О дивные новые хроники Алагейзии

— Ну что, пускай удача всегда будет с нами, — сказал Муртаг. — Все, готово, — Роран закрепил последние ремешки на перчатках, пока Эрагон произносил нужные заклятья. Когда заклинание завершилось, он ощутил знакомую усталость. Пожалуй, нежелательно выходить в этот бой уже уставшим, но он не мог поступить иначе. Он просто не мог позволить родным и своим ученикам пойти в бой незащищенными. — Слушай… — Роран посмотрел ему в глаза. — Вернее, вы оба, вы же оба моя родня, верно? Так вот, если со мной что-то произойдет… — Молчи, — Эрагон потуже затянул ремешок и Роран шикнул от боли. — Пообещайте позаботиться о них, хорошо? — добавил мужчина. Эрагон молча кивнул, стараясь не думать о плохом. Роран подошел к Муртагу и пожал его руку. — Я рад, что мне придется сражаться с тобой. Ну, вернее, я не был очень рад этому, когда ты и твой дракон пытались нас всех прикончить, но… Но мне повезло узнать тебя получше, и теперь для меня будет честью снова сражаться с вами обоими, но уже на одной стороне. — Могу сказать то же самое, — ответил ему Муртаг. — Но если выживу, то надеюсь еще вместе не раз повеселимся. — Орик уже пообещал прикатить свои лучшие запасы алкоголя, — рассмеялся Эрагон, вспомнив прощание с королем гномов. — А ты как думал? Я вообще-то еще на твоей свадьбе собирался напиться, — тут же ответил Роран. — Нам же с Муртагом еще тебя женить надо. Все трое хихикнули. «Братик…» «Я знаю, Сапфира», — ответил Эрагон. — Еще увидимся, — они вышли на улицу, ощутив как в лицо ударил мороз. Солнце спряталось за облаками, и небо покрылось тучами. Были слышны только скрип снега и отдаленные голоса: ни птиц, ни зверей… Казалось, все уснуло мертвым сном. Внутри все сжалось в один большой нервный комок. «Малыш, все будет хорошо, вот увидишь. Мы тщательно проработали план, и сделаем все, чтобы победить», — Сапфира ощутила его тревогу. «Что, если эта битва станет нашей последней?» «Я не хочу, и не буду в это верить. Глаэдр хотел бы, чтобы ты сражался до последнего. Наши ученики хотели бы этого. Твои родные хотели бы этого. У нас слишком много причин для того, чтобы жить дальше. Я еще хочу увидеть как мои дети находят своих Всадников и как они кружатся в облаках. Хочу увидеть как ты берешь в жены Арью, и порадоваться этому празднику любви вместе с тобой. Именно поэтому мы будем сражаться до последнего. Твоим мечом и моим огнем, твоими руками и моими когтями. Всем, что у нас есть, — уверенно заявила она. — А теперь иди за своей невестой и будьте готовы вылетать, мы ждем вас». Арья была в своей хижине. Увидев ее, Эрагон ощутил как по телу пробежались мурашки от нахлынувших воспоминаний. Она была в изящных позолоченных, каких-то чешуйчатых, доспехах и в украшенном самоцветами шлеме, который лежал рядом; с её плеч ниспадал скрепленный драгоценной застежкой красный плащ с белой оторочкой. К тонкой талии был прикреплён Тамерлин. Возле шлема лежало длинное копье с белым наконечником и золотистый щит, имевший форму березового листа; у него даже края были зубчатыми, как у настоящего листка. Он не раз замечал то какими же схожими были мать и дочь, но теперь, когда Арья была в доспехах матери, на секунду ему показалось, что призрак умершей королевы вернулся с мира мертвых. Арья повернула к нему лицо. В лучах фонаря её кожа выглядела белее снега. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Эрагон, подойдя ближе. — Я в порядке, — ответила она, нахмурившись. — Просто… Не обращай внимания. — Это её доспехи? — спросил Эрагон, указав взглядом на броню. — Я решила, что это будет как-то… правильно. Тем более, я должна остаться во главе своей армии, — сказала Арья каким-то отстраненным тоном. По спине Эрагона снова пробежали мурашки. — Ты даже говоришь как она, — ответил Эрагон. — Обязанности моей матери теперь стали моими, и я собираюсь выполнить их. Это мой дом, и моим долгом будет защищать его. Потому пока я дышу — никто не поработит мой народ. — Именно этого я и боюсь, — признался Эрагон. Их лбы коснулись друг друга. — Боюсь того, что ты прекратишь дышать, понимаешь? Потому что именно ты будешь рисковать больше всех, бросаясь в самое сердце битвы. Именно ты станешь одной из главных целей для удара. — Я вполне способна себя защитить, Эрагон. И если мне придется умереть — я сделаю это, забрав его с собой. Положив руку на её плечо, Эрагон начал произносить все известные ему защитные заклинания. — Не стоит, — возразила эльфийка. — Прошу, Арья, — Эрагон тут же остановил ее и продолжил работу, ощущая как магия отнимает энергию. — Можешь убить меня прямо здесь и сейчас, но без этого ты никуда не уйдешь отсюда. Просто… Просто береги себя, прошу… — О, Всадник, собираетесь останавливать меня? — ласково улыбнувшись, Арья провела рукой по его лицу. — Обещаю тебе, что буду бороться до последнего. И хочу, чтобы ты делал тоже. Он впился поцелуем в её губы, мысленно уже будучи готовым к тому, что этот поцелуй может быть последним. Никому из них не хотелось