Дети Железного царства. Одинец

Ярослав заглянул в караулку. Волк уже не спал. Услышав скрип двери, он перевернулся на живот, вытянул шею, настороженно вглядываясь в человека. Верхняя губа дёрнулась, блеснули зубы, предупреждая: «Не подходи!» - Не подхожу, успокойся, - мягко произнёс Ярослав, - но может, всё-таки превратишься в человека? Хоть поговорим. Эдред только зарычал. Не хватало ещё с кощеевым змеёнышем беседы вести! - Что там, Ярослав? – послышался звонкий девичий голос, - он проснулся? - Проснулся. Рычит на меня. - Рычит? Так может у него всё-таки болит что-нибудь? Дай я посмотрю. Росинка решительно отстранила Ярослава, вошла в караулку, встала у порога. - Осторожней, он сейчас плохо понимает, друзья кругом или враги. Увидев девушку, Эдред растерялся. Отец всегда говорил, что девочек обижать нельзя. Но она ведь, наверное, служанка царя Ярослава. На полонянку не похожа – глаза блестят, на щеках румянец, улыбается. - Я не враг, я целительница. Позволь мне тебя осмотреть. Голос у неё был ласковый, движения осторожными, но без заискивания или робости. Оборотень почувствовал, что может ей верить. - Так я подойду к тебе? Позволишь? – Росинка сделала шаг вперёд Волк поглядел ещё раз на девушку, бросил взгляд на стоящего рядом Ярослава, готового в любой миг сорваться с места, если потребуется защитить целительницу. И перестал рычать. Роса приблизилась, села рядом. - Я потрогаю нос, а ты смотри, не кусайся! – погрозила Эдреду пальцем. Тот недовольно фыркнул в ответ, ткнулся носом в руку. Нечего трогать, пусть так разбирается! - Холодный, - сообщила Роса Ярославу, - и мокрый, значит, точно не болеет. Ощупала лапы зверя, приложила ладонь к сердцу. Улыбнулась. - Хоть ты и волк, а здоров, как бык. Тебе уже не нужно здесь лежать, вполне можешь бегать. - Ручаюсь, что ему сейчас просто необходимо сбегать во двор, - добавил Ярослав, - иди, Одинец, только возвращайся потом. Убегать пока не советую. Оборотень угрюмо засопел. Говорит вроде спокойно, не приказывая. Как-то не по-царски себя ведёт. А может нарочно другом притворяется? Но как бы там ни было, он прав – во двор сбегать хочется. Эдред выскользнул наружу. Во дворе ещё сильней пахло лошадьми. Сзади и слева слышался звон оружия, на другом конце двора дружинник гонял тонконогого рыжего жеребчика, пристегнув к уздечке длинный ремень. Почуяв волка, конь захрапел, шарахнулся вбок, едва не опрокинув человека. - Тихо, Небосвод, тихо, - дружинник стал набирать ремень, укорачивать его, заставляя рыжего подойти к себе, успокаивающе похлопал по шее, - не тронет тебя никто. На вот лучше сухарик. Жеребёнок схрупал угощение, ещё раз глянул в сторону оборотня. Эдред стоял спокойно, зная, что движущееся пугает больше, чем неподвижное. Конь фыркнул, чуть опустил настороженные уши, топнул копытом о землю. - Убедился? Тогда не отлынивай от работы! Рысь! – дружинник легонько хлопнул Небосвода по рёбрам, тот послушно пустился рысью, постепенно отходя всё дальше от учителя. Эдред посмотрел на них ещё немного, пошёл туда, где звенели клинки. На мечников поглядел без особого интереса, отметил только, что среди них есть мальчишки, его ровесники. Правда, сражались они во стократ лучше, чем сам Эдред в ту пору, когда его учил отец. Куда больше заинтересовала площадка для стрельбы из лука: эта премудрость всегда давалась княжичу намного легче. Его заметили сразу. Один из юных стрелков, худощавый паренёк с родинкой над верхней губой, приветственно махнул рукой. - Здравствуй, Одинец. Мы тут поспорили, кто из нас лучше стреляет, решили состязание устроить. Хочешь с нами? Я тебе свой лук дам. Эдред чуть пасть не раскрыл от удивления. Вот так сразу звать в состязание оборотня? И не боятся же… Впрочем, удивляться нечему, ведь царь здешний тоже умеет в зверя превращаться. И не только это, наверное, умеет. Кощеев сын, чародейство у него в крови. - Так что – присоединишься? Оборотень отступил на шаг, мотнул головой. - Да чего ты, давай! - Не надо, Хлёст, - парнишка постарше положил руку на плечо приятеля, - царь Ярослав сказал, что не нужно его заставлять, сам решать должен. Эдред едва не взвыл. Опять царь Ярослав! Неспроста это. Наверное, ему нужны воины, вот и хочет проверить, на что способен спасённый беглец. Небось ребят помладше нарочно велел на площадку согнать, понимает, что он им скорее доверится. Оборотень развернулся и пошёл обратно к караулке. Выполнять волю врага не