Игорь был то ли родственником то ли просто другом семьи, Лёша так и не понял, но, в целом, никогда и не вдавался в подробности. Это просто был ещё один взрослый, который периодически был рядом и казался семьёй. Один взрослый, который поклялся помочь найти убийц родителей. Один взрослый, который пристроил их в приют и помогал всем, чем мог. А Лёша в свою очередь помогал ему, чем мог. А Лиза пока только дарила ему свои рисунки, что одним своим немым присутствием на холодильнике пугали мыслью: "Тебе есть кого защищать. Они не в безопасности" и "Тебе нельзя умирать на задании – они ждут тебя". Игорь даже хотел пару раз и вовсе убрать их куда-нибудь на антресоль, но рука не поднималась.
По рассказам Игоря, их родители были прекрасными людьми. Папа представитель того самого "Следующего поколения" - охотник на вампиров, мама невероятно сильная и к тому же владела мечом. Лёша его ещё помнит – в их маленьком доме под старым телевизором был камин - одна из немногих роскошная вещь и на нём на подставке тяжёлый металлический меч, как у рыцарей в сказках. Самый настоящий. Кажется, фамильная ценность, но папа им не владел.
Обычная семья, любящая, крепкая. Потом мама отправилась в родильный дом и через какое-то время семья стала немного больше и немного крепче. Лёша помнит, что по возвращении мама с папой о чём-то спорили. Это был почти скандал, но окончился он, конечно, мирно. Как казалось со стороны шестилетнему ребёнку, который атмосферу напряжения между взрослыми пока не умел читать. Он тогда вообще мало что понимал, в том числе не знал и того, чем занимаются родители. Мама и папа уходили на работу, отводили ещё маленького сына в детский сад, а возвращались уставшие, вот и всё, что он знал.
А потом они однажды оставили Лёшу и Лизу с соседкой. Соседи в посёлке знали друг друга в лицо, но от чего-то Лёше казалось, что Лиза с этой тётей не в безопасности. Эта соседка не имела детей и ему казалось, что она обязательно захочет украсть сестру и от них не отходил ни на шаг. Это была зима и горел камин, а няня, читая сестре сказку, вдруг уснула. Родители всё не возвращались и кругом ни звука, даже собаки не лаяли, будто всё кругом накрыло мягкой лапой смертельного сна. Он не позволял себе уснуть. Чудилось, что с ними может случиться что-то дурное. Он нервничал и с двумя спящими рядом казался себе невероятно одиноким до тех пор, пока тревога не стала превращаться в страх. И он отправился искать, а сестру взял с собой, потому что боялся оставлять с одинокой женщиной у которой, к тому же, крючковатый нос и наверняка дома большая духовка как раз под маленьких деток.
Та ночь стала для них переломной, но ничего из того, что там случилось он не помнил, кроме того, что родители тогда не вернулись. И они с Лизой сами будто так и не вернулись. Холод, зима, на нём куча какой-то одежды кое-как натянутой на себя и сестру, снега по пояс и кругом темнота. Щелчок и вот они уже в детском доме. Силясь вспомнить, в памяти удавалось воскресить лишь обрывочные, образы, звуки, ощущения, словно катался на американских горках с завязанными глазами: Холод, красный свет, сырость и что-то там такое жуткое, от чего каждый раз наворачиваются слёзы. Он слышал о понятии "заблокированное воспоминание" и скорее всего, это именно то, что случилось в ту ночь, но Лёше достало благоразумия и осторожности, чтобы понимать, что если даже думать об этом так больно, - горечь этих воспоминаний убьёт его, едва он попытается вспомнить, так что лучше оставить эту рану затянутой и не тормошить.
Тогда снова появился Игорь. Рассказал, что это был вампир. Что родители отправились убить чудовище, но проиграли. Игорь и раньше часто их навещал и в том самом скандале мамы с папой тоже участвовал, но был кем-то таким далёким и эпизодическим, что готовность помочь им, его забота, в Лёше вызвала необъяснимую любовь к этому человеку, будто он на самом деле родственник. Таблетка последнего шанса. Ему было всего двадцать с чем-то и он был одинок, так что ему, наверное бы не дали их усыновить и всё, что он мог, это определить их в детский дом и приходить так часто, как мог и рассказывать о родителях. О том как они на работе сражались с чудовищами, как грабили богатых и отдавали деньги бедным, как рубили головы чудищам и защищали мир от зла, почти как сам Игорь. Он много рассказывал о своих делах, наверное втайне хотел, чтобы дети выросли полицейскими.
Но однажды он вдруг решил не делиться с Лёшей информацией о том что собирается расследовать, потому что знал - пацан обязательно захочет помочь. Вот только коллеги Игоря, что Макаровых детей знали в лицо, не были столь же осторожны и быстро рассказали – Гром расследует дело вампира. Какого именно никто не знал, но Лёше этого было уже достаточно, чтобы надавить "Один из их племени виноват в том, что с нами случилось! Кто-то из вампирского рода убил наших родителей! Я должен помочь их..." и буквально вынудить рассказать информацию и добавить "Зачем я, дебил, рассказал тебе тогда?.. Знал, же, что ты весь в Инну пошёл и полезешь..."
Должна была пройти небольшая тусовка по поводу старта нового сервиса во Vmeste. Презентация молодой компании IT-шниц их приложения "Сорока" по поиску музыки, а дальше вечеринка, где, Игорь надеялся, должен появиться и Разумовский или хотя бы его "секретарь", но поздно понял, что там будет одна только молодёжь и такая реликвия, как Игорь, будет там сильно выделяться.
