Бунтарь

— Смотри куда прёшь, мудила! — рявкнул Киллиан вслед подрезавшему его на повороте Мини Куперу и мысленно показал водителю средний палец. Хотя никто на самом деле его не подрезал. Точно так же, как и Стив не провоцировал его на драку — но в итоге всё равно получил по зубам, потому что, по мнению Килла, смотрел на него слишком вызывающе. — Да что с тобой, чёрт возьми, происходит?! — заорал Грэг, почти за шкирку затащив альфу в свой кабинет. — Совсем крыша поехала?! Киллиан только сжал челюсти. Поехала? Ещё как поехала! С тех самых пор, как каждый вечер он начал получать это: «Не волнуйся, я в порядке. Извини, но сегодня не получится встретиться. Уже ложусь спать, очень устал». Сначала Киллиан писал «конечно, пирожок, спи сладко», но затем сообщения Найджела становились всё короче, а фразы всё официальнее. И Килл, вопреки любым «не надо приезжать», начал чуть ли не каждую ночь припираться под окна этого долбаного здоровенного особняка в Белгравии, чтобы битый час швырять гальку в окно. Чтобы с надеждой пялиться в тёмное стекло на третьем этаже. Чтобы потом разочарованно потупить взгляд себе под ноги и поплестись обратно к припаркованному за углом мотоциклу. Ведь Найджел не спустился — даже не выглянул. И вот сейчас Килл выжимал всё, что можно, из своего старенького, но гордого Харлея, думая лишь об одном: так продолжаться больше не может. Что-то случилось. И он был обязан выяснить, что. Нужное место в высоком заборе Киллиан запомнил хорошо. С четвёртого раза, конечно, так как всё время пялился исключительно на пухлую попку неуклюже перебирающегося через ограду пирожка — но запомнил же! Окно ожидаемо оказалось закрыто, однако сквозь небольшую щель между тяжёлыми портьерами с трудом, но удалось разглядеть смутные очертания спальни. И маленькую фигурку Найджела, лежащего укутанным в одеяло по самую макушку на огромной кровати с балдахином. Стук омега услышал не сразу, только спустя пару минут, но отреагировал моментально: подскочил, перепуганно распахнув глаза, вцепился в одеяло и разве что не завопил. — Что ты здесь делаешь?! — сквозь горячий шёпот прорывались истеричные нотки, когда Найджел трясущимися руками открывал окно. — Зачем ты сюда залез?! Киллиан, ты… Ой! Киллиан так и не узнал, как именно хотел назвать его пирожок, потому что не выдержал. Сгрёб мягкое, тёплое после сна тельце в охапку и поцеловал растерянно разомкнувшиеся губы. — Я так соскучился… — наконец-то оторвавшись от омеги, выдохнул Килл. — Просто безумно соскучился, малыш. Не заставляй меня больше так нервничать, умоляю. Господи, как же хорошо ты пахнешь… — Уходи, — только и смог выдавить Найджел, упираясь руками альфе в грудь. — Уходи сейчас же! Если кто-то войдёт… — Два часа ночи, все спят. — Киллиан, пожалуйста… — он не увидел, но почувствовал влагу у омеги на щеках. — Пожалуйста, ты должен немедленно уйти… — Только после того, как ты скажешь, что происходит, — брови напряжённо сошлись на переносице. — Что-то ведь случилось, да? Найджел не ответил — только замотал головой и вдруг зажал рот ладошкой, чтобы сдержать всхлип. — Пирожок… — Килл снова потянул омегу на себя, но тот заартачился. — Пирожок, да что случилось в конце-то концов? Я всё решу! Мне только надо знать, в чём дело! — Я хочу, чтобы ты ушёл… — Я уйду, как только ты ответишь. — …навсегда. Сердце сделало кульбит. — Что? — Киллиан шагнул к отступившему от него на шаг Найджелу. — Стой… Навсегда? В смысле? Что ты имеешь в виду? Уже привыкшие к полной темноте спальни глаза различили бледное лицо и затравленный взгляд. Маленький принц плакал. Горько и бесшумно. — Киллиан… — голос омеги был еле слышен, а сам он медленно пятился в сторону кровати. — Я-я… я долго думал… — Так. — И… — шаг Найджела назад — шаг Киллиана навстречу. — И понял… — И что же? — Что у нас с тобой нет ничего общего. — И что с того?! Прости… — Килл тут же приложил