Грешник

— Какой-то ты сегодня грустный. Гайлас фыркнул, взглянув на Кану. — Не обращай внимания. Сидя на бочке, богоподобный то и дело раскачивался на месте, оглядывая свои новые владения с таким угрюмым видом, будто потерял свой жреческий сан, а не обрел целую крепость и земли вместе с ней. Кана, будучи новеньким в группе, не очень хорошо знал своих новых спутников, а потому он был единственным, кто был способен испытать к Гайласу ничем не омраченное сочувствие. А еще он был большим добряком, так что Гайлас так просто от него не отделается: — Это из-за Эдера, верно?.. — осторожно спросил аумауа, после чего богоподобный чуть вздрогнул. — Я не в курсе вашей ссоры, но… — Они сами напали. Они ведь даже не пытались убежать! Эдер дурак, думает не тем местом. — Гайлас разразился как гром, и своим потоком слов еще сильнее запутал певчего, которому никто так и не рассказал, чем эта группа занималась раньше. Но он попробовал разбить лед еще раз: — Я… — Нет, дело не в Эдере, — просто ответил Гайлас, разглядывая свои каменные порушенные стены все с тем же унылым и задумчивым видом. Развивать мысль он не стал и Кане ничего не оставалось, кроме как сочувственно похлопать его по плечу. Гайлас на этот жест изогнулся как змей, и недовольным голосом вопросил: — Что это? Что ты делаешь? — У него не было глаз, но его рот искривился в недоверии. — Я… хлопаю тебя по плечу?.. Эмм, ничего страшного? Я просто хочу помочь, — ответил Кана и смущенно потер шею. —… Я позволяю. Продолжай. — Гайлас уселся поудобнее и Кана, стряхнув смятение, исполнил его просьбу. Это было странно — хлопать парня по плечу без остановки и Кана почувствовал себя скорее массажистом, чем участливым другом. Но сколько бы он не хлопал, Гайлас оставался таким же угрюмым и молчаливым. — Если не Эдер, то может быть проблемы в Позолоченной Долине? — спросил певчий осторожно, стараясь уловить малейшее изменение в мимике священника. Гайлас покачал головой. — Там нас любят. Я снес голову их местному тирану! — На лице Гайласа наконец-то прорезалась самодовольная улыбка, а восторженный голос зазвучал как колокольчик. — Ты бы видел как красиво она летела! Но Кана, с перекошенной улыбкой, явно не хотел развивать эту тему, тут нечего гадать. Поняв, что увлекательного разговора о кровавой резне у них не выйдет, Гайлас снова припечатал свой отсутствующий взгляд к стене. Кана и сам окинул взглядом стены; их печальный порушенный вид вызывал тоску и у него. — Думаешь о деньгах? Мне жаль такое говорить, но реставрация влетит тебе копеечку, мой друг. Гайлас коротко кивнул. — Эта крепость… Ты прав, восстанавливать ее будет тем еще испытанием, но если серьезно? Я ненавижу эту крепость. Кана был удивлен. — Мне казалось, ты говорил Управляющей, что всегда мечтал о крепости?.. — Я забыл на мгновение о своем обете. — Гайлас нервно потер руки. — Я обещал не брать во владение никаких земель. Я дал клятву, что никогда не стану сейном. — И окончательно скис. Кана всерьез задумался. Он в свое время отдал предпочтение другим разным наукам, но Гайлас, кажется, серьезно был потерян и для него это многое значит. Тогда певчий, наконец убрав руку с чужого плеча, проговорил мягко, но уверенно: — Знаешь, я думаю если бы твой Бог был тобой недоволен, ты бы уже растерял свои жреческие силы. Попробуй, может… Гайлас резко вскочил и с огромной скоростью вынул из ножен свое оружие. Кана успел испугаться такой внезапной перемены, но понять что происходит он сумел только когда из ладони богоподобного потекла кровь, которую тот выпустил надрезом. Тогда он прочитал молитву и мягкий целительный свет стер и саму рану и ее глубину — даже шрама не останется на память. Гайлас коротко, но радостно, засмеялся. Кана улыбнулся: — Всегда пожалуйста. — Ведь правда! Как я не додумался? — Гайлас восторженно подпрыгнул, наконец просияв полностью. — Это пока ничего не доказывает. Еще не вечер, и если он вдруг разгневается на меня моментом позже — я свалю всю вину на тебя. Спасибо тебе за это!