Миры меняются, когда глаза встречаются.

***

Глава 16.

Сектор Факир. Регион Колоний. Рукав Бакчоу. Астероид Йирт - 4138. 0 ПБЯ.

      Олси Тренго окончил свой доклад и следил теперь взглядом, довольно напряженно, за тем, как Мон Мотма сжала холеными пальцами спинку кресла. Это был не слишком добрый знак. На ее лице, как всегда, застыла деловито-безэмоциональная маска, практически лишающая возможности тех, кто не был с ней близко знаком хотя бы ненароком заметить ее истинные эмоции.        Но коммандер, в силу особого доверия, прекрасно знал, что клокотало под этим холодом породистой ухоженности, и что блеснувшая сталь в красивых глазах не предвещала ничего хорошего. По крайней мере, списку выживших на Явине.       - Значит, - тут Мон Мотма взяла себя в руки, и ее голос уже снова звучал мягко-спокойно, а каляный металлический блеск во взгляде был заменен чистотой ясного неба, - большое число наших доблестных бойцов, НЕ ЗАХОТЕЛИ участвовать в атаке на Звезду Смерти?       « Приняла решение», - подумал Олси, внутренне собираясь с силами и утроив внимание.        Потому что Мон Мотма могла завуалировать свои претензии или решения так, что даже Тренго, читавший малейшие движения ее тела, глаз, рук, не всегда сразу понимал прекрасную Мотму.       - Да, это так, - ответил Осли, скрывать ему было нечего, он всегда честно выполнял свою работу, - не только в высшем руководстве Альянса, но и среди рядовых бойцов степень уверенности в победе была крайне низкой, и вы это тоже знаете. Отчаянность нашей атаки оправдала себя, однако в живых из пяти эскадрилий остались лишь единицы. В «красной» - двое. Скайуокер и Антиллес, в золотой только Фарладер… Мон Мотма подняла ладонь, останавливая Тренго:       - Я знаю о наших потерях тогда, но они оправданы! По данным Кракена мы уничтожили на Звезде Смерти не только штатный экипаж почти в два миллиона, но и сменный, прибывший для заступления на боевое дежурство, это еще два миллиона, как вы понимаете, плюс обслуживающий персонал, еще более шестисот тысяч… Вы понимаете Тренго, что наши потери несоизмеримо малы с количеством уничтоженных имперцев? Это не обсуждается в кубриках и столовых?       - Но теперь, после атаки Империи, и нашего вынужденного бегства с Явина… моральный дух…       Тут коммандер понял, что его эмоциональный всплеск произвел на блистательную Мон Мотму весьма негативное действие. На какое-то мгновение, всего лишь миг, но маска на ее прекрасном лице исказилась отменной злостью, но она тут же снова подняла ладонь, останавливая Тренго:       - Эвакуация, коммандер, - совершенно сдержанно перебила Олси Мотма, даже улыбнулась.       Годы лжи и подковерной борьбы за власть и влияние в Республиканском, а затем и Имперском Сенате, врожденное лицемерие, впитанное с ядовитым молоком властной и авторитарной мамочки, и вскормленное одним из главных коррупционеров Республики – папочкой –судьей, все искусство манипулирования массовым сознанием обывателей, которым так искусно владела Мон Мотма, не успокоили коммандера.        Он уже раз десять обругал себя за этот всплеск… Мон Мотма не терпела неаккуратных формулировок. Ее привычные пафосность и патетика в речах пред публикой, драматизм и трагичность повествования в описаниях абстрактного гуманизма, который якобы уничтожен Империей, в обычном разговоре почти отсутствовали. Однако неосторожные высказывания не в том ключе, в котором бы ей хотелось, ей не нравились и портили настроение.        - Да, мы были вынуждены оставить Явин, - Мотма грациозно развернулась и отошла к столу, на котором слабо светился маленький экран со звездной картой сектора Факир,- но вот то, что среди личного состава еще ДО нашей миссии по спасению миров от смертельной угрозы оказалось непозволительно много тех, кто отказался по каким-то надуманным причинам участвовать в атаке… Я помню, Тренго, что мы сами призвали добровольцев, помню! Однако этот призыв выявил то количество ненадежных, которые свою жизнь поставили выше нашей цели! Это трусость! Судя по вашему рапорту, практически все они погибли в момент атаки имперцев на Явин?       - Это так, - согласился Тренго, выдохнув с облегчением, Мотма не стала концентрироваться на его высказывании о бегстве…       - Джал Те Гнайв, Дерек Кливин, Уэс Дженсен – они выжили и присоединились к нам уже ПОСЛЕ уничтожения базы на Явине. В момент призыва добровольцев атаковать Звезду Смерти, - четко и уверенно ответил Тренго, - все они находились в медблоке по причине болезни. Документы прилагаются к отчету. Достоверно известно, что Тайлер Люциан и еще четверо покинули Явин-4 до прибытия Звезды Смерти, опасаясь за свои жизни, а салластинец Др,уун не сбежал, он погиб на поверхности, придавленный упавшим TIE истребителем.       - Таким образом, - кивнула Мон Мотма, - мы можем констатировать, что все наши бойцы, павшие в борьбе за светлое и свободное будущее нашей Галактики, выполнили свой долг! И предайте гласности имена трусов и предателей! И именно эту мою мысль вы донесете до всех бойцов прибывших с Явина! Вы меня поняли, Олси? Они должны знать, что руководство Альянса с пониманием отнеслось к их решению остаться на базе, и что теперь, когда наша победа несомненна, мы верим в них, как никогда! – уже по-привычке, с ноткой драматизма окончила руководитель Альянса, - я достаточно ясно донесла свою мысль, коммандер?        Мон Мотма сцепила руки в замок и смотрела теперь на Тренго с вопросом. Холодным, как ледники Хота, взглядом:       - Именно так, Олси, доверием и товарищеским участием, пониманием и помощью мы можем поддержать наших друзей и солдат…        Тут Мон Мотма сделала два шага к начальнику спецотдела и уже тише, убрав из голоса не нужную сейчас пафосность, сказала:       - Если после моей будущей речи перед личным составом с призывом к смертельной битве между силами Света и силами Тьмы, вы снова узнаете, что кто-то в личных беседах пытается посеять сомнения в нашей правде или каким-то образом старается уклониться от выполнения трудных заданий… Вы немедленно доложите мне лично. О том, что случаи дезертирства участились, я знаю и без вас, Тренго, но вот за то, чтобы этих бегунов на сторону Империи не стало вообще, за это я спрошу с вас!        Ее взгляд был настолько пронзителен, что Олси не выдержал, отвел свой.       - Есть то, что я не знаю? – участливо спросила лидер Альянса.       -Оперативный отдел собрал информацию от нашей агентуры, - Тренго снова был уверен и четок, - согласно статистике, заявлений о пропавших без вести после взрыва Звезды Смерти и столкновениям на Явине поступило около полутора миллионов. Тут учитывались разные данные, но, как нам известно точно, большинство запросов о пропавших без вести, указывают именно на момент уничтожения станции.       - И что? – блистательная Мон Мотма не совсем поняла начало речи коммандера, - если это так и есть, то, значит, на момент взрыва на Звезде Смерти находилось еще достаточно наших врагов! Наши сведения были крайне обобщены. И это тоже говорит о величии нашей победы!       - Все данные о жертвах, - невозмутимо продолжал Тренго, - говорят о том, что в момент уничтожения станции на ней, помимо штатных экипажей и обслуживающего персонала находились еще некие экскурсионные группы из Комиссии по охране Нового порядка, точнее – из ее Молодежной группы. Еще точнее – это в основном дети и молодые люди в возрасте до девятнадцати лет. Среди пропавших так же числятся многие известные артисты, спортсмены и отпрыски влиятельных семей. Незадолго до нашей миссии руководство КОМПОНА получило разрешение на такого рода экскурсии в целях воспитания…       - Тренго, - ласково прервала его Мон Мотма, - я не поверю, что пропавшие без вести дети в количестве полутора миллионов все находились на Звезде смерти! Это или продуманная провокация или дезинформация, и ваши агенты работают на Империю! Это же очевидно!       - Нет, госпожа Мотма, - смело возразил коммандер, - данные собраны из разных источников и они только подтверждают друг друга. Кроме этих экскурсионных групп несколько учебных кораблей с курсантами из пяти академий так же, по нашим данным, находились непосредственно на станции… Плюс экипажи уничтоженных кораблей противника в результате столкновений у Явина уже после гибели Звезды Смерти, вот так и собрана эта цифра. Таким образом, количество потерь оказалось в несколько раз выше, чем наши предположения.       - Я так понимаю, пока эта информация закрытая в Империи? Пока Палпатин занят разргебанием последствий уничтожения Альдераана... О! Тут Таркин оказал нам неоценимую услугу, - Мон Мотма изобразила улыбку, - столь сильного удара Император не ожидал, но он его получил! Я даже подумала бы, что умница Таркин сыграл на нашей стороне! Но, увы. Только его спесь и желание возвеличиться толкнули его на столь откровенно провальный шаг. Однако это именно тот фактор, который позволит нам объединить наши усилия.        Тут Мон Мотма почти с раздражением вспомнила, сколько было впустую потрачено времени на светских раутах, дипломатических приемах, балах и званых ужинах, когда она, сияя фамильными драгоценностями, в роскошных туалетах, пыталась безуспешно убедить банкиров, пустить накопленные незаконным путем свои, а так же деньги нечестных клиентов на организацию полноценного Альянса. Все же, банкиры страдали не меньше, чем самые демократичные семьи, потому как в результате жестокого, просто варварского финансового контроля со стороны Империи, воротилы Банковского клана теряли изрядно! А национализация огромного числа компаний, принадлежавшим тысячи лет уважаемым домам Галактики? Вот, например, семья самой Мон Мотмы лишилась не только контроля над десятком миров, но и сбережений папеньки, в бытность свою Главным судьей Республики заработавшего миллиарды за нужные приговоры по важным делам, которые он вел! Пронырливые журналисты вывалили свои лживые расследования о якобы взятках от криминальных лордов, а имперские ищейки Бюро Безопасности почему-то в это поверили! Теперь папенькины активы и счета арестованы, а маменька была вынуждена покинуть свой пост главы Чандрилы!        Обещание немыслимых преференций после упразднения Империи и восстановления Республики, без авторитарного Палпатина, но во главе с устраивающим Галактику канцлером, столь жирные и вкусные намеки на «устраивающего», банкиров не впечатлили.        Мон Мотма хрустнула аристократическими пальчиками. После приказа об ее аресте, ее семья практически осталась ни с чем! Только несколько миллионов, личных средств маменьки! Все поместья и дворцы на принадлежащих семье Мотма мирах, тоже конфискованы! Хорошо хоть драгоценности, стоившие столько же, сколько годовой бюджет какой-нибудь зачуханной Юккио, маменька успела припрятать в хранилищах на Джениане. Но уничтожение Альдераана – просто подарок от ненавистного Таркина! И пусть Император старается вовсю, изображая озабоченность и говоря о несчастном случае, пусть хоть сто раз пристраивает выживших альдераанцев на самых респектабельных мирах, пусть хоть сколько клеймит предателей, дело сделано! И теперь Альянс получит карт-бланш не только в системах, но и в той среде, на которую рассчитывала Мон Мотма. Разве зря папенька разваливал дела боссов криминала? Разве теперь, когда преступные кланы почти все загнанные по углам, откажутся от сотрудничества?       Бывший сенатор, подавив свои эмоции, снова перешла в убеждающее- правильное русло беседы с коммандером.       - Так вот, Тренго, вы отвечаете и за информационную составляющую нашей борьбы, а тут, как известно, побеждает тот, кто успеет первым правильно преподнести ту информацию, которая сформирует нужное нам мнение. Поэтому поторопитесь. Не сомневаюсь, что вы озвучите все эти заявления о пропавших без вести, как очередное преступление Империи. Допустим, молодежная группа отправилась на какой-то мир и там попала под каток репрессивной машины Империи, для которой неважны жизни своих граждан, в том числе и детей, когда нужно показать свою настоящую личину… Не мне вас учить… У вас для этого есть специально обученные люди. Это их профиль. Ну и с учебными судами курсантов тоже что-нибудь найдите подходящее.        - Некоторые наши информаторы… Они задаются вопросом, что это излишняя жестокость…        Тренго старался аккуратно выразить свою обеспокоенность…       - Да? – тут Мон Мотма снова превратилась в лишенного эмоций лидера Повстанцев, - им жалко? А детей Альдераана им не жалко? Если вы не уверены в своих людях, коммандер, то от таких людей нужно избавляться. У нас и так слишком много потерь и шпионы Империи не дремлют! Грамотно использовать ту информацию, которой мы владеем – это мощное оружие! Вовремя направить народное недовольство на противника – это сейчас важно, пока уничтожение Альдераана всколыхнуло протесты и возмущение! И мы усилим это возмущение еще в несколько раз! Нам нужно время для того, чтобы собрать силы и привлечь на свою сторону миллионы сторонников. Чтобы нигде в Галактике больше не оставалось сомнений, что Империя несет только разрушения, насилие и смерть!        Тут Мон Мотма добавила трагизма в голос, и в ее глазах зажглись такие знакомые огоньки непримиримости идеологий, с искрящей одержимостью уверенности в своей правоте и непоколебимому ничем стремлению вернуть в Галактику власть демократии.        - Теперь, Олси, - снова спокойно и тихо сказала блистательная диктаторша, - наша задача зажечь искру протеста там, где его не было! Дестабилизировать те системы и сектора, где сильны симпатии к Империи. Таким образом, моффы будут вынуждены запросить помощь у флота, а мы сможем оттянуть силы имперцев и ослабить оборону на нужных нам мирах.        Она подошла к светящемуся экрану над своим столом и указала Тренго место напротив себя:        - Это сектор Факир. Тут несколько сотен планет, из них колонизированы около ста пятидесяти. Империя централизировала власть, и правительство находится на Донир,со. Сектор считается абсолютно безопасным и стабильно развивающимся. Если мы сделаем так, что эта самая безопасность окажется мнимой, если, допустим, на мирах станут бесчинствовать штурмовики, то мофф Лорин, конечно, быстро поймет, что это переодетые в имперскую форму наши диверсионные группы. И очень хорошо! Он не станет ждать усугубления ситуации, для этого у него слишком мало сил, имперское военное присутствие тут крайне мало, практически его нет совсем, кроме сил правопорядка. Все наши попытки работать с населением оказались тщетны. Теперь же, при совершении большого числа диверсий, мофф Ларин потребует помощи. А теперь смотрите…        Мон Мотма переключила режимы, и тут же над столом зажглась голограмма уже другой системы:       - Это соседний сектор Швуй. Орд-Клайна. Тоже расположен на Швуйском пути. Это наша цель. Военный форпост, база флота, тысячи складов хранения по всей планете. Ваше подразделение для спецопераций должно быть готово через два дня, Тренго! Отзывайте своих людей с других операций, диверсиями в других секторах займется Кракен.       - Но у меня не хватит столько людей…       - Хватит! – загадочно улыбнулась Мон Мотма, - мы воспользуемся случаем и привлечем рикинских головорезов. Эти пираты уже дали согласие порезвиться на торговых путях между мирами сектора Факир, и мы уже подписали каперское письмо и репрессалии. Контракт их устроил. Половина им, половина нам. Вашим людям остается делать все то, что они и привыкли делать. Диверсии на объектах жизнеобеспечения, нападения на поселения в форме штурмовиков, аресты подозреваемых в сочувствии к Альянсу повстанцев… Это для ваших людей привычное дело, никаких дополнительных вводных не требуется. Но теперь нужно будет консолидировать свои усилия с рикинцами. Население должно ужаснуться жестокости имперцев и взяться за оружие.       - Арестованных в «Солнечное пятно»? – серьезно спросил коммандер, уже обдумывая дальнейшее задание.       - Не-ет, – покачала головой Мон Мотма, - этот объект и так переполнен, тем более, что ваши «арестованные» ни в чем не виновны, но они такие же жертвы Империи, как все мы. На Акиве мы создали еще один объект, я прикажу зарезервировать несколько вполне приличных камер. После нашей операции на Орд- Клайне, как всегда, устроим им побег. И еще несколько человек будут нашими бойцами, а население сектора возненавидит Империю!

Линейный крейсер «Добивающий». Сектор Швуй. Регион Колоний. Орбита Орд- Клайна. 34 ПБЯ.

      - Да-а-а, - протянул задумчиво Траджен, смотря на то, как дроид-анализатор, запустив свои манипуляторы, споро выдает химический состав и резюме о безопасности пищи. Маленький помощник Кайло все время, пока не прибыл доставщик с заказанным ужином, неподвижно висел в самом углу на входе и ничем себя не выдавал. Можно сказать, что рыцари не обращали на него внимания, считая предметом интерьера.       Допуск на верхние жилые уровни, поблизости от мостика, где располагались каюты старшего командного состава, был крайне ограничен, а в отсек, где находились апартаменты Кайло, генерала Хакса и одна резервная каюта того же класса «люкс», и вовсе был воспрещен. В главном коридоре только дроиды-патрульные, все поручения и доставку исполняли вспомогательные дроиды.       - Обставились они тут с Хаксом основательно, - продолжил Траджен, с громким «чпок» банку с фромским элем.        Две банки они реквизировали в зоне отдыха, махнув, так сказать, у несколько оторопевших спецназов, которые сидели в уюте одного из корабельных ресторанчиков. Крепкого алкоголя на крейсере не было, но Траджен, показавший спецназам неприличный жест, был доволен, слишком насыщенное что-то время настало, непривычное, можно и эля, для снятия напряжения.        Спецназы, пожалуй, единственные, кто видел Ренов без шлемов, правда так и не знали, кто из них кто, когда они в броне. Хотя, рыцари тоже не знали, кто из спецназов кто, если те в броне и шлемах.        Все дело было в расположении кубрика, где рыцари, с переменами в высших руководящих эшелонах Первого Ордена, заняли особое место рядом с Верховным Лидером.       Жилая зона элиты и гордости Хакса, дислоцировалась в непосредственной близости от кают высшего офицерского состава, правда в общей казарме, а вот Рены занимали два смежных кубрика напротив, что, собственно и приводило к столкновениям практически каждый раз, когда рыцари квартировали на флагмане.       Спецназы, кроме пилотов двухместных TIE/sfo, еще и группа для особых операций, стояли в иерархии подразделений несравненно выше, чем все остальные. И держались особняком. То ли Хакс им внушил, то ли само предназначение влияло, но вели они себя высокомерно со всеми, кроме старших офицеров. Даже в зоне отдыха к ним никто не подходил, а то можно и нарваться было.        Впрочем, к Ренам знакомиться тоже очереди не стояли, а некоторые расслабленные из штурмового корпуса, решившие побрататься с новенькими, были весьма удивлены, получив в лицо.       Причину, по которой в непосредственной близости от апартаментов высшего руководства происходил мордобой, никто внятно озвучить не мог. Ни спецназы, ни Рены.        Командир элитных черных при разборах обтекаемо заявлял «несовместимость»,       Траджен на строгий вопрос Кайло: «Какого криффа опять!», ответил практически то же самое:       - Эти даст-дурни считают, что они крутые! А мы им каждый раз доказываем, что пока они нерфопастухи и все! Но они все равно лезут!        Разговор Кайло и Хакса на слегка повышенных тонах, слышали Рены и спецназы, столпившееся у створов дверей зала Заседаний и прикладывающихся ушами, толкаясь, и с чувством обругивая друг друга. Пока Кайло, которому надоело мешающее в Силе столпотворение нецензурной лексики, не дернул Силой эти створы и не киданул всех вместе и Ренов, и спецназов Толчком Силы в дальний пролет коридора:       - Мурглаки! Еще раз мордобой устроите, на глазах старших офицеров, пожалеете! Хакс, выйдя из-за спины Верховного, обвел общую кучу-малу леденяще-презрительным взглядом и добавил:       - За постоянное нарушение дисциплины и употребление алкогольных напитков в расположении, а не в отведенном для этого месте, и в дозах, превышающих разрешенные, а так же согласно рапортам полковников Гармута и полковника Треча, отпуск каждого сдвигается на один стандартный месяц.        В принципе, все начиналось одинаково. Рыцари, обосновавшись на «Добивающем», были не довольны ни правилами, ни припечатанными фразами Кайло о том, что теперь их свободное от службы (так и сказал – службы!) время подчиняется строгому распорядку. Никаких пьянок, дебошей и разврата на борту! Но за эти два месяца вне борта крейсера и вообще вне Первого Ордена, свободного выгула у них не было! А это уже кипело и булькало! Потому что выхода скопившегося недовольства не намечалось. Поэтому, уничтожив запасы купленного в разрешенной зоне слабенького, Рены вваливались к спецназам и честно призывали поделиться припрятанным крепеньким. На что получали отказ, а отказа Рен не терпели.        Пилоты, как правило, в драке участия не принимали, а вот остальные поочередно, некоторые и во взаимодействии, отрабатывали на Ренах слаженность своих действий. Пока счет был шесть-ноль в пользу рыцарей, но майор Стридан не терял надежды, такие спарринги с Ренами весьма полезны в плане получения бесценного опыта.       После тяжелого боя на Сокорро, ранения Викрула и Ап,лека, как-то было не до крепенького, но вот сегодня, после всех треволнений и непонятностей в поведении Верховного, после возложенной на рыцарей задачи по прикрытию Кайло, после того, как Ап,лек, связавшись, наконец, с Ушаром, выдал оперативную информацию, основанную на анализе данных о том, что на Батауу ловушка и разборки с мусорщицей могут стоить Кайло жизни, Рены решили, что немного расслабления не повредит.       Траджен, развалившись на диване в отсеке, который служил вроде гостиной в апартаментах Кайло, скинул ноги со спинки, садясь прямо, и кивнул в сторону пискнувшего анализатора:       - Проверил, значит, можно уже и пожрать, наконец, - Траджен сделал два больших глотка эля, поморщился, - какая ж сладкая дрянь. А? И воняет не пойми чем… у нас там еще оставалось что, не помнишь?        Цвета дюрастали глаза страдальчески уставились на Ап,лека, который, расположившись в кресле у панорамного иллюминатора, тянул из второй банки эль мелкими глотками. Совершенно не обращая внимания ни на запах, ни на цвет, его тревожило все происходящее. А началось все с Сокорро!       - Данк фарринг, - Ап,лек повернулся к Траджену, - что-то не так совсем, Традж, вот чую я! И тут, на крейсере… в этом курятнике по информации… И то, что какой-то Арканианец набирал команду несколько дней назад, а Органа девчонку решила выставить еще вон когда! По времени как-то не сходится!       - Сходится все! – буркнул Траджен, выглядывая из-за дроида, который сервировал ужин на гладко-зеркальной поверхности стола из красно-молочного ховада и кумрия, - мы сами у заморыша узнали. Он же случайно услышал, о чем там Лея эта говорила, в памяти осталось, но заморышу это было ни к чему. Она что сказала? «Я сделаю то, что должна сделать, а Рей мне поможет. Девочка единственная, кто сможет, учитывая его интерес к ней… И Батуу как раз нужный мир, где все получится!» Так?       - Так, - буркнул Ап,лек, - и что? Причем здесь зверье? И убытки Давела?       - А при том, что, наверное, Орден потрепал этого Давела, а Органе к кому обращаться? Своих ребелов-то не пошлет, их и так нету почти совсем, значит, как раньше было – заказы будут всем подряд, от наемников, до мелких банд, чтоб гадили побольше. А «Черное Солнце» организация авторитетная, сам знаешь… Когда по-другому то было?       - А время?       - Тут тоже все сходится. Когда она там решила, у нее кредитов не было, кто ж будет в здравом уме вписываться за так? А теперь, видно, нашлись. Вот Арканианец и суетится. Девчонка - чувствительная. То, что у нее Темная Сторона в подружках ты сам видел, на Сокорро. А на что еще магистра ловить? На эту вот мусорщицу. Все правильно. Орден получает информацию, Кайло никому не доверит, тем более с этой мусорщицей у него свои счеты, он сам рассказывал. И она нам точно нужна. Не уродам же этим, ребелам, скунам, ее оставлять! План такой – Кайло прилетает на Батуу, ну пусть не один, но там-то тоже не гизки его встретят. Органе что надо? Устранить его из Ордена! Правильно?       - Значит, убивать будут? – нахмурился Ап,лек, в приглушенном свете каюты сейчас в его глазах бурое кольцо вокруг зрачка потемнело почти до черноты, а расходящиеся по серо-голубому цвету радужки лучики стали похожи на осколки стекла,- я говорю тебе, тут, на корабле чуял я такое, что на загривке кололо! Баб этих трясти нужно!       - Подожди с бабами, - Траджен отставил банку с элем, - убить? Кто? Девчонка эта убивать будет? Не смеши меня. То, что Органа собирает туда отъявленных головорезов…        Тут Траджен почти свел русые брови:       - Может и хочет, может, ты и прав... А что? Хакс был ей нужен зачем-то, варианты есть, а Кайло… Может она не хочет видеть, как его убивать будут! Может ей не надо, чтоб его в плену видеть, может, боится, что пожалеет, вдруг вспомнит, что он ее сын? Да не, такие, как Органа жалеть не станут, во имя своей гребаной победы она и сына показательно грохнет, чтобы поднять свой авторитет, да внушить всем денежным мешкам, что Сопротивление ее не кучка голодранцев, а силища! Смотрите, мол, какие мы! Это для этих, для денежных мешков. Чтоб кредитов отвалили. Вот смотри, они Хакса убрали, Кайло убирают, тут те, которые пока в Ордене сидят тихонько, бросятся выяснять, кто из них достойнее теперь Верховным стать! Ну и все! Перегрызутся… Вот что ей надо! Опять же, смотри, Кайло, как владеющего Силой уничтожат… На нас натравят кого только можно…       - А я говорю, что пока время есть, надо выяснить, кто стучит ребелам! – упрямо вставил Ап,лек.        - Да пусть стучит, - огрызнулся Траджен, - это не наша забота сейчас, - может нам туда… на Батуу махнуть, как думаешь?       - Куда «туда»? Тебе что сказано? Тут прикрыть! Чтобы Рен и не справились? Справятся! Знаешь, чем больше думаю, тем больше хочу, чтобы эту мусорную крысу Кайло придушил. Но вот сдается мне, что мы что-то упустили…        В этот момент стоящий на столе малый голотранслятор загудел, и возникшая голограмма, отбрасывая холодный оттенок сине-серебристого на расставленные блюда, явила полковника Гармута с таким выражением лица, словно он проглотил жука-долбоеда, и его знатно тошнит. Однако сам полковник докладывал вполне членораздельно:       - Разыскиваемая преступница, причастная к смерти Верховного Лидера Сноука, Рей, обнаружена на аванпосту «Черный Шпиль». Сообщил наш агент.        Гармут уставился на Траджена рыбьим взглядом, ожидая реакции на столь важное сообщение.       - Отбой, полковник, - Траджен хлебанул эля, запрокинул голову и потряс баночку, чтобы последние капли упали в открытый рот.        