***
Выйдя из кабинета директора, Хэин звучно выругался матом, игнорируя возмущённо вытаращившую на него глаза секретаршу. Ему было плевать, ведь что они могут ему сделать после того, как уже исключили? За четыре месяца до окончания учёбы. Хэин, конечно, не стремился к получению аттестата и поступлению в университет, но не хотел, чтобы бабушка расстраивалась из-за того, что и у него не получилось добиться каких-либо значимых успехов. Он со смехом осознавал то, что ни здесь, ни в Кванджу его не исключали, хоть он и занимался криминальным бизнесом прямо в стенах школы, но стоило в его жизни появиться Джису, как всё пошло вверх ногами. Хэин не собирался обвинять её в своих поступках, но внутренний демон твердил, что не будь он так безумно в неё влюблён, то не повёл бы себя настолько неуравновешенно. Он был готов без шуток выбросить Мингю из окна и ещё даже выглянуть из него, чтобы проследить за тем, как тот, шмякнувшись об асфальт, будет корчиться от боли. Хэин проклинал тот день, когда связался с этим идиотом, и хотел бы, чтобы тот проболтался о своей зависимости отцу прокурору, но лишь бы Джису об этом не узнавала. Сейчас дороги назад не было. Хэин не сможет всё отрицать, Джису ясно дала понять, что не поверит ни единому его слову. Он наглядно показал ей, что не достоин этого. Хотелось горько плакать и истошно кричать, а ещё ударить кого-нибудь несмотря на разодранные костяшки пальцев, ноющих от боли. Физическая боль по сравнению с тем, что творилось внутри, доставляла расслабляющее облегчение. И даже если Джису прибежит к нему и скажет, что простила его, обнимет и нежно поцелует, Хэин сомневался, что сможет простить самого себя. Выйдя из приёмной, он первым делом направился в раздевалку, чтобы избавиться от баскетбольной формы, как бы ноги не тянули его в сторону цокольного этажа. Надо Джису дать время поразмыслить, отдохнуть от него. Он понимал, что ей больше некуда идти, и надеялся, что она продолжит жить в его квартире. Хэин даже был готов несколько дней не приходить домой, чтобы не попадаться ей на глаза и позволить ей самостоятельно решить, как им быть дальше. — Хён, привет, — произнёс он в трубку, позвонив другу, — я останусь у тебя на несколько ночей? — спросил он, прекрасно зная, что Чонсок живёт с соседями. — Что ты опять натворил? — сразу же спросил тот у него настороженно, отчего Хэин нервно рассмеялся, еле сдерживая слёзы. Этот вопрос выводил его из себя. Он не знал, что сделать, чтобы люди перестали задавать его ему. — Я очень сильно облажался, хён. Очень сильно, — ответил он тихим голосом, пытаясь показать им, что без алкоголя всё и не объяснишь. — Приходи. Я возьму на сегодня выходной.45.
31 июля 2023 г. в 10:05
Хэин нашёл Джису в танцевальном зале после урока, который он провёл в раздумьях о том, что ей скажет. Коротко оповестив босса о том, кто и под чьим приказом пытается под него копать, он решил прогулять урок, хоть и тренировка по баскетболу уже была окончена. Он не хотел без подготовленных слов сталкиваться с холодным взглядом Джису, от которого он терял дар речи и лишь глубже рыл себе яму своим молчанием.
Джису видела через зеркало, как Хэин торопливо проходил вглубь зала, так и не сменив свою баскетбольную форму. Сегодня в академии руководитель Юн скажет ей о том, какое наказание её ждёт за то, что её парень на этой неделе учудил во время занятий, но это не останавливало её от того, чтобы в очередной раз порепетировать перед посещением училища. Даже если её вновь исключат.
— Выслушай меня, — приказным тоном произнёс Хэин, сняв перед этим оба наушника, которые без промедления положил себе в карман. Он был уверен, что Джису не захочет этого делать и попытается вернуть их обратно в уши.
— Слушаю. — Она подняла на него равнодушный взгляд, скрестив руки на груди, и заставляла Хэина своим поведением вновь забывать нужные слова, которые он отчаянно искал весь урок для своей оправдательной речи.
— Почему ты не сказала, что знаешь? — первое, что вырвалось из его дрожавших от волнения губ, хоть он и не планировал спрашивать Джису об этом. Но её блестящие глаза и сжатые в попытках скрыть своё расстройство губы не позволяли ему проигнорировать то, что она несколько дней притворялась, что всё в порядке, когда это не так. Хэин наивно полагал, что при нём Джису может расслабиться и не скрывать свои настоящие чувства.
— Не знаю, — произнесла она, опуская глаза, и почему-то ощущала себя виноватой в том, что все эти дни носила маску невозмутимости, когда внутри всё горело от злости и обиды. — Не хотела вновь слышать твои оправдания, наверное.
