Глава 4
Сектор Слуис. Система Калаб.
В отсвете огня, потрескивающего между останков транспортника, на поляну из леса один за другим вышли девять личностей. Пятеро — люди, двое - довутин и двое - криши. Массивные тела этих четверых отличались от людей не только ростом, но и наличием разной степени противности морд. Одеты все были соответственно обстановке, то есть в специальные проходные костюмы, предназначенные для пребывания в агрессивной среде обитания, в основном лесов и джунглей. Довутины и криши себе не изменяли, обвесив грудь и охотничьи пояса всякими приличествующими их расам амулетами: гигантскими зубами неведомых монстров, лапами с внушительными когтями и с высушенными мумифицированными головами неких существ с неизвестных миров. Кто это был теперь, уж и не понять, разумные, неразумные, криши было все равно, для них — трофеи. Один из криши повернул голову в ту сторону, где лежали, вжавшись в землю Хакс и Тико, костяные наросты надбровных дуг двинулись навстречу друг другу, вроде хмурился, а гребень из коротких жестких волос на широком лысом черепе встал торчком. Насторожился. Пятеро, которые люди, весьма характерной наружности, то есть с отпечатками не только бурно-преступной молодости, но и с явственно не слишком любезным выражением на грубых лицах, осматривали место катастрофы, а довутины прошли по следам По, Финна и пилота к месту посадки второго корабля. Роуз по голосам и содержанию разговоров поняла, что, послушав звоночек внутри, трезвонивший опасностью, сделала правильно. Хотя, там, в лесу, в темноте, ей хотелось помчаться навстречу этим незнакомцам, закричав, что там ненавистный Хакс и попросить помощи. Только потом уже, подгоняемая каким-то страхом, поняла, что звоночек сигналил не зря. Откуда она знает, кто тут может жить? За последние три года она так привыкла, что рядом только ее товарищи по борьбе, что изолированные от всего, в джунглях Ди,Куара, по сути никакого другого общения у них не было. И Роуз совсем забыла, что кроме борцов против Первого Ордена существует еще кто-то. И этот кто-то может и не быть таким благородным, честным, кристально чистым душой, безупречно-правильным и добрым, как каждый из тех, кого она знала, восхищаясь их мужеством, героизмом и решимостью. Суть разговоров лесных пришельцев сводилась к констатации факта — один корабль сгорел и поживиться здесь нечем. Судя по всему, экипаж погиб, так как три пары следов вели от второго корабля и обратно. Когда догорит, придется расчищать площадку, хорошо же он ее протаранил корпусом. Некий Давел должен им прилично заплатить, потому что они почти все сделали. Как только прибудет корабль, они загрузят клетки, а там уж пусть другая смена тут попробует прожить… Роуз не утерпела и все же чуть высунула голову, чтобы посмотреть, Хакс тут же вдавил ее обратно в землю. Но она и сама зажала рот ладошками, потому что морды довутинов скалившиеся клыками на сморщенной бугристой коже, показались ей такими страшными, что она почти вскрикнула, подумав, что могла бы броситься к ним за помощью. Пришельцы еще потолкались вокруг догоравшего транспортника, один из людей, косматый здоровяк со снайперской винтовкой Х-45, пнул кусок дымившейся обшивки и скомандовал уходить: — Нечего тут делать. Не по наши души, точно. Придурки эти одержимые, похоже, с планеты, наконец-то убрались, тут их уже искать не станут. — Надо к ним на базу наведаться…- прогундосил один из криши. — Чего мы там забыли? — прохрипел красноволосый и невысокий человек, всматриваясь в полосу темного леса на том конце площадки, — Давел приказал не светиться, нет тут нас и все. Столько лет никто не знал, вот пусть и не знают. Пошли отсюда, дня два отсидеться надо, чую, что это вот все неспроста. Затихаримся, на всякий случай. Армитаж, привстав, проводил взглядом лесных жителей, прислушиваясь к удалявшимся голосам, краем глаза отмечая, что Тико села. Поджав колени и обхватив их руками, смотрела в темноту, бежать, вроде бы, не собиралась. В зарничных отблесках огня, сквозь листву черные волосы, накрывшие плечи, отливали медью. Запутавшиеся в них листья и сухая трава, почему-то вызвали у генерала непреодолимое желание тут же убрать этот беспорядок, он машинально протянул руку… Бешеная ксава взвилась за полсекунды, глухо рыкнув, кинулась на Хакса, пытаясь вцепиться ему в волосы, расцарапать лицо, впиться в горло, что еще, Армитаж не понял, отбиваясь от ее рук, пытаясь удержать разъяренную Тико на расстоянии. Похоже, шок прошел, и дурковатая включилась в режим ненависти на полную: — Все из-за тебя… - шипела диверсантка, дубася командующего туда, куда попадет, по плечам, по груди, с яростным напором силясь достать до лица, — все из-за тебя, гад рыжий, сволочь, все из-за тебя! Всех убил, ах ты тварь, ах ты скотина… Маму, папу, бабушку Этту, мою сестру, моих друзей… миллионы, миллиарды жизней! Хочешь уничтожить все живое в Галактике, свободу, чтобы твой жадный проклятый Орден пожирал миры… Тико сиганула прямо на Хакса, завалив его на спину. Теперь они катались по траве, Армитаж пыхтел, но не сдавался, отдирая уже почти бившуюся в истерике диверсантку от себя. Она рычала исступленно, сквозь слезы, задыхаясь от рыданий, но ожесточенно намереваясь казнить Хакса прямо тут, разорвав его на куски самолично… Видимо, ее ненависть вливала в нее силы, потому что генералу пришлось не просто прилагать усилия, чтобы удержать как-то ее руки, но и пытаться скинуть ее с себя, что было трудновато. Бешеная дурковатая, оседлав командующего, не скидывалась. Черные локоны за ее плечами взлетали, придавая ее гневному выражению лица еще и антураж некого подобия щупалец. Она вырывала руки и снова бросалась в атаку, выплескивая свое отчаяние и гнев, пока, наконец, генерал не зацепил ее запястья, резко перевернулся, прижав и саму Тико, и ее руки к земле. Теперь у Хакса было преимущество в росте и весе, он сумел справиться с ее агрессивной напористостью, тем более, что вспышка ненависти, кажется, ослабевала ввиду бесперспективности приведения смертного приговора в исполнение. Проклятый Хакс опять подыхать не собирался! Силы заканчивались, отчаянье захлестывало, слезы душили, а он вцепился в запястья, как клещами, придавил так жестко, что Роуз вдыхала судорожно и рывками, потом перестала биться, смотря теперь в его глаза, в которых отблески догоравшего пламени золотистыми бликами скакали по радужке. И он был злой! Настолько, что его усмешка на припухлой разбитой губе отдавала долей свирепости, искажая лицо гримасой, от которой Роуз похолодела. Он ее убьет! Желание придушить эту бешеную идейную было настолько сильным, что генерал с трудом контролировал это желание, пока она выплевывала свою ненависть, обзывая его смачно и с большим, искренним чувством. Но продуманная операция по доставке Тико в допросный модуль «Добивающего» перевесила. Дурковатая должна быть осуждена и публично казнена, как в тот, первый раз, и планировал полковник Гармут. Вот сейчас Хакс был с ним абсолютно согласен! Эту бешеную ксаву, если не остановить, она будет убивать всех, кто не поклоняется их гребаной Республике, взрывать шахты, заводы, улицы городов, дома, отравлять воду, вырезать поселения тех, кто сдаст их сподвижников, бороться за счастье и свободу, короче. Такое уже было, и такого уже не будет! И эта маленькая дрянь уже не сможет убивать во имя великой их цели. Он, Хакс, не позволит! Она перестала извиваться, шумно дыша, пыталась сжать губы, но они предательски дрожали, а в глазах… таких черных, как полированная обсидиановая сфера, в которую смотришь, как в бездну, и все время кажется, что ты падаешь в эту черноту… Только во тьме ее глаз сейчас не бездна, бездонный бушующий океан из отменной ненависти, отчаяния, безысходности, душевной боли и еще чего-то колючего, обжигающего… Вызов? И этот бушующий шторм заволокло слезами. Она держалась изо всех сил, чтобы не показать ему, что ей… страшно? Хакс дышал часто, потому что тоже несколько вымотался, предотвращая остервенелые попытки убить себя. Но ситуацию нужно было выводить из тупика, иначе они поубивают друг друга прямо тут, а у командующего в планах не было предусмотрено расставание с жизнью, когда он достиг вершины, тем более таким постыдным образом, как быть придушенным, загрызенным или валяться с раскроенным черепом. Золотистое зарево смешивалось с потемневшей зеленью в его взгляде, то вспыхивая ядовитыми всполохами, то плескаясь негодованием и какой-то особенной яростью, холодной, оледенелой… Роуз не выдержала, всхлипнула, слезная завеса прорвалась, катясь из кончиков глаз по вискам, горячими каплями обливая уши… Он перехватил запястья поудобнее, теперь опирался на колени по бокам от ее бедер, не давил собой, только смотрел. И она видела, как там, в глубине его глаз теснится такое разное, от презрения, отвращения, до