Words from the Heart

— Почему ты выгнала меня из офиса сегодня? Боишься, что увидишь Ванду? — дразнила Елена, садясь в машину. — Заткнись. Я сделала кое-что глупое, — со стоном ответила я, закрывая водительскую дверь. — Как ты могла сделать что-то глупое за пару секунд? — спросила она, послав мне взгляд. — Я не могла выкинуть ее из головы, понятно? Когда я вышла из твоего офиса, Ванда остановила меня, чтобы немного поговорить. Я буквально не могла перестать думать о ней весь день, — произнесла я, выезжая с парковочного места. — Ладно? И? Это и есть та глупость? — Нет, дальше стало хуже, — застонала. — Что может быть хуже, чем то, что ты не смогла выбросить женщину из головы после всего лишь двух разговоров? — рассмеялась Елена. — Я написала ей стихотворение. — Типо как Уильям Шекспир? Ты написала ей стихотворение ? — удивленно спросила она. — Да! Не будь придурком! — защищалась я. — Хорошо, но как это привело к тому, что ты сделала глупость? — Я оставила эту ебань на ее столе, окей? — проворчала, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на дороге впереди. — Ты, блядь… На ее столе?! — спросила Елена, размахивая руками и ударяя меня по плечу. — Я буквально за рулем! Не бей меня! — произнесла я раздраженно. — Какого хера ты просто не оставила это в блокноте? — Почему ты ведешь себя так, будто это ты только что оставила стихотворение на столе у ​​какой-то женщины? — я была раздражена. — Потому что это хуже! Моя сестра положила стихотворение на стол моему боссу? Хуже того, было ли это вообще хорошим стихотворением? — Завались. Боже, я не должна была говорить тебе это. — Значит, ты напишешь ей стихотворение, но не пригласишь на свидание? — Это не одно и то же! — Разве? — спросила сестра с полным недоверием в голосе. — Моего имени нет в стихотворении, — пробормотала я. — Так вот почему ты идиотка, — сказала Елена со вздохом. — Разве нельзя? — Конечно - конечно, — сказала она, подняв руки в знак капитуляции. Оставшаяся часть пути домой прошла тихо, на мой взгляд, слишком долго. Я позволила Елене переехать ко мне, и такие глупые периоды, как сейчас, заставляли меня жалеть об этом. Я не могла отделаться ни от нее, ни от ее навязчивых взглядов, пытаясь понять, что происходит у меня в голове. Я даже не знала, что творится в моих мыслях. Я просто осознавала, что была мгновенно очарована Вандой. Я начала готовить для нас ужин, Елена так и не нарушила молчания о том, что я ей сказала. Я почти хотела, чтобы сестра что-то сказала, даже надеялась, что она решит обсудить это. Я послала ей умоляющий взгляд, и она налила себе бокал вина. — Итак, ты написала ей стихотворение? — Да, — кивнула я, когда начала резать овощи. — Ты хотя бы помнишь, что там было, чтобы я могла сказать тебе, было ли это чем-то хорошим? — вновь уточнила Елена. — Конечно, я помню. Это все, что вертится в моей голове. Плюс я сделала дополнительную копию, — ответила я, вытаскивая его из кармана и бросая ей на стол. Я глубоко вздохнула и вернулась к готовке, не желая знать, что Елена подумает об этом стихотворении, боясь, что она скажет, что оно отстойное и что я просто выставила себя полной дурой, написав его. Я продолжила заниматься ужином, не желая больше слышать ее мнения о поэме. — Нат, давай. Прекрати это делать, — сказала она, глядя на меня. — О чем ты? Я ничего не делаю, — защищалась я. — Ты делаешь эту штуку. Ту, где ты что-то пишешь, даешь мне прочитать, а потом ведешь себя так, как будто это абсолютно ужасно, — заметила сестра, бросив на меня обвиняющий взгляд. — Что ж…. – пробормотала я. — Нет, Нат, это действительно хорошо. Ванда будет в восторге, — сказала Елена с нежной улыбкой на лице. — Ты уверена? Я чувствую, что могло быть и лучше, — ответила я, глядя на нее поверх своего стакана. — Прекрати. Ты такая боль. Оно хорошее, и ей понравится. Я уверена, что в сегодня твое стихотворение сделало весь ее вечер и ночь лучше. — Ты просто пытаешься быть хорошей сестрой, потому что живешь со мной, и я кормлю тебя. — Может быть, но стихотворение все равно очень хорошее, — сказала