Где водятся кентавры и иже с ними…

      Проснулся я оттого, что меня за плечо тряс Эйлин. — Па-па! Пора вставать! Я есть хочу и писать! - заявило мне чадо. — Я при чём? Ты уже не младенец! Давай сам! – ляпнул я спросонья, ведь вставать жутко не хотелось. На что малыш удивлённо посмотрел на меня и даже приподнял одну бровь. И губки надул как девчонка. Оскара нам! Оскара!       Я понял, что сказал, нечто невообразимое, поэтому сразу перевёл всё в шутку и быстро подскочив, схватил Эйлина и перекинул на плечо и отнёс в детскую комнату переодеться и справить нужду. Невольно, я задал себе вопрос: зачем мне нянь для Эйлина, если он всё равно со мной и без няня мы вполне обходимся? Толку с этого няня, если ребёнок его не слушает, а сам он не выполняет свои обязанности как положено? Тем более, что ребёнок не доволен его работой, ему скучно с таким нянем. И зарплату поди, ещё получает как за полный пансион! Ну, ничего, этот вопрос я тоже у Энсина выясню.       Вечер прошёл тихо: в игре с сыном и чтением книжек на ночь сидя на террасе второго этажа. Однако утро было не столь спокойным. Собственно, я проснулся благодаря тому, что за дверью кричал Эйлин и требовал у няня впустить его ко мне. Я, впрочем, предпочёл бы ещё поспать, но если ребёнок поднял крик, значит, что – то случилось. Тогда не понятно, почему Лурис не пускает маленького господина к отцу? Или ничего не случилось, и мальчик просто капризничает? Но в таком случае я строго поговорю уже не с нянем, а с ним. Пришлось вставать и на негнущихся ногах идти открывать дверь, чтобы взглянуть на то, что происходит за ней.       Открываю дверь и вижу картину маслом. Эйлин, едва одетый, хмуря забавно бровки, машет своей мягкой игрушкой, той, с которой в обнимку спал Лурис, и кричит на няня. Тот подобно коршуну, расправившему крылья, развёл руки в стороны и загородил собой вход в мою спальню. Нянь пытался убедить маленького господина, что большой господин ещё спит и не давал разрешения будить его раньше. — Что здесь происходит? – строго спросил, я пытаясь поскорее прийти в себя после сна. — Папа, Лурис не пускает меня к тебе! А я уже давно встал, сам помылся и оделся. Теперь есть хочу! Энсин сказал, что завтрак готов. А ты всё спишь! — Простите, господин, я пытался остановить его. Предлагал маленькому господину поесть одному. Но он хочет с Вами, — снова начал оправдываться нянь. — Ладно, уговорили, — ответил я. – Идите оба в гостиную и ждите меня там. Скажите Энсину, пусть подаёт завтрак. Я сейчас спущусь.       Эйлин недовольно кивнул и по-королевски вздёрнув носик, не дожидаясь приглашения няня или моего повторения, пошёл в указанном направлении. Нянь изобразил извиняющеюся мордашку и поклонившись, пошёл вслед за маленьким господином.       Я был немного удивлён тому, что Эйлин не устроил истерику на пустом месте и послушно пошёл в гостиную. Ну, просто идеальный ребёнок. По крайней мере пока. А вот от этого недоразумения, который крутился рядом с малышом, я, пожалуй, избавлюсь. Кому вообще в голову пришло нанять эту бестолочь присматривать за ребёнком? Да и раздражает он меня самого, если честно. Если уж говорить о няне, то ребёнку в столь нежном возрасте нужна именно няня, а не нянь!       Наскоро сполоснув лицо ото сна, я оделся и вышел вниз. Эйлин как пай-мальчик сидел в обнимку со своим мягким зайцем и ждал моего появления. Завтрак уже ждал на столе и осталось только пригласить ребёнка за стол и поесть. Нянь тут же исчез, так как его услуги на данный момент были не нужны. Его позовут, как только он понадобится. Похоже, уже давно так было, поэтому он немедля скрылся, как только мы с Эйлином сели за стол. Невольно пронеслась мысль: а где, собственно, мама ребёнка, стало быть, моя супруга? Не мог же я сам себе родить малыша. Не понимаю, почему я раньше не задался этим вопросом?       