***
Ублюдок не представляет какое оказывает влияние на разум. Подвергать такому кажется бесчеловечным. Он буквально лишил способности самому принимать решения, касательно его и теперь Лёша не способен даже искренне пожелать ему зла. Даже сейчас, даже не зная, что произошло просто не получается его презирать. Неудивительно, что в ответ на столь могущественную и жестокую мощь появились охотники, но «Лето»... Но что бы ни случилось по прежнему самым нужным в такие моменты средством для Лёши остаётся этот голос. Сжавшись и обняв себя руками в позе эмбриона, он рыдает едва не в голос, прячет лицо в коленях и утопает в голосе. Сколь бы ни был омерзителен носитель, этим голосом для Лёши звучал бы тот свет. Холодное, сияюще-белое безвоздушное пространство первородного одиночества. Голубоватая и неживая красота Вечной Пустоты. Обычный кавер на известную песню заживо вырывает из него сердце, чтобы так не болело. Этот голос умоляет позвать за собой и только теперь Лёша слышит. Слышит сколько в этом голосе боли, так что кажется исполнитель проливает слёзы скорби с ним вместе. Надрывая связки в беззвучном крике, юноша понимает за кем голос так сильно хотел бы отправиться и по чьей вине не может. Столь же раненый он плачет и умоляет, будто вовсе и не закончилась для него эта ночь. То возносится голосом до самого Спутника, то горячо, почти эротично шепчет в само сознание о том, как больно оставаться здесь. Наверное, из тринадцати миллионов его фанатов Лёша единственный, кто на самом деле понимает о чём он поёт. И он же единственный, кто себя его фанатом не считает, потому что голос этот ощущается клетками собственного тела, звучанием собственной души. Может это из-за гипноза? Может он очаровал его ещё тогда, когда они встретились впервые? А может голос в каждую свою запись вкладывал частичку своего гипноза для того, кто примет его добровольно? Как же не хватает разговора с кем-нибудь кто бы что-то об этом знал, но проще попытаться найти рецепт амфетамина, чем искать информацию о незаконном процессе гипноза. «Я приду туда, где ты нарисуешь в небе солнце» - слова ранят и снова исцеляют после слов аджумы Хын. После Лета. Никогда не думал, что возненавидит это слово так сильно. Как смеет ассоциироваться это со светлым, обжигающим временем густых ароматов, футбола, стрёкота кузнечиков и мелких рыбок, блестящих серебром в кристальных реках? И по самым светлым воспоминаниям его жизни с плачем одинокого вампира стекает плотными завесями густая лиловая кровь, всё под собой погребая. Образ его, сидящего с осколком стекла всё ещё снится по ночам и как в этой самой песне зовёт куда-то, куда Лёше не хочется отправляться. Иначе это убьёт его. Слёзы льются по щекам, подбородку, по шее, кажется затекают в рот и нос, но их он не замечает потому что некуда бежать от мыслей. Он может только плотнее сжаться, чтобы стать как можно меньше, как можно крепче, как можно незаметнее. Чтобы зло прошло мимо и его не заметило, чтобы его так не ранило слово «Лето». После этого не остаётся моральных сил даже на то, чтобы винить его в чём-то и это самое жестокое. Не может так плакать тот, кто хоть в чём-то виноват и от того ещё хуже. Ненавидеть было бы проще. Понятнее. Впервые за всю жизнь настолько не хватает близких. Или родителей. Очень не хватает Игоря. Или кого нибудь. Кого-нибудь, кто как аджума даст подзатыльник полный любви. А главное всё объяснит. Успокоит. Скажет, что это всё неправда и глупый пацан просто всё неправильно понял. Кто-то, кто не позволит соединиться в голове кусочкам пазла, где один это «в ночь перед вторым восходом пропали Кай и Эрика» и «ваши родители боролись со злом, поэтому о них так мало известно». Нет, он ни за что не расскажет этого Лизе. Он об этом и сам старается не думать, чтобы не прийти к каким-то выводам, чтобы не понять чего-то, чего ещё не готов понимать. Что там произошло? Совпадение ли, что родители пропали в ту же ночь, когда погибла госпожа Гречкина? Кай прав — Лёша «прислуга» и слишком мал, чтобы понимать дела господ. Игорь говорил, что они охотники, но какой же из него охотник, если так слаб? Родители бы разочаровались в нём. Родители... Папа был похож на богатыря из сказок — такого усатого, улыбчивого и большого. Он мог пальцами держать футбольный мяч. Мама же была рыжая и, как Лёша, сплошь конопата. Настоящая королева викингов или лесная ведьма. Лёша их помнит, но не так, чтобы чётко. Он помнит голоса, их руки, помнит как мама учила его вырезать под новый год снежинки, а папа вешал старую советскую цветомузыку. Думал, что хорошо знает