она, пытаясь убедить меня. — Достаточно хорошее, чтобы ей понравилось? — О, Господи, да! Почему ты так беспокоишься об этом? Если ей это не нравится, мы двинемся дальше, — сказала Елена, пожав плечами. — Что это за «мы»? Это не ты та, кто хочет с ней встречаться, — произнесла я в замешательстве. — Нет, но мы команда. Я в твоей команде. Если что-то не работает с девушкой для тебя как надо, мы вместе трудимся над этим. Разве не так? — Не совсем. С той, чье имя нельзя называть, ты буквально забросала меня чипсами и сказала, чтобы я перестала плакать на диване, — бросила я, посылая ей взгляд. — Тебе нужно было слезть с дивана, — пожала плечами сестра. — Ты просто не любила ее, — заметила я, закатывая глаза. — Это правда. Но мне нравится Ванда, — ответила она, указывая на меня. Я проигнорировала ее, поставив перед ней приготовленную еду. Мне не хотелось больше об этом говорить, зная, что уже выставила себя идиоткой, и не особо желая видеть, что еще она скажет по этому поводу. К счастью, сестра поняла намек, и мы поели в тишине. После ужина Елена предложила вымыть посуду и велела мне пойти принять ванну, что я с радостью и сделала. Боже, все это было за гранью нормального уровня стресса, я думала, что подобное дерьмо должно прекратиться, когда ты заканчиваешь школу. Очевидно, я ошиблась. Когда я пыталась расслабиться в ванне, меня раздражали образы улыбающейся Ванды, ее глаза, казалось, полностью поглощали, когда она смотрела на меня. Я издала стон и поняла, что кровать будет лучшим вариантом для меня. Я переоделась и забралась в постель, не обращая внимания на часы на стене, все, что меня заботило, это сон, чтобы успокоить свой разум. Конечно, всю ночь мне снилась Ванда. Потому что с чего бы моя жизнь складывалась идеально. Мой будильник сработал и напугал меня, прежде чем я издала стон и уронила голову на подушку. Мне пришлось встать, чтобы отвезти Елену в кампус, у нее было утреннее занятие, и это дало мне время наверстать упущенное. Я съела то, что можно было бы считать завтраком, если сильно прищуриться и поверить. Елена вытащила свою задницу из постели, потребовав, чтобы мы выпили кофе по дороге, и я согласилась, желая как можно быстрее затащить ее в машину. После того как мы выпили кофе и добрались до кампуса, Елена быстро оставила меня в своем кабинете и убежала в свой класс. Я была счастлива работать в здании, где еще не было суетливых студентов. В корпус Искусств всегда приходил постоянный поток учеников. Одним из недостатков творческих людей было то, что у каждого человека свое время, когда он работал лучше всего. Я заметила, что кабинет Ванды был закрыт, и под дверью не выглядывал свет, что стало разочарованием для меня. — Мисс Романофф. Вы немного далеко от своего кабинета, — сказала Ванда, заглянув в офис Елены. — Да, э-э, я довольно рано, я подбросила Лену. Поэтому я решила, что должна воспользоваться преимуществом тихого офиса, — заметила я, указывая в никуда и просто радуясь, что она сейчас здесь. — Точно. Скажите, какие работы вы должны оценить? — спросила она, прислонившись к дверному косяку. — Просто несколько набросков, — пожала плечами я. — Разве вы не говорили мне, что искусство субъективно? — уточнила она, приподняв бровь. — Это так. Вот почему я оцениваю их технику, — ответила я с улыбкой. — А как вы можете узнать, используют ли они правильную технику? — Ванда выглядела искренне растерянной. — Вы действительно хотите знать или? — решила уточнить я, пытаясь понять, серьезно ли она. — Ага, — сказала она, входя в кабинет. — Хорошо, это их пример. Я показывала его. Так что могу увидеть, пошли ли они по тому же пути и использовали ли правильное давление и инструменты. Как видите, этот студент использовал карандаш вместо угля, как я и говорила. Это очень легко понять. Но вот этот выбрал другой вариант, и линии были слишком тверды, — мягко объяснила я. — Вы снимаете с них баллы за то, что использовали то, чего не стоило? И за то, что не делали именно то, что должны? – нахмурилась Ванда. — Это первый рисунок. Они должны