Егор
По дороге купил букет пионов, самый шикарный. Слава богу, нашел круглосуточный цветочный и смог там выбрать самое лучшее. Флористика смотрела глазами зависти на получившийся букет, и я надеялся, что он понравится и Еве. Малявке взял небольшого дракончика плюшевого, а то, боюсь, Ева мне голову открутит, если буду сильно баловать Соню. А баловать хочется! Дверь Ева открыла после моего звонка и стояла с какой-то странной улыбкой, укутываясь в халат. Я протянул ей букет, за что получил такую улыбку счастья, что даже сам улыбнулся. Не огрызалась, ещё и радовалась. Определенно мой метод пошел нам только на пользу. Она и правда скучала. Сама же позвонила! До сих пор не верю! — Спасибо, — убежала ставить букет в вазу, а я пока разулся. — За то, что приехал, и за букет. — Всегда пожалуйста, — подмигнул ей. — Чем займёмся? — Я хотела предложить тебе чай, но потом решила, что уже поздно. Но если ты хочешь, то можем выпить чай или даже поесть. — Спасибо, я не голоден, — прервал ее заботливую тираду. — Может, фильм глянем? Ева быстро согласилась, и мы расположились в ее спальне. Я пока разыскивал какую-нибудь киноленту, а она все смотрела на меня загадочно. Интересно, о чем думала? Я бы предпочел, чтобы о том, как сильно по мне скучала, и как же ей со мной хорошо. Но это только мои желания. Выбор пал на дневник памяти. Я сподобился на женскую мелодраму ради ее удовольствия. Мне кажется, ради удовольствия Евы я был готов лишить себя многих вещей. Просто чтобы быть с ней рядом. Всегда. Мы не разговаривали, пока шел фильм. Ева изредка на меня поглядывала, а я же смотрел на нее все время. Увлеченная, красивая до жути. Я хотел поцеловать ее, но сдерживал себя. Хотел зарыться в эти мягкие белокурые волосы, дотронуться губами до мочки уха, втянуть ноздрями аромат ее шеи. Черт, как же сильно я хотел к ней прикасаться, чувствовать ее всем телом. Каждым рецептором. Но пока я мог только смотреть и слышать, как она дышит, тихо смеётся или даже плачет. — Жаль, что такая любовь лишь в книгах или фильмах, — резюмировала она, вытирая слезинки. Я поймал ее ладонь на полпути и сам коснулся подушечками пальцев щеки, стерев пару влажных дорожек. — Что ты… — Ты очень красивая, — как дурак посмотрел в ее глаза. — Замечательная. Такая ранимая. Ты хочешь казаться сильной и у тебя это даже получается, но внутри ты такая хрупкая, и мне ужасно хочется всегда быть рядом, чтобы ты ни в коем случае не разлетелась на осколки. Ев… — Не надо, пожалуйста, — попросила Ева, поняв, что я хочу сказать. — Я не смогу ответить тебе взаимно, я не хочу тебя ранить. — Глупая ты, — усмехнулся. — То, что ты не можешь сказать мне словами, показываешь действиями. Я вижу, что небезразличен тебе. — Но… — Просто помолчи, — приложил к ее губам палец. Она не возмущалась. Замерла. Задумалась над моими словами. И ее взгляд изменился. Потеплел. Я реально увидел, как голубизна этих глаз стала ярче, теплее, и манила меня ещё больше. Мы оба испытывали к друг другу что-то необузданное, сильное и волнительное. Я любил. Ева влюблялась. Просто я уже осознал свои чувства, а она пока только пыталась к ним привыкнуть, понять и принять их. И я решил ей помочь. Направить в верное русло. Что же может заставить ее думать обо мне ещё сильнее, чем прикосновения пальцев к щеке? Поцелуй. Поэтому я поцеловал ее. Медленно обхватил руками за талию, прижав к себе, чтобы момент был нежным, ярким, и осторожно коснулся губ. Сначала пробовал, боялся, что оттолкнет, но Ева не отвергла меня. Прильнула сильнее к губам, а пальцами нашла затылок, зарывшись в волосах Дальше было что-то странное и очень горячее. Мы не переставали целоваться, напротив — делали это с ещё большей страстью, что всегда. Я не заметил, как руки Евы опустились мне на плечи, сжали их. Как мои — ниже, к ягодицам, слегка огладили, несильно сжав. Я ощущал, как в штанах стало тесно, ужасно тесно, и демоны внутри хотели выйти прочь, но я сдерживал себя. Ева спустила руки ещё ниже, коснувшись спины, провела ладонью по позвоночнику и отодвинула край футболки, тут же смутившись. — Кажется, мы немного увлеклись, — все же отодвинулась от меня. — Нам не стоит… — Стоит, — прервал ее. — Но не сейчас. Когда настанет время. Мы