Бунтарь

Звонок в дверь раздался около одиннадцати вечера, под самый конец прошедшего в напряжённом ожидании дня. Порог переступил альфа. Сухощавый и высокий, с уже посеребрёнными сединой висками он сразу протянул Киллиану по-аристократически узкую ладонь и, представившись Чарльзом Броутоном, улыбнулся неожиданно тепло: «Очень приятно с вами познакомиться. Рад, что Найджел обрёл своё счастье». Положа руку на сердце, себя Килл счастьем назвать мог с большой натяжкой и под действием хотя бы литра тёмного пива. Чем-чем, а раздутым самомнением он не страдал никогда — ну совсем немного, в пределах допустимого! — и то, что, улетая (в буквальном смысле этого слова) с ним в закат, Найджел обрекает себя если не на скитания по ночлежкам, то на довольно рискованную жизнь уж точно — это Килл понимал хорошо. — Нам повезло, что любовник устроил ему такую месть, — тем временем со всей серьёзностью продолжал Броутон, сидя за столом на кухне. — Теперь Генри точно будет не до поисков. — Я сильно извиняюсь, — криво усмехнулся Киллиан, — но лучше уточню сейчас… Значит, завтра утром мы с Найджи залезаем в ящики для антиквариата, ждём, когда якобы сопровождающие бесценные реликвии Марк и Родди проведут нас через зелёный коридор, а потом выпустят уже в самолёте. Я всё правильно понял? — Правильно. Но улететь в Ирландию вы сможете не раньше, чем через пару месяцев, когда скандал немного поутихнет. Паспорта получите уже в Париже. Есть там у меня один проверенный человек. — Так вот чем вы занимались там в молодости, Бронти? — театрально ужаснулся Роджер. — Не искусство изучали, а заводили полезные связи в криминальном мире? — Те связи, — Броутон смущённо засмеялся, — завелись совершенно случайно. — А только так они обычно и заводятся, — подмигнул Килл, беззастенчиво притянув затихшего Найджела к себе поближе. — Хотя лично я не вижу ничего странного в том, что у галериста есть такие знакомые. Что может быть выгоднее подделки картин? — Бронти, — Марк округлил глаза, — вы занимаетесь подделками? Броутон прокашлялся: — Найджел, расскажете потом, как именно вы познакомились со своим избранником?.. И нет, подделками я не занимаюсь, как раз наоборот. Тех, кто делает хорошие копии, на самом деле немного, но больше, чем вы думаете. И чтобы держать руку на пульсе, я должен контролировать мир искусства и с одной, и с другой его стороны. — Да ладно! — азартно сверкнул глазами Киллиан. — Неужели ни разу не было соблазна состряпать фальшивое заключение на копию какого-то… Какие там у вас есть художники? — Вчера с аукциона ушёл Рембрандт за тридцать миллионов. — Вот! Состряпать заключение на копию Рембрандта — безупречная репутация аукциониста в помощь — втюхать его простофиле-богачу, а оригинал продать на чёрном рынке тому богачу, что поумнее. Неужели не было такого? Броутон прокашлялся опять: — Найджел, обязательно расскажете, как и где именно вы познакомились с мистером Кроссманом… Но, отвечая на вопрос, скажу: нет, таким я не занимался. А теперь, если вы не против, давайте вернёмся к обсуждению нашего завтрашнего плана. — Если честно, — жмущийся к Киллиану Найджел нахмурился, — весь этот план с ящиками звучит как чистое безумие. — Увы, — развёл руками Броутон, — другого выхода нет. «Безумие» — крутилось у Килла в голове, пока по потолку погружённой в темноту спальни ползли бледные лучи от фар изредка проносящихся под окнами машин. Безумие — бежать ещё раз после того, как один раз уже чуть навсегда не потеряли друг друга. Безумие. Но почему-то именно по этой самой причине Киллиан был уверен: всё получится. Безумно! Но, чёрт возьми, вся его жизнь являлась сплошным свидетельством того, что ровно сидеть на пятой точке и молча ждать обещанной награды для послушных мальчиков — это верный путь в никуда. А вот искать на эту самую точку приключения — шанс рано или поздно спасти от пьянчуг в тёмной подворотне какого-то очаровательного пирожка. — Ты спишь? — чуть слышный шёпот защекотал ухо, и вместо ответа Киллиан затянул омегу себе на грудь. — Не спится… Тебе тоже? Волнуешься? Найджел опустил глаза, и альфа уже готов был услышать «да», как вдруг его губ коснулся поцелуй. Настоящий и какой-то