"— Тем более, что там будет один паренёк, которому я надрал уши.
— За что?
— За всё хорошее, Лёш. Гречкина всегда есть за что.
— Какая дурацкая фамилия..."
Он мог бы отправить Диму, но его, в отличие от Лёши, удавалось держать в неведении вплоть до самого мероприятия, куда мальчик, вооружённый кипой устных инструкций, фотоаппаратом (Игорь подарил в прошлом году) и большим количеством знаний о приёмах уличных драк, которым не научат в приличном заведении, отправился, взяв за компанию старшую сестру (старше на месяц) и двух братьев, один из которых растворился в толпе сразу, как только зашли в здание.
На таких мероприятиях Лёша, конечно, никогда не был, хотя и представлял себе что это такое, потому что братья из детского дома нет-нет да заводили знакомства с кем-нибудь, кто устраивает что-то подобное. Особенно тот, что растворился в толпе раньше всех, обладающий невероятным умением, как трюфельная свинья, находить бухло и тусовки. В тысячи раз, конечно, скромнее, но по сути такие же сборища пьяных подростков. Лёша уже знал, что это только в самом начале всё довольно прилично и никто пока не собирается в маленькие компании развесёлой молодёжи. Тусовка, конечно, получилась очень крупная, потому что, услышав о том, что будет "пицца и лимонад", зато не будет "Взрослых", много кому захотелось сюда попасть. Тем более, что, кроме пиццы, здесь прямо вместе с простыми людьми собрались интернет знаменитости. Лёша для таких мест себя ощущает слишком незрелым, не знал даже что надеть, чтобы не казаться лохом, пока не понял, что лоха не спрятать за шмотом. Поэтому он старается просто не отсвечивать и не попадаться никому на глаза. Если его заметят и будут над ним смеяться, он провалится под землю и больше никогда не увидит солнце или попробует сам себе перегрызть горло.
Сразу после презентации "Сороки" провели небольшой концерт, где выступили несколько групп талантливых питерских ребят, после этого открылось два фотоугла, один с большой сорокой из лего – маскотом приложения, второй на верхнем этаже здания, потому что каждому хотелось сфотографироваться на фоне города. А уже после того, как люди начали немного уставать и начало вечереть, стали появляться те самые люди, в частности ради которых, большинство ребят сюда и пришли.
— Геш, тебе не кажется, что ты отвратителен? - Спрашивает сестра и смотрит на брата укоризненно, пока Лёша исподтишка фотографирует кого-то, кто по описанию Игоря похож на прихвостня Разумовского. Серьёзный, в чёрном костюме и мордой-кирпичом.
— Не кажется! – Передразнивает Геша и показательно делает большой глоток из стакана с газировкой, куда добрые люди подлили кое-что, что здесь никто даже не пытается запрещать детям пить. – Если она здесь и она выпьет, у меня будет шанс с ней познакомиться.
— В смысле докопаться?
— В смысле при других обстоятельствах такому, как я, не светит даже постоять рядом с ней, а сейчас я могу даже попасть к ней в друзья!
— О ком вы? – Спрашивает Лёша, вернувшись к ним и добавляет. – Я так и не смог найти Мишу. Он растворился, как дым.
Общительный и не стесняющийся брат - его полная противоположность. Лёша готов ставить деньги на то, что то, что брат "стал мужчиной" в десять - правда.
— Он унюхал выпивку и больше мы его не найдём. - Вздыхает сестра.
— Здесь где-то есть Вера Двадцать один и я хочу с ней познакомиться.
— Кто? - До сих пор Лёша их болтовню особенно не слушал, во первых потому что слишком его дело важно, во вторых это заставит Игоря гордиться и в третьих он ощутил себя в боевике (то есть почти что не лохом). А ещё потому что где-то здесь явно ощущается присутствие "Пятых".
— Это геймерша из тик тока, – раздражённо отвечает сестра. - А он, есть подозрения, что хочет забраться к ней в... системный блок.
— Ей двадцать один? - Лёша оглядывает толпу собравшихся и мороз пробегает по коже. Думал это будет тусовка гиков, которая перерастёт в мини фестиваль, но здесь из гиков только он в своей белой футболке с щитом Кэпа, а все остальные - те самые ребята, что в интернете кажутся дружелюбными, а в реальности токсики, закладчики, скамщицы и ублюдки. Ну, прямо как его братья и сестрицы.
— Нет, шестнадцать, просто ник такой. - Отвечает Геша и поправляет языком во рту грилзы. Никогда и ничего хорошего нельзя ожидать от людей, которые носят грилзы.
— Да, с ником она не заморочилась... А почему здесь?
— У неё аудитории больше, чем у... У кого угодно и так просто к ней не подступишься.
— Не больше, чем у "шесть-шесть-шесть". - мечтательно произносит Вика и Лёша совершенно точно уверен, что старается прямее держать спину и чуть надуть губы. Будущая дива не иначе.
— Ебучка ваша? - Усмехается брат за что получает в плечо от сестры толчок.
— А ты что хочешь?
— Чел, ты тупой? Она останется здесь, выпьет, расслабится и у меня будет шанс с ней подружиться.
— Почему ты думаешь, что она будет пить и что она уже не окружена толпой?
— Здорово, бандиты! – Громко произносит налетевший из ниоткуда брат с довольной улыбкой.
— Ёб твою мать, Миша! – В ужасе вздрагивает Вика и её "дивность" рассыпается.
