Роман на три минуты

Ева

      Егор сказал одеться по-вечернему, и я уже битый час гадала, что же за свидание он такое мне придумал. Сонечка, которую родители забрали полчаса назад к себе на несколько дней, потому что соскучились, предположила, что мы пойдем в какой-нибудь ресторан. Я отмела эту идею, потому что приглашать на свидание в ресторан, когда мы были там уже не раз, было бы слишком странно и совсем неромантично. Но что же тогда такое он придумал?       Приталенное в пол вечернее платье кремового цвета с V-образным декольте и сетчатой юбкой, имевшей разрез на правой ноге, идеально подчеркивало мою фигуру. Одновременно стройнило и придавало изысканности за счет ажурной отделки. Сверху я надену теплое зимнее пальто, чтобы не замерзнуть, пока мы с Егором будем идти до места нашего свидания, а на ноги — дутики, захватив с собой кремовые лодочки на шпильке. Сделала фотографию и отправила ее маме, чтобы она показала Сонечке. Малышке очень хотелось посмотреть, как я буду выглядеть. Нанесла легкий макияж, подчеркнув губы алой помадой, и завила волосы в большие локоны, хаотично разбросав их по плечам и спине. Я была готова. Осталось не забыть подарок для Егора и дождаться его.       В подарок я выбрала ему парфюм. Мне ужасно понравился один из ароматов в магазине, и когда мои рецепторы его услышали, я сразу решила, что так должен пахнуть Егор. Мгновенная ассоциация не оставила мне выбора, и парфюм с древесно-цитрусовыми нотками, красиво упакованный в маленькую черную коробочку и перевязанный красной атласной лентой, лежал в моей сумке.       Свидание… И когда я только успела так размякнуть и позволить себе пойти на свидание? Широков добился своего, меня действительно штормило теперь при виде него, а еще хотелось к нему прикасаться. Я не знаю, как это работает, и почему я так себя веду, но когда он рядом, у меня будто бы крышу сносит всю последнюю неделю. И мне почему-то это очень даже нравится.       В дверь позвонили, и я бегом ринулась к ней, открыв. Сильно удивилась, когда за полотном оказался не Егор, а тот самый Толик — брат ухажера моей дочери. У этого Толика чуть глаза из орбит не выпали при виде меня в таком образе, и я довольно улыбнулась собственным мыслям. Значит, выгляжу шикарно.       — Вау, — только и произнес он. — Я вовремя, да? Ты уже собралась на свидание со мной?       — Размечтался, — поставила руку на дверной косяк, тем самым перекрыв ему доступ к квартире. — Что ты хотел?       — Пригласить тебя на свиданку, но, вижу, ты уже сама об этом подумала и приготовилась. Что ж, я впечатлен. Тогда, можем идти?       — Нет, — я увидела позади фигуру Егора. Зимнее пальто скрывало его одеяние, но черные брюки я заметить все же успела. — У нее свидание со мной, парень, и тебе тут ничего не светит.       — Ты встречаешься со своим водителем?       Спросил Толик, и я рассмеялась. Егор все время нашей прошлой встречи стоял у машины, и этот паренек, видимо, подумал, что он мой водитель. Это он хорошо меня в статусе поднял.       — Это не мой водитель, — улыбнулась Егору. — Это мой…       — Молодой человек, — закончил за меня Широков, возведя себя в статус молодого человека досрочно. Засранец.       — Оу, ну-у-у, — он почесал затылок, — тогда простите. Понравилась ты мне просто. Счастья вам, что ли. Хорошего свидания.       И Толик ушел также быстро, как и появился. Мы с Егором переглянулись, расплывшись в глупых улыбках. Он обвел меня завороженным взглядом и сглотнул.       — Ты выглядишь шикарно, — приблизился и коснулся губами щеки. — Это уже самый лучший мой день рождения.       — С днем рождения, самодур, — крепко обняла его. — Пройдешь?       — Куда? У нас свидание, и мы идем в машину.       Сели в ставший уже привычным автомобиль и поехали куда-то в темноту декабрьского вечера. Я всю дорогу пыталась выяснить, куда мы направляемся, но Егор молчал, как рыба. Уже стал раздражать, и я почти достигла желания выйти из машины, но та остановилась.       — Ботанический сад? В девять вечера?       Удивлению не было предела. Мало того, что это ботанический сад, так еще и поздно вечером в декабре. Там же не будет ничего видно, и зачем мне нужно тогда было шикарно выряжаться? Я ничего не понимала, однако лукавая улыбка Егора позволяла фантазии пуститься в бурное путешествие. Там есть какая-нибудь оранжерея с редкими растениями, в которой позволяют устраивать ужин при свечах? Или мы будем гулять среди цветов и кактусов, а Егор будет вести экскурсию своим красивым голосом?       — Потерпи пару минут, и ты все узнаешь. — открыл дверцу машины с моей стороны и, наклонившись, снял с ног дутики. — Подашь свои туфельки? Там тепло. Ты не замерзнешь. И пальто тоже можешь оставить в машине. Нет, телефон возьми с собой, думаю, тебе захочется сделать пару фотографий. Там очень красиво.       Он помог мне надеть лодочки и выйти из машины, после чего взял за руку и повел в сторону крытого куполом здания, внутри которого располагались различного рода растения и цветы, а сам купол, имея прозрачную структуру, позволял рассмотреть ночное небо с кучей маленьких ювелирных камней — звезд. Неописуемо красиво, так бы я назвала все то, что видела. Маленькие яркие точечки на черном небе, моя рука в руке Егора, и неизвестность, но не та, что обычно пугает, а та, что приятно притягивает. Мы шли несколько минут, а мне казалось, что вечность.       Остановившись у какой-то черной дверцы, Егор загадочно улыбнулся.       — Я долго думал, чем можно тебя удивить, — начал он, сильнее сжав мою ладонь. — И вот к чему пришел. Помнишь, когда мы гуляли в Минске в ботаническом саду, ты, остановившись у картины с какой-то очень красивой бабочкой, сказала мне, что мечтаешь оказаться в том месте, где бабочки будут повсюду свободно летать, а ты любоваться ими?       Кивнув, я подозрительно покосилась на дверь. Там, что, бабочки?       — Вот я и решил, что будет символично к чувству порхающих в твоем животе бабочек добавить настоящих, — и с этими словами Широков распахнул дверь.       Сначала было очень темно, и мне пришлось ухватиться за Егора сильнее, но, открыв еще одну дверцу, мы прошли в помещение, атмосфера которого поразила меня с первой секунды. С полувзгляда. Все стены были украшены зелеными, красными, коричневыми листьями растений, на многих из которых красовались яркие бутоны цветов, источающих такой изумительный запах, что меня чуть не подкосило. Но это не было самой главной особенностью. Стоило нам только сделать пару шагов вглубь, как над моей головой пролетела бабочка — с ярко-голубыми крыльями, а следом — с красными, желтыми, пятнистыми. Их было тут так много, что у меня разбегались глаза от такого количества этих невероятно хрупких и до безумия красивых насекомых.       — С ума сойти, — только и выдала я, когда мы прошли дальше, и я увидела небольшой стеклянный столик.       На нем стояла вазочка с фруктами, два блюда, накрытые клошем, бокалы и вино. Еще несколько видов закусок. На одной из ягод, кажется, на клубничке, тоже сидела бабочка — оранжево-желая с маленькими черными вкраплениями. Егор слегка подтолкнул меня к столику, заметив то, насколько я погружена в атмосферу, и, отодвинув мне стул, помог сесть.       — Нравится?       — Ужасно нравится, — положила свою ладонь на его, улыбнувшись. — Тут так красиво, что я слов подобрать не могу.       — Рад видеть настолько искреннюю реакцию, — он потянулся к вину. — Я не пью вообще-то, но сегодня такой знаменательный день, что я готов сделать исключение.       — Первый тост с меня, — взяла бокал, дождавшись, пока он наполнится.       