палец к губам, когда Найджел испуганно замахал руками, напоминая, что их могут услышать. — Ну и в чём проблема? Пусть общего мало! Но люди — не сапоги, чтобы быть одинаковыми! Да, мы разные, но это… это… это же хорошо, чтоб мне провалиться! Ну-ка подожди… Это всё Генри, да? Он тебе что-то наплёл? Вот ублюдок, мало я ему рожу разукрасил… Нужно будет добавить! — Нет! Не надо, пожалуйста, не трогай его! — Найджел, — почти прорычал Киллиан, хватая омегу за плечи. — Что случилось? Он тебе угрожал? Чёрт, да я от него мокрого места не оставлю! — Не угрожал, он вообще ничего мне не говорил, — затараторил омега, всеми силами избегая пристального взгляда голубых глаз. — Он… он… я выйду за него, Киллиан. Так надо. А ты… — Найджел всхлипнул и снова зажал рот ладонью. — Ты мне не пара, ясно? Уходи. Уходи и просто забудь меня, пожалуйста… — Не пара? Не пара?! — альфа обхватил ладонями залитое слезами лицо, заставляя посмотреть на себя. — Я люблю тебя! И ты меня любишь! Нам хорошо вместе! Так какая разница, кто в какой семье родился и вырос?! — Нет. Разница большая. — Даже если так — это не важно, если мы… — И я не люблю тебя, — вдруг выдохнул Найджел, зажмурившись. — Что? — альфа оцепенел. — Я не люблю тебя. — Не верю. — Уходи. — Не уйду. — Забирай телефон, он мне больше не нужен, — омега снова всхлипнул, а по щекам побежали соленые дорожки. — И уходи. — Слушай, если ты боишься родителей… — Не боюсь, — Найджел часто замотал головой. — Я просто хочу сделать всё правильно. Выйти замуж за того, за кого должен. — Ты не любишь его! — Может быть, когда-нибудь полюблю. — Зачем ты врёшь?! Ты ведь даже сам не веришь в то, что говоришь! — Я пользовался тобой, Киллиан, — плечи омеги затряслись от беззвучных рыданий. — Хотел хоть немного побыть на свободе перед свадьбой, а тут появился ты. Водил меня по всем тем местам, развлекал… Но ты никогда не нравился мне по-настоящему — я притворялся. — Значит так… — альфа приложил все усилия, чтобы говорить спокойно, но за руки Найджела всё-таки схватил, резко дёрнув на себя. — Я не знаю, что вообще происходит. Что на тебя нашло, кто и какой чепухи тебе наплёл… Но я не верю ни единому твоему слову! — Отпусти меня… — Я чувствовал, как усиливается твой запах рядом со мной! Даже сейчас! Даже когда ты плачешь! Тебе нравится, что я рядом! — Отпусти… — Я помню, как ты реагировал на все прикосновения! Поцелуи! Ты просто… растворялся! Доверялся мне! Каждый раз! Зачем ты врёшь, что ничего не было?! Зачем врёшь, что этого нет сейчас?! Глухо рыкнув Киллиан, отчаянно прижал омегу к себе, зарываясь носом в пахнущие корицей волосы: — Найджи, малыш, послушай… Я понимаю, что тебе страшно, ты разнервничался, но всё получится, обещаю! Я договорился со своим другом, он поможет нам уплыть в Ирландию уже через неделю. Ну посмотри на меня, пожалуйста, — альфа отстранился, чтобы заглянуть ему в глаза. — Пожалуйста, мой пирожок. — Через неделю, — голос омеги охрип, а слёзы безостановочно стекали по белым щекам. — Через неделю я выйду за Генри. Через девять дней. Это решено. — Найджел… — Ты правда думаешь, что я променяю титул виконта на альфу, которого знаю всего два месяца? — он отвернулся, не давая Киллиану увидеть своё лицо. — У Генри есть деньги и статус в обществе. А ты… — Кто? — Килл с шумом выдохнул сквозь сжатые зубы, но предельно нежно взяв омегу за подбородок, развернул его к себе обратно. — Кто я, Найдж? Ну же. Дворняга? Вырвавшись из плена длинных цепких пальцев, омега сделал шаг назад и зарыдал сильнее. — Да… — он смотрел куда угодно, только не Киллиану в глаза. — Дворняга… Алкоголь раскалённой лавой бурлил в крови, и Килл толкнул тяжёлую дверь дешёвенького ночного клуба, вываливаясь на холодный — по сравнению с нагретым от сотни распалённых тел помещением — воздух. Всё-таки он слишком пьян. И жалок. И туп. И ещё раз жалок. — Никогда не видел тебя таким