— Иди со мной, - говорит он, наклонившись к Геше и приобнимет его за плечо.
— Куда?
— Я нашёл твою Веру и уже с ней бухаю. Ебучка твоя, кстати, тоже здесь! - Добавляет он, глянув на Вику.
— Сам ты!..
— Я тебя ненавижу. – Вздыхает Геша и отправляется следом за братом.
— Обидно, наверное. – Произносит Лёша, глядя им вслед. Да, они слишком крутые ребята, чтобы долго торчать с ним и его камерой. Только во время ночных перекуров. Повезло, что есть в его жизни Лиза, иначе он, наверное, совсем остался бы один.
— Что обидно? – Вика берёт со стола неподалеку кусок пиццы и старается скрывать панику, постигшую от последних новостей.
— Беспокоился, что не знает, как к ней подступиться, а Миха уже давно всё сделал.
— Ты ж его знаешь, он в любой бочке затычка. Появляется, пьёт и через минуту уже всеобщий любимец.
— Мне бы так. - Произносит с некоторой завистью, потому что сам популярным никогда не был и не был даже таким же храбрым, чтобы подойти к кому-то, как Геша. А уж чтобы выпить это кажется чем-то уж слишком крутым и запретным.
За болтовнёй и пиццей Лёша может беспрепятственно и спокойно всё здесь вынюхивать, не привлекая внимания чужих и не вызывая подозрений у своих. Он уже сходил на верхний этаж. Разумеется, никому не позволили бы попасть в кабинет Разумовского, но Лёша не так уж глуп, поэтому вооружился телефоном и сделал вид, что делает селфи в каждом углу этажа, до тех пор пока "случайно" не уронил телефон и так же случайно не запнул его ботинком под дверь в тот самый кабинет, а потом осторожно, с помощью привязанной к чехлу лески, вытащил его обратно. Главное, что все подозрительные файлы сохраняются на карту памяти, а остальными он наполнил хранилище телефона, чтобы в случае "палева" это не показалось подозрительным. Самое крутое, к чему его успели приобщить братья - невероятно хитроумная адреналиновая гонка под названием "Курить в туалете, чтобы не застукали", в таинство которой его посвятили, как рыцаря и он гордился этим так сильно, что целый год считал себя "из крутых ребят", хотя и сам попробовать боялся. Это дало ему некоторые навыки действовать "беспалева" и накрепко зафиксировало в сознании мысль о том, что крутые ребята - курят.
Итак, основные дела сделаны и можно торчать здесь до того самого момента который можно почувствовать, лишь если выйти из здания когда "светло" и вернуться когда "темно". Когда все эти вежливые и приятные ребята добираются до кондиции и знакомятся. Расслабляются. Когда никто уже не вспоминает про сороку и пиццу; когда не слышно уже за вечерним гвалтом музыки; когда подвыпившая уже Вера Двадцать один принимает Гешину заявку в друзья и соглашается поиграть вместе в "Генш"; когда яркому освещению приходят на смену горящие всюду китайские фонарики и в лимонад подмешивают выпивку, уже не скрываясь. Когда вечер становится таким необычно волшебным и находиться здесь Лёше приятно, будто временно приняли в клуб "ещё более крутых ребят". Можно дождаться момента, когда даже находящийся здесь вампир, которого; хоть отдалённо, но Лёша чувствует; расслабится. Словно на периферии происходящего шестьдесят первым кадром звучит эхо чего-то в этом мире чужого, опасного, затаившегося. Как ощущать на себе взгляд - чувство неуловимое и почти необъяснимое - присутствие вампира.
До сих пор юноша видел их лишь в кино: Ужасно забавно было наблюдать, как настоящий вампир прикидывается человеком, который прикидывается на камеру вампиром и понимать что Лёша - один из немногих, кто знает на самом деле. Они скрывают свою личность так же хорошо, как скрываются маньяки. Кажется, у них с самого появления скрываться - вписано в геном. И, если раньше вампиры прятались, потому что люди морили их за опасность, то сейчас вампиры прячутся от людей потому что люди и есть опасность.
Где-то в дремучих веках некто совершил открытие, за которое после смерти был признан безумцем и лишь укрепил в людях нежелание посвящать жизни науке, ибо напомнил какими страшными открытиями и их последствиями может быть чреват прогресс. Оказалось, что, питаясь кровью, вампиры укрепляют не только внутренние органы, но и кости и потому вампирская кость прочнее бриллианта в несколько раз. И так же поддаётся огранке. Так на них была объявлена охота на чёрных рынках. Равно такая же безумная, как убийство белых африканцев в убеждении о том, что их тела волшебные. Эту охоту тщетно пытались остановить столетиями, но прекратить геноцид вампиров так же непостижимо, как прекратить войны, а потому до сих пор и даже самые богатые наследники "Поколения V" продолжают скрываться даже тогда, когда в романтичной истории для подростков играют вампира.
Лёше нужно найти здесь чудовище, мягко коснувшееся его с того момента, как переступил порог этого здания. Пусть и не того самого, но будет полезно найти его и, во первых понять что это такое и как ощущается. А во вторых, возможно, сблизиться. Осторожно. Понадобится всё его мужество, накопленное за шестнадцать лет. Постепенно. Чтобы его почти даже не заметили. Вампиры держатся неподалёку друг от друга, а потому сблизившись с одним, можно добраться и до другого. Поэтому, если Разумовский «пятый» — здесь обязательно будут его «братья» и, кроме помощи в деле Игоря, Лёша сможет узнать что-нибудь об их с Лизой истории.