их. Он закусывает изнутри губу и выдыхает из груди боль, только она его тела покидать не хочет. От слёз кажется весь череп болит и завтра, скорее всего, пропадёт голос. Лёша приехал сюда чтобы узнать, но теперь кажется не хочется узнавать, но и оставить это он теперь не может. Хотел оставить сестру дома, беспокоился о её безопасности, но она настояла и зря он дал слабину. Игорь говорил, что узнавать информацию об их смерти может быть опасным, поэтому запрещал, но теперь Лёша, кажется, не уверен в том, что именно от опасности его ограждали. А прекрасный голос в наушниках снова повторяет «Я отправлюсь за тобой, что бы путь мне не пророчил» будто сам кого-то зовёт на помощь. Хоть та, за которой хотел бы отправиться, больше не вернётся, он будто бы всё равно кого-то ждёт. А Лёша его слышит и с глазами, зажмуренными от их общей на двоих боли, не шевелится, будто в молитве. Будто этот человек сам его за собою зовёт. Голова раскалывается, но плач его остужает раны холодными снегами и ему юноша продолжает молиться. Случилось ли это от звука его голоса или в их первую встречу, тогда ли, когда впервые встретились взглядами или когда поцеловал его руку, но этот вампир накрепко обосновался в голове. Он меня позвал. А Кирилл на своём диване восседает как на троне и пьёт из кубка. Даже тикток записал с отметочкой и ему за это теперь капнет, как за рекламу. Позвал каких-то людей, специально даже натёр запястья запахом человека и весь из себя такой человечный, будто спрятался и тех людей, что пришли обманывает, пытаясь сойти за своего. Танцуют, пьют, общаются, его воспринимают просто как чела с небольшой придурью на почве денег. Потягивают коктейли со специальным компонентом, по незнанию вливая в себя сотни косарей разработок и вполне даже сносно реагируют и это он краткими шифрами самому себе записывает в ноуте. РСБАД2Ку.НЧ/4Ку.НВ.ПУРВННЗ и отправляет одному из них сообщением, в ответ получая другие, пока среди пришедших веселится и так же записывает информацию засланная казачка. Даже завидно «пятым» чувакам, что с человечками общаются и знакомятся и вместе пьют, и могут даже захотеть их без таблетки. Он себя ощущает каким-то социальным инвалидом от того, что в этой области взаимодействий несколько ограничен, но вместе с тем, как с ними рядом страшно, с ними же рядом, как с отребьем брезгливо, так что закономерно желание напустить на себя максимального гонора, чтоб особенно не приставали. Чтоб подойти боялись, хотя и позвал в гости. Подойти не боятся только хорошо знакомые и/или проститутки. Проституток он любит, поэтому с ними не страшно. Им самим всегда всего страшно, особенно ехать в жуткое поместье в лесу к чуваку с истеричным характером. Их страх понятен, он бы и сам боялся, а когда страшно вдвоём, вроде уже безопаснее. Жаль с женой так не получится вместе бояться, потому что она ничего не боится и, хотя знает и понимает его страх, ей самой это слишком чуждо — бояться. Когда не понаслышке, а точно знаешь чего можно бояться. Она сейчас на своей крутой взрослой тусовке. На исторической конференции или типа того и каким же детским садом самому кажутся эти его проблемы. Она там с чуваками разбирается в истории цивилизации и канве природных явлений, а ему без повода страшно и говорить о таком стыдно. Не по мужски. Не по взрослому вообще. Папенька намедни велел снова сдать кровь, сперму, слюну, волос с жопы, шелуху с пятки, двадцать пять картошек и прочие компоненты для ведьминого отвара «Отсутствие венерички», но в этот раз пришла какая-то новая мадам вампира и сказала кое-что ебаное. Кое что такое ебаное, что преследовало несколько дней, и это легло ебучей вишенкой на говноторт того, что он уже узнал. Он запрокидывает голову и осушает кубок с кровью. Кореянка ему снова насыпала туда каких-то травок от расстройства приличного поведения. — Что это вы такое пьёшь, милсдарь? - Спрашивает девушка, заворотившая ноги ему на колени и довольная. Он ей снова заплатил за секс, но сексом с ней не занимался, а заставил спать рядом с собой в обнимку. Они к такому не привыкли и за это его любят — Кай даёт поспать. Им в «домах» это редко удаётся. — Кровь из мозга молочного телёнка. — Чего? - Смеётся. - Это коктейль такой? — Ага. - Кивает он. Лучше не говорить, потому что некоторые боятся. Особенно после тех прошлогодних убийств проституток прямо во Втором восходе. Средневековье какое-то убогое. Пацан говорил по телефону и эмоций своих совсем не скрывал, так что на морде написано было, что собеседник не простой приятель. Каких он там разрисовал сердечек, пока с ним говорил