***
Это оказалось сложнее, чем думал Баджи. Он не мог переступить порог больничной палаты, хотя его мать уже как несколько минут назад зашла туда. Парень же все топчется на месте. Все эти дни после кровавого Хэллоуина Кейске не мог перестать думать о Кадзуторе. У него было много вопросов к нему и себе, а еще к Майки. Всё настолько сложно, что Баджи не знает с чего начать. В драках всегда все начинается с удара. Думать не надо. Альфа обожает это чувство полной свободы действий. Все проблемы решались вмиг: кто-то тебя оскорбил — избей, кто-то тебя обидел — избей, кто-то обижает слабых — избей. Жизнь Баджи была проста. До злосчастного дня рождения Майки. Кажется, именно тогда все и изменилось. Значит с этого момента и стоит начинать. Баджи с резкостью открыл дверь и вошел в палату. Кадзутора выглядит лучше, чем, когда только-только попал в больницу. Взгляды парней пересеклись всего на секунду — Кадзутора моментально опустил голову вниз. Киери-сан, правильно почувствовав атмосферу, обняла Ханемию и вышла из комнаты: — Я приду чуть позже. Узнаю пока у врачей подробнее про твое состояние, Кадзу-чан. — от нежного и беспокоящегося голоса женщины парня передернуло. Баджи не собирался тереться возле двери, поэтому сразу направился к стулу, на котором недавно сидела его мать, и присел. Черные волосы были распущены, голова чуть опущена вниз — это мешало разглядеть выражение лица альфы. Никто не хотел начинать разговор. Наверняка самый важный за всю их жизнь. Смелости ни одному из парней не хватает. И все же спустя пару минут Баджи пришлось пересилить себя, не хотел расстраивать ни себя, ни маму. — Мы убили Сано Шиничиро. Кадзутора встрепенулся и вскинул голову вверх так быстро и неожиданно, что Баджи даже сам чуть пошатнулся. — Это сделал я! Ты забыл? Мы же тогда договорились! — Это неправильно! Ты взял всю ответственность на себя. В этом есть и моя вина, идиот! — Баджи больше не сидел вполоборота. Парни прямо смотрели друг на друга, не отводили взгляд, не пытались что-либо скрыть. Баджи словно разрушил стену между ними. — Это ты идиотина! — лицо Ханемии скривилось. — Это я придумал украсть байк. Это я взломал магазин. Это я держал тот лом. Это я ударил Шиничиро. Это я его убил! — руки парня дрожали, слез не было. Кейске заметил слабо выделяющиеся черные круги под глазами — несмотря на то, что тот находился в больнице, он как-то умудрялся недосыпать, хотя наверняка его тут пичкают лекарствами. — Я согласился на твое предложение. Я вместе с тобой, черт возьми, совершил преступление. Мы виноваты в этом вместе, понятно?! — повышенный голос всегда был особенностью речи Баджи. Кадзутора замолчал. Он то открывал рот и с яростью смотрел на парня перед собой, то пустым взглядом смотрел в стену. Неожиданно комната разразилась смехом. — Я много думал над событиями той ночи. И что ты думаешь? Совсем недавно я был уверен в том, что никто из нас не виноват. — Ханемия запустил руки в волосы, среди которых ярко выделялись криво оборванные пряди (из-за истерики в кровавый Хэллоуин), смех стал более истеричным. Он перевел полуживой блеск глаз на Баджи. — Майки! Ха-ха-ха! Представляешь? Я несколько лет жил с мыслью о том, что Майки виноват в смерти Шиничиро, в том, что я сидел в колонии для несовершеннолетних. Ха-ха-ха-ха-ха!!! Баджи никогда не был специалистом по поддержке и помощи в такие моменты. Он положил руку на плечо друга и продолжил молчать, слушая Кадзутору. — Я считал, что ты мой единственный и драгоценный друг. Ты писал мне чаще всех остальных. Ты ради меня предал «Тосву»! Ха-ха-ха-хах! Я был таким глупым. Ханма открыл мне глаза на твое предательство. И я захотел