— Задумался. - Произносит рядом голос Вики и Лёша выпадает из прострации.
— А?
— Да так. - Отвечает и снова тянется, чтобы откусить кусок пиццы, как вдруг обнаруживает, что кусок, который держал в руке, давно доел. - А сама-то что?
— Что я?
— Думаешь не вижу, что ты вся, как на иголках?
— Я.. это... - Она глупо хихикает и старается скрыть смущение.
— Что за "Ебучка"?
— Да пошёл ты! - Театрально обижается она. - Это эти двое долбачей выдумали ему прозвище.
— Кому?
— Тебе нравится реп?.. - Спрашивает сестра и окончательно вернувшись к реальности Лёша вдруг замечает, что из колонок звучит речитатив. Ужасный голос. Жестокий и острый, как бритва, но не слушать его как-то уже не получается. Само ощущение холода от мыслей о вампирах смешалось в желудке со звуками этого голоса.
— Звучит ужасно. Я даже не понимаю что он говорит - Хмыкает, не в силах не отметить того, какие неоднозначные реакции в теле вызывает эта неприязнь. Кажется, что слушать его - запретно.
— Да не нужно понимать. Слушай.
Он слушает и этот голос, как тёмный шоколад или сигареты вызывает отвращение и горечь. Горечь которая с дымом и тайнами впитывается в одежду, связуя вас в маленькую особенную компанию. Будто принял в чём-то особенном причастие, а потому отплёвываясь и ругаясь, но, пока никто не видит, натягиваешь на запястье рукав и вдыхаешь запах своей порочности.
— Это «Е шесть-шесть-шесть У Н». Ну то есть Ебун. - Она делает глоток и начинает хохотать на Лёшину реакцию непонимания. - Кто-то зовёт его «Шесть-шесть-шесть», кто-то «Шестёрка»...
Голос оседает на слизистых стеклянной пылью и ранит, впитывается в кровоток, потроша его изнутри блестящим циклоном. Этот голос звучит для него сигаретным дымом, глубокой ночью, шорохами "шухера" и одной на троих сладкой жвачкой, которую они передают осторожно губами и это его самое первое подобие поцелуя. В ночной темноте и сдавленном хихикании. Сначала Геша, потом Миша и оба, кажется, догадываются и оба рядом с его губами задерживаются чуть дольше от того, как веселит забавляться над "голубеньким".
— А кто-то «Ебучка»? У них всех что-ли модно придумывать себе самые идиотские псевдонимы? - Спрашивает, пытаясь вернуть себя в реальность из глубоких пучин омерзительного голоса.
— На самом деле он Гречкин.
Голос разговаривает с ним... прямо ему в уши что-то бормочет, усмехается так злостно и гадостно, что хочется рукой его ухватить и заставить повторить, а он повторяет снова и снова автоматной очередью какие-то оскорбления, решетит тебя и не оставляет. В животе скапливается холодным металлом. Он тебе губами, растянутыми в жестокой улыбке передаёт жвачку и, чтобы подразнить, чуть ближе, чем нужно.
— Мда... - Протягивает Вика, глядя на Лёшу, на непроницаемом лице которого только близкие умеют читать эмоции. - П͞о̡те́р̀я̵ли̢ п̨а̕ц͞а͠на͘,͡ о͢н̀ ̧бо̀л̸ь͘ш̴е̛ не͜ ̛н͢а́бе̢рё͢т͘,̶ ̨о͡н̕ ̀б̢ол͢ьш̡ѐ ͝н͢е̵ п̢р͜и͠ле̨тит, ͞ни͏к̛т͟о̷ е͏г͏о̀ ̷н̀е̷ найд͝ё̷т.̵.̵.͏
— Я сейчас почти ни слова не понял из того, что ты сказала.
— Он тебе тоже понравился?
От этого вопиющего заблуждения у него аж соски под футболкой твердеют и Лёша отвечает:
— Да как он?.. Он мне может?!.. - И прерывается, чтобы немного ещё послушать и почувствовать, как голос его у Лёши в глотке застревает и холодом жжёт изнутри. - Погоди... Какая, ты сказала, у него фамилия?
— Гречкин.
— А... - Он нахмуривает лоб и пытается вспомнить где слышал эту фамилию, но от звуков этого злобного голоса, способность мыслить здорово снизилась. Не удаётся сосредоточиться. Ужасный. Кажется, человек с таким голосом никогда не сможет произнести чего-то доброго или вежливого, но просто не слушать уже не получается. - Гречкин… Где я это слышал?..
— Мало ли где, он популярен.
— Точно! Игорь говорил, что...
— Вон же он! Серьёзно? На самом деле здесь? - Говорит сестра с восхищённым придыханием и на этот раз до задумавшегося Лёши смысл её слов доходит сразу. Игорь говорил, что его всегда «есть за что» и если этот человек говорит этим голосом, внутри Лёши будоражащим непонятную агрессию, то удивляться нечему, так что он поворачивается, чтобы увидеть мерзавца, который из динамиков читает «Сжёг церковь» (удивительно, что его только за эту песню не посадили).
На надменных словах «Мама Мария» от злости кажется время застывает и Лёша смотрит в противоположную сторону, где крупной компанией в свете разноцветных лампочек собрались крысы. Это первое слово пришедшее в голову - крысы. И один из них, пусть от других внешне ничем не отличающийся словно выделяется, как на белой футболке красное пятно.
—
Лёш? - Доносится встревоженный голос, но он из этой реальности выпадает.
