Лотос Старейшины Илина

- Мой сладкий дурман, твой ненаглядный супруг пришел за тобой, - звучит сродни насмешке, до глубины души омерзительный голос, и Цзян Чэн готов был поклясться, что передернуло от отвращения не только его одного. Впрочем, наверное, именно этого Чжу Болин и добивался, однако возымело совершенно обратный эффект. - Какой к черту супруг и забираю?! - неожиданно даже для себя взбеленился Се Лянь, делая решительный шаг вперед и выставляя на недругов меч. – Вы без дозволения ворвались в мой дом, позволяете себе хамское отношение к слугам и гостям перед лицом хозяев. Так позвольте еще раз спросить, какого гуля здесь происходит? И желательно сделать это как можно скорее, если не желаете во всей красе узреть радушие дома Хуа. Тон его голоса был холоден, как лед и непреклонен, как скала, а все миролюбивое настроение испарилось в мгновение ока. Дурное предчувствие, точно ком застряло в горле, но сейчас это мало интересовало воинственно настроенного принца, которому разве что доспехов не хватало для большего устрашения. И надо сказать выглядел тот, не смотря на свой невысокий рост, в сравнении с собравшимися бессмертными, достаточно угрожающе. Ведь он был Богом войны и получил этот титул далеко не за красивые глаза. Для него совсем не проблема одолеть эту жалкую горстку демонов, и те это прекрасно понимали, ибо напряжение слишком явно проступало на уродливых лицах. Однако все еще шокированный столь неожиданной встречей, Ваньинь мог стать его главным слабым местом. Ведь при всем уважении к его таланту и силе, но без духовных сил заклинатель был подобен ягненку среди стаи волков. Особенно теперь, когда тот оказался столь непозволительно уязвим перед перед лицом своего главного врага и мучителя. Се Лянь не винил своего новообретенного подопечного за слабость и открытость чувств, проступавших на прекрасном лице. В конце концов, он и сам когда-то оказался в подобной ситуации и так же не сумел сдержать страха на радость недругу. Но у него были силы и возможности, что бы дать достойный отпор, чего, увы, Ваньинь не может. Сейчас Цзян Чэн как никогда походил на прекрасную деву из любовного романа, в которую влюблялись несколько мужчин и вели ожесточенную борьбу за ее сердце, прибегая к не самым гуманным методам, что бы та осталась подле одного из них. С одной стороны, это сравнение, да и ситуация в целом смогли бы показать недолюбленному, вечно второму, собой же нелюбимому Ваньиню, что он может стоять у кого-то на первом месте, способен вскружить головы своей красотой и харизмой, а главное, быть до беспамятства любимым и желанным. Но, с другой стороны, условия и методы, выбранные его, да простят Небеса, воздыхателями, никак не способствовали раскрытию столь чувственного цветка, только усугубляя и без того шаткое положение. Се Лянь искренне верил, что если эта чертовщина благополучно завершится, Вэй Ин будет просто обязан стереть Ваньиню всю память из милосердия и любви к нему. На жесткий отпор со стороны принца Чжу Болин ровным счетом никак не отреагировал, лишь скептически выгнув бровь, с видом полного одолжения всем присутствующим, расслабил хватку, швыряя на землю сжавшегося от страха слугу, который на четвереньках, стоило только коснуться почвы, уполз подальше от разгорающегося конфликта. Мужчина скучающе обвел взглядом сад, а после достал из широких рукавов ханьфу нефритовую тубу, по центру украшенную золотыми вензелями, и небрежно бросил в сторону молодых мужчин. Стоявший до этого каменной статуей Ваньинь тут же отмер, подхватывая нефритовое изделие, и с удивлением отметил на нем императорский герб. - Я не собираюсь отчитываться и хоть как-то объяснять ситуацию. Никто не смеет идти против императорского указа. И раз уж вы, Ваше Высочество, второй хозяин дома Хуа, то, как и все проживающие на территории Диюя, обязаны подчинятся великой династии Синь. Посему я забираю то, что по праву принадлежит мне.    