Бунтарь

— Как интересно… — Генри нагло ухмыльнулся, окинув презрительным взглядом сперва побелевшего от ужаса Найджела, а затем и альфу рядом с ним. — Значит, вот так проводят время порядочные омежки перед свадьбой? — Милый, это кто? — вцепившийся клещом в локоть Генри омега непонимающе нахмурился. — Мой будущий муж. — Он?! — подкрашенные глаза шокированно распахнулись и пробежались по съёжившейся фигурке напротив. — Я думал, ты преувеличивал… а оказалось, наоборот… — Найджел, ты их знаешь? — голос Киллиана прозвучал, как гром среди ясного неба, заставив резко вздрогнуть и вынырнуть из минутного коматоза. — Давай уйдём… — кое-как сумел выдавить Найджел. — Скорее, пожалуйста… Он уже было развернулся, чтобы позорно сбежать, но внезапно в предплечье впились крепкие пальцы, а в нос ударил горьковатый терпкий запах красного дерева. — Куда потопал?! — прошипел Генри. — Думаешь, я так просто спущу тебе это с рук? — А ну быстро убрал от него грабли! — в одну секунду Киллиан схватил альфу за грудки и с силой оттолкнул в сторону. — Очень хочешь, чтобы тебе твою вылощенную физиономию подправили? Так я подсоблю! Пирожок, ты в порядке? Что это за псих? — Пирожок… — фыркнул Генри, поправляя упавшую на лоб прядь прежде идеально уложенной чёлки. — Я жених этого толстяка, идиот! А вот ты кто ещё такой? Господи, ну конечно… Только такая вшивая дворняга и могла позариться на это чучело! Найджел даже не успел вскрикнуть от испуга, а кулак Киллиана уже с силой врезался прямо Генри в нос. — Я тебе язык вырву, если скажешь ещё хоть слово! — проревел Киллиан. — Живо извинись перед ним! — Не надо! — Найджел отчаянно повис у альфы на руке. — Оставь его, прошу! У него же связи! Он потом тебе всю жизнь испортит! — У меня тоже связи есть, — рявкнул Киллиан, но Генри всё же отпустил — со всей силы швырнув в ближайшую кирпичную стену. — Вот ублюдок! — застонал тот, хватаясь за лицо и отмахиваясь от подлетевшего к нему любовника. — Ты мне нос сломал! — Придурок, — сплюнул Киллиан. — Сопли утри, на месте твой нос. Идём, пирожок. Горячая ладонь быстро легла омеге на плечо и уже подтолкнула в направлении припаркованного мотоцикла, когда сзади донёсся взбешённый крик. — Если из-за этого, маленькая тварь, наша свадьба сорвётся, я лично сверну тебе шею! — голос Генри вибрировал от злости. — Твоим родителям нужны деньги, и они размажут тебя по стенке, если хоть что-то пойдет не по плану! Почувствовав, как Киллиан снова остановился, Найджел умоляюще потянул его за рукав, однако альфа только стиснул кулаки и вдруг рванул обратно: — Как ты его назвал, урод? — Я его ещё и не так назову! — гаркнул Генри, но вопреки словам попятился назад. — До тебя что, не дошло, кто я, а кто ты?! Замах, удар — и Генри снова жалобно взвыл, машинально прикрывая рукой разбитые в кровь губы. — Слушай сюда, недоносок, — зарычал Киллиан. — Мне плевать, кто ты такой! Но если из твоего поганого рта вылетит ещё хоть слово в адрес Найджела, я переломаю тебе все кости, понял?! Мотоцикл нёсся сквозь погружённый в ночь город так быстро, что у омеги перехватывало дыхание. Но он лишь молча жался к спине Киллиана, молясь, чтобы они никогда не остановились, и неизбежный разговор так и не произошёл. — А теперь, чёрт возьми… пожалуйста… объясни мне хоть что-нибудь… — протараторил Киллиан на одном выдохе, наконец-то притормозив у реки и раздражённо стащив с себя шлем. — Этот… этот выродок правда твой… твой… Чёрт, умоляю, скажи, что он соврал! Найджел поджал губы и коротко мотнул головой. — Чёрт… — простонал Киллиан. — Чтоб мне провалиться! Да как вообще… Стой, — он нахмурился, недоумённо глядя на неуклюже пытающегося слезть с сиденья омегу. — Что ты творишь? — Я всё понимаю… я доеду домой на метро… — Боже, ну какой же ты глупый! — рыкнул альфа и, ухватив Найджела за талию, усадил обратно. — Какое к чертям собачьим метро?! Какое «всё понимаю»?! Почему ты вообще ничего мне не рассказал?! Что с тобой так обращаются, что к тебе так относятся… Как к вещи, чёрт возьми! Кем вообще нужно быть, чтобы выдавать своего ребёнка замуж за подобного кретина?! — А что с этим можно поделать? — теперь Найджел изо всех сил старался не разрыдаться и радовался, что шлем закрывает лицо. — Это жизнь — все так жили, живут и будут жить после нас… — Черта с два! — в следующий миг Киллиан нетерпеливо стянул с омеги шлем, заглядывая в глаза. — Вот ты хочешь за него замуж? — Никто не спрашивает меня, хочу или нет… — Я спрашиваю! Я тебя спрашиваю, Найджел! Господи… как же тебе промыли мозги… Да это хуже самой конченой секты религиозных фанатиков! А если они прикажут пустить себе пулю в лоб, тоже выполнишь? Найджел поёжился, вспомнив судьбу прадедушки и его прощальное письмо к