе застелю постель. Мы же вчера твое старое поменяли.       — Эх! Вот так всегда: ночь — время для взрослых! — с грустью отметила малышка.       — Не расстраивайся, я тебе сказку почитаю, — подмигнул девочке, и она сразу оживилась.       Я читал сказку, и Соня слушала внимательно, ворочаясь по кровати. Несколько раз я хорошенько заправил под нее одеяло, чтобы не замёрзла ночью, а когда она уснула, тихо вышел. Ева сидела в гостиной, судя по ее внешнему виду, уже вышедшая из душа. Не хотелось ее покидать, но наглеть я не мог.       — Ну, я пойду тогда, — почесал затылок, чуть задерживаясь, надеясь, что она всё-таки позволит мне остаться.       — Оставайся, поздно уже, — сказала она, а у меня внутри все перевернулось. Я сначала даже не поверил. — Ляжешь у меня, если не станешь приставать.       — Разве я приставал когда-то?       — Нет, — мне показалось, или она произнесла это с досадой? — Просто на всякий случай предупредила, что такой маневр кончится плохо. Иди пока в душ, а я кровать расправлю.       Вернувшись, обнаружил Еву, стоящую согнутой над кроватью. Кружевная ночнушка очень сексуально облегала ее красивые формы, и я невольно поймал себя на мысли, что ужасно хотел бы сейчас ее коснуться, поцеловать, ощутить тот самый вкус на губах, который до сих пор застыл в моей голове приятной истомой. И я поддался этому порыву, осторожно, пока она не заметила того, что я покинул пределы ванной, приобнял ее за талию, потянув на себя. Ева вздрогнула, издав негромкое «ах!», отчего по коже разлилось приятное тепло.       Я не останавливался ни на секунду. Решил, раз начал, то остановлюсь лишь в том случае, если она сама меня попросит. Ласково убрал блондинистые пряди с одного плеча на другое, предоставив себе доступ к шее, коснулся губами легко, пробуя на вкус. Ева подозрительно молчала, и это меня настораживало и пугало одновременно. Несколько малюсеньких поцелуев на шее, еще парочка на плечике, и я ощутил, насколько же жарко и тесно в штанах мне стало, но отступать не собирался. По крайней мере, пока она сама меня не остановит.       — Что ты делаешь? Егор? — тихо прошептала Ева, попытавшись выбраться из моих объятий, и я отступил.       — Я… Прости, просто ты… Не бери в голову, я переборщил. Давай ложиться, — взгрустнулось мне.       Неужели мы никогда не сможем стать одной большой семьей? Она всегда будет так меня останавливать? Всегда будет бояться? Я понимал, что то, что произошло с ней давно, оставило ужасный след на ее жизни, это травма, но ведь семь лет позади… И я ни разу не давал ей повода сомневаться в себе. Почему она меня отстраняла?       — Не надо так больше делать, ладно? — как-то неубедительно прозвучала просьба.       — Почему нет? — спросил я лишь после того, как понял, что это был глупый вопрос.       — Потому что… Егор, мы… Нет нас, понимаешь? Я не хочу. Никого не хочу. У меня есть Сонечка, и мне достаточно.       — Ребенку нужен отец, — возмутился я.       — Ты не ее отец, — отрезала Ева, резанув по самому больному.       Я не был отцом Сони, да, но внутри ощущал себя им. Не зря же она мне так сильно доверяла и любила, что было видно по ее глазам и действиям в мою сторону, но почему же Ева тогда не хотела принимать меня с этой стороны? Я не мог понять. Я не годился в отцы? Не имел каких-то особых качеств? Что было не так?       — Действительно, не ее, но мог бы им стать. — пытался показать свои намерения.       — Еще одно слово и ты пойдешь спать в машину и плевать, что на улице ночь.       — Ты жестока ко мне, — заметил я, что явно разозлило Еву еще больше.       — Я предупреждала, — вскочила с кровати она.       Через три минуты она заставила меня одеться полностью, а еще через три вытолкала за дверь, захлопнув полотно прямо перед носом. Ну и дура! Я все для нее, стараюсь быть лучшей версией себя, а она постоянно от этого отказывается. Не хочет? Не надо. И пальцем больше не пошевелю. Надоело.       Разлюблю как-нибудь, ничего, не в первый раз. Пострадаю чуток, да успокоюсь. Не нужен ей никто говорит, ага, конечно. Как это не нужен? Разве я не видел, как плавилась от ласки? Любой женщине, абсолютно любой женщине иногда нужна мужская ласка, крепкие и теплые объятия, даже Еве, черт возьми. Но нет же, мы же упрямые, у нас есть позиция, да пусть засунет ее в задницу! Ещё посмотрим, как сама ко мне прибежит, когда я перестану на нее реагировать. Да…       А ведь это выход! Если Магомед не может прийти к горе, потому что гора такая упрямая, то пусть гора сама придет к Магомеду от недостатка внимания. Явно ведь привыкла она за все это время, что я всегда рядом, а если меня не будет рядом, стану холодным, то ведь это может вызвать у нее химическую реакцию на фоне непонимания, куда же все подевалось.       Идеально! Егор, ты умничка. Завтра же начнёшь все это делать, ну а сегодня надо как можно скорее выехать, чтобы приехать домой и спать сладким сном, ибо я ужасно устал.       А с завтрашнего дня воплощение плана по специальному игнору Евы объявляю открытым!