ожесточенного упрямства и решимости. Потом пушистые ресницы упали вниз, он проскользил взглядом от медальона на ее груди обратно вверх, снова вперился глаза в глаза, скривился в такой ядовитой улыбочке… Роуз отвернула голову, смотря на трепыхавшийся совсем рядом лист какого-то куста. — Теперь я скажу, Тико, — процедил генерал, — запасов топливной руды на твоем тухлом мирке оставалось года на полтора, тут уж наши эксперты просчитали. «Интросфера» почти обанкротилась, но одна предприимчивая дама, близкая подруга кое-кого из нового Сената, выкупила компанию, официально для разработки пластов троглида, а неофициально присмотрела шахты твоего полусдохшего к тому времени Хейпса… — Малого Хейпса, — всхлипнула Роуз. — Да неважно, — отмахнулся генерал, — что ты знала-то? Что «Интросфера» выкачивала руду, увозя ее с планеты и все. Как шахтеры нищенски жили, так и остались в своих грязных поселках, никто и не собирался вкладываться в этот кусок камня почти с нулевой атмосферой. И ничего не менялось. Тико, за тридцать лет — НИЧЕГО. Только по голонету ты слышала, как прекрасна жизнь в Республике. Где? На Набу? Там-то да, там-то пышно и красиво, потому что набуанская знать, захапав себе снова после Империи лучшие куски, выкачивала ресурсы не со своего мира, а с таких вот, как твой Хейпс. — Малый Хейпс! — упрямо повторила Роуз и шмыгнула носом. — Да плевать! — воскликнул Хакс, чуть наклонившись к ней, — Кто тебе сказал, что это я уничтожил твой мир? А? Орден не собирался его уничтожать, потому что это был отличный полигон для испытаний! — Ты! И твой поганый Орден взрывали там свои бомбы! — Роуз чуть приподняла голову, смотря с неистовым пылом негодования… Плюнуть в него что ли? — Кто хотел убраться с этого твоего Хейпса… Малого, убрались, ты и твоя сестрица тоже ведь улетели, не так ли? Что ты уставилась? Думаешь, я не знаю, что это вы взорвали двенадцать кораблей? Расследование было проведено, Тико. Героинями себя считали? Погибли экипажи, а они просто люди, которые выполняли свою работу, и у них остались семьи, и где-то кто-то уже никогда не увидит своего отца. Потому что две дуры решили, что взорвав корабли, они победят. Радостно тебе было? А вы ведь тоже убийцы, Тико. Кто тебе сказал, что твой Хейпс… — Малый Хейпс! — вспыхнула Роуз, потому что его слова задели ее, и звоночек внутри тренькнул так тревожно… то, что она слышала в себе, чувствовала уже… с некоторых пор… — Кто тебе сказал, что твой Хейпс и все погибли, а? Органа? Или ваши как бы честные крикуны в Голонете? А почему они не сказали, что это была ошибка одного из экипажей, тех, неопытных, которые прибыли на замену тех, кого вы убили? И этот неопытный экипаж не уложился в точку сброса. Что такое пласты топливной руды ты знаешь? Знаешь, и про пустоты знаешь, на своем голом каменном Малом Хейпсе. Цепная реакция… Только кого успели спасти — спасли. Сколько погибло солдат, инженеров Первого Ордена, я тебе говорить не стану. Зато скажу, что твоим глупым и наивным родителям повезло, они были арестованы еще до катастрофы. Думаю, в тюрьме им все же лучше, чем тем, кто не успел улететь… — Ты врешь! — крикнула Тико, дернулась, пытаясь вырвать руки, выворачиваясь из-под Хакса так, что ему пришлось снова вжимать ее собой в землю, налегая посильнее, наклоняясь так низко, что ее волосы щекотали ему щеки и лезли в нос, она крутила головой и то ли рычала, то ли мычала. Генерал подумал, что сейчас или в ухо вцепится клыками своими или в шею, поэтому Армитаж решил, что если он зафиксирует ее голову, то обезопасит себя от травм средней тяжести, заодно пусть выдохнется окончательно. Тико мотнула головой в сторону, Хакс тут же прижал ее голову своей, давя щекой на ее скулу и упираясь лбом в ухо. — Заткнись и слушай, — прошипел генерал, хрипло от напряжения, — я не собираюсь тут больше тратить время, чтобы ты прекратила свои истерики… Роуз еще дернулась, но сил больше не было, он был как железный, этот Хакс, ей было тяжело дышать, его колено давило ей в бедро, больно, руки уже занемели, а теперь он дышал ей в шею, горячо и зло, и она НИЧЕГО не могла сделать… — Лучше бы я сгорела в транспортнике… - простонала Роуз, сопя так громко от обиды, от досады и от бессилия. — Давай, Тико, там еще горит, — сказал Армитаж так близко, а ей казалось, что его дыхание обжигает ей кожу, — подожжешься и самоликвидируешься, это геройский поступок. Первому Ордену на зло. Вот вам, да? — Мои мама и папа… они… живы? — выдавила Тико, зажмурив глаза. Ресницы Хакса щекотали ей ухо. — Не знаю, — выдохнул Хакс. Крифф, дурковатая пахла чем-то теплым, забытым, и он никак не мог понять, чем… — но если мы договоримся, что ты не станешь ждать удобного случая, чтобы всадить мне в спину какую-нибудь острую палку, или размозжить голову камнем, или перегрызть горло… — Я не буду… — всхлипнула Роуз, потому что представила, что ее родители не погибли, что они где-то есть, в тюрьме? Пусть! Но это надежда… А если он врет? А вдруг… нет? Он знает! Хакс отпустил ее резко, чуть оттолкнув, сев рядом и смотря, как она, закрыв лицо ладонями, лежала, тяжело дыша. Взгляд Хакса упал на блеснувший медальон… Он и правда не знал, живы ли ее родители, но зато знал, в какую тюрьму их отправили. — Самосжигаться побежишь, нет? — спросил Армитаж, снова отряхивая мундир, приглаживая волосы, бешеная ксава уже достала своими рывками… Роуз села на траве, вытирая кулачками слезы, застегивая подрасстегнувшуюся застежку комбинезона, Хакс отвел взгляд: — В отличие от тебя, меня будут искать. Насколько я помню по навигатору, до моря тут около двухсот километров… — Двести пятнадцать, — буркнула Тико, вытаскивая из волос местную флору. — Хорошо, — согласился Армитаж, — эти пришельцы, скорее всего, браконьеры, или же охотники, только не за головами, за зверьем. Незаконные перевозки животных нынче в моде, теперь еще и личные зоопарки наполняют всякими редкими гадами. Так что, все может быть. Кто тут водится, нам неизвестно, но, предполагаю, что хорошего мало. Армитаж замолчал, смотря на ствол кахо, словно вспоминая что-то, неприятное. Роуз повернула голову, бросив на него взгляд, почему замолчал? Странный взгляд, отстраненный, он чуть свел брови… — Теперь рассчитаем, — словно скинув воспоминания, продолжил генерал, — возьмем время, сколько мы садились, и они могли услышать, или увидеть. Пребывание Дэмерона и этого подонка FN-2187… — Он не подонок! — воскликнула Роуз, сжав кулачки. — Конечно, — ехидно заметил генерал, — герой, твой герой. Понятно! Мразь и предатель, убивший своих братьев, товарищей, друзей. С кем рос с детства, свою семью, чтобы сбежать с убийцей своего лучшего друга. Это и есть идеал для таких, как ты, Тико. Роуз вспыхнула, что-то хотела сказать, но Армитаж уже не обращал на нее внимания: — Эти лесники появились минут через шесть, как твои дружки убрались. По лесу, скорость передвижения… — Там тропа, — вдруг сказала Тико, - утоптанная, даже ветки срезаны, так что скорость у них средняя… — Значит, их база примерно в двух километрах… — Двух с половиной, — не согласилась Роуз, — они шли достаточно быстро, но сейчас ночь, поэтому … — Согласен, — Хакс повернулся к Тико, — ты считать умеешь? Надо же… Можно даже предположить, что и думать иногда получается… — Умею! И не только считать, но еще и стрелять! И еще кое-что… — Про кое-что не надо мне тут рассказывать, — вздохнул генерал и поднялся. Выйдя на поляну, осмотрелся, постоял еще, закрыв глаза и вдыхая-выдыхая ночной лесной воздух. А Роуз смотрела из зарослей и думала, что они оказались совершенно без всего в этих диких местах. Кроме шокера и оружия-то никакого, да и заряда там оставалось всего ничего… И что ей уже холодно, и что совершенно нечего есть, пить, и что их, наверное, просто сожрут какие-нибудь хищники…Неизведанные регионы. Система Иркалла. 17.8 ПБЯ