— Джису, это было лишь раз. Нам нужно было оплатить лечение отца, — пробормотал Хэин, поднимая ладонями её лицо, но она не позволила ему всмотреться в свои влажные глаза и оттолкнула от себя.
— Ты всё равно это делаешь, Хэин. Оправдываешься. Я… я не знаю, могу ли верить тебе дальше. Каждое твоё слово заставляет меня сомневаться в тебе. Это… это не нормально.
— А что у нас нормально? — прошептал он в полуулыбке, повторяя её же слова, и попытался вновь прикоснуться к ней, но Джису отходила назад, выставив вперёд ладонь.
— Я знаю, что тоже врала тебе и что у меня свой багаж проблем, который до сих пор меня преследует… — продолжила она, давая волю слезам, которые несколько ночей держала в себе, и сейчас они гладким потоком лились по щекам.
— И я принимаю тебя с ними, потому что люблю, — ответил ей Хэин, не давая девушке собраться с мыслями, и надвигался на неё, не оставляя попыток притянуть к себе, своими объятиями продемонстрировать своим слова.
— Но ты продолжаешь причинять мне боль. Это уже за гранью ненормальности, — Джису отрицательно качала головой, обнимая себя за плечи, и повернулась лицом к стене, чтобы вдоволь выплакаться.
Её взгляд случайно зацепился за кольцо на безымянном пальце левой руки. Джису только сейчас заметила, что так сильно к нему привыкла, что даже не чувствовала его на пальце. То же самое она ощущала к Хэину. Он полностью окутал её собою, что каждый его проступок, каждый промах, каждый удар боли в её сторону становился для неё само собой разумеющимся. Джису принимала любой его беспощадной щёлочью разъедающий чувства изъян, что не могла должным образом возненавидеть его.
— Детка, прошу тебя, — прошептал Хэин, вставая за ней, но не решался протянуть к ней руку. Он стоял, касаясь торсом ею спину, и не знал, какие ещё придумать слова для того, что вновь вселить в неё веру в себя. — Я не хочу тебя терять. Я не смогу.
— Ты… ты же продавал наркотики Мингю и Джисону, ведь так? — еле слышно спросила Джису, глотая бесшумные слёзы, и не поворачивала к нему головы, хоть и желала сейчас увидеть выражение его лица.
Она хотела увидеть в глазах своего парня злость и обиду, а затем услышать то, как сильно он разочарован в ней из-за того, что она напридумывала такое и не верит в то, что он больше не занимается этим.
Но на лице Хэина стояли испуг и ужас. Он широко раскрыл глаза, делая шаги назад, и Джису чувствовала, как за спиной становилось холодно. Она начинала ощущать себя одинокой и осталась в полном одиночестве, когда Хэин молча выбежал из танцевального зала.
Джису нервно усмехнулась себе под нос, осознавая то, почему другие всегда ненавидели, когда она так делала. Убегала от проблем и важных разговоров. Это раздражает, но она была рада тому, что хотя бы в этом Хэин решил не кормить её лживыми оправданиями и своим уходом дал ей ответ на без того с трудом заданный вопрос. Джису не знала, что сейчас будет с их отношениями, понимая, что перед ней стоит выбор. А может, если она подробно выслушает, у неё получается принять его. Но было ещё рано. Сейчас Джису ощущала отвращение от одной только мысли о том, чем Хэин занимается.
Когда она хотела надеть обратно наушники, чтобы вновь забыться под успокаивающую мелодию Чайковского и дать своему телу утонуть в теплоте мыслей о балете, Джису вспомнила, что Хэин забрал их. Танцевать без музыки не хотелось, поэтому она побежала наверх, надеясь застать его в раздевалке и молча забрать у него наушники.
Но она не успела пройти дальше по коридору, остановившись возле кабинета параллельного класса, из которого раздавались крики. Сейчас была перемена, но эти крики звучали совсем не весело. Резкое осознание того, что это класс, в котором учится Мингю, заставил Джису широко раскрыть глаза и вбежать в кабинет.
На мгновение сердце Джису пропустило удар, ведь она боялась увидеть его верхом на парне, избитом до полусмерти. Но кажется, всё именно к этому и шло, так как Хэин, крепко намотав на кулак воротник рубашки Мингю, прислонил его в стеклу приоткрытого окна и угрожающе смотрел, явно требуя от него ответа. Тот еле держался ладонями за подоконник, и одно резкое движение Хэина могло бы стать для него решающим.
Джису застыла у двери, замечая стоящую рядом озлобленную Хеюн, которая пыталась отцепить Хэина от своего парня; учительницу, испуганно говорившей по телефону; учеников, у которых если и получалось оттолкнуть Хэина, то ненадолго. Он смотрел на одноклассников Мингю животным взглядом, давая своим яростным рыком понять, что они могут получить не меньше, чем сам парень, если те помешают.
