Лотос Старейшины Илина

- Бог ты мой! – в ужасе восклицает Се Лянь, стоило только ему и Хуа Чэну вбежать в Зал Совета и увидеть стоявшего в центре темного заклинателя, что сейчас мало чем напоминал знакомого им Вэй Ина. Одетый во все черное и до чертиков обезображенный, таким пред ними предстал могущественный Старейшина Илин, чьи открытые участки тела украшали  уродливые сочащиеся раны, превращающие лицо молодого мужчины в одно сплошное кровавое месиво, на фоне которого ярко алые глаза выглядели поистине устрашающе. И это лишь верхушка заснеженных гор. Ведь стоит крикнуть «э-ге-ге!», как та обрушится на голову смертоносной лавиной. К  глубокому сожалению, оба культиватора не могли не догадаться о причине таких ранений, ведь не так много заклинаний приводило к столь плачевным последствиям, и одновременно с тем поразиться живучести Вэй Усяня, в котором духовного яда сейчас намного больше, чем в самых отдаленных уголках преисподней, а тот при этом еще умудрялся сохранять рассудок и более-менее уверенно стоять на ногах, бережно удерживая в своих руках бессознательного юношу. Поистине поразительный человек! Но все же более удивительным все-таки стал Цзян Ваньинь, что должен был находится в плену у Чжу Болина под строжайшим надзором самого демона. Ведь вряд ли бы тот так просто оставил свою любимую игрушку, за которой охотился столько лет. По-другому у Хуа Чэна окрестить бывшего главу Цзян попросту язык не поворачивался. Так как с самого начала видел в увлеченности врага лишь безумное помешательство и эгоистичный каприз, знатно потрепавший всем нервы. Особенно двоим влюбленным, которых судьба постоянно жестоко разделяет. Однако вот он, Цзян Чэн, здесь. В менее худшем состоянии, нежели заклинатель, но все же опасном. Энергия, исходившая от мальчика, была нестабильной и испорченной. И подавно, что причины искажения Ци у души и заклинателя ни как не связаны, но каждого из них они могли привести к трагическому исходу.  Это не могло не взволновать и не вызвать вопросов у демона, ожидавшего далеко не такого расклада событий с непосредственным участием молодого Цзяна, что цветом лица сейчас мог посоревноваться белыми одеяниями Се Ляня. - Это вы мне льстите, Ваше Высочество, - охрипшим и невероятно уставшим голосом привычно заявляет о себе заклинатель, слабо улыбаясь мужчинам. – Однако я ожидал увидеть более радостные лица. - Все шутки шутишь, - беззлобно огрызается демон, сверля нежданных гостей тяжелым взглядом. - А то. Надо же как-то разбавлять столь скучные будни. - По тебе так и не скажешь. И все же, как ты... – начал было Хуа Чэн, но его прерывает надсадный кашель. - Все потом...кха...лучше...ха...лучше помогите...кха... Вэй Ина резко ведет в сторону. Приступ оказался неожиданно сильным, и что бы не свалится тяжелым грузом наземь, мужчина направляет Тьму вокруг себя, создавая из нее подобие вьюна, что оплел его тело, удерживая в вертикальном положении и не давая упасть бессознательному Цзян Чэну, которого бережно прижимали к груди дрожащие руки. Первым из оцепенения выходит Се Лянь, порицая себя за предательское бездействие. Мужчина тут же ринулся к нежданным гостям, желая помочь Вэй Ину, но был остановлен утробным нечеловеческим рыком сквозь задушенные хрипы. - Не подходи! – гаркает Усянь, искривляя лицо в гримасе борьбы и боли. – Не так резко, – чуть мягче добавил мужчина, видя замешательство и пробежавшее тенью напряжение на чужом лице. – Я нахожусь на грани. Плата за использование Тьмы почти настигла Ядро и разум, - начал он разъяснять, хоть и каждое слово давалось с большим трудом, постоянно делая небольшие паузы, в которых мужчина пытался не утратить жалкие остатки контроля над собой. Помутненное сознание уже всех принимало за врагов, поэтому для Се Ляня не стало неожиданностью, что тот, стоило только заметить кого-то на горизонте, потенциально воспринимал их как угрозу для Цзян Чэна, ведь такая реакция при искажении Ци была логичной. – Моя вторая сущность сейчас очень бурно реагирует на свою пару, хоть и не ощущает его запаха. И пусть разумом еще владею я, но телом уже он. Прошу, без резких движений, а иначе это  не закончится ничем хорошим ни для кого из