взвинченным, — промурлыкал сладкий голосок прямо в ухо. Кто же это? Эдди? А может, Майк? Да, точно, Майк. Который в своих не по погоде коротеньких шортиках столкнулся с ним на улице и, получив в ответ на «Килли, что-то случилось?» только нечленораздельное рычание, тут же заявил, что как раз идёт в клуб потанцевать и выпить. Выпить. Это слово ударило в мозг Киллиана, как пуля, выпущенная из прижатого к виску пистолета, и теперь он стоял здесь: перед чёрным входом третьесортного клубешника, бессильно привалившийся к прохладной кирпичной стене и пытающийся сфокусировать безбожно пьяный взгляд на пачке сигарет. Чёрт, зачем же он так напился? Хотя, ясно зачем… — Вот ответь мне, — заплетающимся языком начал Килл, наконец-то справившись с зажигалкой и закурив, — на такого как я порядочный омега никогда и не глянет, да? — Никогда, — Майк расплылся в лукавой улыбке и, забрав у альфы сигарету, сделал затяжку. — Ты абсолютно аморальный тип, — он нарочито медленно вложил сигарету обратно Киллиану в губы. — Поэтому и сам не смотришь на порядочных омежек. А зачем? С ними так скучно. — Но я же сказал ему, что в Дублине у меня будет работа! — пропустив все слова Майка мимо ушей, Киллиан стукнулся лбом о стену и запустил пальцы в волосы. — Что я встану на ноги, что смогу нас обеспечить! А он… Проклятье. А всё этот долбаный Генри! — Кто такой Генри? — Я же правда делаю всё, что могу. Даже больше, чем могу, чёрт возьми! — Ты слишком напряжён, — омежья рука скользнула по бедру, так и норовя лечь на пряжку ремня альфы. — Тебе надо отдохнуть, Килли. Ну же, расслабься… — Куда уж больше? И так накачался этим дрянным виски. — Пока расслабилось только тело, а нужно отключить и голову. Киллиан хмыкнул то ли словам Майка, то ли собственным мыслям. Виски действительно был дрянным и дешёвым, но с задачей справился на ура — теперь бледное круглое личико стояло перед глазами не так отчётливо. — Ты, кстати, обещал ещё по стопке текилы, — голос Майка раздался будто где-то вдалеке. — А я не хочу пить один. — Чёрт, я же обещал, что никогда его не оставлю… — Кого? — тонкая рука скользнула по спине, ненавязчиво забираясь под край футболки. — Ну о ком ты постоянно говоришь? Забудь обо всех хоть на часик… — Нет, я должен опять к нему поехать! — альфа дёрнулся, дезориентированно оглядываясь по сторонам в поисках своего мотоцикла, припаркованного с другой стороны здания. — Уверен, он просто меня не понял! — Килли, ты же не бросишь меня здесь одного? — Майк прижался к нему всем телом. — Тут Саймон Грин, он вечно ко мне пристаёт! Я ему уже столько раз отказывал, а он всё равно не даёт проходу. Говорит, что я самый красивый омега, которого он видел, представляешь? — Я поеду, я должен с ним поговорить… — Да куда поедешь? Ты же пьян в стельку! Ну, Килли, — захныкал Майк, повиснув у него на плече и встав на носочки, чтобы дотянуться губами до уха. — К кому бы ты там ни мчал, я уверен, он того не стоит, — жаркий шёпот обжёг мочку. — Любой омега, который отшил такого альфу как ты — просто полный идиот. — Не говори так про него! — Хорошо, — Майк растерянно моргнул. — Хорошо, прости. Но давай пропустим ещё по стаканчику, а? Тебе правда нужно расслабиться. А утром поедешь, куда хотел. — Я не знаю, что делать, Майк… — Киллиан отчаянно схватился за волосы, растрепав и без того лохматый хвост. — Я совершенно не знаю, что мне делать! — Ну, может, я смогу что-то посоветовать? — Посоветовать? — Я тоже омега, Килли, — Майкл жеманно засмеялся и, вцепившись альфе в локоть, потянул обратно к двери клуба. — Кому как не мне знать, что там на уме у нашей братии? Так, значит, «порядочный омега, который никогда на тебя не посмотрит» — это вполне конкретный человек? — Слишком конкретный. Четвёртая по счёту пустая стопка из-под текилы со стуком опустилась на барную стойку, а не идущие из головы распахнутые оленьи глаза Найджела