С мыслями из головы пропадают и все люди вокруг превращаются в пыль, даже сам Лёша исчезает и с собственным телом диссоциирует, потому что всё, что остаётся сейчас в этом мире - это этот человек в свете лампочек, осветивших его непроглядно красным. Дыханье сдавливает и начинается приступ астмы, но воздух сейчас совсем не интересует, потому что остался этот человек. Не человек. Никогда не чувствовал этого так отчётливо. Знает, что остальные не видят. На таких, как он, их гипноз не работает, так что Лёша видит всё. Чувствует и, неясное, и из тишины зовущее это ощущение, в коже наливается почти физически. Как сияют в свете красных ламп длинные белые клыки и какие острые у него уши, прямо как у летучей мыши и какая бледная, совсем не как у людей, почти белая, у него кожа. Жестокий голос насмешливо из динамиков говорит «Мама Мария», а Лёша смотрит на чудовище зачарованно. Красота пугающая. Не знает как и где, но видел. Не знает откуда, но знает его. Неизмеримо огромное и сильное чудище. Такое, что из тела пропадает вся уверенность и заполняется лишь тяжестью и болью. Оно здесь. Демон из страшных кошмаров, что постучался с той стороны души. Монстр из детских сказок в свете крови, даже не глядящий на него. Способный уничтожить одним только желанием. Красота мертвотворящая.
—
Что с тобой? - Звучит откуда-то, но слишком тихо, чтобы заглушить звук его голоса, читающий о богах, насмехающийся, издевающийся над всей религией и над самими богами. Проклятое порождение Спутника. Его личное проклятье, которое Лёшу сейчас даже не видит, но в его кожу впитывается голосом и до краёв заполняет его ледяным звуком. Гадкое, ужасное чудовище.
Я видел тебя.
Когда-то в прошлой жизни, где-то по ту сторону сознания, в страшных пыльных катакомбах его души он уже встречал этого демона и уже тогда он навеки отнял душу. Красный свет, сыро, больно. Оно настигает, как темнота и спрятаться от него уже негде. Одного взгляда на него достаточно, чтобы где-то снова розовый свет сменился на красный и затянул его разум. Холодно, сырость, растение... Он закрывает глаза и задерживает дыханье на минуту замыкаясь в себе, чтобы сдержать прорастание этих воспоминаний на коре мозга. Концентрируется на колюще-режущем голосе из колонок "Lovely моя, lovely моя, сука, lovely моя, М-мария ма." Он бы подал на него прямо сейчас в суд за оскорбление чувств верующих, если бы не носил вместо крестика на груди усечённый кружок и если бы не был так сосредоточен на том, чтобы вытравить из мозга кошмар настигающий, кошмар тáящий, кошмар зовущий.
Если бы только в песне прозвучали опасные слова "Не хочу", все Лёшины усилия обратились бы прахом и воспоминание уничтожило бы его изнутри.
— Братик, что с тобой? - Вдруг доносится до него и он едва не теряет равновесие от ощутимого и крепкого удара в плечо.
— Ёб!.. - Восклицает он, удержав равновесие - Вик, ты чего? - Спрашивает и смотрит на сестру растерянно. Чувствует непривычную теплоту.
— У тебя кровь!
Опускает глаза, проследив за её пальцем и смотрит на красные пятна на собственной белой футболке, а потом снова на сестру и утирает запястьем нос из которого льётся ручьём, а напряжение в теле ещё звенит.
— А с глазами у тебя что? - Спрашивает уже гораздо тише и как будто даже отступает назад.
— Что с глазами?.. - Он открывает на телефоне фронтальную камеру и, заглянув, на минуту сам, не сказать лучше, охуевает от увиденного, потому что голубые до сих пор глаза его стали вдруг огненно жёлтыми. Настолько, что даже сложно поверить, что глаза живого существа могут иметь такой цвет. Почти, как у сестры. Когда она сильно злится, её песочные глаза кажутся золотистыми, а его радужки сейчас будто высушенные осенью листья.
Он читал об этом, но не думал что это правда случается. Звучало, как байка о женщинах, что в критических ситуациях руками поднимают автомобили или тибетских монахах, что иглой пробивают насквозь стекло . Но, озираясь сейчас по сторонам, он видит даже крохотные частицы пыли летающие в воздухе, замечает движение зрачков людей на том конце зала, видит даже мерцание света в обычное время светящего для его взгляда непрерывно и всё вокруг ощущает. Ощущает, как движутся люди у него за спиной и как в лимонаде растворяется водка. Ощущает биения сердец и на вершине всего движения и ощущений неустанно чувствует вампира. Его холодное полумёртвое безжизненное существование. Похоже на мифы о героях — способность этим Чувствам проснуться при взгляде на пятого и ощущении опасности. Надо было остаться, попробовать заговорить с ним, но присутствие и существование этого человека едва не сшибло его с ног и столько он носом потерял крови, что побледнел, а его голос, уже отзвучав в ушах продолжал клубиться голубоватым дымом из зубастого рта этого человека. Кажется, именно этим голосом звучит тьма.
Ему тогда понадобилось ещё около пары часов, чтобы восстановить нормальное зрение и ощущения, потому что Чувство чрезвычайно поганое — знать и предвосхищать за спиной падение с дерева листа или чувствовать, что скоро одному из братьев захочется в туалет. Собранная информация помогла узнать о том, кто именно замешан в смерти родителей, но и она же, помогла Игорю отправиться на эшафот в лапы Разумовского. И это и будто из прошлого окликнувшее воспоминание о том дне, и Лиза рыдающая по смерти Игоря целый месяц, подарили Лёше, как роса кристальную ясность — он обязан пробраться в логово этой твари и лично узнать что его собрат сотворил с Игорем и что случилось в ту ночь десять лет назад и почему и как с этим он, Гречкин, связан.
