Миры меняются, когда глаза встречаются.

Глава 14

Сектор Слуис. Система Алмар. 34 ПБЯ

      Глядя в мутное от времени окно своей комнаты на старом аванпосту Альянса, ныне громко именуемого главной базой Сопротивления, Лея всматривалась в бесконечность мглистого тумана, который тут за десять дней не рассеялся ни разу. С одной стороны это просто потрясающая маскировка. С другой, в этой, казалось, липкой и душной влаге, стирались очертания гор, деревьев, и все вокруг выглядело размытыми в белесой дымке силуэтами.       Угрюмость окружающему антуражу придавали серые, с темными пятнами сырости, стены, низкие потолки и извилистые коридоры бункера в скальной толщине.       Кое-как они наладили систему жизнеобеспечения, удалось подключить генераторы, старые кабели пришлось латать, а водоводы практически менять заново. Обнаруженные в дальних пещерах запасы топлива привнесли кое-какое оживление, но предназначено оно было не для кораблей, а только для генераторов.       Генерал не сдавалась, несмотря на трудность сложившейся ситуации и вынужденное молчание в эфире. Еще не время… Еще есть опасность, что Первый Орден прочесывает сектор, а, значит, затаиться и ждать — самое лучшее, чем можно обезопасить Сопротивление. Второго шанса не быть уничтоженными полностью Орден им не даст! Никто не придет на помощь… никто! Уже там, на Крэйте, когда на посланный сигнал не откликнулись их союзники, стало многое понятно…       Тут Лея усмехнулась. Союзники… Это она так сказала, потому что откровенно признаться, что снова пришлось прибегнуть к помощи криминальных организаций, посредников из числа «и нашим, и вашим», снова бить в барабаны, призывая верных Республике мон-каламари (без особого успеха, как оказалось), ну и еще поднять гневными вдохновляюще-пугающими речами волну в нескольких десятках третьесортных мирков, где население знать не знало, с чем ее едят, демократию эту, но по причине всего, что скажут уважаемые товарищи из Центра, в рот им заглядывали, со всем сказанным соглашались, и тут дружно одобрили противодействие Первому Ордену, правда, не зная, чем. В силу примитивности экономического развития, все, что могли — отцедить на борьбу некоторое количество кредитов.       И если до открытого столкновения с Первым Орденом обтекаемо и завуалировано, но «Инком-ФрайТек» вроде бы и согласился, что Сопротивлению нужны истребители, однако потребовал официального разрешения от Сената и гарантий оплаты, то после не подтверждения ни того, ни другого, мечта Леи о новых истребителях Xwing-85 была задвинута на неопределенное время. А Сенат, смотря сквозь пальцы на то, как героиня и легенда собирала всякий хлам по мирам и сплачивала вокруг себя старых своих друзей и вновь вдохновленную ее призывами молодежь, тихо смеялся в кулуарах, а многие и не скрывали насмешки, откровенно считая как саму Лею, так и немногочисленных соратников, последовавших за ней, никак не желавшими отлепиться от прошлого фанатиками.       Переданных тайно, посредством разных незаконных схем, кредитов, от немногих оставшихся верными ее убеждениям друзей, хватало на скромное содержание малочисленного как флота, так и личного состава Сопротивления на базе Ди,Куара.       По сути, стоило признать, что почти тысячная группировка бойцов с Первым Орденом, это совсем не то, на что рассчитывала Органа. Из этой почти тысячи боеспособными было меньше половины, остальные — обслуживающий персонал, пришедший по идеологическим предпочтениям. Сподвижники, так сказать. И всех нужно было кормить-поить, одевать и снабжать оружием. А вот тут было совсем тяжело.       Конечно, за шесть лет существования Сопротивления, это очень мало. Уничтожение всего флота и практически полное уничтожение живой силы Лею не вывели из состояния упрямой убежденности. Потому что Первый Орден применил свое супероружие, а превратившаяся в астероидный пояс система Хосниан должна была потрясти Галактику и привести в ряды тех, кто понимает всю катастрофичность для демократии новоявленной тирании и… тирана, миллионы сторонников! Ничего не случилось. Ничего! Галактика вздрогнула, но бурного восстания против агрессора, возмущения всех слоев разумных существ просто не произошло. Галактика, по большому счету, равнодушно отнеслась к тому, что система Хосниан вместе с миллионным населением, а так же роскошный Республиканский город, в котором кучно располагались все государственные органы управления с непомерным чиновничьим аппаратом, шикарные дворцы — места пребывания сенаторов и свиты, перестали существовать в одно мгновение.       Столь жуткая по своей жестокости трагедия не всколыхнула миллиарды и триллионы. Все эти миллиарды и триллионы уже давно были далеки от политики, потому что то, что происходило в Галактике, произвол, беззаконие, насилие, локальные войны между системами, планетами, самовластие и бесправие, совершенно не находили отклика в лице Сената. А сама Новая Республика, сколотившая хлипкий отряд из разношерстных миров, только пафосом, высокопарными речами, напыщенностью бесконечных заседаний, да декларированием заоблачного счастья (когда-нибудь) была занята, в основном, бесконечными распрями как бы делегатов от народа.       Народы жили сами по себе, борясь с трудностями самостоятельно. Возможно, этой пропасти между нарисованной картинкой и реальным положением дел и объяснялось то, почему на призыв Сопротивления не откликнулся никто. Всегдашние союзники, криминальные группировки и гильдия контрабандистов притихли, потому как теперь снова придется перестраивать логистику и ожидать жесткой ответки от вновь объявившихся имперцев. Вольготной и жирно-прибыльно-безнаказанной жизни при Новой Республике, как и при почившей Старой снова конец? А миры замерли, потому что демонстрация намерений, так сказать, ясно показала, что взбрыкивания и угрозы Первому Ордену как-то совершенно не страшны.       Вторая половина Галактики, которая ждала возвращения имперцев… Тут понятно. Прокатившиеся по мирам салюты, фейерверки и ликование несметных толп на улицах и площадях видели все в Голонете. Но не Сопротивление. Тут Лея резонно рассудила, что ни к чему усугублять и без того тяжелое бремя поражения наблюдением за этим самым ликованием. Поэтому радостные мероприятия по случаю погребения Республики смотрела сама, в компании верных старых товарищей — доктора Калонии и Калуана Иматта. Лея была готова к такому зрелищу, слишком хорошо она знала, насколько разочарованы миры тем, к чему пришла Галактика спустя тридцать лет восстановления демократии.       После политического фиаско, после того, как от нее отвернулись даже однопартийцы, высказав свое «фи», Лея, громко хлопнув дверью, распрощалась с Сенатом. Поход во власть не удался. Опять. На то были свои причины, конечно, но…       Воспоминания, жесткой удавкой сжимавшие до боли память, не давали уснуть которую ночь. Лея прошлась по маленькой своей комнатушке, в тысячный раз рассмотрев трещины на стене и в стотысячный раз вспомнив свои же мысли еще десять лет назад.       Если бы Мон Мотма не держала железной хваткой в своих руках сенаторов, возможно тогда бы удалось успеть что-то предпринять, исправить то, что было недопустимо изначально…       Но канцлер Мон Мотма не давала возможности усомниться в своей власти и способности удерживать эту власть. Команда решал, собранная ею из отменных садистов, убийц и жестоких преступников, обеспечивала нужные голоса при голосовании. Тех, кто был «против» принятых Мон Мотмой решений, посещали помощники блистательного канцлера. Она прекрасно знала и про взятки, и про увод средств, и про связи и подчинение сенаторов криминальным боссам, все это, вкупе с физическим насилием, толк в котором знали ее люди, шантажом и угрозами, давали результат. Нужный! Тот, кто был против, голосовал «за». Нет, ни коррупция, ни служение преступным кланам, ни откровенное воровство казенных кредитов не стали причиной отстранения сенаторов от кормушки.       Мон Мотма предпочитала держать в кулачке всех. Всех!       Но Лея слишком хорошо знала, каким образом спустя три десятка лет в составе Новой Республики оказались, теперь уже чуть более тысячи миров… Корусант, Куат, Крисофсис, Эсселенс, Хабмарин… сколько их, планет, которые были разгромлены Альянсом, под страхом окончательного разрушения экономик, вошли в состав Новой Республики?       Все просто… На нужном мире быстро организовывалось сопротивление режиму тирана, диктатора, кто там еще был неугоден, справедливая борьба за свободу тут же поддерживалась Республикой. Оп! И тираны, диктаторы и просто те, кто посылал Республику подальше, бывали свергнуты и на их место уже посажены лояльные товарищи. Все! Планета принадлежит Республике! Ничего нового. Те тираны, диктаторы и деспоты, кто сориентировался и быстренько сам предложил свой мир ко вступлению в Новую Республику, прекрасно себя чувствовали, и их режимы не вызывали беспокойства у радетелей за свободу угнетенных. И очень скоро правительств, подконтрольных не только влиятельным семьям, но и криминальным синдикатам, опять стало столько же, сколько и было всегда. Так было тысячи лет при Старой Республике, так оказалось и в Новой.       Сколько было тех миров, которые обманом, шантажом, посулами, блокадами, бомбардировками и прямым принуждением были включены в ее состав? Нужные миры.       Но сколько тысяч нужных миров, имея свои флоты обороны так быстро и так дружно скооперировались ПРОТИВ? И ничего слабая Республика сделать не смогла. А тысячи тех, кто отказался, оставшись независимыми, несмотря ни на что? Опасно вибрирующее напряжение под показным блеском и пафосом торжественных церемоний, красочной картинки Голоновостей, а вражда, ненависть, непримиримость ведь никуда не делись...       Что думала Лея тогда? О! Она была полна надежд! Ненавистная Империя повержена! Миллионы тех, кто служил этой самой Империи или изгнаны, или в тюрьмах, или ликвидированы! Триллионы тех, кто жил в системах и секторах, молчали, ну и что в страхе перед тем, каким образом Новая Республика заставляла себя признать? Они все делали правильно! Расы и народы должны были принять СВОБОДУ! Научиться жить в свободном государстве, а для этого иногда требовались и решительные действия! Никакого единства не было, конечно, с самого начала. Сотни сенаторов открыто ненавидели друг друга. Но!       Ведь не обязательно политические противоречия должны были разрушить ту систему управления, которую восстановили по образу Старой республики? А в чем она заключалась? В сборе взносов? В бесконечных ссорах, перепалках, противостоянии в Сенате? В мышиной возне в подкомитетах и комитетах? В переливании ресурсов, средств, денежных потоков из одних нужных карманов в другие нужные? В том количестве компромата, который каждый нарыл на соперника, используя разведку Альянса именно в этих целях? В тотальной враждебности и недоверии представителей разных миров? Откровенных и плохо скрываемых угрозах? Уже тогда это заставило Лею вспомнить свою юность и Имперский Сенат. То есть… оставшийся на своих местах Новый Республиканский. Все с той же абсолютной неспособностью решать хоть какие-то глобальные задачи в Галактике..       Если посмотреть трезво… Да ведь она, Лея, еще десять лет назад с горьким разочарованием признала, что и Новый Сенат — такое же сборище… Ах, как она была права! И еще Мон Мотма протащила-таки закон о сокращении флота на девяносто процентов...       Снова, как и прежде, Мон Мотма убедила всех, что защита и охрана миров — это дело самих миров, оставив Новой Республике лишь малую часть того флота и армии, что оказался к моменту подписания Галактического соглашения.       Тысячи болтавшихся в открытом космосе крейсеров, оставленных экипажами, или, после нападения союзных пиратов, с перебитым экипажем, были растащены по флотам криминальных боссов. Все обращения о помощи с планет просто сводились к узаконенной формулировке: «Это внутреннее дело систем, Республика не намерена вмешиваться, так как это противоречит декларации Республики…» Результат… Один выстрел и нет ничего. Ни Сената, ни флота. Республики, по сути, той, которую мечтала видеть Лея, не было вообще… лишь убеждения и идеалы. Ее идеалы!       Теперь…       Лея снова остановилась у окна, опираясь на трость, всматриваясь в серую мглу тумана, окутавшего аванпост. Теперь будущее Сопротивления, как этот туман… Осталось только ждать… Еще надо подождать… Не может быть, чтобы миры безропотно сдались Первому Ордену! Не может быть, чтобы свободные и независимые системы вот так, равнодушно взирали, как военная машина диктатуры поглощает то, что было завоевано ценой миллионов жертв повстанцев! Неужели же те государства, которые образовались вместе с Республикой, тоже покорятся Первому Ордену? Нужно же создавать союзы против! И, как только станет возможным, Органа намерена отправиться с визитом для переговоров! Надежда! Надежда согревала разбитое сердце Леи.       Генерал сглотнула тугой комок, вставший в горле. Она осталась одна… Нет больше ни старых товарищей, ни Хана, ни Люка… Ни… сына. Впрочем, его не стало еще шесть лет назад, когда он предал семью, идеалы, Свет и стал тем, кем стал… Теперь он — во главе того страшного и угрожающего Галактике военизированного монстра… теперь он сам… решил стать Императором? Или...       Тут Лея, опустив взгляд, рассматривала носки своих туфель, и опять, и снова, гнала от себя мысль, что Бена не было в их с Ханом жизни... давно. С тех самых пор, как она, испугавшись... Нет! Не лги же себе хоть сейчас! Органа вновь вскинула взгляд за окно. Да! Она считала, что поступила правильно! Да, она до последнего верила, что Люку удастся сделать из Бена настоящего джедая! Да! Ей просто было НЕКОГДА разбираться, что там творится в душе и с душой ее сына. Она была ЗАНЯТА! Все ее стремления, мысли и чувства были отданы построению нового государства, где бы каждый знал, что идеалы свободы... Ох... А ведь его, Бена, импульсивность, просто зашкаливающие эмоции, его обидчивый гнев, ее не просто пугали, они ее раздражали! Мешали сосредоточиться на главном — битвам в Сенате! Потому что ее сын в какой-то момент стал не просто упрям, он стал невыносимо прекословить! Он все делал, говорил, он вел себя НЕ ТАК, как она хотела! И она ощущала, что эти всплески темного, непокорного, даже дерзкого, это растущее отчуждение между ними, с каждым годом становились все опаснее! И она устала от всех нестроений, которые были в их семье. Хан бывал дома редко, поэтому столкновения характеров происходили тогда, когда он задерживался дольше обычного, и они готовы были вцепиться друг в друга, потому что она говорила только о политике, он терпел, сколько мог, а потом взрывался. Так было всегда, поэтому их жизнь вроде бы совместно, но врозь, была до определенного момента спасением для любви, которой они не давали угаснуть. Но Бен... С каждым годом он отдалялся все больше и больше, замыкался в себе... Ее пугала его Сила! И нужно было что-то делать!       А ведь... по сути, они уже давно были почти чужими друг другу... Бен, Хан и она. А после того, как Лея отправила сына к Люку... Они больше не виделись. Изредка и очень коротко говорили по голосвязи, натужно подбирая слова, и ни о чем.       Только спустя время, признавшись себе, что единственное достойное дело, которое она сделала на поприще сенатора — это ее расследование того, что произошло на Рилоте, опять-таки, вопреки воле самого Сената. Да и то... Напоследок. Она сказала тогда сама себе, что все эти годы ты, Лея, вместо реальных дел занималась... Почти тридцать лет... Тридцать лет! Лея! Пространные речи на заседаниях, бесконечные споры с оппонентами, роскошные приемы в сенаторском дворце, еще более роскошные приемы по резиденциям отдельных сенаторов, правильные лавирования между группировками, которые поддерживали то одну мега-корпорацию, то другую, вкрадчивые увещевания королевских домов, совсем открытое противостояние с теми, кто все твердил, что от Империи надо взять лучшее...       Лея в своем неистовстве, исступленности и уверенности в своей правоте, готова была броситься на каждого, чтобы они замолчали, чтобы не смели даже упоминать об Империи!       Как же это... все пусто и бесполезно, как оказалось. А она думала, что она строит Новую Республику, что ее цель — благородна и возвышенна, что это и есть ее призвание — быть политиком! Результат...       Пальцы Леи, украшенные перстнями, впились в рукоять трости… Она одна... Она осталась одна, и это стоит признать. Кто еще там, в Галактике? Кому она могла бы ДОВЕРЯТЬ?       «Идеалы превыше всего!» — говорил ее отец, Бейл Органа, — «Единства можно достичь, только жестко контролируя друг друга! И никакая цена не высока в борьбе за эти идеалы! Никакая, Лея!»       Органа снова крепко сжала рукоять трости. Никогда Принцесса Лея не сдастся, не склонится перед темной силой, не предаст свои убеждения! И не свернет с того пути, который был ей предназначен по праву рождения! Она — представитель славного рода, веками представлявший идеалы Республики в Сенате! И пусть нет Сената, но она, Лея, должна успеть сделать хоть что-то для того, чтобы разжечь искру противостояния новой угрозе, чтобы вновь заполыхало праведным гневом в Галактике, чтобы восставшая из пепла Империя была уничтожена, теперь уже навсегда!       И, если для освобождения Галактики от гнета этой новой угрозы потребуется пожертвовать…       "В Кайло Рене больше не осталось Света!" — резко и почти грубо сказала тогда Рей.       И полоснуло по сердцу смертельной болью. Так умирала ее надежда? Ведь Люк... Никто не безнадежен... Но Рей! "В нем больше не осталось Света..."       Он полностью под влиянием Темной стороны! Иначе бы… Разве бы он решился на такое? Встать во главе Ордена и теперь подчинять себе Галактику? Он пошел против семьи, идеалов свободы и демократии! Он встал на сторону тех сил и тех политических взглядов, которые ненавидела Лея, против которых они воевали с его отцом, с дядей, против которых были положены миллиарды жизней! Он, выросший в семье героев, воспитанный на идеалах Республики… теперь… рушит все! Разве это ее сын?       Свинцовой тяжестью давило в груди… Душевная боль потери Хана и Люка, переплеталась с мучительной пыткой осознания, что она, Лея, теперь вынуждена противостоять своему сыну… Теперь он — олицетворение всего, что она так ненавидела… Кровь Вейдера… Темная Сторона Силы… Власть… Его надо остановить!       Лея провела рукой по уложенным в прическу прядям, словно смахивая воспоминания... Воспоминания... все, что у нее осталось... Ну уж нет!       Принцесса обернулась на звук открывшейся двери, а Финн довольно грубо втолкнул в комнату юного пилота наемников. Органа посмотрела на бывшего штурмовика с укоризною.       Его рвение и решимость покомандовать ей не слишком нравились, однако, Лея предпочитала понаблюдать, да и среди выживших были те, кто был способен поставить зарвавшегося штурмовика на место.       Пока его заносчивость с долей хвастовства и чванства не разрослись до размеров спеси, однако самомнения Финну было не занимать. Это тревожило Лею, но доктор Калония ее успокоила, сказав, что еще слишком мало прошло времени, чтобы субъект такого склада, тем более совершенно не интегрированный в новые для него условия существования, смог перестроить свое восприятие действительности, отделив желание самоутвердиться в своей значимости от уравновешенного и объективного самоанализа. Ничего, пообвыкнет, да и ребята за словом в карман не полезут, так что достаточно просто притормаживать его излишнюю настырность и убежденность, что он главнее кого-то. Но, в целом, он исполнителен, горяч, искренне ненавидит Первый Орден, именно ненавидит! Жаждет рвануться в бой, на таких всегда делал ставку Альянс. Вот такие парни, по мнению Леи, и способны были выстоять в одиночку против множества врагов. Финн делом доказал, что достоин встать в ряды защитников демократии! Он спас Дэмерона, он расстрелял своих же без всяких угрызений совести, он отважно бросился на таранную пушку на Крэйте, он вытащил из-под огня Роуз...       Роуз... Лея вздохнула, сцепив перед собой руки в замок, распрямила плечи, уже смотря в дерзкие глаза паренька участливо и заинтересованно.       Эрдан никак не хотел перевоспитываться. Начинающий охотник за головами наотрез отказывался соглашаться с тем, что с утра до вечера рассказывали ему бойцы, раскрывая весь ужас того, что будет с Галактикой, если никто не встанет на борьбу с Первым Орденом.       