любимому. — Не кричи на меня, пожалуйста. — Извини, — вздохнул Киллиан, сжав дрожащую омежью ладошку. — Извини, просто… чтоб мне провалиться, это слишком неожиданные новости! Не могу даже сообразить, что теперь делать… — Я всё понимаю. — Так, хватит! Что ты понимаешь? Вот что ты уже вбил в свою кудрявую головку? — Что наше общение больше не может продолжаться. — Боже, пирожок, — альфа закатил глаза и вдруг протянул к Найджелу обе руки. — Иди сюда… Я же могу тебя обнять, да? — Обнять? — Только не говори, что мы вернулись к тому, с чего начинали. — Но я… я не понимаю… — Ах, значит, теперь он уже не понимает! Ну что ж, это всё равно лучше, чем предыдущее «поеду на метро», — Киллиан усмехнулся, но затем медленно покачал головой. — Честно говоря, я и сам ничего не понимаю. Но своих слов назад не возьму. Ты мне нравишься, и я не могу даже вообразить, что мы не сможем видеться! Да чёрта с два я отдам тебя тому ублюдку! — Киллиан… — Слушай, малыш, — альфа осторожно погладил Найджела по моментально покрасневшей щеке. — Я не собираюсь всю жизнь прозябать в дрянной съемной квартирке. У меня большие планы, уверяю тебя. Просто я думал, что впереди есть хотя бы пара лет… — Пара лет на что? — Раскачаться! Я знаю парней, которые делают очень приличные деньги в моей сфере. Но для этого нужна хорошая крыша… — Крыша? — Да так, просто мысли вслух, — Киллиан сильнее стиснул руку омеги. — Пирожок, сколько у нас времени? — На что? — На что, на что… До свадьбы! Сколько до неё осталось? — Три недели. — Разрази меня гром! М-да, это хуже, чем я ожидал… Намного хуже, если честно! А ты не пробовал поговорить с родителями? Боже, да они что, не видят за какого маньяка тебя выдают?! Нет, как он с тобой обращается! Я боюсь даже представить, что будет когда вы… чёрт… ладно… Просто попробуй с ними поговорить — они же не звери. Я надеюсь. — Ничего не получится, — Найджел потупил взгляд. — Ты помнишь, Генри упомянул про деньги? — Сраные бумажки… Он богатенький, да? Но вы же виконты! У вас этих золотых гор хоть отбавляй! Хотя денег никогда не бывает достаточно… — На самом деле их у нас не так уж и много. Папа очень расточительный. Они с отцом постоянно из-за этого ругаются. — Не так уж и много… Попробовали бы они прожить на сто фунтов в месяц! Чёрт, и из-за лишней пары тысяч они могут сдать своего ребёнка в узаконенное рабство? — Капитал Стаффордов насчитывает несколько миллиардов. Да и папа… папа… Как я понял, у него был, а может и сейчас есть любовник… Так что он даже говорить со мной не станет. Только напомнит, что это мой долг и обязанность перед семьёй, что я не простой человек, который может выходить за кого хочет, и что все наши предки именно так и жили… — Ох, малыш, — Киллиан уткнулся губами Найджелу в переносицу. — Я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю, слышишь? Этот вечер был самым лучшим в моей жизни! Чёртов Генри… это же надо было умудриться так всё испортить! — В моей тоже… — робко признался омега, заливаясь краской, когда в волосы на затылке зарылись чужие длинные пальцы. — А на выходных мы отправляемся со Стаффордами в Уайтфилд. И мне часто придется оставаться с Генри наедине… — А этот Уайтфилд, это где? — Недалеко, буквально в сорока километрах от Лондона. — Хочешь, я приеду? — Что? Как? — На байке. А ночью влезу в твоё окно. Кстати, что там с системой безопасности? — Камеры повсюду, лазеек нет. И охрана тоже поедет с нами. — Чёрт. — Я справлюсь, Киллиан. Я правда справлюсь. — Мой смелый пирожок, — альфа мягко поцеловал чуть приоткрытые губы. — Ну чего ты снова дрожишь? Мы с тобой уже занимались этим. — Да, просто… всё равно так странно… И это было до встречи с Генри. — Забудь про него, — Киллиан прислонился ко лбу омеги своим. — До утра ещё далеко, так что давай лучше постараемся хоть немного реабилитировать испорченную ночь? — нос альфы скользнул по пахнущему корицей виску. — И, кстати, предложение насчёт первого летнего рассвета остаётся в силе. Теперь мы просто обязаны встретить его вместе. — Киллиан, я не смогу, — горько прошептал Найджел. — Не смогу больше выйти в город. Я так боюсь, что Генри снова увидит нас вместе. — Тогда я снова набью ему морду. — Киллиан… — Ну, или давай я выполню свои недавние угрозы и заберусь к тебе в спальню? Встретим рассвет там. Боже, как же ты очаровательно смущаешься… Переживаешь, что я стану первым альфой, который увидит постель, где принц спит в своей шёлковой пижамке? — Переживаю, что нас поймают! И вот это уже будет настоящей катастрофой… — Тогда я увезу тебя за город. Там до нас точно никто не доберется. — Господи, это всё становится безумно похожим на сюжет одной книги… — Именно, — альфа взял маленькую ладошку и, поцеловав серединку, приложил