***
В тот день всё пошло не по плану. День, когда они приехали начался с настолько мерзкого дождя, что, едва оказавшись на улице, они вымокли до нитки, так что уже не было возможности сквозь стену дождя обернуться и помахать домашним на прощание. Отпустить навсегда детство и свою идиотскую первую влюблённость в одного из предающих жвачку.
И всю дорогу до поместья он не находил себе места и ворочался по сторонам, будто силился разглядеть в окружающих что-то ободряющее, но ничего не приходило. И вслух сказать о том, что ему страшно и волнительно он не мог, иначе сестра испугалась бы ещё больше. За окном одни желтеющие деревья сменялись другими, но серый, местами золотистый, пейзаж не приносил никакого морального удовлетворения, как и гомон вокруг. В небольшом автобусе были люди, все друг с другом общались, кто-то даже смеялся, а юноша на последнем сиденье только прятал нос поглубже в ворот пальто и надвигал плотнее наушники, чтобы полностью слиться с темнотой дальнего угла, в котором сидит. Ощущение было просто омерзительное. Эта серость, сырость, пустота и страх. Они едут очень далеко от дома. В старое и страшное поместье на отшибе. А там тот жуткий человек с жутким голосом, который сейчас в его наушниках рассказывает как "Шарик крутил", имея ввиду Сателлит и его религию. Как же бесит этот чёртов голос и этот чёртов наглый ублюдок.
— Нервничаешь? - Поинтересовался тонкий голосок из мира за пределами его пальто и кто-то мягко потянул его за рукав, так что он стягивает с головы наушники с его горько-шоколадным, сигаретно-дымным, колюще режущим голосом, в который с того самого вечера снова и снова кутается, как в колючий свитер.
— Что? Вовсе нет! - Отвечает Лёша, вынырнув из тёплого укрытия и смотрит в большие карие глаза младшей сестры. Нельзя показывать своего волнения, иначе она тоже будет волноваться. - Ха-ха, просто не выспался.
— Я видела пару тик токов про это место и даже читала. Пишут, что в этом доме раньше жила семья... - Мечтательно начинает Лиза, глядя на брата глазами чокнутой маленькой девочки, которой нравится всякая жуть.
— Какая семья?
— Семья с маленьким мальчиком, который однажды пропал и его мама от горя повесилась прямо на люстре второго этажа.
— Да?.. - отвечает Лёша и рассматривает окружающих, снова пряча под пальто и наушниками полыхающие уши. Кажется, никого не беспокоить глушь, в которую все они едут.
— Говорят, до сих пор иногда там можно услышать скрип верёвки, на которой она висела, а некоторые видят призрак мальчика.
— Хм, правда? - Спрашивает он, глядя уже на сестру, потому что её лицо вроде как обычно успокаивает одним своими видом, но сейчас почему-то только больше пугает. Стоило оставить Лизу ведьме соседке и та в слезах умоляла бы забрать чертёнка обратно.
— Он подходит к тебе тихо-тихо ночью и спрашивает «Вы не видели мою маму?»
— Конечная! - Доносится громкий голос из динамика над головами, так что напугав саму себя, Лиза взвизгивает и подпрыгивает на сиденье, от чего у Лёши почему-то поднимается настроение и вдруг даже хочется рассмеяться.
— Ты сама себя напугала?
— Дурак! Я просто от неожиданности. - Она надевает на плечо свой рюкзак и, легко смешавшись с толпой, двигается на выход, а Лёша решает немного задержаться и выйти последним. Выходить не хочется. Было бы здорово вовсе не идти и остаться здесь. Вернуться обратно в приют. Сейчас, наверное, все собираются на обед и воспитатели пытаются оторвать старших от телевизоров. Он немного тоскует, но разумеется, поворачивать назад уже поздно. Только самое неприятное не то, что братьев и сестёр будут видеть только изредка, когда будут навещать, а то, что придется жить под одной крышей с человеком, чей голос эхом звучит из наушников.
Они проходят в широкие двери, сразу чувствуя себя неуместно среди такой роскоши, но сразу натыкаются на Марину. Как же долго он её искал и так радовался, что нашёл, что запомнил её внешность по фото с первого раза. Шатенка с проколотым носом и строгостью воспитательницы. Ответственная за персонал в поместье Гречкиных. Чего только не пришлось Лёше и директрисе их дома расписать Марине о его моральных качествах, чтобы "получить прекрасное начало в его трудовой книжке" и, возможно, "хорошее рекомендательное письмо". Трудолюбивого, подающего надежды юношу, круглого отличника с огромным стремлением узнавать новое под началом влиятельного бизнесмена и готового работать гораздо дешевле остальных. На самом деле готового разломать начальнику череп монтировкой, но только лишь после того, как узнает что случилось в ту красную ночь. И его сестру-скорпиона (Он убедился, что жало Лиза не будет обнажать без повода).
— Макаровы? - Спрашивает Марина тихо и, обернувшись через плечо, что-то показывает выходящей из гостинной горничной и та поспешно прикрывает за собой тяжёлую дверь и торопится вниз, но, видимо, не замечает, что закрыла дверь не до конца, так что тяжёлый дубовый массив с золотыми (Это золото? Правда золото на ручках? А, нет… имитация) ручками беззвучно отъезжает в сторону, открывая гостинную. Шикарные диваны, шикарная мебель, и камин в два раза больше и в сто раз круче, чем тот в их доме.