тебя убить. Весело же? Ха-ха-ха-ха! — Я тебя не предавал! — Да мне плевать! Дело не в этом! Я захотел тебя убить! Убить, мать вашу! Это ненормально же! Когда я воткнул нож в ногу Такемичи, я испугался и расстроился. Расстроился потому, что до сих пор хотел убить тебя, чертова предателя. После ко мне пришло осознание. Смех оборвался. Ханемия тяжело дышал. — Я чувствовал запах лаванды. Думал, что скоро умру. Прошлое предстало перед моими глазами. Я… Баджи не мог более сдерживать свои порывы сжать друга в объятиях и просто говорить теплые слова. Он неуклюже копировал свою мать. Он всегда стыдился такого поведения, а когда понял, что это сильное лекарство от многих проблем, перестал. — Майки ни в чем не виноват. — дрожащим голосом продолжил Ханемия. — Это я. Во мне кроется причина того ужаса. Если бы я не захотел украсть байк, то никто бы не умер. Это только моя ошибка… Парни долго вот так сидели в прохладной палате, пахнущей лекарствами. Просили друг у друга прощения, плакали и просто говорили. Кажется, Баджи стал первым человеком, который услышал ужасающие истории Кадзуторы про колонию. Уходя домой, Баджи пожелал скорейшего выздоровления и объявил о том, что завтра непременно придет его навестить. Киери же осталась еще ненадолго. Хотя нет. Надолго. Баджи так много ждал, что даже додумался навестить Такемичи. Но, к его удивлению, его не пустили. Врачи сказали, что в течение трех дней, Ханагаки Такемичи увидеть будет нельзя. Это странно.***
Такемичи боролся с болью уже пятый день. Встать на ноги он смог лишь на третий, а научиться нормально ходить без чьей-либо помощи он так и не смог. Больно, трудно. Он сильно устал. Когда все проблемы наконец решатся? Когда он начнет жить без мыслей о выживании? Врачи сказали ему о том, что половины месяца должно хватить на полную реабилитацию (в идеале, он будет бегать как ни в чем не бывало), а уже через несколько дней его должны выписать из больницы. Лечение грубо говоря закончилось: рана должна затягиваться самостоятельно, к тому же серьезного вмешательства врачей не требуется. Это не могло не радовать, ведь Мичи сильно скучает по своим друзьям. Да, к нему каждый день приходят Хината и Аккун из сверстников, их мамы и Наоки из взрослых, но возможности увидеть других попросту нет. А он так хочет поговорить с Кодой, Чифую, Мицуей, Хаккаем, Юзухой, Эммой и самое главное — с Доракеном. Да даже просто увидеть его, чтобы подтвердить собственные догадки о возможных чувствах. Как же много Такемичи думал о Рюгуджи Кене. Сначала он пытался объяснить странности — во время битвы он постоянно оглядывался на Доракена и искал его в толпе — связав их с инстинктами. Однако, не раз прокрутив в голове события того дня, Ханагаки все больше замечал за собой восхищение парнем и желание его защищать, постоянно помогать. В большей степени из-за этого Такемичи и побежал в самое пекло, дав надежду другим свастоновцам, тем самым освободив Доракена от их защиты. Но Такемичи не до конца уверен в своих чувствах. Хотелось бы их проверить. Поэтому он жаждет встречи с альфой. Кстати о надежде для свастоновцев. Это стало серьезной проблемой. К Такемичи нечасто наведывается Кисаки Тетта. Он всегда приходит с важными новостями. Недавно альфа рассказал ему, что его сильно зауважали в банде, а его авторитет буквально возрос до небес. Единогласно все стали называть его сердцем Томана. Также ходят слухи, что его хотят сделать одним из командиров, создав новый отряд. Кисаки также рассказал ему, что собрание решили перенести на неопределенный срок. Это очень ужасно. Ханагаки не хотел бы попасть на него, так как ему бы пришлось самостоятельно