Лея подождала, пока Финн плотно закроет дверь с той стороны, опустилась в кресло, оставшееся от былых времен, но в этом старом и потертом временем кресле она смотрелась, как на троне, и кивнула парню на стоящее напротив, такое же, тем самым давая ему понять, что тут, в Сопротивлении, все друг другу товарищи, братья...       Эрдан смело прошел вперед, уселся, не на краешек, а уверенно так, Лея с удовлетворением отметила, даже с долей вызова. Храбрый мальчик!       — Ты, видно, недолюбливаешь Финна, — улыбнулась Органа, — понимаю, но, признай, ты единственный из охотников, которые должны были убить их и кто остался в живых. Тут, знаешь, кто выстрелит первым, тот и прав. Однако, ты здесь, и никто не собирается причинить тебе никакого вреда. Поверь, даже наоборот. Вот доктор жалуется, что ты плохо ешь...       — А что там есть? — буркнул Эрдан, — Пайки эти, или ту бурду, что готовят ваши девчонки...       — О! Резонное замечание, — снова согласилась Лея, — но у меня контраргумент. Пока нам тоже приходится скрываться, чтобы нас не убили, а когда ты стараешься выжить и не можешь по разным причинам выстрелить первым, то разнообразие меню уже мало волнует. Вряд ли ты в курсе, что подают на королевских приемах, но вот что я скажу — иногда даже эта, как ты говоришь, бурда, вкуснее сотни перемен блюд, потому что ты знаешь, это ненадолго, а вот обязанность высиживать часами за богатыми столами и следовать этикету, когда тебе хочется плюнуть на все это и просто удрать на вечеринку, покажется пыткой. А я знаю, что говорю.       — А откуда это вы знаете? — с подозрением спросил Эрдан.       Лея снова улыбнулась. Сейчас он стал похож на нахохлившегося шмыгуна. Забавный такой, но любопытный мальчишка...       — Я-то? А я ведь принцесса, Эрдан, настоящая, между прочим. Так что точно знаю, — глаза Леи откровенно смеялись.       — И... и что? — снова с тревогой спросил парень       — И ничего, это я к тому, что пока мы вынуждены использовать пайки. Необходимость. Так что просто потерпи. Я о другом хотела с тобой поговорить... Как ты смотришь на то, чтобы сотрудничать со мной? — Принцесса чуть склонила голову, рассматривая юного пилота с интересом.       — В смысле? — не понял Эрдан.       — В прямом, — снова кивнула Лея, — давай оставим наши разногласия по политическим мотивам в стороне. Ты рассказал, что на твоем мире, Подерисе, совсем туго, так?       — Так, — теперь кивнул Эрдан, а в черных глазах мелькнуло что-то... Тоже интерес?       — Я не скрываю, что в Новой Республике не все было гладко, на то свои причины, но стремление к тому, чтобы исправить, изменить, это было. Подерис требовал значительных средств, Эрдан, а их не хватало. На всех. Да и внутренние враги демократии не дремали... Я не стану оправдываться, твои слова это укор и мне тоже, принимаю, но сейчас... — Лея помолчала, смотря в серое окно, — Представь себе, что к твоей планете придет флот, или нечто, способное уничтожить планету. И сделает всего один выстрел. И все, кто там находятся, твои близкие... Мне было чуть больше, чем тебе лет, когда я видела, как взорвалась и погибла моя родная планета. Что бы ты сделал? — она перевела выжидательный взгляд на Эрдана.       А в его глазах — сполохи осознания, потом колючий блеск.       — Я бы отомстил! — пылко сказал Эрдан, и во всем его мальчишеском облике сквозило возмущением. Видимо, он любил свой неприветливый Подерис.       — Вот! — согласилась Органа, — Ты меня понимаешь. Тогда нет смысла объяснять почему я ненавижу Империю. Считай — личное. Вот Финн, на его глазах погиб его друг, на его глазах убили мирных жителей поселка на одном пустынном мире, его самого вырвали из семьи, насильно, а потом муштровали, с жестокостью, скажи, можно его судить за то, что и он ненавидит Первый Орден? Тоже, считай, личное.       Генерал украдкой глянула на задумавшегося Эрдана, осторожно сканируя его эмоции. Конечно, она использовала Силу. И долгие годы противостояния в Сенате это стало не просто целесообразностью, это стало потребностью, в ее системе убеждений и аргументации. Но Лея использовала свои возможности крайне аккуратно и только в случае острой необходимости. Ей удавалось остаться за границей непреодолимого желания надавить на разум оппонента, чтобы склонить того к принятию нужного ей решения.       Нет! Что-то внутри нее самой, полу-страх, полу-отторжение таких действий останавливало. Она могла гневаться, злиться, даже впадать в ярость (вот когда Мон Мотма продавила закон о кардинальном сокращении флота и армии, Лея точно была в бешенстве и за малым сдержалась, чтобы не выплеснуть свою ярость в лицо той, которую боготворила), но никогда Органа не позволила себе вмешаться в разум живого существа. Когда-то давно, Люк с азартом рассказывал ей о том, что она может с помощью Силы влиять на разум. И что в столь непростой, тревожной, сумбурной ситуации, когда во власть полезли мутные и откровенно продажные личности, с непомерными амбициями и жаждой порулить, она отвергла его убедительную мотивацию, как недостойную, чем вызвала у Люка некоторое недоумение. Разве это не во благо? Разве это не для достижения Великой Цели всеобщего мира и благоденствия? Наверное, она пожалела об этом своем отказе не раз, в пылу своих возмущений, негодований, тем, что на самом деле творилось за красивыми и жизнеутверждающими картинками голонета, но сама себе отвечала, что она все равно поступала правильно.       Каждый должен быть свободен в своем выборе и решении! Иначе... иначе она станет такой же, как и большинство тех, с кем ей приходилось общаться. Лея предпочитала идти в атаку открыто, а вот подготовка к атаке требовала изворотливости, хитрости и именно такого вот, как сейчас изучения оппонента на предмет... "Этот мальчик может стать союзником!", — сама себе сказал Лея, приняв решение.       — Теперь мы с тобой оставим личные предпочтения и поведем деловой разговор, — генерал всматривалась в его лицо, отмечая малейшие нюансы эмоций.       Пацан насупился, ему тревожно, считает, что она снова, как и все до этого, начнет его убеждать присоединиться к Сопротивлению?       — Раз уж ты вступил в ряды наемников, и даже отправился на задание, за которое вы должны были получить кругленькую сумму, значит ты свой выбор сделал, это понятно. Но, раз уж задание ваше... не задалось до такой степени, что в живых ты остался один, а заказчиков, как ты утверждаешь, ты не знаешь...       — Да не знаю я! — воскликнул Эрдан.       — Верю, — вздохнула Лея, — чтобы достать Хакса, да еще привезти его голову, как демонстрационный материал, тут серьезные заказчики проявились, а ты-то еще не опытный убийца, правда? — Лея искоса посмотрела на парня изучая его реакцию.       — Я не убийца! — снова вполне горячо воскликнул Эрдан.       — Ну как же... — тут Лея в упор взглянула в его глаза, — наемники принимают заказы на убийства, исполняют, получают плату, все просто... Не слышала, чтобы что-то изменилось...       — Я не убийца! Я пилот, и все! — Эрдан аж привстал с кресла, — Такой уговор у отца с этими был! Понятно?       — Понятно, — кивнула Лея, — но я хотела бы тебя нанять, для исполнения одного поручения.       Эрдан хотел что-то возмущенно отвергнуть, но Органа, подняв руку, остановила его порыв:       — Сначала выслушай. Потом будешь думать, а только потом ответишь. Итак, я, Лея Органа-Соло, хотела бы предложить тебе контракт, с оплатой, естественно, за доставку личного сообщения адресату. И это еще не все, — тут Принцесса поднялась, отступив к окну, выдержанная пауза дала результат, Лея улыбнулась, смотря в белесую муть на улице.       Он заинтересован, даже возбужден, у него сумбур в мыслях и надежда вырваться отсюда так громко хлопает крыльями, что не ошибешься...       — Более того, раз уж тебя так тянет на приключения, место, куда ты полетишь, как раз то, что нужно. А адресат, которому ты доставишь мое ЛИЧНОЕ послание, устроит все в лучшем виде. Думаю, что в наемники и пираты тебе еще рановато, раз уж ты убивать не хочешь, а вот в контрабандисты в самый раз. Правда, там тоже приходится стрелять, драться и грабить, но, все же, это более спокойная жизнь, чем у пиратов, например. Вот мой муж, между прочим, был контрабандистом!       — Да вы что? — искренне удивился Эрдан, — Вы ж сказали, что принцесса какая-то.       — И что? — Лея рассмеялась, — Считаешь, что принцессы на тронах сидят? А я вот... воевала, да! Хан Соло, не слышал?       — Не-а, — помотал головой Эрдан, — у нас этих контрабандистов знаете сколько? Замучили своими пьянками и разборками...       — Ладно, не слышал, так не слышал, хотя о Хане, я думаю, знает вся Галактика. Узнаешь еще, — Лея подошла к Эрдану и мягко опустила руку на его плечо, — Я попрошу своего друга, к которому ты отправишься, подобрать для тебя хороший корабль и экипаж. Чтобы ты начал летать, посмотрел миры, ну и научился кое-чему, идет?       — А... вы не обманете? — серьезно спросил парень, — вы что, прямо так и отпустите меня?       — Я? Обмануть? Я всегда держу слово! — твердо заверила его Лея, — Конечно отпущу, а что тебе тут делать? Ну, не совпадаем мы с тобой во взглядах на государство, что ж теперь. Каждый останется при своем. Мы продолжим свою борьбу, а у тебя впереди другая дорога, может, когда и пересечемся...       — А вы... не боитесь, что я вас... вот возьму и сдам Первому Ордену, за плату? — вдруг спросил Эрдан, смотря на Лею исподлобья.       — Нет, — спокойно ответила Органа, — ты так не поступишь, потому что, если мы с тобой подпишем договор, а ты его нарушишь, твоя репутация человека, который не держит слово, окажется преградой для получения заказов хоть у кого, хоть у наемных убийц, хоть у контрабандистов, да и пираты вряд ли тебя пригреют, там тоже таких не жалуют. Ну, а я, в таком случае, постараюсь сделать все, чтобы о тебе узнали в нужных кругах. А у меня связи в этих кругах очень... давние. Но мне кажется, что ты честный парень. Если ты возьмешься за выполнение задания, то подлости от тебя ждать... — тут Лея снова взглянула в его глаза.       Не ошиблась. Ему претила подлость. Не испорченный еще мальчишка, усмехнулась про себя Лея, бесхитростный, ничего, у контрабандистов научится многому, и хитрить, и обманывать, да и убивать, не испытывая угрызений совести, тоже. Иначе туго ему придется в жизни. А уж Маз постарается пристроить его нужным для Сопротивления членам Альянса контрабандистов.       — И, кстати, — заметила как бы невзначай Органа, — вот, допустим, ты все же наябедничаешь Первому Ордену, что знаешь, где Сопротивление. И тут я тебе не завидую, потому что, как только ты улетишь, нас тоже здесь уже не будет. А тут появляется Орден, а получится, что ты ввел их в заблуждение? Как тебе такое развитие? Думаю, что ты все же, умный парень, поэтому примешь мое предложение и устроишь свою жизнь без того, чтобы потом думать, как нас тут убили.       Лея отвернулась, чувствовала, и его сомнения, и то, что он боится, что его обманут, и желание выбраться отсюда поскорей...       — Ладно, — сказал Эрдан позади принцессы, — я согласен, только уж и вы свое слово сдержите...       — Не сомневайся, — Лея повернулась, глаза лучились добротой и удовлетворением, она все рассчитала верно! Парню здесь не нравилось, становиться в ряды борцунов и ненавидеть Первый Орден он отказывался, упрямый, да, видимо, еще и воспитание, родители точно не на стороне Республики, так что план Леи был лучшим вариантом разойтись миром.       Принцесса подала Эрдану заранее написанный в датападе договор, читал медленно, вдумчиво, соображал. Потом, решительно поставил свою подпись, отложил датапад и спросил:       — А вы? Разве вы не видели, сколько фейерверков было, сколько миров ликовали, что Республики больше нет?       Внутри Леи снова вспыхнуло, столько лет прошло, но ее реакция на то, что есть кто-то, кому претит Республика, всегда была одинаковой, дрожь негодования и сдерживаемый гнев...       — То, что ты видел, это еще не вся Галактика, — спокойно и тихо ответила Лея, — и я не позволю, пока я жива, угрожать мирам уничтожением, если они не покорятся Первому Ордену. Галактика должна быть свободной! Знаешь, там, в Ордене... — тут Лея оперлась о спинку кресла, оно жалобно скрипнуло, словно чувствовало, какой пожар бушует в душе принцессы, — там дорогой для меня человек... но... ради счастья и свободы миллиардов существ... я должна его остановить! И это тоже... личное!       Эрдан поводил пальцем по потрескавшейся обшивке подлокотника своего кресла и спросил:       — А зачем?       — Что "зачем"? — Лея уже взяла себя в руки, мгновенно вспыхнувший гнев, затухал, залившая его сейчас душевная боль не давала разгореться пожару вновь.       — Зачем вам его останавливать? Вы разве не слышали, что говорил ихний Верховный Лидер? А я вот слышал, и все слышали... у нас, на Подерисе, все слышали! Теперь и разговоры только о том, что все должно измениться! Разве вам не хочется посмотреть хотя бы, зачем этот Первый Орден пришел, а уж потом...       — Ах, Эрдан, — вздохнула Лея, вдруг протянув руку, наклонившись к нему и потрепав за черные вихры, — ты слишком много не знаешь. Может, оно и к лучшему. Оставь политику для нас, а сам... просто живи! Потом вместе посмотрим, что там дальше будет. Ты со своей точки зрения, а я со своей. Я много повидала за свою жизнь, и уверена, что то, что будет творить с мирами Орден... в конце концов приведет тебя к нам. Так уже было. Но ты сам все увидишь и поймешь. Насилием и жестокостью нельзя заставить свободные миры быть счастливыми. А сейчас иди и поешь поплотнее, потому что очень скоро ты отправишься в свое путешествие... У тебя теперь есть первый контракт!       Потом она сидела одна, смотря на облупившиеся панели стены, пыталась унять поднявшееся волнение. Мальчик, сам того не зная, потревожил едва начавшую затягиваться рану... Тоже, личное... Но! Никогда ее личное не стояло на первом месте в ее жизни, если только... давно, когда родился... Бен. И очень недолго. Потому что ее жизнь, ее стремления, ее долг вели ее вперед. Мон Мотма всегда говорила, что личное никогда не может довлеть над долгом. Долг каждого политика — служение всем!       И Сила! Сила привела к ней Рей! И она, Лея, призывала именно Силу, когда там, еще на Соколе, после сумбурного рассказа девочки с Джакку, приняла решение. И она снова была уверена, что поступает ПРАВИЛЬНО, во имя... да! Война только начинается! Во имя той самой, Великой Идеи! Теперь оставалось только ждать...       Дэмерон, грохнув несильно кулаком в двери, появился на пороге комнаты, смотрел серьезно, Лея отметила, что доля недовольства присутствовала. С их разговора после возвращения, а на самом деле практически перекрестного допроса, прошло достаточно времени, чтобы коммандер и на этот раз проникся тем, что генерал снова поставила его на место, разъяснив (в который раз!), что его самовольство привело к необратимым последствиям. Он был старшим группы и именно он несет ответственность за все, что случилось.       Обтекаемая формулировка: "Мы решили вытрясти из него хоть что-то, пока ожидаем связи, чтобы не тратить время зря", Лею не устроила. Она надавила сильнее, потребовав детально описать, что происходило ДО появления охотников. Запальчиво выдвинутые коммандером обвинения, что Тико сама отпустила Хакса, привели к перепалке между Дэмероном и Финном, а уж, когда они, в пылу спора между собой раскрыли картину "получения информации", Лея сложила "два и два". Сказать, что она была зла, это ничего не сказать.       Она припечатывала обоих, и Дэмерона, и бывшего штурмовика, словами, тихо и спокойно, но как прибивала их к стене кольями:       — Допрос с применением спецсредств может быть использован в крайних случаях!       — Да это и был крайний... — воскликнул По в возбуждении.       — Вы начали свое действие еще до того, как появился этот крайний случай! А, значит, поступили не просто недостойно, но и жестоко! С пленным! Неважно, что он Хакс, важно, что для Тико вы перешли границу! Это для вас эти границы условны и стерты, но не для нее! Она... она чутко реагирует на любые проявления несправедливости и жестокости! С ней так нельзя!       — Да она ненавидела Хакса еще больше, чем я! — заорал Финн.       — Есть грань, переступить которую значит - проиграть! — отрезала Лея, — Роуз слишком ранима, признаю, но она хороший и верный боец! А вы ее веру в то, что мы за справедливость, за истинные идеалы демократии, расстреляли, выжгли лазером своим! И она не выдержала. Кто бы ни был на месте Хакса, она бы поступила так же! Эти зрелища не для глаз Роуз! Болваны вы оба!       Притихшие бойцы, наконец, заткнулись, уже не пытаясь доказать генералу свою правоту в той ситуации.       — И я уверена, что Роуз не предавала нас! Она сделала так, как подсказало ей сердце! И она не по своей воле отправилась с Хаксом! Она хотела его отпустить, но не рассчитала, что в благородство, за спасение жизни, генерал играть не станет. Он не просто ушел, но и забрал ее с собой, думаю, для него не составило труда... — Лея помолчала, — ударить ее, чтобы потом затащить на корабль, взять в плен Тико, потом допросить... возможно выставить ее предательницей... да, пожалуй так и есть, — сама себе кивнула Лея, — а вы, в своем азарте и усердии, не просто перегнули палку, но и сломали ее! И вышло то, что вышло! — Лея добавила в голос строгости, — Вы потеряли товарищей, но задание не выполнили. И вся наша комбинация... лот коту под хвост, фраггинг... кронг, мурглаки такие! — неожиданно для Финна, закончила Органа.       По к переходу Леи на язык криминального элемента Галактики отнесся спокойно, он-то прекрасно знал, что принцесса Лея еще и не то сказать может!       Все эти дни на базе Дэмерон и Финн испытывали холодность общения с ними генерала Органы. Чтоб прониклись! По снова призадумался было, что опять переборщил с инициативой, а Финн все пыхтел, что для Хакса просто надо было добавить мощности в луч бластера, и все! Раскололся бы, как миленький!       — Засиделся без дела? — кивнув коммандеру сказала Лея, — Возьмешь транспортник, с вами полетят Одла и Феррис Сарры, Иматт старшим...Ах, ты снова не доволен, — притворно удивилась генерал, — что тебе не дают задание достойное тебя? Взорвать что-то важное?       — Да нет... Дэмерон опустил взгляд, — просто сидеть тут и ждать...       — Будем сидеть и ждать столько, сколько надо! — жестко оборвала его Лея, — А если ты не согласен и решил отправиться в свободное плавание, что ж...       — Я понял, — вздохнул Дэмерон, — а Финн?       — А Финн останется здесь! — сегодня Лея была настроена серьезно, потому что она рисковала, но этот риск был оправдан, и на этот раз никто и ничто не должно было помешать выполнению задачи.       — На Такодане найдешь Маз, уверена, никуда от своих сокровищ в подвалах она не денется, да и заведение, поди, уже работает.       — Да Первый Орден же разрушил там замок! Я же видел!       — Чтобы разрушить то, что строили еще древние, одного налета мало, — Лея подошла к По, — мальчишка должен подойти к Маз сам, чтобы никто не связал его с вами. Дождетесь ответа. Маз найдет, где вам переждать. Ты и Иматт, не светитесь там... сильно, а вот Сарры путь разведают все, что смогут. Кто там, о чем говорят, что слышно, на них никто не обратит внимание, в отличие о вас...       — Да этот... Эрдан, да он сдаст нас сразу же! — воскликнул По в изумлении.       — Не сдаст! — твердо ответила Лея, — А если и задумает что-то, то Маз поймет... Мальчишку надо убрать отсюда. И не просто убрать, а изолировать так, чтобы он попал к нужным людям. И Маз все устроит. Пусть приключений понюхает, с контрабандистами, не до нас ему будет.       По опустил голову, слушал, но скакавшая туком мысль, которая не давала ему покоя, все же заставила задать вопрос не по теме:       — А Рей? — спросил Дэмерон, смотря выжидательно, во всей его позе чувствовалась напряженность.       — А это пока, По, секретная информация, — вдруг улыбнулась Органа, — у нее свое задание.       — У всех задания! — пробурчал коммандер, — А я сижу тут...       — Уже не сидишь, — миролюбиво добавила Лея, — уже летишь, аккуратно, чтоб никто и ничего не узнал. Только на тебя надежда, По, чтобы так тихо, как сможешь...