Мы начали есть, поблагодарив небеса на пару с Создателем всего живого и неживого за предоставленную пищу. Точнее, Эйлин поблагодарил, а я сказал: «да будет так!» и пожелал нам приятного аппетита. Однако, не съев и половины того, что было подано, мы услышали во дворе со стороны главного входа музыку и мужские возгласы, которые просто так нигде не услышишь. Я вопросительно посмотрел на ребёнка. Тот тоже ничего не понимал, но судя по его реакции, музыка казалась ему знакомой. — Что это? – спросил он. — Хотел бы знать тоже самое! — Пойдём, посмотрим! - предложил Эйлин, улыбаясь. — Давай! – согласился я с энтузиазмом. - Полагаю, поесть спокойно нам всё равно не дадут.       Мы дружно встали из-за стола, не забывая о хороших манерах. Вытереть рот салфетками было обязательным ритуалом по окончании трапезы (это я понял ещё вчера, да и сам эти манеры из прошлой жизни знаю). Как только ритуал был наскоро соблюден, Эйлин потащил меня к лестнице в гостиной, ведущей на террасу, которая находилась над главным входом. Я ещё вчера вечером был там с ребёнком, когда мы читали книжки и смотрели на звёздное небо, так что путь мне был знаком.       Выйдя на террасу, я увидел довольно завораживающее действо. Представьте себе, пять взрослых кентавров и пять эльфиек танцевали под ритмичную музыку перед особняком (ага, женщины здесь всё же имеются). Кентавры, впрочем, больше гарцевали, чем танцевали. Слаженно и красиво, правда. А вот от танцевальных па эльфиек я прямо залип. В стороне находилось несколько музыкантов и куча зевак из черни. Всем было интересно посмотреть, что устроили кентавры. Танец, который они исполняли, был мне хорошо знаком. Я сам танцевал его в студии ещё в прошлой жизни. — Небесный Вседержитель! – выдал я сам себе. – Откуда они знают лаапэрессэ? — Папа! Папа, мне не видно! – прыгал Эйлин, держась за перила террасы. Пришлось взять его на руки, чтобы он мог рассмотреть всё как следует. Как только Эйлин оказался «на высоте», он просто обомлел, как красиво под ритмичную музыку гарцуют кентавры и танцуют эльфийки. Только сейчас я заметил, что у моего мальчика ушки тоже слегка вытянуты на пример эльфийских. Раньше они были скрыты отросшими, слегка вьющимися волосами. А теперь они словно сами показались. Чтобы проверить форму ушей у себя, на что я до сих пор тоже не обращал внимания, с удивлением обнаружил, что они тоже немного вытянуты. Для этого манёвра я просто провёл пятерней по своим волосам, а большим пальцем руки задел кончик уха. Что же, я действительно из эльфов. Главное, удостовериться, что прошлой ночью я не обознался и видел их в зеркало. Да и Энсин мне пенял этим как-то!       Эйлин в это время с удовольствием наблюдал за происходящим, но и я глаз не сводил с танца вообще и с Макмиллана в частности. Их перестроения в ходе танца словно писали текст сообщения: мы едины, мы вместе, мы одно целое, мы пара. По завершении танца кульминация: эльфийки и кентавры выстроились каждый в свою линию. Как только музыка смолкла, кентавры застыли в эффектных позах, а девушки бросились вперёд и подняли с земли ткань, которую я, честно говоря, сразу и не заметил. На длинном полотне на эльфийском (почему я это понял не пойму, как не пойму и того, как смог прочитать и понять содержание надписи), было написано: «прости Макмиллана!». Я прочитал фразу и улыбнулся. Эйлин, похоже, тоже понял, что там написано и запрыгал у меня на руках. Он обхватил своими ладошками мои щёки и затряс голову. — Папа, прости его! Пожалуйста! Ты простишь? – а сам посмотрел так, что я увидел вселенную в глазах ребёнка. — Да, милый, — ответил я шёпотом. - Прощу, только не тряси мне голову! Отвалится! - На что Эйлин только рассмеялся и обнял меня.       Обнимая сына, я посмотрел вниз и снисходительно улыбаясь, легко кивнул. Это означало то, что Макмиллан прощён и старания танцоров были не напрасны. Все, кто находился перед домом, включая зевак, радостно зааплодировали и одобрительно заулюлюкали. Больше смотреть этот номер я не желал, у меня стыл завтрак. Выходя с террасы, я попросил Энсина пригласить на завтрак всех танцоров, упомянув то, что всем кентаврам надлежало сначала привести себя в человеческий вид. Энсин быстро распорядился и о том, чтобы срочно поставили на стол дополнительные приборы и донесли еды.       