оба захотим. И ты не будешь бояться. — Егор… — Нет, не говори ничего, — сглотнул, все ещё интуитивно ощущая ее руки на своей спине. И Ева больше не сказала ни одного слова о поцелуях. Мы оба приняли душ и легли спать. Она уснула быстро, примостившись на моем плече. Мне нравились эти перемены: из снежной королевы с жёстким и колючим нравом она медленно превращалась в чувственную и нежную женщину. Она уже подпускала к себе, и это был огромный шаг. С утра, то есть через четыре часа, я проснулся ровно в 7:30, чтобы собрать Сонечку в школу. Не стал будить Еву, слишком сладко она спала. Приготовил на скорую руку яичницу и заварил кофе себе и чай малышке. Она вышла из комнаты, сонно потирая глаза, а когда услышала мое «доброе утро», с разбега кинулась в объятия. — А как ты тут оказался? — села есть завтрак, любопытствуя. — Твоя мама позвонила мне и сказала, что соскучилась, я и приехал. — Ура, она поняла! — я вопросительно взглянул на малышку, пытаясь понять, что же такое поняла Ева. — Ну, мы вчера о тебе говорили… О твоих чувствах. Я сказала, что ты любишь маму. А она молчала, сказала потом, что не хочет замуж. Значит, хочет, раз по тебе скучала. А что вы делали ночью? Те вещи, от которых потом появляются дети? Я поперхнулся кофе. Вот это познания у девчушки! — Нет, мы ничего такого не делали, — погладил ее по голове, — но когда-нибудь обязательно у тебя будет братик или сестричка. — И ты меня удочеришь? Надежда, с которой Соня произнесла этот вопрос, заставила меня пожалеть, что я так сказал. Разве я мог ей это обещать? Я не знаю, как сложится моя с Евой попытка стать парой. И получится ли вообще… Я хочу, искренне желаю быть мужем для Евы и отцом ее детей — наших детей — отцом Сонечки, но позволит ли мне сама Ева? — Если твоя мама разрешит, то да. Я бы хотел иметь такую дочь, как ты, — мы обменялись улыбками. — Ну, позавтракала? Иди собираться, если нужна помощь, то зови. Мелкая ушла на сборы, а я пока помыл посуду. Сонечка со всем справилась самостоятельно, и лишь в прихожей мне пришлось помочь ей с неудобными шнурками на ботинках, а ещё поправить шапку и шарф, чтобы точно нигде не продуло. Она по обыкновению уже села назад в машину, мы расправились с креслом и поехали, слушая песни и подпевая им. У школы ещё поговорили минут десять и, поцеловав на прощание милую щёчку, я отпустил девочку учиться, пожелав удачи на проверке стихотворений. Ева ещё сладко спала, когда я вернулся. Тихонько лег рядышком и крепко ее обнял, провалившись в сон.***
— Почему ты меня не разбудил? — возмущалась эта женщина, уплетая сырники, приготовленные мной двадцать минут назад. — Ты слишком сладко спала, — налил ей в тарелку ещё шоколадного джема. — Я сам отвёл малышку в школу, мы позавтракали и хорошо со всем справились. Она рассказала мне стихотворение, с выражением и с ритмом. Одним словом — умничка она, а ты все возмущаешься. — Я не возмущаюсь! Просто она моя дочь, а ты… Ну, кто ты для нее? Зачем ты все это делаешь? Заботишься? Я не понимаю… Иногда мне казалось, что она засыпает, просыпается и уже ничего хорошего не помнит. И вот откуда эти вопросы? — Потому что люблю тебя, — с чувством признался. — И хочу делать это каждый день, час, минуту. Хочу быть твоим мужем, другом, спутником и отцом Сонечки и других наших детей. — И тебя не пугает, что она не твоя? — Нет, я люблю ее уже как свою. Это было чистой правдой. Соня — замечательный ребенок, и я счастлив, что могу проводить с ней время. Она дарит мне чувство отцовства, о котором я давно мечтал. — Я впервые вижу, чтобы меня так долго пытались добиться… — Ева призадумалась. — Меня пытались добиваться многие, но все заканчивалось после первого отказа уединиться. Или после того, как человек понимал, что со мной будет очень сложно. Но ты все ещё не сдался, напротив — напираешь сильнее. И правда любишь, получается. Может, дать тебе шанс? Замолчала, поняв, что говорит вслух. — Ой, я про шанс вслух, да? — кивнул. Не хотел нарушать ее мысли, чтобы ни в коем случае не свернула в другую сторону. — А ты хотел бы? — Ты ещё спрашиваешь? — Тогда… Ты, вроде, хотел на свой день рождения в подарок свидание со мной? Кивок. И счастливая улыбка, появившаяся слишком рано. — Когда, говоришь, у