Гармут дернул щекой. Потому что внешний вид рыцаря, в расстегнутой почти до пупа нижней камизе, открывавшей вид мощного торса, давно небритого и со взъерошенными непослушными русыми волосами, да еще совершенно открыто, прямо перед полковником, допившего алкогольный напиток и кинувшего пустую банку куда-то вне поля зрения Гармута, (он услышал только звук шлепка о стену), заставил начальника разведывательного отдела заскрипеть зубами, чтобы не высказать свое возмущение.       - Эту информацию че-то твой агент передал с большим опозданием, там уже разбираются, - Траджен смотрел на Гармута с насмешкой, - тут либо твой агент проспал по-пьяни суток двое, либо, скрэг, чандер, он просто тянет с тебя кредиты. Протухшая информация, Гармут! Если и по Арканианцу ваш агент такой прыткий, то, боюсь к тому времени, когда он сообщит хоть что-то путное, мы уже разберемся сами.       Полковник ничего не ответил, отключился, а Ап,лек, окинув взглядом накрытый стол и стоявшего смирно дроида- доставщика, сказал:       - Надо все это к Вику перебазировать, расскажем, как есть. У него голова сейчас практически новая, послушаем, что скажет.        Траджен запустил пальцы в волосы, облокотившись о стол локтями, думал:       - Пошли. Этому задание дай, - кивнул рыцарь на доставщика,- пусть все обратно в себя впихивает и везет в медблок. А мы заскочим в наш кубрик сначала, вроде ж было еще что-то…       - Доктор не разрешит, - покачал головой Ап,лек.       - А кто его спрашивать будет? - Траджен уже направился к выходу.       Покидав плащи и шлемы на свои койки, Рены быстренько инспектировали все возможные места нахождения искомого, то есть, по воспоминаниям, бутылки саккоррианского зернового виски, но ее не было!       - На «Канюке»! – озарило Ап,лека, но Траджен цмыкнул разочарованно:       - Курук, когда ходил глянуть, как нашего «Канюка» штопают, сказал, что точно ничего нет.       - Но мы-то уже настроились к Вику, правда? – спросил Ап,лек, а в глазах уже полыхнуло то самое выражение, когда Рены понимали друг друга не говоря ни слова.        Через минуту кулак Траджена долбанул по панели у двери казармы спецназов, закоротив все режимы разом, и заставив пискляво затрезвонить сигнал нарушения границы, то есть попытка несанкционированного проникновения и не скрывалась. Створы разъехались через мгновение, явив стоящую плечом к плечу элиту Хакса, судя по тому, что половина дожевывала что-то, в столовой элита недоедала.       - Чего приперлись? – хмуро спросил майор Стридан, серьезный офицер с грубо высеченным природой лицом, которое само по себе говорило, что связываться с ним не надо бы, плюс рост и наличие мышечной массы.       Совершенно не аристократичными, а сильными пальцами, он держал кружку, от которой исходил аромат кафа, вторая рука, с набитыми мозолистыми костяшками, сжимала половину хлебного десерта с фасолью дента. Почти черные глаза смотрели неприязненно, но без злости.       Майор Стридан был из хорошей семьи, его родители регулярно посылали ему гостинцы, хотя самому командиру спецназов перевалило за сорок, его мама считала, что побаловать сыночку домашненьким ее материнский долг. Количества присылаемого хватало, чтобы побаловать и остальных, в количестве двадцати голов, не считая пилотов.       Пилоты в трапезах не участвовали, это спецназам все равно, а размеры TIE не резиновые! Да и предполетные взвешивания проходили регулярно.       - У нас горе, - проникновенно сказал Траджен, в стали глаз капнуло выразительными искорками печали, - братана сильно задело…       - Очень сильно, - вздохнул Ап,лек, уже положив большой палец правой руки на кнопку активации дымовой завесы на своем поясе.       - Надо как-то снять стресс, парни…       - У нас тоже горе, - не менее проникновенно ответил майор и чуть повернул голову к скорбящим.        Скорбящие спецназы доглотали «гостинцы» и закивали дружно, - пока вы там перед нэсси изображали телохранителей Верховного, мы выгребали дерьмо на Орд-Буэри. Наши, в отличие от вашего, который сегодня в палате пытался облапать лейтенанта Стрикс, еще в бакта-камерах! А лейтенант написала рапорт с жалобой Юдрегу! Так что у нас причин снять стресс поболе будет.        Майор передал кружку позади него стоящему, засунул в рот остатки хлеба, демонстративно отряхнул ладонь об ладонь и сложил руки на широкой груди. В черноте глаз отчетливо читался вызов, и даже смахивало на насмешку.       - Не хотят войти в наше сложное положение, - процедил Траджен, буравя майора откровенно недобрым взглядом.       Ап,лек прекрасно знал, что от момента, когда Траджен начинал заводиться до броска вперед оставалось меньше минуты.        - Вас только двое, - спокойно сказал майор. - А нас восемнадцать. Пилотов считать не станем. Все равно не впишутся. Итого по девять на каждого. Это чистый проигрыш, Рен.       - Бывало и побольше на одного, - хмыкнул Ап,лек, чуть мотнув головой, разминая шею.       Внутри привычно закручивал спирали азарт боя, а накопившийся за почти десять дней заряд отрицательной энергии уже формировался в превосходный ударный кулак из всех эмоций, которые навалились грузом необъяснимой тревожности и путаности происходящего после Сокорро. Что-что, а хорошая драка бы сейчас кстати пришлась… Невыраженное желание взять реванш витало над головами спецназов, а воздух в казарме словно загустел от уже ощутимого напряжения, кто начнет первым.        Над головой Ап,лека, у входа, замигал красным сигнал готовности, пока без звукового сопровождения, майор тут же сделал шаг назад и, едва повернув голову и не отводя взгляда от глаз Траджена, приказал:       - Готовность!       На его предплечье, на браслете комлинка, маяком светился вызов.       - Стридан, - сказал голос капитана Пивея, - внизу возникли сложности.        Майор скривил неожиданно красивые губы на грубоватом лице в усмешке, посмотрев на стоявших Ренов, в то время, как спецназы резво рассеялись по казарме, облачаясь в свою броню, а равнодушные к дракам пилоты, проявив недюжинную прыть, оставили свои тихие уголки и, не обращая внимания на рыцарей, один за другим проскальзывали мимо них в створы дверей.       - Да, парни, - сказал Стридан, - повезло вам сегодня, а мне лично нет, начистить морду каждому… У нас вылет, а вы тут … развлекайтесь сами как-нибудь… Майор уже направился вглубь помещения, как Траджен повернулся к Ап,леку:       - Это он сейчас че сказал? Про морды?       - Что у них драка в другом месте намечается, - пожал широченными плечами Ап,лек и обвел взглядом деловитую организованную суету в казарме, где глянец черной брони уже бликовал под основным освещением повсеместно, а воздух вместо напряжения враждебности отчетливо насыщался запахами, присущими мужским сборам на войну: пришедших в движение на телах броневых пластин, отдававших смолистым запахом пожара, сливаясь с горьковатым мужским бронежилетного слоя, остаточный плазмы и свежего, железного, оружия…       - Слышь, майор! – крикнул Траджен, которого эти быстрые и молчаливые сборы взбодрили за секунды, будоража боевой пыл, - у вас же некомплект! И у нас некомплект! Мы с вами пойдем, как раз будет!        Ему никто не отвечал, а Ап,лек чуть склонил голову и уже почти обиделся…       - Крифф с вами! – крикнул Стридан, - у вас минута…        Минуты хватило, не в первый раз. Когда Траджен и Ап,лек пристроились рядом с майором уже в коридоре, тот двигался прямиком к мостику «Добивающего». Стридан ничего не сказал, отметив, что снова не пойми, кто есть кто, когда они обрядились в свои дурацкие (с точки зрения майора), доспехи и шлемы. Свой шлем Стридан держал в руках, знал, что командиры не жаловали разговаривать не в боевых условиях с ним без того, что бы не видеть его лицо, и всматриваться в визоры.        Короткий наплечник темно-фиолетового цвета отличал его статус командира, да, пожалуй, дополнительные средства связи, закрепленные на поясе. Красные вспышки на шлеме, две красные полосы на левой стороне нагрудника, личный автоматический бластер-повторитель модификации FWMB-12, командир спецназов держал в другой руке:       - Всегда поражался, как вы можете что-то там делать в бою этим своими громоздким дурниловом, - тут Стридан усмехнулся, кивнув на топор Ап,лека, - когда вас посекут бластерами за полсекунды…       - Не посекли ж, - прогудел Траджен в вокодеры, - а бластеры у нас тоже имеются, если что.       - Вас вообще просто надо выпускать впереди штурмовиков, как пугала, - процедил майор, - противник сам побежит, не выдержит…       - Я ему прямо тут башку снесу, - сказал Ап,лек.       Но кровопролития не случилось, потому, как капитан Пивей стоял у входа на аппарель, рассекающую и огибающую утопленный относительно нее вниз информационный отсек, который в просторечье офицеры называли «Ямой». Дань иерархии с одной стороны, и объективно лучший сектор обзора и реагирования на действия дежурной смены и управления кораблем, с другой.        Пивей, как всегда, не выразил никаких эмоций, когда двое Рен встали рядом с майором и тот, что в шлеме, похожим на уродливый череп, ответил на немой вопрос взгляда капитана:       - С ними сходим, посмотрим, что там за сложности…        Пивей только указал рукой на диспозиционный экран над рабочим столом, рыцари протопали первыми, а Стридан тихо сказал Пивею:       - Я так понял, Верховного снова нет? Поэтому эти двое и резвятся?       - Верховного нет, - подтвердил капитан, - но эти двое оставлены приглядывать за всем.       - Надо же…- Стридан смотрел на Ренов откровенно с презрением, - теперь у нас всякий сброд командовать будет…       - Барон, - вздохнул Пивей, - я могу понять ваши чувства, но давайте оставим наше мнение при себе. По крайней мере, именно это позволило мне служить вот уже тридцать пять лет и выполнять свои обязанности, как бы лично я не относился к тем, кто по положению или чину выше меня. И еще, возможно, что вы, так же как и я, измените свое мнение под влиянием разных обстоятельств.       Экран СДЦ, на панель которого была выведено несколько обозначений с текстовыми отметками, на объемном изображении планеты высвечивалась вся сенсорно-управляемая система нацеливания с координатами точек-ударов, на остальных текст постоянно изменялся, отчего у Ап,лека, не имевшего большого опыта фиксировать такое количество постоянно мелькающей видеоинформации, зарябило в глазах, и он повернул голову в шлеме, смотря вниз, на ряды мониторов, где мелькание информативных сигналов было не таким быстрым и ярким.        - Это Орд- Клайн, - четко начал капитан Пивей, - для наших целей – стратегический объект, перекрывающий, при надлежащем использовании, выходы с Внешнего Кольца в Колонии, куда преступный элемент регулярно наведывается для грабежа и террора на мирах. Именно тут они устроили себе так называемые «курорты». По сути – вся планета – перевалочная база криминала. Будучи военным аванпостом, Орд-Клайн использовался Старой Республикой как база хранения и пункт перераспределения грузов для отправки в Дальние пределы. Тут все застроено складами. С открытием прямых маршрутов актуальность снизилась, Колонии, как мы знаем, бунтовали против Республики регулярно, поэтому к войнам клонов это была уже основательная база сепаратизма. Конечно, силы Республики не оставили без внимания этот аванпост. Отбомбились качественно. Население после того, что тут было, конечно, покинуло мир. Оставшиеся, очень небольшое количество, практически забытые всеми, основали небольшие поселения, занимаются сельским хозяйством. Рассеяны по поверхности. При Империи тут снова основали склады и базу флота, раскрыли верфи с ремонтными доками, группировка наших кораблей патрулировала достаточно большое количество секторов в Колониях. Правда, в отличие от многих, эти территории практически не приносили волнений, население миров очень отрицательно относилось к Республике и Альянсу повстанцев. Долгое время этим террористам никак не удавалось предпринять тут активных действий. Но после Явина… - тут Пивей на мгновение замолчал, а Ап,лек явственно ощутил его эмоции… горечь, боль. Душевная боль.       - Повстанцы придумали схему беспроигрышную, они нанимали пиратов и отморозков, чтобы те совершали нападения, грабежи, убийства, сжигали дома, поселки, взрывали… Все, как всегда. И флот постепенно растянули по организованным Альянсом очагам нестабильности. А сами повстанцы напали на Орд-Клайн. Разграбили тут все, гарнизон, гражданский персонал, просто местных… всех уничтожили. Им нужны были корабли и товары. А тут много чего было, и оружия в том числе. При Новой Республике Орд-Клайн стал прочным оплотом и прибежищем пиратов, контрабандистов и работорговцев всех мастей. Они заселили все бывшие склады, превратив их в свои крепости, которые и назвали «курортами». Все краденое и рабы, после нападений на соседние сектора и системы, свозится сюда. Несколько крупных невольничьих рынков. Опять же – ремонт своих кораблей и веселая жизнь в злачных местах, из которых, собственно, и состоят все эти занятые складские площади.        Тут Пивей увеличил изображение планеты, на котором вспыхивали и гасли разноцветные цели:       - Космопорт один, вот тут, Форт Дрин, центр Черного рынка, контрабанды и работорговли. Как видите, зачищаем. Основные «курорты» нами уже уничтожены, контроль почти восемьдесят процентов территории, как вы видите. Но есть и неприятные сюрпризы.        Тут Пивей еще увеличил изображение, так, что границы материков, горные хребты, очертания океанов сформировали вполне объемную карту поверхности.       - Части одной из банд, приблизительно около полусотни бойцов, удалось прорвать кольцо штурмового корпуса и уйти. Взлететь они не могли. Потому что первыми мишенями стали их корабли. Штурмовой корпус преследовал их, но они знали, куда податься. Вот тут, - капитан указал на точку с координатами среди лесов и полей поселенцев, - старый склад сепаратистов, по нашим данным – бывшее артиллерийское хранилище и хранилище некоторых химических веществ. Эту территории пираты игнорировали, далеко от основных «курортов» и покупателей добычи, да и наличие определенной опасности. Применять там бластеры крайне опасно. Так что криминал принял решение законсервировать хранилище и не трогать. За нарушение смерть. Это все знали. Мы подняли архивы. По нашим данным есть вероятность того, что в глубинных шахтах находится некоторое количество емкостей с тригексалофином 1138. Остались еще от КНС, применить его так и не успели. Данных о том, что при Империи все было вывезено у нас нет, Новая Республика, как известно, отдав планету криминалу, не интересовалась, что там происходит. Как бы то ни было, сейчас бандиты засели там, применить оружие мы не можем, газ тоже, потому как не знаем, какая там степень опасности.        Они требуют корабль, в противном случае грозятся при атаке на них взорвать все, что там есть. Этот тригексалофин может храниться основательно долго, тут наши эксперты дали свои заключения, но при соприкосновении с воздухом и водой порождает множество вторичных токсинов, для животных форм жизни опасен, но не смертелен, хотя его действие до конца не изучено, а вот растительную поверхность планеты способен превратить в мертвую зону.       - А он там точно есть? – спросил майор, всматриваясь в изображение.       - Неизвестно, - покачал головой Пивей, - возможно они просто используют информацию, чтобы выторговать себе свободу. Так это или нет, но этот мир нам нужен, в том виде, в котором есть, а не зараженный. Штурмкорпус привлек некоего местного фермера, который знает несколько входов в этот самое хранилище. Говорит, еще детьми туда лазили.       - Ваша задача, - твердо сказал Пивей – уничтожение преступников.       Когда заляпанные грязью, кровью, в прилипшей паутине и какой-то ржавой трухе, застрявшей в складах плащей и наручах, Траджен и Ап,лек с превеликим шумом, то есть с довольным гоготом и очередной, но уже веселой перебранкой со спецназами напротив, ввалились в кубрик, первое, что они увидели, Викрула, который стоял, облокотившись о стол и смотрел на голубой конус голограммы, который не показывал ничего. То, что Вик не выключил коммуникатор, говорило о многом. То, что вокруг него металось в Силе столько всего и сразу, заставило Ап,лека застыть на пороге. «Тын-ц-ц…»,- звякнул металл его топора о стену:       - Что? – резко спросил Траджен, снимая шлем.       Мокрые от пота волосы облепили лоб и шею, во взгляде необъявленная тревога.        Подавленность в Викруле внахлест с жаждой мести, досада и неистовое желание действовать немедленно бурлили так, что Ап,лек поморщился, таким мощным был этот клубок сплетенных эмоций.       - Они опоздали, - сказал Викрул, - слишком долго пробивались к Кайло, Ушар говорит, там всяких тварей понабежало столько, что давно не видал. Одних трандошей штук двенадцать…       - Он жив! – оборвал Викрула Ап,лек, - иначе бы мы почувствовали!       - Он жив, - согласился Викрул, - только они не знают, где он.       - А мусорщица? – нахмурился Траджен.       - Они ее вырубили и посадили в нашу клетку. Кардо сказал, что выяснят, где Кайло и полетят за ним.       Викрул выглядел почти в норме, не считая все еще несколько побледневшего лица, на котором буквально полыхали пожаром решимости рвануться в бой темно-карие глаза, а упрямо сжатые губы говорили, что Викрул сдерживает свое желание сделать это прямо сейчас.       Траджен остановился у стола, снимая перчатки и задумчиво смотря на пустой голографический канал:       - Значит, как-то им удалось.       - Да как? – возмутился Викрул, - этого быть не может! Как, скайт пид, они смогли это провернуть?       Аплек развернулся и долбанул в стену кулаком, а Траджен посмотрел на Ренов:       - Независимо от того, что мы сейчас услышим и увидим, мы останемся тут и будем делать так, как решили…       - Это мусорщица… - почти прошипел Вик, сузив миндалевидные глаза, а в абсолютной тьме его взгляда разрядом молнии шарахнула ненависть, - убью скугу… - прошептал Рен, сжимая кулаки, - все началось из-за нее…       - Если б ты не швырнулся ее прикрывать, - зло ответил Ап,лек, он положил свой топор на кровать и стал отстегивать наручи, со следами чьих-то волос, мозгов, уже в запекшиеся чернотой крови и застывшими между зубцами кусочками чьей-то плоти, - ничего бы и не было! Теперь что? А Ушар из нее вытрясет все! В этом я не сомневаюсь, даже если ему придется по частям ее резать, но он узнает, где Кайло, и что они хотят с ним сделать.       - Не станем мешать Рен охотиться, - усмехнулся Траджен, подойдя к Вику и потрепав того по курчавым волосам, - если не убили, а уволокли Кайло, значит, он нужен им живой. Остальное дело Ушара. Никто не сможет устоять против его методов вести допросы. Органа о-очень пожалеет, что устроила все это. Мусорщица выдаст координаты базы ребелов, а уж Кардо не оставит от них всех даже намеков на то, что эти слим-мо когда-то были живы….       Траджен наклонился над столом и нажал повтор последней голозаписи…

<Сектор Слуис. Система Калаб. 34ПБЯ

      Молчание, повисшее после того, как за Эрком и Хаксом закрылась входная дверь, провисело тишиной несколько секунд. Потрясенная Лийджа не могла двинуться с места, а Роуз, выйдя из комнаты, немного смущенная, с алевшим румянцем на щеках и слегка растрепанная, прошла мимо застывшей Лийджы, опустившись на свое место за столом:       - Он сказал, что надо быть осторожной, и чтобы я не выходила за границы поселка, - тихо сказала Тико, опустив взгляд и теребя кончик своего закрученного холста на груди.        Только внутри нее каким-то ликующим звоном заливался колокольчик, и звучали в душе его слова, прокатываясь по коже памятью чувственный ощущений…       Оди смотрела, улыбаясь глазами, подмечая, как буквально лучилась изнури каким-то дивным светом Роуз, и ее смущение, и ее чуть припухшие губки…       - Да он ее там чуть ли не сожрал! Я же видела! – вдруг воскликнула Лийджа, отмерев, наконец, подскочила к столу и наклонилась, всматриваясь в лицо Роуз:       - Ну, и как он целуется? Надо же определить степень длины поводка…       - Я же не спрашиваю вас, как этот порядочный ваш Твел целуется! - взвилась вдруг Тико, вставая, - и на какой длине поводка вы его выгуливаете!       Лийджа открыла рот во второй раз за несколько минут, соображая, что ответить, Тумра всплеснула руками и приложила ладошки к щекам:       - Ты с ним целова-а-а-лась? – почти с ужасом прошептала девушка.        Оди захохотала, а Гвиллин, потрогав стянутое синей субстанцией лицо, сказала, медленно ворочая языком:       - Значит, этот, который зозидоров, теперь уже и не зозидоров… Похоже, мы уже помолодели лет на пятнадцать… Надо было все намазать… груди вот, и задницу, да все!       - Тебе –то это зачем? – ответила Лийджа, не отрывая взгляда от Роуз. Оди поднялась и кивнула Лийдже на рефрешер:       - Я вот опасаюсь, что передержали мы! Вьестся наш препарат так, что будем и, правда, отсвечивать синим…        Проходя, она погладила Роуз по голове, а Гвиллан не удержалась:       - Я ж говорила – построже с ним! А ты целоваться! Вот он теперь и незозидоров уже!        Тумра, подсев к Роуз, которая покраснела еще больше от слов Гвиллин и, быстро запихав в рот кусочек булочки, активно жевала, чтобы как-то унять свое волнение, вздохнула, подтянула узел полотнища, покрепче, еще раз кинула взгляд на рефрешер, куда старшие дамы направились смывать «эликсир молодости», и прошептала:       - Роуз, ты разве не видела, какой он страшный? Ты вот его хорошо знаешь, чтобы целоваться?       Два взгляда встретились, серые глаза смотрели с вопросом и капелькой паники, а обисидановые глаза Роуз с вызовом и дерзостью:       - А ты за сколько собиралась ему понравиться так, чтобы он тебя увез отсюда?       Теперь Тумра покраснела и опустила взгляд:       - Мама сказала, что не обязательно с ним целоваться, достаточно, чтобы он мне симпаст.. сим-па-ти-зи-ро-вал! И она бы предложила ему вознаграждение, за то, что он доставит меня на наш мир, а там у нас – сбережения! Но он сразу мне не понравился! Вообще никак, мне даже показалось, что он меня и в лицо не узнает. Он… Роуз, мама говорит, что такие вот… ты только не обижайся, но мама знает, что говорит, такие вот точно… Они получат, что им надо и все! Откуда ты знаешь, может у него семья есть, или не семья, а таких вот, как ты… много.       Роуз вдруг посмотрела в серые глаза Тумры, пропуская ее слова через себя… И колючая, как ежевика-ранкор волна, пробежала по коже, обдирая болью…       - Ты разве не видишь? – продолжала Тумра, - он злой! И, наверное, сделал очень много плохого! Он так смотрел на нас, как будто мы саавы какие-то… Разве ему можно верить? Вот мама мне знаешь, что сказала? Что у этого генерала спеси много, вот она как его увидела, сразу поняла, такие только себя ценят и любят! А еще сказала, что у таких точно рядом только такая дама, чтобы соответствовала его статусу… Ну, там… Тумра почесала носик, нахмурила бровки:       - Разные там дамы, которые из состоятельных семей. Ты из состоятельной семьи?       - А ты? - Тихо спросила Тико, - Лийджа же хотела, чтобы ты ему понравилась. Ты подходишь… по статусу?       - Я? – Тумра задумалась, - не знаю, там, в Галактике, мама сказала, что мы бы были состоятельными, а тут разве важно? Да я и не хочу уже никуда. Не хочу! Мой дом тут, и Роди тут. А ты? Где твой дом?        Роуз молчала, невидимые колючки ежевики-ранкора впивались все сильнее, с каждым словом Тумры. Девушка не знала, что она озвучила те самые мысли, что отгоняла от себя Роуз, но они, бросались, как стая кровоязв на добычу. Только то, что уже наполняло ее, точно безбрежное море, захлестывало эти мысли, а они с шипением пропадали… Мгновения сомнений, которые Роуз изгоняла безжалостно.        Генерал то превращался в крайт-дракона, то сбрасывал эту шкуру, и был тем, кто сказал ей: «Просто поверь мне…» « А ты хорошо его знаешь, чтобы целоваться с ним?»       - У меня… нет дома, - еле слышно ответила Роуз, а потом, подняв опущенную голову, решительно сказала:       - Может, ты и права, Тумра, вернее, может Лийджа права, а, может, вы ошибаетесь. Моя бабушка Этту говорила, чтобы я верила тому, что во мне! Такой…сигнал, как маячок, чтобы не ошибиться в пути… И я все время куда-то уходила… А теперь, - тут Роуз встала, - а теперь я знаю, что это правильно!        Роуз не видела, как тихонько приоткрылась дверь в рефрешер, два глаза – карий и серо-голубой приникли к щелочке, потом голос Оди шепотом спросил:       - Думаешь?       - Да что я, совсем слепая? Спроси у Эрка, только пока они вернутся…- горячо зашептал голос Лийджы.       - Ладно, - согласилась доктор, - как укрепляющее пойдет. - Она упрямая. Не свернет!       - А этот еще упрямее! – язвительно ответила Лийджа, - этот вообще попрет… к намеченной-то цели…       - Посмотрим, - ответила Оди, - кто еще цель. Зозидор знает, что делает…       - Зозидор-то знает! – громко сказала Гвиллин, натягивая платье, - а он что, будет консультировать прямо в постели, или наводчиком, огонь корректировать? Знающий такой! Ты смотри! Сами они меж собой разберутся!       - Ш-ш-ш-ш-щ…- зашикала Оди.        - Гвил! – ахнула Лийджа. Роуз повернула голову, услышав громко-возмущенную тираду Гвиллан, но была в своих размышлениях, чтобы сразу понять суть, а вот Тумра густо залилась румянцем и кинула на Роуз удивленный взгляд.        Оди, уже без синего экспериментального омолаживателя, с приятной посвежевшей смуглой кожей, все в тех же морщиночках, завязывая поясные тесемки платья на талии, выйдя в зал, сказала:       - Сейчас чай будем пить! Мы сами заварим!       Больше о Хаксе никто ничего не говорил, чему Роуз, погруженная в свои чувства, была рада. Гвиллин рассказывала о жизни на своей планете, еще до того, как стала взрослой девушкой, Оди рассказала, как они с Эрком чуть не пристрелили друг друга, и он даже выстрелил, но не попал, а Лийджа рассказала, как они с друзьями не давали покоя одному ветерану Войн Клонов, который выскакивал с танглером и палил по ним, когда они воровали джиббук-фрукт из его сада. В ответ хулиганистые отпрыски из приличных семей обливали дом вредного старикана раствором палманара, и местные рада-кошки прибегали со всей округи, жутко голося гнусавыми голосами и облепив окна и двери дома старика- ветерана.       - Сейчас вспоминаю и думаю, - сказала Лийджа, утирая выступившие от смеха слезы, - какие же глупые мы были…       - И злые, - вздохнула Тумра.       - Наверное, - грустно кивнула Лийджа.        Оди наклонилась к Роуз и постучала по крышечке коробочки, в которой лежала мелко покрошенная пряно- душисто пахнущая травка. Чай очень понравился Тико. А еще ложечка меда, такого густого и темно-коричневого…       - Вот берешь, смотри, - доктор открыла коробочку и показала Роуз, - щепотку…       - Две! – громко объявила все слышащая Гвиллин, - ты на нее глянь, это же просто кувшин с бродящей медовухой…       - Две щепотки, - доктор сделала очень строгое лицо, посмотрев на Гвиллин укоризненно, - заливаешь в кружку. Можно мед, да. Но только один раз в день! И лучше с утра.       - Конечно, - кивнула Гвиллин, - чего уж на ночь-то пить…       - Гвил! – вдруг рявкнула Лийджа, - собираемся уже, вставать завтра рано!       - А это от чего? – спросила Роуз, потому что тренькнуло внутри, после слов Гвиллин. Что-то с ней не так, с Роуз?       - Это…- доктор заправила за ушко Тико высвободившуюся прядь волос, - это общеукрепляющее, Рози. Все же ты еще к нашему климату не привыкла, нужно, чтобы иммунитет выработался.       - Угу, - проворчала Гвиллан, уже на выходе, - вот как она тут появилась, сразу надо было… иммунитет вырабатывать! А теперь уж как повезет…        Тумра посмотрела на Лийджу и спросила:       - Это от токсинов саав? Да?       - Да! – ответила Лийджа, - а то прицепляются всякие саавы, а потом …       - Ну, мы уже уходим, - улыбнулась Оди, - а ты постарайся выспаться.        Роуз совсем не думала о сне, ей так хотелось поскорее остаться одной! Чтобы снова, пусть в памяти, вернуться на два часа назад… Надо же, уже два часа прошло… И она подумала, что теперь почему-то время она отсчитывает от тех минут, у водопада, до вот этих, сначала отчаянно-горьких, а потом таких нежданно-сладких. То самое предчувствие, когда он рядом, когда она его чувствует, это и есть то, что для нее станет важнее всего в жизни…       Разве такое может быть? Чтобы погасла жгучая ненависть, разъедавшая ее душу ядовитой жаждой мести, чтобы вот так, в одно мгновение, увидев Хакса у озерка напротив клацающего клешнями чиср,ата, вдруг понять, что он остался там, чтобы она могла уйти? Откуда в ней эта уверенность, эта властная сила, заставившая отступить ее сомнения, укоры совести, что она, Роуз, просто предательница? Эту маету терзаний и пережитый надлом в душе?       Даже сейчас, после слов Тумры, невидимые колючки, обжегшие сознание и зацепившие сердце, все та же сила выдернула, заставив Роуз глубоко вздохнуть: «Ведь я его совсем не знаю… Или… наоборот? Я знаю то, чего не знает никто?!» Почему сейчас, загоняя Боша в коридор, она взглянула в усеянное звездами ночное небо Калаба и подумала, что это ощущение времени совсем не то, что есть на самом деле…        С момента, когда пальцы Хакса надавили ей на шею, и она очнулась на корабле, и до того момента, когда их нашел Слайк, прошло чуть больше суток, а Роуз казалось – целый год. Целый год они шли к реке, этот прыжок с утеса, как прыжок в бездну… А потом? Целая вечность пронеслась от того мгновения, когда он удерживал бакта-пластырь на ее спине до той секунды, когда он сказал: «Просто поверь мне…» Разве за вечность нельзя узнать человека? « Он злой, и сделал очень много плохого…» И снова Тумра права…       Прошлое, огромным черным валом поднявшись в душе, понеслось по памяти, но разбилось на миллионы осколков-брызг, ударившись, как штормовая волна о монолит скалистого берега, о наполненную этой неведомой силой уверенность – прошлое пусть останется в прошлом! Брызги- осколки не смогли ранить, тут же растворяясь в безбрежном море ее чувств. Тот Хакс, которого она ненавидела, тот Хакс, которого она узнала… Быть может не только его?       Роуз гладила шерстку урчащего Боша, улегшегося у двери в ее комнату, блаженно прикрывшего обе пары глаз, притихшего и довольного, что все эти гости, наконец, убрались, и наступила тишина, а сама размышляла, пытаясь ответить на свой вопрос.       А если за ее восхищением, преклонением, своей упоенностью героизацией тех, кто был с ней рядом несколько лет, она тоже не могла знать их другую сторону? Не знала, только смутным, невнятным, глухим эхом робко-тревожного звона ее колокольчика, отдавалось в ней то одно, то другое, слова, поступки… Но она совсем, совсем не слышала ничего! Потому что ничего, кроме жажды мести Первому Ордену, этой бури из ненависти и убежденности, что они, Сопротивление, и есть те, кто спасает Галактику от участи быть порабощенной и уничтоженной, и не было?        Ведь они все – воины! За самое справедливое, честное, самое доброе и самое светлое, что есть в этом мире. Что они все – настоящие герои, отважные, доблестные, славные защитники Республики! И Галактика с восхищением и надеждой взирает на них глазами сотен тысяч миров, уже поднимаясь, вдохновленная их примером… Почему же их так мало? Почему база на Ди,Куаре и есть … вся Галактика?       Все так и было Роуз, и все твои чувства тогда были искренни, и твой восторг и твоя ненависть… Когда же ты впервые УСЛЫШАЛА свой колокольчик? То, что в тебе самой звучало, правильно или нет?       Там, на яхте оружейного барона Корфе-Беннукса-Аи, угнанную с Кантоники. Блистательного мира для развлечений элиты этой самой Галактики. Где роскошная публика просаживала в казино Канто-Брайт миллиарды кредитов, где тот же Корфе-Беннукс-Аи, управляющий корпорацией Сиенар-Джеймус, заключал сделки по продаже истребителей и Первому Ордену, и Сопротивлению.       А сколько их таких? Им все равно, кто правит Галактикой. Они владеют мирами и системами, их представители, посаженные в Сенат Новой Республики исправно тридцать лет вещали с высоких трибун о демократии… А Корфе-Беннукс-Аи, как и тысячи, таких как он, хозяев жизни, покупал рабов у заггерийских работорговцев… Тот гадкий слайсер ДиДжей… гадкий, потому что он предал их? Но для него это не предательство. Так жили практически все, Роуз. Им нет дела до сражений за власть в Сенате и продавливания денежных интересов влиятельных семей. Хорошие парни, плохие парни… « Это один механизм… не становись его винтиком…»       Тико вспомнила свою первую встречу с Финном. Только теперь посмотрела в свою память уже другими глазами. А ведь он… врал ей? И еще он думал не о всех, плевать ему на всех, ему только Рей было важно спасти. А что там остальные…       Роуз прижала ладони к лицу, так ярко увидела и себя, восторженную дурочку, и Финна. Голос Пейдж снова звучал в памяти: «Представляешь, он ушел из Первого Ордена, чтобы сражаться за нас! Он совершил подвиг на Старкиллере! Он герой из героев!» И она тогда взирала на Финна с обожанием и благоговением! А он ведь врал и изворачивался… Только потом она снова, взахлеб слушала его, даже не удосужившись подумать о том, что у командования могут быть какие-то планы…       Эйфория от того, что она, Роуз, может совершить что-то невероятное, героическое, да еще вместе с Финном! Все затмило это чувство воодушевления! Голос разума Трипио никто не услышал! «Адмирал Холдо не одобрит этот план!». Дэмерон! Как она не увидела, сколько самомнения и гордыни в нем? И как самоуверенно и почти кичливо он ответил Трипио.        Канто-Брайт… О! С каким вожделением Финн тогда рассматривал всю эту роскошь! И она снова ничего не заметила… А ведь он завидовал им, всем этим богатым и влиятельным! И огонь алчного «хочу!» в его глазах. «Это место просто шикарное!»       Роуз потрясла головой, словно пытаясь сбросить сейчас такое явное и такое жгучее разочарование…       Бош приоткрыл один глаз, блеснув зеленой искоркой, почему перестала гладить маленького ускена?       - Маленький ускен должен спать, - грустно улыбнулась Тико, - потому что завтра мы пойдем в поход в пещеру. Только теперь у нас очень важное задание! Бош вздохнул, снова укладывая мордочку на лапы и закрывая глаза. Реснички задрожали, точно он показывал, видишь, уже сплю, а вибрисы опустились. Теперь точно сплю, я послушный!        Тико улыбнулась. Он все понимает, этот рыжий малыш, к которому она так привязалась. И ведь это Бош спас их с Армитажем, предупредив об опасности! Она, было, направилась в свою комнату, но ее горькие мысли полетели следом, не желая отпускать. Роуз прошла в гостиную, остановившись.        «Я тут главный, ты понял?!» - неистово орал Финн, и тот странный блеск в глазах, почти лихорадочный, возбужденный…       Да он упивался своей властью над плененным Хаксом! И готов был и дальше пытать генерала, чтобы добиться чего хотел. А чего он хотел? Информации? Да… Что-то еще…       Роуз задумалась. Превосходства! Самоутверждения! Власти? Власти! Значимости! Его поведение уже потом, после Крэйта… Ведь все буквально все, было пропитано этим выпячиванием собственно «Я»! Так же, как и у Дэмерона. Он - герой! Он – лучший! И ему было плевать на потери! Плевать, Роуз! Он хотел САМ руководить, командовать, уверенный в своей правоте. Чья правда? Где она?        Роуз гнала мысли, но они упрямо, настырно крутились вопросом, а Лея? Лея! Которую она боготворила! Лея командир и Лея мать несовместимы?        Ничем не несокрушимая одержимость Органы делать то, что она считает правильным… Не считаясь с потерями и законностью. То есть, если Лея считала, что она права, а она всегда была права, то покупать ворованное оружие у преступников, у оружейных баронов, получать кредиты через разные темные финансовые схемы, (ведь своего разрешения Сенат не давал! Не давал!), разве это… правильно?       Роуз вспомнила, как они летали забирать ворованные с заводов мины… И даже не задумывалась, что это же… плохо! Все было НЕЗАКОННО, но можно? То есть, если ты решил, что прав, то МОЖНО ВСЕ? Тогда в чем разница с Первым Орденом? Генерал предъявляла к нему совершенно такие же претензии… И говорить о своем сыне с такой отрешенностью, обсуждая его жизнь только как объект устранения?       Роуз не могла понять, как же можно вот так, хладнокровно и деловито планировать на собрании… убийство сына? Почему же Лея не желает услышать этого нового Верховного Лидера? Что они хотят? Что? Только снова война? Или у Леи в семье что-то произошло, страшное? Почему она так… со своим сыном? Но разве … разве нельзя попытаться… хоть как-то… поговорить? Неужели этот самый Кайло настолько ненавидим генералом Органой? Беспощадный злодей или… А, если в нем тоже есть… человечность? Другая сторона?        Зато с какой нежностью и вниманием Лея привечала Рей. Девушку, которую едва знала! С ее появлением генерал изменилась, точно эта Рей стала центром внимания и особого расположения Органы. А как она любит По! Прощая ему абсолютно все. ВСЕ! И гибель Кобальтовой Эскадрильи, и его самоуправство, неподчинение приказам, его бахвальство, дерзость, браваду своим искусством пилота… Жизнь сестры Тико для таких - всего лишь неизбежная потеря, да. И жизни всех пилотов бомбардировщиков, и истребителей, что их прикрывали, потому что По, герой-одиночка, решил, что двести тысяч сожженных людей на дредноуте это победа! Его победа! Триумф! А Сопротивление потеряло не только людей, но и корабли, потому что он решил действовать сам, нарушив приказ. Зато Дэмерон ликовал! А Тико рыдала в своем закутке на нижней палубе.       И тут снова Роуз вспомнила ту минуту, там, на базе, когда Дэмерон специально унижал мать Хакса, чтобы тот вышел из себя. Ведь это… Роуз, скажи, скажи, наконец! Это низость! Чем это лучше того мгновения, когда генерал наступил на ее медальон? Ничем! А эта безобразная сцена, когда По вместе с Финном, набросились на скованного генерала, удерживая, а потом…        Она снова слышала, как громко стонал от боли Хакс, чувствовала этот запах горящего человеческого мяса, видела глубокий ожог, от которого по ее коже пронеслась огненная дрожь… Почему убивать миллионы тех, кто не желал Республику, это правильно? Значит, жизни тех, кто не поддерживал взгляды Леи Органы ничего не стоят?        Теперь все, что слышала Роуз здесь, накладывалось на то, что было там. В Сопротивлении. Две силы, раздирающие Галактику… Это было! Что же такое эта Республика, если никто не откликнулся на зов о помощи?       Армитаж… Галактика это не совсем то, о чем так патетично и с уверенностью в своем видении этого мира, говорили вокруг Роуз ее товарищи. Они, так же как она, честно и искренне верили в свое предназначение защиты миров от Первого Ордена. А на самом деле? Что за всем этим? Ну, скажи, Роуз! Только власть. Лея вещала об идеалах, свободе, равенстве, счастье, добре… А на самом деле?        Влиятельные семьи владеют всем, рабы покупаются и продаются, на Кантонике элита развлекается, на Малом Хейпсе в серых от пыли поселках привыкшие к этой унылой и тяжкой жизни шахтеры добывают руду, чтобы те, кто владеет ресурсами смогли безбедно жить… « Кто-то должен это остановить… А он знает как…» Лицо Слайка и его взгляд. Пронзительный, внимательный, услышь его, Роуз…       Она услышала. Сердцем, душой, всех этих людей здесь: Оди, Гвиллин, Слайка, Лийджу, Эрка... Они все равно тосковали по своим мирам, с теплом и любовью рассказывая о том, что было «ДО» начала гражданской войны, развязанной Альянсом за восстановление Республики. Ничего, кроме смерти и крови, ради чего? Чтобы у власти снова встали те, кто ее жаждал?       Она прошла в комнату Армитажа, взяла флакон с репеллентом, свой шокер. Покрутила его в руках. Надо же… история этой штуки, точно путеводитель по ее жизни, именно с него начался ее путь сюда. Девочки, выбравшейся из темного угла на крейсере «Раддус», и так хотевшей спасти Галактику…        Роуз не удержалась, подошла к кровати Хакса, погладила подушку, интересно, какие сны ему снятся? Звездные корабли? Война? О чем он думал? И он так и не успел сказать, какой он видит свою Новую Галактику.       И стало и грустно, и светло на душе. И куда-то умчались тревожащие ее мысли о прошлом, оставив только сегодняшнее, настоящее, снова окутавшее Роуз, точно пушистым теплым мехом, в котором так уютно, тихая спокойная радость, и предчувствие, ожидание чего-то очень важного. И так сладостно щемило в груди, и так хотелось ей, чтобы Армитаж сейчас был здесь, вот тут, с ней… Не генерал. Небрежно-свободные пряди поверх кожаной ленты на лбу, и щеки, заросшие уже такой мягкой щетиной, он совсем, совсем другой, точно в этих лесах некая дикость передалась и ему… А ей вдруг отчаянно захотелось потереться об эту заросшую его щеку, и снова коснуться рыжих усов над изгибом его губ… Немного щекотно, но так… горячо в сердце, и так … волнующее…        Она еще долго сидела в темноте, слабый лунный свет сочился сквозь стыковочную щель в ставнях, оставляя ей только очертания предметов и затаившиеся ночные тени вокруг.       Он думал о ней! Крифф возьми! С того мгновения, как он применил захват и нажал на две болевые точки на шее, а дикая дурковатая рухнула ему под ноги, и он потащил ее на корабль… И, если проанализировать последовательность его мыслей, то можно вычислить тот момент…        Лэнд чуть не ударился в голый серый ствол ганктро, из центра которого торчали обнаженные, похожие на кусты, ветки, а бледные листья выпирали из ствола дерева прямо у самой земли.       Генерал резко взял вправо, свет прожекторов метнулся по зарослям, снова устремился вперед, а Эрк, ехавший чуть впереди и левее, заметив это метание, оглянулся. Хакс не отреагировал. Ему были видны крайние ускены, то прыжками, то рысью, преодолевавшие расстояние от дома Фальста до излучины реки, куда охотники отправились на заходе солнца, как только вернулись Х,Арман и Хакс, пригнав два грузовых лэндспидера.       Крепыш Кейв и здоровяк Торво приволокли две герметичные емкости с какой-то жидкостью, устанавливая их в лэнде Армитажа, а саркиец Жарри, забравший свои белые волосы под повязку на голове, и Зиар, сосредоточенно сдвинувший ломаные темные брови, закидывали в лэнд Эрка свернутые сети и прочные длинные пики. Зозидор, сказав что-то вечно брюзжащему старому Фальсту, подошел к Эрку, слушал, кивал, а потом направился к Армитажу:       - Мы пойдем впереди, придется немного попетлять, лэнды могут не пройти по прямой, как ускены. Щиты будут включены, так что не потеряешься. Ночью хораксы не ходят, мы их опережаем на полдня, хватит, чтобы занять позиции и обустроить лагерь. Завтра отоспимся, пока эти твари там рвать друг друга будут. Дело не быстрое. Слайк говорил, а сам смотрел на Армитажа, чуть прищурив правый глаз, его губы едва заметно, пару раз пытались улыбнуться. Но он сразу же, принимал крайне серьезный вид.       Уже развернувшись, чтобы уйти к ожидавшему его Наблюдателю, смотрящего на Зозидора и Хакса практически не мигая, словно вслушиваясь и понимая, о чем они говорят, Слайк остановился, положив загрубелую ладонь на плечо Хакса:       - Энс и Зиар пойдут позади, твоя задача провести лэнд, а спину тебе прикроют. Давай, парень, сначала дело сделаем, потом будем думать дальше.       Старик замолчал. Несколько секунд генерал и Зозидор смотрели в глаза друг другу, молчали, сильные узловатые пальцы чуть нажали на плечо Армитажа, как бы подбадривая, и Зозидор направился к своему ускену. А Хакс заметил, что уже не так споро и не так легко взобрался он в седло. Что-то кольнуло в груди. Такое… тоскливое, и на самый краткий миг сжалось жалостью сердце. Большой и сильный, проживший такую длинную, полную лишений и потерь жизнь… Разве Хакс способен такое чувствовать к практически чужому человеку? Да он ни к кому не способен!       «Это не жалость… другое что-то…»,- почему-то сам себе сказал Армитаж, Они все теперь – не чужие!        Звери уходили за Наблюдателем, один за другим, скрываясь в сумерках леса, Эрк тронул свой лэнд, генерал обернулся, Энс кивнул, поймав его взгляд, широко улыбнувшись и похлопав по шее Блора, боевого друга, который сражался с ними наравне с шауттами. Зиар, тряхнул головой, крупные светло-русые кольца волос снова упали на глаза поверх кожаной ленты на лбу:       - Ты не на нас, ты вперед смотри, генерал, а то еще врежешься куда-нибудь, а нам потом тебя отскребать придется, - беззлобно поддел Хакса Зиар, натягивая ремни управления своего ускена.        Огромный кот, казалось, едва мог устоять на месте, в нетерпении переступая лапами и тихо порыкивая.       Блор повернул голову и издал короткий шипящий звук, ускен Зиара фыркнул, но успокоился. А Армитаж вдруг улыбнулся. Так они были похожи, Зиар и его ускен, оба эдакие слегка нахальные, задиры, готовые кинуться в драку, только, как понял Армитаж, это скорее наносное, бравада. А вот в бою эти двое наверняка были собраны и серьезны, и отлично понимали друг друга. Иначе и быть не могло тут, где люди и огромные умные звери живут вместе. Семья Фальста, в полном составе, где ко взрослым прибавилось еще и штук пять разновозрастных детишек, сплоченной кучкой провожали удалявшихся всадников и лэнды, отсвечивая желтокожими лицами и белыми волосами, смотревшимися издалека, как яркие пятна на фоне серо-зеленого пейзажа.       Деаонцы дождались, пока последние ускены исчезнут в густой вечерней тени зарослей, старый Фальст потрепал белоснежные вихры старшего внука, с такими же, как у деда зелено-крапчатыми раскосыми глазами и сказал:       - У нас два дня. Шкуры закладываем и уходим.       - Куда это? – тут же встрепенулась худосочная супруга.       - Куда надо. В «Транту», вам отсидеться надо.       - Я никуда не пойду! Сам, давай. Двигай! Удумал мне тут. У меня тут все! Дом, хозяйство, дети, вот, если ты не заметил, еще и внуков куча целая!       - Невесток своих забыла! – Возмутился один из сыновей.       - Угу, забудешь их, - тут же буркнула сестрица, стрельнув по молчавшим женам братьев ярко-синими глазами, и скорчила противную рожицу. Та самая Висла, которая не переработалась, поджарая и высокая, отвесила ей подзатыльник и повернулась к Дерле:       - Можете оставаться, а мы уйдем. Сидите тут, и ждите, пока вас на куски порежут.       - Замолчали все! – неожиданно зычно гаркнул астеничный Фальк и посмотрел на супругу:       - Два дня нам сказано, ничего, прогуляемся до дальних отрогов, а то ты тут усохла уже на своем хозяйстве.       - А там я прям расцвету, - начала было Дерла, но Фальк, кивнув сыновьям, ее уже не слушал.       Нескучная семейная жизнь деаонцев, после нашествия охотников, снова вошла в свой обычный ритм. На целых два дня.        Наверное, он уже привык к этому бесконечному лесу, решил Армитаж, лавируя между стволами, уклоняясь от веток и не обращая внимания, как вокруг него в этой, то пышной, то колючей, то блеклой и мшистой зелени, в листве, в траве, всюду кипела жизнь.        Какие-то мелкие существа разбегались по земле, визжа или пища, или шипя. Летучие хлопали крыльями, но сквозь переплетение густых ветвей Хакс их не видел. Несколько раз впереди и позади него раздавался то угрожающий, то предупреждающий рык ускенов. Уже в темноте, на второе сиденье рядом с ним шлепнулась какая-то истошно завопившая летучая тварь, с торчащей из длинной, покрытой неприятным свалявшимся пухом тушки, стрелой арбалета. Маленькая зубатая пасть так и осталась открытой, генерал одной рукой держал управление, второй отшвырнул существо, так толком его и не рассмотрев.        Сам Армитаж с того мгновения, когда сказал дикой ксаве: «Мне пора… до встречи…» и, оторвав себя от нее, ушел, не оглядываясь, существовал в двух реальностях.       И, если еще несколько дней назад эта вторая реальность, лишь легким золотистым маревом, обозначала в его сознании то место, где он держал в себе свою тайну, касаясь ее памятью с трепетом и осторожно, точно боясь спугнуть, словно она могла раствориться, исчезнуть, то сейчас он ощущал, нет, он чувствовал! Так отчетливо и так волнующе теперь эта вторая реальность, где он купался в тепле солнечных лучей, а глаза Роуз смотрели, обнимая нежностью, ровной такой чертой граничит с другой реальностью, где пахнет войной, кровью и смертью. Где жесткий и сухой воздух с металлическим привкусом, и где он, Хакс совершенно не Армитаж, а офицер, перед которым стоит сложная задача, и он ее должен решить. И он решал!        Его рациональный сухостой, его прагматичный и хладнокровный ум, никак не соприкасался с горячим и медовым, поселившимся в сердце. Абстрагировался и от сияния ее солнца, и от пламени соприкосновения их тел, и от того, что как дивная мелодия, звучало в душе генерала.        Он анализировал всю информацию, систематизировал, оценивал, взвешивал, выдавал варианты и выводил последствия, определяя наиболее оптимальные решения… То есть Хакс был погружен в тот самый свой привычный режим, в котором и привык действовать. И он четко просчитывал все: время, расстояние, технические характеристики имевшегося оружия у Слайка, держа в уме ту самую карту, которую запомнил до мелочей, благодаря своей эйдетической памяти. Но эта же память, не переходя границы двух его реальностей тепло-холодно, давала возможность думать… о ней. О маленькой птичке ксаве, о ее солнце, растопившем ледяную пустыню в его душе, половину, где не было больше стужи и вечного холода.        Откуда в нем все это? Лавина из чувств, пробившая все его фортификационные сооружения, снеся идеальную защиту от окружавшего его мира, где не было места никаким чувствам! Никаким! Кроме необходимых для поддержания своей целеустремленности, только правильный и выверенный набор эмоций. В его защите не было слабых мест! Он сам, САМ, прошел все вехи своего пути к цели… Или… было? Это самое «слабое» место? Крохотный клочок памяти… Вмурованный так далеко в сознание, закрытый на сто гравитационных замков, что он сам забыл, что он есть. То место, где в его жизни было солнце. И он не хотел помнить, потому что в его реальном существовании ЭТА боль памяти была лишней, и так хватало, до исступления покусанных в кровь губ, до беззвучного воя в сознании, до натянутых, как мономолекулярная струна, нервов.       Никто и никогда не открыл бы эти замки, и ни Сноук, ни Рен, не смогли достать то, что он спрятал так глубоко, не пробили его защиту… А она смогла! Роуз Тико. Армитаж и сам не знал, как получилось, что там, в таком малюсеньком уголке уместилось столько разных чувств, что они шарахнули по Хаксу с мощью несущейся с гор лавины, разметав все его щиты… И эта невидимая сила заставила его подчиниться. За много лет он научился держать в себе все, скрывая и утаивая свои истинные мысли и намерения, а тут… не смог. А теперь и не хотел.        Она не умела лгать! Она говорила, что думала, только в ее глазах, как в черной бездне Космоса, то бушевали все бури Вселенной, то взрывались целые звездные скопления, то сверкало тысячами молний… И это была правда. И была другая правда. Она выплескивала какие-то обидные слова, пытаясь его задеть, уколоть, показать, что ничего не изменилось, только ни ненависти, ни жажды мести, ни презрения он больше не видел в ее взгляде. Ее глаза, как отражение… Самого Хакса?        Это «вдруг», когда перевернулся мир… За такой короткий период времени? Но тут оказалось, что константа времени, эта величина, рассчитанная на секунды, минуты, часы, с Тико не работает!        И Армитажу казалось, что дни, мгновения рядом с ней - целая жизнь прошла, какая-то другая, в другой реальности… Их минуты вдвоем… Как вечность в ином мире. « Сначала я должен узнать конечную цель…» - услышал Хакс сам себя. « Зачем?», – удивился тогда Слайк, - « это как со скалы в реку, то ли выплывите, то ли нет…»        Только они ведь и прыгнули… И выплыли.       Осознание этой самой «конечной цели», как взрыв в сознании, с ударной волной вкруговую от эпицентра, до самых дальних уголков в душе, потрясая, ошеломляя и наполняя генерала невероятной и загадочной силой!       Вот так сразу, он вдруг понял, эту самую конечную цель, в полсекунды, когда Эрк сказал, что Роуз надо забрать с собой.        Армитажу понадобилось еще полсекунды, чтобы уяснить, почему Х,Арман прав, и выстроить цепочку последствий… И вот тут… Он больше не увидит ее, и не будет знать, что с ней, ее НЕ СТАНЕТ в его жизни? Один миг, когда он ответил себе на все вопросы. Возвращаться к ней, своей дикой ксаве, где будет светить ему ее солнце, туда, где она будет ждать его…        Генерал прекрасно помнил карту, глядя на приборы лэнда, определил, что они почти достигли того места, где река делала плавный поворот, почти на сто восемьдесят градусов, огибая сушу так, что этот выступ преобразовывался в полуостров, а затем, спустя несколько километров, снова возвращалась на свою осевую линию.        Сам полуостров лесистый и пологий, ускены свернули влево, и через несколько минут Армитаж не видел, но слышал шум реки, и ночные запахи насытили воздух, пахнущим прибрежной травой, мокрой галькой и немного рыбой. Река оставалась слева какое-то время, а потом неожиданно темный лес оборвался с последними деревьями на широкой полосе прибрежья, залитой звездным светом.       Они вышли точно к точке поворота русла, острый край полуострова выступал на фоне поблескивающего в ночи потока воды и смотрелся как силуэт вырезанных из черной бумаги узоров. Там, чуть дальше, деревья спускались к самой воде.       - Лагерь-то у нас всегда тут, - сказал подъехавший Энс, спрыгивая с Блора и тут же начал снимать с него седло, - с этой стороны, а хораксы всегда подходят с другой, да там и места много, мелководье, есть где им развернуться. Нас они не чуют. Потому что ветра всегда в это время на нас.       