— Время выходит, — бесцветно констатировал полковник Лимпп, — я считаю, что поисковую команду нужно было высылать раньше. По крайней мере, была возможность обнаружить его живым. — Время еще не вышло, полковник, — жестко отрезала гранд-адмирал и вздернула подбородок, упрямо всматриваясь в полосу пышных джунглей в ста метрах от базового полигона. Лимпп недовольно поморщился. Она всегда считает, что поступает правильно! С самого начала, как она прилетела, полковник чувствовал, что в этот раз полевые испытания курсантов пойдут наперекосяк. Слоун точно что-то задумает… Насчет группы полковник был уверен, потому что для комиссии отобрал самых лучших, с прекрасной физической подготовкой, выносливых и показавших превосходные результаты в учебе. Гранд-адмирал обошла строй, всматриваясь в лица, потом обернулась к комиссии: — Те, кто отобраны для полевых испытаний, здесь? — и она указала на строй, — Пусть выйдут. Лимпп скомандовал, и шестеро курсантов предстали перед высшим руководством. Гранд-адмирал еще раз прошлась, теперь уже вдоль шеренги кандидатов. В темных масленых глазах запрыгали искорки, Лимпп мысленно выругался, потому, как точно знал — что-то задумала, а раз задумала, то вся показательная программа подготовки летит к сарлакку в задницу! Густые седые брови полковника сдвинулись к переносице. Он одним движением пригладил усы и посмотрел на вышедших из строя курсантов, автоматически отмечая, что эти-то подвести не должны! Что бы гранд-адмирал там ни придумала. Программа была утверждена, вряд ли она вникала, значит добавит какие-то задания… Какие? Полковник чуть повернул голову и встретился взглядом с полковником Болторном, тот поднял бровь, на узком сухом лице только вопрос: «А что ты хотел?». Рэй Слоун еще раз осмотрела группу и ткнула пальцем в одного из курсантов, крепкого черноволосого парня: — Ты, — резко сказала гранд-адмирал, не дав ему представиться, — стать в строй. Лимпп закатил глаза кверху, сейчас она тут перетасует отличников… Но Слоун уставилась на кого-то в строю, молчала, потом приказала выйти курсанту Хаксу. По группе начальствующего состава академии прошел шелест вздохов. Нелегких. Рыжий, длинный из-за худобы, немного нескладный, проблемный (так считали командиры, потому как постоянно конфликтовал с сокурсниками), Хакс встал рядом с отличниками, а гранд-адмирал, повернувшись к командному составу, едва улыбнулась с хитрецой и сказала: — Насколько я знаю, — тут она перевела взгляд на Джавта Тубрика, стоявшего с правого края группы преподавателей, — курс по выживанию пройден? Поэтому вношу свои коррективы. Мне не нужны офицеры, которые об агрессивной среде знают только из учебников и привыкли ко всем средствам защиты и комплекту выживания. На этот раз, кроме аварийного маяка у них с собой не будет ничего. Задача — продержаться пять дней, пройдя дистанцию и выйдя к контрольной точке. Живым. В случае вызова спасательной команды дистанция будет считаться не пройденной, а экзамен не принят. Джавт Тубрик опустил не по-уставному косматую голову, седые пряди прикрыли усмешку и лукавый взгляд. Он вспомнил, как еще во время обучения в имперской академии на Префсбелте, Рей Слоун на его лекциях скрупулезно записывала мелким почерком, успевая за словами, а потом засыпала инструктора по выживанию сотнями вопросов. Времени с тех пор прошло многовато, теперь, в свете развития новых технологий, многие считали, что азов познаний вроде и достаточно. Связь, которая способна быть в наличии практически везде благодаря современным устройствам, делала полный курс лекций совершенно лишним. Однако гранд-адмирал своим приказом эти мнения пресекла. Правда, как и два десятка лет назад, пытливых и увлекающихся было… да по пальцам одной руки пересчитать. Хакс в их числе, только задавал все те же сотни вопросов. Уже потом Рэй Слоун подошла к своему старому учителю: — Думаешь, я перегнула палку? Что скажешь? — гранд-адмирал открыто смотрела в голубые глаза Тубрика, обрамленные глубокими морщинами, и ждала такого же открытого и честного ответа. — Вариантов, что они попадут в такую глухую ситуацию один к… десяти тысячам, наверное, - Тубрик пожал мощными плечами, — я не знаю, зачем ты кинула пацана в пасть к крайт-дракону… Значит, знаешь, что делаешь… — Знаю, — прищурив глаза, ответила Рэй Слоун, глядя, как удаляются шесть фигур в серо-синей форме по направлению к джунглям. Полковник Лимпп поводил тяжелой челюстью, посмотрев на ранцы со спаспакетами, которые лежали сейчас на траве. Какого черта ее принесло именно сегодня? Он встретился взглядом с гранд-адмиралом. Жесткий, пронзающий насквозь, и огонь вызова в этом взгляде. Рэй Слоун… Все такая же подтянутая фигура, высокая, прямая, и решимость на темнокожем лице. Она знала, чего хотела и куда вела Первый Орден! Маяки стали срабатывать через двое суток. Пятый продержался трое с половиной. Остался один Хакс. Чем дольше его не было, тем заметнее волновался полковник Лемпп. Терять курсанта из-за прихоти гранд-адмирала он не хотел. У Хакса феноменальные способности в точных науках и память. Он поклоняется точности, рационализму и обоснованности. Что еще? Упрям, озлоблен, одиночка, друзей нет, вне учебного процесса ни с кем не общается, тщеславен, зациклен на достижении поставленной им самим цели. Однако, не отметить лидерские качества Хакса полковник Лимпп не мог. В разных ситуациях именно Хакс каким-то образом сумел командовать и более сильными курсантами. Как показал этот год, Хакс еще и умело манипулировал своими сокурсниками. Лимпп насупил седые брови. ЗАЧЕМ гранд-адмирал послала этого Хакса туда, где его просто не должно быть? Его будущее — научные центры и высокие технологии! Армитаж вышел из джунглей через двадцать две минуты после истечения времени. Сквозь пелену, которая уже застилала глаза, видел, там, так близко и так невозможно далеко… Белый китель гранд-адмирала, черные волосы… «Плевать на смерть, Арми, перегрызи ей глотку, я знаю, что такое минутная слабость… увы… когда кажется, что выхода нет. Выход есть всегда! Не можешь идти — ползи, но останься в живых, чего бы это тебе не стоило!» Она видела, как он шатался, как упал сначала на колени, потом, плашмя, на траву. — Чего вы добились? — прошипел полковник Лемпп, — Еще не известно, выживет ли он… — Он выживет, — твердо ответила гранд-адмирал, — то, через что он прошел, полковник, вам и не снилось. Теперь я знаю, что его фантастическое упорство и злость способны на многое. Армитаж не слышал и не видел, как его облепили меддроиды, как кололи, везли, опускали в бакта-капсулу. Распухшее лицо от укусов насекомых, токсические поражения кожи от ядовитых растений, раны, полученные при нападении хищника, по мелочи, порезы, ссадины, голод и обезвоживание сделали свое дело. Но он знал одно — он выжил и дошел! И пусть ему пришлось жрать сырыми каких-то змей и крыс, пить их кровь, чтобы была жидкость… На третий день у него все-таки получилось развести огонь. Вспоминая уроки Тубрика, смастерил ловушку, вышел к ручью, сориентировался…Сектор Слуис. Система Калаб.
Армитаж стоял, закрыв глаза, раскладывая по полочкам всю информацию, которая скопилась с момента его глупого попадания в плен. Рен был прав, иногда он точно вел себя, как… — Эй, — сказала тихо рядом бешеная ксава и дернула его за рукав кителя, — что ты стоишь, как муфф перед поваленным деревом, скоро ночь закончится… Генерал выдохнул и открыл глаза. Дурковатая Тико закрутила свои волосы каким-то замысловатым узлом и заколола штуковиной непонятного-ржавого цвета в виде примитивного цветка, с претензией на ржавый колокольчик? Хакс едва усмехнулся… Заколка! — Карманы свои выворачивай, — приказал Хакс и повернулся к ней. — Что? — не поняла Роуз, в черноте глаз засветилось что-то… такое… подозрительное… — Карманы свои выворачивай, я же чувствовал, есть там у тебя что-то, — как можно спокойнее постарался сказать Хакс, потому что… Тут генерал мысленно надел на свои ощущения строгий ошейник, это было странно, неестественно, нелепо, но воспоминание о том, что он ЧУВСТВОВАЛ, морозной волной по коже. Это разозлило, можно сказать, что Хакс болезненно отреагировал на эти свои ощущения, которых не должно возникнуть в принципе. Он не позволял себе никаких ощущений. Он мог только оптимизировать всю получаемую информацию и модифицировать ее в общий алгоритм или формулу для последующего применения. В этом была его жизнь. Ступенечки к цели. Через унижение, через боль, через ненависть, презрение и подлость. Иначе нельзя, иначе бы… Тико хмыкнула и полезла в свои карманы. Два на груди, четыре в штанах. Сначала те, что боковые. Два зажима для суперпроводной проволоки-обмотки переходника гипердрайва, туго скрученный жгутик какой-то… тут Хакс мысленно возликовал. Это нить! Из крученого моноволокна мелкого сечения! Правда, судя по виду, длиной совсем короткой… метр-полтора? Потом она полезла в карманы у пояса и вытащила пластпакетики с какими-то... — Это что? — спросил Армитаж, отбирая пакетики размером пять на пять. — Семена, — ответила Тико, — это семена цветов… с Ди,Куара, а во втором… это ядрышки труги. Так Лея… генерал Органа сказала, сам плод можно есть, а ядрышки из косточки… Тико запнулась, поджав губы, ресницы опустились, а Хаксу показалось, что на щеках выступил румянец? Или не показалось? — Зачем ты таскаешь с собой ЭТО? — не понял генерал. — Я хотела вырастить эти оранжевые цветы здесь! — с вызовом воскликнула Тико, черный океан в ее глазах плеснул досадой, — они красивые! А ядрышки… мы ходили к водопаду, за водой, чтобы пить, а там чикуры, они маленькие, тоже приходили купаться, и чистили шерстку, я их угощала… Армитаж смотрел на диверсантку, и в голове не укладывалось, что эта маленькая дрянь, спокойно взорвавшая двенадцать кораблей вместе с экипажами, способная перегрызть