и как широко улыбался, что захотелось в рот ему нассать, так что Кирилл пошёл искать. Выбесил. Сказали запрещено прислуге отношач разводить, вот пусть и слушаются. Он взял у Марины номер детского дома, там узнал о его друзьях и за автограф для девочки, которая представилась его подругой и в трубку заорала так, что чуть не сорвала ему барабанную перепонку, узнал кто там для него такой особенный. Кому это он смеет улыбаться, когда хозяин рядом. Но вот это всё, конечно, такая мелочь по сравнению с тем, что рассказала его воспитательница и Кириллу захотелось просто бросить всё на пол пути. Бросить, его уволить и детский дом нахуй сжечь. Сперва сам не понимал зачем, просто гадливо было, будто его этот пиздюк не считает достойным того, чтобы показывать эмоции. Будто других после всего, что между ними было, считает важнее, чем он; что, в принципе, конечно маловероятно, потому что самому себе Кай видится как минимум Солнцем, освещающем этот мир (в перерывах между самоотвращением); что захотелось надавить на него так, чтобы не мог сбежать. Чтобы не сумел скрыть настоящего лица и разревелся или хотя бы разозлился. Додавить его до тех же чувств, что сам от одного только его существования испытывает. Но эта ярость так сильно смешалась с разочарованием и так мальчишка на него посмотрел, как на чудовище, что даже пропало настроение и захотелось вообще всё делитнуть, только в жизни, к сожалению, события не стираются. Но увидеть эмоции и наказать – целью было лишь по первости, потому что потом дамочка-воспитесса, видимо, случайно, сболтнула то, чего не должна была. В принципе, тоже привычно – когда люди при разговоре с ним заикаются и несут хуйню. Иногда даже полезно. Было ли полезно и в этот раз он пока не решил. Стоило ли ему это знать?.. Думается, незнание, если бы не принесло душевного равновесия, так хоть не привнесло бы тех душевных циклонов, что происходят сейчас. Он пытается писать новый трек, но его ебучие руки дрожат, так что даже кто-то из ребят замечает, и предлагается с компанией отдельных людей ненадолго отойти в уборную в прямом и переносном смысле припудрить нос. Она сказала откуда пацан приехал и что случилось с его родителями и на секунду захотелось выстрелить в телефон, чтобы всадить пулю в мозги гонице с дурными вестями. Это просто взъебало ему наизнанку кишки, будто совершил ритуальное сеппуку собственным смартфоном. Будто опять сознание перемешалось и на трипе перепутало реальность с кошмарами и он с трубкой в руках едва, как малыш не заплакал. Снова отрубленная мамина голова ему из снов улыбается и тянет запахами масел, а по коже ползут веснушки. Мир погружается в красный свет, больно бьющий по глазам, и вот эти двое снова здесь рядом. Пробрались в его дом. Пробрались в его разум. Снова он дрожащая бледная поганка в месте, котором должен быть. Снова уснуть не мог и снова сам себя душил. Столько лет прошло, а он всё надеется, что сумел сбежать, сумел спрятаться, но самому до истерического, до смешного очевидно, что красной комнаты он не покидал, ведь она единственный его дом. Она внутри него. Но первую вспышку ужаса удалось разогнать по внутренним орбитам и равномерно распределить нагрузку: не вскрикнуть, не заплакать, не швырнуть телефон — спокойно поблагодарить и отправить карету за мальчиком, «чтоб маленький не скучал». Но в ответ на раздражитель взыграло какое-то ебическое, тестостероновое желание «нарваться». Доиграться. Чтоб на малолетке его охотничья личина, как слизь выступила. Чтоб показал себя и прекратил мучить неопределённостью — прикончит или нет, и можно было уже как-то подлечить нервишки. Чтобы либо убил его с концами, либо сам отправился к своим гнилым предкам. Столько времени притворялся добренькими, столько бывал миленьким, таким он был хорошеньким, так пусть явит Кириллу теперь сколько внутри него самого поганок. Пацан по коридору брёл, а у Кая сердце аж в заднице колотилось - пусть озвереет и растерзает его от злости на месте, прямо с этим пацаном на члене и ебучими чувствами в голове. Чтоб не заставлял бояться собственной тени, ходя по дому, и показал сразу всё, чего стоит опасаться. А потом с ним же сдох от рук близнецов, отца, а может даже Эльзы. О, какая бы это была славная кровавая баня. Сдохший на кровати Кай с мальчиком-бабочкой, убитый в попытке отомстить отец и попавшийся под руку секретарь, расцарапанные близнецы и изречешенный, как дуршлаг в каждую веснушку по пуле пацан, а рядом его ебучая сестрёнка с горлом перегрызенным обожаемой княжной. Да пошлёт крепости Спутник герру Густаву в его артритные