Пока шли гости, я успел доесть свою порцию и сидел с Эйлином, который долго жевал свою еду. Наконец, гости подошли (естественно, все кентавры в человеческом обличие, как их и просили), я каждого поприветствовал. Макмиллан даже не удержался и обнял меня, подарив хоть и короткий, но горячий поцелуй. Даже поблагодарил и сказал, что любит и не сомневался, что прощу. Я аж опешил. Он же, ничуть не стесняясь, прошёл в гостиную, где к нему в объятия бросился Эйлин. У меня вообще создалось впечатление, что Макмиллан всё затеял только ради того, чтобы добраться до Эйлина. Я лишь фыркнул и пригласил всех присесть на диваны в гостиной, чтобы они поведали, как дошло до этого танца. Естественно, пришлось похвалить исполнение. Польщённые танцоры рассыпались в благодарностях, словно для меня это было важно. Мне же приходилось держать марку хозяина дома. Хотя, по сути, я впервые всех их видел и лично не знал. Макмиллан сел рядом со мной, так и не выпустив из объятий Эйлина.       Завтрак пошёл вторым заходом, и со всей болтовнёй мы потеряли время до самого полудня. Гости постепенно разошлись, и мы с Макмилланом остались один на один. Эйлин к этому времени уже устал и Лурис увёл его отдохнуть. — Ты действительно не сердишься больше? – обнимая меня за плечо спросил Макмиллан. Этот здоровяк ещё сомневается? – Ты точно не подался эмоциям, давлению и это твоё собственное решение? — С какой стати мне на тебя сердиться больше того, что уже было? — Ну, сердился же ты две недели. Не получится ли так, что ты потом будешь пенять мне этим? А то знаю я тебя! — Угомонись, бугай! Если я сказал, что ты прощён, значит, так и есть. И потом, если знаешь, зачем тогда настаивал на прощении? Стоило тогда эти танцы устраивать? — Логично... - он поцеловал меня в висок, затем тяжко так вздохнул и осторожно спросил: – Скажи, а я могу рассчитывать на сегодняшнюю ночь? — Не много ли и сразу ты хочешь, здоровяк? Если я простил тебя за выходки, то это не значит, что допущу до себя, — ворчал я, пытаясь от него отодвинуться. Куда там!!! Я нехилых габаритов, он ещё больше, поэтому убежать не удалось, так как он стиснул меня сильнее. — Может, хотя бы порепетируем? Я так соскучился, ты просто не представляешь! — Вот ещё! – и тут я сделал фатальную ошибку, с вызовом посмотрев ему в наглючие, я бы сказал, блядские глаза. Утонуть можно и не заметишь! Этого было достаточно, чтобы он впился губами в мои и повалил на диван. Под его весом, а также под действием харизмы и ещё более наглой уверенности, я сдался. Теперь я уже сомневался, что являюсь конченным натуралом, так как целовался кентавр отменно.       Как только Макмиллан прервал поцелуй, я сказал ему: — Не торопи события, Макмиллан! Я ещё не готов! — Значит, не простил! – немного помолчав, тихо ответил кентавр. – Если бы ты простил, то не сомневался. Раньше проблемы не было. Что случилось? Ты стал каким – то другим, Адиссон. Я не узнаю тебя. Ты головой ударился или от недотраха тебе крышу рвёт? — Фу, что за грубое выражение?! – фыркнул я, отталкивая гиганта. Надо было срочно что – то делать, чтобы он не выудил информацию о подмене душ. – Ты полагаешь, что за две недели, я мог остаться прежним? Может, у меня и недотрах, но произошёл он исключительно по твоей вине. И не тебе пенять мне нежеланием заниматься сексом! — Прости! – сдался под моим напором кентавр. – Не знаю, что на меня нашло. Ты прав, я должен был это учитывать. Я не буду давить на тебя. Позови, как будешь готов, тогда с удовольствием растяну тебя.       Макмиллан встал с меня и откланявшись, как и положено садовнику перед хозяином, с достоинством и кратко, вышел вон. — Фух, пронесло! – выдохнул я. Через минуту появился Энсин. — Милорд, в столовой прибрали. Не желаете пройти в кабинет, поработать. Скоро придёт казначей, полагаю, Вам нужно поработать, чтобы рассчитать все сметы расходов. Скоро конец месяца, а вы второй день не садились за бумаги. — Да, конечно, - согласился я легко. – Но сначала мне нужно поговорить с тобой, Энсин. — Как будет угодно Вашей светлости, - не моргнув глазом ответил дворецкий и пригласил пройти в рабочий кабинет.