быть в состоянии сделать самый минимум, — произнесла я с небольшим смехом. — Ну, ваши занятия не имеют для меня смысла. Мне казалось, что есть несколько способов заниматься искусством? — Есть. Вам просто нужно научиться ходить, прежде чем сможете бежать. Основы важны. — Хм, я поверю вам на слово, — сказала она с легким смехом. — Утренних занятий сегодня нет? — Никаких утренних занятий. Я не из тех, кто верит в преподавание до десяти утра, — ответила Ванда со смехом. — Ах, женщина моего сердца. Я имею в виду философию. У меня такое же правило, — протараторила я, пытаясь скрыть свою оплошность. — Что ж, не буду больше мешать вам ставить оценки. Просто хотела пожелать доброго утра, — улыбнулась она, вставая со стула. Я послала ей улыбку, прежде чем вернуться к оценке. Наверное, мне следовало попрощаться с ней, сказать что-нибудь, что действительно помогло бы этому всему. Но вместо этого я молчала, не в силах ни действовать, ни даже притворяться участвующим членом общества. Я знала, что Елена будет дразнить, если узнает, поэтому я молилась, чтобы она никогда не узнала. После нескольких часов проставления оценок и не заглядывания в кабинет Ванды, я поняла, что мне нужно уйти, чтобы вернуться в свой корпус к первому занятию. Я быстро начала собирать все свои вещи, надеясь, чтобы не потерять ничего из них, прежде чем попытаться поспешно выйти за дверь, почти столкнувшись лицом к лицу с Вандой. — Ох, бля, прости, — я поспешила выйти, бросив сумку, чтобы поддержать ее. — Мисс Романофф, боже мой. Я просто пришла принести вам кофе, — сказала она, издав нервный смешок. — О, спасибо. Разве вы знаете, какой мне нравится? — нахмурилась я. — Вы производите впечатление человека, который пьет черный. — Хорошая догадка, — ответила я, наклоняясь, чтобы поднять свою сумку, не упуская из виду улыбку на ее лице от того факта, что она правильно поняла мой выбор. — Уходите так рано? — спросила Ванда почти разочарованно. — Ах, да. У меня скоро начнутся занятия, — сказала я, указывая на часы так, словно это что-то для нее значило. — Верно. Хорошего дня, — произнесла она, подмигивая, протягивая мне кофе. — Спасибо, — ответила я с улыбкой на губах, принимая кофе, прежде чем практически убежать. Боже, я могла бы ударить себя по лицу за то, какой, блядь, неловкой была рядом с ней. Я вела себя так, будто не хотела быть рядом с ней, будто она больна или что-то в этом роде. Я пошла в аудиторию и начала учить первокурсников, как рисовать простые вещи, вроде прямой линии. Но, как и всегда, мои мысли были сосредоточены на Ванде. Я говорю всегда, как будто это происходит уже давно, а не только последних два дня. Но она действительно очаровала меня, от того, как загорелись ее глаза, когда я сегодня рассказывала об искусстве, до улыбки на лице, когда она поняла, что выбрала правильный вариант с кофе. Кофе, который сейчас согревает мою душу. Каждый глоток, который я делала, наполнял меня умиротворяющим теплом, как и ее смех. Хотя это становилось проблемой, я не должна и не могла влюбиться в нее так, как уже сделала, ведь едва знала ее. В действительности я знала ее имя и то, чему она учила. Вот и все. О, и она была близнецом, но это не было супер полезной информацией. Я знала, что Ванде нравятся растения, судя по цветам, которые были стояли на столе, что также дало понять, что она была достаточно ответственной, чтобы сохранить их живыми. Я также знала, что у нее не было ни парня, ни мужа, и что Елена была убеждена, что она лесбиянка. Но я не могла отрицать тот факт, что хотела узнать о ней больше, все о ней, если быть честной. И это ужаснуло меня. Я не ощущала ничего подобного со времен Марии, а теперь признать, что незнакомка заставила меня почувствовать это, было просто потрясением. Я не хотела давать ей власть надо мной. Но это было не остановить, я не могла отключить свои чувства и не обращать внимания на то, что каждый раз, когда она улыбалась, мое сердце замирало в груди. Это не означало, что я не буду пытаться хоть как-то их подчинить. В какой же лесбийский стереотип я