Внешнее Кольцо. Система Антан. 34ПБЯ

      Антанский Шпиль не зря называли фабрикой кредитов. Роскошный туристический город, помимо официально признанного бизнеса для тех, кто раскрыв рты прилетал сюда поглазеть на красоты атмосферных штормов, а наиболее состоятельные граждане были не прочь спустить крупненькие суммы в местных казино, имел и вторую реальность.       Практически все населенные пункты под поверхностью, а также сам Шпиль были прибежищем для преступной верхушки всех мастей. Именно тут они выстраивали свои особняки, сюда свозились нажитое непосильным трудом криминальной трудовой деятельности кредиты и наворованные богатства, и именно тут проводились главные сходняки криминальных лордов.       В отличие от притона Маз Канаты, где обреталась, в основном всякая преступная шушера и находили приют индивидуальные предприниматели в лице расплодившихся немеряно банд и группировок, на Антан-Прайм кучно теснились виллы и дворцы представителей бандитской элиты Галактики.       С развалом Империи пиратская королева Маз снова внесла Антан-Прайм в свой знаменитый Журнал — руководство для преступников, наемных убийц, пиратов, контрабандистов (и прочий близкий и дорогой ее сердцу и взглядам на жизнь сброд подонков и галактических мразей), поставив планету в графу "безопасные миры" под номером пять. Это значило, что имперские патрули щемить больше не будут, а так как Внешнее Кольцо снова было отдано бандитам всех мастей, то и новореспубликанских патрулей ждать не приходилось. Тем более(!) сам мир быстренько вступил в Новую Республику, а уж что там, как там, на самом мире, кому интересно?       Сенатор Ашмин Эк, будучи, так сказать, представителем "демократического" правительства в лице воротил "Черного Солнца", ставший участником аж нескольких подкомитетов и комитетов по перераспределению имперского наследия, успешно перераспределял все, что не прибито, в пользу криминальных синдикатов, ну и себя не забывал, конечно. А что было делать? Во всех комитетах и подкомитетах, а так же в сенатских ложах столько конкурентов! А за ним, все же, самые одиозные, сильнейшие, жестокие и могущественные организации, буквально возродившиеся из пепла, в который их превратили проклятые имперцы! Однако подоспевшие свобода и демократия позволили не просто снова собрать команду, но и вновь завоевать авторитет в преступном мире. Попутно держа за горло правительства и истеблишмент многих важных миров.       В свое время Мон Мотма предлагала официальный союз лидерам преступного мира в борьбе против Империи, но картели хаттов и "Черное солнце" отказались. Официально. Неофициально, по договоренности, конечно, "Черное солнце" не только отправляло своих людей на спецоперации в помощь Альянсу, но и проворачивало прибыльные дела с помощью все тех же повстанцев. А Альянс, соответственно, исправно выполнял заказы криминального мира, потому как оружие надо, прикрытие на мирах надо и жрать тоже надо было. Правда, конкурирующая фирма, "Синдикат Тенлосс", в пику "Черному Солнцу" официально снабжал Альянс оружием, предоставлял базы, содержал, ну и соответственно, грабил караваны и миры в этом союзе более успешно.       За что и был наказан! "Черное Солнце" сдало "Синдикат Тенлосс" вместе с его базами Альянса имперцам и подкосило конкурентов основательно. А вот в таких убийцах, как Джодо Каст, коих выписывали повстанцы, "Черное солнце" борцунам с игом Империи не отказывало. Пытки там, опять же, неделикатное вырезание протестного населения, которое не понимало своего счастья приобщиться к великой идее и сдавало сочувствующих и ячейки террористов на имперских мирах. Ведь не каждый повстанец не задаст себе и руководителям вопрос: "Разве это борьба?", поэтому команды для спецопераций Альянса набирались (не за так, конечно!) именно через представителей известных криминальных структур. Неизвестные, то есть попросту — банды и так участвовали где только можно. Сражались с ужасной Империей, потому как имперцы хлопали их как мух, невзирая на взгляды, состав и количество уголовных дел.       Именно в тот период, когда за несколько лет "жесточайшего террора" имперцев во Внешнем Кольце, пиратские и рабовладельческие миры были зачищены от криминала, а сам криминал поперли с планет и попросту уничтожали ежедневно, Маз Каната скорбно вычеркивала прибежища дорогих сердцу преступников один за одним. Не избежал этой участи и Антайн-Прайм, когда явившийся лорд Вейдер мало того, что накрыл и торговцев оружием и наркотиками, и пригретую эскадрилью Альянса "Плазменные дьяволы", которые под прикрытием криминала нападали, взрывали, жгли и уничтожали транспорты и горнодобывающие заводы, но и погнал со Шпиля известных в узких кругах влиятельных боссов, оставив Антан-Прайм туристам.       Ну а после почти удавшейся попытки устранить Мон Мотму, а затем ее ухода с политической арены, события дали старт жесткому противостоянию центристов и популистов в Сенате уже Новой Республики (интересно, а что в ней было нового, кроме некоторого процента неизвестных лиц в Сенате?).       Как бы то ни было, многие вздохнули с облегчением. Сенатор Ашмин Эк, особенно. Мон Мотма держала Эка за самое "не могу" надежно. Впрочем, как и многих других. А личный исполнитель деликатных поручений самой блистательной Мон Мотмы, бывший имперский офицер лояльности, дезертир, палач и садист, наркоман и конченный алкоголик, а ныне новоявленный Герой Республики (за убийства и продуктивные пытки выловленных имперских ученых, чиновников и офицеров), Синджир Рат-Велус, до сих пор снился Ашмин Эку в кошмарах.       Этот посланец Мон Мотмы решать вопросы, оставил на теле сенатора вполне отчетливые следы своего разговора "за правильное голосование". И этот отмороженный мучитель тоже исчез с горизонта. А оставшееся время в Сенате, то есть почти два десятка лет, Ашмин катался как сыр в масле, раздобрел, осмелел, обнаглел, впрочем, не он один.       Все всё знали, но предпочитали закладывать кого-то из "своих", то есть закрысятничавших сенаторов, общественности, только в случае уж крайней нужды. Слить зарвавшегося чиновника - тоже стратегия, чтобы дать выпустить пар особо бдительным, типа Органы, этой вечной девочке-максималистке, которая так и осталась в прошлом, окруженная своими миражами о всеобщем процветании и блаженных идиотах, которые все сплошь добрые и порядочные. Но с хваткой за горло каждого, кто не согласен с ее мнением. Потому что искренне считала, что только ее мнение правильное! Тут да, тут принцесса несуществующей планеты даст фору лучшим технологам по манипуляциям общественного сознания Галактики, в плане целеустремленного вбивания в головы своих идеалов.       Сейчас уже бывший сенатор в своем особняке на Антан-Прайм, удобно рассредоточив страдающее ожирением (ну любил вкусно и сытно поесть, и что?) тело у панорамного окна, рассматривал красочные сполохи в разноцветных тучах, наслаждаясь экзотическими фруктами и потягивая дорогое раритетное альдераанское вино урожая 4ДБЯ, купленное на аукционе в Крон Дрифте за непомерно большие деньги. Ашмин Эк мог себе позволить очень многое...       Зеркальные двери распахнулись без стука, двое охранников влетели в залу и проехались по блестящим мозаичным полам практически в отключке, а двое криши, в строгих костюмах, странно смотревшихся на массивных звероподобных телах, встали у дверей, положив громоздкие ладони на рукояти бластеров.       Эк так и остался с поднесенным бокалом вина ко рту, потому что таким образом явление Давела сигнализировало только об одном — что-то происходит, а он, Ашмин, не в курсе?       Мясистые подбородки не затряслись от страха, потому как бывший сенатор прекрасно знал, Майту нечего ему предъявить, значит, столь эффектно появился для получения информации. Интересно, какой?       Майт Давел бесцеремонно опустился на кривоногую кушетку рядом со столиком с фруктами, подрасстегнув атласный жилет цвета Луны Гриу, закинул в рот несколько ягод пташ, толкнул по плоскости стола голотранслятор и нажал активатор, взглядом указывая Ашмин: "Смотри".       То, что подчиненных нужно контролировать жестко, контингент такой, что без контроля никак, Майт Давел усвоил с молодости, с тех самых пор, как будучи младшим лейтенантом "Черного Солнца" был одним из немногих приближенных босса, принца Ксизора во времена гражданской войны. И многому у него научился. Теперь он дорос до старшего виго и имел влияние во Внешнем Кольце, сравнимое только с авторитетом Правящего Совета "Черного Солнца", куда не так давно был включен.       Все операции личного бизнеса Майт отслеживал особо тщательно. Именно поэтому два раза в месяц специально обученный человек прилетал на Калаб, запущенный дроид снимал показания с установленных сканеров слежения, о которых не знали ловцы зверей, но всегда удивлялись, за что босс штрафовал их, или наказывал, или убивал.       Сами подчиненные думали, что кто-то стучал Давелу и не доверяли друг другу, однако каждая экспедиция приближалась к точке абсолютной дисциплины.       Теперь бывший сенатор смотрел данные за последние две недели и прекрасно видел все, от аварийной посадки и взрыва транспортника до того момента, как был уничтожен корабль, присланный за пойманными животными, и боя в лагере.       Давел молчал, наблюдая за реакцией Эка, пригубляя налитое во второй бокал альдераанское, из плодов мускусных деревьев.       Ашмин откинулся на спинку своей кушетки, сделал два глотка вина, смотря на сполохи за транспаристиловым окном, а потом сказал:       — Нездоровая суета в секторе Слуис стоила нескольких баз контрабандистам, а я потерял груз. Груз не то, чтобы очень... На Слуис-Ване переполох был, пропал Хакс. Вот, значит как... Интересно, Майт, ты не находишь? Первый Орден практически потерял одного из двух этих новоявленных претендентов на роль Императора... И сколько бы они дали кредитов за информацию об этом рыжем, а? — Ашмин повернулся всем своим дрябло-откормленным телом и уставился на Давела острым взглядом блекло-серых глазок.       — Это не про тебя, Ашмин, — не зло огрызнулся Давел и протер лысину салфеткой, — лучше скажи мне, что ты обо всем этом думаешь?       — Хммм... — Эк растянул пухлые губы в улыбочке, — хочешь удостовериться, совпадут ли наши мнения об увиденном? Ладно, — Эк сел, всматриваясь в застывшее голоизображение ускенов и поселенцев.       — Генерала не узнать трудно, согласись. Он посадил транспортник, но потом держал девчонку, пока эти двое, вот тот, чернявый и наглый, точно из банды Органы, его рожа светилась в голонете где только можно, я помню: "Вступайте в ряды Сопротивления...", второй, похожий на придурка с выпученными глазами, что чуть ли башкой не бился, видимо, подельник. Девчонка ихняя, точно. Значит, рыжий девчонку в плен взял и смотался. Да... Но ударник... ОТКУДА у Сопротивления ударный корабль? И кто этот пацан, которого они притащили с собой? Жаль не слышно ничего... Рискну предположить... — сенатор снова сделал глоток, медленно сглотнул, смакуя и зажмурив глаза, потом продолжил:       — Судя по тому, что там намутили наши борцы за счастье на Слуис-Ване, Органа, как всегда, впрочем, она это умеет, хитростью и обманом, заманила генерала. И он, судя по этим вот рожам, попался, а дальше... — тут Ашмин нахмурил лоб, несколько складок сложились складками на лбу, — а дальше, Майт, я тебе скажу, этот самый ударный корабль привнес в план Органы некоторые изменения... И сдается мне, что такой корабль, как мы знаем, использует Гильдия... Значит, кто-то заказал или этого самого генерала, или самих сопротивленцев, но я, думаю, что генерал - цель. На кой кому-то отдавать кучу кредитов наемным убийцам, когда этих одержимых уже Первый Орден практически уничтожил?       — Это ударник охотников, — невозмутимо кивнул Майт, — пацан связанный - пилот, остальных эти двое, чернявый и полудурок, убили. На Калабе, оказывается, база еще Альянса была. Корабль забрали. Так что не совсем идиоты, как видишь. Есть один слуисси в Управлении Безопасности на Слуис-Ване, который не слишком следит за своим языком. Итак, спустя десять дней этот генерал вновь появляется в поле обзора моих сканеров, и не один! И я теряю не только людей и технику, но и прибыль!       — Скорее всего это какие-то колонисты... — начал Эк.       — Да откуда они взялись? Два года все тихо было! На этом континенте только дикое зверье! Мы проверяли, проведя предварительную разведку!       — Значит, не совсем дикое, — спокойно парировал Эк, — видимо, достали твои криши этих колонистов.       — Вот! — ткнул пальцем в ускена на голоизображении Майт, — Вот этих зверушек они обнаружили случайно! Решили расширить зону поиска! И началось!       — Значит, — тут Ашмин захрустел сочным пурсипом, — теперь они знают, что и ты знаешь. А судя по их действиям, примирения тебе не светит...       — У меня заказ на этих зверушек с семи гладиаторских арен и двух частных зоопарков, аванс от регента Солкулвиса, и я не намерен уступать! У меня хватит людей, чтобы уничтожить их всех! — зло ответил Давел, — Вопрос решается, тут другое... Рыжий — наш джокер, как для Ордена, так и для Органы! Но мне думается, что раз ударный корабль охотников у сопротивленцев, есть еще кто-то третий? В очереди за генералом?       — Ну, я бы удивился, что нет еще четвертого, восьмого и сто тридцать первого, — усмехнулся Эк, — тут глухо, Майт. Джокера надо разыграть красиво между этими двумя, — Эк причмокнул влажными губами, а глаза совсем превратились в щелочки, когда он рассмеялся.       Вот тут мясистые подбородки затряслись:       — Органа станет действовать так же, как и Мон Мотма в свое время. Их мало, значит будет искать союзы. С кем? Да с нами! Ничего нового. Каната, конечно, всю эту свою шушеру соберет в помощь, ну, на мирах там пошерстят... Да-а... Пока Органа опять найдет тех, кто вбухает в ее бесконечную войну кредиты, купившись на ее посулы того, что она отдаст... после... Нет, Майт, этот ход с джокером тут сыграет только раз. Думай, на что подписать ее за генерала. Что-то очень нужное и важное для нас. В остальном... На это Сопротивление можно уже наплевать. Маз Каната якшалась и с Альянсом, теперь вот и с Сопротивлением... Она однозначно будет играть на стороне Органы. И знает много. А Первый Орден... Хммм тут играем по-крупному, но очень осторожно. Так ты думал или нет?       Давел беззвучно пошевелил губами, ругался, как понял Эк, потом посмотрел на Ашмина:       — На Батуу два месяца назад Органа о чем-то долго шепталась с Сонко Фроммом, мне докладывали, а Сонко — правая рука Огги Гарра... И еще... примерно недели три назад, некая неопознанная дама, скрываясь под паланкином, тоже была проведена в условные переговорные апартаменты... А представилась она, как Хаттова Смерть.       — Надо же, — ухмыльнулся Ашмин, — не думал, что Органа так быстро сориентируется... Но Огги не Маз! — отрезал он,- Огги держит Черный шпиль и контролирует только свой мир, а в костлявых ручонках Маз ниточки со всех концов Галактики, и Альянс контрабандистов ее почитает! И все эти ... считающие себя независимыми бандитами боглики ей, между прочим, процент платят! За помощь, за наводки, за советы, за хранение награбленного... Плюс Первый Орден пощипал ее притон так, что, говорят, она в бешенстве на них! И уж точно знает, где Органа! Давел поднялся:       — Значит, красиво разыграть? Ладно. Сначала мы аккуратно намекнем, что рудники Нам-Приакса нам очень, очень интересны. Органа тут же смекнет, что свою часть акций Ньюпанских горнодобытчиков придется отдать. Да и на что они ей, правда? Консорциум ведь почти разорился еще когда Бейл Органа вложился в эту авантюру на Крэйте до войн клонов, а папаша Органы был слишком занят политикой, чтобы участвовать в деле, на кой ему какие-то дела, где мозги должны работать, когда он дока в интригах и заговорах в Сенате? И Крэйт, да и Нам-Приакс ей уже ни к чему, а нам — в самый раз! Так что, Лея отдаст, отдаст, куда ей деваться...       — Надо ей еще что-то, в довесок к генералу предложить, — сказал Ашмин, — лучше топливо. Я-то помню, еще до всей этой истории с Хоснианом, когда она носилась со своим Сопротивлением и совершала вояжи по мирам, произнося патетические речи о необходимости подниматься на защиту Республики, потому что Первый Орден к тому времени, как оказалось, — тут Ашмин рассмеялся хрюкающим смехом, — уже владел сотнями систем, я уж молчу о тех, кто ждал его прихода в самой Республике, а уж теперь-то... — бывший сенатор перестал смеяться так же неожиданно, как и начал, — все эти шесть лет, Майт, ее героические защитники грабили заправщики, нападали на танкеры, потому что топлива у них не хватало! Вспомни, сколько конвоев они разгромили? А потом скинули вину на криминал! Обычная тактика, ничего нового. Покрошили своих же, потому что им очень надо было. Теперь, когда они забились в какую-то нору, думаю, именно это сейчас ее головная боль. Нет топлива — куда она полетит, чтобы опять баламутить Галактику? А просто так сидеть Органа не станет. Ей нужен порыв, действие! Так что смотри... Ты ей топливо, цель, которую они должны уничтожить будут, а ты-то и ни причем, а она тебе отдаст рудники, которые еще висят за ее семейкой. Вспомни, пару раз Органа и на нас стрелки переводила! Так что теперь мы их используем, в качестве моральной компенсации. Им не привыкать выполнять задания для наших структур. Они нам — нашу цель, мы им... ну, сам реши, но я бы остановился на топливе. Это для Органы сейчас болевая точка. Будет топливо, оружие они добудут сами. Может, у нее и еще что есть? — блеклый глаз Ашмина прищурился, и он посмотрел на Давела сквозь темно-зеленое вино в бокале.       — Есть, — отмахнулся тот, — мелочь. Остальное, то, что принадлежало королевскому дому Органа, сейчас уже недоступно. Надо было раньше нам призадуматься... Да кто ж знал, что Первый Орден сразу же после разгрома Сопротивления нанесет визит именно на те миры, где были меркантильные интересы именно Органы? Все уже, — Майт скривил губы, — все ручейки ей перекрыли... А, может, и правильно, — старший виго криминального синдиката "Черное Солнце" посмотрел на бывшего сенатора Новой Республики с усмешкой:       — Чем быстрее Орден наведет порядок, тем быстрее мы сможем спокойно работать...       — Я слышал, флот Ордена целенаправленно захватывает Оборонно-разведывательные Дозоры? — Ашмин поерзал на кушетке, отлежал жиры.       — Грамотно, — кивнул Майт, — слишком уж их там развелось много, мелочи этой, сбились в банды и считают, что им все можно, — с презрением добавил Девел, — устроили себе пристанища, независимые бандиты... Нам-то лучше, Первый все вычистит, и можно начинать. Они отсекут Внешнее Кольцо, установят контроль за гипермаршрутами, это первое, второе... Второе, возьмутся за криминал на мирах, это тоже нам на руку. Мы организация серьезная, мы работаем тихо и профессионально. И конкуренты нам не нужны, слишком много их что-то... Значит... — тут старший виго чуть склонил лысую голову на мощной шее, — красиво надо обыграть? И ты считаешь, что все же Каната, не Огга?       Ашмин потряс подбородками, снова похрюкивая в смехе:       — Не сомневайся, только Маз! Все эти мелкие кусачие крысята, кто останется в живых после того, как Первый Орден зачистит миры от них, побегут к своей пиратской королеве, для консультации... И эти несчастные, оставшись без работы, будут использованы во имя Великой цели Органы. Только Маз! И она выведет тебя на Лею. Такодана, Майт. Не Батуу. Батуу так и останется перевалочной базой для всех. Больше там ничего интересного нет.