отрекаться от «Свастонов» под взглядами тех, кто поверил в него в той битве. Сейчас идет пятая ночь пребывания в больнице. Около часа назад закончился обход врачей, все пациенты давно спят. Но не упертый баран Такемичи, который сильно был не в духе. — Полная бредятина! — сейчас Такемичи опирался о стену. Ночная темнота немного успокаивала его, а лунный свет освещал дверь — цель, к которой омега пытался идти сам. Правая нога тряслась, не желая подчиниться хозяину. — Какое еще сердце Томана?! Такемичи сделал шаг. Закусил губу, чтобы не издать стона. — Я совершенно случайно попал в эту банду! Еще один. Он вспомнил лицо Кисаки, когда тот говорил ему эту информацию. Наверное, такое же выражение было и у Ханагаки: скептицизм и маленькая толика отвращения. — Я нахожусь в ней не больше двух месяцев! Последний шаг. Такемичи упал. Сил, чтобы встать, не было. Пол был холодным. — Я ненавидел эту банду! Хотел отомстить ей, но испугался, как последний трус… Я вступил в нее ради собственной защиты и выгоды! Кулак сжался. Такемичи хотел плакать и кричать из-за своей беспомощности, но упрямо продолжал обычный разговор с самим собой, не давая воли своим чувствам. Постоянно плакать и оставаться слабаком — невиданная роскошь, которую омега не может себе позволить. — И наконец я встретил людей, которых захотел спасти и защитить, помимо Хинаты… Черт! — Такемичи приподнялся на локтях, заглушая своим мычанием крики от страданий. Его гибкость наверняка навсегда покинула его (хотя врачи уверяют в обратном), а это плохо скажется на самообороне. Правая нога еле шевелится. — Если ты сейчас не встанешь, слабак, то не будешь иметь права сказать Доракену о своих чувствах! Сделав глубокий вдох и подкрепив свою мотивацию данным обещанием, Ханагаки резко оттолкнулся руками от пола и напряг все свои мышцы ног, чтобы устойчиво встать. Какого же было его удивление, когда он столкнулся с янтарными глазами в темноте палаты, с азартом смотрящие на него. Лицо Такемичи исказилось в страхе. Он еле стоял на ногах, а когда Ханма двинулся к нему, вновь упал на пол, пытаясь отползти к кровати и найти хоть что-то, чем он мог себя защитить. Лихорадочно думая о том, как бы спасти себя, Такемичи не отводил взгляда от не перестающего по-хищнически улыбаться альфы. — Я выиграл то пари! — выпалил парень, наткнувшись спиной на стоящую позади кровать. Выхода нет, значит надо встретить проблему в лоб. Ханагаки старался нормализовать свое дыхание. — Я знаю. — из Ханмы так и струилось веселье. Парень присел на корточки и положил свою руку на светлую макушку омеги, что заставило сильно напрячься того. — Как ты сюда попал? — Какой славный аромат! — прикрыл глаза альфа. Его рука массировала голову парня, иногда сильно потягивая волосы, что причиняло дискомфорт Такемичи. Омега двумя руками вцепился за Ханму, оторвав того от себя. — Как ты сюда попал?! — в панике, совсем неожиданно для себя закричал Такемичи прямо в лицо альфы. Его руки тряслись, а сердце лихорадочно стучало. Всё это не ушло от внимательного взгляда Шуджи. Такемичи же с трудом заставил себя успокоиться. — Медсестрам бы научиться правильно закрывать окна на ночь. Ханма быстро высвободился из слабой хватки парня. Янтарные глаза пялились без остановки, поэтому Такемичи было жутко не комфортно. — Ненавидел значит «Тосву». — альфа резко нажал на больную ногу Ханагаки, заставив того вскрикнуть от боли и сжаться в бессилии. По инерции он наклонился вперед, столкнувшись с массивным телом. Моментально почувствовав рвотный рефлекс, Такемичи отшатнулся от него. — И в результате получаешь такие раны за нее. Смешно, не находишь? — Ты забыл про условия