горький. Непохожий на те совсем робкие, но всё равно сносящие крышу касания, что дарил ему Найдж прежде. Сейчас тот целовал отчаянно, доверчиво, подаваясь навстречу и неловко впиваясь пальцами в плечи. — Я устал бояться, — наконец-то выдохнул омега. — Больше не хочу… Ночь прошла без сна. Лишь изредка Киллиан проваливался в тревожную дрёму, почти сразу же выныривая из неё, когда Найджел беспокойно ворочался под боком, и крепче прижимал его к себе до тех самых пор, пока на улице не начали медленно синеть утренние сумерки. — Пора, — Килл оставил невесомый поцелуй на скуле омеги, и тот лишь стиснул его руку, перед тем как встать с кровати. Киллиан не помнил, как одевался, не помнил, как рассовывал по карманам самые необходимые вещи и покидал квартиру, по-прежнему не выпуская из своей хватки маленькую тёплую ладошку. А затем: нахмуренные брови Броутона и заверения «волноваться не о чем», мягкие губы Найджела, которые Килл жадно целует, словно на прощанье, и темнота массивного ящика с отрезвляющим запахом свежей древесины. Их куда-то везут, и Киллиан чувствует каждую неровность на дороге. Шум голосов, топот ног, а позже снова — везут, несут, поднимают… Темнота начинала давить, а то, что Найджел находился в другом ящике, — настораживать. К чему Килл не привык, так это к бездействию. Но сейчас ему не оставалось ничего, кроме как покорно ждать. Полчаса. Час. Два… Чёрт, а если это подстава? Если очередная хитросплетённая ловушка Генри? Или же родителей Найджела (чтоб им пусто было, сосватали же сына за такую сволочь). — Вылетайте на волю, птички! — голос Родди раздался совершенно неожиданно, а затем и тяжёлая крышка ящика со скрипом отворилась, впуская внутрь свет грузового отсека самолёта аукционного дома «Сотбис». Лицо Найджела выглядело до ужаса растерянным, когда Киллиан, даже не дав ему самостоятельно вылезти из ящика, подхватил под руки и повалил прямо на пол, тут же впиваясь в губы голодным поцелуем. Но потом за гудением турбин тихо зазвенел искренний омежий смех, а маленькие ручки оплели шею альфы, притягивая ближе. Ближе, словно, омега боялся, что тот исчезнет снова. Ближе, будто вокруг не было больше никого. Лететь из Лондона в Париж занимало чуть больше часа, и всё это время Килл не выпускал Найджела из своих объятий. Родди ехидно подшучивал, Марк укоризненно толкал его локтем в бок, однако никто не обращал на них внимания. — Поженимся, как только окажемся в Париже, — шептал Киллиан в маленькое ушко, но Найджел только улыбался и качал головой в ответ. — А документы? А просьба Бронти сидеть тихо, пока всё не уляжется? Да и твои родители должны присутствовать на свадьбе, раз уж о моих не может быть и речи… Килл недовольно хмыкал, водя носом по линии челюсти омеги, но не спорил. У них впереди целая жизнь, чтобы всё обсудить. Летний Париж купался в лучах солнца, отражая его блики в зеркальной поверхности Сены и брызгах многочисленных фонтанов площадей. Мягкий французский говор слышался отовсюду, а запах свежей выпечки, кофе, парфюмов и высаженных вдоль бульваров цветов кружил голову почти так же, как пахнущие корицей волосы и шея Найджела, в которые Киллиан утыкался при любом возможном случае. — Держи, — Родди вложил связку ключей Найджелу в ладонь и лукаво подмигнул. — Отдаю тебе, как главе семейства. Да-да, тебе, не удивляйся. Потому что, глядя на то, как этот сорвиголова ходит перед тобой на задних лапках, сразу становится ясно, за кем в доме будет последнее слово. Найдж смущённо засмеялся, но зыркнул на Киллиана до безобразия хитро, а потом всё-таки спросил: — А как же вы? Вы с нами не останетесь? — Мы едем в Прованс, — Родди тряхнул копной белокурых волос. — Если честно, никогда не выносил большие города. Давно мечтаю просто жить с любимым человеком в какой-то экологической глуши. Стоящий рядом Марк улыбнулся, положив руку Роджеру на талию, а Киллиан невольно округлил глаза. Вот так поворот: значит, этих двоих связывает что-то большее, чем дружба? Впрочем, это их личное дело — у Киллиана ещё полно своих. Если днём Париж сверкал от солнца, то ночью горел тысячью огней. Небольшая, но уютная квартирка с выходом на крышу, в которой Броутон жил в молодые годы, быстро