Где водятся кентавры и иже с ними…

      Дома нашёлся нянь, которого с утра уже успел потрепать Энсин. Он ещё раз извинился за ночной сон и дал клятвенное обещание, что больше спать не будет, охраняя покой маленького господина. Тем более, что днём у него есть возможность спать, когда спит Эйлин или находится со мной. Я сделал вид, что всё ещё сержусь на него, хотя если честно, мне нет дела до этого няня. Пришлось благосклонно простить его, после чего велел заняться досугом маленького господина. А сам пошёл в рабочий кабинет, куда любезно меня проводил Энсин. Видать, по привычке. — Энсин, — я сел в рабочее кресло, обращаясь к слуге. — Да, господин, — отозвался тот. — Расскажи мне об этом любителе игры на дудочке. Неужели, управы на него нет? — Сдался Вам этот прохвост, Ваша светлость! Он появился близко с нашим имением лишь раз и без приглашения. Подудел и Макмиллана временно словно подменили. Как Вы помните, он тогда ко всем подряд, что движется и не движется – приставать стал. Тот знатный скандал, что Вы закатили, милорд, долго ещё не забудет никто из обитателей этого дома. А вообще – то поговаривают, что флейта, что морок наводит, досталась Сандфорду в наследство от сильного эльфийского колдуна. Немало дел натворил этот эльф, играя на заколдованной флейте. Из-за этого, он был выгнан из родного селения. Слышал, что наш король, прознав про его проделки, вовсе запретил ему с этой флейтой появляться в любом городе или селении. Живёт он в Луговаловом лесу. Там и питомцев разных держит, чтобы со скуки не помереть. В основном, демонические твари. Но иногда всё же, выбирается к людям, чтобы похулиганить. Однако Макмиллан ему попался именно в лесу, на самой границе Ваших земель с этим лесом. Он там не просто так слонялся, а вы слушать ничего не хотели. Ведь Макмиллан тогда с Вашего разрешения на охоте с другими кентаврами из родного селения был. Да и побегать в волю хочется. А этот шельмец его одного и застал, когда он потерянную стрелу искал. Прошу, не сердитесь на Макмиллана. Он прекрасный кентавр, ценен как садовник, что редкость для таких, как он. Да и не его это вина. Он Вас любит, жизнь готов отдать, а Вы его уже две недели маринуете! Управы на Сандфорда всё равно нет. Сколько он таких фортелей ещё выкинет? А отношения спасти можно и нужно. — Так, всё! - подскочил я с места. Энсин аж вздрогнул. – Хватит защищать его! Не я заставлял его на всех бросаться. По большому счёту, мне не за что его прощать! Злился и мариновал чисто для проформы, — смягчился я. – Потом как-нибудь поговорю с ним. Теперь оставь меня.       Этой информации было достаточно, чтобы узнать немного о кентавре. Однако это добавило ещё кучу вопросов: кто такой этот Сандфорд и что у него за флейта? Более непонятны отношения мои и кентавра. Энсин сказал, что он любит меня? В каком смысле? Как слуга хозяина или нечто большее? Впрочем, судя по тому, как томно вздыхал кентавр, любовь у него романтическая, но чувствуется, что стремится к более серьёзным отношениям. А я, между прочим, зоофилией не страдаю. Так что пусть этот кентавр катится куда подальше со своими амурами. Да и натуралом я был в прошлой жизни. Кстати, о женщинах. Пока за неполные сутки я ни одной представительницы прекрасного пола не видел. Снова у Энсина спрашивать, куда все подевались?       Пошарив в документах, что грудой лежали на столе, я нашел кучу интересного. Оказывается, прежний хозяин тела не брезговал мошенничеством и вымогательством. Деньги в долг давал под приличные проценты. Ещё и с этим разбираться? Ну это уже перебор! Хотя, дела за счёт этого шли довольно успешно, хозяин этого дома богател день ото дня. А вот налоги в последнее время поступали нерегулярно, что тоже беспокоило. И всё равно, увижу еще раз того самого старикашку, что забросил меня сюда, точно по голове настучу! Это же надо, куда закинул! Не соврал старик, что жизнь стала интереснее! Кто ж спорит? Но чтобы настолько?!       После обеда я решил немного отвлечься и поиграть на клавесине. Благо, в прошлом теле я прекрасно умел это делать, за плечами была музыкальная школа по классу фортепиано и танцевальная студия. Музыка всегда помогала мне переключиться, отдохнуть, хорошо расслабляла. Нянь увел Эйлина в детскую комнату, чтобы положить на послеобеденный сон. Расслабиться мне не удалось, так как через пятнадцать минуть моего музицировали, в гостиную влетел Эйлин с криками: — Папа! – он бежал от Луриса прямо в ночной сорочке и с визгом бросившись в мои объятия, решил в них спрятаться. Я обнял сына, а сам посмотрел на запыхавшегося Луриса. Он выглядел виновато, и, похоже, решил, что за недосмотр я уже сам сдеру с него шкуру, как это сделал утром Энсин. Ведь маленький господин сейчас должен спать! — П-простите, господин Адиссон, я не виноват, – дрожащим голосом оправдывался нянь. - Маленький господин услышал музыку и побежал к Вам. Я не успел его остановить. Вы так редко играете на клавесине, а он любит слушать. — Понятно. Ты можешь идти. Я сам чуть позже уложу его спать, — ответил я снисходительно.       