ему горло в своей ненависти, сейчас рассказывает, какие красивые цветы и какие забавные крифф его знает, какие-то чикуры? — Дальше, — холодно приказал командующий, пряча пакетики в свой карман, где лежал шокер. Зажимы и нить положил в другой. Тико надулась и спросила: — Считаешь, что этим я могу тебя убить? — Не будем говорить, что моноволокно очень прочная нить, горло перережет за секунды, да, Тико? Представляю, как бы ты упивалась, купаясь в фонтане моей крови… Она так остервенело дергала застежку кармана на груди, задышала зло и шумно… На груди… Строгий ошейник впился в сознание Хакса. Пффаск! Как-то он не замечал, что у военнослужащих, и не служащих-женщин есть грудь, впрочем, никого ему не приходилось с такими усилиями отдирать от себя, чтобы… Да никто и не пытался вцепиться ему в горло, кусать его за руку и бросаться, как дикая ксава! Потому что Хакса боялись, презирали, уважали, ненавидели или нет, но никто не позволял себе ни одного лишнего взгляда! Роуз вынула тонкие листы филистипласта, карманный формат, мелко и убористо исписанные… какими-то формулами? В ночи не слишком было видно, но генерал, дернув лист, присматривался, поворачивая написанное в свете звезд, чтобы рассмотреть. Роуз снова поджала губы: — Это тебе зачем? Это мое! На, возьми стило, а то скажешь, что я проткну тебя им! — и она сунула Хаксу маленькое стило. — Ты пыталась рассчитать уменьшение расхода топлива? — командующий вновь старался говорить совершенно спокойно, но в сознании получался дисбаланс, потому что презрение к примитивной дурковатой накрылось недоумением от того, что он только что узнал. Эта… психопатка идейная ЗНАЕТ теорию численных методов решения для проведения инженерных расчётов и вычислительную физику? — Тебе-то какое дело! — не выдержала Роуз и снова закипела. Это ее задумка должна была снизить расход, потому что… Роуз засопела, слезы снова предательски навернулись на глаза. Ее нет! По и Финн скажут, что она погибла, а где теперь все, она не знает! Она вообще не знает, что будет через минуту, через секунду… Хакс протянул ей листы и стило: — Все? — Все, — буркнула Роуз, пряча свои расчеты обратно, — ты что, убивать меня не будешь? — Пока нет, — процедил Армитаж, смотря в сторону тропы, по которой ушли охотники. Запах! Он едва чуял, но этот запах заставил Хакса почти обрадоваться. Почти, потому что радоваться он не умел. Да и поводов не было. Торжествовать, злорадствовать, это да, это и заменяло радость. Еще несколько мгновений он просчитывал свои действия, вспоминая показания навикомпа транспортника, потом повернулся к притихшей Тико, которая уселась на траву и смотрела на него снизу вверх. — Попытаешься снова кинуться, убью. Мое терпение не безгранично. Даже если ты каким-то образом придушишь меня или воткнешь свое стило мне в глаз, сдохнешь тут. — Может и сдохну, — прошипела Роуз, — только и ты тоже сдохнешь! — Значит, стоит убить тебя сразу, — с угрозой сказал Армитаж, надвигаясь на Тико, — в моих планах добраться до побережья, и я доберусь, а ты помеха моим планам, со своей идейной одержимостью и жаждой убивать… Дурковатая взвилась с травы за долю секунду, сжав руки в кулачки, прижимая их к груди. Щеки определенно пылали, даже в темноте понятно, весь ее облик — сжатая пружинка для броска, а бездонный черный океан во взгляде загорелся пожаром злости: — Ну! Давай! Убивай! Подонок! Убийца! — она сопела так громко и возмущенно, кончик скрученных волос трепыхался над макушкой, как хохолок птичек лорундо, сама едва доставала Хаксу до плеча, но настроена яростно сражаться (оп-я-я-ть?). «Вот какого ж черта я ее попер с собой?» - уныло сам себя спросил Аармитаж, потому что эта дурковатая не просто заноза в заднице оказалась, а просто сверло в этой самой заднице! Она видела! Смотрел насмешливо, да просто с таким ярым презрением, как тогда, на «Господстве»! Роуз дышала «фу-ух», «фу-у-х», потому что сердце колошматило, больно, и внутри все дрожало… от страха. Да, она боялась! Каждый раз когда она встречает этого Хакса, смерть стоит рядом с ней… Ну и пусть! — Думаешь, я не знаю, зачем ты потащил меня на корабль? — глаза как щелочки, слова вылетают, как лазерные заряды, — хотел в свой Орден, чтобы пытать, а потом все равно бы убил! — Конечно! — ехидно согласился Хакс, внутренне напрягшись, чтобы отразить первую атаку дурковатой, которая быть убитой не желала, показывая всем своим видом, что намерена драться, — Но у тебя, возможно, был бы шанс остаться в живых, — заметил генерал, прекрасно зная, что никакого шанса у нее не было, — только в сложившейся ситуации, Тико, ты сама не желаешь позаботиться о своей безопасности здесь, а я не желаю, кроме всего, что тут может быть, еще и следить за тобой. Чтобы каждую минуту ожидать удара в спину! Поэтому… - тут генерал полез в карман и достал электрошокер, демонстративно выставляя самый мощный режим, — поэтому Тико, мараться о тебя смысла нет, достаточно тебя вырубить и оставить тут, кому-нибудь на обед… Она перевела взгляд на шокер… Опустила руки, голову и стояла, поникшая, ожидая того, что уже представила в своем воображении. — Ну, у тебя был шанс…- сказал Армитаж, — оказаться, например, в тюрьме, вместе с твоими родителями… Возможно, я бы вспомнил, что ты… что ты отпустила меня… — Ты врешь! — воскликнула Роуз, вскидывая на него взгляд, пылающий, ожидающий, и горящий… надеждой? — Я тебе сказал, что могло бы быть, — ответил генерал, а про себя подумал: «Конечно, вру, но как-то эту дурковатую надо успокоить… Почему он не может сделать так, как ей сказал? Удар шокером и все, и он двинется вперед…» Что-то внутри самого Хакса останавливало… Неправильное, потому что он так и должен поступить, оставить ее тут… Крифф с ним, с допросом и судом, она МЕШАЕТ уже! Тико дала ему шанс, и он воспользовался им и остался жив. Почему? Почему она отпустила его, ненавидя всей душой? — Тико, — тихо продолжил генерал, — или мы договариваемся прямо сейчас и держим слово (сам он никакого слова держать не собирался, по обстоятельствам), — или ты останешься прямо здесь. Я обещаю, что, когда нас доставят в Орден, я похлопочу за тебя… по крайней мере, чтобы тебя не казнили. Роуз всматривалась в его глаза, врет или нет? Только в ночи его глаза, оттеняемые ресницами, были такими же темными, как ночь, лишь поблескивало в них золотисто-зелеными бликами… Врет или нет? Вспыхнувшая в душе надежда, что ее родители живы… Колокольчик в сердце тренькнул так жалобно и так просяще… Бабушка Этта… Слушай то, что у тебя внутри, Рози… Ага! Она послушала, а теперь вот здесь! Генерал ждал, читая по ее лицу и ее смятение, и сомнения, и что-то такое, отчего у него внутри что-то кувыркнулось, «бам-м-мц», как в пустой металлической бочке отдало эхом. Он вспомнил тот проклятый день, когда остался совсем один. ВСПОМНИЛ? Это что, он… он почему-то смотрит на эту Тико, а вспоминает того Арми, которого нет? Отчаяние! Она метается между отчаяньем и надеждой… — Хорошо, — почти шепотом сказала Тико, и опустила голову, — конечно, ты меня убьешь, потому что я тебя ненавижу, но я… обещаю, что… Я обещаю, что не стану тебе вредить. — Запах чувствуешь? — не ответив, спросил Армитаж, торжествуя, кивнув на начало тропы, зиявший мраком проход в зарослях. Роуз повернулась, втянула носом воздух, закрыв глаза: — Вонючее какое-то… — Это вонючее продержится еще с полчаса, не дольше. Они распыляли реагент на основе вытяжки из чешуи хоркасов. Значит, они тут есть. — Я знаю, — кивнула Тико, - нам Лея… генерал Органа рассказывала, но близко к базе они не подходили, потому что там стояли генераторы… Я их не видела. — Хорошо бы и не увидеть, — пробормотал Хакс, сжимая в руке шокер. Заряда батареи хватит ненадолго, надо бы поберечь… — Договариваемся сразу, Тико, — генерал посмотрел на диверсантку, — ты не знаешь, что делать, а я знаю. Если начнешь спорить и задавать вопросы, значит, останешься там, где начнешь. Делаешь то, что я скажу, другого не делаешь, - он замолчал, Роуз тоже молчала, — Соображай быстрее, уже пора идти. Скоро рассвет, самое сонное время. Посмотрим, что там у них за лагерь. Точнее я посмотрю, а ты будешь сидеть тихо, потому что если начнешь орать и возмущаться, то нас схватят. — Хорошо, — почти шепотом сказала Роуз, противная сама себе, оттого, что она ПОДЧИНЯЕТСЯ этому Хаксу! Вот откуда ему знать, что делать в этих диких лесах? Там, на базе, Лея строго настрого запрещала сходить с тропы, что вела к водопаду. Ребята уходили в лес только все вместе и с оружием. Пару раз она слышала издалека странный полувой, полухрип, и еще страшное такое, что мурашки по коже. Хоркасы были рептилиями, большими, наверное как мохнатые мого, только мого поедали траву, а эти ловили то, что движется. Нападали из зарослей, били хвостами с шипами, а еще у них клыки и рога. Иматт говорил, что