заполнилась сгустившимся запахом корицы, вынуждая Киллиана отчаянно закусить кулак и распахнуть окно, чтобы впустить свежий ночной воздух. А затем позорно сдаться и опрокинуть Найджела на постель, лаская до тех пор, пока тот просто не отключится от усталости. Проснулись они только около полудня. Омега пах ещё слаще, чем накануне, и Килл долго целовал выглядывающие из-под пижамы шею и ключицы, с предвкушением ожидая, когда тот проснётся и сам потянется навстречу. — Знаю, я обещал не поднимать эту тему первым, — стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, начал альфа. — Но если ты всё-таки решил остаться в эти дни один, то лучше мне уйти уже сегодня… Ты совсем на грани, понимаешь? — Понимаю… — выдохнул Найджел, то комкая пальцами хлопковое покрывало, то задумчиво обводя ими татуировки на предплечьях Килла, заставляя того чуть ли не мурчать от удовольствия. — Просто я… я никогда ещё не был с альфой… — Знаю. — И как… — голос омеги оборвался, а кончики ушей совсем покраснели, — как это происходит? Господи, что же я такое говорю… Он торопливо закрыл лицо ладошками, а Киллиан просто замер с открытым ртом — абсолютно внезапно и до смешного растерянно. Как это происходит? Вот так вопрос, учитывая, что Найдж был девственником, а все омеги раньше запрыгивали на Килла сами. И что из этого он может рассказать только-только разрешившему забираться ему под рубашку пирожку? Что он разведёт его половинки и тщательно вылижет дырочку? Что растянет попку пальцами, а потом и членом? Что заставит его кончить и повяжет узлом? Можно представить реакцию Найджела… Так что, как бы стыдно ни было в этом признаться, получалось, он сам не знал, как это бывает. С девственником… — Ох, малыш, — альфа уткнулся носом в сгиб между тёплой шеей и плечом, — как же это объяснить… Я понимаю, как тебя пугает неизвестность, но обещаю сделать всё, чтобы тебе было хорошо, слышишь? Так вот, сперва я поцелую тебя… Поцелую везде, — он прижался губами к тонкой коже у Найджела за ухом и зашептал уже в него. — Твои пальчики на ногах, твои милые круглые коленки и родинки на животе… Да, я их запомнил. А после этого… — Киллиан рвано выдохнул, пытаясь совладать с собой и тщательно подбирая дальнейшие слова. — Ты же знаешь, что я должен буду войти в твою дырочку, да? В первый раз это бывает неприятно… Но мы с тобой, мой сладкий, не будем торопиться. Сначала, — он сглотнул, сомневаясь, стоит ли продолжать, — я как следует растяну тебя пальцами. Сперва только одним… Взяв Найджела за руку, Киллиан переплёл их пальцы, тут же замечая, насколько маленькими они были у омеги. — А затем двумя. И тремя… Твоё тело подстроится под это, потому что так задумано природой. Потому что ты создан специально для меня — мы будто кусочки пазла… Понимаешь? Он всмотрелся в лицо Найджела, который, как оказалось, всё ещё не отрывал взгляда от длинных пальцев, теперь нежно поглаживающих линии на его ладони. Всё же испугался… Ох, не стоило пускаться в такие подробности! — А потом? — послышался тихий голос, и Киллиан заметил, что покрасневший до кончиков ушей омега поднял на него глаза. — Что… что будет после? Кадык дёрнулся, а дёсны над клыками снова начали зудеть. Схватить бы Найджела сейчас, сорвать эти ненужные тряпки, именуемые пижамой, и показать, что же там, чёрт возьми, будет после. — А после, — горячо зашептал Килл, мотнув головой в попытке отогнать непрошенные мысли, — я сделаю всё, чтобы тебе было хорошо. Маленькие пальчики снова нервно кружили по рисунку ворона на правом предплечье, когда Найджел наконец-то тихо выдохнул: — Не уходи… Пожалуйста, останься… — Навсегда, — хрипло рыкнул Киллиан. Течка наступила на следующее утро, и разбуженный слабыми стонами всё ещё не вынырнувшего изо сна Найджела альфа мгновенно это понял. Раскрасневшийся, до безобразия мокрый и полностью дезориентированный в происходящем омега жалобно скулил и пытался судорожно сжать колени, чтобы хоть как-то облегчить боль, но Килл мягко и решительно уложил его на лопатки. — Тише… Сейчас я помогу… Сейчас, пирожок… Секунду… Пальцы легко подхватили уже насквозь пропитавшиеся смазкой такие ненужные сейчас пижамные штаны, но Найджел только