к своей щеке. — Книги, фильма — похоже до безумия! И я не могу передать тебе, как я рад сойти с ума. Сухой голос и холодные руки гувернёра разбудили, как всегда рано и резко. Позади оставалась странная и волнительная ночь — впереди намечался ещё один, не менее волнительный день. Неделя до свадьбы Бенджамина с герцогом Норлоком. Две недели до бала дебютантов. Три недели до свадьбы Найджела и Генри. — Мне кажется, мистер Хэйли пел лучше в прошлом сезоне, — заметил граф Честертон, потягивая вино в антракте после первого действия «Риголетто». — На высоких нотах звучит слабее, — Адриан небрежно взмахнул рукой и вдруг склонившись к уху Честертона вкрадчиво произнес. — Но я думаю, всему виной холодное шампанское, выпитое накануне в компании барона Герберта. — Да что вы такое говорите?! — Честертон восхищённо ужаснулся. — Их видели в ресторане «Дорчестер». Но это, конечно же, только между нами… — Разумеется! Взгляд Найджела тоскливо скользил то по разодетой толпе, то по теряющимся где-то высоко лепным потолкам Королевской Оперы. Увы, здесь нет Бенджамина. К счастью, здесь нет Стаффордов. — Скучаете, виконт? — мелодичный голосок заставил обернуться. Свет десятков хрустальных люстр играл на поистине золотых локонах стоящего рядом Роджера Монтгомери. Точёные черты лица, синие глаза-сапфиры, чувственные полные губы — красота, что веками воспевалась поэтами. — Нисколько, — Найджел только сдержанно покачал головой. Роджер в жизни не говорил с ним без надобности. Чего он хочет сейчас? — Просто размышлял о первом действии. Какая ария из «Риголетто» ваша любимая? — Мне нравится финал, где Риголетто клянётся отомстить. «Si, vendetta, tremenda vendetta» — «да, настал час ужасного мщенья». По коже пробежали мурашки — скорее, от тона, которым были сказаны эти слова, чем даже от них самих — но Найджел попытался вежливо улыбнуться: — Текст писал Франческо Пьяве, он, несомненно, талантливый либреттист. — Вашего жениха сегодня здесь нет, — Роджер внезапно кивнул на сверкающее на пальце Найджела помолвочное кольцо, и тот невольно нахмурился. — Верно. — Не знаете, что с ним? — Могу только догадываться, — Генри прячет оставшиеся после встречи с Киллианом синяки. — Неотложные дела, скорее всего. — А мне лорд Генри сказал, что заболел, — синие глаза смотрели холодно и неожиданно пристально. — Странно, что он не сообщил этого вам, да? — Странно, что мне не было известно о вашей дружбе. — Не беспокойтесь, она очень поверхностна, — пухлые губы Роджера изогнулись в улыбке. — Знаете, виконт, а я ведь подошёл не просто так… Да, да, не удивляйтесь. Хотел спросить, возможно вы окажете мне честь, заглянув в пятницу на чай? Что скажете? — Что? Чай? — Найджел моргнул абсолютно оторопело, но быстро взял себя в руки. — Прошу прощения, лорд Роджер, я забыл, не назначена ли у меня другая встреча в этот день, — ещё чего, идти на чай к этому снежному принцу… — Было бы невежливо сперва согласиться, а затем отказать. Так что разрешите сообщить вам свой ответ позже. — Конечно. Буду очень ждать. Струны скрипок и виолончелей задрожали в тревожном миноре, а полнотелый баритон протянул первые ноты мрачного дуэта Риголетто и Спарафучиле. Второе действие началось. Quel vecchio maledivami! Va', non ho niente. Старик проклял меня! Иди, у меня ничего нет! — восклицал на сцене Риголетто, но Найджел не слышал ни голоса, ни музыки. Только снова и снова прокручивал в голове недавний странный диалог. Приглашение на чай от Роджера Монтгомери было таким же внезапным, как снег посреди июля. Быть может, у Генри и с ним имелись отношения? Но почему тогда Стаффорды не выбрали его на место жениха? Хотя и здесь всё ясно: титул и деньги, деньги и титул — два бича высшего общества, толкающие людей на что угодно. А вес семейства Монтгомери в аристократических кругах не шёл ни в какое сравнение с потомственными виконтами Эддерли, чей род брал своё начало ещё в тринадцатом веке. Но одно Найджел мог сказать наверняка: от взгляда Роджера его бросало в ту же самую липкую дрожь, как при виде ледяных серых глаз Генри. — Ну слава богу, ты спустился, — Киллиан нетерпеливо увлёк омегу в поцелуй, не дождавшись даже пока они отойдут от особняка. — Я уже боялся, что из-за встречи с тем кретином ты понапридумываешь себе всяких глупостей… До бала дебютантов — две недели, до свадьбы — три, а огни фонарей, машин и зданий снова закружились для Найджела, как в калейдоскопе. Снова мотоцикл мчал сквозь улицы и районы — и снова, оставляя позади один мир, уносил в другой. Мир, где возле озера лондонского пригорода Найджела валили на расстеленную по траве кожаную куртку и нависали сверху. Мир, где губы Киллиана тёплые и мягкие, с привкусом яблок и сигарет. Мир, где