— Вы Марина, правильно? - Уточняет Лёша, чувствуя себя немного неловко от того, что обращается к ней не по имени и отчеству, но более неловко от того, что видит в гостинной напротив развалившегося на диване и завернувшего на подлокотник колени наследника этого поместья (правда, не полностью, а только ноги в каких-то спортивках и кроссовках) и сразу испытывает непонятную агрессию.
— Вы вовремя. Совсем сырые...
— Там... ничего. - Лёша тянется к наушникам отключить музыку и никак не может оторвать взгляда от тощих коленей. В наушниках будто на прощание доносится "Пидор".
Сам такой.
Заметив маленькую неприятность в лице младшей сестры, Марина быстро встаёт перед ними, как бы загораживая от начальства, пока Гречкин старший беседует с кем-то в гостиной. В костюме и при галстуке, как и его собеседник. В отличие от маленькой неприятности в лице младшего Гречкина.
— Так, Алексей, у меня к вам три новости. Две хорошие и одна плохая.
— Кхм… ясно. - Отвечает тихо и сжимает руку сестры. Ему прекрасно известно, что плохие новости обычно затмевают хорошие. - Ладно.
— Хорошие новости в том, что для вас с малышкой нашлись сразу две свободные кровати в разных комнатах. Девочка будет спать со старшими, если...
— Не буду! - Сразу громко заявляет сестра, а Лёша сжимает её руку ещё крепче.
— Тихо!
— Я буду спать с тобой!
— Нет не будешь! Всё, разговор окончен. - Наклоняется и смотрит ей в глаза, силясь невербально передать информацию "Не позорь меня" и в свою очередь от неё получить "Не позорю!"
— Разбирайтесь сами и в конце дня дайте мне знать.
— Хорошо. Извините. - Отвечает Лёша, кивает, и старается не смотреть больше на приоткрытую дверь, но Чувство заставляет снова бросить туда взгляд.
Чёрт. Лиза привлекла внимание. Он обнаруживает что чудовище подняло голову и смотрит прямо на него. Между ними двадцать метров, но ощущение такое, что Лёша у него прямо под носом и, если захочет, этот человек может просто слизнуть его и проглотить, как крошку. Жуткое ощущение себя съедобным резко отторгает на задний план все остальные мысли. Что в тот раз, так и в этот, тело резко наливается напряжением и он уже чувствует, как это напряжение готово вырваться из тела кровью через нос. Так что резко шмыгает и зажимает нос рукавом. Тем временем Кай смотрит на него уже внимательнее, будто изучает и через секунду немного будто настораживается. Смотрит на него, будто не на человека и где-то в глубине его глаз слабые блики уходящего дня отражаются розоватым цветом. Лёша застывает и сил нет отвести от него взгляда.
Если оно даже Лёшу способно очаровать, что же может его гипноз сотворить с человеком? Кай его рассматривает и хочется воззвать к Сателлиту от того, какую проклятую он создал красоту.
Смотрит прямо на меня. Блять, глаза... Лёша спешно надвигает на лоб кепку и прячет глаза за чёлкой, чтобы не заметила Марина. Хотел перед приездом сюда постричься, чтобы выглядеть симпатичнее, но не успел и слава Спутнику.
— Лёш...
— Чего?
— Смотри какой красивый. - Зовёт Лиза тихо и Лёша немного даже смущается, сам не понимая почему. Разве она уже отличает красивых мальчиков от некрасивых? Ну, ладно, это нормально. Он, конечно, правда красивый. Настолько что именно из-за стыда показаться перед таким, он, Лёша, и проторчал так долго, выбирая одежду, и не успел постричься.
— Тише. - Наклоняется и только сейчас замечает что показывает сестра на собаку на руках Кая. - Ты что? Нельзя показывать пальцем.
Красивый? Наверное это самая уродливая собака, что он когда либо видел. Какое-то всклокоченное чёрное пятно, похожее на копоть или на токсичную плесень.
— Теперь другая новость. Для девочки неподалёку нашлась музыкальная школа.
— А плохая новость? - Спрашивает он мрачно, но не поднимет взгляда выше Марининой груди, иначе она увидит его пожелтевшие глаза и он изо всех сил надеется, что она не посчитает это чем-то неприличным. Лишь бы за её плечо, за дверь, больше не смотреть.
— Плохая в том, что Всеволод Егорович уже нашёл себе секретаря.
— Как это?..
— Они обсуждают это прямо сейчас. В последний момент появился мальчик.
— Подождите, но мы ведь!..
— Так, Алексей! Я пошла тебе навстречу, пристроила твою сестру и вам согласились платить по повышенной ставке. — Тут она ещё понизила шёпот, — другим, между прочим, платить будут меньше, но мы вошли в ваше положение, так что давай без этих вот «хочу-не хочу». Не в детском саду.
— Доброй ночи. - Доносится откуда-то со стороны гостиной и у Лёши невольно сжимается кулак. Отвратительный голос заполняет его изнутри до самых кончиков пальцев. Впервые он слышит его так близко. А чёрное пятно в руках поддерживает гнусным тявканьем.
— Доброй, Кай. - Оборачивается Марина и глядит на него, выползшего из темноты и глядящего теперь прямо на Лёшу сверху вниз своими розовато-голубыми глазами.