пари? — упрямо проигнорировал вопрос блондин. Со здравым рассудком намного легче жить. — Никакого насилия по отношению ко мне! — Такемичи с оставшейся силой, насколько это было возможно, оттолкнул альфу. Тот сдвинулся на пару сантиметров. — Хм, и правда. Нависло молчание. Это было опаснее всего. Время не играло на руку Такемичи. — Зачем ты пришел? Такемичи сидел на полу и ему становилось с каждой секундой всё холоднее и холоднее. А это плохо для его здоровья. Ханма продолжал молчать, а терять время попусту не хотелось. Омега видел перед собой только одну опору. Наклонившись вперед и вцепившись за плечи парня, Ханагаки перенес весь свой вес на Ханму. Тот, к счастью, от неожиданности только пошатнулся, но никак не упал. Омега начал вставать. Левая нога без особых проблем поддалась ему, а вот правая всё также упрямилась. Несколько дней он уже пытается восстановить работоспособность мышц и все без толку. — Соблазнить меня решил? А как же Доракен? Да, Ханма мог выбить из колеи любого. Такемичи сильно удивился такому обвинению и потому растерялся. Это привело к не очень понятным и нехорошим последствиям. Руки подкосились и Такемичи уткнулся носом в грудь альфы. В нос сразу ударил запах меда и сигарет. Специфический вкус. — Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха — Ханма безудержно рассмеялся. Да так искренне и заразительно, что Такемичи как-то расслабился и позволил себе испустить смешок. Как же он позволил себе так расслабиться в присутствии этого безумца? Такемичи, честно, и сам не понимал. Просто ни с чего паника и отвращение непроизвольно покинули его. На их место пришло спокойствие. Может быть виной всему мед? — Помоги мне встать! — Ханагаки вновь оттолкнулся от тела альфы, хотя на этот раз заметил, как его сущность с трудом согласилась на это. Тревожный звоночек, как-никак. Ой, нет. Такемичи, как и Наоки, напрочь забыл кое о чем, о течке. Мотнув головой, Ханагаки решил пока не думать об этом это. Особенно в присутствии сильного альфы. Что уж греха таить, слабые всегда тянутся к сильным. Такемичи не исключение, а недавняя реакция его сущности тому доказательство. — С чего это вдруг? — Ханма игриво склонил голову набок. — Тебе так сложно это сделать? — Неимоверно! — Ханма стал изображать себя бессильным и больным, повалившись на Ханагаки всем телом. Голову он уместил на правом плече парня, нос уткнул в шею, незаметно наслаждаясь естественным омежьим запахом. — Эй, хорош придуриваться! — Такемичи вновь ощутил беспокойство: бабочки запорхали в животе, а это символ паники (!), однако после нескольких его попыток оттолкнуть от себя альфу, Ханма наконец поднялся на ноги, прихватив с собой блондина. — Криво стоишь. — Шуджи скрестил руки на груди и сознательно установил дистанцию между собой и омегой. Его былое веселье исчезло. Взгляд стал острым и серьезным. Такемичи невольно поражался этому: сначала с ним опасно, потом весело, а сейчас уже серьезная ситуация. — Без тебя знаю! — блондин доковылял до кровати и плюхнулся в нее, испустив тяжелый вздох. — Хочу предложить тебе… — Новое пари заключать я не буду! — сразу поднял руки вверх в жесте «стоп» Мичи. — С моей защитой тебе было бы легче. — дистанция между парнями сократилась. — Я тебе не доверяю. — пожал плечами Ханагаки. — Тогда дай мне шанс завоевать твое доверие! — Ханма был уже совсем близко. — Не хочу… — Такемичи отвел взгляд в сторону. Ему всегда было неудобно кому-то в чем-то отказывать. Его маленькая слабость, можно сказать. Если на него сильно давить в случае, когда он в чем-то не уверен, то вот он, пожалуйста, мальчик, который согласится на все. Да-да, Такемичи сейчас мало в чем