Слова и само поведение демона были полны презрения и плохо скрываемого удовлетворения от предстоящей победы. Аугуан не стал дожидаться ответа на столь бескомпромиссное заявление, уверенный в содержании письма, ведь он сделал все, что бы Император поверил в его невиновность, сразу же двинулся уверенным шагом в сторону напряженно замершего Цзян Чэна, что глядел на него своими бездонными глазами запуганной лани, со всей силы сжимая в руках холодный нефрит. Глаза демона пылали огнем жажды и страсти к тому одному, кто заставил его черную душу трепетать, а тело вожделеть. И вот, когда заветная цель казалась совсем близко, а принц уже готовился давать отпор, неожиданно для всех Ваньинь резко завел руку себе за спину, крепко сжимая рукоять меча, бросился на Чжу Болина, сверкающей молнией рассекая чужую грудь, но не успевая задеть достаточно для того, чтобы обезвредить противника, ведь демон успевает отскочить, болезненно шипя и морщась. Шок и неверие, тесно переплетенные с болью, застывают в его глазах, что были сейчас устремлены на пылающего чистой яростью заклинателя, величественно расправившего плечи, и с неприкрытым вызовом оглядел всех собравшихся. Вот он, горделивый хищник, что не прогнется под гнетом судьбы даже под страхом смерти. Привычным резким взмахом меча Цзян Чэн очищает сверкающую сталь от черной, как сама ночь, крови и оборачивается к замершему в неменьшем удивлении Се Ляню. - Хозяину дома не пристало терпеть грубость от кого бы то ни было, даже если за этим стоит высочайший указ, - говоря это, он демонстративно покрутил в руках нефритовую тубу и вновь обернулся к Чжу Болину, в чих глазах хоть и появился проблеск гнева от его непокорности, но омерзительной похоти, к сожалению, так и не поубавилось. – Ты никогда не был и никогда не будешь моим супругом, - жестко, с расстановкой говорит Цзян Чэн, гордо вскидывая голову и, не страшась, заглядывает в глаза своему обидчику. – И пусть это даже указ самого Императора, мне плевать. По закону Диюя, ты не имеешь права ко мне прикасаться, ведь я собственность Старейшины Илин, а потому перед Императором я предстану исключительно под его покровительством или же господ Хуа, ведь мой жених доверил меня им.    Его голос был хлесткий, как кнут, безжалостно рассекавший плоть. Цзян Чэн пылал яростью и жаждой мести. Одним только взглядом грозовых глаз можно было утопить в крови всю Поднебесную, что, несомненно, приводило в извращенный восторг Аугуана, жадно вглядывавшегося в изящные черты своей безумной страсти. Мужчина ощущал, как по телу растекались волны восторга, смешанного с возбуждением от вида столь опасного и вместе с тем прекрасного хищника, готового вот-вот вцепиться в его глотку. Да, все же именно такой Цзян Ваньинь будоражил воображение больше, чем смирившаяся покорность. Нет, этот рубин должен сверкать яркими огнями непокорности, гордости, величественности и безрассудной смелости. И как бы не было прискорбно признавать, но Чжу Болин все же оказался рад тому, что кровавый ритуал так и не очернил столь желанной души. Цзян Ваньинь должен помнить все, чтобы и дальше гореть чувствами, обжигая своим взглядом. - Великолепен... - восхищенно выдыхает демон, когда Цзян Чэн, не желая подставлять принца под удар, выходит вперед, решительно вознамерившись принять все на себя. Как, впрочем, и всегда, его волнение за других превышало беспокойство о себе. - Не смей! – придя в себя от шока, возмущенно шипит Се Лянь на столь безрассудный поступок Ваньиня, но тот словно не слышит, уверенно вперив пронзительным взглядом грозовых глаз в мужчину напротив, бросая тем самым вызов.   Только многолетняя выдержка не позволила дрогнуть ни единому мускулу на лице Ваньиня, что только и смог еле сдержать тошноту от столь омерзительного обращения к нему. Да, он спасовал в самом начале, стоило только увидеть свой самый страшный ночной кошмар.  Он до сих пор помнил те липкие, грязные, унизительные прикосновения чужих рук к своему телу, от которых хотелось невольно сжаться, превращаясь в маленького котенка, сбежать и спрятаться куда подальше от нависшей угрозы. Но отрезвляющей пощечиной для него стало именно это чертово послание, как бы это странно не звучало. Он помнил всю ту боль, что когда-либо была причинена ему и семье. И Цзян Чэн готов мстить за каждую разрушенную этим мужчиной судьбу. Похолодевшие от накатывающего волнами волнения и злости пальцы намертво сжимают рукоять меча, незаметно спрятанного за длинными рукавами и свободным кроем ханьфу, и только наличие оружия позволяет хоть немного, но несколько расслабить напряженные мышцы. Пусть это всего лишь иллюзия защищенности, но в данную минуту Ваньинь готов заниматься самообманом, только бы достойно выстоять перед очередным напором судьбы. - Убожество, - в лучших презрительных интонациях Лань