суставы и позволит написать картину этого пиздеца... "Помощнику" к хозяину сегодня даже подходить не хочется, а тот это, кажется, даже чувствует. Он его не вызывает, не устраивает истерик по поводу его отсутствия, просто послушно завтракает пиньинем и почти даже не попадается на глаза в течении всей ночи. Дело не только в Мише. Дело в родителях и том, что случилось. Видит Спутник как сильно юноше хотелось хоть с кем-то это обсудить, но он не строит для себя воздушных замков и не воображает будто что-то понял не так. Он только старается не думать об этом, иначе снова заплачет и занимается своими «утренними» делами. Проверяет у сестры уроки, немного ругает за замечание в дневнике «Смотрела на уроке видео» и он даже знает, что смотрела на своих корейцев и, кажется, лучше так, чем если она начнёт сильно интересоваться историей и тогда госпожа Цыбульская-Гречкина её окончательно поработит. Он думает о делах насущных. Нужно забрать сестру в магазин в выходные, а главное уточнить может и хочет ли она учиться в вампирской школе, потому что денег ему может хватить, либо он попросит Марину о прибавке и сможет ли она совмещать учёбу с музыкой и захочет ли вообще с ним видеться чаще. Разумеется, ответ ему известен, но не хотелось бы вставать препятствием между ней и скрипкой. Конечно, сказать об услышанном он не сможет. Она не поймёт. Он пока сам ничего не понимает, но спросить у Кая лично не решится. Да и вряд-ли тот захочет говорить и не вырвет ему позвоночник руками близнецов, едва лишь только узнает чей Лёша сын. Всё это гложет, но задуматься себе он не позволяет и только играет в бессмысленную игрушку на телефоне, пока слушает музыку и этим пытается заполнить мысли. Почти даже удаётся, пока не проигрывает с треском очередной бой и с треском же ломается всё. Уже три часа он будто кожей ощущает сверху тектонические вибрации и размышляет вхолостую о том, как там наверху веселятся друзья начальника и как брату понравилась бы эта тусовка и что он там так же точно, как точно то, что рыба живёт в воде. Наверное, сидит возле Кая, как принцесса Лея на цепи. А может они теперь пара?.. Это была бы самая красивая пара, что вообще можно представить... Развить эту мысль не позволяет обжёгшая вспышка ревности. Лучше не представлять. Не вспоминать того, что видел. Это всё не может быть правдой. Это не было по настоящему. Ни один, ни другой не хотели этого. Правда?.. И поболтать с Мишей, конечно, очень хочется. Чтобы расспросить про дом, про него, про ребят и как-нибудь изящно избежать того, чего обсуждать ему совсем не хотелось бы, но сказать, что у Макаровых всё хорошо и сам Лёша встретил отличного парня, но от чего-то видеть брата не хочется и горечью и холодом сдавливает желудок от перспективы увидеть его или Кая. Кажется, так крепко въелся в сознание образ пойманной бабочки, как ожог на сетчатке, что, даже закрывая глаза, лиловым пятнышком будешь видеть его на обратной стороне век. Если всё так, как он не думает, нужно будет надеть на лицо улыбку и сказать, что очень рад за них… Или увидеть Юри и объяснять что случилось, не имея возможности рассказать что случилось ночью. Не имея ни возможности, ни желания, ни даже ораторских способностей, чтобы объяснить что заставило сбежать и запереться даже от него. Ему очень стыдно, хотя они даже ещё не в отношениях. Не хочется посвящать его в подробности их с Лизой истории. Он даже самой сестре не так много рассказал про ту ночь. Лёша в жизни никогда не пил. Только попробовал немного на той вечеринке в башне Vmeste, но был занят более важными вещами, но вот сегодня, как никогда остро, захотелось махнуть рукой на всё и всех и утонуть там, где все эти люди сверху тонут, даже не пытаясь спастись и узнать, что вообще такого они в этом находят, что столько жизней оно разрушило. Пусть и его, Лёши, жизнь разрушит хоть на один вечер, так что шаткой от нервов походкой и от страха липнущей к телу одеждой он поднимается наверх. На первом его сразу будто волной сносит, что недвусмысленно даёт понять что ему здесь не место и его здесь, как мышь стадом слонов затопчет. Он всегда был на этих мероприятиях извиняющимся гостем, старающимся не отсвечивать и сама мысль о том, чтобы принять участие в оргии грехов, пугает до того, что руки холодеют. Но он не настроен решительно, он просто настроен. Он идёт, потому что цель прийти и сделать, а думать о том как и с какими последствиями он уже не может. Если выпивка стирает людям воспоминания, то это то, что ему нужно. На него, вошедшего за распахнутую дверь, удивлённо вскинув брови, глядит «клинер» в народе простой дворник, который от работы часто сбегает на такие вот мероприятия и Лёшу здесь видит нечасто и только как охрану. Они иногда перебалтываются «постольку поскольку», но сейчас он даже подойти не решился. Как и никто из тех, меж кого парень тенью проскальзывает в сторону «бара», где крутит коктейли, ничего не замечая вокруг, сушистка за помощью «сомелье» и они даже не замечают, что один из стаканов пропадает в руках для того явно не созревших. Ну и ладно. Шестнадцать лет это не так уж мало. Он выпьет немного пока не отпустит тремор, как сможет социализируется и ляжет спать. Как и всегда, здесь не продохнуть от народу и дымно, хотя и открыто окно и, как удачно, что окна здесь выходят в сторону леса, так что грохот музыки не привлекает внимание «поселковых», что живут в нескольких километрах отсюда и думают, будто здесь в большом страшном доме никто не живёт. Хотя и ездят постоянно машины, некоторые уверены, что тут ведутся бандитские разборки, что от правды, в принципе, не так далеко. И вот всё это грохочет в душном облаке музыкой, которая нравится хозяину, а кроме собственной ему нравится не так много и всё это часто похоже на то, что он сам исполняет. Наверное, Лёша один из немногих, кто знает его «непрокатные» треки, которые тот записывает прямо здесь, в небольшой студии позади его комнаты, в основном для себя. Именно это Лёша втыкает себе в уши в наушниках и здесь выглядит очень странно. Прижимающий наушники крепко-крепко к ушам, чтобы лучше слышать и снова погружается в голос, игнорируя гвалт блестящей вечеринки за пределами собственного сознания. В пучинах разноцветных вод сортовых роз странный затесавшийся и уже облетевший сорнячок. Ему не до них. Ароматами и красотою своих шипов они волнуют и манят, но он совершенно не в том настроении, чтоб обнаружить себя среди них. Он помнит таких ребят. Наверное, в каждом коллективе есть такие, что в целом не «крутые» в том самом общепринятом смысле этого понятия, но такие, что обычным, другим, с ними даже боязно говорить. Они держатся особняком, курят, громко смеются и носят иногда настолько дорогие одежду, часы, накладные ногти или ресницы, что учителя сердятся — у них даже зарплата меньше. Но не они виноваты и никто и не винит, да и как можно их таких не презирать, но в то же время в глубине не любить. Не мечтать однажды стать, как они таким же свободно-рассеянным, медлительным, самодостаточным. Не бояться угрозы, самому быть улыбчивой угрозой. Лёша таким не был ни сейчас, ни тогда. Лёша и «ботаном» не был. Он был «тот голубенький», которого никто как бы вслух не дразнит, но по существу травят не хуже тех самых обиженных. Рассказывают про него, обсуждают на каждом углу, строят теории выдумывают. Смеются, иногда тетради воруют или задевают плечом «Сорян, я споткнулся, ну, не обижайся, обиженных раком ставят». Удивительно, как только его угораздило к одному такому устроиться на работу. У Кая же на лице написано «вытряхивал слабакам в рюкзак мусорку». Валяется у себя на диване с девушкой на коленях, пишет видео, такой пафосный и того даже не замечает, что смотреть на него тошно, так что Лёша и не смотрит. Смотрит пустым взглядом на танцующих. Они никогда не обижали серьёзно, тем более, что рядом часто были Геша и Миша, а они всем нравились кроме того, что больно били. Но спокойно он себя никогда не чувствовал среди них и подходить боялся. Только Миша среди них терялся, как свой, и таким это казалось томительно желанным. Поэтому долго он не подпирает стену и всё же поднимает голову и находит в себе силы осмотреться. Его корабль потерпел крушение на острове «наследников». Здесь же мелькнула исполнительница, к которой даже журналистов не пускают, здесь же какая-то интернет модель, известный блогер, сплошь люди за несколько миллионов подписчиков, хотя и не все в лицо ему знакомы, по каждому ясно - это другой мир. Потому и трепетно и страшно становится, когда один к нему походит. (Как вообще его здесь в углу заметили?) Даже не подходит, а врезается в него и, заткнув себе рот трубочкой и отпив почти залпом половину, вдруг его замечает. Смотрит как на что-то необъяснимое. Парень немного ниже него, одетый в розовый костюм. — Ты кто? — Что значит кто? - Растерянно переспрашивает юноша и сразу вынимает из уха наушник. - Алексей Максимович. — Кс кс кс, - морщит он нос — Я не запомню. — Лёша. - Он протягивает дрожащую руку и будто виноватым себя чувствует за то какое длинное и для богачей неудобное у него имя, хотя и не должен. Лиза бы на его месте сказала что вообще не знакомится и запоминать