уверен, не удивляйтесь. Он не уверен в своих чувствах к Доракену, в правильности своих поступков, в том, что хочет помочь Баджи, Кадзуторе и Майки (из-за страха). И вот сейчас он также не уверен, отказываться ли ему от помощи Ханмы или же нет. Как бы альфа, стоящий перед ним буквально в полуметре, безумный и ненадежный. Все его поступки кричат об этом. Но не стоит закрывать глаза на то, что он невероятно сильный. А Ханагаки как никогда нужен сильный человек рядом, дабы защититься. Ну а еще Шуджи смешной, хотя Ханагаки не хочет себе в этом признаваться, пока лишь ссылается на то, что скоро у него течка и на то, что запах Ханмы на него так повлиял. В общем, оправдывается как может. Ханма прекрасно видел сомнения омеги. Это, конечно же, доставляло ему удовольствие высшей степени. Он склонил голову, встал на правое колено, а руками обхватил ноги Такемичи. — Я буду рядом с тобой, защищать тебя и помогать держать твой секрет в тайне. Также альфа не из тех людей, кто будет просить о чем-то. Он просто поставит перед фактом. И пока Такемичи ошарашенно смотрел на него, на этого наглого кошару, и думал, как бы мягко отказать, Ханма уже выпрямился и отсалютовал: — До скорых встреч! — его силуэт скрылся во тьме. Ну а Такемичи занимался самокопанием всю оставшуюся ночь и смог лечь спать только когда убедил себя в том, что в любой момент сможет отказаться от «помощи» Ханмы. Шуджи же предвкушал новое сражение с Доракеном. За сердце Такемичи. (А вы что думали? Он так быстро изменился? Не, ребятки, Мичи для него все еще трофей и повод повеселиться)***
Парни стояли в регистрационной больницы. Вроде пятый, а вроде и шестой день подряд они пытаются пробиться в палату к Такемичи. Доракен и даже Мицуя стали терять терпение. — Вы нам точно так же вчера говорили! Но опять не пускаете нас к нему! — Чифую хоть и старался сдерживаться, у него плохо получалось: повысил голос на женщину. — Молодой человек, не забывайтесь. — спокойно улыбнулась бета, от которой стала исходить явная аура недовольства, в белом халате. Это заставило Чифую и остальных парней выпрямиться. — Я правда вам вчера обещала встречу с ним, но, к сожалению, сегодня неплановый обход врачей. — А что это значит? — Мицуя вмешался в разговор блондина. Нельзя допустить того, чтобы их вообще выгнали от сюда, как недавно обошлись с Майки. Веселая ситуация, однако, была. Сано Манджиро смог вытерпеть один день отказа. Во второй раз он уже сцепился с врачом и тремя медсестрами, а в третий день его выгнали и уже было хотели привлечь к административной ответственности за то, что тот «не соблюдал правила больницы, пытался взломать палаты больных, мешал работе персонала, ударил парочку парней в попытке избежать поимки…». Мицуя плохо помнит, что там еще говорили дедушке Майки, когда парня отчитывали. Сам Манджиро находится под домашним арестом. — Вашего драгоценного друга обследуют профессионалы. Они изучат все организменные системы, проанализируют прогресс лечения и скорее всего выдвинут решение о дате его выписки. — женщина и говорила с ребятами, и заполняла документы: всё успевала делать, из-за чего Хаккай с неподдельным восторгом наблюдал за ней. — Сегодня очень важный день, хоть и не плановый, поэтому, пожалуйста, не намеревайтесь мешать. — ее взгляд обратился прямо на Чифую. Действительно, именно он среди остальных парней самый нестабильный и склонный к шалостям Майки. — Хорошо! — быстро и пылко поклонился Мацуно и направился к выходу. Хаккай и Мицуя поступили так же, а вот Доракен ненадолго задержался. Его друзья видели, как он передал несколько конвертов. Как только парни покинули больницу, к женщине обратилась