В свете зажженных факелов, очищенная от деревьев поляна, в окружении толстых бочкообразных стволов бармутовых деревьев с темно-зеленой корой и раскинутыми жестколистными ветвями, как шатром укрывающими свободное пространство. Отчего казалось, что это какая-то большая комната, где по периметру стояли сбитые из ровных нижних ветвей двухъярусные кровати, а в центре из речных плоских камней был сложен приличных размеров очаг, основание большого стола и грубых, но крепких сидений-лавок. И столешница, и лавки были усыпаны листвой, всяким лесным мусором, а из камней-оснований стола покатились на крохотных лапках штук шесть меховых бурых шариков, отчаянно пища.        Все снаряжение охотники раскладывали неспешно, негромко переговариваясь. К лэнду Хакса подошел Слайк и кивнул за свое плечо:       - Тут оставляй, за кустами чусперы его не видно, а сам бери ранец и за мной!        Хакс шел через поляну, где каждый из прибывших знал, что ему делать, мягкие сапоги неслышно ступали по короткой и сочной траве, лист которой делился пурпурным надвое. А сама трава придавала поляне вид вполне себе пестрого ковра.       Ускены, освобожденные от своих седел и нош, скрывались в темноте, из-за бочкообразных стволов уже слышались звуки топоров, на берегу невысокий крепыш Кэйв и один из тех мужчин, кто пришел с Зозидором, Армитаж помнил его по бою в лагере браконьеров, разворачивали сети, а Зиар волок откуда-то сухое бревно по гальке.       Все это выверенное действо говорило о том, что охотники тут давно освоились, и что нахождение в лесу, за пределами своих домов, для них дело привычное.       Слайк отвел Хакса в дальний угол поляны, где за нарами, между бочонков-стволов с зеленой корой, в углублении, стояли сбитые из тех же крепких толстых ветвей, четыре топчана, стол и лавка. Сами стволы были оплетены лозами муланита так плотно, что этот закуток из растений смотрелся как отдельное помещение с оранжево-коричневыми решетчатыми стенами.       Хакс тут же выудил из памяти, что этот самый муланит весьма крепок, и из него даже плетут дома для туристов на Вейнае.       Слабый запах немного противного, болотно-кислого, чувствовался явственно, но Армитаж не поморщился, прекрасно зная, что сначала кто-то разбрызгал вокруг вытяжку из чешуи хоракса.       - Вот твое место, - снова кивнул Слайк, тяжело опускаясь на топчан, смахнув усыпавшие его сухие листья, - сейчас парни принесут ветки барака, то самое, лиловое, ну, ты помнишь, - Зозидор спрятал улыбку, - с нами будут Энс и Эрк. Армитаж, поставив ранец на свой топчан, смотрел в темноте на едва видимое лицо старика:       - Я так понимаю, мы продолжим наш утренний разговор? – спросил Хакс, очищая от листового мусора и сухой коры свой топчан.       - Правильно понимаешь, - вздохнул Слайк, разворачивая какой-то сверток, на вид мягкий… светящийся?        Через несколько секунд на столе, на влажной тряпице, лежала горка из мелких плоских трубочек, светившаяся фосфорно-белым и пахнущая мхом.       - Вообще-то он некрасивый, - сказал Слайк подправляя края, выравнивая кучку, - растет у корней, такой бледный и неприятный, а вот когда темнота настает…И светит долго, тут главное ему воды вволю давать, пить любит. Потом можно обратно подсадить, живучий…       Из-за плетений лоз муланита слышался смех, запахло дымом от костра, Зиар и еще один парень, лет двадцати, приземистый и с глазами, глубоко утопленными в глазные впадины, с бледной кожей и такими же бледно-голубоватыми волосами, явно метис двух рас, близких людям, натаскали охапки тех веток с бархатистыми лиловыми листьями, которыми Хакс завалил грот у реки для них с Роуз…. Для них с Роуз… Отчего-то тепло и грустно шевельнулось в сердце томление, он видел ее так недолго и так отчаянно мало времени, когда он чувствовал ее в своих объятиях…       - Ты мне вот что скажи, - Слайк дождался, когда ребята вышли, - что насчет пушек придумал?        Армитаж сел напротив, смотря в глаза Зозидора. От фосфоро-беловатого свечения глубокие морщины на лице Слайка точно прорезаны четче, голубизна глаз потемнела, седые волосы отливали бледно-желтым.       - У них сдвоенный генератор «Форал», это плюс. Мощные, проходимые, но если мы переподключим один на пушки, мощность упадет сразу, это раз, второе – скорость. То есть, теоретически, заиметь автономный блок питания для легких пушек мы можем. Другой вопрос, что передвигаться лэнды будут медленно, это понятно сразу. Они грузовые, и сдвоенный «Форал» рассчитан именно на это. Убрав половину, меньше нельзя, иначе питание лазера в пушке будет недостаточно, тем более, там камера охлаждения съедает много. Подъемные катушки репульсорного двигателя на лэндах, конечно сильные, но импульсный регулятор впуска все равно перенаправит только ту мощность, что останется.       - То есть, - седая бровь Слайка приподнялась, - пушки мы ставим, - но лэнд станет, как беременная банта?       - Вроде того, - согласился Хакс, - причем, если вы думаете, что на лэнде сможете мобильно передвигаться, перевозя бойцов – нет. Или бойцы, чтобы доставлять их, или два человека и пушка. И медленно!        Слайк думал, потирая пальцем переносицу:       - Как думаешь, генерал, вот те энергомодули, то мы у довутинов и криши взяли, в их лагере, если по паре на лэнд закрепить, долго выдержат?       Армитаж чуть повернул голову, смотря на узоры листьев муланита, в его голове всплывали, светились и гасли технические характеристики энергомодулей, а так же расчеты нагрузки при условии, что те, кто придут их убивать, допустим, не будут использовать тяжелые бластеры. А, если будут?       - Как поле подавления энергии при массированных выстрелах удержит четыре попадания одновременно. Думаю, не больше, И то, если легкие бластеры. При тяжелых… Двух достаточно, чтобы перегрузить. Третий – на поражение. Опят же, мощности энергомодулей в таком режиме хватит на полчаса, даже меньше.       - Время, чтобы поставить пушки? – быстро спросил Слайк.       - Если у вас толковые парни, то сутки, если только мы с Тико…        Тут Армитаж замолчал, посмотрел на Слайка, Зозидор вытянул губы и издал некий звук, напоминавший « тара-ра-ра»:       - А про девочку ты забыл? У нее, знаешь, мозги тоже заточены как надо.       - Нет, - ответил Хакс, - я прика… я попросил ее посмотреть и предложить решение задачи, как она это видит.       - И вот думается мне, - усмехнулся Слайк,- она это видит не так, как мы. Итак, берем не сутки, берем двое. У нас пока фора пять дней. От того момента, когда разведка зафиксирует, что мы мирно убираем хлеб и ловим рыбу, а нерфы жуют траву на пастбищах. Так?       - Примерно, - вздохнул Хакс, - не зная, где их база, трудно быть точным. Согласитесь, прыжок от Корусанта сюда и прыжок от конечной точки Римманского маршрута или из соседних квадрантов – это большая разница.        Энс, войдя в этот своеобразно отгороженный уголок, бросил свой ранец на топчан и весело подмигнул Хаксу:       - Уже пора поесть чего-нибудь, да спать!        Мужчины расположились за тем самым большим столом, на поляне. Но прежде, чем дымящаяся и ароматная похлебка с большими кусками рыбы была съедена, Зозидор обвел всех суровым взглядом и сказал:       - У нас два дня! Не четыре, как обычно. Хораксов добиваем и не ждем, пока они там все разойдутся. Берем свое быстро, остальных в реку. Придется разделиться, - тут Слайк перевел взгляд на Кэйва:       - Кого берешь себе? Двоих!       - Нужны трое, - нахмурился Кэйв.       - Генерал с вами пойдет. С хораксами в следующий раз научится управляться.        Армитаж вскинул на Слайка взгляд, он не ослышался? Что задумал Зозидор? Шуккинг! Он что, считает, что генерал Хакс останется тут на ускенах зверье по лесам гонять?       Х,Арман, расправив пятерней черные с проседью волосы, мотнул головой и коротко хохотнул. Генерал был удивлен. Не тем, какое хитроватое выражение лица было у Эрка, а именно тем, что вечно недовольный всем ворчун сейчас так искренне смеялся. Слайк, невозмутимо продолжал:       - В этот раз придется напрячься, парни, так что выспитесь хорошенько. Послезавтра к вечеру мы должны быть дома. На отдых нам всем ночь, а дальше … А дальше придется сражаться. Так что не покалечьтесь сами и не дайте хораксам покалечить ускенов. Мы не можем себе больше позволить ни одного раненого. Ни одного!       Армитаж решил, что задаст свои вопросы Слайку чуть позже, сформулировав эти вопросы предельно дипломатично, хотя именно сейчас, то ли от того, что тут, на Калабе, Хакс понял, никакие скрытые смыслы в словах или действиях неприемлемы, то ли от того, что с некоторых пор ощущал в себе нечто другое, чем его холодная расчетливость, но провокационные намеки Зозидора и смех Х,Армана, как дунувший на тлеющие угли ветер, вспыхнуло внутри несогласием. Кто смеет за него решать? Однако никто не обратил на слова Слайка внимания, ровный гул голосов, обсуждавший ситуацию, притушил горение возмущения в Армитаже, а тут еще Кэйв, подойдя, спросил:       - Армитаж, ты плавать умеешь?       Генерал Хакс, завернувшись в тканое пончо из шерсти гурнасетов, вдыхая пряный запах бархатистых листьев барака, уже привыкший к звукам ночного леса, НЕ ХОТЕЛ засыпать, потому что думал о диверсантке Тико, которая где-то там, на юго-востоке, интересно, что делала? Не будь идиотом, Армитаж, что может делать девушка в два часа ночи? Она спит!        Рациональный сухостой выдал параметры состояния организма Хакса, которые указывали на то, что этот самый организм желает уснуть, потому что активно проходившие процессы в течение столь долгого дня, привели систему функционирования к логическому выводу – она устала, скрэйг тэг! Только именно сейчас, когда сказанное когда-то Зозидором Слайком: «Научишься спать…» ,что с неделю назад казалось Армитажу недостижимым, (учитывая его многолетний режим постоянного напряжения и хронического недосыпания), теперь почему-то работало, пытаясь выключить генерала из режима бодрствования. Однако, вопреки доводам рационального сухостоя, вторая, нежданная реальность в Хаксе, отказывалась подчиняться.       Он ХОТЕЛ думать о Роуз, он ХОТЕЛ вспоминать и вспоминать те самые минуты, когда она прижималась к нему так трогательно, их ощущение друг друга… чувства, сливавшиеся в нечто особенное, желания, жажду, притяжение, предвкушение, надежду, шанс… возвращения… домой…       -… а я говорю, - голос Эрка рассеял образ Тико в мыслях Армитажа, растаяли ее плечи, ее руки обнимавшие Хакса, только ее вкус на его губах…, - надо вырубать у границы с холмами! Если завтра все равно завалим хораксов, во-первых, их станет вполовину меньше, и они уйдут за холмы, а во-вторых скажем Роди, чтобы сделал концентрацию в два раза сильнее! И не сунутся! Через год будет пастбище!       - Конечно! – горячился Слайк, - а потом каждый день на нервах, сколько нерфов сожрут хораксы? А драндуны? Эти твари и спуститься могут! - Ускены не дадут! А еще можно загон сделать, наловим диких мерли, начнем разводить.       - Мерли нужны горы! А там для них трава не та! – Слайк был непреклонен.       Армитаж приподнялся на локте, Энс сладко сопел, не обращая внимания на спор стариков, сами старики не обращали внимания ни на Энса, ни на Хакса. Генерал был несколько дезориентирован, потому что эти двое обсуждали свои хозяйственные дела так, точно впереди, и очень скоро, не предстояло нечто критическое для существования поселенцев, кровавое и опасное, которое никак не вязалось с пастбищами, блеющими мерли и тем, сколько шерсти можно взять, если этих мерли наловить хотя бы голов полсотни…       - Послушайте, Слайк, - сказал генерал негромко, но жестко, и оба спорщика повернули к нему головы, - вы сами приказали всем отдыхать! Командир всегда должен быть примером неукоснительно выполняя предписания! А вы злостно нарушаете!       - Кто? Я-я-я…?- Зозидор был откровенно озадачен столь категоричным тоном и столь смелым натиском Армитажа.       - Ну не я же! - генерал перевел взгляд на Эрка, - осталось всего несколько часов. Дайте же поспать, наконец!       Кэйв разбудил Хакса, когда солнце уже поднялось и цеплялось за верхушки деревьев, тронув за плечо:       - Пора, генерал, ранец не забудь и оружие. Армитаж бросил взгляд на топчаны, но никого уже не было!       - Зозидор сказал, чтоб тебя не будили, - Кэйв улыбнулся, немного угрюмое и жестковатое выражение на его лице, смягчилось этой улыбкой, а в глазах цвета болотного мха даже проскочила искорка, - нам больше всех повезло… пока.       - Почему «пока»? – спросил Хакс, собираясь.       Заметил длинный нож в кожаных ножнах, оставленный на столе. Слайк. Если оставил, значит для него, для Армитажа?       - Потому что они сейчас уже на той стороне и следят за хораксами, а это непросто, а мы еще тут, и, заметь, выспались! Только наши там до вечера будут ждать и наблюдать, а только потом нападут, а мы тут уже вымотаемся. Поэтому и «пока». Из троих, кто остался, Хакс знал только Товро, того здоровяка с пшеничной копной волос и шрамом через губу. Его вынужденная от травмы усмешка уже не раздражала, а то, как добродушно кивнул Товро Хаксу, дало возможность генералу немного снять волнение перед неизвестностью, слегка вибрирующее в сознании.        Да! Крифф возьми! Он волновался! Как будто он вернулся на пятнадцать лет назад, и ему предстояло впервые убеждать как ученые умы, так и высший командный состав в необходимости разработок именно тех технологий, которые Армитаж выбрал из архивов.        Но тут не было ни высших чинов, ни ученых умов, тут были Товро, Кэйн, тот парень, что принес ветки на топчан, Бевик, метис, а там, за поворотом реки те, с кем Хакс успел побывать в бою, с кем отбивался от шауттов, и Зозидор Слайк, которого он почему-то не мог разочаровать.        И еще у Армитажа было странное чувство… Наверное ему снилось что-то… хорошее. Хорошее? Ему никогда не снилось ничего хорошего! Только тут… Он видел сны, которых не помнил, но от которых становилось… легко… Даже тогда… Тут Хакс мотнул головой, повязывая кожаную ленту вокруг лба, тот самый сон… Дикая ксава, ее взгляд, который затягивал, как зыбучий песок, то самое ощущение, что он падал в открытый космос, и не превозмочь желания прикоснуться к ней…       Все четверо плотно поели. Кэйв спокойно командовал, в лэнд загрузили сети, Товро принес несколько мешков, тяжелых, судя по тому, как напрягались его мышцы.       - Соль, - сказал Кэйв, - приходится с собой брать. Это для рыбы. Хакс направил лэнд вдоль реки, куда указывал Кэйв, выше по течению. Остановились в месте, где река разделялась островом, длинным и лесистым, но сам остров располагался ближе к их берегу, примерно метрах в двадцати. Тут течение спокойнее, а берега, поросшие густыми зарослями розового рдеста, водяного тростника, тонкого и узколистного, скрывали тихие заводи.       - Тут, - сказал Кэйв, спрыгивая со спидера.       Пока Товро и Бевик разгружали лэнд, Кэйв стал снимать с себя одежду, кинул на генерала короткий взгляд:       - Чего стоишь? До острова так поплывешь? Доставай слинг и …       - Слинг? – не понял Хакс.       - Тьфу ты, - покачал головой Кэйн, - вот, смотри…        Он достал из своего ранца некую странную перевязь, похожую на два лоскута ткани, перекрученные концами, один из которых завязывался на бедрах. Сбросив одежду, крепыш Кэйв, оставшись голышом, просунул ноги в два отверстия повязки, подтянул вверх и, прикрыв плотно причинное место, завязал концы лоскутов:       - Понял? Когда рыбу будем чистить, в кровищи и кишках измажешься, и провоняется все! Обратно как поедешь? И вот еще, - Кэйв протянул объемистую пластиковую банку из-под каких-то пищевых продуктов, наполненную густой жирной субстанцией, почти прозрачной и слегка желтоватой, но пахнувшей отвратительно горько и с болотным душком:       - Это от всяких неожиданностей в виде здешних червей-аркуров, опять же, личинки шиповок есть, но основное – не сгоришь. У меня такое чувство, что ты даже не знаешь, как солнце может обжигать…        Ничего из перечисленного из фауны Хакс не знал, да и знать не хотел, а по поводу солнца Кэйн оказался прав. Когда в последний раз генерал подставлял свое тело солнцу, он не помнит. До Калаба. Уже тут лучи светила оставили едва заметный след на бледной коже Хакса, но сейчас, когда ему предстояло неизвестно, сколько времени провести под прямыми лучами…       И он, Армитаж, совершенно спокойно заглянув в свой ранец, нашел там этот самый слинг, заботливо сшитый руками матери своему сыну. Давно.       Почему теперь, спустя пять лет, Зозидор Слайк решил, что его горе и его потеря пусть останутся в прошлом? Потому что неведомыми путями в его доме появился тот, кому старый Слайк поверит, и кто займет свое место в его жизни. Никто не заменит Зозидору жену и сына, но этот парень, так старательно утянутый в свою шкуру оборотня, но делавший то, что сделал бы любой настоящий мужчина, оберегая и спасая женщину, старому Слайку напомнил Грена. А уж его непокорность, высокомерность, его ледяное спокойствие и упертая решимость, показались Зозидору… забавными! Это ж надо, какой самоуверенный мастифф фалон выискался! Эдакий хищник с вредным характером, а на самом деле… тот, кто не может взлететь, потому, как крылья обрезаны? Да видали мы таких! Да он сам такой! Он, Зозидор Слайк!       Ничего этого Армитаж не знал, только он с особым чувством рассматривал то, что там собирал и хранил старый Слайк, что было так дорого, как память, как кусочек той его жизни, где все еще живы и где… светило солнце? И теперь это дорогое для него, он почему-то отдал ему, Армитажу. Почему? Почему сам Хакс принял и его покровительство, и его иронично-добродушные команды, и его странную заботу о судьбе генерала и Роуз? И почему сейчас, Армитаж, ты точно знал, что не можешь подвести Зозидора Слайка, и что от тебя зависит жизнь в этом забытом всеми месте?       Еще неделю назад Хакс бы сказал, что ему все равно, у него была только одна цель. Теперь… Цель осталась прежней, но появилось уже несколько подпунктов, которые он должен был выполнить. Пункт первый. Второй. Третий. Четвертый… И все это рациональный сухостой прагматичного разума Армитажа уже рассортировал по двум реальностям. Служебное и личное. На данный момент «личное» стояло на первом месте.        Парни разложили сети, привязывая камни через равные промежутки с одного конца, но Кэйв кивнул, и Товро с Бевиком оставили свое дело, тоже скидывали одежду, причем Товро, теперь уже точно усмехаясь, подначивал Бевика, говоря, что вот так пусть и является к Мирте, она впечатлится…        Они так странно смотрелись, здоровяк Товро и приземистый, но сильный, Бевик, казавшимся блеклым на фоне яркого соперника.       - Опять начали, - вздохнул Кэйн, намазывая живот субстанцией, - одна девушка им нравится, вот они друг друга и пытаются уколоть. Хорошо, Эрк не слышит, он бы им уже выдал каждому по пинку хорошему… Давай-ка, спину мне натри, да пожирнее, а потом я тебе…       Если бы только Кэйв знал, насколько недопустимым и непозволительным считал генерал даже малейшее приближение кого-то к своему личному пространству! Если бы Кэйв только мог представить, что о быте Хакса, наглухо задраившего себя ото всех, не знал даже доктор Юдрег, он был бы не просто удивлен, ошарашен тем, что Армитаж «там» и «здесь» это совершенно разные личности.       Генерал Хакс никогда, ни при каких обстоятельствах не позволил бы себе снять штаны в присутствии кого-либо, а потом спокойно натянуть эту конструкцию из ткани, похожую на смешные детские трусы. А потом совершенно невозмутимо распределять вонючую мазь от всякой здешней дряни по загорелой спине Кэйва, при этом выслушивая вводную, что ему предстоит сделать. Более того, практически голый генерал ни за что и никогда бы не позволил натирать себе спину жирной субстанцией какому-то угрюмому парню, на мгновение остановившего жесткие пальцы над его шрамом на спине, и спросившего:       - Интересно, кто ж тебя так потрепал? Снова любители Республики?       - Нет, одна кусучая пакость в джунглях одной планеты. Это давно было. Очень давно…       - Расскажешь?        Хакс молчал, вот так взять и рассказать то, чего не знал никто? Это грубейшее нарушение его собственной защиты. У Армитажа не могло быть никаких уязвимых мест! Любая подробность из его прошлого…       - Расскажу, как-нибудь, - неожиданно для себя совсем тихо ответил Хакс.        Уже закрепив на руке конец длинной веревки, и ступив в прохладную воду, Армитаж посмотрел на свои ноги, на живот, и подумал, что сказал бы Рен, увидев генерала в таком виде? В этих дурацких трусах, с закрепленным на поясе ножом, вымазанного желтоватой вонючкой, с основательно заросшими щеками, разлохмаченными прядями волос, и ставящего допотопные сети на рыбу…       Гипотетическая реакция рыцарей и лицо Кайло произвели не тот эффект в мыслях Армитажа, какой был бы еще дней десять назад. Вместо негодования от лицезрения себя и самой ситуации, Хакс рассмеялся, погружаясь в реку.        Тянуть веревку было не сложно, немного усилий потребовалось, чтобы справиться с течением. Снесло его не сильно, Армитаж выгреб к берегу острова, прошел обратно по горячему песку, выравнивая линию натяжения сети.       - Давай! – закричал Кэйв с другой стороны.        Вот тут пришлось не сладко. Генерал рывками подтягивал сеть, но сопротивление воды и грузила утяжеляли работу. Руки, обмотанные веревкой, жгло, мышцы гудели, как никогда, но Армитаж видел, как метрах в пятнадцати от него точно так же Бевик тянул свою веревку.       Метис справился первым, растянув сети через проливчик, закрепил конец веревки на дереве и подбежал к Хаксу. Вдвоем они подтянули вторую сеть, а Кэйв, забрав что-то из лэнда, направился вверх по течению       - Все пока, - сказал Бевик, опускаясь на песок и раскинув руки. Бледно-голубые волосы были мокрыми, песок тут же прилип и к волосам, и к его телу, но парень, казалось, был доволен, подгребал темно-серый речной песок к себе и даже насыпал на живот:       - Сейчас Кэйв выше приманку закинет, это для шатугов и кипкушей. Они на кровь быстро реагируют, приманку понесет течением, а мирняк впереди ринется, от хищников. Набьются в сети, только успевай… Первую сеть потянем, потом вторую, потом снова. Так что пока ничего не делаем… эх, почему у нас река так далеко?       - Зато есть озеро, - сказал Хакс, опускаясь на песок рядом.       - Есть, только там не так весело рыбу ловить…        А дальше началось то, о чем раньше Хакс даже подумать не мог. Когда Кэйв вернулся, махнул рукой, они переплыли обратно… Валялись на берегу, на солнышке, в тени, потом дружно тянули первую сеть… Веревка на той стороне развязалась после сильного рывка, а Кэйв сказал, что дело в узле. Потом покажет… Это «потом» снова ударило в сознании… Почему все вокруг, и Слайк в том числе, говорят о «потом», как о свершившемся факте? Это Хаксу совсем не понравилось.       На данный момент, в настоящем, не будущем, генерал чистил рыбу. Брали только крупных и жирных, остальных Товро бросал обратно в воду.       Тут Кэйв оказался прав. Когда Хакс отправился на тот берег второй раз, растягивая сети, он вошел в реку весь замызганный внутренностями от распотрошенных рыбин и забрызганный кровью. Большая и сильная хищная рыба сдаваться не собиралась, так что пришлось постараться.        Следующий раз Кэйв поплыл, а Армитаж помогал с их берега, но заметил, что подавать сеть тяжелее.       Уже солнце клонилось к горизонту, уже тени деревьев протянулись длинными дорожками через проливчик, когда Товро, засыпав последний улов солью, сказал:       - Все, Кэйв, мешки пустые.        Основательно измазанные рыбьими потрохами, в приставшей к коже чешуе, несмотря на жировую смазку, которая кое-где уже сошла на нет, в разводах от засохшей рыбьей крови, Армитаж, Товро и Бевик взирали на Кэйва. Тот кивнул, и метнул свой нож в ствол хибрека, кора которого походила на засохший мозг.       - Ну, все! – вдруг широко улыбнулся Кэйв, - если Зозидор решит, - завтра перед тем, как домой, накидаем еще свежей!        Хакс посмотрел на свои руки, почти по локоть в красно-буром цвете, на зажатый в ладони нож… Там, в лэнде, в одном из двух отсеков, доверху набитому рыбой, почти целый день нелегкой работы… Но Армитаж почему-то был удовлетворен! Вот этот самый день, когда он выполнял то, что было нужно всем. И те, кто был с ним рядом. Они помогали, показывали. Говорили… О себе, о жизни, о будущем… А Хакс слушал. Внимательно слушал, эти мысли мужчин, столь далеких от того, что там происходило а Галактике, от политики, войны и глобальных планов Первого Ордена, но эти мысли и составляли то, чем, собственно и жила вся Галактика, которой было, по большому счету все равно, кто там на данный момент главный…       Мокрые сети пришлось вычищать от водорослей, потом скручивать, укладывали в лэнд уже вчетвером. Наличие мелководных заводей вдоль берега, где солнечные блики играли сквозь воду на сером песке, и шныряли мелкие рыбки, позволило рыбакам рассредоточиться, чтобы привести себя в порядок.       Хакс отошел выше всех, рациональный сухостой привычно укладывал в памяти полученную информацию. Нудевшие мышцы, спина, все это сейчас казалось генералу НОРМАЛЬНЫМ, потому что он не подвел Слайка, потому что парни легко и свободно общались с ним, шутили, и на какое-то время он совершенно забыл кто он и откуда. Здесь и сейчас он был с ними, он был одним из них! Вот это чувство… Единения… Все сложилось в осознании Хакса. С самой первой встречи с Зозидором… Это, совсем прозрачное, почти невидимое, касалось взглядами поселенцев, урчанием Боша, иронией Слайка, упрямством и ершистостью Роуз, яростью боя с довутинами и криши, слезами Унны, оплакивающей мертвого Аннара, схваткой с псами-шауттами, той ночью у костра, когда Армитаж снова услышал голос матери, и картой в руках Эрка…        Жизнь генерала, поделенная выстрелом шокера Тико на разные реальности, заставила его вылезти из своего панциря, непробиваемого и защищенного от любых ударов. Только удар чувствами дикой ксавы он не выдержал, раскололся сразу. А потом эти чувства заставили Хакса снова увидеть Арми и понять, что он не один больше. К концу дня вода прогрелась, Армитаж зашел почти по пояс, дальше уже течение пыталось утащить его за собой. С наслаждением отмывался от чешуи и крови, вспоминая свои полученные сегодня навыки ловли рыбы в коллективе, даже улыбался. Особенно тщательно генерал чистил нож. Неугомонные соперники Товро и Бевик все пытались язвить, а неведомая Мирта, по словам Кэйна на них обоих не обращала внимания, потому как заглядывалась на Зиара.       « О чем я думаю?» - спросил сам себя генерал и плеснул воды в лицо, уже отмытое от этой вонючей мази, но, чувствовал – солнце оставило свой след на коже. Не пекло, но…        Хакс обернулся, потому что в нем самом взметнулось нечто, обжегшее изнутри, знакомое чувство опасности, заставившее его среагировать быстрее, чем эта самая опасность настигнет.       