почти полностью исчезли в алкогольном тумане. — Любой омега мечтает о таком альфе, Килли. Он никогда тебя не ценил. — Никогда? — Киллиан пьяно икнул, а Майк щёлкнул пальцами бармену, дав знак обновить напитки. — Никогда! Воротил от тебя нос с самого первого дня. Видите ли, ты недостаточно для него хорош… Пф! Тоже мне, нашёлся принц! — Да, он принц… Он мой маленький принц… — Не принц, а очередная дырка, которая ищет себе альфу побогаче. Но такие как он не замечают в тебе главное — какой ты умный, находчивый… И до одури сексуальный. Он когда-то говорил тебе такое? — Нет… — Вот видишь! Это он тебя не достоин, а не наоборот. — Но я люблю его, — Киллиан задумчиво уставился на новую подсунутую стопку. — Люблю и всё… — Ты просто устал, а ещё у тебя давно не было омеги. — Да, давно… — А альфе тяжело быть одному так долго, — на плечи внезапно легли тёплые ладошки, принимаясь разминать напряжённые мышцы. — Это же природа. Это нужно для здоровья. — Я не хотел давить на него с постелью. Он такой стеснительный… — У вас не было секса? — Майк удивлённо хихикнул. — Господи, Килли, если омеге нравится альфа, у них обязательно будет секс! — Но он… он девственник, понимаешь? Не мог же я… не мог же я взять и… Чёрт, да причём здесь вообще секс?! — Секс всегда причём, — ловкие пальчики скользнули выше, зарываясь в волосы и массируя кожу головы. — Секс — основа нашего существования. Сексуальная энергия, энергия страсти, жадности, голода. Именно она толкает нас на новые свершения, она заставляет нас двигаться вперёд. — А как же… — Киллиан уткнулся лицом в свои ладони, — как же… ну… любовь? — Какой ты смешной, когда пьяный. — Я не пьяный, — альфа снова икнул. — Я просто устал. — Ну слава богу ты хоть признал это. И больше не рвёшься никуда ехать. — Ехать? Зачем? — Вот именно… Давай ещё по одной? — Майк, я больше не могу, меня сейчас наизнанку вывернет. — Ну, по последней. Ты сможешь, я знаю! А потом выпьем крепкого кофе и нам сразу полегчает. Приглашаю к себе. Ты когда-то пробовал мой кофе? Нет? О-о, ты многое потерял, мой сладкий. Ну же, пей. Вот и молодец. Пряжка ремня предупреждающе звенела, будто пытаясь вывести Киллиана из пьяного полусна, а по уже освобождённому от футболки торсу шарили чьи-то руки — нагло и бесцеремонно. — Пирожок? — альфа попытался открыть глаза, но веки были словно налиты свинцом. Ключицу игриво прикусили, после чего в ухо выдохнули влажным шёпотом: — Лучше зови меня тигрёнком. У Найджела очень нежная кожа. Светлая, такая, что сразу видно — он редко подолгу находится на солнце. И Киллиану интересно узнать, окажется ли она ещё бледнее под одеждой, которая тщательно закрывает желанное мягкое тельце по самую шею. Настолько желанное, что, когда на озере Найджел осмелился первым коснуться его губ поцелуем, Киллиан испугался, не потеряет ли над собой контроль. Не прикусит ли слишком сильно, не сожмёт ли слишком крепко, не сорвёт ли к чёртовому дедушке эту до ужаса строгую и тем самым безумно возбуждающую рубашку. И он почти сорвал. И он почти сорвался сам. Киллиан мечтал бы придавить Найджела всем своим весом, вжать в матрас, траву — да куда угодно — а затем спуститься поцелуями ниже, останавливаясь на поясе брюк и сквозь дорогую ткань поцеловать уже такое явное твёрдое возбуждение. Но Найджел был робким, скромным, стеснительным, хрупким, трепетным, невинным… А Киллиан был влюблён. Он, чёрт возьми, просто был до сумасшествия влюблён. И будет таким всегда. Потому что невозможно не терять голову, когда в твоей ладони лежит чужая — маленькая и хрупкая. Невозможно не слетать со всех катушек, когда утыкаешься носом в тёплую шею, вдыхая пряный аромат корицы. Как и абсолютно невозможно избавиться от этого щемящего душу чувства — не страсти, нет, чего-то более крепкого, более постоянного и незыблемого. Того, что не погаснет от порыва сильного ветра повседневности и быта. Того, что