***
Сон полностью отказывался посещать Джису, и она воротилась в чужой постели несмотря на то, что реально ощущала, как устало тело. Хэин согласился всё же лечь рядом и чуть не заставил её укутаться в зимнее одеяло, заботливо сотканное его бабушкой, но девушке и без того было душно в жаркую летнюю ночь, не без помощи самого парня, учащённое дыхание которого она отчётливо слышала. Хэин же не знал, куда девать руки, и как лечь так, чтобы случайно не задеть девушку, чтобы не напугать её. Тело горело от напряжения, и лоб уже покрывался испаринами от того, как сильно он старался держать себя в руках. Джису лежала в нескольких миллиметрах он него, повернувшись спиной, и пахла им. Его шампунем, его гелем для душа, в его футболке, в его постели. Казалось, что один факт того, что он окутал её, мог довести его до оргазма. Он старался не выдавать своего возбуждения, хотя в боксёрах становилось слишком тесно, и Джису совсем ему в этом не помогала, ведь медленно поворачивалась к нему лицом. — Привет, — прошептала она, увидев, что парень лежит с открытыми глазами, уставившись в потолок. Луна еле освещала одинокую комнату, отчего Хэин выглядел сейчас для неё по-особому красивым и загадочным. Ей не хотелось просто так заканчивать эту ночь, так как она боялась, что завтра он опять уйдёт, сказав, что разобьёт ей сердце. И призадумавшись, Джису поняла, что хотела бы, чтобы и он причинил ей боль, если она сможет хотя бы на короткое время ощутить его тепло и объятия. — Привет, — ответил он, поворачиваясь на бок, и удобнее устроил голову на предплечье, заменившее ему подушку, которую он отдал девушке. Он был в доле секунды от поцелуя и всё равно не желал делать никаких движений. Лишь любоваться её лицом, в этот раз мечтая, чтобы эта ночь длилась бесконечно. Джису, лежа боком, протянула пальцы к его лицу, и легонько провела тонкими пальцами по заживающим шрамам и синякам на лице парня. Она считала, что они ему совсем не подходят. — Что ты делаешь? — хрипло спросил он, когда пальцы случайно задели его нижнюю губу. — Я не могу заснуть, — пробормотала она, игриво хихикая, и нехотя убрала пальцы, замечая лёгкое расстройство на лице Хэина. — Сейчас ты скажешь, что тебе нужно репетировать, — улыбнулся он, а сам думал о том, что знает идеальный способ, после которого она крепко заснула бы от усталости. — Но это правда, — ответила она, осознавая, что впервые за несколько дней смогла на некоторое время забыть о балете и учёбе. В последний раз такое было до того, как он признался, что не сможет с ней дружить. — Джису, — начал он, серьёзно посмотрев, и не был уверен, видит ли она выражение его лица. Поэтому невесомыми прикосновения обхватил свободной ладонью её щёку и так же быстро её убрал, пока не стало слишком поздно. — Ты невероятная. Я уверен, ты и сама в курсе этого. Кому ты пытаешься ещё что-то доказать? Джису сглотнула слюну и закрыла глаза. Она знала, что он уже в курсе всего, но ей было не важно. Она должна была рассказать это, ей казалось, что Хэин обязан услышать её историю из её уст. — Пару лет назад я поступила в балетную академию Сеула. В самую лучшую, как я тогда считала. Поступила сама, даже получала стипендию. Меня боготворили хореографы, в школе учителя чуть ли не на руках носили, парни толпами ходили за мной, — усмехнулась она и, как бы не хотела увидеть реакцию Хэина, не стала открывать глаза. — А потом в город приехал Джей. Из Коннектикута. В мой класс и по иронии судьбы в мою балетную академию. Хэину хотелось перебить её, сказать, что он уже в курсе, чем закончилось её знакомство с этим, по его мнению, мерзавцем, и что Джису не должна сейчас вспоминать всю ту боль. Но он продолжал молча смотреть в её закрытые веки, понимая, что это нужно ей самой. — Постепенно от статуса моего партнёра по танцам Джехён как-то неожиданно стал моим парнем. Смешно. Сейчас понимаю, что уже тогда меня ненавидели девчонки моего класса, потому что за ним полкласса бегало, а парни злились на меня за то, что я выбрала не их. Джису вспоминала их совместные занятия в академии и мысленно признавалась себе, что её синдром отличницы появился именно тогда, когда в её жизнь вошёл Джехён, который, по её мнению, был идеальным. Джису хотелось соответствовать его недосягаемому уровню, о котором он незаметно ей намекал. А чего ещё она должна была ожидать от парня из слишком обеспеченной семьи? — Мы часто выступали в главных ролях в местных постановках, и казалось, что могло пойти не так. Ну ты и сам знаешь. — Джису… — Я забеременела от него. В тот самый период, когда решался вопрос продления моей стипендии в академии, когда мне поступило предложение о посещении трёхмесячного мастер-класса в Париже, когда я считала, что Джехён тот самый. А он предложил мне сделать аборт. Хэин прислушался. Этого его друзья, учительница и директор, от которых он и узнал о прошлом девушки, не обсуждали. — Я само собой согласилась. И даже приняла деньги, которые он решил просто скинуть мне на счёт, надеясь, что я сама справлюсь с этим делом, так как у него в вечер того дня должно было быть отчётное выступление, на котором присутствовал петербургский хореограф. В больницу я поехала со своей уже бывшей подругой Хеюн. — Подожди, та самая Хеюн? — Да, девушка твоего друга Мингю, — кивнула она, ухмыльнувшись уголком губ, и сильнее зарылась лицом в подушку, так