Хоракс вышел на берег ниже по течению, метрах в десяти от Армитажа. Сейчас, на свету, генерал его отлично рассмотрел. На Калабе вполне знакомые животные были слишком похожи на тех, которых он знал, и в тоже время не являлись точной копией оригинала. Ускены были в два раза выше нексу, имели отличия, а хоракс был раз в десять меньше того хоракса, о котором ходили легенды, хотя такой же массивный, выше Армитажа, но рога и острые бивни, которыми зверь резал своих жертв росли не вверх и вниз, а смещены в стороны. Цвет кожи не голубой, а скорее синий, местами с почти черным отливом. Еще страшное орудие убийства – хвост. Один удар переломит Хакса, как сухую щепку.        В памяти генерала стремительно проносились все данные о хораксах. Когда-то почерпнутые из разных источников, а голос инструктора по выживанию Джавта Тубрика четко и ясно освещал все – от повадок до способов передвижения и нападения. Все это в какие-то доли секунды всплыло из далекого прошлого, а рациональный сухостой пошел в атаку, отсекая абсолютно все мысли и чувства, оставляя только то, что должно было работать сейчас – предельную концентрацию, собранность, глухо рычащую ярость и абсолютное хладнокровие. Еще через секунду, анализ информации был завершен. Армитаж не собирался погибать. Не сейчас!       Хоракс нападает в прыжке, опираясь на хвост, если этот хвост не задействован для удара. Значит, нельзя дать ему возможность использовать хвост. Он не прыгнет сбоку с берега, потому что не достанет, значит, попрет по мелководью и быстро. Атака хораксов, как правило мощная, быстрая, прыжок молниеносный. На длительность или расчетливую осаду не потянет. У хораксов слабые мышцы на ногах и массив туши. Значит, напролом рванется, прыгает, как правило, метров с трех, толкаясь задними лапами и хвостом…        Рептилия втянула ноздрями воздух и повернула голову, смотря на генерала в воде глубоко посаженными красными глазками. Сфокусировался? Принюхался? Армитаж не сводил взгляда с этих глазок, верхняя рыхлая брыля хоракса приподнялась и из пасти высунулся и убрался раздвоенный язык.       « Слабые места, запоминайте, - говорил Тубрик, - горло, основание лап, брюхо. Сверху иногда и бластер не берет, такая чешуя прочная…»       Сейчас все решали мгновения и рациональный сухостой прагматика Хакса, рассчитавший и длину шага в воде, и скорость, и насколько Хаксу надо успеть подняться выше по течению, и насколько еще шагнуть вглубь, чтобы получилось то, что выдал заточенный на схватку разум генерала. Рептилия рванулась с места рваными скачками, поднимая тучи брызг, издав полу рев, полу шипение, Армитаж, крепче сжал нож, взяв обратным хватом. «Сила удара, это скорость, умноженная на массу в квадрате… если противник тяжелее тебя, тебе же легче…»        Два, три шага, в сторону, к срединному течению… удержаться… Он должен прыгнуть!        Вода сдерживала стремительность атаки хоракса, но он прыгнул, разинув пасть и приподняв башку, чтобы ударить сверху. Армитаж тоже толкнулся, рассчитав свой отрыв от дна, уже укладываясь на спину и чуть выворачивая корпус. Хоракс прыгал против течения и не знал расчетов его скорости. Армитаж знал, поэтому клыки оказались уже за Хаксом, который скользнул в воде по течению и всадил нож, вложив в удар все, что мог в такой ситуации. Точка опоры тут же сместилась, плечо дернулось, генералу показалось, что сейчас его рука просто вырвется из суставов и отделится от тела… Нож Слайка, проткнув шкуру, вошел где-то ниже грудины, что и спасло Хакса, и разрезал кожу, вспарывая живот и мягкое подбрюшье, пока течение тянуло генерала. А он, набрав воздуха, погрузился в воду, уже испытывая на себе неимоверное давление от пытавшегося перекрутиться в воде хоракса.        Но пальцы впились в рукоять ножа, и Армитаж с неимоверным напряжением держался, чтобы не заорать под водой.        Течение несло вперед, туша хоракса накрыла Армитажа, он дернул нож вперед, за собой. В плече снова резануло болью. Что-то скользкое, теплее, чем вода, цеплялось за руки, Хакс нырнул глубже, почувствовал, что свободен, вынырнул уже в нескольких метрах от все еще бившейся в судорогах рептилии. Вода вокруг, окрасившаяся хлеставшей кровью, казалось, кипела, так извивался полумертвый зверь, а вываленные из распоротого живота внутренности тащились гнилостной кучей в воде. Генерал не мог поверить, что он сделал это - убил хоракса!        Он видел, как по мелководью бежали Кэйв и Торво, Бевик что-то кричал и махал руками. Хакс греб к берегу, теперь было тяжеловато, резкая боль в плече не уходила, нож он крепко так и сжимал в руке. Увидел, как вытянулось в прыжке тело ускена, почти черного с рыжими палинами по корпусу, ухнувшего в воду и плывшего вслед за тушей хоракса, отфыркиваясь.       Только нащупав дно и встав обеими ногами, Армитаж понял, что он не чувствует руку от плеча до кисти, что дурнота подкатывает к горлу, что в глазах прыгают какие-то черные точки… Он не сделал и трех шагов, как его стошнило, а малейшее движение плечом делало эту боль невыносимой.        Кэйв, с разбегу врезавшийся в воду, прыжками достиг Хакса, закинув левую руку к себе на плечо, потащил его к берегу.        Армитаж, как сквозь плену видел суетившихся Товро и Кэйва, в ушах словно беруши, а в мыслях только одно: «Я убил хоракса!»       - Нет тут никакого вывиха, - услышал генерал голос Кэйва, ощупывающего плечо Хакса, - видно здорово потянул, слышишь - нет, Арми! Нож отдай!       - Что? – Хакс всматривался в тревожные глаза Кэйва, перевел взгляд на свою руку.        Он с трудом разжал пальцы и только потом заметил, как они дрожат.       Товро уже копался в своем ранце, доставая какую-то мазь…        Ускен волок мертвого хоракса к берегу. И отсюда было видно, как ему тяжело.       - Зачем ему? – хрипло спросил Армитаж, разминая пальцы.        Боль постепенно уходила, но плечо ныло нещадно.       - Как это зачем? – Бевик подскочил к реке, цепляя труп рептилии длинным крюком на конце жерди, - это же надо!       - Надо, - подтвердил Кэйв, смачно наляпав мазь на плечо и теперь обматывая генерала длиннючим лоскутом, прижимая согнутую руку к торсу.       Товро побродил по берегу, притащил здоровый камень, вдвоем с Бевиком они зафиксировали морду хоракса, и Товро с размаху ударил по зубам…       Ускен отряхнулся, дышал тяжело, улегся в тени, вылизывая свой левый бок.       Кэйв посмотрел на Армитажа, почесал в затылке и сказал:       - Нда-а-а, ладно, сейчас тебя одевать будем…        - Я сам! – взвился Хакс, не отводя взгляда от Товро, который бил и бил камнем в челюсть мертвой рептилии.       Самому пришлось туговато, Кэйв оттолкнул руку Хакса, пытавшегося развязать узел на бедрах… Рубашку пришлось надеть только вдев одну руку в рукав.       Товро, наконец, воскликнул: «Есть!» и показал вполне себе с указательный палец Хакса выбитый зуб хоракса.       - Отшлифуем, просверлим, - сказал, улыбаясь Кэйв, - будешь отмечен!       «Только зубов мне не хватало», - вяло подумал Армитаж.       - Ну, ты что? – говорил Бевик своему ускену, прижавшись лбом к мокрой черной шерсти на его шее, поглаживая плоский лоб, - проспал?       - На царапину глянь, - буркнул Товро, подавая мазь Бевику, - проспал… Скорее всего одного завалил, а этот, - тут Товро кивнул на мертвого хоракса на берегу, сбежал!        В лагере было пусто. Один Эрк, склонившись над булькающим в котле варевом, дул на то, что в черпаке, пробуя похлебку. Лэнд завис на своем месте, а Хакс, спрыгнув со спидера, с болтавшимся пустым рукавом рубахи, заставил Эрка отложить дегустацию.        Синие глаза старого воина уставились на плечо генерала, а в них сразу же сверкнуло сердитыми вспышками:       - Кэйв! Сказано же было! Какого черта? – Х,Армин уже не скрывал суровости тона.        Кэйв молча протянул ему на раскрытой ладони вырванный зуб рептилии.        Седые брови Эрка удивленно поползли вверх, он повертел зуб в руках и ухмыльнулся:       - А генерал почему однорукий?       - Не я, - улыбнулся Кэйв, - генерал. Сам. Хоракс напал в воде. А у него только нож. Мы сейчас, Эрк, быстро поедим и отправимся к нашим.        Эрк несколько секунд смотрел то на зуб, то на Армитажа, казалось, что он не мог поверить в то, что слышал.       - Сумел, значит… не дать себя убить… опять. Видно, парень, и впрямь ты везунчик, раз столько раз от смерти ускользаешь. Эрк посмотрел на противоположный берег, где солнце уже скрылось за вершинами, а река больше не блестела, не играла бликами света, где синие тени уже теснились в зарослях:        - Голодный? – спросил Х, Арман Хакса.        Тот помотал головой:       - Я не хочу. Я могу… помочь…        - Знакомо, - вдруг улыбнулся Эрк, обернулся, трое рыбаков вовсю уплетали похлебку, бурно обсуждая произошедшее, - тогда поехали. Я поведу.       Зозидор оторвался от созерцания обширного мелководья, перемежавшегося сухими участками, поросшими мелким кустарником и травой, где слышны были рев, шипение и хрипы.        Сам Слайк расположился в устроенном из сплетенных лоз муланита просторном шалаше, на небольшом откосе, опоясывающем долину мелководья подковой.       Что там происходило, внизу, Армитаж не видел, мешали густые заросли чусперы, мясистые крупные листья, как живая изгородь. Да и пробираться пришлось пригнувшись. Только проникнув внутрь шалаша, Эрк кивнул Зозидору и кивнул на Хакса:       - Пусть глянет. И еще...- Х,Арман показал зуб, а Зозидор, по привычке выпятив, а потом втянув губы, хмыкнул:       - Я тебе так скажу, Армитаж, рука, это ерунда. Вот отец Зиара, Ламир, тоже хоракса убил, но тот успел ему руку откусить. И ничего, четверых парней народил! В этом деле, тут поверь, рука не главное, тут главное основное сохранить… Роуз твоя тоже, говоришь, кусучая?        Слайк прекрасно видел, как вспыхнул Хакс, как мгновенно переменилось выражение его лица, но продолжил:       - Иногда, я тебе скажу, женщины пострашней хоракса бывают!       - Послушайте, Слайк! – возмутился генерал, который совершенно не понимал, какого, виссварп, старик вдруг понес эту чушь? - У меня все в порядке с рукой! Никто ее не откусил! Причем здесь Роуз?       - Да при том, - вздохнул Слайк, взглянув на Эрка.        Тот показал глазами на выход, Зозидор кивнул. Х,Арман неслышно отправился обратно к спидеру.        Армитаж не повернулся, он ждал объяснений! Все события сегодняшнего дня сплелись в плотный клубок из его эмоций, чувств и впечатлений, он досадовал на то, что сейчас его рука была прибинтована к корпусу, он кипел от возмущения, на каком основании Зозидор делает всякие намеки? И его упоминание Роуз …       - Сейчас никуда не спешишь, - совсем другим тоном сказал Слайк, - ты своего хоракса уже убил. Значит, до завтра только бережешь руку, а когда вернемся первое, что ты сделаешь – пойдешь к Оди. Не к Роуз, Армитаж, к Оди! Потому что, когда ты скажешь Роуз, что она должна будет уйти с тобой, думаю, придется выдержать бурю. К тому времени она уже будет знать, что нам предстоит сражение. И, насколько я понял, она ни за что не согласиться оставить нас.       - Почему? – тихо спросил Хакс, в сердце екнуло уколом… ревности? Да! Она предпочтет Армитажа им… всем?       - Потому что мы теперь для нее «свои». И Бош. И она не бросит нас. И не смотри так. Не в тебе дело. В самой Роуз. Неужели не понял? Куда она уйдет с тобой? Разве ты ей что-то предложил? Разве ты говорил с ней о будущем? Разве ты узнал, чего она хочет? Знаю, времени у тебя нет. У вас нет. Но, видишь ли… в твоем возрасте и с твоим чутьем… думаю я, нет нужды растягивать время, чтобы и ты уже понял…       - Зозидор! – приглушенно перебил старика Хакс, - не кажется ли вам, что вы сейчас лезете не в свое дело?       Как-то в один момент заклокотало внутри Армитажа и досадой, и почти злостью. Хакс никогда и никому не позволял касаться его внутреннего, которое всегда было скрыто и всегда недоступно. Ни для кого! Только теперь Роуз в этом внутреннем занимала так много места, что все его мысли и ощущения касались его чувств к ней, а Слайк вот так, открыто пытался сейчас вывернуть Хакса наизнанку?       - Не кажется! – в голубых глазах Зозидора заблестело властно и неуступчиво, - не кажется, генерал! Потому что тут я отвечаю за все и за всех! И не чужие вы мне… оба. И не для того я вас сюда привел, чтобы…        Тут Слайк помолчал, унимая дыхание:       - За нас за всех уплочено за мертвых. А за нее – за живую. И, если что-то пойдет не так, если просчитались мы с тобой… Мы все тут останемся, а с девушкой что будет, ты подумал? И не смей мне перечить!       Зозидор смотрел в глаза Хакса, ждал, пока тот остынет:       - Это твоя женщина! И ты должен теперь сделать так, чтобы старый Зозидор умирая, знал, что вы будете жить! С одной рукой, парень, детей делать не сложно, а вот вести лэнд и защищать Роуз – это проблема! Поэтому ты сейчас никуда не рвешься, сидишь тут со мной, запоминаешь, задаешь вопросы… Нет, вопросы не задавай, будешь меня слушать.        Слайк опустился на подстилку из листьев и вытащил из вороха травы оптический бинокль, видно, что видавший виды, корпус весь в царапинах, и протянул его Хаксу:       - Смотри.       Армитаж неловко улегся, старясь не затронуть руку, навел оптику.       Вся долина с лужами и островками между ними, узенькими и совсем мелкими протоками была сплошным полем боя. И окрашена в темно красный цвет крови, залившей песок и гальку. От количества рогатых рептилий Хакс шумно выдохнул, отвратительный смрад долетал с ветерком, дувшим от леса. Хораксы прыгали, били соперника хвостами, рвали бивнями, топтались по уже мертвым сородичам. Расходились, ревели, шипели и снова сталкивались, опираясь на хвосты и поднявшись на задние лапы. Раскиданные трупы неудачливых бойцов просматривались по всему полю.       - Видал, какие твари безжалостные? И так каждый год. Если заметил, то валяются те, что помельче, да не такие жирные. Это, кто решился прийти через холмы, что на севере. У них там участки не такие тучные, каменистые, да и самок по одной, а то и вовсе нет. А вот те, что сейчас рвут друг друга, те, откуда вы пришли. Там у них территория богатая для охоты. И самок и две, и три. Но им все равно мало. Дерутся, чтоб к своим богатствам еще территории прихватить. Все, как в Галактике, да? Нищие все такие же нищие, а богатые грызутся, чтобы поиметь еще больше… Кому нужны те худые, что уже трупами валяются? Никому не нужны, но приходят, пытаются себе отвоевать хоть немного. Да куда им на этих откормленных. Они всегда главные и считают, что все должно принадлежать только им. Укрупняют свои владения. Да. Но вот тут-то думаешь все хораксы пришли? Еще хитрее есть, те приходят не каждый год. А еще есть такие, которые вообще не приходят, нападают без объявления войны, в любое время. Там, дальше, к побережью, тоже хораксы живут, у тех свои бои, так что, которых сейчас перебьем – не кончатся. А те, кто останутся, захапают себе куски получше, и будут считать себя хозяевами…       - Вы намекаете на то, что укрупнение и разграничение территорий в Галактике аукнется нам новыми царьками этих территорий? – тихо спросил Армитаж, смотря в бинокль.       - Я не намекаю, - Слайк не сводил глаз с генерала, - укрупнить это правильно, это дало свои результаты, только сколько потом моффов себя безраздельными хозяевами чувствовали. А? Сколько за взятки миров своих подотчетных разным корпорациям посдавали? Сколько их, повязанных друг с дружкой было? А эти царьки потом откупались от всяких комиссий…       - Институт моффов мы восстановим все равно, - твердо сказал Хакс и тоже посмотрел на Зозидора, - что касается ваших опасений. Не без оснований. Но есть то, что не учитывается вами. Ни у меня, ни у Рена нет личных корыстных мотивов завладеть теми или иными отраслями, чтобы иметь поток кредитов. Ни у меня, ни у Рена нет родственных или иных связей ни в одной корпорации или во влиятельных семьях, или в этом скопище королевских домов, поделивших Галактику на свои территории кормежки. Я прекрасно понимаю, кого и как будут подсовывать эти любители демократии, чтобы именно их ставленник стал во главе сформированных сверхсекторов или губернаторств. Это тоже не выйдет. Потому что неоспоримое преимущество Рена состоит в том, что он в состоянии видеть и читать мысли и намерения каждого. Я знаю, что вы сейчас скажете, Слайк, что за всеми уследить невозможно, что человека можно купить, шантажировать… Поверьте, и тут мы продумали варианты контроля…       - О! – встрепенулся внезапно Слайк, заслышав знакомый рык ускенов.        Звери подавали боевой клич, казалось совсем рядом.        - Ну-ка, отдавай обратно окуляр, ты и сам все увидишь, теперь можно высунуться…        Армитаж подполз ближе, раздвинув мясистые листья чусперы. Свечение щитов на груди ускенов заметил сразу с двух сторон, огромные кошки выпрыгивали из зарослей и почти шагом, чуть опустив головы, подняв свои шипы, двигались к месту бойни хораксов. Хвосты ходили ходуном из стороны в сторону, а вот всадников не было! И ускенов было в два раза меньше, чем рептилий, которые бросили свои бои, гадко шипели, выстреливая языками, развернувшись к приближавшимся ускенам.       Армитаж хотел задать вопрос, но Зозидор, не отрываясь от окуляра, сказал:       - Этих тварей осталось двенадцать, а, нет, вон еще двое, пытаются удрать в лес… Ага, в лесу их еще штук шесть-восемь. Хотя… одного ты уже завалил. Никто ускенов в бой не посылал, генерал, тут хитро надо… Хораксы, когда рвут друг друга, воняют так, что другого запаха и не чуют, а еще ветер на нас, так что подождать, пока они как можно больше прикончат соперников, и все, можно атаковать. Каждый год одно и то же, но они ничего не помнят. Поэтому мы их и бьем. Правда, сейчас ждать, пока они свои поединки закончат, времени нет.        Как только хораксы, выставив рога, ринулись вперед, из зарослей снова прыгнули ускены, но теперь уже со всадниками в седлах. Поднявшихся для прыжка рептилий пристреливали из арбалетов, и луков, не жалея выстрелов, ускены без седоков постоянно меняли угол движения, хораксы метались, пытались бить хвостами, прыгали, но кошки оказывались быстрее, уворачиваясь и успевая своими шипами на хвостах нанести удар. А всадники, передвигаясь быстро, продолжали прицельно стрелять. Упавших хораксов добивали длинными копьями, втыкая в основание шеи.        Через несколько минут все было кончено. Стоявший над маленькой долиной реки рев, рычание, хриплые вопли, крики охотников постепенно смокли, откуда-то из леса раздался мощный рык, торжествующий. А Армитаж подумал, что узнал этот голос… Наблюдатель?       - О! – снова сказал Слайк, кряхтя поднимаясь и отряхивая траву с живота и штанов, - Наблюдатель доложился, значит, прикончили сбежавших. Все уже, пошли, генерал, глянем, что там да как.        Почти стемнело, но поднявшаяся над вершинами деревьев оранжевая луна, как светильник, освещала поле боя, только в этом свете все выглядело еще страшнее. Лужи, заполненные кровью, отливали багрово-черным, а смрад был настолько густой и душный, что у Хакса снова подкатило к горлу дурнота. Он постарался сглотнуть, и переключиться с этого запаха и мертвых рептилий на людей.       Уже не удивился, что каждый из охотников был практически обнажен, в этом хлюпающем под сапогами месиве из крови, сизо-бурых кишок и пропитанного вонючей какой-то жижей, песка, оставаться в одежде – просто выкинуть ее потом.        Мужчины негромко переговаривались, ждали тех, кто подъезжал уже из леса. Ускены, вымазанные и забрызганные зловонными выделениями хораксов, топтались на месте, фыркали и трясли головами, им ужасно не нравился этот запах, они хотели в воду, но ждали команды…        Завидев приближавшегося Зозидора и Армитажа, мужчины замолчали, рассматривая генерала, Энс, держа Блора за ремни и успокаивая, спросил:       - Неужели кипкуши в воде тебя приняли за приманку?        Зиар засмеялся, хотел что-то ляпнуть, но Жарри толкнул его в бок.       - За добычу, - кивнул Зозидор, - только не кипкуша, хоракс. Прорвался из окружения, а тут наш генерал, голый и в реке. Ты бы, Зиар что сделал?       - Рванул бы на тот берег, - хохотнул кто-то из охотников, - он шустрый, быстро и бегает, и плавает.       Гарс, подтолкнув высокого и мощного мужчину лет сорока, сделал шаг вперед и спросил:       - Хоракса убил?       - Убил! – почти закричал подъехавший Товро, - мы и зуб выдрали!       Дальше Армитаж не совсем сориентировался. Все наперебой заговорили, трясли за здоровую руку, хлопали по здоровому плечу, Хакс даже подумал, что сейчас и это придется перевязывать, Энс вообще приобнял, смеялся, а Зозидор смотрел, прищурив один глаз, и улыбался, глядя, с каким ошеломленным выражением на лице Армитаж выдерживал этот шквал восторга и дружеских поздравлений.       Сам генерал видел глаза, улыбки. Слышал то, что говорили ему со всех сторон, и вдруг подумал, что его цель осталась прежней – добраться до своих, но теперь подпункты поменяли цифровое значение. Потому что номером один стояло не увезти отсюда Роуз, а сделать все, даже невозможное, чтобы добраться до связи раньше, чем Давел пришлет ликвидаторов. Чтобы никто из них, этих парней не погиб, чтобы крейсера появились на орбите Калаба и встретили корабли наемников еще там, за пределами этого мира, этих лесов, где люди и ускены просто жили своей жизнью…        И что-то засаднило в сердце, и капало, капало в душе горячими каплями… радость? Вот сейчас, стоя в этой вонючей жиже, в сгущавшейся ночи, окруженный почти голыми мужчинами, которые совершенно искренне радовались… за него, за Хакса! Он испытывал еще одно неведомое и странное… Воодушевление… Они не ударят в спину, потому что доверяют друг другу. И он тоже… доверяет? Уже давно, Арми. С той минуты, когда старый Слайк появился у грота. Как оказалось.        После ужина в лагере остались человек восемь, а остальные снова ушли. Эрк, усадив Армитажа у костра, осматривал его плечо, щупал, сопел:       - Раз не дергаешься… завтра совсем хорошо будет. Я знаю. Еще мази на ночь, свежей.. Думаю, Оди подправит окончательно.       В этот раз повязку наложили умелые руки, Эрк толк знал, так что Хакс оделся уже нормально. Плечо побаливало, но совсем немного.        Те, кто сейчас спал должны сменить к утру тех, кто там, в долине, срезал чешую с хвостов хораксов. Эрк рассказал, что дело это трудное и кропотливое, обычно они не торопятся и отдыхают, потому как чешуя эта, как приваренная намертво пластина тюрадия, внутри капсула с той самой жидкостью из железы, из-за которой хораксов и бьют. И повредить ее нельзя. Потом Руди делает вытяжку. Почему ее хораксы боятся – не ясно, но примерно на год хватает.        Потом генерал сидел один, смотрел на огонь, потрескивающий в огромном очаге. Слушал, как жил лес, Наблюдатель похрапывал за кустами, а Армитажу все не спалось. Он прокручивал этот длинный день, и думал, что и этот день тут тянет на стандартный месяц. По впечатлениям и тому количеству эмоций, что плеснулось ему в сознание и память. И еще думал, что все это время дикая птичка Тико была где-то рядом. Вот это ощущение ее присутствия в себе, потрясло Армитажа больше, чем рыба, дурацкая повязка, прикрывавшая мужское достоинство от любопытных обитателей водоема и хоракс. Теперь ему казалось, что эта минута схватки с рептилией где-то далеко в прошлом, да, может, и не с ним это было? Тико, дикая селаббийская роза, занимала сейчас его мысли…

Внешнее кольцо. Сектор Арканис. Система Арканис. 5 ПБЯ.       - Вставай, Арми, - прошептала мама, - вставай, пойдем смотреть на чудо.        Теплая ладонь погладила щеки, поворошила волосы…        Он не хотел вставать, он хотел спать!       - Армии-и-и, - ее пальцы слегка потрепали кончик его носа, - ты же обещал! А обещания надо исполнять! И потом, завтра уже будет поздно…        Сад был странно освещен, Армитаж, еще спросонья, не сразу понял, что это. Потер кулачками глаза, и удивленно рассматривал деревья, слегка в розоватом отствете, цветы, с блестевшими капельками росы на листьях, боковую дорожку, на которой не видно клочьев тумана… И небо! Не серое, холодное, утянутое тучами, а ясное, где гасли звезды, и с каждым мгновением все больше разливалось голубое и оранжевое свечение, захватывая небосвод…       Этот куст в самом дальнем углу он почти ненавидел. Потому что он не рос, торчал черной колючей тростью с тремя сине-черными, тонкими, похожими на паутину, листьями. А Армитаж бегал в ту часть сада, потому что в кустах ньонсина было гнездо маленькой ярко-фиолетовой, с желтым хохолком, хаали. И Арми наблюдал за ней. А самец хаали приносил ей червяков и бабочек, кормил, а потом садился на соседнюю ветку и пел песенки, и Армии нравилось его слушать. Только проклятая черная палка своими колючками почему-то все время царапала его! Он не плакал, слюнявя палец и стирая капельки крови с ноги, но спрашивал, зачем это тут?        Тогда мама сказала, что это чудо. Потому что дикие селаббийские розы не растут нигде, кроме своей планеты, но она нашла на пустыре за виллой богатых Маттэриков выброшенный букет с засохшими цветами и отломила от еще не совсем усохшего стебля маленький черенок. И посадила. А он вот, смотри, два года сидел-сидел, а в этом в рост пошел. Прижился! Но это первое чудо. А второе, когда роза расцветет. Говорят, только один цветок. Какого он будет цвета – никто не знает. Каждый раз разный. И цветет только один день. Раскрывается на рассвете, а на заходе солнца умирает. Но тому, кто увидит, как раскрывается селаббийская роза, можно загадать желание. А еще говорят, что роза все слышит и все чувствует.       Тогда Арми начал бегать каждый день и смотреть, не расцвела ли эта роза? Но черная палка так и торчала в углу сада. Они за ней ухаживали, только ничего не происходило.       - Ей мало света и тепла, - вздыхала мама, - у нас совсем нет солнца…        Однажды Армитаж, присев на корточки, сказал колючей палке:       - От тебя никакого толку! Ты только царапаться можешь! Может ты вообще не чудо? Обманщица?       Потом два дня подряд приезжал этот… Хакс. Он стал толстым и неопрятным, кричал на маму, что она учит Армитажа всякой дряни, что его сын будет солдатом, и почему у него в комнате стоят цветы, и что за пакость она показывает Армитажу, когда он, Брендол, приказал смотреть все по списку?        Армитаж не хотел смотреть про войну. А мама читала ему сказку про лиса-оборотня, который вернет солнце на Арканис… А этот… Хакс, забрал Арми с собой. И он видел много мальчиков и девочек, только они все казались ему дроидами. Они все делали по команде, и молчали! А еще этот… Хакс, заставлял Армитажа стоят на одной ноге, вытянув руки вдоль туловища. Долго, а он не мог! Он переступал, потому что становилось больно вот так стоять… Этот… Хакс, записывал что-то в датапад, крутил Арми ухо и ругался, что его сын всего лишь изнеженный слабый ублюдок. Не может ни стоять как следует, ни отжаться как следует и сколько надо!       Только на третий день Армитаж смог убежать в сад, проведать птичек хаали, у них уже пищали птенцы! И мчался обратно… Черная палка выпустила еще три паутинных листа, а на самом верху…        Арми на цыпочках подошел и долго смотрел на овальную коробочку, блестевшую от осевшего тумана, на черные, плотно сжатые, овальные, совсем другие листья! Не паутинки! Он ткнул пальцем и отдернул руку:       -Ай!        Мелкие-мелкие колючки снова укололи его!        А мама обрадовалась! Она брызгала на палец Армитажа какой-то вонючей жидкостью и смеялась:       - Она хочет цвести, Арми! У нас, тут! Понимаешь? Теперь каждое утро я буду смотреть, чтобы не пропустить, хочешь увидеть чудо?       - Хочу! – сказал Армитаж и посмотрел на свой палец. Какое такое чудо может зацвести на черной колючке?        Никакого чуда не было! Коробочка на колючей палке стала еще толще, а листьев-паутинок теперь было не шесть, а целых десять! Отчего эта роза, казалось, окутана ажурной черной вуалью. И только самая верхушка смотрелась грубо по сравнению с этим черным кружевом.        Армитаж не был впечатлен, разве это цветок? Зато он все время смотрел то на небо, то на пышные, такие привычные цветы и замечал, как красиво вокруг, когда нет тумана или дождя. И какая яркая зелень…        Мама положила руку ему на плечо:       - Сейчас солнце взойдет…        А, когда первые лучи прорвались сиянием света сквозь листву деревьев, мама прошептала:       - Смотри, Арми!        Черная коробочка качнулась, затрещала, плотные листья стали заворачиваться в трубочки, выпуская из себя нечто бело-желтое, похожее на свернутый шелк. И этот шелк плавно раскрывался, расправляя лепестки, как десятки солнечных лучей, окаймленных белоснежной бахромой по краям.        Армитаж стоял, открыв рот, не в силах отвести взгляд от того, что видел. Это же чудо? Настоящее!       - Мама, - прошептал Арми, - она совсем живая? Она двигается?       В распахнутых глазах маленького Хакса зелеными огоньками вспыхивали восторг и удивление…        Он протянул пальчик и хотел сначала ткнуть эти лепестки, а вдруг тоже… колючие.       - Арми- тихо вздохнула мама, - разве с ней можно так? Попробуй… нежнее.        Армитаж добавил еще один пальчик, для надежности, и осторожно тронул лепестки. Не колючие. Прохладные, и такие… гладкие…       - Еще нежнее, - прошептала мама, обнимая сына.       Тогда он несмело и бережно погладил цветок, а лепестки вдруг мгновенно раскрылись, заслонив черноту скукожившейся коробочки, и сразу точно сотни бриллиантов заблистали в многослойности бело-желтых шелков. Это лучи солнца отразились от прятавшихся там, внутри, крошечных капелек влаги. Теперь роза, словно усыпанное драгоценными камнями сокровище, сияющее в лучах столь редкого на Арканисе солнца, заставила замирать сердечко маленького Хакса, от восхищения.        Они еще долго смотрели на свое чудо, а маленький хаали сегодня как-то особенно красиво пел, качая желтым хохолком.       - Она расцвела, когда появилось солнце, понимаешь?- прошептала мама, прижавшись щекой к его рыжей макушке.       - Нет, - честно, тоже шепотом, ответил Арми.       - Она знала, когда у нас будет солнечно! Ей нужно тепло! Тогда она раскрывается. Загадывай желание, Армитаж!        А на следующий день снова явился Брендол Хакс… Больше Арми никогда не видел мать, дом и розу. Да и солнце в его душе погасло слишком быстро, оставив только выстуженную пустыню, где больше не было места этим воспоминаниям.