не надо, но как объяснить этот адреналин от того, что такие, как он, его воспринимают, как равного. Лиза для этого мира рождена. Со смычком в руках и в достаточной степени задранным носом. Даже удивительно, что они родные. — Ты модель или актёр какой-то? — Я охранник… - говорит и косится на Кая, который, открыв рот, засовывает в себя чупачупс и от этого зрелища что-то сдавливает в голове и из носа снова готова потечь кровь, но Лёша вовремя хватается за платок и делает вид, что чихнул. Нужно сходить ко врачу. Может он перетруждается, поэтому кровь часто идёт? Он даже краснеет от своего поведения. Кажется, если не будет осторожен, его классные ребята мигом раскроют и выгонят обратно в мир лохов, но этот, похоже не замечает и всё смотрит на Лёшу заинтересованно. — Давно таких хорошеньких берут охранять? - "Розовый костюм" долго глядит ему в глаза с совершенно непроницаемым лицом, так что Лёша окончательно перестаёт понимать что делать, куда смотреть и куда девать руки. Парень почему-то оказывается ближе, чем был, а Лёша его рассматривает не потому что хотел, а потому что так вышло. Вампир. В целом, их тут сегодня много. — Вы тоже красивый. - Говорит скорее из вежливости. Не то, чтобы он не был красив, наоборот, просто он задал вдруг такую странную атмосферу, что кажется даже музыка пропала. — Значит, у тебя выходной? - Спрашивает и как бы незаметно, коснувшись Лёшиной руки поворачивается в сторону, глядя куда-то, а ему вдруг видно проколотое правое ухо и никто бы не подумал, но кто ищет тот находит, а потому Лёша, заметив это, начинает присматриваться и понимать. Тот снова пьёт из стакана, позволив поглядеть на слишком хороший для обычного парня маникюр, отбрасывает прядь волос каким-то слишком сексуальным для парня жестом и как-то так поджимает губы, что видно, что они «сделаны», позволяет от близкого нахождения уловить запах дорогого парфюма, так что ищущему снова ясно. Удивительно. Раньше он таких встречал только в интернете, а теперь вот на самом деле. Те геи, которых Лёша видел до сих пор, были обычными ребятами, как и он сам. С такими, как этот, он ещё не общался. Эти, что растут в мире уже прогрессивном, но только близко к столице и к центру. Не в глубинках, не с окраин, не из деревень и посёлков, откуда были все его знакомые до сих пор, где до сих пор цветёт, пусть и не слишком явно, гомофобия, а потому никому и в голову не приходило позволять себе выглядеть так, как этот человек. Он снова смотрит и растягивается в улыбке. — Боишься меня? — П-почему боюсь?… - Где-то за столом у дивана компания разражается хохотом и по старой привычке ему кажется, что смеются над ним, но Хозяин на него даже не смотрит. — Это я хочу узнать, почему боишься? — Не боюсь. - Говорит, хотя на самом деле и впрямь немного боится. Скорее даже нервничает. Хоть этот парень выглядит ниже и слабее, от него исходит мощь атомной бомбы измеряемая этой невероятной способностью с полуслова располагать к себе людей да так, что чувствуется, что уже готов с ним всем поделиться. И это точно не алкоголь, хотя его действие уже тюльпанами распускается в организме и в разноцветном полумраке становится немного уютнее. Усиливается волшебство. — Твой начальник тебе не говорил о том, что ты хорошенький? — Да н-нет. - Отвечает и чувствует по телу жар от непривычного и такого настойчиво знакомства, а потому и, нельзя отрицать, такого приятного. Это же не считается изменой?.. — Потому что у него глаза на жопе. Видел, как он одевается? — Он говорит, что одевается так, чтобы самого себя хотеть. — Ну вот только сам себя и хочет. - Игристо, как газировка, смеётся он и Лёша и сам не может сдержать улыбки. — Нет, у него много девушек, но с прислугой он бывает груб. - Он старается говорить осторожнее на случай, если этот человек со свей прислугой обращается так же, хотя, глядя на его солнечную улыбку, это с трудом можно представить. — Так нельзя! В приятном коллективе и работать приятнее. Мы с Каем очень близкие друзья и я знаю какой он бывает жопой… — Бывает, но он... — Может, ты хочешь работать у меня? - Спрашивает и снова касается Лёшиной руки так что ему почему-то сразу понятно в чём будет состоять эта работа. То, что его так трогают за руку, это же тоже не измена?.. Просто ему трудно отказать такому солнечному человеку. — Спасибо, не нужно. — Ладно, как скажешь. Но если что вот мой телефон. - Он снова чуть приближается и вкладывает в карман джинс что-то похожее на визитку, а потом прижимается щекой и произносит на ухо. - Меня зовут Максим. Для своих Мася. Лёша даже вздрагивает от