там, где база, нет их участков для охоты, но Роуз все равно боялась, когда они ходили за водой. Только Рей не боялась. Она уходила в лес, а Лея, смотря ей в след, молчала. Финн все время порывался вместе с Рей, но та его мягко так отстраняла с пути и говорила, что у нее своя дорога, и ему нельзя. Что она там делала в лесу, никто и не знал, наверное, кроме Леи. Роуз шла за генералом, стараясь не наступать на валявшиеся под ногами ветки, перешагивала, всматриваясь в предрассветных уже сумерках, хотя большого труда путь не представлял, тропа была расчищена. А запах стал понемногу рассеиваться. Или ей так казалось, потому что привыкла к нему? Хоркасы ночью спали, потому что видели плохо в темноте, выходили на охоту только днем. Зачем тогда эти браконьеры распыляли на листьях эту вонючую гадость? Хакс остановился, прислушиваясь, принюхиваясь, подняв руку. Лес просыпался, где-то шуршало, скреблось, пищало, даже какие-то пичуги щебетали. — Этот реагент не для хоркасов ночью, — прошептал Хакс, когда кто-то, фыркая, бросился прочь от зарослей, а Роуз едва не вскрикнула от испуга, а генерал зажал ей рот рукой в перчатке, — это для всех остальных. Хоркасы для них — опасность, но сдается мне, что этот аромат не для всякой мелочи. Кто-то еще есть… Лагерь они увидели, еще не сойдя с тропы. Энергомодули светились тускло и слабо, охватывая накрытые дерном сборные модули, полувкопанные в землю. Под рассеивающими маскировочными сетками стояли четыре лэндспидера, какие-то контейнеры и укрытые ветками клетки, где кто-то рычал, визжал и пищал. Кто — не видно. «Сканеры их не засекут», — подумал Хакс, — «сверху бесполезно. Отражатели и искажающее поле. Энергомодули не отключить, нет идентификационного чипа…» Он указал Роуз на какой-то заросший мхом валун, половина которого торчала из земли, а сам, прячась за кустами ки-а-ки, потом осторожно раздвигая пышные опахала папоротника, предварительно осмотрев, куда ступать, исчез из поля зрения. Роуз поежилась, потому что было свежо. Пока они шли, она согрелась, но сейчас сквозь ткань комбинезона пробиралась сырость и предрассветная прохлада. В лагере не было видно никого. Звуки, издаваемые зверьем в клетках, видимо никак не волновали охотников. Роуз осмотрелась и тихонько передвинулась на четвереньках ближе. То, что она увидела, заставило ее вцепиться в траву: совсем рядом, прямо за энергополем, у стенки контейнера стояли три ранца, скорее всего те, с которыми браконьеры приходили к транспортнику. Что там могло быть, Роуз не знала, но что-то же было! А если еда? Или… может, там оружие есть? Да нет, оружие вряд ли… Только как достать-то? Додумать она не успела, потому что Армитаж, появившийся с другой стороны, поскользнулся, нога в сапоге поехала, он ухватился за вайю папоротника, чтобы удержаться. Из гущи сходящихся у самой земли вай вдруг выскочило нечто мелкое, с тонким лысым хвостом и приплюснутой мордочкой, заверещало и ринулось прямо к энергополю. Хакс тут же упал на землю, а Роуз повернулась вслед за зверьком, который, врезавшись в энергополе, завизжал от боли. Ближайший модуль мигнул, еще раз. Тико протянула руку, дернула ранец и перекатилась в какую-то выемку, вжавшись в землю. Из укрытия высунулась рожа довтуина, грубая бугристая кожа сморщилась, когда он увидел шмыгнувшего в кусты очухавшегося зверька. Заряд энергомодуля восстановился, довтуин обвел взглядом свой лагерь, ощерил клыки и скрылся обратно. Роуз выждала несколько минут, прижимая ранец и пытаясь нащупать, что там есть. Сквозь плотную водонепроницаемую ткань слегка выпирало нечто, напоминавшее цилиндр по всей длине ранца… Хакс прошуршал по траве и оказался рядом, почти вплотную придвинув губы к ее уху: — Медленно и тихо иди за мной. Потом резко дернул ранец из рук Роуз и тут же двинулся, пригибаясь, вдоль шипастых кустов ки-а-ки. Рассвет уже рассеял и ночные тени, и клочья тумана, который стелился между стволами деревьев. Роуз шла за генералом, обидевшись, потому что ранец добыла она, а он забрал и даже не посмотрел, что там! Хакс, подобрав какую-ту толстую сухую ветку, тыкал ею впереди себя, замирал, потом только раздвигал заросли. Теперь тропы не было, теперь приходилось всматриваться, куда шагаешь, крутить головой, продираться сквозь какие-то сплетенные между собой ползучие растения, которые оплели и деревья, и кусты, и конца-края этому плетению видно не было. Заросли закончились неожиданно, открыв пространство, где пышные папоротники покрывали всю видимую площадь, прячась под кронами кахо. Но темно-зеленые резные вайи были почти вровень с ростом Хакса. Вот тут генерал остановился, осматриваясь, а Роуз, прислонившись к желтовато-серому стволу ближайшего кахо, пыталась перевести дух. Она устала, все мышцы как будто налились тяжелым сплавом металла, и совсем не хватало воздуха. Генерал оглянулся, уставившись на Тико изучающе-пристально, потом снял с плеча ранец, расстегивая магнитный замок и защитный герметичный клапан. В ранце ничего не было. Почти. Металлический цилиндр, скорее контейнер, пустой, и два пластфлакона. Несъедобные. Роуз очень хотелось просто сесть и не вставать. Но генерал, повертев флаконы, довольно ухмыльнулся. — Это же не еда? — удрученно спросила Тико. — Это лучше. Хакс открыл один и, нажав на распылитель, стал обрызгивать себя с головы до ног: — Это, Тико, чтоб ты знала, то, что даст возможность выжить… — Без еды и воды? — спросила Роуз. — Без еды и даже без воды можно продержаться, а вот когда тебя облепит все, что тут летает, они сожрут тебя быстрее, чем ты найдешь воду. Мы прошли километра два… — Всего? — воскликнула Роуз, ей казалось, что они шли целую вечность. — Уже! И пока все эти летающие только просыпаются, мы успеем обезопасить себя. — А… второй? — спросила Роуз, беря протянутый репеллент из рук генерала. — А второй - это вообще сокровище, — неожиданно с эмоцией сказал Хакс, — это и есть то вонючее, которым они брызгали на тропу. Роуз подумала, что он должен хотя бы спасибо сказать, ведь она смогла утащить этот ранец… Ничего он не сказал, надел ранец, обломал две длинные ветки, с раздвоенными концами, одну вручил Роуз: — От лагеря надо уходить как можно дальше. Они, вроде, хотели затихариться, может и не хватятся ранца. — А если хватятся? — Роуз разволновалась, вспомнив и страшных довутинов, и криши… — А если хватятся, то… Пошли, — сказал генерал, развернулся, палкой раздвигая высокие и разлапистые вайи папоротника, стуча ею по земле… Сначала он хотел выругаться, когда увидел, что Тико отползла от валуна и сидела теперь, прячась за ки-а-ки прямо у энергополя, потом почти взорвался от негодования, когда она дернула ранец. Довутины охотники! Учуят запах, Тико рванет в лес… да и черт с ней! Нет, она завопит, они вытрясут из нее про Хакса… Потом генерал подумал, что они с ней сделают… Только мстительное злорадство никак не проявило себя. Внутри снова что-то кувыркнулось и «ба-а-мц», как эхом отдалось в душе. Строгий ошейник впился шипами в сознание и молнией резануло, что никто не имеет права издеваться над бешеной ксавой! Потому что это Хакс ее поймал, почти арестовал и ему просто необходимо добраться в Орден с диверсанткой, чтобы Рен не тыкал ему, будто он поступил, как дурак, решив сам закрыть вопрос с Сопротивлением. Полковник Гармут, увидев Тико, точно его, Хакса поддержит… Дурковатая вжалась в эту ямку и лежала не шевелясь, кажется, даже не дышала… Он привык разбирать ситуацию на мельчайшие детали и уже после оценивать. Его склонность анализировать отдельные действия, чтобы потом увидеть всю картину целиком именно в этой конкретной ситуации дала сбой. Потому что он сам не понимал, отчего обычная злость не метнулась, не проткнула знакомым уколом, почему он сразу же не выдал что-то обидное и унижающее ее, чтобы увидеть, как она снова отшатнется, как от удара, поставить на место эту сопротивленческую маленькую дрянь! Вместо этого он разозлился на себя, дернув ранец из ее рук… Потом понял, что за гадская мысль все время мешалась… «Прекратите же! … Вы не можете… Так нельзя!...» И они перестали его жечь! Хакс тряхнул головой, пытаясь откинуть эту въедливую мысль, а справа, чуть дальше, хрустнуло под тяжестью чьего-то шага. Генерал снова замер, Тико впечаталсь в его спину, отскочила. То, большое, двигалось медленно, но шумно. Роуз смотрела, как мотаются туда-сюда верхушки папоротника, и страх полз по спине противным колким льдом. Потом над вайями показались рога, потом ноздреватая морда синего цвета с двумя кинжальными клыками сверху, и ЭТО втянуло воздух… Роуз застыла, а потом ее желанием было одно — бежать, куда угодно, потому что хоркас разорвет ее на куски… — На месте стой, — досадливо прошипел Хакс, держа в одной руке шокер, а второй нажимал на кнопку распылителя. Вонючая взвесь оседала на вайе папоротника. Хоракс