— Джису! — услышала она звонкий голос Хеюн, которая подбежала к ней. И не успела она что-либо ответить, как та влепила ей смачную пощёчину. — Что ты ему сказала? — спросила она у бывшей подруги и мысленно ругала себя за то, что ещё несколько часов назад жалела её и хотела утешить.
Хеюн не знала, какое именно отношение имеет Хэин к зависимости Мингю, и не сразу решилась поговорить со своим парнем об этом. Придя к нему на перемене, она потребовала у него рассказать, употребляет ли и Хэин тоже и знает ли об этом Джису. От этого вопроса у парня моментально побледнело лицо и затряслись руки, и он, словно одержимый, стал бормотать себе под нос, что ему конец. Попытки успокоить Мингю, убедить его в том, что Джису ничего не знает, но Хеюн нужно раньше неё узнать, в чём дело, чтобы не было недоразумений, были тщетны. Стало слишком поздно, когда в кабинет ворвался Хэин.
Его взгляд, откровенно кричавший о том, что он готов убивать, говорил лишь об одном — он в курсе того, что Джису что-то разузнала. Хэин не стал спрашивать и интересоваться, как она узнала и виноват ли в этом Мингю. Хэин этого не умеет, уж Хеюн-то хорошо об этом осведомлена. Поэтому её старания загородить собою Мингю были вместе с ней с силой оттолкнуты в сторону.
— Хеюн… я… — бормотала Джису, удивлённая полученной оплеухой, которая очень хорошо отрезвляла и приводила мысли в порядок.
Она могла бы наброситься на Хеюн и дать ей сдачи похуже полученной пощёчины, но та была права. Если бы Джису не задала Хэину свой вопрос, Мингю сейчас не умолял бы в слезах пощадить его. Скорее всего, на этом Хэин не успокоится и следом побежит избивать Джисона.
— Отпусти его! — громко крикнула она, подбегая к парню, но тот не сразу услышал её и продолжал держать Мингю спиной к открывшемуся окну.
Они были на втором этаже и падение с этой высоты его не убило бы, но могло бы сломать парню конечности. Однако Джису волновалась не за целостность костей Мингю или за то, что Хеюн будет винить её в произошедшем. Она с каждым днём всё меньше узнавала в любимом парне человека. И он, вместо того чтобы претворять свои обещания в реальность, лишь убедительнее доказывал ей то, что не заслуживает её прощения.
— Хэин, отпусти его! — повторила она и, чтобы привлечь его внимание, встала возле подоконника, взяв его за запястье руки, сжимающей воротник рубашки Мингю. — Прошу тебя, любимый, — прошептала она, кусая нижнюю губу. Джису как никогда нуждалась в своих «колдовских» способностях. Даже стоя лишь рядом, она ощущала то, как страшен в гневе Хэин. Его глаза говорили о том, что он по-настоящему способен выбросить Мингю из окна.
Последние слова девушки подействовали на него моментально. Хэин, продолжая держать Мингю, поднял его свисающую под окном голову. Он понимал, что вновь переборщил, что Джису в очередной раз стала свидетельницей его зверства. Он также знал, что она назвала его «любимым» лишь для того, чтобы его успокоить, ведь это было не так. Об этом говорил её взгляд, полный отвращения, разочарования и зарождающейся неконтролируемой скоростью ненависти, которым Джису окинула его, когда его пальцы на воротнике ослабли и Мингю упал на пол, стараясь отдышаться после удушающей хватки и панического страха быть выброшенным из окна.
— Он мне ничего не говорил. Но ты… ты сделал это за него, — бросила она и постаралась впитать в свои слова всё омерзение, которое сейчас испытывала к парню.
— Джису… — пробормотал Хэин, смотря на то, как Хеюн садится рядом, обнимая плачущего Мингю, и не слышал того, как учительница говорит ему, чтобы он шёл в кабинет директора, пока она не вызвала охрану, чтобы это сделали насильно.
Хэин попытался взять Джису за ладонь, но та вновь оттолкнула его от себя, на этот раз давая понять, что сейчас у него нет никаких шансов реабилитироваться в её глазах. Ничего не сказав, она засунула руку в карман его свободных спортивных шортов и достала оттуда беспроводные наушники.
Она кинула короткий взгляд на Хеюн, которая пыталась успокоить Мингю словами, что всё хорошо. «Нет, ничего не хорошо», — хотелось ей сказать, но пусть они тешат себя сладким самообманом. Джису больше не будет.
— Тебя ждёт директор, — сказала она Хэину перед тем, как выйти, чтобы он не смел даже следовать за ней.