не было ничего правильней, чем обжигающе горячие руки, смыкающиеся на талии так крепко, будто альфа боялся, что Найджел сбежит. Но он не сбежит. Не сможет и не захочет. Робко и несмело Найджел делал то, чего не делал раньше никогда — изучал тело другого человека. Скользил по нему дрожащими от волнения ладонями и, с каждым сантиметром всё больше замечая, насколько оно отличается от его собственного, чувствовал непривычное и до боли сладкое напряжение, нарастающее внизу живота. Его поражало всё: жилистые руки, полностью забитые татуировками, тугие поджарые мышцы, угловатые кости, крупные узлы суставов. И губы — те самые, с привкусом яблок и сигарет — которые сейчас шептали ему в ухо жарко и абсолютно бесстыже: «ты — мой. Я никому тебя не отдам, малыш, слышишь? Никому и никогда». До рассвета около четверти часа. Небо уже засиреневело на востоке, а ранние птицы залились трелями, не обращая никакого внимания на альфу и омегу. — Н-не надо… — жалобно проскулил Найджел, стоило Киллиану скользнуть под край его рубашки. — Не надо, пожалуйста. — Извини, — голос альфы стал ниже, отдавая хрипотцой. — Просто от одного вида этого твоего беленького воротничка мне буквально сносит крышу… Но не бойся, — он невинно чмокнул омегу в скулу. — Я не буду, если ты не готов. — Хочешь, я перестану носить рубашки? — робко предложил Найджел, вынуждая Киллиана тут же рассмеяться, уткнувшись ему в шею. — Мой пирожок, — жаркое дыхание опалило кожу. — Начнёшь ходить совсем без них? Ладно, шучу, я всё понял… Да носи свои рубашечки на здоровье — не в них же дело. Любую твою одежду мне рано или поздно захочется снять. Так, не вздумай краснеть! — голубые глаза предостерегающе уставились на омегу, но тот уже был пунцовым до самых кончиков ушей. — Ох, малыш… Ну когда же ты ко мне привыкнешь, а? Извини, если я слишком давлю… Просто из-за тебя я правда слетаю с катушек. Запах альфы стал таким насыщенным, что Найджел внезапно ощутил себя прячущимся от палящего солнца в тени раскидистой высокой яблони. Пальцы ног зарываются в густую траву, а талию неожиданно оплетают со спины сильные руки. — Знакомые руки, с длинными пальцами и с татуировками от запястий до плеч; и Найджел разворачивается, запрокидывая голову, чтобы взглянуть в неестественно светлые голубые глаза — и видит в них небо. Видит в них свою собственную надежду на то, что жизнь может быть другой. Должна быть другой. Нечто неведомое толкнуло Найджела вперёд. Здесь, на берегу крошечного озера графства Суррей в получасе езды от Лондона, на расстеленной по влажной от росы траве кожаной куртке — его губы сами коснулись губ Киллиана робким, практически детским поцелуем. А затем ещё раз. И ещё. Рассвет они почти прозевали. Красное, готовое к новому летнему дню солнце уже любовалось лежащей в траве, переплетя ноги, парой, но альфа вовремя подхватил совсем обмякшего от его ласк Найджела на руки и, усадив на мотоцикл, снова поцеловал — горько и будто бы прощально. — Пора, — единственное слово, успевшее проскользнуть между их губ, но больше Найджелу было и не нужно. Он всё понимал сам. Пора. Через два часа в особняке начнут просыпаться слуги. Через четыре часа поднимется спешащий в Парламент Бенедикт. Через пять — предпочитающий поспать подольше Адриан. А через три недели Найджел навсегда свяжет себя узами брака с тем, кого не любит и никогда в жизни не сможет полюбить. — Я знаю, — вдруг прозвучал голос Киллиана, а длинные пальцы погладили омегу по щеке. — Я тоже постоянно об этом думаю. Но я решу, что можно сделать, пирожок, обещаю. Господи, я же только нашёл тебя! Наконец-то нашёл! И теперь просто не могу потерять… Адриан Эддерли громко вскрикнул, прижимая унизанную изумрудными перстнями руку ко рту, стоило ему увидеть Генри на пороге знаменитой Уайтфилдской мраморной гостиной. — Это просто кошмар! — всхлипнул Лоуренс Стаффорд, опустив ладонь сыну на плечо. — Наш Генри отправился в один из тех ужасных бандитских районов — раздавать еду бездомным. И какие-то нелюди осмелились его избить! Мой бедный мальчик… Добро всегда страдает за своё бескорыстие. Локоть Адриана незаметно, но очень метко заехал Найджелу по рёбрам, призывая включиться в спектакль. — Очень горько это слышать, лорд Генри, — вздохнул омега как можно сочувственней. — Вас, наверное, ещё и ограбили? Глаза Генри — один здоровый, а один полузаплывший синяком — зло сверкнули, но в ответ альфа только покачал головой: — К счастью, я не люблю постоянно носить с собой дорогие вещи. Спасибо за ваше беспокойство, виконт. — Вы — образец скромности и милосердия. И, надеюсь, всё-таки успели раздать бездомным еду. — Успел. — Слава богу. Тёплый летний ветерок разносил по двору лошадиное фырканье, а крупное