всхлипнул и, сведя бёдра, замотал головой. — Малыш, — Киллиан нежно взял его за подбородок, — здесь нечего стыдиться, слышишь? Ты великолепен. Чёрт, ты даже и представить себе не можешь, насколько ты великолепен! И как сводишь меня с ума! А ведь я ещё даже не стащил с тебя эту несчастную пижаму… Но сейчас мне нужно снять с тебя всё лишнее, ты же позволишь? — пальцы опять подцепили слабую резинку и осторожно потянули вниз. — Вот так… Хороший мальчик… А я был прав, — он расплылся в улыбке, любуясь, как тёмные кудряшки на лобке просвечиваются сквозь тонкую белоснежную ткань. — Они и правда кружевные. И очень мокрые… Найджел тёк сильно. Очень сильно. Так, что у Киллиана темнело в глазах, а стояк грозился нагло разорвать бельё — и, как во сне, альфа опустился ниже, приникая губами к проступающему сквозь трусики омеги небольшому и уже до безобразия возбуждённому естеству. — Ох! — вздрогнул Найджел, тут же пытаясь отползти назад. — Что ты… что ты делаешь?! — Доверься мне, — стиснув зубы, Киллиан снова подтянулся к лицу омеги и дрожащими от страсти пальцами погладил румяную щеку. — Просто доверься, умоляю. И Найджел, задышав чаще и закусив и без того уже искусанную до крови нижнюю губу, как завороженный кивнул. Руки Киллиана были всюду, скользя вдоль позвоночника и вызывая табуны мурашек на нежной белой коже. Сейчас казалось, что, освободив Найджела от одежды, он так же медленно, но верно ломает все комплексы и установки, годами вбиваемые в его голову гувернёрами и семьёй. Казалось, что ещё немного, и Найджел откроется, вырвется из оков собственных предрассудков и признается себе в своих желаниях. А именно — в желании быть с альфой, который с каждой секундой всё больше понимал, что теперь не протянет и дня без этого омеги — чей запах, голос и взгляд заполонили всё внутри, забрались в самое сердце, проникли в кровь и вросли в кости. — Ты такой красивый… — только и мог шептать Киллиан, оглаживая округлые бока и мягкие бёдра. — Чёрт, ты такой красивый, и я так тебя хочу! А ещё тебя хочет он… — альфа плотнее прижался к Найджелу пахом, давая ощутить свою твёрдость. — Чувствуешь? И это всё из-за тебя… Только из-за тебя, малыш… Сосочки омеги набухли и покраснели, став настолько чувствительными, что Найджел протяжно вскрикнул и выгнулся дугой, стоило Киллу вобрать один в рот. Воспользовавшись этим секундным замешательством, альфа ловко устроился у него между ног, разводя дрожащие коленки — с воистину животным удовольствием осознавая, что они дрожат уже не от страха, а от возбуждения. Кружевные трусики были отброшены куда-то в сторону, и член омеги — небольшой, аккуратный и нетерпеливо подрагивающий — будто сам лёг Киллиану в ладонь. Розовая головка уже сочилась предэякулятом, а бархатные гладенькие яички поджались, так и соблазняя приласкать их языком. И Киллиан приласкал. Осторожно обхватил губами, то посасывая с разных сторон, то вылизывая до тех пор, пока Найдж окончательно не потерялся в ощущениях. Даже если всё это просто сон, привидевшийся Киллу в камере временного заключения лондонской полиции, он бы всё равно запретил кому-либо его будить. Потому что маленькие нетвёрдые пальчики наконец-то зарылись в его волосы, а мягкие белоснежные бёдра начинали несмело подмахивать навстречу движениям головы, когда Киллиан наконец-то взял его в рот целиком. Найджел пульсировал у него на языке, а затем и на пальцах, стоило Киллу плавно скользнуть внутрь сначала одним, а затем и двумя, бережно раздвигая упругие стеночки и сходя с ума от тесноты нежного отверстия — припухшего, раскрывшегося и уже готового принять в себя что-то побольше. Про презерватив Киллиан вспомнил только чудом, в последнюю секунду, и раскатав его по до боли напряжённому члену, тут же навис над Найджелом. — Не бойся… — Килл ткнулся носом ему в шею и поставил на брачной железе влажный поцелуй. — Пожалуйста, не бойся… Может, если ты его потрогаешь, станет проще? Хочешь потрогать, мой хороший? Смелее… В нём нет ничего страшного… Попробуй сам… Найджел снова закусил губу, выглядя при этом таким смущённым, что Киллиан уже было решил, что поторопился, но в следующий миг маленькая ладошка неуверенно легла ему на пах. Из