люди, наверное, и называют любовью. И Киллиан просто не может позволить себе выпустить её из рук. — Майк, ты что творишь?! Сонливость испарилась за секунду, и альфа вскочил на ноги, вмиг обнаруживая себя полураздетым в квартире Майка — ещё более раздетого, чем он сам. Чёрт, как Килл мог так напиться? — Но ты же хочешь этого! — взвизгнул омега возмущённо и обижено. — Я же вижу! Наманикюренный пальчик указал на многозначительно оттопыривающий ткань боксеров стояк, но Киллиан только глухо рыкнул, принимаясь натягивать обратно съехавшие до колен брюки. — Килли! — Майк подскочил к нему, впиваясь в руку. — Не нужен тебе твой «порядочный»! Да он тебе даже отсасывать не станет! Засмущается, блин! — Лучше бы ты хоть немного засмущался, — гаркнул Килл. — Пусти, а то сам тебя отцеплю. А я омегам больно не делаю. Даже таким как ты. — Это каким?! — Майк зашипел, резко толкая альфу в грудь. — Да половина Ист-Энда спит и видит то, что я тебе даром предлагаю! Придурок! — Пока, Майк. — Приползёшь ко мне — я тебя отошью, понял?! Ей-богу отошью и посмеюсь ещё! Урод! Катись к своему скромнику! Будете трахаться в ночной сорочке в пол с дыркой на заднице! На улице уже час как рассвело. Пнув ближайший мусорный бак, Киллиан отчаянно закричал в мирное утреннее небо. Он потратил впустую ночь, которую мог провести с Найджелом: вернуться к нему, поговорить, объяснить, убедить. А теперь до свадьбы с — чёрт бы его побрал! — Генри оставалось чуть больше недели. Как и ровно неделя осталась до отплытия торгового судна, что могло бы увезти их с пирожком в Ирландию. Что могло бы увезти их в совсем другую жизнь.

***

— А ведь эта свадьба спутала ему все планы, — Адриан покрутился перед зеркалом, в который раз внимательно проверив уже уложенные в причёску волосы, и взял со столика расшитую жемчугом маскарадную маску. — Он же был единственным наследником состояния Норлоков, да? А теперь, если у старика и мелкого Дастинвилля родится ребёнок — Дерби останется ни с чем. Кем он приходится герцогу? Племянником, кажется? Вместо ответа Бенедикт только демонстративно уткнулся в свою газету, на что Адриан раздражённо закатил глаза: — По-твоему, я разговариваю со стеной? — Что ты хочешь от меня услышать? Ричард Дерби — мой коллега, которого я безгранично уважаю. А собирать сплетни — это низко, Адри. Хватит. — Я очень надеюсь, что ты не планируешь портить настроение и гостям вечером, — фыркнул Адриан, но тут же уставился на приоткрывшуюся дверь. — Ну наконец-то! Где ты был? Тебя уже заждались! Целый особняк стоял на ушах, захваченный армией декораторов, поваров и стилистов, в то время как слуги усердно натирали до зеркального блеска каждый доступный взгляду сантиметр. В бальном зале установили фонтан, самшиты в саду подстригли в форме различных животных, а из хранящихся на чердаке старинных сундуков достали позолоченные канделябры, принадлежащие ещё прадедушке Бенедикта. — Побольше румян, — командовал Адриан, стоя за плечом Найджела и придирчиво следя за всеми манипуляциями визажиста. — А то какой-то он болезненно бледный. Да, вот так будет достаточно. Найджел, ты точно не заболел? Если станет плохо, попроси у мистера Симмонса таблетку. Сегодня ты должен быть в форме. Ответом послужил только слабый кивок. Как кукла в руках кукловода покорно выполняет любые его приказы, так и Найджел безвольно позволял делать с собой что угодно. — Я был прав, изумрудный оттенок — то, что нужно, — довольно подытожил Адриан, глядя на уже облачённого в костюм сына. — Так, теперь волосы. Не теряем ни минуты, времени у нас в обрез! Кукла, которую готовят к последнему спектаклю, прежде чем положить в ящик и продать новому хозяину. Кукла, на чьей лице улыбка, но под красивым нарядом скрывается уже треснувший пустой фарфор. — Ну что ещё? — нетерпеливо шикнул Адриан, перестав раздавать указания флористам, когда Найджел робко