позволила себе впасть, если просто влюбилась в девушку после пары разговоров с нулевой глубиной? Очевидно, что в раздражающий. И все же, вот я здесь, поглощенная мыслями о ней. Это пиздец как жалко. Я не заботила Ванду, и уж точно она, блядь, не думала обо мне так же много, как я о ней. Так что я действительно знала, что мне держать эту страсть под контролем, быть такой односторонней, какой была она. Я смотрела, как мой последний перед обедом класс вылетел из аудитории после уборки, и я перешла в свой кабинет. Чем больше я думала о всей ситуации, тем сильнее в моей голове закреплялась мысль, что я могла бы пригласить Елену сюда на обед. Таким образом, мне бы удалось избежать постоянных столкновений с Вандой и не дать моей любви продолжать расти. Но это означало бы совсем не видеть ее, а я не была уверена, что хочу этого. Что звучит жалко, но это то, где я нахожусь. Я схватила наш обед и пошла вверх по холму к корпусу, в котором находился офис Елены. Этот ебаный холм был бы проклятием моего существования, если бы он не помогал мне делать все мои шаги каждый день. Добравшись до здания, я выбрала лестницу, чтобы еще больше замучить себя. Видимо, награда за наказание, решила подождать меня наверху лестницы. Ванда выглядела красивее, чем сегодня утром. Как это возможно, я понятия не имела, но вот она, похожая на настоящего ангела. Я послала ей улыбку, когда добралась до верхней ступеньки и попыталась отдышаться. — Мисс Романофф, — сказала Ванда с улыбкой, глядя на меня, скрестив руки на груди. — Миссис… Я не расслышала вчера вашего имени? — приветствовала я, делая вид, что не знаю ее имени. — Ванда. Можешь звать меня Ванда, — ответила она с доброй улыбкой. — Не хочешь, чтобы фамилия твоего мужа было чем-то достойным тебя? — вновь задала вопрос я, посылая ей улыбку. — У меня нет мужа, — засмеялась она. — Ой. Круто. Твой парень — счастливчик. — И парня тоже нет. Если бы не было идей лучше, то подумала, что ты пытаешься выяснить, свободна ли я, — сказала Ванда, посылая мне взгляд. — Я бы так не поступила, — сказала я с небольшим смехом. — Что у тебя сегодня на обед? — Просто сэндвич, ничего особенного, — пожала плечами я. — Может быть, когда-нибудь мы сможем пойти в маленький ресторан, который я знаю. Достать тебе больше, чем просто сэндвич, — произнесла она с нежной улыбкой. — Да, конечно, может быть! Я должна идти, Елена не поест, если я ее не покормлю, — сказала я, поворачиваясь и направляясь в офис Елены. Я быстро открыла дверь и проскользнула внутрь, захлопнув ее и прислонившись к ней спиной. Мое дыхание сбилось, и я снова почувствовала, как Ванда берет верх. Елена в панике смотрела на меня, спрашивая, почему я только что ворвалась в ее кабинет во второй раз за 24 часа. — Опять? — спросила она, паникуя. — Прости ! — громко прошептала я. — Почему тебе так нравится врываться в мою дверь? — Потому что я принесла тебе еды? — я бросила сэндвич Елене. — Ты ее видела или что-то в этом роде? — уточнила она, сузив глаза. — Да! Почему она просто ждала там? И почему ты меня не предупредила? — захныкала я. — Да Боже, неужели я выгляжу так, будто надела на нее трекер? — Может и стоило! Господи, она фактически пригласила меня на ужин! — сказала я, проводя руками по волосам. — Замечательно! И что ты ответила? — спросила Елена, и на ее лице появилась улыбка. — Что ты не поешь, если я тебя не покормлю… — пробормотала я. — Таша! Ты идиотка! — сказала сестра, закатывая глаза. — Она заставляет меня нервничать! — защищалась я, открывая сэндвич. — Да блять, это и так понятно! Господи Иисусе, твое стихотворение было всем, о чем она говорила сегодня утром! Ей понравилось! — улыбнулась Елена. — Подожди, правда? — Да, Ванда сказала, что тот, кто написал это, был очень милым, и она хотела бы, чтобы этот человек подписался своим именем. Она говорила буквально всем, кто готов был слушать, — сказала она, качая головой. — Получается, она пригласила меня на свидание… — Возможно, она увидела, что ты это написала. — Конечно, блядь, — застонала я. — Ты в полном беспорядке, — рассмеялась