Сектор Слуис. Система Калаб. 34ПБЯ

      Роуз смотрела вслед золотисто-полосатому ускену Энса, уносившего своих всадников, пока они не скрылись за листвой и в черноте прохода между каменистыми останцами. Хакс забрал только арбалет, но оставил бластер. Ей. Зарядов там оставалась так мало, что само оружие скорее для моральной поддержки, но на пару выстрелов бы хватило. Бош яростно вылизывал шерстку, прижмурив глаза, с чувством исполненного долга. Он, хоть и маленький, но ускен! И пусть ему только два месяца от роду, двое людей для него теперь его семья, ведь он-то был ничейный, а теперь-то у него есть дом! И еще он чувствовал, что где-то совсем рядом большие ускены, а они своих никогда не бросают!       Сами большие ускены, покончив с чисра-том, растворились в зарослях папоротника, на предмет прочесать эти заросли, на всякий случай, а Роуз, повертев в руках бластер, посмотрела на Боша, сияющими звездами на черном бархате обисидана во взгляде:       — Разве ему можно верить? Скажи!       Ускен замер, оставив свое увлекательное занятие, и четыре зеленых глазах на плосколобой мордочке уставились на Роуз. Вопрошающе. Она провела ладошкой по его спинке, почесала за ушком, а Бош облизнул пальчики Тико шершавым язычком и снова принялся с усердием приводить себя в порядок. Странная Роуз! Разве может быть иначе?       Тико тронула платформу, все время оглядываясь, но справа и слева, вне зоны видимости, она слышала треск веток и шуршание листвы, а, когда огромная темно-медная кошка влетела на гребень останцев, мягкими прыжками продвигаясь вперед, Роуз успокоилась. Только в сам проход между каменными стенами вписала платформу лишь с третьего раза. Ее волнение... Нет, не от нападения чисра-та! За несколько минут ее мир переменился! Всего несколько минут, и то новое, безудержное, бьющее через край какой-то искрящей радостью, несло ее мысли по реке ее чувств отдельно от действий.       Эта радость в ее душе...Вторила хрустальному звону колокольчика в сердце, волшебной мелодией, совсем не оставив места для привычных, терзающих ее, разъедающих как кислота, колючих уколов мыслей.       Та, другая Роуз, неистовая в своей ненависти, непримиримая и воинствующая, отгороженная, как глухой стеной, от всего жаждой мести, притаилась где-то далеко-далеко в крохотном уголочке сознания.       А сейчас... То самое, что ручейками других чувств все эти дни стекало в сердце Роуз, наполнило ее и рвалось наружу безграничной и всепоглощающей нежностью... Разве человек способен ТАК измениться? Нет! Она не знала себя совсем, оказывается. Да и как могла узнать, если ее жизнь раскололась пополам в тот самый день, когда папа вошел в гостиную и сказал, что теперь Первый Орден, эти последыши Империи, захватили их мир. А мама спросила, разве Республика не защитит нас? А папа ответил, что Малый Хейс слишком далек и незначителен, что и раньше-то...       Почему она не замечала этого? Ее обостренное чувство справедливости взывало к действию! Надо же что-то делать! Бороться против! Они — против! И все. Больше ничего не осталось, кроме ожесточенного желания... карать этот Орден! А потом они с Пейдж взорвали те двенадцать транспортников... А потом родители отправили их прочь с планеты, чтобы их девочки нашли Сопротивление, а потом...       Когда не стало генерала Хакса? В ту секунду, когда они прыгнули с утеса в неизвестность? "Только не отпускай мою руку, Тико..." Она бы сто раз ее отпустила, а он держал и тянул ее за собой, не давая утонуть.       Почему-то сейчас память так ярко и так свежо, заново воспроизводила Роуз каждое мгновение... И почему-то сейчас она вспоминала то, что не видела, не слышала тогда... Пусть генерала толкало чувство мести, презрения, желание докончить то, что не случилось там, на "Господстве", казнить ее, наказать, доказать всем... Но он... Он не ударил ее тогда, на "Господстве", хотя что для него в тот момент, когда она вцепилась в его руку, напалмом сжигавшая его ярость? А он... не ударил. И что в тот момент, когда она от отчаяния и ненависти пыталась уже там, на посадочной, разорвать его на куски, когда поняла, что надежды больше нет! И ударный корабль уносил ее друзей навсегда...       Он отбивался от ее атак, но не ударил, хотя мог, чтобы остановить ее натиск! Чего уж проще, когда перед тобой лютый твой враг?       "Давай наверх, Боша и сама на платформу и ходу отсюда... Да беги же!..."       Тико вдруг нажала "стоп" на панели управления, платформа дернулась и застыла на окраине поселка, зависнув над дорогой. Бош завалился на канистры, а Роуз, вцепившись в ограничители, мотнуло вперед.       Хакс оставался внизу, у озера, он пытался, как мог, задержать чисра-та, чтобы они успели... Он подставлял себя под удар, зная, что бластер не берет это чудовище, и что одним прыжком чиср-ат достанет до генерала... Роуз! Он все время защищал тебя! Пусть и сам не думал об этом тогда, но сейчас... Он НЕ ДУМАЛ, что просто погибнет... Все это время ни Хакс, ни она не замечали что-то важное? Не может быть два человека! Значит в нем, там, глубоко... А в ней самой?       Роуз погладила ушки с кисточками, успокаивая Боша... Она все время чего-то ждала, с безнадежностью и тихой печалью наблюдая из своего угла на базах то, что было у других. Ведь она знала, что никак ей стать выше, изящнее, смелее, чтобы взлетать навстречу опасности и бросаться в бой, а потом бурно обсуждать в компании пилотов ход боя, или вот... склонивши головы друг к другу, говорить тихо о чем-то... Или... Она знала, что ее предел — незаметно и честно выполнять свою работу.       Маленькая Тико, в промасленном рабочем комбинезоне, которая любила в свободное время быть одна, читать голокниги о природе на других мирах и мечтать... И радовалась, и гордилась, что ее Пейдж, такая красивая и отважная, наконец, встретила достойного парня и он ответил на ее чувства... И почему-то вспомнила, как взволнованно стучало сердечко, когда она, Тико, украдкой видела По. Такой... такой герой! Такой доблестный и отчаянный, такой... дерзкий и рисковый! И красивый! Ну, это ей так казалось... Но По не знал о ее существовании, вернее знал, видел, наверное... несколько раз... А потом... Финн! Такой воинственный, мужественный, добрый и энергичный, и он как-то сразу затмил По, потому что у них с Роуз сразу нашлось общее и важное дело! А Роуз так хотелось совершить что-то такое... такое, чтобы спасти... чтобы хоть на чуточку быть похожей на них...       И она почему-то подумала... решила... тот поцелуй, ее порыв, чтобы Финн знал... Она помнит его губы, холодные и твердые... Она влюблялась? Наверное. Влюблялась во что-то в человеке... За что-то... Только колокольчик в ее сердце не пел свою песню... И для Дэмерона, и для Финна она всего лишь товарищ, боец Сопротивления, готовый, как и все, отдать свою жизнь за Великую Цель...       И только сейчас, наполненная этой искрящей радостью, теплом рук и признанием губ Хакса, этим ветром нежности в его глазах, она сказала сама себе то, что отвергала с непримиримостью противостояния в убежденности правоты своего мнения. Она влюбилась в крайт-дракона вопреки здравому смыслу? Не во что-то в нем, не в черты характера, да какие-такие черты-то? Она ненавидела его всего, и с чертами, и без них!       Ее душа, ее сердце, обойдя все запреты и выставленные из идеологических догм и фанатичной веры в истину того, что ее война с Первым Орденом и есть ее предназначение, ловушек, увидели и почувствовали сами, нарушая все мыслимые и немыслимые законы войны...       Ее мнение... Или не ее вовсе это мнение было? И что она знала о Галактике?       Оказывается, есть совсем другой взгляд на происходившее, и на происходящее... И есть ОН, Армитаж Хакс, который не генерал... для нее.       Куда влекут его глаза, сияющие всеми сокровищами мира? И почему она, Роуз Тико, не слышит больше в своей душе набата мести, только торжествующий звон ее колокольчика, только волшебную мелодию радости? И все дальше и дальше, уже подернутое дымкой забвения, яростное ее прошлое...       Куда ведет ее сердце? И почему она, точно расправив крылья, летит на этот странный зов своего желания? И это ее желание, глубокое, женское, безбрежное — НЕПРЕОДОЛИМО.       Роуз всматривалась вперед, у медмодуля собрались женщины, что-то бурно обсуждая, несколько мужских голосов пытались их успокоить... Из-за густой листвы и склонившихся над дорогой ветвей видно было плохо. Краем глаз Тико заметила, как позади нее через дорогу перемахнул Дринго, солнце медным бликом от его бока... Ускены скрылись, Бош чихнул... А Роуз глядя на маленького ускена, улыбнулась. Она видела мальчишескую улыбку Армитажа и то, с каким веселым азартом эти двое катались по траве... Ускены чувствуют каждого... Так сказал Слайк...       "Просто... поверь мне... Роуз..." Он впервые назвал ее по имени... И столько в его голосе было теплоты, что хватило бы, наверное, чтобы согреть ее лютой зимой...       — Роуз! — крикнула Тумра, — Наконец-то! Почему так долго-то? Энса вот пришлось за вами посылать! Нам платформа нужна! Остальные забрали, а у нас дроиды остановились, и еще ускены все с охотниками, а еще одна треть полей не убрана, теперь точно не успеем! — девушка разгорячилась, видимо общие проблемы, побудившие пренебречь безопасностью, тревожили сейчас Тумру так же, как и остальных.       Каштановые волосы убраны под полотняный тюрбан, зафиксированный кокетливым бантиком сбоку, румяные щечки оттеняли огонь в глазах, а непокорные локоны завитушками у висков... И Роуз снова вздохнула мысленно. Какая ж хорошенькая... Глаза Роуз нашли Руди. Он отвел взгляд от Тумры, но Тико успела заметить, насколько печален этот его взгляд. Почему он прямо не скажет ей...       — Вы, значит, все порешали? — возмущенно высказалась дама с таким же тюрбаном, как и у Тумры на голове и очень похожим бантиком сбоку, — а кто охранять будет? Ладно, платформа есть, хоть на себе не придется таскать, но у нас всего два ускена, Руди и Бригана, это мало! Против стаи шауттов, чтоб их...       — Лийджа! — прикрикнула на женщину Оди, — Какие шаутты? Им не до нас будет! И у нас есть Дримго и Шунгу! Пока Норик ранен, они сами по себе, но они тут!       — Они сейчас, — вдруг громко сказала Роуз и все обернулись к ней, Тико на мгновение смутилась, потому что еще не со всеми была знакома, да и кто она еще среди них? Но неумолимое желание помочь уже толкнуло ее высказаться, — Дримго и Шунгу там, у родника, убили какую-то тварь, Энс сказал, что это чиср-ат...       Гулким шепотом ответили ряды дам, трое мужчин что-то говорили, наклонившись друг к другу, Руди удивился, а Лийджа, уперев руки в бока и сверкнув возмущением, воскликнула:       — А этот где? Ты ж с генералом уезжала? Где этот генерал? Энс забрал? Вот, еще одного здорового увели с собой, а мы тут что? Кроме Руди эти вот, подраненные, с них какой толк? Дроиды все, сдохли!...       — Я... могу, — тут Роуз набралась смелости и закончила уже уверенно, — Я могу попытаться ... мне надо только посмотреть, понять.. Я попробую что-то сделать... с дроидами-уборщиками.       — Оди! — сказал мужчина средних лет, поддерживая раненую руку второй рукой, — Если она действительно сможет помочь, придется тебе...       — Я знаю, — кивнула Оди, поправив седые волосы.       Ее усталость накладывалась на озабоченность ситуацией, но слова Роуз явно приободрили доктора:       — Со мной останется Тумра и ты, Максар. И все!       — Да? — Лийджа подошла к Тумре и смахнула невидимую пылинку с ее плеча.       Обе они явно отличались от остальных более изящным покроем одежды и более тонкой выделкой кожи на обуви. И красотой. Тумра недовольно поправила бантик на тюрбане и как-то упрямо посмотрела на мать:       — Да! Ничего тут с нами не случится! У нас ускены ранены, в поля им рано, но они не мертвые! И со стороны Аннара кто пройдет? Сама подумай, если там стада сейчас защищают?       — Время терять не будем, — негромко вставил Руди.       Он стоял у своего ускена, держа его за ремни и поглаживая коричневую шерсть на шее, внешне спокойный, как всегда, только синева в глазах потемнела. Перевел взгляд на Роуз:       — Садись, поедем дроидов смотреть...       Тумра прикрыла длинными ресницами взгляд и чуть нахмурила бровки, сжав в кулачке ткань сюркотты, Роуз поедет с ним, с Руди? И они так улыбаются друг другу, и всего два часа назад именно Руди сразу подскочил к ней, как будто так и надо, на глазах у всех почти обнимать ее... Конечно! Эта Роуз, вся такая загадочная... И волосы у нее красивые, вот сейчас, когда распущены, и так блестят ее глаза... Слайк привел их сюда, и они даже живут с генералом в его доме! А мама говорит, что все неспроста, ох, неспроста...       — Мне надо... две канистры надо... Домой... и Бош... — Роуз обернулась к Оди.       — Ну, канистры сейчас завезем, — кивнула та, улыбнувшись, — а Боша можно к котятам, во двор к Виске.       — Нет! — твердо сказала Роуз, — Бош должен быть со мной! Потому что... потому что это наш ускен! — неожиданно решительно воскликнула Тико, спрыгивая с платформы и опуская ускена на землю (у него еще лапы слабые!).       Оди кивнула, и тут же все вокруг пришло в движение. Роуз почти удивилась, как дружно и без суеты, женщины принялись разгружать платформу, по двое берясь за емкости, мужчины помогали, несмотря на ранения, а Лийджа, разом растеряв спесь, громко и четко распределяла людей по квадратам поля.       Тумра подошла к Руди, глядя, как он стаскивает канистры с платформы, и что-то ему сказала, отчего он застыл, а потом резко повернулся к ней...       Бош уселся у ног Роуз, хлопая всеми четырьмя глазами, поворачивая ушки и вибриссы, как сенсоры то туда, то сюда, вид имел солидный, и вдумчивый. А Оди, подойдя к Тико, наклонилась и шепнула:       — Испугалась чиср-ата?       Роуз кивнула, вздохнув:       — Армитаж стрелял, стрелял, а этой твари все равно... если бы не ускены... Бош кричал, и они пришли...       — А как же вы чиср-ата-то не услышали? Он громко ходит! — удивилась Оди, внимательно всматриваясь в лицо Роуз.       И она засмущалась, уронив вниз реснички, зардевшись румянцем, потому что ей показалось, что Оди все знает... Так много было озорных огоньков в ее темных масленичных глазах, почему она спросила?       Доктор, окинув взглядом бурную деятельность вокруг, вдруг обняла девушку, а Роуз зажмурилась, уткнувшись в плечо Оди. От нее веяло покоем, и пахла она травами, чуть-чуть лекарством и чем-то до боли знакомым... уютом дома, которого у Роуз больше не было...Так давно... Бесконечно давно, ее не обнимала мама... Эта почти незнакомая ей женщина, с первой минуты отнеслась к ней с душевным теплом и заботой, с первого дня говорила с ней, как с близким человеком, словно знала ее, Роуз, всю жизнь...       — Рози, — совсем тихо позвала ее доктор, и Тико подняла к ней лицо, — ты сказала "наш ускен"! Значит, не таким уж страшным оказался крайт-дракон, а? Значит, увидело твое сердце то, что должно было увидеть... Смешные вы дети, вот что я скажу, — Оди улыбнулась, и столько доброты в ее взгляде, и так посветлело ее лицо, все в сеточке морщинок, и так легко отчего-то стало Роуз, словно глазами Оди Субу смотрела на нее ее мама, — а если мысли разные к тебе в твою голову опять полезут, то ты знай, Роуз Тико, драконы любят только раз в жизни!       — Крайты? Откуда вы знаете? — прошептала смущенная и потрясенная Роуз.       — Нет, просто драконы, — рассмеялась весело Оди, — не знаю, как тебе, а моя мама мне в детстве сказки читала, я помню. А какая разница? Может потому, что так редко дракон встречает свою пару их уже и не осталось... почти?       — Вы опять говорите загадками, — Роуз улыбнулась в ответ.       — Ну, когда тебе будет столько же лет, сколько и мне, — Оди погладила Тико по голове, как маленькую девочку, — может ты тоже встретишь парочку заблудившихся "никто" друг для друга и тоже, легко увидишь, что эти "никто" старательно прятали от самих себя, потому как считали, что чувства могут возникнуть только к идеологически правильным товарищам по борьбе. Или не возникнуть совсем, потому что им запрещено. А все оказалось наоборот. Потому что сердце видит быстрее, чем глаза, Рози. И тогда в одну секунду меняется все в тебе, когда не твой разум, а твое сердце чувствует того, кто тебе предназначен.       — Как это? — не поняла Роуз, — Разве это не мы выбираем?       — Мы не выбираем. Мы перебираем, — снова рассмеялась Оди, — только нити наших жизней уже сплетены где-то в будущем. И так этот узор сплелся, что вот вы здесь. Другой вопрос, зачем? — Оди снова прижала голову Роуз к своему плечу, — Наверное, чтобы Слайк нашел вас... А вы нашли друг друга. Наверное, чтобы каждый из вас узнал что-то важное, для себя. Наверное, чтобы и мы узнали что-то важное... для нас... Все не случайно, Рози, — вздохнула Оди, провожая взглядом последнюю канистру, а женщины уже уходили, не задавая больше вопросов.       Только голос Лийджи слышался из-за деревьев, а Тумра и Руди стояли у входа в медмодуль, склонившись друг к другу и о чем-то тихо говорили. Тумра казалась такой маленькой по сравнению с врачом. Сейчас Руди совсем был не похож на того Руди, которого видела в свой первый день Роуз. Что-то совсем другое в выражении его лица, что-то неуловимо жесткое, даже суровое, но в глазах, которыми он смотрел на девушку... синее-синее безоблачное небо...       — Потом поговорим, — Оди сжала ладошку Роуз в своей, — если сможешь — помоги.       — А... когда они ... вернутся? — тихо спросила Роуз.       Доктор поняла, кто "они".       — Думаю дня через два. Шаутты приходят раз в несколько лет. Такие... похожи на спаринджийских свирепых гончих, только сильно лохматые. С Севера. Эрк говорит, видимо за несколько лет их там много становится, вот их, изгоняют, что ли, чтобы еды на всех хватало. Они в стаи сбиваются и уходят. Толот говорит, что переплывают пролив, на тот материк... Мех у них... нужный. Очень тепло зимой, на охоте, шкуры если натянуть на длинные жерди вкруговую, то можно без верхней одежды спать! А летом... Когда наши уходят к побережью, там соляные озера, или на дальние холмы, на несколько дней, или вот сейчас, берут шкуры шауттов тоже. Расстилаешь, и всякая ползающая дрянь не заползет. Руди считает, что ворсинки там интересные, он увеличивал, смотрел. Человеку и не заметно, а вот, например прядильщикам, или змеям брюхо колет... так что, псов этих ускены загонят к обрывам, а охотники постреляют. Не всех конечно, сколько нужно, чтобы пополнить запасы шкур. А кувасы... шкуры тонкие, шелковистая шерсть, можно вещи красивые шить, и мясо вкусное. Этих на ледник. А шауттов повезут к Фальсту Грову, там две семьи у нас. Они шкуры и выделывают.       — Мама! — крикнул Руди, повернувшись к ним, — Время!       — Потом поговорим, — подмигнула Оди Тико,- наклонилась, потрепала загривок Боша:       — Давай, герой, беги!