груди тут же вырвался хриплый стон, а затем уши различили тихий голосок. — Что… что я должен делать? Я ничего не знаю, прости… — Сожми, — прозвучало, кажется, чересчур резко, однако омежьи пальчики всё же сомкнулись вокруг пульсирующего ствола. — Да… А теперь подвигай… Вверх-вниз… — Вот так? Вместо ответа Киллиан снова красноречиво застонал, и готов был поклясться, что на покрасневшем лице Найджела расцвела смущенная улыбка. — Так правильно? — несмело спросил он, в то время как Килл явно ощутил — ладошка на члене задвигалась быстрее. — Ох… да, малыш… Чёрт, только я же так долго не протяну… А ведь мы ещё не занялись тобой как следует… Снова опустив руку Найжелу на пах и ещё раз приласкав член, Киллиан скользнул к нежному отверстию. — Ты уже такой мокрый, — выдохнул он в покрасневшее ушко, чувствуя, что Найдж задрожал сильнее, едва губы коснулись раковины. — Можно, малыш?.. Можно я войду?.. Первый толчок, плавный и мучительно неторопливый, стал настоящим испытанием. Анус Найджела был великолепно узким, стиснувшим успевшую войти в него головку так сладко, что у Киллиана чуть не посыпались искры из глаз. Все чувства и инстинкты обострились до предела: смятые влажные простыни, насыщенный пряностями жаркий воздух комнаты… и маленький пухленький омега, обвивший шею и, словно ища помощи, отчаянно прижимающийся к груди. Киллиан ласково гладил пальцами нахмуренные тонкие брови и горящие лихорадочным румянцем скулы, нежными поцелуями снимал тихие стоны с приоткрытых губ и, только когда Найджел сам двинул попкой навстречу, позволил себе толкнуться глубже. И, чёрт возьми, как же это было восхитительно. Словно всё встало на свои места, словно весь мир вдруг замер в трепетном ожидании, словно так и было уготовано судьбой ещё сотни лет назад. Короткие ноготки омеги, царапающие Киллиану плечи, мягкие бёдра, обнимающие его талию, и звуки шлепков двух тел — влажных, потных, горячих, незамечающих ничего вокруг, кроме друг друга. Дыхание Найджела, и без того безбожно сбившееся, обрывалось каждый раз, когда Килл принимался ласкать ему соски — посасывать, покусывать, тереть между пальцами и нежно пощипывать — а затем брался и за ягодицы. Ох уж эти ягодицы… Киллиан готов был тискать их до скончания своих дней. Тискать, сжимать, мять в ладонях, пока омега жалобно скулит, извиваясь на его члене. — Ты невероятный, — шептал альфа. — Просто невероятный, малыш… Такой сексуальный, такой нежный и отзывчивый… Теперь уже сам Киллиан задыхался от сдерживаемого желания толкнуться резче, сжать покрепче, прикусить посильнее. Впиться в брачную железу на шее, где уже так соблазнительно проступала россыпь красных пятнышек засосов… — Как же я хочу тебя пометить, — горячо признался Килл, ткнувшись губами в тёмный след на белой коже. — Чтобы все сразу видели… Чтобы все знали… Ты мой… Только мой!.. Внезапно омега вскрикнул и задрожал, а в следующее мгновение кончил, пачкая себе живот и так стиснув Киллиана внутри пульсирующего ануса, что он тут же излился следом. И всё сошлось. В комнате, где запахи сгустились настолько, что уже невозможно было отделить кисловатую сладость яблок от пряности корицы. Между телами, переплетёнными настолько, что невозможно было различить, где заканчивается одно и начинается другое. Здесь и сейчас Киллиан вонзил клыки в нежную кожу на шее омеги. Чувствуя, что теперь всё правильно. Чувствуя, как Найджел сильнее обнимает его ногами и прижимается ближе, пока внутри него стремительно разбухает узел. — Мой, — прохрипел Киллиан, когда наконец-то смог связать вместе хоть несколько слов. — А я твой. Только твой, Найджи. Твой, со всеми потрохами и нечистой совестью. Пусть в этом мире они остались только вдвоём. Они справятся! Вместе им ничего не страшно. Через несколько дней получат поддельные паспорта, а через пару месяцев, когда всё уляжется, наконец-то доберутся до Ирландии, где начнут новую жизнь. Жизнь, где хрустящее яблоко присыпано корицей, где по утрам Киллиан целует тёплый висок, а их дом насквозь пропитался пряно-яблочным ароматом. Жизнь, где через несколько лет, обнимаясь на покрывале под цветущей яблоней, Найджел наконец-то сообщит Киллиану, что скоро их будет трое.