коснулся его плеча. — Я всё-таки схожу за таблеткой, папа. Не очень хорошо себя чувствую. Омега плёлся по широким коридорам в служебное крыло, стараясь не мешать рабочей суете и не слушать брюзжание семенящего рядом гувернёра: «нечего виконту ходить в помещения для прислуги! Могли бы кого-то об этом попросить!» Но сидеть на месте, смиренно ожидая начала бала было выше его сил. Ждать и вариться в собственных ядовитых мыслях, то и дело видя возникающие в памяти полные неверия голубые глаза и ощущать на своих губах фантомный жар последнего поцелуя. — Тарелки не те! — дворецкий мистер Симмонс, высокий бета с уже тронутыми преждевременной сединой волосами, метал молнии в сжавшихся от страха официантов. — Нужен оттенок «слоновая кость», а это «яичная скорлупа»! — Вот «слоновая кость»! — воскликнул какой-то омежка в форме горничного. — Они в других ящиках! — Почему они ещё там?! Вот-вот прибудут гости! Ох… виконт? — на секунду растерявшись, что его застали отчитывающим персонал, дворецкий быстро приосанился, а увидев возле Найджела ещё и гувернёра, вдруг одёрнул пиджак и торопливо пригладил волосы. — Здравствуйте. Прошу прощения, что-то случилось? — Вы могли бы дать мне таблетку от головной боли, пожалуйста? — Разумеется, сейчас. Взгляды дворецкого и гувернёра мимолётно пересеклись, и Найджел готов был поклясться, что заметил неловкую полуулыбку на губах первого и румянец на щеках второго. «Я не люблю тебя», — каждое слово даётся омеге с адским трудом. «Не верю», — глаза Киллиана горят отчаянной решимостью. «Уходи». «Не уйду». — Прошу вас, — раздался голос дворецкого, и Найджел рассеянно уставился на протянутый ему блистер спазмолитиков, внезапно чувствуя, как нос защекотало от мимолётного аромата яблок. Хотя, чего уж тут удивляться: как-никак они на кухне. Драгоценности на шеях и запястьях омег сверкали в свете люстр и начищенных до блеска канделябров, а лёгкие ненавязчивые переливы флейт мягко заглушали перешёптывания сплетников и деловитые разговоры альф и бет в строгих костюмах. Повсюду Найджела окружали маски: пёстрые и яркие, тёмные и загадочные, светлые и нежные. И в кои-то веки сам омега мог незаметно выдохнуть и перестать держать лицо, надёжно скрытое сейчас за дорогим изумрудным кружевом. В последний раз он позволял себе это ещё до свадьбы Бенджамина. На озере в Суррее, беспардонно опрокинутый на траву и заключённый в бережные объятия Киллиана — тогда он был собой настоящим. «Я не возьму его обратно, лучше выбрось!» — грубо отрезает альфа, швырнув на кровать сунутый ему в руки телефон, но в следующий миг хватает Найджела за плечи. — «Умоляю, просто признайся — ты же врёшь, да? Это ведь всё неправда? Я ведь знаю! Вижу! Чувствую!» «Правда», — что-то внутри раскалывается пополам, когда Найджел пытается отойти, но вцепившийся в него мёртвой хваткой Киллиан не позволяет это сделать. — «Я правда не хочу тебя больше видеть». — Следующим объявят вальс, — Адриан, сияющий в своём белоснежном костюме, расшитом жемчугами в точности, как и узкая маскарадная маска, подошёл из-за спины. — Я говорил с Генри, он хочет тебя пригласить. Почему ты до сих пор с ним не поздоровался? Это очень невежливо. Ладони Генри сильные, но совершенно не ласковые, когда одна из них легла Найджелу на талию, а другая взяла за правую руку. — Виконт, вы сегодня так печальны, — заметил альфа ровным тоном, хоть в серых глазах плескалось ехидство. — Неужели ваш друг больше вас не развлекает? — Не развлекает, можете быть спокойны. — Верно, его видели прошлой ночью в какой-то вшивой забегаловке, целующимся с омегой весьма вульгарной наружности и, судя по одежде, не самой благородной профессии… Так вы всё-таки расстались? Или он изменяет у тебя под носом? — Этого не может быть, — Найджел всеми силами подавил желание вырваться из холодных объятий Генри прямо на виду у кружащихся в вальсе пар. — Я спросил, — голос