Егор поставил локти на стол и положил голову на ладони, приготовившись слушать. Стоит признать, что он был красив. Да, очень красив. Я впервые смотрела на него не как на своего раздражителя, а как на мужчину, с которым хочется быть. Смолистые волосы, брови, небольшие морщинки на лбу и в уголках глаз, карий оттенок которых манил. Широкий лоб, но зато изящные скулы и главная деталь, которая мне нравилась больше всего, — лучезарная улыбка. Он не был смазливым. Идеальным тоже. У него были изъяны — горбинка на носу, небольшой шрам под левой бровью, но мне нравилась эта асимметрия в нем. Она как бы подтверждала, что нет ничего совершенного, что он живой, и что мы оба имеем свои истории, свои шрамы и рубцы, и мы оба можем зашить сердца друг друга.       — Знаешь, я сегодня нахожусь в состоянии удивления, наверное, уже несколько часов подряд. Сначала я не понимала, почему согласилась на свидание и удивлялась своей слабости. Потом шокировала себя открытием, что мне нравится моя слабость, а теперь, увидев все это, — обвела рукой наше маленькое пристанище романтики и задержала взгляд на бабочке, присевшей на виноградинку. — Спасибо тебе за эти эмоции. Сегодня твой день рождения, а даришь радость мне ты. Но я тоже не пришла с пустыми руками. Я не знала, что можно тебе подарить, но случайно наткнувшись на это в магазине, решила, что тебе точно пойдет.       Коробочка из моей сумочки перекочевала на стол. Егор опустил взгляд, поиграв бровями, заинтригованный содержанием подарка. И удивленный. Он не думал, что я куплю ему что-то. Дурак.       — В общем, к чему я веду, — продолжила я, сделав глоток вина. — Ты, конечно, кретин еще тот, ужасный зануда, вредина и, вообще, немного бесишь меня, но ты также сильно мне дорог, как и вызываешь все эти негативные эмоции. То, как ты ко мне относишься, несмотря на все то, что тебе пришлось пережить из-за моих загонов, вызывает у меня столько теплоты, сколько не вызывает, пожалуй, никто, кроме моей дочери. А твоя любовь к Сонечке бесценна. Смотрю на вас и радуюсь, сердцу так хорошо сразу. Спасибо за каждую минуту, и с днем рождения тебя, самодур Егор. Можешь открыть мой небольшой презент.       Мы чокнулись бокалами, отпив из них несколько глотков, и Егор, пораженный в самое сердце, судя по его счастливому выражению лица, принялся открывать мой подарок. Добравшись до фирменной упаковки производителя парфюма, довольно улыбнулся.       — Я не знаю, как ты это сделала, — как можно скорее открыл и коробку, вытащив флакон. — Но, черт, я хотел купить их себе позавчера, но не успел. Последний флакон урвал какой-то мужик, и мне сказали, что серия была лимитированная, а количество экземпляров ограничено. Я ужасно расстроился, оббегал еще несколько магазинов, потом прошарил весь интернет и ничего не нашел, а сейчас держу этот парфюм в руках и радуюсь, как дурачок. Спасибо тебе.       — Не за что, — сама не могла нарадоваться от того, что вышло угадать с подарком. — Радуешься ты и правда, как дурачок. Что ж, мне даже нравится.       — Как много тебе сегодня нравится, — таинственным голосом произнес он, — удивляешь меня.       — Все для тебя в твой день рождения, — наклонила голову набок, — или почти все. Не наглей особо сильно.       Егор рассмеялся, в знак капитуляции подняв руки вверх, и мы продолжили с ним отмечать его день. Выпили еще по бокалу, долго говорили, любуясь красотой домика бабочек, в котором находились. Делали фотографии. Егор фотографировал меня, а я его, потом вместе селфились, корча смешные рожицы и улыбаясь. В один прекрасный момент нашего блистательного показа перед камерой языка, мы повернулись лицами друг к другу и поймали взгляды, полные чего-то такого, что я не могла назвать словами.       Губы сами потянулись коснуться губ Егора, и мы в своих желаниях были взаимны. Стали целоваться неистово, страстно, совершенно не думая ни о чем, кроме как о наших губах и руках. Ладони Широкова ласково огладили мои плечи, лопатки, опустившись ниже, коснулись ягодиц, и я вздрогнула о неожиданности.       — Мы договорились не наглеть, — осторожно отстранила его. — Это уже наглость с твоей стороны.       — Тогда и ты, мисс невозмутимость, — ухмылялся он, и только сейчас я поняла, что успела вытащить из-под его брюк рубашку и засунуть руку под хлопковую белоснежную ткань. — Ручки прочь.       — Ой, — кажется, я густо покраснела.       — Я сделал так лишь потому, что ты позволила себе такую вольность, — продолжал ухмыляться этот засранец.       — Все, я поняла, хорошо, я была первой.       Егор рассмеялся тому, как неловко я пыталась закончить начавшуюся между нами страстную эпопею. Я просто пока не была уверена, как сильно я хочу, чтобы это свидание перешло в горизонтальное положение. И хочу ли я вообще. Это пока сложно, поэтому я оборвала нас.       — Предлагаю выпить еще по одному бокалу вина и отправиться праздновать дальше домой. Если вы, ваше невозмутительство, не против ехать со мной домой, — продолжал играть со мной в эту странную игру, которая мне нравилась.       Наверное, алкоголь подействовал, раз я позволяла себе отвечать на его флирт.       Мы так и сделали. Выпили еще по бокалу и сели в машину Егора. Я несколько раз спросила у него, сможет ли он вести автомобиль после того, как выпил, на что он уверил меня, что сможет. Мы медленно поехали, и когда зачем-то свернули на моей улице, я возмущенно спросила, а в чем дело.       — Я был у тебя уже так много раз, что мне захотелось показать тебе и свое жилище чуть подробнее, чем в тот раз, когда я привез тебя сюда в отключке. Не думаю, что ты будешь против провести ночь не в своей кровати, а в моей. Обещаю, приставать без твоего позволения не стану.       На том и условились. К тому же, мне самой было интересно посмотреть на квартиру Егора подробнее и не в состоянии шока. С прошлого раза я не помню совсем ничего. Даже того, как обставлена спальня, хотя мы там спали. Говорят, что обстановка в доме может многое рассказать о человеке, его характере и привычках. Интересно, Егор всегда такой дуралей или только со мной? Разбрасывает ли он по квартире свои грязные носки? Вряд ли бы пригласил, если бы делал так. Ну, или заранее подготовился и навел идеальную чистоту.       Все по старому плану: помощь, чтобы выйти из машины, придержал подъездную дверь, первой пропустил в лифт, открыл и придержал входную дверь своей квартиры и помог мне раздеться. Услужливо повесил мое пальто и поставил дутики и туфли аккуратно на полку. Прямо не Егор Широков, а Егор Джентельменов.       — Симпатично, — я огляделась в прихожей, удивившись ее минималистическому стилю, и прошла в гостиную.       Сдержанность — так, пожалуй, я бы описала стиль квартиры Егора. Все аккуратно и чисто. Мало мебели, есть только то, что необходимо, и много деталей. Мне удалось рассмотреть его кубки, стоявшие, как гордость, на самом видном месте, на стеллаже, прямо в гостиной. Там было и несколько фотографий, среди которых я смогла увидеть и фото маленького Егора. Медали. Различные статуэтки и сувениры, привезенные из разных городов. Большие окна, я заметила, были любимчиками у Егора. А еще огромные подоконники, на которых стояли цветы. Много цветов.       — Не думала, что ты так сильно любишь цветы, — улыбнулась уже хлопочущему над импровизированным столиком в гостиной Егору.       — Я и картины люблю, в спальне много разных. Будешь еще что-то кушать или пить чай? Может, еще вина?       — Нет, — я загорелась посмотреть на картины. — Хочу увидеть картины. Сейчас, если можно.       — Можно, пошли тогда, — опустил взгляд на пол. — Ой, тапки забыл выдать. Секунду.       — А можно лучше теплые носочки? Я так не люблю тапки.       Снова заражающий смех. И улыбка до ушей. Счастливый Егор — новый вид искусства. Мне до чертиков нравится видеть его таким.       — Все, что угодно, мадемуазель, — взял меня за руку. — Но за каждое мое выполненное ваше требование, я прошу лишь одного! — приложил руку наигранно к своему сердцу. — Всего лишь поцелуй!       — Ну и дурак ты, Широков, — не удержалась и рассмеялась. — Хорошо, будет тебе поцелуй, вымогатель.