нас. - Мы тебя услышали, - благоразумно отступив на несколько шагов назад, принц уперся спиной в грудь подошедшего супруга, который с неменьшей тревогой и опаской наблюдал за любыми изменениями в поведении заклинателя. Благодарно кивнув, Вэй Ин облегченно выдыхает, ощущая, как разум вновь становится более-менее ясным. Гнев и тревога ненадолго отступают, но для заклинателя это, в сущности, ничего не значит. Совсем скоро он лишится рассудка, и до этого момента Старейшина Илин предпочел бы сидеть где-нибудь в магической темнице Призрачного Дворца, закованный в смиряющие цепи. Впрочем, больше этого он желал обезопасить Цзян Чэна и, наконец, отдать его в руки Небожителя. Возлюбленный все еще находился под действием дурмана, разрушающего его душу. Однако, к счастью, более ничего не угрожало его жизни. Чем, несомненно, облегчало мужчине задачу. Мягко поцеловав Ваньиня в лоб, быстро окунаясь в лотосовый рай, Вэй Ин ловит изучающий взгляд Хуа Чэна, что только и ждал зрительного контакта с заклинателем. - Вэй Ин, сколько запрещенных заклинаний ты использовал? – не ходя вокруг да около, сразу в лоб спрашивает демон, на что мужчина понимающе хмыкает. - Два, остальное можно считать за баловство. - Как долго ты еще сможешь продержаться? - Не дольше горения палочки благовоний, - прислушавшись к себе, ответил заклинатель. Возможно, тут мужчина и слукавил. Его возможностей было намного больше, чем у обычных заклинателей, но сейчас далеко не тот случай, когда следует покрасоваться силой. Больше неуверенности в голоси и страдальческая гримаса должны подтолкнуть бессмертных к действию. Поэтому он незамедлительно болезненно стонет, специально делая вид, что тело слабеет и уходит в сторону. Демон и Небожитель одновременно дергаются со своих мест, но, памятуя о предупреждении, остаются на прежних местах. - Скверно, - мрачно отметил Хуа Чэн, потирая переносицу. – Его необходимо обезвредить, иначе он не даст ничего сделать, навредив и нам, и Цзян Ваньиню, - прошептал на ухо мужу демон, непрерывно следя за мужчиной напротив. - Я могу использовать Жое и перехватить мальчика, но для этого мне нужно, чтобы ты его отвлек, - так же тихо ответил Се Лянь, слегка приподнимая руку, но так аккуратно, только бы заклинатель не воспринял это как угрозу. - Отлично, тем более, что я как раз знаю один маленький фокус, - довольно ухмыляется демон, получая предупреждающий взгляд от супруга, но тот лишь отмахивается, выступая в перед. Несколько быстрых, практически неуловимых движений руками и вот Хуа Чэн направляет энергию в сторону напрягшегося, но весьма довольного происходящим  заклинателя. В воздухе появляется алая печать, которая начинает крутиться с огромной скоростью, заключая в свою ловушку чужой взгляд. Ожидавший чего-то подобного, Вэй Усянь прикладывает все силы, что бы не дать тигру внутри себя улизнуть от влияния чар, добровольно позволяя завладеть своим сознанием, глупо уставившись в одну точку затуманенным взглядом. Мужчина ощущал, как насильно разум становится пуст, а глаза застилает черная пелена, лишая его всякой возможности дать отпор. Будь бы он в здравом уме, то, несомненно, обругал бы себя за такую глупую оплошность. Ведь если бы это не были те, кому он мог доверить спину, то уже давно валялся где-нибудь в подворотне с ножом в груди. Вот только сейчас Усянь, вместо вполне оправданного негатива в свою сторону, испытывал несказанную благодарность. Ибо лучше, чем гипнотические чары, ничто теперь бы не смогло его остановить. И пусть действие данного заклинания не предполагало долговременности, но этого было вполне достаточно, чтобы, выждав подходящий момент, когда заклинатель на мгновение потерял связь с реальностью, демон подал знак мужу. Не мешкая, Се Лянь стрелой огибает Хуа Чэна, выпуская Жое, за долю секунд оплетающее тело Усяня, одновременно с тем, как действие заклинания заканчивается. Все происходит настолько быстро, что Старейшина даже не успевает понять, как у него из рук, что оказались крепко прижаты к телу, выхватили Цзян Чэна, а к тому моменту, как он окончательно пришел в себя, принца уже и след простыл. Первое, что ощутил Вэй Ин, вместо вполне логичного облегчения, стали