хотелось. К тому же, оружия в руки уже два года не брал. Промахнётся – засмеют мальчишки, как не раз бывало в той, другой жизни. Вернувшись, Эдред обнаружил большую миску, до краёв наполненную супом. Рядом лежала пышная ватрушка. - Это от меня, - с улыбкой сообщила Роса, - ешь на здоровье. Только сперва суп скушай! Оборотень невольно сморщил нос, отвечая на улыбку. Почему-то тревоги и подозрения исчезали без следа, стоило лишь взглянуть на девушку-целительницу. Эдред вильнул хвостом в знак благодарности, и медленно, стараясь не чавкать и не разбрызгивать варево, как в бытность свою на псарне, принялся за еду. Росинка шепнула на ухо Ярославу: - Смотри, он меня совсем не боится. Давай я его в дом возьму? Может так скорее успокоится, и в человечий облик вернётся? - Нет. Мы не знаем, кто он, не знаем, почему за ним гнались, - тихо отозвался Ярослав, - я буду беспокоиться за тебя. Лучше сам за ним присмотрю. Или дружинники. Вот что, Одинец. Вижу, силы к тебе вернулись, а мне домой возвращаться надо, и так уж затянул объезд границы. Хочешь – пошли со мной в замок, не хочешь – живи прямо тут, на заставе. Эдред оторвался от плошки, поглядел пристально на владыку Железного царства. Поселиться в замке чародея? Боязно, но… любопытно. Хочется взглянуть на настоящий царский замок. Может, там сокровища несметные лежат, а может и пленники в подвалах томятся. Вдруг удастся их освободить? Если, конечно, самого в темницу не бросят. Хотя не похоже, что царь Ярослав ему такую судьбу готовит: не связал сразу, стражу не приставил. Нет, незачем оставаться на заставе, да с завистью смотреть, как ловко управляются с оружием его ровесники. Врага нельзя упускать из вида. - Так что – поедешь со мной? – снова спросил царь. Оборотень кивнул. Вернулся к прерванному ужину. - Правильно, - заметила Росинка, - в замке тебе веселей будет Одинец. А я буду приезжать тебя навещать. Ярослав, ты ведь разрешишь? - Конечно. Приезжай, даже если без пирогов и ватрушек, - улыбнулся девушке, - глядишь, он с тобой подружится, раз мне не верит. Эдред мысленно усмехнулся. Ишь ты, заметил недоверие. Ну и пусть. Пускай знает – сына ледянского князя не обманешь. - Ты, Росинка, тоже собирайся – завтра вместе поедем. Денька через три-четыре дома будем, и тебя проводим заодно. Ярослав со вздохом захлопнул книгу, поставил обратно на полку. Нет, здесь тоже ни слова о том, как можно вернуть оборотню человеческий облик. Для оборотников таких заклинаний с десяток нашлось, но на оборотней не действовало ни одно. Зато каждая из книг, посвящённых превращениям, предостерегала: нельзя долго оставаться в звериной шкуре, если не хочешь застрять в ней навечно. Однако втолковать сию истину упрямому Одинцу никак не удавалось. Поначалу Ярослав просто ждал, что паренёк сам перестанет цепляться за волчий облик, потом взялся объяснять, к чему такое может привести, но всё напрасно. Словам оборотень не верил, а букв в книге попросту не мог разглядеть, не годятся для этого глаза зверя. Плохо и то, что ни в одной книге не нашлось также указаний на точный срок до «застревания». В одной написано – год, в другой – три года, в третьей – семь лет. А ведь не известно даже, как давно мальчик научился перекидываться. Судя по тому, что сумел уйти от стаи гончих, давно - звериным телом владеет полностью, рассудок тоже ясный. По крайней мере пока. Вот только дружбу водить ни с кем из Железного царства не желает, хоть живёт в замке уже без малого два месяца. Росинке только хвостом машет, даже гладить себя иногда позволяет, а разговаривать – не разговаривает. Зато за Ярославом следит в оба. Бегает следом как хвостик, правда ближе, чем на тридцать шагов, не подходит. А хочешь сам подойти – пятится, зубы скалит. Может у парня попросту с головой не в порядке? Зоряну бы сюда, уж она бы сумела разобраться. Но сестра далеко, незачем тревожить её по пустякам. Да, пожалуй, не будет в этом толку. Либо Одинец поверит, что Ярослав не чудовище, как наверняка принято считать в Ледянском княжестве, либо не поверит. Тут бы скорей названный братец Добромир помог. Против его дружелюбия никто не устоит, а звери доброту ещё лучше чем люди чуют. Вздохнул. Нет, не и это не подходит. Горлица вот-вот родит, тут не до гостей. Да и Одинца не стоит пока в Серебряное царство везти. Чего доброго сбежит по дороге. Глядя на парнишку-оборотня, Ярослав всё чаще вспоминал своё детство. Ведь он точно так же не верил