Кажется, весь серотонин брызжет в мозги разом, едва не убивая тем самым носителя и Лёша чуть не теряет равновесие. Это тот человек, что на обложке альбома кусает золотую цепь. Это тот, что уже столько времени впитывается в его кожу дымом.
Я видел тебя... Где я тебя видел?
Звучит теперь прямо рядом. Смотрит на него.
— Вы конопатенькому уже нашли работу? - Спрашивает ласково, а Лёша своим бешенством будто давится и чувствует, как подбирается к глотке очередной приступ удушья. Что?! Как он?.. Но эти мысли растворяются, как сахар в нахлынувшем обжигающей волной ощущении запаха от его одежды и кожи. У них нет собственного запаха, но этот насквозь пропитан душистыми ароматами смешения масел и дыма, от которого внутри ярость вступает в схватку с немым оцепенением. Страшный аромат холода.
— А что, ты его?.. - Спрашивает женщина, глядя на Кая, а ладошка сестры в руке Лёши ощутимо сжимается крепче. Теперь и она это почувствовала. И так же разозлилась от того, что он сказал. Лёша наклоняется и смотрит на её лицо. Точно. Золотистые глаза и биение сердца будто ускорилось, но кровь носом, как у него, не пошла. А в чём разница?.. Хочется закрыть ей глаза ладонью и не позволить смотреть на "Плохого дядю", но она смотрит на его собаку.
— Мне нужно девочку помощницу, чтобы
подушку мне взбивала, только эта слишком маленькая... - Мягко произносит Кай и на Лизу даже не обращает внимания. Лёша готов уничтожить его прямо сейчас на месте за ту мерзостно-вульгарную интонацию с которой он произнёс это «взбивала подушку», от которой сразу потянуло гнилостным привкусом проституции, так что бешенство едва не кружит голову. «Подушку»? «Девочку»? «Конопатенький»? Но он не может и пошевелиться, от того как присутствие рядом этого человека, запах и звучание в нервах его голоса гипнотизируют. Он звучит прямо под кожей.
— Тебе нужна?.. - Уточняет Марина.
— Да шучу, успокойтесь. - Он улыбается и протягивает к Лёше руку, от которой он одёргивается, как от пламени, но Кай всё-таки успевает стянуть с его головы кепку и внимательно заглядывает в глаза. Кажется, сердце пропускает удар и теперь он чувствует себя ещё более беззащитным, чем когда-либо. Глаза. Будто внутри его тела разверзается бескрайня зияющая дыра, розоватая, глубокая пустота. Никогда даже не думал, что окажется где-то и когда-то настолько же беспомощным, как в эту ночь. Гречкин смотрит прямо ему в мозг и снова чудовища из подавленных кошмаров когтями прорывают себе наружу выходы через кожу. Чудовище прямо напротив него — только руку протяни. Это звенит импульсами в подёрнутой столетиями мышечной памяти. Он будто знает как это делать — схватить монстра за горло под костями нижней челюсти, частично перекрыть доступ кислорода и сказать, глядя ему в глаза «Назови своё имя».
— Назови своё имя. - Произносит это существо и кружит голову ароматом сигаретного дыма, смешанного со жвачкой. Что не так с этим упырём? Как и откуда крадёт сокровенное?
Где-то ладонь сжимают ещё крепче. Всё хорошо. Он сумеет её защитить. Всё в порядке. Суметь бы защитить самого себя.
— Алексей Максимович…
— Кс-кс-кс-кс… Я не запомню.
— Кай, они с малышкой сюда приехали из детского дома и, если хочешь, я могу...
— Глазки хорошие. - Говорит он тише и чуть наклоняется к Лёше и смотрит ещё ближе, накрывая волной своего присутствия. Если он догадается, то они вылетят отсюда прямо сейчас... От близости этого человека, аромата жвачки, внутри всё скручивается узлом и в бессилии дрожит нижняя губа, а ладошка в руке сжимается крепче, будто они оба сейчас на его пути маленькое недоразумение. Какой Лёша идиот. На что он рассчитывал, когда приехал сюда? Вывести на чистую воду столь могущественных людей?..
— Ладно, оставьте мне его, Марина. - Заключает Гречкин и, небрежно водрузив кепку обратно Лёше на голову, шагает в сторону лестницы, пока юноша неловко поправляет кепку дрожащими от адреналина пальцами.
Чёртов нытик? Как ты собрался защищать Лизу, если только от его присутствия весь чуть не развалился?
— Что ж… Тогда вот тебе ещё одна хорошая новость — ты будешь зарабатывать ещё больше. - Заключает Марина.
— Я н-не… А что надо делать? - Спрашивает он севшим голосом и уже ощущает, как отступает появившаяся было в теле сила от мысли о том, что, — Нужно будет его… к-кормить?..
— О чём ты?.. - Нахмуривает она брови. — Я высылала тебе документы ещё неделю назад, ты сказал, что всё прочитал и со всем согласен, там был пункт о специальных поручениях.
— Я думал, типа, кошку с дерева снять или ещё что-то, но не вот это...
— «Вот это» тебя никто не заставляет делать! Кай Всеволодович вообще-то женатый человек.
— Хорошо, что тогда?..
— В основном это защита. Ты говорил, что ты сильный. Так что, я могу на тебя рассчитывать?
— Я... его?... - Лёша кивает и пытается унять внутри дрожь. Защищать? До тех пор пока не уничтожит его собственными руками, он к этой Ебучке не позволит даже мухе подлететь.