несоизмеримые ни с чем тоска и боль от того, что его А-Чэн снова ускользал, подобно ветру сквозь пальцы. Мужчина готов был выть похлеще зверя внутри себя, безжалостно раздирающего своими когтями клетку его души. И пусть он разумом понимал, что поступил правильно, но сердце отказывалось это принимать, более не желая оставлять возлюбленного. Очередной раз жизнь только доказывала, чем это чревато, а ему же смиренно оставалось только гадать, когда же, наконец, закончится этот круговорот страданий, уступая место спокойствию с безграничным счастьем. Но пока это были лишь мысли и мечты. Заклинатель грузно оседает на пол, устало и даже как-то обреченно вздыхая. Все же даже у него есть свой предел, который уже давным-давно исчерпал себя. - Ты принял верное решение, хоть, признаться честно, я до сих пор в недоумении от произошедшего - видя чужие метания, приободрил заклинателя стоявший до этого в стороне демон. - Отчего же? Это вполне закономерно, что я пришел за ним, пусть даже так поздно. Единственное, что действительно меня беспокоит: как долго ему еще предстоит расплачиваться за мои грехи? – этот вопрос не был адресован кому-то конкретно, скорее это были мысли в слух. Но все же они возымели отклик в лице Хуа Чэна, ясно разглядевшем в сидящем на коленях с поникшей головой заклинателе собрата по несчастью. Подойдя к мужчине и встав возле него на одно колено, демон мягко положил тому на плечо свою широкую ладонь, слегка похлопывая, безмолвно выказывая свою поддержку и понимание. Любовь действительно непростая плутовка. Играя с чужими жизнями, она удостаивает своего высшего благословения только тех, кто действительно смог вынести все испытания и невзгоды, что она преподносит на пути возлюбленных. Стоит ли это того или нет, каждый решает для себя сам. Но для таких, казалось бы, разных и в тоже время столь схожих между собой мужчин все было до банального просто и очевидно. Они любили и были любимы в ответ самыми прекрасными существами на всем белом свете. Если уж и суждено бороться за свои мечты, то они это делали так, что бы ни у кого не оставалось сомнений в их намерениях. И пусть одна из пар уже преодолела свои трудности, но путь их все еще продолжался, открывая и вовлекая в новые грани познания чувств. Вторым же еще предстояло побороться за собственное счастье, доказывая, что они того достойны. В прошлом многое было упущено, что уж говорить о бесчисленном количестве обидных слов, необдуманно брошенных друг другу в порыве обиды или же злости, а может и ревности. Однако это ли столь важно, когда желанные глаза смотрят на тебя с ни с чем не сравнимым обожанием, а руки укрывают собой от всего мира, даря свою любовь и нежность. Да, определенно, все это стоит того, чтобы в конце, как в награду, преклонить колени перед небом и землей, сливаясь в чувственном танце страсти. - Ты не виновен, и он тоже. Просто воспринимай это как что-то, что только укрепляет ваши чувства друг к другу, - мягко наставлял демон, ловя заинтересованный взгляд алых глаз. На лице мужчины промелькнула добрая улыбка, что приобретала глубокий смысл умудренного огромным опытом человека, длинною в вечную жизнь. – Знаю, возможно, это звучит абсурдно, и ты вправе упрекнуть меня за это. Но поверь моему опыту, что не всегда был столь радостен, как хотелось бы. Когда момент разлуки кончается, его сменяет томное ожидание долгожданного встречи. И чем сильнее вас отдаляют, тем сильнее становится буря внутри, что обернется блаженным оазисом, стоит только получить разрешение и испить источник жизни с заветных уст. Уверен, что тебе, как никому другому, знакомо это чувство, когда голова пустеет, а перед глазами рассыпаются звезды, и все, что ты можешь - это боготворить самое прекрасное, самое желанное сокровище, без которого уже не видишь смысла жить. Вэй Усянь внемлил каждому слову, не упуская из внимания, как преображалось лицо сидящего напротив мужчины, с которым редко когда случались столь душевные разговоры. Да, они действительно слишком схожи как в мыслях, так и в методах, играя достаточно грязно. Оба не чужды к различного рода манипуляциям, прибегая к ним с завидной постоянностью. Что уж говорить о тех