чёрное копыто ударило землю так сильно, что Найджел невольно подскочил. Сбоку, на породистом гнедом жеребце по кличке Сократ, горделиво и надменно сидел Генри — чей насмешливый взгляд и послужил последней каплей для мешкающего омеги. В последний раз покосившись на чёрную — и он был готов поклясться, что недовольную! — морду Демона, Найджел наконец-то сунул ногу в стремя. Он пытался объяснить папе, что не хотел бы ехать на ком-то кроме Тучки, но любимый мерин остался в конюшнях Уимблдон-парка, а конная прогулка была обязательной частью программы, которую Адриан составил на этот уикенд: «Не порть всем настроение, Найджел! Ты в седле с детства — мы что, зря платили за уроки верховой езды?» — Демон намного спокойнее Горация, — приободряющее улыбнулся конюх, подводя вороного жеребца к замершему в неуверенности омеге. — Кто же назовёт спокойного коня Демоном? — пискнул тот в ответ. — Это из-за масти, виконт, а не из-за характера. Не переживайте, он очень послушный. — Предлагаю нам сначала доскакать до реки, — послышался голос сидящего верхом Адриана, чей белоснежный жеребец уже вышел за ворота, — а затем повернуть к склону Хитл-Хилл. Как вам такая идея, господа? Вот и чудесно… Найджел, поторапливайся! Неуклюже запрыгнув в седло и тут же крепко вцепившись в поводья, омега легонько стукнул коня пятками по бокам. — Ой-ой-й! — вскрикнул Найджел, как только Демон чересчур резко двинулся с места. — Тише, мальчик! Тише! Нагнать родителей, Стаффордов и сопровождающего их на прогулке Джефферсона удалось только у дубовой рощи — и то, отставая от группы на добрых пятьдесят метров. Внезапно по спине пробежал холодок: Найджел заметил, как конь Генри замедлил шаг, а сам альфа взглянул на него через плечо — пристально и выжидающе. Первой мыслью было развернуть лошадь и рвануть обратно, но омега заставил себя продолжить как ни в чём не бывало ехать вперёд. Чтобы меньше, чем через полминуты оказаться на одном уровне со своим будущим мужем. — Наслаждаетесь прогулкой, виконт? — нарочито вежливо поинтересовался Генри, не сводя глаз со спин скачущих впереди родителей. — Или вам больше по душе мотоциклы и уличные бродяги, рассекающие на них? Омега сцепил зубы и тут же пришпорил коня. — Стоять! — рука Генри неожиданно вцепилась в поводья Демона. — Не смей от меня убегать, понял?! То, что твой вшивый дворняга оставил мне синяк, ничего не значит. Я могу натравить на него весь Скотленд-Ярд, могу засунуть в самую захудалую тюрьму — уверен за ним водится столько всего, что решётки не избежать! Так что попытайся вбить в свою голову одну простую вещь: продолжишь с ним встречаться — и в следующий раз увидишь его уже в наручниках и тюремной форме. Внутри что-то оборвалось. — Ты не можешь… — Могу! — клыки Генри угрожающего обнажились. — Ещё как могу! Ты даже не представляешь, сколько зависит от этой свадьбы, и я не дам её сорвать. Так что, если не хочешь потом горько пожалеть — не смей больше с ним встречаться. — Почему тогда ты до сих пор этого не сделал? — внезапное озарение вселило в Найджела непривычную смелость. — До сих пор не посадил его в тюрьму? Может, потому что твои связи не такие большие, как ты говоришь? Или потому что ты без понятия, где искать альфу, даже имени которого не знаешь? — Хочешь проверить, на что я способен? — зарычал Генри так, что кожа омеги покрылась мурашками. — Стоит мне сделать один-единственный звонок, и полиция перероет все притоны Лондона, чтобы отыскать твоего дружка. И не сомневайся, она его найдёт! — За что ты так меня ненавидишь? — внезапно выпалил Найджел, стараясь скрыть слёзы в голосе. — За что, Генри? Я же не набивался к тебе в женихи! — Так же, как и я! Но мы уже оказались здесь. Родились в этих семьях, выросли в этом обществе. Так что будь добр, имей совесть и соблюдай правила игры, в которую играешь. — А ты соблюдаешь их? Кто был вместе с тобой на улице в ту ночь? Ты правда считаешь меня настолько глупым? — Я — не омега, который может залететь от кого попало! — лицо альфы побагровело. — Как можно быть уверенным, что ты родишь именно моих детей, а не наплодишь ублюдков от какого-то бродяги?! Думаешь, я дам им титул?! Думаешь, позволю чужим недоноскам поселиться в доме, где жило пять поколений Стаффордов?! Так что повторяю, — он перешёл на шипящий шёпот. — Если надо, я приложу все усилия, чтобы сжить твоего байкера со свету. Пирожок… — Генри скривил всё ещё не зажившие после драки губы. — Так он тебя называет, да? Думаешь, у него к тебе искренние чувства? — Хватит… — Господи, неужели, веришь, что он тебя любит? Ты ничего не знаешь о жизни, тобой легко манипулировать. Он же обыкновенный аферист! Нашёл богатенького наивного простофилю, убедил в неземной любви, а через