альфы перешёл в тихое шипение, — расстались вы или нет. — Расстались, — быстро ответил омега, пряча увлажнившееся за маской глаза. — Он больше не появится. — Очень на это надеюсь. Думаю, ты и сам понимаешь, что со мной лучше не ссориться. Если будешь послушным мужем, возможно, наша жизнь даже сложится не так невыносимо, как я ожидал… Когда у тебя течка? Найджел вздрогнул и сглотнул ком в горле: — Через… через неделю после свадьбы… — Не трясись, — насмешливо фыркнул Генри. — До этого времени я к тебе и не притронусь. Музыка наконец затихла, чтобы через несколько мгновений смениться на полонез, и омега возблагодарил богов за то, что Генри не стал приглашать его на следующий танец. Трусливо спрятавшись за одной из широких мраморных колонн подальше от центра зала, Найджел отчаянно закусил губу в попытке сдержать плач. Киллиан не мог так поступить, не мог кинуться к другому в тот же день. Да, Найджел сам сказал ему уходить и не возвращаться, но если исключить альфу из своей жизни было легко — то выбросить всё случившееся из памяти и сердца оказалось абсолютно невозможно… Блуждающий пустой взгляд то и дело натыкался на узкоплечие фигурки омег, впервые вышедших сегодня в свет. Даже полускрытые масками, их свежие румяные лица горели верой и надеждой — что их заметят, оценят, признают. Что найдётся состоятельный добрый альфа, который сделает их счастливыми. Вот только всем, кого знал Найджел, брак не принёс ничего, кроме проблем. — Мне кажется, лорд Гамильтон станет новым фаворитом в этом году, — шепталась пара пожилых омег в тяжёлых бриллиантовых колье. — Уж очень он хорош собой. — Возможно, но с лордом Роджером Монтгомери ему всё равно не сравниться. — Согласен, никогда не видел более утончённого омеги. Кстати, вы слышали, что на прошлой неделе он отказал барону Стантону? А ведь его доход — десять миллионов в год! Говорят, отец Роджера в бешенстве… У него всегда были хорошие отношения с сыном, но теперь они в страшной ссоре. — Ещё бы, мальчику давно пора выйти замуж. Думаю, всему виной то, что он рос без папы… А ведь юному омеге просто необходим кто-то более опытный рядом в качестве образца! Лорду Монтгомери точно следовало бы найти себе новую пару после смерти мужа. Сплетни, сплетни, сплетни… Найджел позволил себе шумно выдохнуть, сжимая кулаки. Слава богу, хоть никто не судачит о любовниках — видимо, альфам и омегам высшего общества хватает ума тщательно скрыть наличие в их жизни адюльтера. — Только не кричи, пожалуйста, — прозвучало над самым ухом, и по спине Найджела прошлась холодная волна мурашек. Даже закрывающая половину лица простая чёрная маска, как у всех официантов, не могла спрятать пронзительные голубые глаза и острые, словно лезвия, скулы. Киллиан. В белой форменной рубашке с бабочкой и классических тёмных брюках стоял прямо перед Найджелом, неловко держа в руках поднос с игристым вином. — Господи, какой же ты сегодня красивый… — Что ты здесь делаешь?! — всё тело омеги будто прошибло током, и он торопливо оглядел зал, выискивая силуэт Генри. — Уходи! Уходи, сейчас же! — Умоляю, давай поговорим, — Киллиан шагнул вперёд, но Найджел тут же сдавленно взвизгнул «кругом люди!». — Дай мне две минуты. И я уйду, пирожок, обещаю. Прошу тебя… — Это я тебя прошу — уходи, пока не поздно! — Всего пару слов. — Ты просто сумасшедший… — Я так по тебе соскучился. — Киллиан, — по щекам потекли слёзы, и даже маска не смогла этого скрыть. — Ты должен уйти. Должен, понимаешь? — Понимаю. И я уйду, когда мы поговорим. — Ты же просто загоняешь меня в тупик… — Как и ты меня! Ты правда думаешь, что я смогу тебя забыть? Киллиан снова сделал шаг навстречу, и Найджелу показалось, что пара пожилых сплетников в бриллиантах заинтересованно покосилась в их сторону. — Хорошо, — омега быстро взял с подноса высокий бокал. — Только две минуты. — Пирожок, спасибо… — И только не здесь.