сделал еще пару шагов, снова задрал морду, снова втянул воздух, отфыркался сипло и отрывисто, потом тяжело двинулся в другую сторону, ОТ них. Роуз опустилась прямо на землю, потому что ноги дрожали, а страх снова сжал сердце, как будто кто-то сдавил его лапой с когтями… Армитаж скосил глаза, не поворачиваясь. Хоркас уходил, но это не значило, что он не вернется! Распылитель продержится, конечно, именно тогда они и смогут уйти! А она расселась тут! Такое знакомое чувство близкой и смертельной опасности отпускало, давая выход напряжению. Сколько еще до реки? Он не знал. Перед глазами стояли показания навикомпа. Река точно в этом направлении! Там, впереди, гряда невысоких холмов, надо успеть дойти. У охотников в лагере стояли емкости с водой. Они не основали лагерь у воды, что правильно, там сложнее натянуть рассеивающие сетки и отражатели, но далеко от воды они не ушли бы. Да и на лэндах по таким зарослям мотаться трудновато. Если прикинуть, то еще километров пять, на большее расстояние им нет резона отдаляться… — Вставай, Тико, — резко бросил Хакс, повернувшись, — эти кахо уже почти закончились, там, в просвете, вершины холмов, нам туда. И как можно быстрее, хоркасы не любят склоны. Она сидела, опустив голову, а когда подняла взгляд, Армитаж понял, в обсидиановой бездне глаз все сразу, безысходность, страх, и «я больше не могу». — Видимо, твоего упрямства и остервенелой решимости хватает только на ненависть к Первому Ордену, — насмешливо сказал генерал, пряча шокер в карман, — тут да, тут ты Тико, готова сутками не есть, не пить и не спать, только бы кого-то взорвать, убить, уничтожить, а тут, значит, сдохла почти… Бешеная ксава снова взвилась мгновенно, в глазах вспыхнуло, как разряд молнии в грозовом небе: — Я не сдохла еще! — с ожесточением прошипела Тико, хватая свою палку, — да! Я готова не есть, и не спать, чтобы сделать хоть что-то, чтобы остановить Первый Орден! — Ну да, ну да, — кивнул Армитаж, отворачиваясь и удивляясь сам себе, потому что ему отчего-то захотелось… рассмеяться? Интересно, когда он смеялся в последний раз? Не помнит. Стволы деревьев кахо, росшие так близко друг к другу, что смотрелись сплошным частоколом, буйная зелень папоротников, как-то сразу обрывались, словно обрезал кто, открывая обширную поляну с ядовито-лиловой травой, высокой и остролистной, вперемежку с цветущим разнотравьем. А по краю поляны, подпирая деревья то тут, то там, разбросаны валуны, поросшие мхом с одной стороны, выглядывающие из высокой травы серыми каменными боками. Роуз выдохнула восхищенно, с нескрываемым восторгом рассматривая открытое пространство. И как же она не увидела эту поляну там, на борту транспортника, уткнувшись в узкую полосу среди леса, первое, что заметила… А тут… А если бы они сели тут, подумалось Хаксу, то просто не успели бы спрятаться, и сверху бы Дэмерон точно увидел… Да и не дотянули бы они до этой поляны, точно… Они? Он подумал «они»? Генерал глянул на взмыленную Тико, узел из волос на голове совсем растрепался, съехал на бок, черные выбившиеся пряди по бокам от висков, щеки полыхают от возмущения, а глаза, смотрящие на цветы, горят восхищением. С ума можно сойти от того буйства эмоций, что там бушует в этой дикой дурковатой. Потом его взгляд скользнул вниз, потому, как ее медальон сверкнул в лучах раннего солнца… яркая вспышка в подрасстегнутом вырезе комбинезона, облегавшем грудь, пояс плотно обхватывал тонкую талию… Внутри Хакса кто-то сделал два кувырка и «ба-ам-ц-ц» эхом, вибрируя, отражаясь от всего Армитажа волной по сознанию. Шипы строгого ошейника впились, но как-то не больно, отчего генерал нахмурился, пережидая это эхо, непонятно каким образом не затихавшее. Это ему совсем не понравилось, потому что он привык знать и контролировать не только каждый свой шаг, но и каждую эмоцию. ЭТИ эмоции не контролировались. Он что, разве не ненавидит эту маленькую дрянь? Дрянь повернула голову, встретившись взглядом с Хаксом, секунда, и ее восторг погас во взгляде, осталась только обисидановая глянцевая темнота, в которую, если всматриваться, то кажется, что ты падаешь в бездну… Движение у холмов генерал уловил краем глаз, резко развернувшись. Со склонов словно поднялась черная туча, мечась, меняя конфигурацию, резко упала вниз и накрыла собой край поляны, стремительно приближаясь. Отвратительный звук чирканья металла о металл заставил Хакса отмереть. Черная масса была расцвечена ярко-желтыми, миллионом, как ему показалось, горошин… Память тут же выдала то, что там хранилось в его сознании, четко обозначив алгоритм действий. Тико стояла, чуть приоткрыв губы в немом удивлении, когда генерал, толкнул ее в плечо, а потом, ухватив за локоть, поволок к ближайшему валуну. В висках вибрировала только одно: «Не успеть!» Но Роуз не упиралась, не вырывала руку, не спрашивала и не орала, наверное, это и оказалось спасительным выигрышем секунд. Армитаж упал за валуном, потянув Тико на себя. Сам камень не был таким объемным, как нужно бы было, поэтому маленькую дрянь пришлось прятать, крепко вжав в себя и повернувшись на бок. Она ничего не успела возразить, отвратительное лязганье и хлопанье крыльев заглушило все звуки. Роуз просто закрыла глаза, уткнувшись в мундир Хакса, чувствуя, то, что рядом, над ними, вокруг них, это смерть… Хакс глаза не закрывал. Черная туча из сотен тысяч маленьких существ, достигнув края поляны, рассредоточивалась на ручейки и исчезала между стволов кахо. Плотность потока этих тварей была такова, что те, кто просто не мог, ввиду невозможности перестроиться, пролететь между деревьями, просто прогрызали дыры в самом стволе, многие, ударяясь, падали на землю. Через минуту, когда стая исчезла в лесу, стволы кахо напоминали решето. Как держались - непонятно, а вот вайи папоротника больше не застилали видимость. Их не было! Уже издалека, из леса, раздались вопли, визг, рык… видимо кто-то попался на пути этих зверьков. Спустя несколько секунд, как замолк шум крыльев, Хакс выдохнул, только сейчас понимая, что во-первых, только что он избежал кровавой и жуткой смерти, а во-вторых… А во-вторых он прижимал к себе маленькую дрянь так крепко, что она сопела где-то в районе его ключицы, и ему казалось, что там уже расплавился бакта-пластырь, таким горячим было ее дыхание. И она молчала! И не пыталась впиться ему в горло, откусить ухо, расцарапать лицо… Это ОЩУЩЕНИЕ затихшей дряни, кончиков волос, щекотавших щеку, ее ладошек на груди, ее спины под руками и плотно прижатых бедер… Теперь кто-то внутри кувыркался, подпрыгивая вверх, потому что тепло дурковатой продуцировало что-то такое… Это не «кто-то», это его сердце! У него и сердце есть? Надо же… В его абсолютно выжженном, а потом заледенелом мире, покрытым квадниевой сталью, не было ОЩУЩЕНИЙ, и чувств не было, кроме тех, которые ему были нужны. Рационально и четко расставленные приоритеты. Его ум установил тончайшую калибровку градации ценности вещей по отношению к другим вещам. Но там не было места чувствам. Потому что любое проявление НЕ ЗАЯВЛЕННЫХ в пользование чувств, могло повлечь ошибку, а цена такой ошибки… Армитаж закрыл глаза: «Это касается твоей матери…» — язвительный и наглый голос Дэмерона до сих пор стоял в ушах. Тогда этот подонок ударил в то, что, как думал Армитаж, он спрятал глубоко, надежно, похоронил, и никто не мог знать, что это единственное место, не залитое квадниевым сплавом. Не выжженное злобой на весь мир и ненавистью к тем, кто заставил его стать таким. Не заледенелое от тщеславия и высоты своего положения, власти над миллионами. Над теми, кто теперь у него в подчинении. И он сорвался. И это было ошибкой. Его слабое место, уязвимость. Теперь это «ба-ам-ц» в его квадниевую защиту, это эхо горячей волной… Он точно, дурак! Мелкая дрянь, каким-то образом влияла на его сознание. Этого не должно быть! Роуз пошевелилась в его руках, снова замерла, потом подняла голову, мацнув своим хвостиком волос Хакса по носу, он чуть не чихнул! Их лица почти касались друг друга, и несколько секунд было слышно только дыхание обоих. Глаза цвета обисидана уставились на генерала, совершенно ошалелые какие-то, во взгляде точно недоумение, удивление, и тут же черный океан выплеснул дозу негодования. Генерал молчал, потому как лучше б она не шевелилась, то, что он не мог просчитать и откалибровать, мгновенно проанализировав ситуацию и ее последствия, вбрасывало в кровь Армитажа упертую злость. Сейчас вместо злости в кровь вбрасывалось что-то, сильно смахивающее на неизвестное взрывоопасное топливо… Дурковатая сузила свои обисидановые глаза и резко толкнула Хакса ладонями, сама откатившись в другую сторону, тут же вскочив, глядя на усевшегося у валуна Хакса с непередаваемым набором угроз во взгляде: — Только тронь меня еще! Только вот тронь! — прошипела мелкая дрянь, сжав