неделю-другую потребует денег за то, что не придёт к твоим родителям с фотографиями, где ты сосёшь ему член. — Замолчи! Генри оскалился в улыбке: — Поверь мне, именно так оно и будет. Или ты правда купился на все его россказни? Да после каждой вашей встречи он наверняка только и ищет дырку, в которую можно засадить свой… — Я сказал, замолчи! Найджел подстегнул коня что было мочи, резко срываясь в галоп. В горле образовался ком, а язык будто прилип к нёбу. Генри врёт. «Я так долго искал тебя, пирожок…» Генри нагло врёт! «И теперь не могу позволить себе тебя потерять…» У Киллиана голубые глаза и длинные волосы. Киллиан пахнет яблоками и сигаретным дымом и умудряется заставить Найджела смеяться, как бы сильно тот ни был расстроен. А ещё Киллиан просто не способен солгать, прижимая Найджела к себе и шепча в ухо, что никогда его не оставит. Лжёт как раз таки Генри — нагло и бессовестно. Но вдруг его угрозы не пусты? Вдруг он действительно способен навредить? — Ай! — омега чуть не слетел с седла, когда конь бойко перескочил через поваленное бревно. Дубовая роща уже перешла в лесок, грозясь со временем стать густым лесом. — Тише! Тише, мальчик! Стой! Найджел натянул поводья, однако жеребец по-прежнему мчал вперёд. — Остановись! Демон! Конь набирал скорость, по лицу начали хлестать ветки участившихся деревьев. — Стой! Остановись! Страх тысячью иголок впился под кожу, но тут боковое зрение уловило движение между стволов — с Найджелом сравнялся другой всадник. — Джефферсон! — выпалил омега, узнав в наезднике капитана охраны. — Поводья на себя! Давай! — Не получается! — Тогда сворачивай направо! Нужно выехать из леса в луг. — Не могу! — Сможешь! Вес тела вбок! Он подчинится! Ну же! Найджел сделал, как велел альфа, и Демон плавно покосился в сторону. Вскоре деревья начали редеть, а конь вылетел на просторы верескового луга. — Упрись ногами в стремена! — крик Джефферсона доносился сквозь свист ветра в ушах. Конь альфы пристроился бок о бок к Найджелу. — Отклонись назад, натяни поводья! — Он не слушает! — омега только судорожно вцепился в чёрную гриву. Демон и не думал сбавлять скорость. — Он не слушает меня! Ничего не получается! Руки начинали дрожать от напряжения, ноги онемели, и Найджел уже приготовился к падению, как внезапно понял, что Джефферсон перехватил у него поводья и с силой дёрнул. Жеребец попытался взбрыкнуть, но альфа держал крепко. Копыта взрыхлили луговую почву — Демон остановился. — Целы? — Джефферсон мигом соскочил на землю и, сгребая оцепеневшего Найджела в охапку, быстро стащил с коня. — Что-то болит? Руки, ноги? — Н-нет… — Всё позади. Дышите глубже. Восстановите дыхание. — Д-да… — Идти сможете? Кивнув, Найджел шагнул вперёд, но колени тут же подкосились. — Ох… — омега вовремя вцепился в и без того растрепавшийся за скачку чёрный китель альфы. В нос ударил холодящий запах можжевельника. — Простите… Наверное, пока не смогу. Я… Последние обрывки слов и мыслей вылетели из головы. Из-под расстегнувшегося на три верхние пуговицы воротника выглядывал небольшой медальон. — Не переживайте, виконт, я донесу вас. Золотой медальон. С выгравированными на нём львом и оленем, сплетающимися то ли в схватке, то ли в танце. Тот самый, что был продан на аукционе в «Сотбис» около месяца назад. — О чём ты вообще думал?! — Адриан захлопнул за собой дверь спальни Найджела, не оставляя ему ни малейшего шанса на побег. — А если бы коня не остановили?! А если бы ты упал и сломал себе шею?! — Прости… — Нет, я не понимаю, что происходит с тобой в последний месяц! Витаешь где-то в облаках, не слышишь, когда к тебе обращаются, а теперь ещё и это! — Конь понёс… — пальцы всё ещё слабо подрагивали от переизбытка адреналина в крови. Успокоиться не помогла даже горячая ванна. — Я не виноват… — А Генри сказал, что ты сорвался с места и сбежал от него. — А ты больше веришь Генри, чем собственному сыну? Вопрос, скорее похожий на утверждение, повис в воздухе между уже облачённым в изящный вечерний костюм Адрианом и до сих пор укутанным в халат Найджелом, который тут же виновато опустил глаза. — Извини, папа. — Ладно, — Адриан резко поджал губы. — Главное, что всё закончилось хорошо. Я очень испугался за тебя, Найджел. Наверное, мне не стоило заставлять тебя садиться в седло, но как бы это выглядело? Ты хозяин поместья, а отказался от прогулки с гостями? — Я понимаю, поэтому и поехал со всеми… В комнате снова воцарилась гнетущая тишина, только пение птиц доносилось через распахнутое широкое окно из вечереющего сада. — Я знаю, ты ощущаешь себя… — голос Адриана прозвучал абсолютно неожиданно и так же внезапно оборвался: будто он подбирал подходящее слово или вовсе передумал говорить. — Несвободным. Возможно, даже