как боялась, что расплачется в любую секунду от мысли, что настоящей подруги-то у неё никогда и не было. — Он мне не друг, — мрачно буркнул Хэин, вспоминая его грязные слова, которыми он поливал Джису и за которые, конечно же, огрёб по полной. — В больнице меня дальше приёмной даже не пустили, потому что несовершеннолетние могут делать аборт лишь в присутствии опекуна. Мать узнала об этом лишь потом, на следующий день. На следующий день вся школа об этом знала, не без помощи Хеюн, и само собой директор вызвал мать к себе. Теперь я думаю, что же ей пришлось сделать, чтобы меня не исключили, — пробормотала она в подушку, сильно сжимая пальцами простыню, и хотела уже не плакать, а кричать. Хэин не сдержался и крепко прижал её к себе, позволяя ей уткнуться носом в свою шею и сминать теперь пальцами его майку. — И даже когда я пришла с матерью, врачи не позволили мне сделать аборт, так как была большая вероятность угрозы для моей жизни. Я не могла жить без балета, я не хотела жить без него. — На этих словах она подняла на него голову, желая показать всем своим взглядом, что была искренна в своих мыслях. В кабинете директора учительница осуждающе обсуждала один момент, в который Хэин не смог до конца поверить. Она говорила о том, как Джису на шестом месяце беременности во время урока поднялась на крышу школы и встала на парапет. Она простояла там несколько часов в слезах, несколько раз пытаясь сделать шаг вперёд, пока охранник не выбил дверь и не оттолкнул её от края. Как он понял, все школьники были свидетелями этой сцены. И Хэин не знал точно, изгоем она стала из-за своей беременности или из-за своей попытки суицида. Но как бы там не было, он ни капли не пожалел о том, что избил школьников, даже если в качестве наказания ему в течение месяца придётся убираться в спортзале. Зато теперь в старших классах знали, что за Джису есть кому постоять. — В итоге ребёнок родился мёртвым, — произнесла она, опустив голову обратно к шее парня, утыкаясь в которую, ей казалось, она находится в безопасности. — Я даже не захотела смотреть на него. Считай меня мерзкой, но я ненавидела его. — Ты не мерзкая, — ответил он, погладив ладонью по спине. — Ты чертовски сильная и умопомрачительная. «А Джехён всё это время проучился в училище Санкт-Петербурга, ни разу не поинтересовавшись обо мне или ребёнке», — пронеслось в голове, но она не стала озвучивать эти мысли, желая, наконец, перестать думать об этом человеке. Джису понимала, что в большей степени завидовала ему и хотела доказать преподавателям, что она должна была быть на его месте. Хэин неосознанно сжал ткань футболки со спины девушки, жалея, что на месте Мингю и остальных был не этот ублюдок, которого он даже в лицо не знает, но ненавидит всем своим нутром. Он понимал, почему Джису решилась ему рассказать всё и был благодарен ей, ведь успел наслышаться слухов, каждый хуже предыдущего. Хэин ни в коем случае не должен разбивать ей сердце, так как оно у неё и без того всё в осколках и царапинах. Нежно поцеловав её в макушку, он прошептал ей, что никогда не причинит ей боль, и сделал вид, что не слышит, как Джису в очередной раз зарыдала ему в грудь.***
Привычка вставать рано утром даже в гостях не покидала Джису, поэтому она совсем не удивилась, увидев спящего рядом парня. Нежная улыбка неосознанно появилась на её лице, которую она поспешила спрятать в подушку, ведь сердце выстукивало странный ритм при взгляде на Хэина. Она не помнила, как впала в сон, но прекрасно знала, что засыпала в слезах в его крепких объятиях, отчего становилось совестно перед хозяином квартиры. Наверное, не на это надеялся Хэин, когда впервые заговорил с ней. Настенные часы показывали шесть утра, и по каноничному распорядку своего дня Джису должна была через полчаса выйти из дома, чтобы успеть порепетировать перед началом уроков. Дьявол на левом плече твердил ей так и сделать. Тайно вышмыгнуть из квартиры, поймать такси, так как из обуви у неё были лишь пуанты, да и кататься в автобусе в шопенке не самая удачная идея. Может даже она успеет вернуться до его пробуждения. Джису казалось, что по выходным Хэин спит до полудня. Она не знала наверняка, но определённо ей был интересен и этот факт из его жизни. Но девушка не знала, что ей сейчас мешает вскочить с кровати. То, что она боится его гнева, ведь Хэин вчера был реально зол на неё, хоть и старался этого не показывать. Или может, дело в ней самой и её нежелании врать ему, учитывая её вчерашнее откровение. Она понимала, что даже в этом не была до конца честна, но её не мучила совесть, так как Джису имела права недоговаривать некоторые факты, потому что так ей было проще поверить в сказанную ложь. И смотря на его умиротворённое лицо и на то, что он во сне причмокивает губами, она понимала, что дело в самом парне, а точнее в её зародившихся к нему чувствах. Поэтому не желая больше метаться в сомнениях, она подложила ему под голову свою подушку и сама прижалась всем телом к Хэину, разрешая его обнимать себя. — Только не говори, что сейчас четыре утра и тебе нужно репетировать, — сонно пробормотал он низким хриплым голосом, не открывая глаз, и, словно привычка, неслышно вдохнув запах её волос. Всё ещё пахнет им. Джису тихо рассмеялась, очерчивая пальцем круги на его грудных мышцах. Она определённо не будет жалеть, если пропустит репетицию.