кулачки. — Я тебя не трогал, Тико! Высунь ты хоть пятку за границы прикрытия валуна, и этой пятки уже бы не было. Хакс нещадно злился на самого себя. Строгий ошейник давил в сознании, но что-то сопротивлялось отчаянно, и от этого было больно. Поэтому он вложил в свою фразу столько презрения, сколько смог: — Это крены, вообще-то они травоядные, но когда мигрируют, то жрут все, вернее режут, что попадется у них на пути. У них две пары крыльев и пасть огромная, раза в два больше самого тела. А в этой пасти — острее бритвы и крепче металла такие пластины вместо зубов. Все, что на их пути… они просто уничтожают. Хакс поднялся, отряхивая свой мундир, краем глаза смотря, как Тико, спохватившись, застегивает наглухо комбинезон. Потом она вскрикнула, Армитаж повернулся, проследил ее взгляд. ЗА валуном навалена целая куча этих зверьков. То ли мертвые, то ли без сознания. Ударившись в камень на скорости, так и остались тут. Судя по густоте кровавых отметин и стекавшей на траву крови, валун им прогрызть не удалось. Роуз отвела взгляд от груды трупиков, на нижней паре крыльев ярко и ядовито выделялись желтые пятна. Армитаж мысленно кивнул старому седому Джавту Тубрику из далекого прошлого. Хакса не интересовал растительный и животный мир разных планет, как таковой. Но с тех пор, как Рей Слоун заставила его пройти тот маршрут и выжить, он понял, что теперь придется укладывать в памяти и сведения о том, какие твари и где водятся. Поэтому в течение стольких лет, в свободное время штудировал голонет, фиксируя и сведения о разных мирах. Он собирался встать у руля Галактики, а для этого хотел знать как можно больше. Никаких цветов на поляне больше не было. Трава была срезана сантиметрах в десяти от поверхности. По всей площади. Они уже ушли достаточно далеко, когда позади них раздался треск и грохот. Роуз обернулась. Огромные кахо падали вниз, ломая огромными стволами и кронами то, что под ними. — Такие маленькие, — тихо сказала Роуз, — а такие смертоносные. Хакс усмехнулся. Похоже, Тико, насмотревшись умилительных передач про животный и растительный мир, слабо представляла, какие твари, в большинстве своем, обитают на планетах. Цветы она собралась выращивать на базе Сопротивления… ЗАЧЕМ? Он резко развернулся, Тико остановилась, тут же напрягшись, потому что генерал смотрел с таким неприкрытым замешательством и каким-то злорадством, что ей показалось… этот хищный отсвет в его глазах… Она отступила на шаг, еще… — Зачем? — сухо, как выстрел, спросил Хакс и оперся на свою палку двумя руками, а рыжие брови дернулись, точно он был озадачен. — Что? — Роуз схватила свою палку, сжимая ее так, что костяшки пальцев побелели — ЗАЧЕМ тебе цветы на вашей гребаной базе, когда один залп из подфюзеляжных с орбиты, и этих развалин больше нет! Зачем тебе таскать эти семена, чтобы потом на каком-то зачуханном мире разводить цветник? Кому это надо? — Мне! — крикнула Роуз и отступила еще на шаг назад, — Потому что это красиво! Потому что у меня нет дома, а я хочу, чтобы было, как дома! — Какого дома, Тико? Где ты видела цветы на Хейпсе своем? Там только скалы и камни! — Это ты привык все только уничтожать! А я хочу, чтобы было красиво! Потому что это жизнь! Генерал так же резко развернулся обратно и молча зашагал дальше. Роуз еще постояла, выдыхая свое возмущение, но потом побежала следом. Красиво? Хакс не оперировал такими понятиями. Рационально, функционально, технологично. Все! Какого криффа эта дурковатая решила, что эти вот цветы нужны кому-то? Ей они нужны! Он, Армитаж, не сегодня, так завтра, но найдет эту банду отморозков и все! Какие, на хрен, цветы в том ангаре, где, как на складе контрабандистов, все вперемешку? Хакс НЕ ПОНИМАЛ, отчего раздражался, хотя зачем себе врать, цветы тут ни причем. Она была такая теплая, и это чувство, когда она сопела там, на его плече… она пахла… нет, не репеллентом, даже этот запах перебивал тот, другой. И он вспомнил. Он снова вспомнил! То, чего делать было нельзя!! Она пахла… солнцем, летом, тем днем, который сейчас мелькал и мелькал в памяти. Армитаж силился избавиться, а не получалось. Клочок памяти, крохотный, того, что он помнил из ТОЙ своей жизни. Наверно единственное, что осталось. Дождливый и влажный Арканис, эти дожди и сизые тучи, и так редко — солнце. Он вспомнил свой восторг и радость, когда увидел солнце и яркий свет, и все было залито этим светом, трава, деревья, цветы… Цветы! Пффаск! Он ненавидел эту мелкую дрянь так, что готов был зарычать от бессилия убить ее прямо здесь! Потому что он ДОЛЖЕН ее доставить на допрос и на суд! Вот так! Они Хакса хотели судить? Ничего, Галактика увидит, террористку, уж он постарается… ПОЧЕМУ он такой? Отчего люди становятся такими? Безжалостными и беспощадными, отчего в них не остается НИЧЕГО человеческого? Роуз вспомнила, как Кайдел рассказывала, как рядом взрывались транспортники, а они ничего не могли сделать. Хакс расстреливал их один за другим! И они гибли… А потом там, на Крэйте, нет, раньше! Как он издевался над Финном, насмехался, торжествовал, ударил его! А потом он сказал Роуз, что уничтожит ее мир! И она не выдержала, вцепилась в его руку, а он орал там! Тико фыркнула, остановилась, смотря в спину Хакса: — ПОЧЕМУ? Генерал обернулся. Опять, что ли, бросаться решила? Переклинила идеологическая составляющая? — Что? — крикнул он в ответ. — ПОЧЕМУ ты такой? — спросила Роуз, поджала губы, смотрела исподлобья, сверкая гневом во взгляде. Дурковатая, это точно! Армитаж выдохнул, сделал к ней два шага, она два шага назад. Нет, такими темпами они до холмов только к вечеру доберутся! - Какой? — спросил в ответ генерал, осматривая долину. Торчат тут, как две мишени на открытом пространстве. — Такой… жестокий, бесчеловечный, безжалостный… — Кого жалеть? — ехидно спросил Хакс, — Подонка Дэмерона или этого труса и предателя FN-2187? Или ваше, так называемое, Сопротивление? Кучку недобитых террористов? — Ты сам подонок! — выплюнула Роуз словами то, что сейчас бушевало внутри. — Тико, у нас разные градации ценностей, это бесполезный спор. Первый Орден вернулся, чтобы восстановить мир и порядок. И закон. Это все. А такие экстремисты, как вы, всей душой верят в свою великую благородную цель, которая маячит где-то в пафосе речей Органы. Это она умеет. Светлое будущее, свободу всем угнетенным, свержение тирании, всеобщее равенство, что там еще? Самое паршивое, что она всю жизнь верит, что сможет этого достичь. Однако все наоборот, Тико. Каким образом она собирается достичь своей цели? Полагает, что на пути к построению этого светлого и прекрасного будущего можно и должно пожертвовать многим? От своей репутации до жизней случайных людей, мимоходом попавших под раздачу? А уж о жизнях тех, кто стоит на пути к великой цели, и говорить нечего. — А ты? Ты уничтожил целые миры! — Потому что в условиях войны это был самый грамотный ход! — вспылил Хакс. — И все, Тико! Всем сразу стало ясно, что теперь десятки лет никто никаких дипломатических разговоров вести не станет! Поняла? Ты ничего не знаешь о Галактике, о Республике и о том, что происходит в системах. Власть будет принадлежать сильному и способному держать эти миры в узде! И тут, как, я знаю, мы действовали так же, как и ваша Органа. Цель оправдывает средства! — При чем здесь это, — сникла Роуз, — почему ты такой? — совсем тихо спросила она, отчего-то волнуясь, — Ведь, наверное, у тебя были мама, папа, дом… Роуз осеклась, потому что на лице Хакса застыла страшная гримаса, а в глазах уже полыхало страшным огнем: — Заткнись! — хрипло прорычал Хакс, сжимая кулаки, — Заткнись! Он развернулся и быстро пошел вперед. То, что клокотало там, в нем самом, Роуз не могла понять, отчего же он вдруг переменился, отчего… Родители? Дом? Колокольчик внутри Роуз зазвенел, тревожно и растерянно. Ему БОЛЬНО? У подножия холмов он, наконец уселся, внимательно осмотрев все вокруг. Тут же целые рои каких-то зудящих насекомых, совсем крошечных и таких, что Роуз ужаснулась, зависли в воздухе, но не приближались к ним. Тико только представила, как все эти кусучие твари (она почему-то не сомневалась, что кусучие) набросились бы на нее, не будь этого репеллента в ранце… Она хотела пить. Так хотела, что это желание изматывало ее. Горло стало таким сухим, что ей казалось, оно потрескается. И еще она думала, что сейчас просто не сможет встать… Роуз чуть повернула голову. Генерал сидел, облокотившись руками на согнутые колени, опустив голову. Рыжая челка упала на лоб, смотрел вниз, на траву, думал о чем-то. Они не разговаривали. Он даже больше не посмотрел на нее, не приказывал, не насмешничал. И почему-то сейчас он совсем не был похож на того Хакса, который поднял с глянцевого пола «Господства» ее медальон… — Нам надо добраться до реки, — вдруг сказал генерал, — пойдем вниз по