ущемлённым. Но ты ещё слишком юн и не способен осмыслить многих вещей. Ты отличаешься от других — ты и сам это видишь, чувствуешь, осознаёшь… но всё равно пока не можешь осознать до конца. Покачав головой, Адриан грациозно опустился на бархатную оттоманку у кровати: — Когда я был молод, то тоже завидовал простым людям, которые имели право выйти замуж по любви. Все завидуют, не думай, что ты особенный… Но поверь мне, Найджел, — омега многозначительно взглянул на сына, — девяносто процентов этих браков заканчиваются если не разводом, так просто горьким и жестоким разочарованием. Любовь проходит. Всегда и без исключений. И чем сильнее она горела, тем больше обожжёт, когда затухнет. Адриан замолчал. Найджел молчал тоже — даже не шевелился, растерянный и абсолютно сбитый с толку таким внезапным, непривычно откровенным разговором, пока папа наконец-то не поднялся на ноги, чтобы подойти к массивному платяному шкафу. — Надень её на ужин, — Адриан взял вешалку с расшитой мелким жемчугом серо-голубой рубашкой. — Генри понравится. И да… я знаю, что ты его не любишь. Ну не смотри на меня так, — он раздражённо передёрнул плечами и сунул вешалку омеге в руки. — Я тоже не любил твоего отца, когда выходил за него, но это не помешало нам построить успешный брак. — Ты доволен своей жизнью? — Найджел почти прошептал эти слова. — Я — виконт, — Адриан удивлённо приподнял брови, будто не веря, что его спросили о подобном. — У меня особняк в Белгравии, поместья в Кенте, Девоншире и Эссексе, а в гостиной висят оригиналы Рембрандта. — Нет, папа, ты… — омега зажмурился, пытаясь найти в себе недостающие силы, чтобы озвучить звенящий в голове вопрос. — Ты счастлив? — А ты знаешь хоть кого-то, кто счастлив по-настоящему? — Адриан мелодично хохотнул, снова прошагав к оттоманке. — Между счастьем и несчастьем слишком тонкая грань. Человек, которого мы любим больше всего, ранит нас сильнее прочих. Господи, иногда я забываю о твоём возрасте… Ты ещё так юн, живёшь мечтами и иллюзиями. Но через пять лет поймёшь, о чём я говорю. — Я понимаю… — Нет, не понимаешь. Я дам тебе совет, который дал мне мой отец в день свадьбы. Брак — это не чувства. Брак — это бизнес-проект. Даже у простых людей, но они идут на поводу у сердца, загоняя самих себя в тупик. Нельзя связывать жизнь с другим человеком, руководствуясь эмоциями — ничего хорошего из этого не получится. Ты правда поймёшь, о чём я тебе говорю, Найджел. Со временем. И потом будешь мне благодарен. «Я скучаю». Слова горели на экране телефона и бились в сердце Найджела тягучей мучительной пульсацией. Хоть ужасный уикенд и остался позади, забыть его было невозможно. «Я скучаю» — писал Киллиан. «Я тоже» — до дрожи хотел ответить омега, но как только пальцы принимались набирать сообщение, в памяти возникали ледяные серые глаза: — Я засуну этого дворнягу за решётку. Сживу твоего байкера со свету. Киллиан: Почему молчишь? Киллиан: У тебя всё хорошо? Но Найджел только гипнотизировал телефон и, сжимая в руке тайком взятое из столовой яблоко, вдыхал успевший стать до боли родным аромат. «Киллиан, пожалуйста, не переживай за меня» — не в силах больше бороться, написал омега. — «Всё хорошо». Киллиан: Точно хорошо? Давай я приеду? Ты спать ещё не ложишься? Часа за полтора закончу все дела и сразу примчу! «Не надо». Сердце Найджела сжалось. «Не приезжай, прошу тебя. Всё правда в порядке». — И это называется «в порядке»? — нахмурился Киллиан, когда Найджел наконец-то спрыгнул с дерева прямо к нему в руки. Меньше, чем через час, омега всё-таки услышал стук камушков об оконную раму и по прошествии каких-то жалких пяти минут не выдержал — спустился вниз, прямо в омут собственных чувств и голубых глаз альфы. — Мордашка вон какая грустная! Ну что уже случилось? — Я же просил не приезжать… — И именно поэтому я здесь! — затащив Найджела за угол, Киллиан буквально вжал его в стену весом своего тела. — Это всё из-за того урода? Гарри… или как там его… — Генри. — Он что-то тебе наговорил, да? Наплёл каких-то гадостей? — Киллиан, послушай… — омега глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — Он может навредить тебе. — Мне?! Этот папенькин сынок?! Он трус, которых ещё надо поискать! — Трус со связями в Скотленд-Ярде. — Да хоть в британской разведке! Плевать я на них всех хотел, я люблю тебя! — Киллиан… — И никто не может запретить мне с тобой видеться! — Ты говоришь на эмоциях. — Найджел, — альфа схватил его за талию, притягивая ещё ближе. — Если я… если я предложу тебе уйти со мной… — Уйти? — Да. Уйти насовсем. Ты согласишься? — Подожди, — омега растерянно всмотрелся в блестящие в свете уличных фонарей светлые глаза. — Ты… ты имеешь в виду… побег? — Да. Пока я