Сектор Слуис. Система Калаб. 34ПБЯ

       Почему он вспомнил? Армитаж помотал головой, даже запустил пальцы в волосы и слегка потянул их, до боли. Детские воспоминания, щемяще и ноюще сдавили сердце. Зачем все это, совершенно нежданно, так отчетливо и остро всплывало в его памяти? Разве они были в том крохотном кусочке прошлого, что он прятал так далеко? Оказывается, были… И он помнит, что загадал тогда… Надо же… Помнит!       - Да-а-а-а…, - протянул Слайк, присаживаясь рядом с Хаксом. Отсвет костра в ночи. И кажется, что за кругом огненного света – сплошная черная стена… Отсвет костра в глазах Слайка, резкие тени глубоких морщин на лице, узловатые пальцы, протянутые к огню, ловящие тепло от очага…       - Дрова, значит, ты мне уже не порубишь, - печально констатировал Зозидор, не смотря на Армитажа.       - У вас есть циркулярные пилы, - отстраненно ответил генерал, смотря, как жадно языки огня лижут уложенные в очаг части сухого ствола граба.       - Да это понятно, - вздохнул старик, - но, знаешь, по опыту скажу, размеренный физический труд на свежем воздухе помогает думать…- Слайк помолчал, Хакс молчал тоже.       - Значит, считает, что ты крайт-дракон…- продолжил Зозидор.       - Кто? – тут уж генерал взглянул на старика с некоторым удивлением.       - Ну, не я же, - снова вздохнул Слайк, - дикая твоя, кто ж еще. Однако, как стало мне известно из надежных источников, целоваться с крайтом не боится… уже…       - Зозидор! – тихо возмутился Армитаж, чувствуя, как запылали щеки и мочки ушей. И это не от жара костра.       - Значит, гарнизон крепости согласен на мирное урегулирование…       - Это не совсем то, о чем вы сейчас говорите, - возразил Хакс, - точнее, совсем не то.       - А, значит, конечную цель ты, все же, определил… Или нет? – старик взглянул в глаза генерала откровенно с лукавинкой.       Генерал стиснул челюсти, но процедил незло:       - Вы снова решили читать мне нравоучения?       - А кто ж, кроме меня? Нравоучать тебя будет? – честно удивился Зозидор и улыбнулся, - я ж тебе говорил, взять крепость, это еще ничего не значит. Женщины, они точно хуже хораксов. Повадки хораксов изучить – раз-два, и ты победитель, если не струсишь. А женщины… Вот ты обратил внимание, что наши ускены здесь только нашего, мужского пола? Как думаешь, почему? Потому что мы понимаем друг друга! А ускенши ихние только к нашим женщинам привязываются. Потому что тоже, понимают их! А нас - нет! По первости-то, - тут Слайк усмехнулся, - на охоте, сколько непорядка было. Ты одно решил, а ускенша в другую сторону прыгает! Потому что так считает правильным! Крифф их знает, но вот с женщинами почему-то всегда прыгают в ту сторону, куда указывают, а с нами - нет. Поэтому мы уж сами в своих делах, а они в своих.       Тут Зозидор поскреб седую щетину на щеке, подбородке, и снова повернулся к Хаксу:       - Никогда не знаешь, что ей надо в данный момент. Не угадаешь! Вариантов с сотню, ты выбираешь тот, что кажется тебе логичным, а оказывается, что промахнулся. А потом наступает следующий момент, и ты опять выбираешь… Понимаешь?       - Не совсем, - Армитаж уже не злился, вслушиваясь в рассуждения старика.       Слышать Зозидора, редко говорившего прямо, генерал почти научился:        - Хотелось бы на конкретных примерах, Слайк.       - А, - кивнул старик, - это, пожалуйста. Я, в отличие от тебя, Армитаж, в этом деле… звание повыше твоего имел… Намного. Опытный боец. - Тут старик горько усмехнулся, глядя в огонь, только победы мои… и не победы вовсе, как оказалось. Противник сдавался без боя… Пока я себя о свою крепость не разбил вдребезги и сам не сдался. Бьюш была сестрой Аннара, - Зозидор повернулся и посмотрел на генерала, а тот увидел в его глазах бездну. Скорби, горечи и беспредельной тоски.       - Она младше меня на тринадцать лет. С Аннаром мы знакомы еще с молодости. И ее знал, с детства. Только не видел. Тут рассмотрел. Уже года два прошло, как мы на Калабе пытались свою жизнь наладить. И как-то я раз подумал, глядя, как в домах семьи собираются, дети рождаться начали, что, вроде и мне захотелось, чтобы… возвращаться, да вот не ждет никто. Так… ей-то тоже уже было за тридцать, конечно я знал, Аннар рассказывал, как она ухажеров-то… жестко. А тут однажды, там, у родника, она набирала воду, повернулась. Посмотрели мы друг на друга… такое впечатление было, что меня разрядом шокера долбанули, причем на полную мощность. Хоть и не знаю, как на самом деле, но показалось. И все!        Армитаж отвел взгляд в сторону от костра, смотрел в ночь, подумав: « Зато я знаю очень хорошо! Как на полную мощность шокер бьет...»        - Я, значит, дня через три уже решение принял, - в интонации голоса Слайка вдруг повеселело, - Пошел. Говорю – надо поговорить. Серьезно. Она тоже – серьезная такая. Во дворе посуду мыла. Я ей говорю, что нравится она мне и подходит, вот, решил я на ней жениться, чтоб у меня порядок в доме был, какой твой ответ будет? Она мне то, что там в контейнере, где она тарелки споласкивала было, все в лицо и плеснула. «У тебя дроид - уборщик есть! А если не справляется – притащи еще одного, с «Транты». И ушла. Я, конечно, обиделся. Я же не то имел ввиду совсем! Не оценила она, значит, подвиг мой. Потом Аннар мне рассказал, что Бьюш-то, оказывается, еще девчонкой в меня влюбилась. Ох ты ж! А я и не знал! Не замечал. Аннар врать не станет! Еще дня через два решил я сменить тактику. Раз я ей вон уже сколько лет-то небезразличен, надо ей чувства свои… показать. Бьюш на пастбище была, ставили насесты для гурнасетов. Аннар поехал проверить нерфов, а она слеги в кучу складывала. Я прямо подошел и сказал, что я все знаю, и хватит уже нам с ней в прятки играть… Ну и…,- тут Зозидор рассмеялся и посмотрел снова на Армитажа, только теперь озорно и хитро, - пошел в атаку, напролом, думал, куда ж ей деваться от моих чувств, я ж боец-то опытный! Тебе, генерал, повезло. Дикая твоя огреть тебя дубиной не успела. А мне – не повезло. Бьюш так шарахнула по спине, что искры из глаз посыпались. Хоть я и командир, между прочим, и непререкаемый авторитет для всех! Вот и пойми их потом! Что ей конкретно надо было в тот момент?       - А что надо было? – Хакс, как ни странно, смотрел совсем серьезно, даже рыжие брови чуть насупил. А в глубине глаз, в темно-зеленом море изрядно штормило.       - Через две недели понял, что не страсть это у меня, другое, - вздохнул Слайк, - с драндунами мы сцепились, их тогда тут много было, пока всех не выбили, здорово меня тогда задело когтями. А она пришла…- Зозидор потер рука об руку, посмотрел на свои загрубелые ладони, - сказала, что, если б я погиб… зачем ей тогда жить… И ведь знала, точно знала, что там мутное в моем прошлом, да и сам я… совсем не идеальный. А ей вот все равно было. Я тебе так скажу, парень, если дикая твоя ксава свой выбор сделает, сам поймешь, что ей нужно. Только все равно, - тут Слайк постучал себе по лбу костяшками пальцев, - каждую минуту вот тут думать надо будет, чтоб горело ровно, и тепло было вам обоим.        Роуз проснулась, улыбаясь, ей снилось что-то? Наверное. Не помнит, но знает, что точно что-то доброе… Только открыв глаза, поняла, она так и заснула тут, на кровати Хакса.       « Арми…», - прошептала Роуз, зарывшись лицом в подушку. И совсем жаркой волной прокатились по сознанию, откликнувшись в теле томительным и волнующим желанием, а в сердце щекочущим ожиданием, совершенно недопустимые мысли… Ей нестерпимо жгуче захотелось, чтобы вот сейчас он был рядом… И затрепетали в душе невидимые крылья, заставляя замирать все внутри и даря воспоминания…       Она устыдилась и себя, и своих мыслей, и своих желаний… Точно Хакс мог подслушать, узнать то, чего ему знать нельзя было… Нельзя!        Роуз, ты бросилась в это бездонное море своих чувств, но ты ведь не умеешь плавать!       Голос разума раскатами грома…       Роуз снова гнала свои сомнения, потому что вчера, вот тут, она была уверена, когда он обнимает ее, это… как на крыльях поднимает куда-то ввысь, и она знает, что с ним не страшно, и она она ведь… поверила? Да?        Она уже засунула в карман шокер, в другой репеллент, как взгляд зацепился за приоткрытую панель шкафа. Вчера, почти в темноте, она не заметила…        Роуз не удержалась, отодвинула панель чуть дальше…        Чернота генеральского кителя с пепельным отливом дорогого сукна, его перчатки, лежавшие в углублении дерева, сапоги… Роуз дотронулась до рукава, провела пальчиками по ткани…       « Он снова наденет свою генеральскую шкуру, - почему-то тоскливо подумалось Роуз, - и снова станет тем, кем был…До того, как пришел сюда. И он снова вернется в свой Орден, и ничего не останется от Армитажа…        Как-то мгновенно заволокло серой душной мглой ее радость. Как-то сжалось в комочек ее сердце, когда из памяти, точно черной болотной гадюкой выползло то, что она пыталась забыть…       Его сапог придавил ее медальон… Его пальцы в перчатке больно сжали подбородок Тико, в его глазах ядовитая смесь из презрения и торжества, что она вот так, на коленях, стоит перед генералом, и он знает, что сейчас отдаст приказ… Только все равно, ударил побольнее, словами, уничижая еще больше… И гул вибрирующей мононити лазерного топора у своей шеи, и тот липкий ужас смерти, перехвативший дыхание…       Роуз отдернула руку, задвинула рывком панель, несколько раз глубоко вздохнула, гоня эти страшные воспоминания.        Он снова станет генералом Хаксом, а Армитаж останется только в ее памяти. Остановись, Роуз!       Что будет завтра? Через день, два? Ее жизнь… тут, на Калабе… БЕЗ НЕГО.       Она закрыла лицо руками, пока пыталась справиться с захлестнувшим отчаяньем.       Не стоит больше бередить рану… Она нашла то, что искала. Того, кого искала. Его выбрало ее сердце, так пусть все остальное молчит! Потому что она ждала его, крайт-дракона, который сказал, что не обманет ее… И ты в это поверила? «Да!», - призналась себе Тико.       Роуз прошла к своей половине, открыв двери…        Рыжий маленький ускен смирно сидел на попе, смотря вопросительно всеми четырьмя зелеными глазами, и лишь подрагивал кончик хвоста. Бош точно спрашивал ее, почему ты так долго? Почему ты такая … взъерошенная? Я жду, жду…        Роуз присела, потрепав ушки с кисточками:       - Я никак не могу перестать метаться между прошлым и настоящим. Когда он рядом … знаешь, весь мир вокруг светится. А когда он уходит… я снова начинаю думать, сомневаться, сама себя кусаю зачем-то… Но я просто возьму и спрошу его. Зачем это все… между нами?       Бош поскакал в темные заросли запущенного сада, как только Роуз открыла входные двери. Лужи не напрудил. Терпел! Справа так и оставалась лежать куча срезанных веток, колючих лоз, уже подсохшей травы. А справа, за серыми от времени бревнами…        Роуз снова смотрела на разбросанные наколотые дрова, на заваленную поленницу. Только сейчас совсем по-другому звучали в памяти слова старого Слайка. Он ничего не говорил просто так! Тогда они с Хаксом испепеляли друг друга нетерпимостью во взглядах, а Зозидор, снова не дав разгореться ссоре, заставил остыть обоих. Не о дровах он говорил. И не о поленнице, Роуз! О Галактике! Он ткнул Хакса, да и ее тоже, носом, чтобы те увидели, их убеждения в непримиримости ничего, кроме войны не принесут. И сами по себе, без ОСНОВАНИЯ, на котором нужно строить что-то новое, прошлое раз за разом будет настигать хаосом и разрухой.        Тико вспоминала слова Слайка и пробормотала:       - Мы обязательно сложим эту поленницу, как надо, чтобы не упала даже при ураганном ветре. Ну не Зозидор же будет доделывать то, что нас попросил…       От этого «мы» Роуз зажмурилась, потому что сердце ударило гулко раз, второй, и морозным сквозняком в душе промчалось что-то едкое, оставив след жгучей крапивы: «Мы? Он наденет свою форму, улетит в свой Орден… и не будет никаких «мы». Есть ты, есть он, и просто вспыхнувшая страсть… Как вспыхнула, так и погаснет, когда он вернется на свой корабль. А все твои мысли, просто мечты наивной дурочки…»       - Ну и пусть, - прошептала Роуз, обидный комок покатился вверх, перехватив горло, она сглотнула и эту обиду на саму себя, глубоко вздохнула, позвала Боша и пошла работать.        То, что попросил сделать Хакс, казалось тревожным, но интересным. Роуз, идя по тропинке к пещере, думала о том, что, когда крайт-дракон обнимает ее, почему-то никакие сомнения не терзают ее сердце. И она снова прогнала навязчивые подозрения, заставлявшие ее колебаться и не верить ему. Потому что ее колокольчик все вызванивал какую-то мелодию, такую нежную и чарующую, а море из ее желаний заволновалось, заштормило, облизнуло сердце горячей волной, растворяя стылый сквозняк в теплоте ее воспоминаний…       Бош трусил рядом, высоко подняв хвост, клацая попутно пастью на пролетавших мотыльков (опять не поймал!), смешно фыркал, обиженно, но не отставал. Маленький ускен чувствовал свою ответственность! Потому что никого не было дома, кроме этой вкусно пахнущей девушки, которую любит Армитаж, и он, Бош, тоже любит! И ему уже два месяца!       Зеленые огоньки в его глазах вспыхивали каждый раз, когда ушки поворачивались на какие-то подозрительные звуки в лесу, а мягкие и почти шелковые шипы воинственно поднимались. Наблюдатель был суровым учителем, он всяких там сантиментов не признавал и скидки на возраст не делал! Это вот ускенихам можно было облизывать Боша и баловать, а большому Наблюдателю - нет.        Роуз обернулась, потому что Бош остановился, сморщил нос и зашипел. Маленький ускен смотрел в кущи, из горла вырвалось уррррлоурр, что означало, что он встревожен.        Тико прислушалась, сжала в кармане шокер, но все было тихо, даже птицы не прекращали щебетать.       - Ну, ты уж совсем, - улыбнулась Роуз, - идем, потом охотиться будешь.        Бош отправился за ней, шипы не опускал, улегся у входа в пещеру, распластавшись на нагретом скальном выступе рыжей кляксой, и все смотрел на тропинку, змейкой уходившую в лес.        Роуз , уже подняв край маскировочной сети, посмотрела вниз. Почти убранное поле смотрелось тусклым лоскутом, только сочным темно-желтым выделялся маленький квадратик, где дроиды заканчивали уборку фарина. Сюда ветер доносил запахи леса и скошенных злаков, обрывки смеха девушек, возгласы Лийджи, гонявшей двух парней лет семнадцати, которые отвлекали девушек от работы, как ей, видимо, казалось, и мелкие частички колосковых чешуек и остячков пополам с пылью и крупинками песка.        Роуз перевела взгляд дальше… Водопад и станция, холмы, и безбрежное синее небо… Этот мир, встретивший ее болью, отчаянием, смертельными опасностями, но подарившей ей надежду и новую жизнь…        Потом она осматривала лэнды, забравшись на сидение, долго думала, Бош прибегал несколько раз, интересовался, сколько она еще тут будет торчать? Это так явно читалось по его мордочке, что Роуз снова рассмеялась:       - Терпи!        Она гремела инструментами, открывала лючки, снова ставила на место блоки, снова думала…       Накрытые пластотканью пушки обследовала гораздо тщательнее. Орудия не были в приоритете ее интересов, но принцип работы был ей хорошо известен. Все же она четыре года провела на базе и ее место было в ангарах, и с механиками, готовившими X-wing к вылетам, она провела много времени.       Легкие, противопехотные, мощность 126 терраватт, пушка точечной защиты, мощность до 500 терраватт… В принципе почти такие же стояли и на крестокрылах… Но эти весьма старые, видно, что с небольших звездолетов, скорее всего, еще республиканских…        Тико снова уселась в спидер, откинулась на спинку и закрыла глаза. Сейчас она должна вспомнить все-все, что когда-то смотрела, слышала, о чем говорили техники… И она скрупулезно вытаскивала из памяти мгновения, слова, технические характеристики, а потом, уже уверенно, проверяла топливную камеру и камеру охлаждения. Как ни странно, но запасы топливных смесей оказались не просто в наличии, но и в сохранности. Наверное, пушку сняли с корабля и законсервировали тут, герметичность блоков не нарушена, и оружие не использовалось. Однако то, что она в прекрасном состоянии, Роуз видела. За орудиями явно ухаживали.       Потом она сидела на широком уступе, водя палочкой по скопившемуся между камнями песку, жмурилась на солнце, опять думала.        Роуз погруженная в решение задачи, совершенно отключалась от реальности, ее разум сейчас , как в голофильме, прокручивал варианты, которые Тико предлагала сама себе, но увиденное в сознании ее не удовлетворяло. И тревожное что-то кружило в душе, покалывая в сердце опасностью… Она хмурилась, ломала палочку, равняла песок с досадой, пока не встала, отряхнула штанишки, одернула тунику, затянула потуже ленту, прихватившую волосы, и сказала:       - Понимаешь, Бош, раз они решили ставить пушки на спидеры, значит, будет бой. Значит эти проклятые довутины и криши точно придут… И опять будут раненые и… и… возможно, кто-то погибнет…       Роуз застыла, всматриваясь в горизонт, а там, внизу, такая мирная и спокойная жизнь, которую кто-то хотел разрушить!       - Я не понимаю, - прошептала Роуз,- ведь есть же лэнд, почему он не уходит? Почему он не может уйти, ведь на лэнде, пусть грузовом, да, но путь к побережью займет от силы полдня, хорошо, пусть день, но ведь там можно дать какой-то сигнал, ведь может быть какой-то корабль… Может…       Роуз закусила губу, Бош моргнул одной парой глаз, потом второй, почесал задней лапой ухо и поднялся, точно заранее знал, что скажет Тико:       - Зозидор знает, что делает? Пошли, ускен, надо поторопиться. И у меня есть идея!       Она неслась по тропинке, в голове прыгали и перескакивали через друг друга мысли, вспыхивали и гасли формулы, а Роуз торопилась, держа в памяти то, что, как всегда бывало, вдруг засияло ответом на ее вопрос…       Бош прыжками мчался следом, совершенно не понимая, зачем эта гонка, но было весело.        В кладовке у Зозидора Тико полезла за пучки трав, раздвигая душистые веточки, потому что точно видела, там, в самом дальнем углу торчала из-под боксов с какими-то засушенными фруктами тоненькая пачка листов акрилового мкедиума флимси. И, хотя он был почти прозрачным, ее стило было способно чертить по нему вполне читаемые формулы…        Азарт и кураж, так знакомо зудели в сознании, страсть Роуз к пониманию что и как устроено, ее скрупулезное изучение всего, что казалось ей интересным, от запорных механизмов шахтовых отсеков до солнечных ионизационных реакторов I-s4d, сейчас вылилось в обдуманное решение проблемы, которую Роуз поняла почти сразу, обследовав и лэнды, и оружие.       Она сама не знала, почему у нее плохо получалось пилотировать корабли, но зато легко и свободно она могда «увидеть» и «услышать» неисправность, заменить негодные детали, собрав подобные из того набора рухляди, что был доступен на Ди,Куаре, и почему ей нравилось, почти всегда оставаясь в одиночестве, читать, смотреть, изучать и что-то придумывать в техническом плане.        Прихватила плоскую жесткую крышку от контейнера с сухофруктами, чтоб удобнее на ней писать было, и побежала в сад… Бош сидел у порога, высунув язык, рыжие бочка раздувались, запыхался немного.       - Погоди, малыш, я сейчас!        Она налила в его миску чистой воды, погладила шерстку, отошла на травку у зарослей рутолу, которые с этой стороны беседки ограждали сад живой изгородью, переплетаясь густо бордовыми узкими листьями и придавая яркости оттенкам зеленого и лилового вокруг.        А дальше, прикрыв глаза и успокаивая бег своих мыслей, вздохнула и принялась воспроизводить на листах флима то, что увидела в своих размышлениях. Она чертила, тут же описывала действия, чтобы ничего не упустить, мелким и аккуратным почерком, убористо, как привыкла на базе, где у нее для ее расчетов был только маленький блокнотик в кармане комбинезона…       Бош перестал лакать воду, подняв голову, капли неслизнутой от волнения влаги упали обратно в миску с бархатистых брылек, вибрисы вдруг направились в сторону зарослей рутолы, а все четыре глаза уставились на пурпурные листья, пыхнув зелеными молниями.        Ускен сделал несколько шагов, мягко ступая по траве, точно готовился к охоте, приглушенно заурчал, не отводя взгляда, и маленький хвостик забился нервно туда-сюда…        Роуз повернулась, с удивлением смотря на котенка. Он снова, как и на тропе, был встревожен, и снова Роуз никого не увидела. Только шелест листьев, это ветер. Ветер?       Тико поднялась, засунув руки в карманы туники и уже сжав в пальчиках и шокер, и репеллент. Не доверять Бошу она не могла. Потому что прекрасно знала, когда он играет, когда удивлен, любопытен, а когда он встревожен… Вот сейчас, когда маленький ускен, вытянувшись в струночку шумно вдыхал черным носом воздух, и когда поднял шипы…       Роуз подошла ближе к зарослям, чувство опасности пролетело холодом по спине, ухнуло сердце вниз, она не видела, но слышала, как затрещали ветки… Бош заорал от всей своей маленькой ускенской души, зовя старших на помощь, а Роуз, вскинув вперед руки, нажала одновременно и на шокер, и на пульвер репеллента.        Сквозь ударивший на положенные три с половиной метра разряд, через пурпур узких листьев, совсем рядом высветился силуэт… Рептилия? Форма головы, высота… Хоракс?!!        Тико смотреть не стала, отпрыгнула, кинулась к Бошу, чтобы успеть, пока оглушение действует, закрыться в доме…        Страх подгонял, ей казалось, что хоракс не отреагирует на репеллент, что сейчас поганая рептилия рванется напролом…        Бош недовольно зашипел, стал вырываться, до дверей оставалось совсем немного, когда котенок вывинтился из ее рук, неожиданно сильный, упругий, шлепнулся на землю и бросился к кустам рутолу, завывая, как аварийная система на крейсере.        Где-то близко раздался ответный рык, значит, кто-то из ускенов услышал и уже тут? Репеллент не даст хораксу достать малыша! Но Тико все равно снова кинулась забирать Боша…        Это что? Это что она слышала? Ей не показалось? Там, в лесу, приглушенно и едва различимо… Звук АЭРОСПИДЕРА? Тико вслушивалась, но больше ничего не могла разобрать, кроме рычания ускенов где-то за пределами сада, уже в лесу. Их двое, и, похоже, хоракс ушел. Ушел? Так быстро?        Почему нет? Роуз гладила Боша, а сама думала, что Хакс был прав. Опять. Если бы не шокер, если бы она не остановила рептилию репеллентом… Стремительные броски хоракса… Нет спасения…. В ее памяти высветившийся силуэт рептилии сквозь гущу листвы… А, ведь, похоже, столь малый заряд никак не отразился на хораксе… Только рога она не успела рассмотреть...        Через несколько минут маленький ускен уселся на травке и принялся с упоением вылизывать рыжую шерстку, растопыривая трехпалые лапы, которые вытягивал для пущей тщательности, и тарахтел довольным урчание исполненного долга.        Роуз еще посидела над своими расчетами, теперь уже прислушиваясь к звукам леса, а потом открыла ангар Зозидора, где, как она надеялась, среди груды деталей, найдет то, что ей требовалось.       Шаги Тико не слышала. Но ускен, поднявшись с пола ангара, всматривался в полуприкрытые створы, поэтому Роуз отключила макрофьюзер, подняла защитные очки и смотрела теперь на створы, точно зная – кто-то пришел.       Гвиллин просочилась сквозь довольно узкую щелку, Бош фыркнул и протиснулся мимо нее из ангара в сад. Когда вентилятор выключался, запах актилена был невыносим для носа ускена.        Гвиллин постреляла взглядом по наваленным кучам деталей, по разложенным на горки и отложенным Роуз платам и чипам, по дымящимся на столе странным пластинам и лежащим инструментам.       