людям, никогда не стремился подружиться с кем-нибудь, поиграть, поговорить. Поначалу боялся, что «кощеева змеёныша» не примут к себе простые дети, потом – что отец, разгневавшись в очередной раз на непокорного сына, и друзей его не пощадит. Но всё же нашёлся человек, которому Ярослав доверился. Тот, кто убедил иначе взглянуть на себя самого и свою жизнь. Табунщик Жизнерад, отец Росинки. Эдред стоял у конюшни наблюдая, как царь Ярослав неторопливо, но сноровисто седлает коня. Опять собрался уезжать. Перемётные сумы туго набиты, значит, надолго. Снова заставы проверять? За два месяца жизни в замке оборотень успел облазить почти все его углы. Почти, потому что некоторые двери, ведущие, судя по всему, в подвалы, были заперты, причём не на обычные замки, а опечатаны заклятием. Волшебство Эдред ощущал даже не носом – всем телом – по коже пробегала мелкая дрожь, шерсть вставала дыбом. Нечего и пытаться отпереть тайник, небось испепелит, едва до дверной ручки дотронешься. К тому же возле двери не было ни малейших следов человека, слой пыли на полу, хоть и не очень толстый, ясно давал понять, что царь здесь не бывает. Словно закрыв тайники заклинанием, сразу забыл о них. Эдред отметил, что хозяин замка вообще не слишком любит в этом самом замке находиться. Бывает кроме своей комнаты и комнаты гостя лишь в трапезной, библиотеке, да на самом верху одной из башен. Но входя туда, Ярослав всякий раз закрывал за собой дверь, ведущую на лестницу, так что последовать за ним не удавалось. Порой у Эдреда возникали сомнения: может царь Ярослав всё же не такой злодей, каким был его отец, Кощей? Ни разу за всё время оборотень не замечал, чтобы владыка Железного царства вышел из себя, накричал на кого-нибудь, ударил. Люди здесь не казались забитыми и запуганными. Хотя, может просто привыкли уже? И запугивать некого потому, что самых строптивых давно казнили? Эдред подумывал порой: может вернуться наконец в облик человека, поговорить на равных, но тут же чувствовал робость и страх. Он два года не вылезал из волчьей шкуры, может, говорить по-человечески уже разучился. А как объяснить, отчего раньше не перекинулся? Признаться, что считал спасителя врагом? Что боялся его? Он, сын князя Хенира Отважного, потомок доброй сотни прославленных воинов, и испугался? - Одинец! – позвал царь Ярослав, - Одинец, поди сюда! Оборотень фыркнул. Ну вот, только успел хорошее про него подумать, а он приказывает! Теперь нарочно не подойдёт! - Ладно, слушай оттуда, если хочешь. Я на несколько дней в табуны поеду, на горные пастбища. Хочу проверить, как там кобылы жерёбые поживают, какие жеребята у них народились. Ты со мной, как всегда или на этот раз в замке останешься? Эдред опять фыркнул. Посмотреть жеребят хотелось, но может лучше попытаться в отсутствии хозяина в башню проникнуть? - А то давай, перекидывайся, я тебе коня дам. Только решай поживей, некогда мне. Оборотень даже поперхнулся. Ехать на коне?.. Княгиня Аслауг, радуясь чудесному выздоровлению сына, умолила мужа повременить с обучением княжича верховой езде – слабенький он, вдруг упадёт? Замотал головой. - Беда с тобой, - устало вздохнул Ярослав, - ладно – охота лапы по камням сбивать – беги на своих четырёх. Вскочил в седло, тронул ногой бок коня, выехав из ворот замка, повернул налево, к горам. Эдред потрусил следом, как обычно держась шагах в пяти от всадника. В горах Эдред не был со дня спасения от Лодура, и теперь с трудом узнавал их. Снег уже остался только на вершинах, от белых шапок бежали вниз ручейки, и, набирая силу, превращались в водопады и реки. Серые камни покрылись кое-где зеленью травы, шелестели на ветру листьями крохотные, по колено высотой, берёзки. - Люблю я это время года, Одинец! – крикнул Ярослав сквозь шум воды, - больше всего люблю! Это же чудо – своими глазами видеть, как жизнь пробивается среди камней! Эдред заворчал. Бурные потоки воды отчего-то не нравилось оборотню, чудилось за оглушительным шумом что-то зловещее, нехорошее. Впрочем, скоро он заметил, что и Ярослав поглядывает на горные реки с некоторой опаской. «Ага, - злорадно подумал княжич, - значит, есть на тебя управа! Вот возьму и столкну в самую стремнину! Кругом камни да водопады, подхватит поток – не выберешься!» Сделать это было бы легко – Ярослав совсем не оглядывался назад. Подобраться незаметно будет легко. Нет, не годится. Пусть такие как Бельторн бьют в спину, а он не станет.