только продумываю детали, но есть очень большая вероятность, что в Дублине для меня найдётся хорошая работа. Мы можем сбежать с тобой в Ирландию, и твои родители нас не найдут. — Найдут! — тут же выпалил Найджел, чувствуя, как пульс резко поднялся до двухсот ударов в минуту. — Точно найдут! И Генри найдёт! Нас поймают в первый же день, Киллиан! — Не поймают, я всё продумал. Один мой знакомый работает на грузовом судне — возит контрабанду — и поможет нам переплыть Ирландское море. — На грузовом судне? Контрабанду? — А в Ирландии мы сразу сделаем новые паспорта. Ни твои предки, ни Генри не смогут нас выследить. — Паспорта? В смысле… поддельные? — Да. Подожди… — Киллиан обхватил лицо уже было собравшегося что-то возразить Найджела ладонями и скользнул большими пальцами по скулам. — Ничего не говори, прошу тебя. Обещай, что подумаешь. Хотя бы пару дней — и только потом дашь ответ. Пожалуйста, пирожок, — горячие губы альфы нежно коснулись холодных губ омеги. — Пожалуйста, Найджи… От запаха лилий, украшающих церковь, кружилась голова, но Найджел ни на секунду не отрывал взгляд от неспешно движущейся по проходу хрупкой фигурки. Впервые за четыре недели он видел Бенджамина. Тот казался каким-то неземным существом в своём белоснежном костюме из тончайшего шёлка, с букетом таких же белых роз, пионов и жасмина. Но при этом от внимания Найджела не укрылось и другое: как сильно осунулся и похудел омега, каким стал бледным и как в прежде всегда горящих зелёных глазах перестали искриться озорные огоньки. Герцог Норлок, седой высокий альфа с военной выправкой — в молодости служивший офицером в королевском флоте — принял руку Бенджамина от его отца. История повторяется, подумал Найджел, снова лев и олень. Совсем как на том загадочном медальоне, что не покидал его мыслей наравне с собственной грядущей свадьбой и предложением Киллиана, о котором он обещал подумать, но всё равно пока не мог дать ответ, кроме как «это чистейшее безумие». — Я, Бенджамин Роберт Дастинвилль, — еле слышно повторил омега слова клятвы. — Обещаю быть верным мужем, — зачитал следующую фразу священник. — Обещаю быть верным мужем… — Любить. — Любить… — Заботиться. — Заботиться… — И подчиняться, — священник выжидающе уставился на омегу, когда спустя несколько секунд он так ничего и не произнёс. — И подчиняться… — наконец-то выдохнул Бенджамин. Следуя правилам, первыми в очереди поздравлять новобрачных стояли самые высокопоставленные особы, и Найджел радовался, что от Стаффордов и как всегда блистающего — на этот раз в лиловом смокинге — Роджера Монтгомери его отделяют несколько человек. — Примите наши пожелания счастья, герцог, — как глава дома Эддерли Бенедикт пожал Норлоку руку от лица всей семьи. — Для нас большая честь присутствовать на сегодняшнем торжестве. Герцог уважительно кивнул в знак благодарности, а Найджел встретился глазами с замершим подле мужа Бенджамином. «Знаешь, Найджел, я долгое время считал тебя невыносимо скучным», — признался как-то Бенджамин в возрасте четырнадцати лет, — «и что с тобой даже не о чем поговорить. Но, наверное, с людьми всегда так… Те, про кого ты думаешь ''какой милый человек'', бросают в самый трудный момент. А те, кого мысленно называл занудой или, наоборот, полным психом, идут с тобой до конца». — Поздравляю, — совсем негромко произнёс Найджел, глядя прямо в погасшие зелёные глаза своего лучшего друга. Что же случилось? Почему ты не звонил? Ты ведь не болел? Почему ничего не объяснил? — Благодарю, — так же тихо ответил Бенджамин. Адриан незаметно потянул Найджела за рукав, давая понять, что и другим гостям нужно поздравить новобрачных, и в последний раз взглянув в бледное лицо, омега нехотя отошёл в сторону. — Вы тоже думаете о том, что всего через две недели в этой же церкви обвенчают и нас с вами, виконт? Генри, чьё лицо уже зажило достаточно, чтобы легко скрыть синяки плотным слоем тонального крема, бесшумным шагом истинного хищника подошёл сбоку. — Думаю, что архитектура этой часовни заслуживает восхищения, — холодно произнёс Найджел, даже не повернув голову к жениху. — Других мыслей нет. — Интересно, — альфа наклонился ближе, понизив голос до шёпота, — с Киллианом Кроссманом ты тоже обсуждаешь архитектуру? Омега содрогнулся: — Откуда ты… — Знаю его имя? Хах, у тебя короткая память… Я же говорил, что многое могу. Это первое предупреждение, Найджел. Я человек не злой и лишней крови не хочу, но моё терпение тоже не железное. — Не трогай его, — кулаки омеги рефлекторно сжались. — Оставь его в покое, понял? — Всё зависит от тебя. Встретишься с ним ещё раз — и он проведёт остаток жизни за решёткой, отдраивая тюремный пол. Так что советую тебе обдуманно принимать решения. Пирожок…