Елена. — Как, блядь, я должен понять, что она флиртует со мной?! Это уже третий раз, когда она разговаривает со мной сегодня! — скулила я. — Подожди, в третий раз? — Ага. Пока ты была на утреннем занятии, я осталась здесь, чтобы оценить работы, и Ванда вошла, поговорила со мной и еще раз, прежде чем я ушла, — ответила я, пожав плечами. — Что?! Расскажи об этом подробнее. — Ванда заглянула, сказала, что я довольно далеко от своего кабинета и здания, затем спросила, как я оцениваю, если искусство субъективно, я показала ей технику, и мы немного поговорили. Что в этом такого? — нахмурилась я. — Окей, это второй раз, а что было в третий? — Боже мой, Ел. Я выходила из твоего кабинета и чуть не сбила ее, а она дала мне кофе. — Такой же черный, как твоя прелестная маленькая душа? — Черный, как моя душа, — сказала я с улыбкой. — О, черт, она засекла тебя, — заметила она со смехом. — Я провожу занятия по рисованию натуральной, прямой линии. Пить черного кофе не так уж далеко от нормы, — отметила я. — Да, я никогда не смирюсь с иронией того, что ты учишь студентов, как делать что-то натурально, — сказала Елена, рассмеявшись. — О, заткнись. Мне нужно идти, но спасибо за этот разговор, — произнесла я, указывая между нами. — Так ты собираешься написать ей еще одно стихотворение? — спросила сестра, когда я встала. — Не знаю, Ел. Может быть? — пожала плечами я. — Ну, просто помни, что я сказала, ей действительно понравилось первое. Для нее это много значило, — заметила она с улыбкой. Я проигнорировала ее и направилась к двери, отчаянно пытаясь убежать от любопытных вопросов Елены, на которые я не хотела отвечать. — Подожди, Нат! — позвала она, как только я открыла дверь. — Да? — Люблю тебя, — улыбнулась Елена. — Я тоже люблю тебя, Ел. — ответила я со вздохом, закрывая за собой дверь. — Так получается, Нат, да? — я услышала голос Ванды. — Ага. Ну, Наталья. Но да, Нат, — сказала я, и румянец растекся по моему лицу. — Хорошо, что наконец-то появилось имя для неуловимой мисс Романофф, — улыбнулась она. — Ага, но я должна… — замялась я, указывая в направлении, в котором мне нужно было идти, как какая-то идиотка. — Конечно, хорошего дня. Я практически выбежала из офиса. Это становилось смешным. Я даже не могла видеть ее, не выходя из строя как личность. Она нашла способ залезть мне под кожу, и это было не то чтобы нежелательно, просто стало для меня шоком. Всего у нас было четыре разговора. Но даже несмотря на то, что я не могла функционировать рядом с ней, мне никогда не хотелось заканчивать наши разговоры. Я была уже слишком глубоко. Я быстро пошла обратно к безопасному зданию Искусства, куда, как я знала, Ванда никогда не пойдет. На остальных парах я заметила, что записываю в блокнот больше слов, как и накануне. Одна из моих любимых частей в обучении искусству заключалась в том, что мы использовали несколько занятий для работы над чем-то одним, поэтому я могла легко тратить свое время на написание этого бесполезного стихотворения для Ванды. Когда мой день подошел к концу, я снова направилась в офис Елены. Я улыбнулась про себя, когда увидела, что кабинет Ванды снова пуст, пока она вела свои вечерние занятия. Я легко проскользнула в ее кабинет, перечитала стихотворение, прежде чем положить его. I feared that my heart was frozen, Whether in time or in pain. You’ve done the unthinkable in seconds, Unraveling the ties that once bound my now racing heart. All born by the simple kindness that you offer, Be it your smile or the sound of your laughter playing in my mind. Я улыбнулась про себя, прежде чем посмотреть на ее стол и увидеть записку, адресованную «Анонимному поэту». Я схватила ее и сунула в карман, прежде чем положить стихотворение на ее стол и убежать. Я чувствовала, как мое сердце колотится в груди, от мысли, что Ванда оставила мне записку, которую я точно должна была найти. Не то чтобы она знала, что это я, но она оставила для меня кое-что, и этого было достаточно, чтобы я испугалась того факта, что она может узнать, что я и есть этот поэт. Мне