течению, река впадает в море. Это цель. А там посмотрим. Роуз хотела спросить, а что они будут есть, у них же нет ничего… Еще хотела спросить… Хакс поднялся, посмотрел на лесистый склон холма, достал шокер, зажав его в руке, и стал подниматься вверх. Здесь были другие деревья и другая трава, названия их Роуз не знала, да и какая разница? С каждым шагом все больше наваливалась тяжесть, она останавливалась все чаще. Снизу казалось, что холм совсем невысокий, а вот же… так трудно. Какие-то зверушки прыскали в стороны с их пути, вспархивали птицы. Роуз не замечала, сердце ухало где-то в горле, било стойким больным пульсом в висках, в глазах то темнело, то прыгали темные мушки. Когда они, наконец, достигли плоской вершины, оказалось, что тут просто завалы из валунов и камней. Точно кто-то сверху открыл грузовой гигантский люк и просто высыпал это тут. Роуз оперлась рукой на замшелый камень, пытаясь отдышаться. Волосы снова выбились из узла, эта заколка никак не могла их удержать, вытерла пот со лба: — Эй, Хакс, давай же хоть отдохнем! — сказала Роуз, в горле запершило, она закашлялась. Армитаж не смотрел на нее, старался не смотреть, чтобы не встречаться взглядами. Видел, что она отстает, что останавливается через каждые метров пять, но она молчала, упрямо таща себя вверх. Конечно, он подустал, генеральские сапоги, хоть и пошиты на заказ из мягкой кожи шита и сделаны были так, чтобы целый день, который проводил на ногах Хакс, не казался пыткой, но наматывать километры по кораблю, это не по дебрям таскаться. Только генерал знал — надо достигнуть реки, потом отдых. Однако мелкая… дрянь... Ей было действительно тяжело. Три минуты, решил для себя Армитаж, останавливаясь. Эти завалы из камней ему совсем не нравились. Слишком опасно. Нет обзора, и не знаешь, что там, за следующим камнем. Он обернулся, чтобы сказать Тико, можно передохнуть… Три минуты… Движение заметил только боковым зрением. Роуз вжалась в валун, смотря за его спину, только сказать ничего могла, приоткрыла рот и … Хакс выбросил руку в сторону тени, что кинулась справа сверху, нажав заряд шокера. Противный визг разнесся далеко вокруг, серо-бурая тушка скатилась с валуна и шлепнулась у ног генерала. Роуз зажала рот ладонями, смотря на то, что сейчас лежало на камнях. — Что ЭТО? — прошептала с ужасом Роуз, разглядывая неподвижную тушку существа, покрытого грязным, свалявшимся мехом. Сильно развитая передняя часть, казавшаяся мощной по сравнению с сухощавой, жилистой, задней, две застывшие передние лапы, торчащие сейчас в стороны, оканчивались тремя пальцами с длинными, похожими на кривые кинжалы, когтями. Из раскрытой оскаленной пасти щерились не менее впечатляющие желтые клыки и острые зубы. И от него непереносимо воняло чем-то гадким и тошнотворным. Хакс дернул щекой, прищурился, ресницы дрогнули… — Чем-то похож на вирмока, но это не он, возможно, какой-то очень дальний родич… Но от этого не легче… Они живут стаями и очень трепетно относятся к нарушению границ своей территории. Похоже, мы как раз это и сделали… Армитаж обвел взглядом валуны: — Если они тут… — он посмотрел на Роуз, глаза как у вспугнутой с гнезда лартоду, — надо очень быстро уходить, Тико, — как можно спокойнее сказал Хакс. Видимо, страх придал ей сил, потому что она полезла в расщелину между валунами, не отставая от генерала ни на шаг, только пыхтела, продираясь вперед, видя свет впереди и постоянно смотря наверх, где синело небо Калабы. Генерал решил сократить путь, заметив эту расщелину, риск, конечно, был, но сквозной проход через груду валунов перевесил. Они протиснулись на ту сторону, Роуз облегченно выдохнула. Впереди уже лес, довольно светлый по сравнению с тем, что они преодолели. И никакого спуска не было! Хакс еще успел подумать, что они прошли больше пяти километров, а реки все не было, он ошибся? И тут сверху раздался резкий вопль, больше похожий на боевой клич. Тико вскрикнула, но Хакс ей опомнится и оглянуться не дал, толкнув вперед: — Беги! Она не знала, откуда что и взялось, внизу она думала, что не сможет встать, но сейчас ужас висел за плечами воплями, которые издавали эти вонючие, клыкастые и свирепые твари, и они гнались за ними! Роуз перескакивала какие-то поваленные стволы, заросли, кусты. Ветки хлестали по лицу, цеплялись за ткань комбинезона, она ничего не видела, кроме спины Хакса. Когда он внезапно остановился, она влетела в него с такой силой, что он качнулся, развернулся, ухватив ее за плечи, устоял, дышал тяжело, а в глазах что-то, похожее на обреченность, и Роуз заплакала. Генерал вскинул руку, молнии вырвались из шокера, ударив в крупного самца, который уже прыгнул, раскинув свои лапы с режущими когтями. Он грохнулся в трех метрах. Хакс тут же нажимал и нажимал кнопку репеллента с вытяжкой из чешуи хоркаса. Существа, вдохнув запах ненавистного врага, визгливо кричали, шипели, но остановились. Убил ли заряд вожака, неизвестно, но стая, а их было около десятка, была полна решимости достать добычу! Роуз наклонилась и посмотрела за спину Хакса. Плато обрывалось отвесной стеной вниз, дальше пути не было. Они оказались на широком уступе, а деревья по бокам от него росли прямо над обрывом, им даже повезло, что они оказались именно тут, а не сорвались вниз, взяв чуть левее или правее, потому что из-за кустов обрыв виден не был. Родичи или не родичи вирмоков метались вдоль невидимой преграды, самец признаков жизни не подавал, Роуз всхлипывала, а Хакс, подойдя к обрыву, смотрел вниз. Внизу была его цель. Река. Только спуска к ней, что в одну, что в другую сторону, не было. Эти холмы оказались плато, поднятым над равниной и, сколько было видно глазам, всюду обрывались вниз почти отвесными скальными выступами. Река показалась Хаксу не слишком бурной, но все же не спокойной. Чуть дальше река делала поворот, за лесным массивом не видно, что там, но, судя по поднимающемуся постепенно пологому противоположному берегу, скорее всего, русло уходило в некое подобие каньона. Роуз пятилась спиной, потому что существа распалялись все больше, прыгали выше и орали громче. Ей было не просто страшно, какое-то тупое отчаяние сковывало разум… Хакс остановил ее, довольно грубо дернув за локоть: — Они не пройдут, пока действует репеллент. — А… потом? — спросила Роуз, и тут он заметил, что она дрожала. — Потом не будет. Выход есть всегда. — Отсюда нет выхода, разве ты не видишь? — Отсюда есть выход, разве ты не видишь? — и генерал кивнул на обрыв. Роуз вскрикнула: — Нет! Нет! Мы разобьемся, там камни! — Возможно, — согласился Армитаж, стараясь унять бешеное биение сердца, он и сам знал, что это как повезет, — но мгновенная смерть лучше, чем тебя будут рвать на куски эти твари. Она опустила голову, крепко зажмурив глаза, да еще и закрыла лицо руками: — Мне… страшно… мне так страшно… — Мне тоже, — снова согласился Хакс, — но это единственный выход. Решайся Тико, репеллент сейчас разнесет по воздуху, тут ему не за что цепляться, до веток я не достал… — Я … совсем не умею плавать, — едва слышно сказала Роуз, так и не отрывая ладоней от лица. — Это хуже, — пробормотал генерал. Предстояло сделать выбор. Или он спасется один, если повезет, или ему придется рисковать, чтобы бешеная ксава не утонула, опять-таки, если повезет, и они не разобьются о подводные камни. Визуально Армитаж их не видел, бурунчиков, обтекающих эти камни не наблюдал, но это не значит, что их там нет… «Что ты уставился, вставай и иди за мной! Я выведу тебя в лес, а там, как тебе повезет…» В том месте, где был приклеен бакта-пластырь, он точно снова почувствовал, как она осторожно отодвигает пальчиками ткань рубашки… «Ба-а-ам-ц» — ударило по сознанию, в памяти мелькнул луч солнца в тот самый день его детства... Тико отняла руки от лица, смотрела так пронзительно, а губы дрожали… Крифф! Хакс выругался мысленно, кинул взгляд на беснующихся вроде бы вирмоков, а вроде и нет… — Разбегаемся и прыгаем. Как можно дальше толкайся, ты слышишь, Тико? И не отпускай мою руку, как бы тебя ни крутило в воде. Ноги подожми, прямыми в воду не входи, и воздуха набери… Ты поняла или нет? — уже грубо спросил Хакс. Она кивнула, но он сомневался, что она вообще его слышала. Он отошел почти к валявшейся тушке вожака, провоцируя стаю, таща Роуз за собой, развернул к обрыву: — Может тебе и все равно, но я лично не собираюсь подыхать! — Хакс дернул ее руку, крепко зажав в своей ее ладонь, а она, наконец, посмотрела в его глаза. Осмысленно. — Толкайся сильнее…- сказал Хакс, — тут всего метров двенадцать… это ерунда. Почему-то ей перестало быть страшно. Совсем. Она разбежалась, оттолкнулась от скалы, инстинктивно пытаясь взмахнуть обеими руками, но генерал держал крепко, впиваясь пальцами в кожу запястья. А потом удар, резкая боль обожгла бок, и холодная вода сомкнулась над головой.