Ванцзи, выплевывает Ваньинь, пряча послание в рукаве. - О... – многозначительно хмыкает Чжу Болин, и на мгновение в его болотных глазах проскальзывает искра гнева, но так же быстро исчезает, уступая место какому-то злобному удовлетворению. Мужчина скрадывает руки на груди, насколько вообще позволяет израненная грудь, несколько откидывая голову на бок, всем своим видом давая понять, что это он здесь хозяин ситуации, кто бы что не сказал, а Цзян Чэн всего лишь несмышленый ребенок, не понимающий родительской любви. – Забавно, - ухмыляется демон. - А совсем недавно ты клялся, будучи совершенно нагим и таким возбужденным подо мной, что согласен стать моим. А какой ты был мокрый там, когда я ласкал... - Замолчи! – рявкнул Ваньинь, заливаясь злым румянцем. Тихое улюлюканье и ехидное хихиканье пронеслось по толпе, устремив на тяжело дышащего от гнева заклинателя не менее заинтересованные и весьма липкие взгляды. – Угрозы и принуждение никогда не станут добровольным искренним решением. Я как ненавидел тебя, так и ненавижу. А мои клятвы более не оковы, ведь Вэй Усянь нашел меня. И отныне вся моя любовь и верность принадлежат ему. Ах да! Раз уж ты перешел на личности, открывая грязное белье, то спешу пристыдить тебя, как любовника. Даже мой первый, не искушенный в плотских утехах муж и то умел лучше доставлять удовольствием своим ртом, чем просто жалкие подобия засасывания жабьими губами. Там кто угодно станет мокрым, когда так безжалостно обслюнявили.    Среди демонов послышались смешки, и теперь уже все заинтересованные насмешливые взгляды были обращены к Чжу Болину, в миг растерявшему весь свой самодовольный вид. Даже поравнявшийся с Цзян Чэном Се Лянь и то не смог сдержать тихого смешка. Ведь стоило посмотреть правде в глаза. Не смотря на свой внушительный вид, Аугуан точно не мог похвастаться красотой, а скорее наоборот, уродством, что в купе с болотным цветом волос и одеяний действительно делали его схожим с огромной мерзкой жабой. Такая аналогия пришла к Ваньиню совершенно недавно, но зато теперь, кажется, это станет местной притчей во языцех среди демонов Диюя, что несомненно, грело душу. Такая маленькая, но от того не менее приятная месть. Ведь для мужчины нет ничего хуже, чем оказаться выставленным на посмешище среди своих подчиненных. И по лицу Чжу Болина было хорошо видно, как его задели эти слова, а может и не только они. Цзян Чэну абсолютно все равно, главное, что это возымело свой эффект. - Будь осторожен, он непредсказуем, - тихо говорит ему Се Лянь, опуская все веселье. И с этим невозможно не согласиться. Этот черт мог предпринять что угодно, только бы добиться своего. И действительно, ответ не заставил себя долго ждать. Импульсивный по своей природе и до ужаса обидчивый Аугуан резко двинулся в их сторону, обнажая клинок. Только благодаря тому, что они были готовы к чему-то подобному, им довелось вовремя увернуться, а Се Лянь даже успел отбить атаку, прикрывая собой Ваньиня. Удар был мощный, демон вложил в него достаточно духовных сил, что бы руки с непривычки задрожали. И как предполагал Се Лянь, этот удар предназначался именно ему. Ведь как бы того не задели слова Ваньиня, но принц был более чем уверен, что разбирались бы с несостоявшимся любовником совершенно по-другому. А вот он как раз таки мешал этому «по-другому». Отбив два удара и нанеся столько ответных, принц, обхватив чужую тонкую даже в сравнении с его талию Цзян Чэна, отскочил в сторону на достаточно приличное расстояние. Безопасность Ваньиня для него сейчас стояла на первом месте. И, судя из горящих гневом и черной похотью глаза Чжу Болина, бедняжку насильно бы разложили прямо тут и даже не обратили бы внимание на собравшихся зрителей, наоборот, сделав из этого целое достояние. К своему несчастью, Цзян Чэн это тоже понимал, но за свои слова сожалений не испытывал, однако так давно знакомое чувство бесполезности вновь окутало его сердце. Заклинателю претила сама мысль, что приходилось находится за чьей-то спиной, вместо того, чтобы стоять бок о бок, а еще лучше самому, ведь это из-за него Чжу Болин сейчас здесь и угрожает Се Ляню расправой. Такого он себе простить не мог. Потому, когда демон, нагнав их, в очередной раз замахнулся, Ваньинь обтекаемой змеей вынырнул из-за спины принца, уходя в право, нанес удар по открытому боку. Чжу Болин взвыл, но концентрации не потерял и следующую атаку уже направил на Цзян Чэна, которому только и оставалось, что уворачиваться с огромной скоростью. - Маленькая дрянь! – рычал мужчина, сверля гибкую фигуру убийственным взглядом. Это была вторая унизительная рана, полученная так по-глупому, от простой души. – Ты за это поплатишься! – взбесился демон, теперь уже кидаясь на Ваньиня. - Как и ты. Кровь за кровь, жизнь за жизнь, - тяжело дыша, ответил Цзян Чэн, чудом уворачиваясь от следующего взмаха чужого клинка.    