Неизведанные регионы. Система Иркалла. 20ПБЯ 10: 21

      Полковник Лимпп был раздосадован так, что со стуком поставил бокал с рубиновым бриэлем на стол, и дорогое стекло жалобно зазвенело, а вино выплеснулось на нежно-голубого цвета скатерть, растекшись неаппетитной кровавой кляксой.       Супруга полковника, холеная дама с витиеватой прической и таким же украшением на худой жилистой шее, которая единственная выдавала ее возраст, протянула изящную руку в тонкой перчатке цвета ягод пта, и покрутила страдающий бокал с вином, взяв пальчиками за точеную ножку:       — Значит, — задумчиво начала супруга, всматриваясь в густой и тягучий напиток, — этот Хакс был принят самим Верховным Лидером?       — Дело не в том, что он был принят, — раздраженно ответил полковник, задвинув панель окна и задернув тяжелую штору с темным золотом тиснения узорами, супруга любила основательные вещи в доме, — а в том, что он все сделал сам, через мою голову! Он все эти годы штудировал архивы и что-то нашел! Но я думал, что вся информация его копаний в истории будет дополнением к учебному процессу! Даже допуск адмиралом Слоун к секретной документации меня не смутил! Ее уже исследовали вдоль и поперек, а Хаксу-младшему, как технарю, возможно нужны данные для его учебных работ!       — А вместо учебных работ этот незаконнорожденный ублюдок...       — Он лучший курсант академии, Ронда! И его феноменальные способности меня удивляли. И я знал, что он далеко пойдет, но не так скоро и не так высоко взлетит! Через месяц выпуск, а его уже назначили руководителем некоего секретного проекта по приказу самого Верховного Лидера! Мальчишка! С ужасным характером и непомерными амбициями, я иногда думаю, что в него встроено какое-то устройство, потому что он больше похож в общении на дроида...       — Та-а-ак, — снова задумчиво протянула супруга, — далеко пойдет...       — Ронда, он не просто пойдет, поверь мне, его ожесточение и целеустремленность способны перемолоть в труху всех, кто встанет на его пути! — запальчиво и как-то с горечью воскликнул полковник Лимпп, — Я знаю его с первого курса! И уже тогда... тогда это был звереныш! Твой почитаемый Хакс-старший, сделал из него дикого хищника! Абсолютного одиночку и абсолютно не поддающегося хоть какому-то одомашниванию! Я просто поразился, насколько можно было вытравить из парня все, что хоть как-то бы было способно дать ключ к коммуникации с ним. И до сих пор не понимаю, почему гранд-адмирал так опекала его! А этот урод, этот... подонок, Хакс-старший, с которым ты водишь дружбу...       — Я не вожу с ним дружбу! — оборвала мужа супруга и в красиво подведенных глазах сверкнуло и бабахнуло, а Лимппу показалось, что в комнате запахло грозой, — Я, в отличие от тебя, пытаюсь оградить нас от судьбы тех, кто симпатизировал гранд-адмиралу Рэй Слоун! И, как ты заметил, у меня это неплохо получилось! И только благодаря мне мы еще вхожи в высшие эшелоны, а ты, мой дорогой полковник, все еще командуешь своими курсантами! Поэтому сядь... — Ронда отставила бокал и слегка припечатала ручку к столу, — сядь! И слушай, что я тебе говорить буду.       Лимпп пыхтел, как роба, сделавший вынужденный рывок от кьюсака, но кьюсак загнал его в угол... Ронда смотрела одним из своих взглядов, который ясно указывал. У нее есть план!       Жесткий и строгий начальник академии, на протяжении вот уже почти двадцати пяти лет был вынужден признать, что его жена ни разу не ошиблась в критических и просто неприятных ситуациях.       С самого начала их знакомства никаких особо пылких чувств и не было, но хорошо рассчитанная стратегия отцом полковника принесла свои результаты. Хитрая и честолюбивая Ронда двигала Лимппа по карьерной лестнице и стала надежным партнером, потому как их жизнь постоянно требовала искусного лавирования между подводными камнями интриг как в Империи, так и потом, в Первом Ордене. Правда, пока гранд-адмирал, отличавшаяся щепетильностью офицерской чести, направляла Орден по пути, который видела сама, собственно умения Ронды Лимпп мастерски обходить препятствия и ловушки из интриг и сплетен и не нужны были. Потому что Слоун пресекала всю эту возню на корню, а зачинщиков разжаловала или наказывала. Ей не нужны были интриганы, ей нужны были офицеры, исполнявшие свой долг и верные присяге.       Но теперь... Лимпп в тот день, когда пришло послание нового Верховного Лидера, напился в одиночестве и не пришел домой ночевать. Ронда такого потерпеть не могла и лично явилась в академию выяснять причину неявки.       — Все впустую, Ронда, — чуть осоловело заявил Лимпп и бахнул стакан с бренди в стену, — опять какой-то колдун душит всех направо и налево, опять мы выставляем себя на позор и ненависть миров, потому что этот новоявленный император опять заставит нас превратиться в мясников... И он снова утопит Галактику в крови...       — Перестань ныть! — супруга отобрала у полковника бутылку, — Лично я не собираюсь обратно в Галактику. Мой дом здесь, и мне тут нравится! Да и тебе нечего там делать. Пусть этот... колдун, как ты говоришь, делает, что хочет. У него и без тебя хватит почитателей.       — Банто пуду! Скраг фраг! Ситх спайт!...       — Замолчи! — супруга прижала ладошку в перчатке ко рту полковника, — Не забывай, что есть я и наша дочь!       Это подействовало. Лимпп замолчал. Дочь он любил и лелеял.       Теперь Ронда, погладив плечо мужа и побарабанив по нему пальчиками в перчатке, наклонилась и прошептала:       — Федрика, мой полковник. Наша дочь и будет нашим секретным оружием и пропуском в новую реальность. Такой замороженный солдафон и с комплексом изгоя бастард, как Хакс-младший, будет подниматься вверх, сметая все на своем пути, ну, а мы с ним.       — Ты что-о-о-о? — почти заорал Лимпп.       — Ничего, — огрызнулась супруга, — это для Федрики, не для тебя! Для своей дочери я устрою лучшую партию! Потому что этот рыжий ублюдок, в отличие от тебя, ни на каком мире сидеть двадцать лет не станет, сам говорил! И Федрика БУДЕТ вращаться в самых верхах! И эта продажная Галактика еще увидит ее на вершине власти!