ее коллега: — Как ты можешь так убедительно врать? — Они же еще дети — пожала плечами бета. На улице парни шли с понурыми головами. Они были уверены, что сегодня вот точно увидят Такемичи. А нет. Не получилось. Опять. Шум города никому не мешал погрузиться в собственные мысли. Доракен хоть никогда и не отличался многословностью, но за эту неделю он действительно проявил себя социофобом. Мицуя пытался поговорить с ним, но это мало сыграло роли. Да, ребята уже давно обсудили ту битву. Кровавое воскресенье, которое было в прошлой жизни Такемичи, не состоялось в таких же кровавых масштабах: все-таки никто не умер. И все же оно оказало сильное влияние на каждого участника. Свастоновцы группками обсуждали события того дня. Большинство сошлись на том, что Кадзутору и Баджи нужно простить, и, кроме этого, все признали силу ранее незаметного члена банды — Такемичи. — «Сердце Томана» неплохо звучит, да? — нежная улыбка коснулась лица Мицуи. — Конечно! — Чифую всегда воодушевленно высказывался по этому поводу, ведь именно он первым придумал такое прозвище. Он гордился собой. — Плохое прозвище. — прокомментировал ситуацию Доракен. — Эй! — Из-за этого на него теперь нацелены все враги «Тосвы». Всем теперь известно, что если бы не Такемичи, то в той битве мы могли проиграть. Это делает нашу банду уязвимой, а самого Ханагаки ставит под большую опасность. — А он еще и омега. — добавил Мицуя. — Будем его защищать! Даже близнецы Кавата не остались равнодушными! — не сдавался Чифую. — Ребят, мне пора. — Хаккай неожиданно свернул налево, попрощавшись с друзьями. Выглядел он нервным, что не нравилось Такаши. Но тем не менее парни пошли дальше по направлению к дому Майки. Нужно рассказать о своем позоре и о том, что завтра есть 99-процентная вероятность встретить Ханагаки. Хаккай же думал о «Черных драконах», которые в последнее время сильно расширили свои владения и увеличили численность банды. Его старший брат постоянно с недоброжелательностью высказывался о Тосве. Значит пока от них идет самая значимая опасность.***
Прошла еще одна неделя, даже чуть больше. Такемичи хорошо перенес течку после серьезных изменений в его организме, что не могло не радовать. Он мучился в доме Наоки, где, что насторожило Ханагаки, была специальная комната, построенная точно для омег — стены, не пропускающие запах и все необходимые удобства присутствуют. Мичи сослался на то, что Наоки все-таки врач, изучающий омег и помогающий им. С кровавого воскресения прошло приблизительно около двух недель. Такемичи наконец смог нормально ходить. Рана уже не так сильно болела, а правая нога хорошо слушалась. Гибкость правда была потеряна, но, хей, Такемичи уже разработал план тренировок по ее возвращению. Да, он много плакал и сквернословил на свою жизнь, но тем не менее, он не собирался сдаваться. Его друзья хорошо помогли ему. — Такемичи-кун, сегодня ты наконец выходишь в люди! — Наоки вышел изо двери кухни. Немного странно было видеть его в домашней одежде, но за несколько дней пребывания здесь, омега практически привык. — Переживаешь? Кстати, иди сюда. Завтрак готов. Блондин вежливо улыбнулся и поблагодарил за еду. — Конечно переживаю. Я многих не видел буквально половину месяца. — Всё это время они едва ли покидали больницу. Всё старались пробраться к тебе в палату. — альфа прикрыл рукой рот, скрывая смешок. — Они и правда замечательные. — пальцы крепче обхватили чашку горячего чая с молоком. — Ты нашел хороших людей. — Точнее это они нашли меня, ха-ха. — И Такемичи рассказал немного о «Тосве» и о его первом знакомстве с этой бандой. — В таком случае я за тебя спокоен. — сделал глоток Наоки.