прерывать этот миг, но больше времени не было. — Нам пора, — сказала Арья. Схватив оружие и шлем, они вышли на улицу. Благден тут же сел на её плечо, пронзительно каркая. В Большом Зале уже собрались все Всадники. Используя энергию своего клинка, Эрагон так же создал магический щит вокруг каждого из них. Их лица выжидающе смотрели на него, и Эрагон понял, что не помешала бы какая-то речь. — Вы боитесь? — спросил он. — Бояться тут должен только Эйнар, — ответил Конан, играясь с клинком. — Потому что сегодня полетит его голова. — Правильный настрой, — подбодрил его Эрагон. — Я не думаю, что мне стоит напоминать вам о том, что стоит на кону. У нас не будет второго шанса. Если Эйнар победит — ни Алагейзия, ни Орден никогда не будут такими, какими вы их видите сейчас. Нет ничего плохого в том, чтобы бояться этого, чтобы бояться умереть, или бояться сражаться с тем, кто превосходит тебя по числу. Даже наоборот: не боятся ничего только полные глупцы, не умеющие анализировать мир вокруг себя. Но храбрецы умеют посмотреть в глаза своему страху и сразиться с ним. Я знаю, что вы храбрецы. Знаю, что для меня будет честью сражаться со всеми вами сегодня. Такой же большой честью для меня было обучать вас и работать с вами. Потому я верю в то, что вместе мы сможем сделать то, что необходимо сделать. — А теперь давайте надерем задницу одному сумасшедшему некроманту, — добавила Измира, вызвав общий смех. — Ну, я хотел передать это другими словами, но смысл, пожалуй, тот же, — ответил Эрагон. Прозвучал горн и Всадники направились к своим Драконам. Кузнецы поработали на славу: на всех драконах была броня. В солнечном свете она наверняка бы сияла, но даже в более темное время суток доспехи выглядели потрясающими. Множественные металлические пластинки, под которыми был теплый слой тканей во избежания прямого контакта с телом, надежно закрывали тела ящеров от стрел и копий. К тому же, теперь драконам Эйнара будет куда сложнее вонзать свои зубы в их плоть. Постепенно страх начал меняться на уже почти забытое предвкушение будущей битвы. «Пускай убегает от моих когтей, потому что в этот раз уйти ему не получится!» — яростно взревев, Сапфира поднялась в воздух. Несколько десятков драконов ответили ей таким же яростным рёвом, поднимаясь в небо за ней. От такого невероятного зрелища Эрагон ощутил как по телу пробежались мурашки. Когда-то он даже не надеялся на то, что увидит еще хоть одного дракона, кроме Сапфиры, а сейчас на их стороне был десяток Всадников. Это были не просто драконы, нет: это был таки настоящий гром, гром той древней истории, которая внезапно ожила на его глазах. Истории, которую он сам помог возродить. Фирнен летел совсем рядом с ним. Шальной ветер подвывал им в такт своей дивной мелодией, которую они никогда не смогут понять. Но понимать ее Эрагон и не хотел: он просто наслаждался тем ощущением могущества, которое ему дарили Драконы. И даже если он умрет — умрет он явно с улыбкой на губах и восторгом в душе. Где-то внизу по земле, укрытой белоснежным ковром, шли тысячи солдат во главе с Рораном, Оррином, Гарцвогом и Ориком. С высоты они казались маленькими растениями, которые стремительно передвигались по земле, рассыпавшись в разные стороны. Заметив драконов, солдаты подняли копья и мечи вверх, издав какой-то громкий клич. Сапфира заревела им в ответ, выпустив струю синего пламени. Когда на землю практически опустилась ночь, белоснежное полотно земли начало меняться на темно-синюю ленту воды. Луна спряталась где-то высоко в облаках, и только местами слабые лучи вырывались на волю, освещая им путь. Где-то тут стояли и корабли, полностью готовые к бою. Их массивные деревянные тела возвышались над линией горизонта, точно неведомые стражи, что убивали любого, кто пытался пробраться в эти владения без их согласия. Мир просто застыл в тревожном ожидании: казалось, что напряжением пропиталась каждая неведомая клетка воздуха. В недвижимости деревьев можно было ощутить предчувствие надвигающейся смерти. Стужа проникала сквозь каждую щель и пронизывала кости, словно ледяной клинок. Делая вдох, Эрагон ощущал как невесомые ледяные кристаллы обжигают его горло, а при каждом выдохе поднимался пар. Осторожно открыв сознание, он начал изучать бушующие воды и вскоре увидел то, что так долго преследовало его в кошмарах. Увидел как впереди разливались длинные, извивающиеся контуры судов, которые плавно приближались, словно тени смерти, несущие за собой тьму и разрушение. Сапфира заревела и полетела в сторону противника. Раздался ответный рев, который пронзал их уши. Торн и Фирнен полетели следом за ними. Десятки ледяных драконов прожигали их своими синими глазами, которые, казалось, были озлобленны на весь мир. Впереди всей процессии, на самом большом изо всех драконов сидел их противник. Даже в темноте Эрагон мог ощутить его зловещую ухмылку. — Ну что, Всадники! Вот мы и встретились вновь! — голос Эйнара громовым басом прокатился по ночному воздуху. Эта ночь будет долгой.