Сектор Слуис. Система Калаб. 34 ПБЯ

      — Шаутты псы вредные, — рассказывал Энс, пригибаясь и уклоняясь от ветвей, которые так и норовили хлестнуть по лицу или воткнуться сучком в глаз, — кидаются сразу и со всех сторон. Так что ты смотри в оба, генерал! Твоя задача отсекать тех, кто в глухой зоне для нас с ускеном. Бей смело, дополнительные стрелы для арбалета, там, посмотри, прикреплены и справа и слева, в гнездах. У тебя ж кинжал есть? Я видел, а там, сзади, длинный, запасной, всегда с собой, всякое бывает на охоте, так что, на всякий случай... В принципе без разницы, куда попадешь. Нападать будут только крупные самцы, молодняк и самок они в бой не берут, нам легче. Но их, как правило, слишком много. Плодятся они, видимо, активно, потому и жрать им там, на Севере нечего становится. Вот и уходят. Кто что говорит, что они пролив переплывают и на тот материк уходят, кто, что на юг идут, да нам и не важно. Нам шкуры нужны. Они ж не каждый год появляются. Но сейчас их что-то совсем много. Как бы они нам стада не погрызли... Но, думаю, Зозидор Толота на помощь призовет, раз уж такое нашествие... Ты меня слышишь?       — Слышу, — ответил Армитаж, пригнувшись совсем к седлу, довольно толстая ветка просвистела над головой, задев волосы.       — Ускены щауттов загонят к утесам, там мы их и проредим. А кувасов Эрк с Гарсом погоняют немного по лесу. Главное, чтоб они на поля не попали. У каждого шесть ног! Вытопчут все за минуты, потому что, когда бегут, бок к боку трутся, так их из стада труднее выдернуть тем же шауттам. Рога, как пики... Эх, я тебе скажу, сейчас у них еще мясо так себе, не наели жирка, а вот зимой кувасы толстые, бегают медленно, похлебка наваристая...       Ускен Энса прибавил скорости, взбираясь на склон холма, а внизу, сквозь листву, желто-охристыми пятнами просвечивали поля с созревшим фарином. Более темный оттенок там, где злак уже был убран. Армитаж крепко держался за ограничитель, потому что огромный кот делал гигантские прыжки, взлетая вверх-вперед, меняя угол траектории резко и внезапно. Энс, видимо, привык, он лишь наклонял корпус, а генералу приходилось довольно сильно напрягаться, потому как Наблюдатель, возможно в силу опыта и возраста, такой лихой манерой передвижения не бравировал.       Одна часть Хакса, принимая информацию, выдаваемую Энсом, привычно оценивала ситуацию по обособленным компонентам, систематизируя, выстраивая логическую связь, анализируя и делая для себя определенный вывод. И так же привычно ощущение опасности концентрировало внимание, сосредотачиваясь на выполнении задачи.       Что-то произошло между ними, неподдающееся рациональному объяснению! То, что изначально должно было быть НЕВОЗМОЖНО. Крифф возьми, Армитаж, когда она рядом, возможно все! От солнечных штормов Протобранче и взрывов вулканов на Эол-Ша, до выстрела квинтэссенцией ее энергии сквозь подпространство. Потому что Тико способна расплавить любой слав, каким бы ты ни замуровал себя, как оказалось. И ему уже не повернуть назад, не вырваться из этого притяжения ее Солнца, потому что "против" уже не существует, потому что вопреки всему — и логике, и выстроенной системе аргументов, осталось только "за".       А вот теперь то, что унес с собой, расчертившее границу между его выверенным и холодным рациональным, и... личным... У него теперь есть свое, личное, тайна, которую он держит в плену. Как будто там, у родника, все изменилось для него. Только как удержать в себе все то, что она выпустила на свободу? Когда захлестывает неизведанный восторг и ему кажется, что сейчас он может абсолютно все! Словно она облекла его в какую-то неведомую броню, дикая Роза, вдруг распустившаяся в его пустыне. И ничего он не может сделать, потому что не хочет! Безоглядно уже, в бездонный космос ее глаз... И эта сила, что бурлит в нем, это желание, его расправившее крылья мужское "я" — НЕПРЕОДОЛИМО!       Рев ускенов и злобный, хриплый лающий вой псов генерал услышал, едва кот Энса миновал гряду поросших лишайником и косматым мхом валунов, обрамлявших собой вершину холма, полого спускавшегося к краю полей фарина.       — Уф-ф...варп..слим-до! — выругался Энс, сдергивая с плеча лук, — Похоже сидящих уток не предвидится, Хакс. Их слишком много, а ускенов слишком мало, придется тут их бить, а это, все же, не на открытом пространстве, так что прикрой там нам спины...       Дальше Энс сказать ничего не успел, да и предполагаемые планы действия были подвергнуты кардинальным изменениям.       Треск ветвей и хрипло-воющий лай внезапно раздался, как показалось Армитажу, со всех сторон сразу, заглушая все остальные звуки.       Грязно серо-белая масса из лохматого меха и оскаленных клыков, красные открытые пасти, горящие диким свирепым огнем глаза, которые вдруг оказались почти на уровне плеч генерала, это все, что он успел увидеть когда Энс закричал:       — А-а-а-а, шит до!       А ускен, поднявшись на задние лапы, бешено стегая хвостом с поднятыми шипами, толкнулся и взлетел вверх-влево, к валунам.       Оба всадника, отклонившись назад и удерживаемые страховочными ремнями, дернулись синхронно от резкого финта ускена, зато этот самый финт умного зверя позволил оценить ситуацию и им.       Истошный визг свидетельствовал, что хвост ускена — грозное оружие, а прыгнувшие со всех сторон псы, оказались чуть ниже, сбившись в грязно-серую кучу, но сориентировались мгновенно, дружно бросившись в атаку снова, оставив на траве три распоротые шипами, окровавленные и дергавшиеся в агонии, скребущие когтями землю и хрипящие туши.       Шаутты, по сравнению с ускенами, выглядели мелкими, но весили каждый, килограмм по тридцать-сорок. Узкие и растянутые тела на высоких лапах, массивная голова с вытянутой челюстью, чем-то напоминавшей клюв, по бокам верхней челюсти два отростка, короткие хвосты. И все это покрыто густой и длинной шерстью, отчего псы казались больше, чем они есть на самом деле. А вот свирепости им было не занимать. Видимо, тактика нападения у шауттов была примитивно-проста — они бросались на жертву всем скопом, просто заваливая ее и раздирая на части, кто сколько успеет урвать. А, судя по тому, что признаков организованного нападения с отвлекающими маневрами не наблюдалось, атаковали они предсказуемо, но мощно.       Преимущество в пространстве было достигнуто, потому что шаутты не могли прыгать так далеко и так высоко, и им приходилось преодолевать поверхность валунов в несколько приемов, что давало возможность для прицельного выстрела, пока вся свора настырно лезла вверх, обуреваемая одной целью — убить ускена и людей.       Подающий механизм в арбалете перезаряжал стрелу в секунду, но в гнезде умещалась всего пять, потом нужно было вставлять новые. А вот на это времени уже не осталось. Первоначальный план Энса, что бить шауттов они будут с ходу, пока ускены, загнав стаю на утесы, удерживают ее, не оправдались. Псы, бросив свою забаву в виде кувасов, напали сами, рассредоточившись по охотникам, и своей многочисленностью отсекая их друг от друга. Энс успел выстрелить и поразить шесть шауттов, но остальные, вскарабкавшись на гряду, ринулись вперед.       Ускен оценивал ситуацию, разворачиваясь так, чтобы обезопасить свои бока, закручивая псов, а уж Энсу и Хаксу приходилось действовать по ситуации.       "...Натура твоего оппонента проявится посредством его действий. Третья форма круга эчани даст тебе возможность прочесть движения противника. Этому обучались все офицеры Императорской гвардии и спецназ разведки, но! Ритуальный характер поединка, это не для нас. Поэтому искусство ближнего боя... ха-ха-ха... это такая игра, кто быстрее ударит. А сила удара зависит от скорости. Даже, если твой противник втрое тяжелее тебя, тебе же легче, Армитаж. Мышечная масса, это хорошо, но не ее количество определяет исход схватки. Твоя скорость в квадрате умноженная на массу...", — голос полковника Имперской разведки Дертрама из далекого прошлого в какие-то тысячные доли секунды воспроизвел все, что когда-то позволило Арми пройти свой путь мести, последовательно, без эмоций вернув ответку всем тем, кто пытался выместить на нем свое отношение к Хаксу-старшему. И он не забыл вкус своей крови, которая стекала по его лицу из рассеченной брови, носа, разбитых губ, смываемая ледяным дождем, в тот самый день, когда не стало Арми...       Гранд-адмирал была права. Молчаливое, гибкое, смертельное...       Только сейчас никаких вкрадчивых скользящих шагов, никаких выстроенных фигур и традиций.       Энс резко выбросил руку с зафиксированной стрелой, пронзив шаутта ею, как копьем, оттолкнул ногой, прорычав:       — Шкуры по боку, теперь не отстанут, пока всех не перебьем! Уххооо, Блор,- дернул ремни ускена Энс, включая энергощит на его груди.       А дальше мозг Хакса действовал уже автоматически, отдавая команды и фиксируя любое движение.       Ускен словно чувствовал своего хозяина, и, так же, как и Наблюдатель, каждый его прыжок, разворот, был синхронизирован с тем, что в тот или иной момент должен был сделать Энс.       Два человека и зверь. И грязно-серо-белая лохматая стая шауттов.       Армитажу приходилось так же нелегко, как и ускену, как и Энсу. Бешеные псы давили со всех сторон, поэтому замахи кинжалов были не слишком размашистые, а удары стремительными и быстрыми. Одной рукой генерал блокировал, подставляя руку с кинжалом, второй бил, обратным хватом, коротко и очень резко.       Лапы ускена, защищенные шипами, помогали обезопасить зверя от нападения снизу, щит впереди давал возможность отбросить настырных псов, широченная пасть Блора ловила шауттов влет, секунда, и хруст позвонков, мертвый пес движением головы отбрасывался прочь. Сторона Энса, согласно тому, что он был левшой, закрывая себя ударной рукой, а Хакса — справа.       Пару раз ускен рычал так, что сотрясалось все внутри, когти шауттов доставали до его шкуры, бока были залиты кровью псов. Пальцы Хакса, сжимавшие кинжалы, почти онемели, он их и не чувствовал, и совсем не обращал внимания, что забрызган кровью, от сапог и рубашки, до лица и рук.       Что-то дикое и яростное бушевало в нем, он только знал, что должен уничтожить их, остервенелых и бешеных, что этот запах крови, пота и боя, как стимулятор для спецназа, только природный. И совсем не думал, откуда этот хищный и дремучий азарт охоты в нем? И еще... странная уверенность в каждом действии, он словно ЗНАЛ, что с ним ничего не случится, потому что незримо с той, второй половины Хакса, личного, смотрели на него глаза Роуз Тико...       Только потом, когда эти грязно-серые косматые псы закончились, наконец, генерал понял, насколько он устал.       Энс, спрыгнув с ускена, возбужденно всасывающего воздух, пахнущий врагами и кровью, фыркал, тряс башкой, поднимал-опускал свои шипы, переступая лапами через трупы шауттов. Армитаж, опустив руки на колени, все еще в седле, обвел взглядом валуны. Ускен увел их довольно далеко от начала битвы, эти псы валялись по всему пути, а здесь, в конечной точке, Энс, носком сапога растолкав мертвых шауттов, вытерев рукавом пот с лица и размазав капли крови, сплюнул и сказал:       — Вот твари... наплодилось их...       Хакс посмотрел на свои руки, разжал почти белые пальцы, липкие от крови. Перчаток на нем не было. Хакс усмехнулся. Кинжалы остались на седле, между бедер генерала, мутные от крови, а пальцы дрожали от перенапряжения. Впрочем, спина и ноги словно закаменели. Генерал медленно слез с ускена, тот повернул голову, два взгляда встретились. Странно, Армитажу показалось, что Блор усмехнулся, тоже, устало.       — Интересно, сколько их всего было, — Энс уселся на каменной глади плоского валуна рядом с Армитажем, кинул взгляд на его руки:       — Непривычно? Бывает... Спасибо, генерал, не ожидал я, что ты так лихо можешь с кинжалами-то...       — Да, без привычки... тяжеловато, — согласился Хакс, чувствуя, как отпускает этот неимоверный накал в мышцах и стихает нещадно скачущий пульс.       Надо же... в последний раз такая предельная концентрация тоже здесь, на Калабе, там, на реке... Когда он тянул Тико, думал, что сил не хватит... Что все... А она сказала, что устала... А он нещадно злился... Только потом узнал, что она ранена...       Хакс закрыл глаза, что-то жаркое прокатилось по крови... Если бы он не вернулся за ней... НИЧЕГО бы не было... Защемило, застонало в сердце. НИЧЕГО! И он мысленно поблагодарил ту неведомую Силу, что толкнула тогда его обратно.       — ... вот еще один сгодится, — донесся до Хакса голос Энса.       Он пинал мертвых псов, определяя степень повреждения шкуры, а снизу, кто-то крикнул:       — Вы живые?       — Живые, куда мы денемся, — проворчал Энс себе под нос и крикнул в ответ, — А что, есть потери?       — Нет!       — Ну и хорошо, — Энс обернулся к Армитажу, — давай генерал, помогай!       Они скидывали по склону тех шауттов, кого отобрал Энс, а Блор, вылизав глубокие царапины на боках, принюхивался. Армитаж слышал за спиной рык и визг, хруст костей, это ускен добивал еще шевелившихся псов.       Шкуры снимали тут же, охотников было шестеро. Армитаж в процессе участия не принимал, хотя взгляда не отвел, наблюдая, как слаженно и ловко мужчины делали свое дело. Каждый брал по одному зверю. Они привязывали псов, растягивая лапы в стороны, разрезая по грудине, вставляя свои длинные и острые кинжалы под шкуру, и лезвием вверх, уже заученными движениями изнутри наружу. Хакс не задавал вопросов, хотя видел, как Энс разболтал в контейнере большой кусок соли.       — Чтобы мех не пачкался и не мешался, — пояснил Энс, — а то видно плохо, а нам спешить надо, пока эти твари не закоченели... Солнце еще высоко, вот зимой другое дело... Сколько успеем...       Шкуры снимали пластом, потом отвязывая трупы от ветвей деревьев и откидывая их в стороны, а потом двинулись к тому месту, где шаутты напали на остальных.       Там, среди гущины н,вора и каких-то разлапистых древесных кустов, в низине, зрелище боя, крови, разорванных пополам, с перерезанными горлами и выпущенными наружу внутренностями шауттов.       Основательная куча из освежеванных псов, почему-то не вызвали у Хакса омерзения или отторжения. Он помогал спрыскивать снятые шкуры каким-то составом, пахнущим не резко, но противно, которым Руди снабжал охотников. Укладывал, как показал Энс, прикрепляя к седлам ускенов. И все это кроваво-жестокое действо, может оттого, что Армитаж знал, насколько свирепы и опасны псы, может от спокойного и будничного действия мужчин, которые тихо переговаривались, делясь своими впечатлениями от сегодняшней охоты, а, может оттого, что все, что он видел и делал сам здесь, среди поселенцев, отодвинули куда-то за пределы его щепетильного восприятия всю неэстетичность картины.       