того, как Мася коснулся ладонью его груди и как сексуально это произнёс. Он соврёт, если скажет, что такое внимание ему неприятно. — Дерьмодемон! - Слышится вдруг голос Кая и Лёша и кто-то из прислуги замирают, будто что-то натворили, но, быстро оттолкнув кого-то в сторону, рядом с Лёшей вырастает один из близнецов, а новый знакомый вскидывает руки и глядит на охранника с улыбкой. — Ничего нет! Видишь, Ничего нет! — Добрался, всё-таки, дрянь! - Говорит Кай, и его слышно громко, хотя музыка продолжается, а люди вокруг продолжают заниматься своими делами. — Сам виноват. - С усмешкой отвечает Мася, уже скрученный по рукам и утаскиваемый к выходу близнецом, а Лёша смотрит вслед и ничего не понимает. — Лучше тебе сидеть рядом с папочкой, моя псинка. - Говорит Кай и взяв Лёшу за ворот рубашки, тащит за собой на диван. Ему во все мои коммуникации надо вмешаться?! — Куда вы его? - Обеспокоенно он смотрит в сторону близнецов и Маси. Трудно скрыть разочарование. — На платформу 9 3/4. Бросят его под поезд. - Отвечает Лёше какая-то девушка. — Что это было? - Спрашивает он уже у Кая и рядом садится на самый краешек. И поверить не может в то, что начальник мало того, что позволил сесть рядом, так ещё и подвинул от себя свою любимую эскортницу. Лёша осматривается и пытается распробовать ощущение. Здесь возле Кая сидят самые близкие, а остальные где придётся общаются компаниями. Конечно, он собирался уйти, но не предполагал, что вдруг такое... — Что он тебе дал?… - Спрашивает начальник строго, снова утонув в мягком диване с ногами. — Визитку… - Лёша едва только успевает вынуть её из кармана, как Гречкин цепко вырывает её у него из пальцев и бросает в маленький огонёк, танцующий в подсвечнике на столе. - Что происходит? — Убираю мусор. — Он только предложил у него поработать. — Так, а кто сказал, что тебя кто-то отпустит? — Трудовой кодекс… Рядом друзья Кая от этого ответа начинают хохотать, а Лёша поджимает губы от смущения смешанного с гордостью, ведь в этот раз они смеются не над ним. Он даже начинает казаться себе частью их компании. — Ишь, умненький какой… — Я не собирался. - Он опускает глаза в стакан у себя в руке. Уже почти пустой. Невероятно, как сильно сейчас его поведением была бы разочарована его воспитательница. Она всегда с таким трепетом к нему относилась и говорила, что Миша и Геша плохая компания и надеялась, что Лёша таким не станет. — Вот и не собирайся. - Он поднимает со стола свой кубок и легонько бьёт им по Лёшиному стакану. - Ты мне нужен здесь. — Кто это был? — Дерьмодемон. Ищет про людей всякую инфу, перерабатывает и превращает в дерьмо. — То есть? — То есть ведёт дерьмоблог со сплетнями. Ко мне уже несколько раз подступался. — Он хочет очернить вас? — Ну, как очернить. То, что мертво умереть не может. - Говорит какой-то парень с соседнего диванчика. — Этот дерьмодемон такая крысиная лярва, минуточку с ним поговоришь и ищи себя в прошмандовках Петербурга, - подтверждает Кай. - Хочет рассказать про меня правду… - Он расслабленно откидывается на диван и снова потягивает из кубка в виде черепа со шлемом викинга. Дурацкая побрякушка, но в его руке с массивными кольцами выглядит пафосно и шикарно. С ним даже находиться жутковато от того как Лёша себя здесь чувствует неуместно. Старается ничего не говорить и даже шевелится мягко, чтобы хозяин не вспомнил про его присутствие и не прогнал. Ставит кубок и в рот погружает чупа-чупс, а Лёша осторожно потягивает из стакана. Вкусное. Голубая игристая жидкость пенится и на вкус напоминает зубную пасту. Пузырьки в желудке продолжают танцевать и быстро поднимаются по телу вверх в самый мозг, от чего на душе становится легче. Даже почти отпускают нервы. Музыка меняется на что-то звенящее басом в полу и передающееся в ступни вибрацией, а рядом девушка суёт в рот своему спутнику почтовую марку. Юноша бы задумался зачем, но вырос в месте, где растут дети из неблагополучных семей. Например Геша продавал наркотики потому что детей полиция не подозревает. Но, хотя вырос с ним под боком, всё это, по ту сторону закона, казалось таким далёким и для него чуждым, а теперь происходит прямо рядом и здорово пугает. Правильно ли он делает, оставаясь здесь? Не втянут ли они его за собой на ту сторону? Но уходить не хочется. Освещение меняется на изумрудно зелёный, на столе танцуют язычки свечей и в дымном облаке кажутся отдельными маленькими мирками. Он чуть наклоняется вперёд и глядит что там печатает на своём ноутбуке хозяин, но тот быстро нацеливается окурком, зажатым в пальцах, ему в лицо: — Любопытной Варваре