Большие серые глаза на сухоньком морщинистом личике смотрели удивленно:       - Это ж надо! Среди железок тут целый день торчать! Я видела, что ты еще с утра бежала от пещеры. А потом, значит, вот тут занимаешься?        Гвиллин покачала головой, и тюрбан на ее волосах угрожающе накренился. Гвиллан надвинула его глубже, сложила руки на груди и сказала, приподняв бровь:       - Значит, зона твоей ответственности осталась совершенно неубранной, сама голодная, хоть котенка кормила?        Роуз перевела взгляд на створы… За ними чернела темнота… Бош! Она ведь и, правда, за целый день… Тико стало стыдно, но она упрямо пождала губки, сняла очки…       - Он терпеливый, он меня охранял. Между прочим, отогнал хоракса…        - Вах! – воскликнула Гвиллин, - то-то я слышу, ускены ревели….       - А еще… - Тико сняла защитный фартук и накрыла им пластины на столе, - мне очень нужно успеть сделать то, что попросил генерал. Это важно! Он сказал – два дня!       - Как два? – охнула Гвиллин, - они же всегда дня четыре… А что ж ты молчишь-то?       - Я не молчу, - вздохнула Роуз, - я дело делаю…       - Завтра доделаешь, - отрезала Гвиллин, - иди, Боша корми, а я там… сготовлю тебе что-нибудь…       Уже совсем поздно, когда румяная после душа Роуз уплетала горячий и густой траудер из мяса нерфа, а насытившийся Бош распластался в коридоре, осоловело поглядывая сонными глазенками в открытые двери на половину Зозидора, Гвиллин, снова поправив свой тюрбан, присела напротив Роуз за стол и сказала, разглядывая девушку лучистым взглядом:       - Ладно. Раз ты такая умная, вот скажи мне тогда, какие у тебя планы?        Тико застыла с поднесенной ложкой ко рту и спросила:       - Какие планы?       - Вот я, - вздохнула Гвиллин, - старая уже, а все равно нужна! Сейчас детей уложили в Большом доме, днем я Оди помогала собираться…       - Куда… собираться? – тихо удивилась Роуз.       - Ты ешь, ешь, - как-то совсем тепло отозвалась Гвиллин, - а потом, думаю, дай зайду к нашей девочке, она же совсем одна…       - Я не одна, - помотала головой Тико, - я с Бошем!       - Я-то вот одна тоже, жизнь прожила, но помогаю, чем могу… и точно знаю, что будет завтра, и через неделю… У нас все знают. Что осенью будем стричь гурнасетов, зимой ткать, шить, собираться в Большом Доме, свадьбы, опять же, когда охота, когда фарин сеять… А у тебя какие планы… на жизнь-то? Ты тут, с нами останешься, или, может, за незозидоровым который, хвостиком увяжешься?        Роуз распрямила плечики, стрельнула почти возмущенным взглядом:       - Я не хвост!       - Э-э-э, - покачала головой Гвиллин, - я вот что скажу, не останется он тут с нами, т-ц-ц-ц, нет. Тут сразу видно. Не для него наша жизнь, другая у него… Но он-то теперь может на тебя права заявить!        Тут Гвиллин сдернула свой тюрбан, потому как он окончательно съехал на бок, пригладила седые волосы…       - Какие права? – глухо спросила Роуз, которой не нравился этот разговор, бередил и без того тревожные ее мысли и чувства.        А она так хотела, чтобы с ней осталось только то, что было вчера, это ощущение синхронизации их притяжения, когда тихая радость в душе, когда он улыбался, так искренне и широко, что становилось светло вокруг, когда так горячи его губы и когда столько нежности в его глазах…        - Да как же? – снова всплеснула сухонькими ручками Гвиллан, - разу уж ты плиуш пьешь…       - Что? – Роуз вскинула на пожилую женщину удивленный взгляд, а колокольчик в сердце звонко тренькнул.       - Укрепляющее, что, - пробурчала Гвиллин, - а этот, незозидоров-то… Теперь-то все знают, уж поверь, уж Лийджа-то постаралась! Только она вот толк знает, что видела, то правда! Значит, ты ему сама разрешила! Лицо-то у него целое было, не битое! Я видела, да еще и довольное! Так что теперь может, ох, может он права свои на тебя заявить!       - Да какие права! – вспылила Роуз, - я, что, вещь?       - Вот и я о чем! – Гвиллин снова приподняла бровь, - планы-то у тебя какие? Если ж тут, с нами, то ты еще подумай хорошенько-то, потому как он уйдет, это я тебе точно скажу, я все же жизнь прожила… почти уже, повидала. И что ты будешь делать? Он-то там, за десятки световых своей жизнью будет жить, а ты? Если он права заявит, то потом все. Улетит, куда глаза его глядят, кто ж потом посмеет к тебе посвататься? Никто! Потому как ты уже этого, незозидорова будешь. Вот и станешь тут с Зозидором сидеть, ждать непонятно чего, пока вот такая как я не сделаешься.       - Гвиллин, - почти прошептала Роуз, у которой от ее слов все горело пожаром в душе, полыхало румянцем на щеках и она еле сдерживалась, чтобы не закричать, чтобы Гвиллин замолчала, - пожалуйста, не надо. Вы говорите … неправильное что-то…       - Может, и неправильное, - пробурчала Гвиллин, поднимаясь, - все так считают. Пока страсть вовсю играет, ни черта не видят и не слушают! Только страсть-то пы-ых, - Гвиллин раскинула руки в стороны, - и нету ее! И ничего не останется, только пустота. Так что ты подумай, девочка, вот что я скажу. То, что сейчас приятность во всем, это понятно, а дальше? Возьмет он тебя собой? А куда? Что он тебе предложит? А, если не предложит, гони его, как ураган шаровую колючку! Лучше перетерпеть, а вот потом можно и планы на жизнь строить! Я тебе сразу сказала, у нас вон парни какие! Один лучше другого. А этот? Не наш он, не станет он тут с нами гурнасетов стричь, да за урожай переживать…       Роуз медленно доела траудер, придавленная словами Гвиллин, но в душе понимая, что она говорила не от досады, а искренне высказывая то, что думала, и темные сомнения самой Роуз, зашевелившиеся глубоко, куда она загоняла свои тревоги, цепкими крючками снова впились в сердце.        Ей было больно, от осознания, что Гвиллин права, что она, Роуз, не устояла, бросившись в это наполнившее ее море чувств, и течение уносило ее от берега, а ведь плавать-то она не умела… И это притяжение между ней и Хаксом, и это невозможное, непостижимое чувствование его, и ее жаждущие желания, вот так, как шквал, как буря, как…       «Джинь-дзинь-дзинь…» заплакал колокольчик в сердце…        Роуз подняла на Гвиллин взгляд, полный тоски и смятения:       - Наверное, вы правы… Но вы… не знаете многого! Я… обещаю… подумать… Гвиллин вдруг наклонилась, обхватив голову Роуз руками, поцеловала в макушку, прижавшись морщинистой щекой:       - Думаешь, какая старая зануда тут пришла и рушит твои мечты? Нет! В тебе сейчас столько всего, что наши ураганы ничто по-сравнению с твоими… Ты вот что… Построже с ним, построже надо! Давай сейчас чаю с тобой выпьем, а потом ты спать будешь. А за завтра не переживай, делай свое дело. Видно и, правда, важное. А я уж тут… за зоной твоей ответственности присмотрю… Если сказали два дня, значит, завтра к ночи точно явятся…       Роуз думала, что вообще не уснет, до того муторно, встревожено, растерянно было на душе… Как будто, когда она оставалась одна, из глубин ее души накатывало то самое, черное и липкое, пытаясь замазать горечью сомнений свет, что сиял в ней. Сжать до хруста, скомкать, сломать трепещущие крылья радости, ужалить ядом черной гадюки, отравить море ее новых чувств…        Слова Лийджы, Тумры, Гвиллин, цеплялись колючками, боль прошлого просачивалась противной струйкой сквозь ее память, но что-то в самой Роуз каждый раз оказывалось сильнее. Она не знала, сколько же времени эти мучительные сомнения будут преследовать ее, и что она должна сказать генералу завтра, когда он вернется…       - Задумал что? – спросил Слайк к вечеру, когда охотники уже садились на ускенов, когда в лэнде Хакса оба отсека были забиты рыбой, а в лэнде Х,Армана в контейнерах с жидкостью плавала трапецивидная хвостовая чешуя хораксов, и когда Энс залил последние угли в очаге в лагере.       - Задумал, - кивнул Армитаж, - но пока не стоит говорить о непродуманных до конца планах.        Они снова смотрели со стариком друг на друга, два взгляда, которые понимали друг друга. - Ладно, - кивнул Зозидор, - дома поговорим!        И пошел к Наблюдателю, смотревшего себе под ноги. Бурые меховые пищащие шарики из мелких зверушек катились обратно на крохотных лапках, под каменное основание стола, потому что ужасные охотники покидали, наконец, их место обитания. Вынужденная эмиграция под ближайшие коряги закончена.       Он снова думал о ней! И не мог иначе. Маленькая дикая Тико, теперь как часть его самого, и там, где сияли звезды в обисидане Космоса ее глаз, в его сознании, было уютно и тепло.        Армитаж, просчитывая варианты, при которых придется убеждать Тико оставить поселенцев, метался в своих мыслях, все время упираясь в тупики, потому что долго не мог пробить стену долга и обязательств командующего, пока его рациональный сухостой не пришел к консенсусу с его «личным». Кто сможет кинуть ему обвинение? Кто ПОСМЕЕТ? Рен? Хаксу тоже есть, что ему предъявить. Все записи того, что происходило в Тронном зале в наличии! Однако, что-то подсказывало, что не Рен станет основной головной болью.        Энрик Прайд! Он единственный из папашиных друзей, которого Хакс не мог достать. Сначала потому что Сноук держал его неизвестно где, потом Кайло почему-то вытащил его из этого «неизвестно где», введя в бессильную ярость генерала, по причине, что было что-то, чего он не знал, а, значит, не контролировал. И по причине того, что теперь уничтожить Прайда стало практически невозможно.        Только адепт-генерал, эта беспощадная скотина, этот почитатель Сноука, эдакий умудренный опытом седовласый ветеран, был зачем-то нужен Рену! Теперь Армитаж прекрасно понимал, что Прайд, ненавидевший Хакса и догадывающийся, кто убрал и Хакса-старшего, и Брукса, и всех тех, кто верой и правдой служил Сноуку, и кто стоял в оппозиции гранд-адмиралу Рэй Слоун, предпочитая террор страхом снова сделать прерогативой государственной политики и считая, что Сноук это новый Император.        То есть Прайд преклонялся именно перед тем, что ненавидел и презирал генерал! Позорное прошлое! Это они, лизоблюды и шаркуны, жадные до денег и мест у кормушки власти, своими действиями позволили кучке отщепенцев раздуть пожар гражданской войны, ввергли Галактику в хаос. Это они проиграли проклятым ребелам, потому что каждый начал вгрызаться в осколки своего флота и мнить себя императором, и это они трусостью и предательством разрушили тот мир и порядок, который Империя построила за каких-то два десятка лет… И это Прайд тыкал пальцем в Армитажа и хохотал над тем, как Хакс-старший унижал своего незаконнорожденного сына…       Теперь адепт-генерал притих, но Армитаж знал точно, да, он раболепит перед Реном, как раболепил перед Палпатином, потом Сноуком, в надежде, что Кайло станет новым Императором, и уж тогда Прайд окажется в первых рядах у трона… И он ненавидит Хакса…       Даже, если Армитаж спрячет Роуз, рано или поздно Прайд вычислит. И тогда ударит. Как это будет, тоже можно просчитать, только зачем?       Решение пришло само собой, когда мятущаяся в сознании требовательная обеспокоенность и педантичное перечисление рациональным сухостоем возможных подлостей Прайда, вдруг сложились в вектор, указывающий путь. И Армитаж смело заглянул туда, куда страшился заглянуть. В будущее.       Вот тогда исчезла граница между размышлениями генерала Хакса и чувствами Армитажа.       И он знал, что нужно будет сделать под подпунктом «два» после того, как он доберется до связи.       Пока же пунктом первым стояло совсем другое.       Он маялся пол ночи, так и не определившись с теми словами, что он хотел сказать Роуз. Хотел. Но трусил. Да! Потому что БОЯЛСЯ, он, Армитаж, боялся услышать ее ответ. Дурковатая Тико, дикая ксава, ненавистная террористка…        Прошлое между ними, как пропасть, где в бездне мрака кровь, смерть, война и страх… И мост между ними, как тонкое стекло… Это прошлое, где у Тико все связано с ним, Хаксом, ее семья, планета, ее унижение и приказ о казни… И ее идеалы, которые никак не стыкуются с его видением будущего Галактики.       В памяти самого Армитажа, как рваные клочья ядовитого тумана, кружили лоскуты памяти, заслоняя, то и дело его солнце в душе… Роуз… Он вспоминал ту Тико, неистовую и непримиримую, ТАМ, за орбитой Калаба…        Она никогда не простит его за то, что было…       Их встреча состоялась на пике взаимной ярости и ненависти. И что-то произошло с ней, с ним, когда они остались одни, все в той же ненависти друг к другу. Только ненависть исчезла, когда они остались одни. Парадокс? Наверное. И он признавался себе, что был впечатлен смелостью дикой ксавы, когда она рванулась за ранцем браконьеров под энергомодуль. Своим безрассудством дурковатая Тико спасла их обоих!       Поражен ее упрямством, когда она шаталась от усталости, но шла за ним, ее обреченностью и ее упорством в сражении за свою жизнь, ее растерянной улыбкой, когда Тико мешала бульон в половинках контейнера. Ее гордостью, дерзостью, искренностью и пылкостью… И ее вызовом и торжеством, с которыми она смотрела на генерала, сраженному осознанием, что эта девчонка сумела обмануть его, Хакса, разработав систему сокрытия ионного следа!       Он вспоминал ее разную. Разъяренную и потрясенную, спящую там, в гроте, укрытую лиловыми листьями, горящую в лихорадке, рыдающую, смеющуюся, возмущенную… Она перевязывала его раны, хлопотала на кухне, накрывая стол к ужину… Она так откровенно была счастлива, когда Хакс сказал ей «спасибо» за вкусное блюдо… Он знал ее, такую нежную и чувственную, пьянящую его, как медовое вино. Он знал о ней так много… и не знал главного…       Крифф возьми, Слайк оказался прав! Хакс, который ненавидел дурковатую Тико заботился и защищал ее? Парадокс? Наверное.        « Это твоя женщина...» Холлу хелува! Старик видит его, Армитажа, насквозь! Дикий лесной мир Калаба пробудил в Хаксе то, что, как ему самому казалось, да нет, он был уверен, что выжег в себе все, что могло дестабилизировать его эмоциональные реакции. Сжег в пепел! И эти самые эмоции вдруг взорвались вулканами гор Маават, падая раскаленной лавой в разлом Бенша. Нет, не дикий мир Калаба, генерал, маленькая птичка Тико, его дикая селлабийская роза исколола его черными своими колючками, до крови, до боли, а потом расцвела в его душе, раскрывая шелковые лепестки навстречу солнцу… И в то мгновение, когда он держал ее в своих руках, трогательную и смешную пойманную птичку, которая не брыкалась, не дралась, только смотрела глазами, в которых кружили звезды, а ему тогда показалось, что он обмотан проводом без изоляции, и кто-то пустил слабый ток между ними… В то мгновение, когда она прошептала: «Арми…», он принял себя новым, потому что… Потому что ничто в этом мире не сравнится с притяжением, что между ними. Тем чувством совпадения сигналов трансиверов их тел, предвкушения, с той жаждой ожидания… Армитаж ХОТЕЛ, чтобы она стала его женщиной! Его новое, неумолимое желание, наполненное той энергией, которую в него, как в пустой сосуд, вливала Тико, одним взглядом, прикосновением, превращалось в силу, дающей ему возможности, открывающие неведомый ему мир. И он теперь смотрел на этот мир другими глазами. Он видел, чувствовал, и уже не подавлял в себе того мужского желания, что напоминало о себе постоянно тоскливой болью и тяжестью в паху, и шквалистым огненным ветром по крови. Он знал ее запах, вкус ее губ, аромат кожи… И он хотел, чтобы она была рядом с ним. Как друг, и та, что не предаст его, как любимая… Что ты сейчас сказал, Армитаж? Только теперь Хакс, заглянув в будущее знал, что вариант того, чего он хотел возможен, если… Если его дикая роза все же решит, что он ей нужен. Он, Хакс. И никто другой. Генерал отчаянно хотел БЫТЬ ей нужным.       Он сделал свой выбор, теперь свой выбор должна будет сделать она. И никакой уверенности у Армитажа не было. Совсем. И он почему-то все время видел, как этот стеклянный мост идет трещинами, и лопается хрупкое стекло, и летят осколки в черную бездну, а Тико так и остается на другом краю пропасти…        Тени от деревьев стали уже длинными, протянув синие контуры через расчищенную Роуз поляну, искривляясь на груде бревн. И наступавший вечер уже пригнал с холмов прохладный ветерок, резче стали запахи, тише пение птиц…       Бош валялся по траве, ему было скучно, потому что Роуз уже третий час снова там жгла вонючую горелку. А до этого два раза с раннего утра они бегали в большую пещеру. Там маленькому ускену тоже не нравилось. Запахи стали, чего-то резкого, холодного и неживого… Но он-то на посту! Значит, должен терпеть! И он терпел! Правда, один раз удрал, недалеко, по тропинке. Поймал большую желтую гусеницу бабочки гелкония, но плюнул, потому что волоски, торчавшие из жирненького тела, впились Бошу в нос. Он долго чихал и пытался лапами как-то избавиться от торчавших волосков.       Роуз отвлеклась от тестирования вставленного в генератор лэнда блока, выдернула коварные жесткие волоски. Потом бегала то к пушкам, то снова к лэндам, потом помчалась обратно в ангар.       Она нашла ошибку, и теперь перепаивала платы и снова сверлила отверстия, еще порывшись в груде деталей.       Бош, в принципе был доволен, он хорошо покушал уже два раза, правда строгая Гвиллин не разрешала ему входить в дом. Даже в коридор! А Бош хотел только немножко посмотреть, пахло так вкусно! Только он тихонько прополз, только подвигал носом, втягивая умопомрачительные запахи мяса, как другая, совсем злая, эта Лийджа, бацнула по его носу полотенцем:       - А, ну, кыш отсюда! Ты смотри, разбаловали они его, слышишь, Гвил? А что будет, когда он вырастет? Он же в двери не пройдет!       - Оставь его! - откликнулась с кухни Гвиллин, - сами разберутся, булочки свои вытаскивай, а то перестоят!        Роуз, вытерев рукавом влажный лоб и размазав осевшую сварочную пыль, слышала, что там, в доме, Гвиллин и Лийджа « присматривали за ее зоной ответственности». И уже сумерки заползали в ангар, когда звонкий девчоночий голосок прокричал с тропинки:       - А рыжий генерал хоракса убил! Идите, рыбу берите, пока не протухла!        Роуз замерла, сердце помчалось галопом, вся ее сосредоточенность разом расплавилась в хлынувшей по венам вместо крови булькающей лаве из ее притихших сомнений и желаний, а какие-то жгучие мурашки, забравшись под ее рубашку неизвестно как, маршем по позвоночнику, заставили Тико вздрогнуть. Она что, боится его увидеть? Она хочет его видеть, но …        - Роуз! – крикнула Лийджа из проема двери, - твой генерал хоракса убил! Может не сильно покалеченный, надо бы узнать, а то вон, Ламиру-то хоракс руку откусил, а что конкретно генералу, пока неизвестно…       - Что ты несешь! - послышался ворчливый голос Гвиллин, - Роуз! Иди в дом, мы уходим! Включай сонатор, сейчас придут, навоняют тут хораксами, сразу их загоняй, потом кормить будешь. И построже с ними!        Роуз остановилась на пороге своей комнаты и смотрела теперь на стоящие в узкой емкости из-под сухого молока цветы, так похожие на пироцветы, с круглыми лепестками соцветий, собранными с большие ярко-красные шары, и тонкий аромат лугового меда еле уловливался в воздухе. Роуз улыбнулась. Лийджа. Постель была застелена по новому, а на покрывале из грубого холста лежала расправленная сорочка. Не шитая, вязаная из тонких нитей, ажурными узорами с завязочками на плечах. Лийджа.        Роуз хотела погладить белое кружево, но отдернула руку. Она вся чумазая и пахнет… железом и топливным маслом… Лийджа, крикливая и вредная… Лийджа, совсем другая… Роуз решила, что такой дорогой подарок не для нее. Зачем ей? Разве в таком удобно ходить? Да и не привыкла она к таким вещам. Это Лийджа пытается ее приучить к тому, что должно нравиться женщинам…        Тико прошлась по дому,заглянула в комнату к Слайку. И тут цветы и свежее белье на кровати, на кухне, прикрытые холстинами блюда, а на подносе… Мммм… Лийджа! Снова улыбнулась Роуз, вдыхая медовый аромат сладких булочек. И ей стало и стыдно, и грустно. Не она все это приготовила, не она расставляла цветы в доме и перестилала постели, другие заботливые руки… А, ведь она так хотела встретить… Встретить его, потому что… Потому что... это, может, в последний раз? Ох, как же застонало ее сердце, и тоскливой удрученностью отозвалось в душе " в последний раз..."        Роуз не стала открывать двери комнаты Хакса. Она постояла, положив ладонь на теплую древесину двери, и решила, что не станет показывать ему, насколько ей страшно и больно от одной мысли, что его НЕ СТАНЕТ в ее жизни. Наверное, Гвиллин права… А Роуз… Просто она совсем не знает этой взрослой жизни, ей просто хотелось верить, что она может быть кому-то нужна… Ему... нужна...       Х,Арман вошел в медотсек следом за Армитажем. Две пары глаз быстро обежали взглядом упакованные в контейнеры препараты и свертки, полупустой стол, где еще совсем недавно теснились колбочки и пробирочки, Хакс посмотрел на Эрка, тот пожал плечами:       - Оди можно довериться, вряд ли она кому-то скажет раньше времени. Перевезем на гравиплатформах к Толоту. Оттуда до «Транты» километров десять по ущельям. Так надежнее будет.        Доктор вышла из бокса, где лежал раненый Акар, стремительно осмотрела мужа, потом Хакса:       - Вроде целые, тогда что?       - Армитаж немного повздорил с хораксом. Весовые категории разные. Плечо его глянь.       - Хоракс? – Оди указала на знакомый смотровой стол и включила верхние прожекторы:       - Арбалет не пробил шкуру? –она посмотрела не на генерала, а на Эрка.       - Один из оцепления ушел и к реке, а там наш генерал плескался после ловли кипкушей.        Руки доктора остановились у меддроида, она обернулась:       - Армитаж…       - Зозидор оставил свой нож, - улыбнулся Хакс, - я уже привык, что тут хоть какое-то оружие надо брать с собой, даже, если ты голым купаешься в реке. Как там Акар? – спросил Хакс, убрав улыбку с лица.       - Тяжело, но он карабкается, - вздохнула доктор, - уже второй день в сознании, мне или Руди, приходится много с ним говорить. Мать вот долго с ним сидела. Я бы сказала Слайку, чтобы он разрешил приехать Брии, но знаю, что сейчас не разрешит… А эта девушка могла бы здорово его подбодрить. Сколько у меня еще времени? – обернулась доктор к мужу.       - По нашим расчетам еще дней четыре- пять. Завтра-послезавтра точно они тут все пересмотрят, потом анализ, подготовка… Да, около пяти дней. Мы успеем, Оди.       Она коротко кивнула, склонившись к плечу Хакса, а Х,Арман вышел к своему ускену.       Темные маслянистые глаза доктора Оди смотрели на Армитажа и с удивлением, и с любопытством, она чуть улыбнулась, ощупывая плечо:       - Значит, генерал, ты уже совсем освоился.       - Думаю, до «совсем» еще далеко, - тихо ответил Хакс, - но Зозидор контролирует этот процесс.       - Зозидор все контролирует, - усмехнулась Оди, - старый забияка и бунтарь… Знаешь, сейчас он еще смирный, а уж когда мы с ним встретились… Ох, суров был! Но он всегда все просчитывает, на сто ходов вперед…        Доктор достала из старенького кейса портативный генератор антисептического поля, отрегулировала напряжение и приставила вибрирующие пластины к плечу генерала.       Он видел, что прибор еле работает, видимо срок его службы давно истек, а питание на исходе.       - Зачем, Оди? Вы сами знаете, насколько он нужен скоро будет…       - Знаю, - доктор положила руку на второе его плечо, заглянув в глаза:       - Но еще я знаю, что ты сделаешь все, чтобы генератор не понадобился. Поэтому сейчас он работает для тебя. Правда, тяжести таскать я в любом случае, не рекомендую! А вот… на то, чтобы поднять девушку на руки, противопоказаний не вижу.        Доктор улыбалась, а Хакс сжал челюсти.       - Ну, сам посуди, - продолжала Оди, наблюдая за тем, как там в глазах генерала разворачивает свои штормовые крылья буря возмущений, - она же такая маленькая. А ты вон какой высокий по сравнению с ней, а нагибаться так неудобно, - сокрушенно вздохнула доктор, стараясь сдержать улыбку.       Оди показалось, что она слышала, как генерал заскрежетал зубами.       - А так, подхватил на руки… Но, я как доктор рекомендую, все же, для снятия нагрузки с сустава – горизонтальное положение…       - Достаточно, доктор, - процедил Хакс, - будем считать, что я все ваши рекомендации усвоил…        Она кивнула, выключая генератор, а Хакс уже натягивал рубашку.       - Благодарю вас, доктор, - генерал направился к выходу, но Оди его окликнула:       - Арми…        И интонация ее голоса, и то, что она вложила в нее…        Хакс повернулся.        Густые вьющиеся волосы с проседью, темные внимательные глаза, темное смуглое лицо и улыбка… Как странно встретить столь похожего человека на другого спустя почти два десятка лет….        Доктор Оди подошла, смотря ему в глаза:       - Она защищала тебя! Наша Лийджа считает себя знатоком в отношениях, и ты в таблице ее оценок совершенно неприемлемый вариант ни для кого, но Роуз бросилась тебя защищать! А ведь она знает о тебе то, что не знает никто… И еще… Я рада, что у вас все наоборот.       - Что наоборот? – снова тихо спросил Хакс.       - Как правило, поначалу все видят только лучшую сторону в друг друге. Такая, понимаешь, эйфория-слепота. И каждый старательно пытается быть лучше, чтобы нравиться. А вот потом, когда страсть схлынет, начинают вдруг замечать разные неприятные качества… И мир превращается в войну. Роуз изначально видела в тебе самое плохое, Арми, но теперь знает и то, каким ты можешь быть… Разве не так? Сначала война, потом мир. И мне кажется, никто из вас больше не захочет той войны…       Армитаж опустил голову, а Оди вдруг отвела упавшую на его глаза рыжую челку, глядя лучащимися добрыми глазами:       - И все же, генерал, вам следует не усваивать, а выполнять мои рекомендации…        А у него заныло внутри, прошлым, точно он снова оказался в том дне, когда Рэй Слоун вот так же говорила с ним о чувствах, а он тогда еле сдерживался, чтобы не нагрубить ей…       « Ты будешь считать, что это слабость... Я все равно верю, что где-то есть та, кто даст тебе то, чего у тебя никогда не было, чего ты никогда не знал, и это тоже… необходимость. Чтобы не перейти грань, Арми. Главное, чтобы ты понял, что это Она. Я хочу верить…»       Оди вдруг увидела там, в его глазах, метнулось затаенной болью темное золотое пламя, но он сразу же опустил ресницы. Привык. Он привык скрывать свои эмоции…        Х,Арман проводил Хакса, уходящего по тропинке к дому Зозидора взглядом и потянулся обнять жену. Доктор вышла следом за генералом, но отклонилась и строго сказала:       - Эрк! Каждый раз одно и то же! Ты воняешь рыбой и хораксами! Давай вон, - Оди кивнула на спину Хакса, - к Зозидору, в санатор…       - Я голодный! Мы только с утра немного поели! – возмутился Х,Арман.       - Ничего, Зозидор поделится, Гвил и Лийджа там целый день крутились, а у меня еще дела! Так что двигай за генералом! Ускена сама отпущу.