нужно будет прочитать записку, когда вернусь домой. Хотя, с другой стороны, я не могла не позволить своему сердцу трепетать от того факта, что у меня в кармане была записка от Ванды. Я пробралась в кабинет Елены, изо всех сил стараясь не напугать ее больше, чем за последние два дня. Я издала звук, чтобы предупредить ее о своем присутствии, и она обернулась с улыбкой на лице. — Так? Ты оставила одно для нее? — взволнованно спросила Елена. — Да, если тебе так нужно знать. Я покажу его тебе, когда мы вернемся домой. Но ты готовишь ужин, а я иду в свою комнату, — твердо сказала я. — Оооооо, — зашевелила она бровями, собирая свои вещи. — Не за этим. Заткнись. И даже если бы ты была бы права, я бы нихуя тебе не сказала, — закатила глаза я. — Да-да, поехали. Знаешь, Ванда сказала мне сегодня, что считает тебя милой. — Ты невозможна. Я хочу, чтобы это было отмечено. — Как угодно, — сказала она, выталкивая меня из кабинета и запирая его. Елена дразнила меня из-за этой дурацкой влюбленности, хоть я и была уже взрослым человеком. Мы больше не в школе, и я не должна чувствовать то, что чувствую, когда дело доходит до моей влюбленности в Ванду. Это не то, от чего следует смущаться, и все же я ничего не могу с собой поделать. Ванда сказала моей сестре, что считает меня милой. Это должно что-то значить, так? Мы приехали домой, и, вручив Елене написанное в сегодня стихотворение, я пошла в свою комнату. Я слышала, как Елена начала готовить нам ужин, пока зашла в душ. Ее фирменное блюдо — макароны с сыром. Готовка Елены сводилась к коробкам, в которых она могла легко следовать инструкциям. Но я не собиралась жаловаться, еда есть еда. К счастью, она принесла мне немного ужина и позволила съесть ее в комнате без каких-либо вопросов. Я воспользовалась ее уходом, чтобы взглянуть на письмо, которое Ванда оставила на своем столе. Дорогой Анонимный Поэт, Я не совсем уверена, кто вы, и не уверена, что вы не какой-то жуткий сталкер, но должна сказать, ваше стихотворение было совершенно прекрасным. Я не знаю, почему оставляю вам эту записку, ведь даже не уверена, что вы вернетесь сегодня снова. С моей стороны немного самонадеянно предполагать, что вы сделаете это, но мы можем назвать это надеждой, а не тем, что у меня большое самомнение. Я не могла выкинуть ваши слова из головы. Вы такой милый, что думаете обо мне. Хотя я бы хотела, чтобы вы сбросили завесу анонимности и сказали мне, кто вы. Я полагаю, в свое время? Это просто принятие желаемого за действительное с моей стороны. Если вы здесь и получили эту записку, я с нетерпением жду возможности прочитать то, что вы мне оставили. Я не сильна в поэзии, так что считайте это моим литературным предложением. Я надеюсь, что однажды вы откроетесь мне. С наилучшими пожеланиями, Ванда Мое сердце колотилось, не только ее почерк был абсолютно совершенным, но и ее слова. Боже мой, они заставили мое сердце чувствовать, что оно получает самое теплое объятие. Но тот факт, что она хочет, чтобы однажды я раскрыла себя, казался слишком пугающим для меня. Может быть, когда-нибудь, но, господи, это будет нескоро. Я даже сейчас не могу функционировать рядом с ней, когда Ванда не знает, что это я оставляю ей стихи и сильнее влюбляюсь в нее. Я не могла представить, насколько ужасно все было бы, если бы она знала, что это я. Я сложила записку и положила ее в ящик для носков, желая спрятать ее от любой возможности слежки от Елены. Когда я легла в постель, я снова не могла выкинуть из головы Ванду, зная, что завтра снова увижу ее, и пытаясь подготовиться к разговору, который мог состояться. Но я также знала, что никакой подготовки не будет достаточно. Сколько бы я не думала об этом, она все равно найдет способ застать меня чем-нибудь врасплох, и тогда я превращусь в болтливый беспорядок или того хуже, в дурочку, которая не разговаривает. Я переоделась в пижаму и включила телевизор, чтобы заснуть, смотря что-то. Я подумала, что если я буду смотреть что-то, засыпая, то, может быть, это убережет мои сны от Ванды. Я могла хотя бы надеяться.