Размах у Аугуана был большой, от чего Ваньиню только чудом удавалось оказаться не задетым. На сей раз мужчина не собирался щадить заклинателя, вознамерившись поставить гордеца на место, а уж публичные порки он любил. Демон уводил Цзян Чэна в глубь сада, подальше от Се Ляня, которым сейчас занялась его армия. И пусть долго удерживать Небожителя у них не выйдет, но этого времени вполне достаточно, чтобы обезоружить мальчишку и унести с собой. - Готовся к тому, что как только это закончится, я тебя выдеру, как самую настоящую шлюху, а может еще и пущу разок по рукам в назидание, как идти против меня, - рычит Чжу Болин, делая резкий выпад вперед, целясь по ногам, но Цзян Чэн вовремя подпрыгивает вверх и, к собственному ужасу, неудачно опускается, спотыкаясь о спрятанный под листвой корень дерева, и без доли грации летит наземь, еле успевая подставить руки перед лицом. Меч выскальзывает из рук и отлетает на достаточное расстояние, чтобы сердце в груди сжалось от страха. Тяжело дышащий, вымотанный еще со спарринга с Се Лянем, Цзян Чэн лишь на врожденном упрямстве пытается подняться на ноги и побежать за оружием, но сильная рука безжалостно хватает его за шею и со всей силы прикладывает затылком о сзади стоявшее дерево. Вспышка боли простреливает голову, и Ваньинь жалостно стонет, жмуря глаза, в которых поблек весь мир. Но демону этого оказалось мало, и, вознамерившись окончательно подавить любое сопротивление на корню, он намеренно со всей силы прикладывает заклинателя несколько раз головой об ствол, от чего грозовые глаза закатываются в беспамятстве, а тело в жесткой хватке обмякает. - Паршивая дрянь! Щадить тебя я больше не намерен! - рычит Чжу Болин, грубо срывая с Ваньиня одежды и тут же вгрызаясь в оголяющиеся участки белоснежной кожи. – Буду драть тебя, как последнюю суку, наблюдая за твоими слезами и глазами, полными страха.   Мужчина валит на землю бессознательного заклинателя, нависая над ним и резкими движениями спуская с себя штаны, выпуская на волю колом стоящий член, что уже давно жаждет разрядки. Планы в его голове меняются со скоростью света, и он уже не может больше терпеть, а посему плюет на все. Ведь желание осквернить мальчишку прямо тут возрастало с каждым разом. Он все еще слышит звуки бойни вдалеке, а это значит, что Се Лянь при всем своем желании появится нескоро, ведь демон подготовил тому сюрприз в лице еще одного отряда, что стоял в тени, ожидая своего часа. Чжу Болин чувствовал себя победителем, ведь ему теперь никто не сможет помешать. Хуа Чэн и Вэй Усянь сейчас заключены под стражу, причем последнему уготована пыточная до вынесения приговора. Жалкий Небожитель ему не соперник, а после того, что сейчас произойдет, Ваньиню просто не хватит смелости посмотреть в глаза своему драгоценному возлюбленному. - Я не заберу тебя сейчас, - елейно говорит Аугуан в приоткрытые бледные губы, при этом руками разводя стройные ноги в стороны, удобно устраиваясь между ними. – Нет, я дам тебе почувствовать самую незабываемую боль в твоей жизни. У тебя просто не останется выбора, кроме как на коленях приползти ко мне, стоит после всего тебе прочесть императорский указ, - демон довольно смеется и впивается в желанные губы, удовлетворенно постанывая от их мягкости. – Наслаждайся, мой хороший.   Боли от вторжение в свое тело Ваньинь так и не почувствовал, ведь впервые жизнь соизволила сжалиться над ним, не давая познать той скверны, что сейчас происходила. Аугуан, как и обещал, взял его грубо, разрывая нежную хризантему, получая полное блаженство от жаркой тесноты чужого нутра.  Каждый толчок был резким, быстрым, безжалостным. Он удовлетворял свою похоть и торжествовал. Ведь у Ваньиня он стал первым и единственным, а ничтожество, что все это время было бельмом у него на глазу, возомнившее о себе невесть что, совсем скоро лишится души. Да, это его триумф. Он победил.