тебя день рождения? — Через неделю. — Я согласна на свидание, — улыбнулась моей счастливой мине. Боже! Да! Прошло почти пять месяцев, и она наконец-то согласна! Хотелось встать и, взяв ее на руки, закружить по кухне, но я сдержался. Это мы еще успеем. Пока осталось придумать, что же сделать на это свидание и как ее удивить и заставить полюбить меня. Ну, или хотя бы оттаять окончательно. Это будет огромным шагом на пути к построению наших отношений. Пообедав завтраком, потому что встали поздно, мы направились за мелкой в школу. Ехали молча, но я видел, как Ева кидала в мою сторону косые взгляды, словно бы пыталась что-то понять. Не знаю, что она там пыталась понять, но я, если мне удавалось ее застать врасплох за наблюдением за мной, ухмылялся ей, чем сильно ее смущал. Сонечка уже стояла у школьных ворот, а рядом с ней какой-то паренек. Судя по всему, из ее класса. Чуть повыше ростом, симпатичный. Они болтали и смеялись, и, кажется, малышке он нравился. Смотрела она на него совсем как, если бы выразилась сама Соня, на вкусный торт. — Привет, — Ева подошла к парочке, поздоровавшись с обоими детьми. — Дай угадаю, ты, должно быть, Паша? Мальчик кивнул, сильно удивившись таким познаниям Евы. — А ты кто? Сестра Сони? — Это моя мама, — малышка обняла Еву. — Охренеть у тебя мамочка, — позади показался длинный столб, а если быть точнее, то парень, приблизительно возраста Евы. Такой же темноволосый и симпатичный, как и Паша, а, следовательно, исходя из их похожести, можно сделать вывод о том, что они братья. — Я думал, ты постарше будешь. Я, кстати, Толя. Брат этого оболтуса. Смазливый протянул руку Еве, и она ее пожала, глупо улыбнувшись. Я наблюдал за всем чуть в стороне. Но, признаюсь честно, была бы моя воля, я бы уже давно заявил о себе более ясно. Ибо этот смазливый точно собирался клеить Еву. — Ну, мы пойдем? Прощайся со своим другом, — Ева требовательно посмотрела на дочь, но та не собиралась ни с кем прощаться. — Мамуль, а можно я с Пашей и его братом в кино схожу? Он честно за нами присмотрит и вернет меня к тебе в назначенный срок. Там сейчас «Чебурашку» показывают. Малявка пользовалась запрещенным приемом — обнимала Еву и смотрела на нее своими огромными глазами, которым невозможно отказать. Ева, конечно же, согласилась. Кто бы еще сомневался? — Можно, но если Анатолий даст мне свой номер телефона и в случае необходимости ответит на мой звонок. — Если хотела обменяться со мной номерами, — смазливый продолжал клеить Еву, играя бровями. — То могла бы просто попросить, а не придумывать предлог. — Записывай номер, ловелас хренов, — недовольно помотала головой моя снежная королева. — Значит так, — стала раздавать указания, — сеанс в 16:10, фильм идет два с лишним часа, следовательно, Сонечка должна быть дома не позднее 19:00. Ты меня понял, ловелас? — Конечно, моя королева, — наглый паренек подмигнул ей и даже попытался протянуться, чтобы оставить поцелуй на щеке. Но Ева увернулась. Боже, как же я ее обожаю. И этот наглый на что-то надеялся? Пф, она мне уже сколько времени отказывает, а тут он вздумал что-то получить сразу. Не на ту напал, как говорится. Малышка попрощалась с мамой, и мы с Евой остались провожать троицу взглядами у школы. Я приобнял ее чуть за талию, притянув к себе. Она не отшатнулась и даже улыбнулась, это я успел заметить случайно. — Кажется, у твоей дочери появился ухажер, — усмехнулся тому, как двое детишек, решив, что мы уже не видим, взялись за руки. — Неугомонный ребенок, — она хоть и улыбнулась, но пыталась быть строгой. — Ой, да ладно тебе, — я еле сдерживал себя, чтобы не засмеяться с того, как Ева смешно реагировала. — Зато она такая счастливая была, когда ты ей разрешила. — Семь лет мелкой, а уже меня в количестве ухажеров обскочит скоро, — по-доброму отметила Василевская. — Ну, — шепнул ей в ухо, — мы можем это исправить и удвоить твой счет. Ева прикрыла глаза, а я решил, что это знак такой, что я могу делать все, что мне вздумается, поэтому поцеловал ее. Судя по ее реакции, этого она и ждала. Сама обвила шею, уже привычным действием, и сама ответила на поцелуй, углубив его. А лед-то тронулся, стал совсем шатким. Еще чуток, и мы его разобьем окончательно.