случаях, когда дело касалось дорогих сердцу людей. Понятие морали в одночасье стиралось из разума, словно его там никогда и не было. Но и оба были до беспамятства верны своим привязанностям. Возможно потому мужчины так быстро сработались, принимая темную сторону друг друга, что так боялись показывать своим близким. И сейчас, в столь трудную минуту, заклинатель был благодарен как никогда. Ему действительно не хватало этих слов и братского понимания. - Да, это действительно ни с чем не сравнимое чувство, - с печальной, но не менее нежной улыбкой сказал Вэй Ин, догадываясь. кого представлял демон в течении своей подбадривающей речи, но и он не мог не поддаться воспоминаниям всех тех мгновений, когда земля уходила из под ног, стоило Цзян Чэну появится перед ним. – Но теперь это уже не важно, - одними губами прошептал Усянь. – И все же это был весьма подлый прием, - встрепенувшись, усмехается заклинатель, смаргивая приятное наваждение, решая перевести разговор в прежнее русло, прекрасно осознавая, что времени и сил у него осталось не так уж и много. На вопросительный взгляд Хуа Чэна, не сразу сориентировавшегося в столь скорой смене темы, тот лишь кивает на оплетающее его тело духовное оружие, получая понимание в ответ. - Тебе ли жаловаться? – возвращая привычную смешливую поддевку в голосе, спрашивает заклинателя демон, поднимая себя и его с колен. - И то верно, - хмыкает мужчина, признавая свой заведомый проигрыш. – Я надеюсь, что подземные темницы твоего дворца все так же прочны, а цепи не растеряли свои магические свойства. - Можешь не сомневаться. Но все же я ожидал более разумного решения, чем просто поджать хвост и запереться в подземелье. - Какого конкретно? Я знал, на что шел, когда проводил ритуалы. Если угодно, считай это моей платой за слепоту и неосторожность, которые я позволил допустить. Да и нет нужды и смысла просить тебя проводить обряд очищения, хотя бы из-за того, что маленькая змея все же успела оставить свой след. - О чем ты? – как-то разом напрягся демон, хмуря свои брови. - А ты взгляни на мою кровь и все поймешь. В подтверждении своих слов Вэй Ин подставляет свою шею, на которой совершенно не осталось живого места. Хуа Чэн молча осматривает повреждения, поражаясь тому, что при таких ранах заклинатель умудрялся улыбаться, хотя каждое движение губ уже должно было причинять далеко не приятные чувства. Все участки кожи были покрыты огромными неровными язвами, покрытые струпом, создающим на некогда красивом лице, да и теле в целом, уродливую бугристость. На это было больно смотреть даже ему. Демону не хотелось тревожить чужие раны, но другого способа действительно нет, раз яд был впрыснут через кровь. Мужчина подносит руку к открытому участку шеи и быстрым движением сдирает одну из менее больших корок. Вэй Ин болезненно морщится, но не издает ни единого звука, смиренно позволяя длинному пальцу коснуться сочащейся раны, собирая горячую жидкость. С легкой улыбкой он наблюдал за тем, как внимательно Хуа Чэн изучал его черную кровь, мрачнее с каждой секундой. Да, правда должна была все равно в скором времени всплыть и как решил Усянь, было бы лучше, если бы демон узнал об этом раньше и помог ему в дальнейшем. К своему стыду, он и сам не сразу заметил, что кальях успела ему навредить, а когда заметил, то было уже поздно. Это открылось совершенно случайно. Одна из ран на лице вскрылась и черная капля упала на светлые одеяния Цзян Чэна. Не сказать, что это как-то его удивило, но весьма досадило. Как такового противоядия от этой мерзости не существовало, а из немногочисленных настоек только две или три могут похвастаться своими замедляющими свойствами. Посему умирать ему предстояло в ужасных муках и невероятно медленно. Перспектива, конечно, так себе, но он уже привык к такого рода экзекуциям, собственно и воспринял это как что-то должное. Единственное, что он желал сделать перед смертью, так это унести за собой в могилу Чжу Болина и вернуть Цзян Чэна семье, которая действительно стала его достойна. И ради этого он продержится столько, сколько не одному смертнику не снилось. - Думаю, ты понял, что это значит. Поэтому окажи умирающему последнюю услугу.