Внешнее Кольцо. Меерианский сектор. Система Торсгильд. 34ПБЯ.       «Ведро с кровью» было обычным притоном на обычном мире Внешнего Кольца. Такой же грязный и мрачный, как город вокруг космопорта, где местные криминальные авторитеты не слишком заботились о социальном комфорте, да и для кого? Полунищие обитатели трущоб, задействованные в обслуживании прибывших кораблей, ряды складов, где хранились награбленные товары и в клетках сидели рабы, ожидавшие своего покупателя, прилетавший сюда многорасовый контингент из преступников всех категорий. Таким, кроме примитивных инстинктов и наживы ничего не надо. Роскошь богатых миров точно не для них.        Единственным приличным, как считали авторитеты, заведением в городишке был публичный дом, приносящий прибыли больше, чем «Зеленое ведро». Рабыни менялись регулярно, по причине выхода из рабочего состояния, но в них недостатка не было. Пираты исправно поставляли товар, привозя захваченных в рейдах женщин, мужчин, детей.       Трасск сидел за стойкой бара, липкой от разлитого и плохо вытертого алкоголя, уже третий час, вслушиваясь в разговоры шумного зала. Он цедил пятый стакан сидра сурабат, в пасти было горько, но Трасск упрямо не двигался с места, рассматривая говоривших то громко, то тише обычных посетителей.        Стоявший в зале густой дух алкоголя, застоялый хабао-табка, который так почитали контрабандисты, горький и душный пота, смешиваясь с запахами кухни, составляли тот особый запах в кантинах такого уровня, где собирались компании из лучших отбросов любого общества.       Особенностью «Зеленого ведра», как и самого мира Тосгильда было то, что человеческую расу тут, мягко говоря, не любили. Однако же, для авторитетных преступников, головорезов и наемных убийц делались исключения. Трасск злился, хотя основную свою ярость, через ругательства, он выплеснул еще на корабле, пока болтался в Космосе, решая, как быть.        Давела он обманул и отправился на Калаб раньше, чем объявил боссу, аргументируя необходимостью тщательно подготовиться. Его навыки охотника-разведчика высоко ценилось в «Черном Солнце», но Трасск жаждал работать сам, беря частные заказы на убийство. Потому что трандошане, будучи генетическими убийцами, всю свою жизнь посвящали именно этому. Убивать! Неважно кого, главное, чтобы это были живые существа. Нужно было набирать джаганнат-баллы, чтобы Хранительница Счета, богиня Трандоши, которой поклонялись и почитали, была довольна, потому как от количества джаганнат зависело место Трасска в загробном мире. Чем больше убийств, тем солиднее место получит трандошанин после смерти.        Но на Калабе получалось, что ему убивать нельзя, а его потенциальные баллы загребут другие!        Трасск увидел разыскиваемую девчонку почти сразу, как пробрался к поселку. В то, что его заметят, он не волновался. Закупленные генераторы поля невидимости, лучшие, между прочим, и самые современные, установленные и на аэроспидере, и на его поясе, надежно укрывали трандошанина от всех глаз.        Не от всех! Как оказалось.        Мелкий рыжий нексу, или не нексу, но похож, почему-то сразу учуял Трасска, когда тот подошел словсем близко к тропе. И таращил свои глаза так, и уже подавал голосок, что попытку уволочь девчонку рептилоид отложил.        Трасск решил разыграть свои карты, продав девчонку за наградные, а, может, кто больше даст? Он еще не решил.        Второй раз охотник подобрался на расстояние броска, но мелкий нексу заорал так, что Трасск понял, эта рыжая мелочь, дает знак, значит поблизости и взрослые, а это уже серьезно. Он видел их, огромных нексу, пару, в лесу, затаился, хорошо они прошли дальше… Убить взрослого нексу, это, конечно сразу в плюс джиганнатов, но уйти тогда не успеет. Второго сразу не убрать. Потому что генератор невидимости придется выключать. Искушение было сильным, но нарушить приказ Давела Трасск не решился. Все равно узнает! И тогда с жизнью придется попрощаться, а на счету Трасска всего около трехсот жертв, баллов катастрофически мало!       Нужна девчонка! Потому что это кредиты, много, и новая экипировка и корабль. Рептилоид думал недолго, решился, пока мелкий рыжий нексу орет… Трасск двинулся сквозь заросли, три секунды для броска… Но тут девчонка вдруг вскинула руки, и заряд шокера ударил в поле невидимости, почти перегрузив его, Трасск отпрянул и тут же сориентировался, что вот сейчас лучше убраться, пока его самого не убрали нексу.        Потом он думал, выплевав шипением ругательства, потом полетел на Торсгильд, потому как в этом месте можно узнать много интересного.        И он узнал! Еще через полчаса Трасск направился к боссу, с отчетом о проделанной работе, но уже четко знал, что девчонку продаст в три раза дороже, чем обещал за нее Первый Орден (не меньше!) Маз Канате. Эта раскошелится, для нее такая сумма – вообще ни о чем. А вот ребелам, которые где-то засели, девчонка нужна! Наверное. И успеть Трасску надо до того, как Арканианец пошлет своих головорезов убивать поселенцев.

Сектор Слуис. Внешнее Кольцо. Система Калаб. 34ПБЯ.       Роуз наносила на кожу душистый кисель, который тут заменял мыло, а сама думала, что каждое ее прикосновение к себе отзывалось звенящей пылающей струной в душе, и неизъяснимым каким-то сладостным волнением, и замирало ее сердечко… Почему она … боялась увидеть своего крайт-дракона? Ведь она … ждала его! Но передуманное за эти два дня, разрывающее ее на две реальности, где разум твердил мудростью и жизненным опытом Гвиллин и Лийджи, раскладывая по полочкам в памяти все «против», а ее тело и душа шептали все "за". Только Роуз так и не могла решить, что ей делать.        А потом, смотря на себя в старое корабельное зеркало, вправленное в деревянную раму, вдруг подумала, что ей хочется… Быть красивой. Для него!       Роуз никогда не спрашивала, КАК быть красивой. Да и зачем это ей было? Если она и так знала, что никогда не сравнится ни с Пейдж, ни с Джин, ни с Кайдел, ни с Зей Версио… да ни с кем! Не было в ней ничего из того, что было в этих девушках… Но сейчас, почему-то сейчас так упрямо она ЗАХОТЕЛА что-то изменить… И она изменила! Собрала волосы и попыталась их красиво закрутить в жгут. Не получилось. Тяжелые пряди отказывались укладываться и держаться, падали, изящный гребень, который Роуз нашла в одной из подаренных шкатулок, оказался мал. Пришлось снова прихватить волосы лентой, затянув потуже.        Теперь она решила, что платье, расшитое каменными бусинками, похожими на кварц, точно наденет! Вместо штанов и туники. А потом ее взгляд упал на подарок Лийджи. Роуз смотрела на ажур вязки сорочки, лежащей на кровати, Лийджа специально разложила ее тут, чтобы Роуз поняла – ЭТО для нее. И она осторожно потянула руку к изящной вещи…       Слайк зашел в дом, вдохнув запах еды, хлеба и булочек:       - Роуз! – гаркнул Зозидор, - опять тут Лийджа хозяйничала?       Роуз вынесла тарелки из кухни, расставляла их на столе в гостиной:       - Здравствуйте, Зозидор! Гвиллин сказала, чтобы вы немедленно, как войдете, шли в санатор! Потому что от вас рыбой воняет или еще чем-то. А Лийджа вам напекла сладкого! А я ничего не делала, потому что я решала поставленную задачу.        - Придумала что? - Слайк насупил брови, но не ругался больше, вдруг улыбнувшись.       - А… Армитаж.. где? Он ранен? – тут Тико подошла к старику, смотря пристально и требовательно.       - Нормально с ним все, - буркнул Зозидор, отодвигая Роуз с пути, - ты не ответила!       - Сначала вон идите, в санатор, а потом скажу!       - А чего это ты так за генерала-то вдруг распереживалась? А? Принарядилась-то, смотрю… Явно не для меня, да? – Зозидор прищурил один глаз, пыхнувший голубым лукавым огоньком, а Роуз, поджав губки, сказала:       - Ничего. Сказали, что ему хоракс что-то откусил… вроде.       - Не родился еще тот хоракс, что нашего генерала…        Они оба обернулись, когда распахнулись входные двери.        Сердечко Роуз покатилось вниз, и сразу же порыв знойного ветра в сознании, обдавший жаким полднем палящего солнца, бросивший два взгляда навстречу друг другу.       Хакс успел увидеть, как смешалась откровенная радость в ее глазах со светом вспыхнувших звезд в обисидане глаз, только она тут же отвела взгляд, заметив входящего за Армитажем Х,Армана.        А генерал спрятал свою радость за опущенными ресницами, заметив, с каким лихим прищуром смотрит на него Зозидор.       Тико тут же ушла на кухню, хлопоча с ужином. Слышала, как загудела камера антисептика, куда засунули свою одежду мужчины, как сокрушался Эрк, что нижняя рубашка Зозидора ему велика, а штаны длинные! А Слайк сказал, что нечего было за ними увязываться, шел бы к себе.       Она разливала густой траудер, почему-то радуясь, что вот они вернулись, они дома, такие домашние, в свежих рубашках, светлых штанах, босые ноги по щиколотку в мех шкуры на полу, и с каким удовольствием они едят. Она все время украдкой поглядывала на Армитажа, а он улыбался, отбиваясь от шутливых нападок Слайка, когда Х,Арман рассказывал о схватке с хораксом. И тут подумала, что Эрк рассказывал это так, чтобы она слышала... Она слышала! Это ее новое чувство, когда они - дома, и каждое их возвращение, как награда за ожидание... Ее ликующий в сердце звон колокольчика такой громкий, что она боялась, вот сейчас Зозидор точно спросит, что это тут звенит все время? А пасмурные сомнения в ее душе разгонялись тем светом, что она видела в глазах Армитажа, когда встречались их глаза. Этот трепет в сердце, и пылающая невидимая струна, что протянута между ними...       Вот тогда Роуз решила, что просто спросит его, прямо, зачем все это...между ними? Если мираж скоро рассеется... И боялась, и ждала, когда же Слайк уже встанет из-за стола и пойдет к себе? А Эрк домой... И она не станет прятаться, она сама подойдет к Хаксу и скажет... А он ответит... И тут Роуз глубоко вздохнула, потому что испугалась. Что он может ей ответить? Что эта жизнь не для него? Его жизнь - это Первый Орден. И Галактика. И она опустилась на стул в кухне, смотря в стену: " Между нами пропасть..."        А Зозидор говорил не переставая, все больше с Х,Арманом, спорил насчет рыбы, что надо бы устроить большой поход, когда спадет вода после ливней, а в заводях останутся менгиды, а то в прошлый раз поленились, а менгиды вкуснее всех, потому как самые жирные и уже нажрут запасов…       Генерал бросал короткие взгляды, но Роуз видела, что Эрк не столько слушает Зозидора, сколько смотрит то на нее, то на Армитажа. Такое внимание было ей неприятно, она смущалась, убирала тарелки, а когда обходила Хакса, он вдруг сжал ее ладонь своей, так стремительно и так жарко... Она увидела, как улыбнулся Слайк, убежала на кухню.       Когда же Зозидор переключится с рыбы, шкур шауттов, каких-то шустрых жааков, которых все никак не наловят, сколько надо, и расчетами, сколько теперь можно будет соли заложить, учитывая приобретенные лэнды?       - Роуз! – крикнул Слайк, - иди сюда!       Армитаж боялся на нее смотреть, и не мог не смотреть. Она надела это совсем светлое, почти белое платье, расшитое по вырезу кварцевыми бусинами, ее медальон каждый раз посверкивал на груди, отражая свет, рукава приоткрывали запястья, когда она наклонялась, ставя блюда с едой на стол, а в душе Хакса разгонялся огненный ветер, ударяясь о сердце, так до безумия ему хотелось обнять дикую ксаву…        И он каждый раз гасил эти порывы, потому что Слайк, как назло, завел свои разговоры! Эрк, по привычке спорил и опровергал, и конца края не было этим их хозяйственным решениям. Только Хакс почему-то предположил, что вредный Слайк делает это… специально?        Она ушла, а генерал злился, пряча свои эмоции за отстраненным взглядом. Его тревожное волнение, как на симуляторе полетов, то вверх, то вниз, мучительными рывками выматывало душу. Он настроился на разговор с Тико, но Слайк не давал возможности остаться с ней наедине… И, когда Армитаж уже почти не выдержал и почти закипел от раздражения, Зозидор вдруг оборвал свои размышления на полуслове и крикнул:       - Роуз! Иди сюда! - отодвигая тарелки в сторону.       - Давай, что ты там придумала, - совершенно другим тоном, почти приказал Зозидор.       Она вскинула взгляд на Армитажа, теперь он смотрел внимательно, и совсем темной стала зеленая радужка в глазах, и ей показалось, что чуть дрогнул уголок его губ. Он что, снова считает, что она не способна?        Он считал, что Тико только подтвердит то, что он уже сказал. И останется рассчитать траектории движения и время…       - У них сдвоенный генератор «Форал»,- уверенно начала Роуз,- они, конечно, мощные, но если мы переподключим один на пушки, то сразу же упадет и мощность, и скорость. Причем это будет очень… сильно. А для орудия необходим автономный блок питания, это можно устроить, но убрав половину, и сам лэнд, и те, кто в нем, станут очень уязвимы…       - Ну, это мы уже знаем, - вздохнул Слайк.       - Я проверила, - не смутилась Роуз, а ее голос зазвучал увереннее, - топливные смеси почти на максимуме, камера охлаждения без нагаров, за оружием следили, это хорошо.        Х,Арман хмыкнул:       - Конечно, следили…       - Импульсный регулятор перенаправит только ту энергию, что останется, но я подумала, что, если удастся найти что-то, из чего можно сделать разделительную пластину, то в сочетании с четырьмя вентиляционными отверстиями, рассеиватель тепла даст дополнительную энергию генератору, а, если к модулю управления питания провести совсем немного провода и соединить с преобразователем тяги, то мы получим удвоение мощности…       - Это невозможно! – перебил ее Хакс, - тогда не выдержит катушка поглощения! А она защищает все линии сетей!       - Это возможно! – пылко возразила Роуз, - я же сделала! И проверила на лэнде! Только, когда орудие будет установлено и подсоединино к автономному питанию, перенаправление перегрузки на двигатель даст увеличение скорости! Х,Арман посмотрел на смурного Слайка, на волнующегося Хакса и сказал:       - А девочка-то уделала нас!        Армитаж сам понял, что она предложила совершенно другой способ, но КАК она смогла сделать это, не имея никаких запчастей? Он думал и о преобразователе, и об отводе тепла, что могло бы дать и мощность и скорость, только его рациональный сухостой отверг этот вариант по причине невозможности здесь найти хоть какие-то компоненты для решения задачи. Да и где? Никаких сервисных центров тут не было!       - Что, Армитаж, - пробурчал Слайк, - удивлен?       - Такое решение было бы возможно при наличии комплекта соответствующих деталей! Я этот вариант отверг, потому что тут их просто нет! И не думаю, что Тико их вдруг где-то нашла!       - Нет, - сказала Роуз, прохладный ветерок от его тона пробрался за шиворот и как-то похолодил шею, - я не нашла, я сделала. Из того, что… тут много что есть, очень много!       - Конечно! – процедил Хакс, - это нормально, это я никак не рассчитывал на то, что всякий хлам может быть задействован…       - Просто из всего можно сделать что-то нужное! – ответила Роуз, а в сердце защемило горечью, он не смотрел на нее!       - Значит что? - перебил их Х,Арман, - тогда есть шанс положить охотников еще на выходе, всех не сможем, но проредим их ряды!       Слайк вытащил свою карту, разгладил на столе и посмотрел на Хакса, который был задет тем, что Роуз совсем не смотрела на него, а говорила словно только для Зозидора!       - Тогда по два спидера к местам посадки, - ровно и спокойно начал генерал.       - Э-э-э нет, - покачал головой Слайк, - один заберешь ты. И оставишь его на побережье, никого из людей я тебе не дам! Один пойдешь! А лэнд мы потом заберем…        « Вот и все», - подумала Роуз,- « они уже все решили давно… Он уйдет. Завтра? Послезавтра? И что? Конечно! Это не его война! Он не может рисковать, потому что его цель – вернуться в Первый Орден. И он сделает это. Права была Гвиллин… Это не его жизнь. И все, что здесь – не его. Он уйдет в свою жизнь, а мы… останемся тут… тогда… зачем?» Она застыла, смотря на карту на столе, а под сердце кто-то воткнул невидимый острый кинжал и сразу стало больно…        Армитаж бросил на нее взгляд и похолодел… Он видел, как стремительно гасли звезды в ее глазах, и как тени стирали радость с ее лица…       «Дурак ты, Хакс! Зачем ты сказал все это? Тебя заело, насколько она умница и молодец?»       - Спокойной ночи, - тихо сказала Роуз, положила свои расчеты на листах флима на стол и быстро вышла из гостиной, закрыв двери на свою половину.        Х,Арман перевел взгляд на Армитажа:       - Ну, ты и мурглак, генерал…        - Та-а-ак, - протянул Слайк, поскреб шею под подбородком, потом хлопнул ладонями себя по коленям и повернулся к Эрку:       - Пошли!       - Куда? – не понял Х,Арман.       - К тебе, куда! Там Оди ждет! Забирай вот карту, флим, булочки вон не забудь, съедим назло Лийдже! Будем с тобой разбираться…        Зозидор резво поднялся, и кивнул на закрытые двери, смотря на Хакса:       - Дерево, конечно, крепкое, но во дворе топор есть, если что, а ты знаешь, как с ним обращаться! Только помни, что я тебе рассказывал-то, не гадай, что ей надо в данный момент. Все равно мимо, если не услышишь ее… Боша мы заберем, все на запоры, времени у тебя до завтра, до обеда, больше не смогу, Эрк меня все равно выпрет... Эрк согласно кивнул, укладывая на свободную тарелку медовые булочки с блюда...        Растерявшемуся от его слов, от Роуз, вот так демонстративно сбежавшей, Армитажу потребовалось около минуты, чтобы его рациональный сухостой сложил "два и два" и пнул в направлении комнаты Тико, с уже вновь напяленным мысленно строгим ошейником, собранными и завязанными в узел эмоциям, они точно сейчас мешали, и решимостью прямо поговорить с ней и ... И... И совершенно не знавшему, что он будет делать, когда дикая ксава укажет ему на дверь.        Нет, она не плакала почему-то. Почему-то была тоскливая пустота, словно с той минуты, когда Зозидор сказал:       « Один лэнд ты заберешь…» в ее душе оборвалось что-то.       Она стянула платье, повесив его на спинку стула, смотрела на себя в зеркало и не видела… ничего…        Стук в двери заставил Роуз почти подпрыгнуть на месте, так неожиданно и так громко!       - Нам надо поговорить! – услышала она голос Хакса.       Роуз заметалась, схватила свою домашнюю тунику, лихорадочно втискивая руки в рукава, они путались в ткани, она дернула полу, затянула кое-как пояс, а двери распахнулись, не осторожно, а совсем решительно…       - У нас опять война, Тико? –тихо спросил Армитаж, - хотелось бы узнать причину начала боевых действий.