Внешние атрибуты генерала Хакса из его брезгливости и педантичной аккуратности, из его безупречной презрительности и холодной придирчивости к малейшим несоответствиям уставу и изощренно-вежливого цинизма, тут не работали. Потому что тут его шкура оборотня была не нужна, потому что дикая ксава уже распахнула настежь двери, где он замуровал себя в себе, без шанса на возвращение, как он считал.       — Сегодня к Фальсту не дойдем, — сказал Энс, шагая рядом со своим ускеном, когда охотники, погрузив свернутые шкуры на зверей, направились вдоль холмов вглубь леса, на запад, — как-то все не так в этом году, — Энс хмыкнул, — вот откуда этих псов столько? Самки и остальные ушли, а мы сколько времени потеряли. У нас сутки есть, Руди постарался, лет пять назад, когда шаутты приходили, испробовали его реактивы. А то часто бывало, времени в обрез, не успевали довезти... Надо остановиться на ночлег. Не вижу необходимости рисковать в ночи, да и всем отдохнуть надо. И Эрка подождем...       — А как он нас найдет? — спросил Армитаж, оглядываясь на освещенные клонившимся к горизонту солнцем валуны. Грязно-серо-белый мех мертвых шауттов, как рваные клочья облаков, зацепившиеся за камни, еще проглядывал сквозь листву.       — Найдет? — рассмеялся Энс, — Армитаж, твой мелкий Бош орал писклявым своим голосом и вас нашли. Неужели ты думаешь, что взрослый ускен не узнает, где свои? Что смотришь? Мы оставили слишком много трупов? Не переживай. Завтра к утру уже ничего не останется, есть кому сожрать, только нам надо уйти подальше, там дальше речушка есть, устроимся с комфортом...       Ускены исчезли в зарослях прибрежных растений сразу же, как с них сняли седла, но Хакс теперь точно знал, что они где-то рядом.       Генерал смотрел, как полоскались в темно-бурой воде длинные ветви оронджо, оставляя извилистый след, перевел взгляд сначала на сапоги, штаны, рубаха...       Клоки шерсти с ошметками плоти, уже подсохшая, почти черная кровь, пропитавшая ткань его одежды и стянувшая кожу на лице и руках. Как странно... Вот сейчас его совсем не волновало несовершенство внешнего вида, и он совершенно спокойно отнесся к тому, что Энс, подойдя к Армитажу, хлопнул его по плечу и сказал:       — Все, до утра высохнем, да и отдохнем... Держи, Армитаж, — и Энс протянул на ладони маленький пластиковый футляр, похожий на те, где хранились голорекодеры с записанными разведданными, который потом вставлялся в голопректор.       — Бери, я же тебя выдернул без возможности подготовиться к охоте, а у нас все всегда с собой, если седла на ускенах. Этого хватит и тебе, и мне, мылится очень хорошо... Мы что-нибудь придумаем, насчет твоей экипировки, — вдруг открыто, по-дружески улыбнулся Энс.       Он был старше Армитажа лет на десять, но Хакс не чувствовал тут разницу в возрасте, даже с Зозидором. И вообще забыл, что он занимает там, в Галактике, очень важное положение. Тут генерал был как все, подчиняясь Слайку. И снова в душе не поднялось знакомое негодование и спесь не шипела и не рвалась наружу... Кому тут что-то доказывать? Тут ты тот, кто есть на самом деле.       Одежду пришлось стирать тут же, в холодной воде, оставшись в одних нижних штанах, а потом и вовсе без них, потому как отмываться самому пришлось, как все, в речушке. Это необходимое обнажение только на мгновение вспыхнуло негодованием и привычным злобным отвержением, и погасло. Потому что Энс, сбрасывая последний предмет одежды, обернулся к остальным, не обращая внимания на заледеневшего Хакса и крикнул:       — Кэйв! С тебя ужин! Сейчас мы тут намутим немного, инчи на запах приплывут, не промахнись только!       — Это ты промахиваешься, — огрызнулся невысокий и крепкий Кэйв, смуглолицый и с волосатой грудью, — береги хозяйство, а то намутишь так, что атаку ру-ро проспишь...       Мужчины весело рассмеялись, а Хакс, набрав воздуха, сдернул штаны и присоединился с охотниками, которые, зайдя в речушку уже смывали с себя последствия встречи с шауттами. Бурая вода стала мутнеть, смешиваясь со смываемой кровью...       Генерал чувствовал, как там, в воде, тыкались в его ноги, касались плавниками и чешуей неведомые обитатели водоема, но мужчины вели себя спокойно, и замерли, когда Кэйв, держащий древко с раздвоенной пикой, поднял руку.       Муть слегка осела... два, три, четыре, пять... ударов... Кэйв бил резко и почти вертикально, тут же выдергивая пику с насаженной на нее веретенообразной рыбой, чешуя радугой блестела в лучах солнца. Ловко снимал улов и отбрасывал на берег.       Вода словно смывала усталость, расслабляла, Хакс выбрался на траву, потряс мокрыми волосами...       — Кто ж тебя так приложил? — спросил опустившийся рядом Торво, здоровяк с пшеничной копной волос и со шрамом пересекавшим губу, отчего казалось, что он все время усмехается.       — Да так, — ответил Армитаж, прищурившись смотря сквозь ресницы на заходившее за кроны деревьев солнце, — непоколебимые бойцы за восстановление Республики...       — А ты, значит, непоколебимый имперец? — едко и грубо спросил Жарри, судя по татуировкам и белым волосам до плеч, саркриец.       — Да! — вскинулся Армитаж, — Потому что считаю, что только централизованная сильная власть сможет удержать Галактику в поле закона и мира! А не разнузданность вседозволенности!       — Видали мы твою Империю, — Жарри разломил пополам короткую сухую ветку и с досадой выбросил половинки, — превратили мой мир в сплошные производства по добыче келериума... Загадили всю атмосферу, а кто против был... Отец так и сказал, что при Республике у нас был мир, где все цвело, а при Империи не осталось ничего, кроме взорванных гор... И все! — саркриец посмотрел на Хакса с презрением, — Опять пришли бомбить миры?       — Ну, зачем же сразу бомбить, — с сарказмом ответил Армитаж, — потом восстанавливай, а это расходы...       — Жарри! — прикрикнул на саркрийца самый старший из охотников, Ювуд, молчаливый и сурового вида, строго посмотрев на Жарри серыми, немного раскосыми глазами, — С чего это ты вдруг? Армитаж с нами не в первый раз, при чем здесь имперец-не имперец? Он с нами!       — С нами... — остыл Жарри, — только зачем Зозидор отправил Эшку и Лан,Века следить за кренами? Когда у нас и людей, и ускенов меньше стало? Зачем нам крены, скажите мне? А я скажу! Чтобы, когда они сорвутся, доставить генерала на побережье, вот зачем! Чтобы успеть до ураганов! Такой план был, Хакс? — саркриец пристально смотрел на Армитажа, мужчины молчали, ожидая ответа.       Генерал погладил пушистую лиловую траву, смотря вниз, а потом поднял голову:       — Значит сначала крены, а потом ураганы? — усмехнулся Хакс.       — Да, — кивнул Энс, — а что? — охотник кинул взгляд на своих, теперь все, отвлекшись от своих разговоров, слушали диалог саркрийца и Хакса.       Позади, развешанная на слегах у объемного костра, сушилась одежда, а Ювуд закладывал рыбу в кипящую в металлическом контейнере воду, добавляя сушеные овощи.       — Да так... — Армитаж прямо посмотрел в темные глаза Жарри, — я уйду, это правда, и Слайк с самого начала знал, что я не останусь. Только вам не кажется, что Зозидор просто так ничего не решает, и, если он посчитал нужным ускорить процесс... Эти ловцы зверей от вас не отстанут, и я, больше, чем уверен, что они скоро придут. И не за ускенами. За вами. Вы все, — Хакс обвел охотников взглядом, — им не нужны. Ни вы, ни ваши семьи. Они зачистят территорию полностью. И Слайк знает, что вам самим не справиться. Такой вариант не приходил в голову? Только сначала они пришлют разведку. А, если уже прибыли наемники, то эту разведку вы можете не учуять и не увидеть, у них есть много всего, чтобы вы их не заметили. И еще... — Хакс смотрел на движение воды в речушке, — еще я считаю, что Зозидор принял это решение не сам, а сначала переговорил с теми, кто знает, на что способны криминальные воротилы ради прибыли... С Эрком и Толотом, например...       Повисшее молчание, как темное пасмурное небо низко над головой, но Энс, поднявшись, сказал:       — Зозидор знает, что делает...       — А что насчет девчонки? — вдруг спросил высокий и озорного вида парень лет двадцати пяти, кажется, его звали... Зиар, — она ж останется? А раз она останется, почему это Слайк нам пригрозил, что пристрелит, если мы тут...       Энс бросил быстрый взгляд на Хакса, который напрягся, и в глазах мелькало что-то ярко-яростное, и примиряюще отрезал:       — Как Зозидор сказал, так и будет, ты же знаешь! А девушка и ускен — Армитажа, так что закрыли этот вопрос. Захочет — сам скажет, ну, или она тебе врежет, что тоже будет считаться ответом, если вдруг ты, Зиар, решишь проверить...       — Да ты, генерал, сам сказал, что она никто! Все слышали! — вдруг оживился Жарри, а мужчины одобрительно закивали.       Зиар был свой, а генерал пришлый, а девушка останется тут!       Энс повернулся к Хаксу, смотря с вопросом во взгляде и подвигал черными бровями в нетерпении, мол, соображай скорей!       Наверно, это выглядело странно-абсурдно, генерал Хакс, поднявшись с травы в одних нижних штанах чуть выше колен, заложив руки за спину и расправив плечи, уставился на Зиара вполне себе хлюпающей и вскипающей зеленой лавой в глазах, и сказал совершенно чужим, но таким привычным командным тоном в голосе:       — Девушка останется тут, а если кто, в мое отсутствие, попытается проявить к ней особый интерес, то я пристрелю его сам, без помощи Слайка.       Зиар тут же взвился со своего места и подскочил к Армитажу, еще не просохшие крупные кольца темно-русых волос падали на глаза, которые светились вызовом, а вполне себе нахальная улыбочка заиграла на полных губах парня:       — Да ты что-о-о? А девчонка знает, что ты ее себе присвоил?       Они были примерно одного роста и комплекции, Зиару было все равно с какими там амбициями высказал свой ультиматум рыжий, потому что ему Роуз, хоть и видел он ее всего несколько раз, понравилась. Тем более, что Гвиллин всем рассказала, что девушка очень приятная, и, вроде, с этим самым рыжим у них очень недружественные отношения.       Армитаж взгляд не отвел, этот выскочка задиристый мог бы вызвать только усмешку, не больше, но его слова "присвоил" резанули в душе так, что Хакс был готов тут же, в нетривиальной драке, доказать ему...       — А я вот думаю, — вдруг сказал Ювуд, подходя к стоящим друг против друга противникам, мрачно-высокомерного Хакса и язвительно-упрямого Зиара, въевшихся спором глаза в глаза, и демонстративно рассматривая каждого в отдельности, обошел вокруг них, поцокал языком, — На первый взгляд, силы равные, да и в росте преимущества нет. А вот сцепились бы они в реке, без штанов, чем бы мерялись, а? Как думаете? — Ювуд повернулся к охотникам и подмигнул, дружный хохот охладил пыл Зиара, а Хакс дернул щекой.       -А ты попробуй, Зиар, спроси у Тико, можно ли тебе ее присвоить, я заранее подписываюсь подо всем, что она тебе скажет, и уж тем более, под тем, что она с тобой сделает.       Тут уже мужчины снова рассмеялись, а Зиар, нахмурившись, спросил:       — Бешеная, что ли?       — Дикая, — кивнул Армитаж, — ее присвоить нельзя. А, если ты откажешься вступить в ряды героев, готовых отдать свою жизнь за еще одну Новую Республику, покусает так, что живого места не останется!       — Эт-т-то, — тут парень кивнул на свежий шрам от прижигания бластером, — это она тебя так, что ли? За то, что и ты отказался? — настороженно спросил Зиар.       — Нет, это ее соратники по борьбе, тоже, знаешь, малость дурковатые. Но как она способна вцепиться намертво куда угодно, я в курсе. Так что, Слайк прав, не стоит никому рисковать, парни. Все?       — Все, — буркнул Зиар и отошел к огню.       Уже потом, сидя у костра вместе со всеми, он слушал рассказы охотников, задавал свои вопросы, укладывая и сортируя информацию, смеялся над шутками Ювуда, уплетал сваренную похлебку из пойманных рыбин, а сам напряженно думал о том, что Зозидор, отправив двоих так далеко, встревожен не на шутку. Но пока молчит.       Если, даже несмотря на угрозу этих бурь, он решил отправиться на побережье, чтобы Хакс смог выбраться... Это один переход на лэнде, а дальше все будет зависеть оттого, как быстро прибудет корабль, заходящий по траектории запад-юго-запад. Видимо, приводной там все же стоит, раз Слайк уверен... Знает точно! Как уверен и в том, что никакие местные катаклизмы не остановят босса охотников. Нет, без разведки не пойдут, слишком шумно. Максимум двое. Смогут сесть где угодно, на посадочную точно не сунутся. Кое-какое представление о том, что поселенцы лес знают, имеют. Поэтому...       Армитаж смотрел на огонь, мысленно просчитывая варианты действий противника.       Все сходилось на том, что разведка использует генераторы маскировочного поля. Если аэроспидер, то расположение поселений, аванпосты успеют засечь за день. Сканеры? Нет, вряд ли. Такие штуки обнаруживаются легко при приближении к объектам, а издалека, среди зарослей точных данных не будет, а нужны точные. Только живой наблюдатель. И очень аккуратно. Среди преступного мира таких профессионалов много, не проблема совсем кого послать...       Эрк приехал, когда совсем стемнело. Но ускены, ответив на рык собрата, предупредили заранее.       — Гарс повел гравиплатформу в поселок, — коротко бросил Эрк, присаживаясь к костру. Черные с проседью, волосы кое-где прилипли мокрыми от пота прядями ко лбу, смотрел устало, морщины на лице прорезались резче, а руки тяжело опустились на колени. Ранты сапог Эрка были испачканы в крови. Кувасы. Вкусное мясо и шелковые шкуры.       Энс молча протянул ему миску с похлебкой, а Жарри сказал:       — Все не так пошло. Псов пришлось почти всех уложить, если честно, сам удивился, что они нас серьезно не достали.       — Шкур сколько? — Эрк посмотрел на Энса.       — Двадцать одна, больше не получилось.       — Хватит, — вздохнул Эрк, — рано выйдем, а Слайка будем ждать у Фальста. Заодно там дичи настреляем, а потом я и Армитаж отвезем на ледник, а сами пригоним два ленда. Только так. Платформы - это хорошо, но в наших дебрях слишком они неповоротливые...       Завтра! Как-то ликующе бабахнуло в сердце, Хакс опустил взгляд, отражение пламени костра в его глазах смешивалось с тем огнем, что играл во взгляде генерала...