Как только Лурис ушел, я посадил сына на колено и спросил: — Разве можно не слушаться няня, сынок? Он отвечает за тебя. Теперь за твоё непослушание я вынужден буду наказать его! — Не надо, папуля! – взмолился Эйлин. Он начал взахлёб тараторить. – Я буду слушаться! Я не спал и слушал, как ты играешь! Он не пускал, но я сам вырвался! Мне стало интересно. Научи! Пожалуйста! Я тоже так играть хочу! – заявил ребёнок, очевидно, не ожидая от меня никакого недовольства. И был прав. Музыку и я любил, хотя и дневной сон никто не отменял. — Хорошо, — согласился я. - Покажу тебе маленькую детскую пьесу. Ты покажешь мне, как слышишь и запоминаешь звуки. А я подумаю, есть ли у тебя к этому способность. Если слух есть, ты справишься, тогда начну учить. Если нет, пока подрасти. Договорились? — Я согласен! — Как только я удостоверюсь, что могу тебя учить, то отведу тебя спать, хорошо? Начнем с завтрашнего дня, если всё получится. — Ладно, — ответил Эйлин. Он медлил, покусывая нижнюю губу. Не очень-то ему хотелось идти днём спать. — Тогда приступим.       Я наиграл несколько аккордов из пьески «чижик-пыжик», которую помнил ещё из прошлой жизни, и попросил Эйлина повторить. На удивление, но к музыке он действительно оказался способен и быстро повторил всё начало одним пальчиком, потом продолжение и закончил с моей помощью. Надо учитывать возраст, поэтому я не был слишком строг. Если ребёнок в четыре года просит сам обучить игре на музыкальном инструменте, это что – то да значит. Потом, я усадил ребенка на банкетку и по его просьбе, сыграл несколько пьесок в миноре. Пока наигрывал, Эйлин неожиданно, в перерыве между пьесками спросил меня: — А почему Макмиллан к нам больше не приходит? Вы так сильно поссорились? — Что за вопрос, малыш? – не понял я его интереса мальчика к этому гиганту. Сам Эйлин едва доставал кентавру до локтя переднего копыта, а всё же, не боялся. — Ну, раньше он часто бывал у нас, играл со мной. Много времени проводили вместе. Теперь мне скучно. Лу меня не любит, не желает играть со мной, просто сидит рядом и книжки свои читает, – немного испуганно сказал малыш, словно до этого ляпнул что – то запретное и решил поправиться. - Он меня не обижает, ты не подумай. Но мне с ним часто очень скучно. А с Макмилланом было хорошо. И ты не грустил. Теперь даже музыка у тебя грустная, — попенял ребёнок. — Всё будет хорошо, милый, — я успокаивающе потрепал мальчика по головке. - Мы разберёмся с Макмилланом. — А когда? — Скоро. —Пап, ты мне три дня назад это говорил, а потом ещё три дня назад. — Да? - удивился я. Бог знает, что ещё прежний хозяин тела говорил своему отпрыску. – Не помню такого. — Ну как же! – возразил маленький защитник кентавров. – Ты меня тогда ещё в сад не пустил! Сказал, что там опасно, пока там водятся бешеные кентавры. Пап, вспомни! — Не помню такого, — ответил я, делая вид, что вспоминаю. Однако, как бы я не корчил рожицы, не хмурил брови и не водил глазами по потолку, вспомнить ничего не мог. Да и как я вспомню, если в этом теле я только второй день. — Ну и память у тебя! – выдохнул устало малыш, с непониманием и серьёзной долей осуждения глядя на меня. — Даже если я помирюсь с кентавром, - решил я выудить ещё немного информации о Макмиллане, - как этот здоровяк поместится в нашей гостиной? Он половину гостиной займёт, растопчет всю мебель, переломает всё вокруг! Меня тоже задавит!       На это «наивное» заявление Эйлин только засмеялся и ответил, хитро щуря заблестевшие в миг глазки: — Па-а-а-ап! Он же перекидывался! — В человека? — А в кого же ещё? Не в лошадь же! Его конь – фамильяр обычно рядом пасётся, когда он человек, – и снова засмеялся. Я поддержал его веселье, тоже посмеялся. — Фамильяр? – переспросил я. — Ну, да! Он слишком большой, чтобы его в гостиную пускать. А вот Макмиллан входит! Еще ни одной чашки не разбил! Правда-правда! – продолжал смеяться мальчик. — Тогда ладно!       На этом разговор о кентавре был завершён и надо было снова играть на клавесине. Музыка лилась из хорошо настроенного инструмента и возносила душу к небесам. Хотелось летать. Жаль, что это было невозможно. Впрочем, я добился-таки того, что Эйлин сам уснул, сидя рядом. Правда, играть было не очень удобно. Если по началу он сидел рядом со мной и внимательно слушал, то теперь просто уткнулся мне в бок и уснул. Пришлось аккуратно вставать, брать ребёнка на руки и нести к себе в комнату. Эйлин уснул крепко и проспал чуть более двух часов. Я, правда, тоже прикорнул.       Во сне, мне, словно в замедленной съёмке показались картинки моих совместных бесед с кентавром, которого я якобы отталкивал из-за какой-то глупой провинности, сам кентавр от этого очень страдал, кстати. Оказывается, он действительно не просто кентавр. Он оборотень. А его фамильяр – довольно красивый породистый конь пегой масти сливался с ним по первому требованию. Всё остальное время он ничем не отличался от обычных лошадей. Лошадиное тело никуда не исчезало, гуляло себе неподалеку, паслось. А сам он приобретал пару стройных и сильных, а главное, красивых человеческих ног. Не понимаю, как такого красавца можно отталкивать? Нет, ну будь я на месте прежнего хозяина тела, наверняка бы без всяких разговоров простил бы. Не понимаю, как можно было столько времени его мучить, сохраняя внешнее безразличие.