Неизведанные регионы. Система Иркалла. 22 ПБЯ

      Он сам не ожидал, что обратит на нее внимание. Армитаж смотрел в потолок, лежа в кровати в своей комнате на исследовательской станции, где целое крыло было отведено под его проект. Всего с десяток помещений, три лаборатории и жилая зона. То, что он нашел в архивах секретных разработок Империи заставило его несколько дней обдумывать свой план, а потом он принял решение. Пора!       То, что темной энергии во Вселенной больше, чем всего остального, никакой, конечно, не секрет. Она всюду! Но она столь рассеяна... И попытки ее собрать и сублимировать... Все неудачны. В небольших количествах, при огромных затратах... Проект прикрыли. Но! Остались журналы испытаний, рабочие, с записями рассуждений самих ученых. И вот эти записи, мелким торопливым почерком, зачастую написанные в спешке замечания Хакс прочел, практически с лупой разбирая каракули.       Квинтэссенцию темной энергии кое-кто из молодых дарований Имперской науки предлагал получать... из звезд! Перечерканные страницы, возмущенные споры коллег, все это Хакс тщательно отследил. И не просто отследил, он увлекся сам так, что иногда не спал по несколько суток. И только, когда понял, что перспектива сбора темной энергии не просто есть, но и присутствуют намеки на то, КАК это сделать, научная составляющая была задвинута на некоторое время. Потому что теперь в игру вступало главное — восхождение Армитажа Хакса. Пришла пора начинать свой путь. И он знал, что надо делать.       Девушка рядом споткнулась, наступив на подол воздушно-голубого платья, охнула и схватилась за его руку на балу по случаю Дня Империи. Полковник Лимпп пригласил своего лучшего выпускника лично, привезя приглашение, что само по себе было нонсенсом, но убедил. Под предлогом, что Армитажу не помешает познакомиться с разными чинами, которые были хорошими приятелями Лимппа еще в молодости. И многие из них, кстати, уважали гранд-адмирала Рэй Слоун. Только тс-с-с, ты же знаешь, Хакс, это не афишируется...       У девушки были небесного цвета глаза, Хаксу показалось, что они занимали пол-лица. Нет. Личико, такое милое, розово-прозрачная кожа, нежная тонкая шея и глубокое декольте, которое все время лезло в глаза этой свой глубиной. Дело, конечно не в декольте. Она была так смущена, так кротка и с такой надеждой смотрела на него, чтобы он помог ей дойти до их столика в банкетном зале... И тут оказалось, что она дочь Лимппа!       Все выглядело безукоризненно! Хакс был вежлив и холоден, девушка застенчива, супруга полковника тихо благодарила, что столь воспитанный молодой человек оказал помощь девушке, сам полковник представил Хакса, как лучшего своего выпускника и главную НАДЕЖДУ Первого Ордена.       Потом, где-то через месяц, Армитаж увидел ее снова, совершенно же случайно, на исследовательской станции, но в другом крыле, куда он ежедневно захаживал за реактивами. А она, как оказалось, все решала, чему бы отдать предпочтение в науке, чтобы быть наиболее полезной Первому Ордену. На мозги не капала, быстро распрощалась. Это симпатизировало. Потом, чисто случайно, Хакс оказался на приеме по случаю... неважно, и в компании генералов вдруг зашел разговор о том, что правильная семья, это ценный ресурс, это будущее Первого Ордена. И что нынешнему поколению молодых офицеров было бы неплохо задуматься, что как раз именно крепкий брак будет способствовать продвижению по службе. Это надежнее, чем безалаберность холостяков. Армитаж услышал. Он только потом понял, что видел и слышал то, что должен был слышать и видеть поэтапно.       Не сказать, чтобы в нем пылало пожаром или сжигало его страстью, но он ЧУВСТВОВАЛ какое-то странное, неясное волнение, и что-то там, в будущем, как прикрытое плотной вуалью, манило его. Женский силуэт.... И даже ныло в паху, и даже постанывало как-то в душе, и даже непрошенные мысли, расталкивая выстроенные рядами и колоннами рациональные расчеты на года вперед, заставляли что-то там екать в сердце. А вдруг? Просто "вдруг"? А, может быть...       Девушка стала попадаться на глаза чаще, они говорили все дольше, в основном он, а она с замиранием сердца слушала о технологиях и прогрессе в науке, о том, что именно новые технологии дадут Первому Ордену преимущество, которого нет ни у кого и о том, какое количество инженеров, кораблестроителей, технарей скоро понадобится Галактике...       Она сжимая его ладонь, восхищалась и поддерживала, это льстило. Однажды она восхитилась так, что обняла его, встав на носочки и смело так, ее губы прошлись атакующим маршем по губам Армитажа. Необычно, но... он ворочался всю ночь, давнишний разговор с гранд-адмиралом почему-то крутился в памяти: "если ты встретишь... не закрывай..." Армитажу было двадцать два года и он, как ни странно, еще не умертвил в себе все.       Полковник пригласил Хакса-младшего на маленькое домашнее торжество, заманив тем, что будут нужные Армитажу люди. Например те, кто сможет помочь разыскать и доставить сюда из Галактики тех ученых, которых не казнили в Новой Республике. Ну не всех же к стенке! Многих просто ломали, давили, шантажируя семьей и заставляя работать на новых хозяев, то бишь, на благо торжества демократии. И ученых можно было вытащить, вместе с семьями! А день рождения доченьки, это прекрасный повод поговорить без лишних ушей и глаз.       Армитаж (что само по себе было невероятно!) впервые в жизни погрузился в информацию в голонете, не имеющую отношения к ни к технологиям, ни к политике, ни к архивам.       На торжество пришел при полном параде, волнуясь, (что тоже было невероятно!) и с красивым букетом.       Полковник Лимпп был неслыханно рад, оставил его в гостиной, потому как получил вызов, что-то там опять в академии без него решить не могут, а Армитаж вышел на балкон, откуда открывался вид на столицу Гелм-Сити, выстроенную по примеру блистательного и непоколебимого имперского мира Вардоса. С грамотной логистикой, инфраструктурой, обилием парков и цветников, и ухоженных улиц. Угловатые небоскребы, отсвечивающие зеркальными окнами в лучах красного солнца Иркаллы в окружении пышной зелени дождевых лесов... Красиво! Хакс удивился сам себе, потому что ничего красивого он до этого как-то не замечал.       — Мама, это выше моих сил! — сказал почти рядом, за стенкой панели, отгораживающий балкон гостиной от другой комнаты, голос девушки с огромными глазами цвета неба, кротким взглядом и застенчивой улыбкой.       Сердце Хакса подпрыгнуло, он отклонился от ограничителя транспаристиловой панели ограждения балкона и вжался в стену.       — Что значит, выше? — недовольно откликнулась супруга полковника, — Тебе поставлена цель, будь добра сделать так, что ты эту цель достигла! Столько вложено сил, средств и времени! Это рыжий ублюдок уже почти готов, поверь мне!       — Он просто никто, пустое место, понимаешь или нет?! — запальчиво воскликнула девушка, — Он холодный, как мертвец! И говорит только о том, что будет в Галактике, когда Первый Орден уничтожит эту Республику! Он одержимый!       — И что? — мать, видимо подошла к дочери ближе, — Этот бастард больше виктим, который делает вид, что он агрессор, уж поверь мне! Твой отец дал исчерпывающую информацию, и я изучила его вдоль и поперек. Это Марателле и Брендол могут сколь угодно высказываться о нем, как о вялом и безропотно сносящим унижения никчемышем, они ослепли в тот момент, когда этот никчемыш выстроил свою защиту. Упиваются тем, что он в их власти... был. Идиоты. Но Брендолу не надо знать то, что знаю я! Когда ты занимаешь высокий пост, моя дорогая, твоя постель становится главными воротами для продвижения по службе, и сексуальные дамы вполне могут из своего тела сделать трамплин для государственной карьеры, кстати! Хоть твой отец и говорит, что, если бы женщины не служили в армии и флоте, он бы вообще о них не знал, я точно знаю, что такие вот мурглаки, как Хакс о-о-очень легкая добыча. Но мы опередим всех. Его постель станет трамплином к вершине только для тебя! Так что, дорогая моя, сделай нужное лицо и иди встречай этого бастарда...       Дальше Хакс слушать не стал. Из него словно выкачали весь воздух. Сразу. И выкинули в Космос, и ему в тот момент показалось, что вакуум в его сознании сейчас разорвет его, а ошметки его тела заляпают глянцево-атласно-показательно- великолепную гостиную вполне себе непрезентабельными пятнами и потеками его крови...       Полковник Лимпп, вставший на пути, был раздосадован, что Армитаж уходит. Хакс с ледяной вежливостью, ничем не выдав того, что там в нем самом рвало на куски его сознание, откланялся с аргументацией срочного вызова на службу.       Нет, полковника он убивать не стал, даже в планах. Но в очереди на месть Лимпп оказался первым, обскакав даже папашу Хакса.       Через полгода полковника неожиданно перевели командовать микроскопическим гарнизоном охраны комплекса подпространственной связи, на одной приграничной с уорртами планетке, где был не просто ужасный климат, но и где условия жизни были приближены к боевым. Семье, естественно, было предписано отправиться с ним, в свете новой доктрины для офицерского состава, которую молодой архитектор Первого Ордена Армитаж Хакс решил тестировать именно сейчас.       Полковник погиб еще через четыре года в стычке с тчууктаи, цератопсоподобной расой, а что стало с семьей Лимппа, Хакса не интересовало вообще, потому что он стер их из своей памяти. Полностью выжечь в душе все, что могло бы хоть как-то повлиять на него, удалось не сразу, но зато качественно. Навсегда.

Сектор Слуис. Внешнее кольцо. Система Калаб. 34 ПБЯ

      Впервые за много-много лет он снова увидел ее лицо. Так ясно и четко, такой, какой запомнил в детской своей памяти. Все, что случилось с ним после того черного дождливого дня, когда Брендол, явившись в мокрой от потоков воды накидке, стряхнул дождь прямо на пол и грубо бросил:       — Мы улетаем, я забираю твоего благородно-культурного выродка, он мне нужен, чтобы я смог сделать из него достойного моего имени солдата! На него кое-кто имеет виды.       Армитаж тогда стоял, прижавшись к ее ногам, пряча лицо в складках платья, и ему было очень страшно, очень!       — Ты слышал, заморыш? — Хакс-старший уставился на сына злым взглядом, — Мы улетаем!       — Да, сэр, — тихо ответил Армитаж, — а ... мама?       — Кто? Мама? Какая еще мама? Ты будешь воспитан в лучших традициях императорской гвардии! Новой Империи нужна молодая кровь! И я выбью из тебя эту твою застенчивость и дурость, что вкладывала в тебя твоя глупая мать! Ты солдат, а не витрина примерного воспитания из какой-нибудь богатой семейки, которые сотни лет кичатся своей древней кровью! Или, ты считаешь, что я тебя недостаточно считаю своим сыном? — Брендол спросил это хрипло, кинув накидку в кресло.       — Я думаю, что это на самом деле так, сэр, — тихо ответил Хакс-младший, а мама тогда, прижав его к себе, вдруг сказала:       — Зачем он вам? Вы же его забьете до смерти, пытаясь сломать. Он не вашей крови, а нашей...       — Заткнись... — прорычал Брендол, — кровь здесь ни причем, но он единственное, что я знаю, что точно мое! И я сделаю из него то, что нужно мне!       Она не отдавала сына, тогда Брендол ее ударил, она упала и последнее, что видел Арми — ее глаза и тихое "Арми", которое все звучало в его памяти.... пока не стихло.       Тот мир, в который он попал, новая реальность, быстро стерли ее черты, оставив только голос. Хотя с годами он звучал все тише. Пока мутная, грязная, черная жижа, подкрашенная кроваво-красным, его проклятой ныне жизни, где не было почти ничего, кроме унижений и боли, застыв каменной коркой над тем крохотным кусочком памяти его прошлого, не заглушила ее голос совсем. В тот день, когда он остался один, когда он сидел на жухлой осенней траве, и стылый дождь смывал его слезы пополам с кровью.       Потому что больше некому было называть его Арми, остался только Хакс.       И этот Хакс шел к своей цели, устраняя по одному всех, кто убивал в нем Арми. Он мстил им не только за издевательства над собой, за то, что почти каждый мог ткнуть в него пальцем, ведь что папаша, что мачеха, и весь круг их общения с удовольствием рассказывали, как Брендол воспитывает своего незаконно рожденного сына.       И только, когда гранд-адмирал пусть редко, появлялась где-то рядом, они замолкали...Хакс мстил им всем и за нее тоже, потому что они победили. И за то утро, которого никогда уже не будет в его жизни, где сияло солнце Арканиса в каплях росы на листве их маленького сада, где у него был дом, за руки матери, за ее улыбку, за ее глаза смотревшие на него с любовью. Думал, что забыл все это... Нет!       Сейчас Армитаж, проснувшись так внезапно, резким движением поднялся и сел, сбросив пончо, которым они укрывались с Энсом.       Ночной лес жил своей жизнью. Запахи и звуки, шелест листвы и потрескивание веток под чьими-то лапками, кроны деревьев, сливавшихся в одну сплошную тень на фоне холодно-лунного света. Сама огромно-серебристая Луна Калаба заглядывала через эти кроны, рассеивая свет костра в центре поляны. Там, в кустах и траве вздыхали во сне ускены, а лагерь спал.       Жарри и Кэйв, положив на колени арбалеты, тихо говорили о чем-то.       Хакс смотрел на это пламя костра, взлетавшие в звездное небо искры, гаснущие почти сразу же в ночи, но видел совсем другое...       "Арми", — позвал почти забытый голос, и изумрудный отблеск в ее глазах, -"однажды Солнце вернется, так гласят наши легенды, ты только верь..."       — Мама...- прошептал Хакс впервые за десятки лет.       Она улыбнулась там, в его прошлом, как будто знала, что однажды маленькая Тико вдребезги разнесет этот саркофаг в его памяти, где он замуровал то, что уже никогда не вернется. Он так думал, что никогда... Но его солнце вернулось в ту минуту, когда дикая ксава выпустила его на свободу и прошептала: "Арми..."       Нежная, ранимая, искренняя, и она... ждет его! Откуда-то он знал это! Откуда-то извне, несокрушимая уверенность, как бесконечное целостное, второй мир, существующий в нем, его тайна...       Генерал Хакс сидел в лесных дебрях, под звездным небом Калаба, в заднице мира, смотрел, как плясало в этой ночи пламя костра, слегка оглушенный радостью, что растекалась сейчас густым медом в душе, и думал о том, что он совершенно без боя, можно сказать добровольно, сдался в плен приговоренной им же к смертной казни, диверсантке Тико...