на базаре хуёв насовали… — Вы пишете новый трек? — Ага. — О чём он будет? — О твоей маме. — Ты чего злой такой, слышишь? - Одёргивает его девушка на том конце дивана и осторожно пинает. — Да как всегда тупой хейт. Знаешь «рамадан»? — Вы собираетесь оскорбить Аллаха? - Спрашивает Лёша немного севшим голосом. Насколько он знает некоторые мусульмане слишком ранимы. — Я собираюсь оскорбить практику, которая не даёт людям есть, но, конечно, такие тупые малолетки, как ты, здесь увидят оскорбление бога. — Разве вы не оскорбляете бога? В прошлый раз вы рифмовали «Христос» с «от...» - Он прерывается, потому что даже вслух не может произнести. Хоть, сателл , он не может и не хочет оскорблять чужие религии. — Ты что, слушаешь мои треки? — Я знаю их все... - Говорит и сразу понимает какую постыдную вещь рассказал. Удивительно, как от искрящих в голове пузырьков обостряются одни чувства, но притупляются другие. Он чувствует желание смеяться от каждой шутки из разговоров доносящихся отовсюду, но в то же время больше не различает так отчётливо запахи. — Серьёзно? - Чуть улыбается Кай, продолжая печатать что-то оскорбительное. — У вас очень хороший голос. - Отвечает Лёша и сглатывает. Ничего пошлого в этих словах нет. Он уверен, что не прозвучал так, будто признался что для него значит этот голос. Идиот. Молчи. Ты пьян, ты наболтаешь Шар знает чего, лучше просто заткнись. Он любит его голос и не видит в этом ничего постыдного. Многие любили голос Меркури, но это не значит, что все они любили самого Меркури. — Флиртуешь со мной, маленький пёсик? - Ухмыляется Кай, - хочешь мне отсосать?.. — Разумеется. - Вздыхает Лёша тяжело. - Я только хотел сказать, что вы могли бы... Вроде как... — Вы могли бы вроде как... - Передразнивает кто-то из сидящих рядом друзей и все снова смеются, но уже совсем не так, как в тот раз. В этот раз они его принимают почти как равного, потому что он сидит прямо рядом с Каем. Словно он один из них. Сколько раз Лёша на них смотрел издалека, когда начальник устраивал тусовки. Он себе не признавался, но всегда так хотелось попробовать. Оказаться среди тех, к кому упархивает бабочка, с кем так расслабленно и ласково смеётся Кай. С теми, кто в школе его обижал подружиться и самому стать тем, кто случайно проливает колу лоху на штаны. Конечно, они этого не знают. Они сами себя не считают какими-то не такими. Скорее всего, они даже не понимают насколько могут быть недосягаемы для таких, как Лёша и с его реакции бы только посмеялись, если бы он своего восторга не сдерживал. А он столько об этом думал. Когда обижали или просто игнорировали, когда приходилось засунуть в жопу свой язык и терпеть, когда ненавидел так, что представлял, как мучительно убивает каждого из них, но на следующий же день радовался, стоило кому-то из «крутых ребят» засмеяться от его шутки и за это же он себя презирал. То, что происходит сейчас казалось бы ему фантастическим сном. Пить, слушать их крутую музыку и голоса, впитывать в одежду дым от их сигарет, говорить с ними. Впитаться в мир крутых вместе с дымом и с ними одним воздухом дышать, с ними теми же веществами питать клетки, как они блеском темноты насыщаться и стать почти достойным находиться рядом. С ними смеяться над жестокими шутками, слушать их голоса, его голос, его взгляд. Смотреть на его улыбку и видеть его красивое настроение, а не красивое оружие, которым он может перекусить тебе позвоночник. Говорить с ним как с равным, почти дотянуться, почти коснуться. Словно пробраться в банковское хранилище и своими грязными ручонками дотронуться до фонда страны. Лёша смаргивает и пытается понять находится ли он всё ещё в реальности или нет. — Ты что, пьяный? - Спрашивает начальник, взглянув на него. — Вроде как немного — смущённо кивает Лёша. — Тебе сколько вообще лет, ребёнок? - Спрашивает его спутница, растекшись по его плечу, как какая-то кошка. — Прикольный. - Начальник улыбается так, что вообще не похоже на то, что скажет сейчас прекратить. Наоборот, его Лёшино состояние будто веселит и юноша решает этим воспользоваться. Можно говорить, не ожидая матов или приставаний. — Статью тебе за спаивание малолеток. - Замечает кто-то. — Он сам пьёт… Ты чего вообще пьёшь? — Наверное, водку… — Ну, логично. - Улыбается ему в ответ эскортница, а Кай печатает сообщение "СКу.ВВ?" и получает ответ "4Ку". — Вы могли бы писать немного более… Немного добрее? — Что ты имеешь ввиду? - Хмурится Кай, а девушка подсказывает на проколотое ухо «Заботится. Так мило.» — Ну, то есть, относиться более уважительно к чувствам верующих. — Зачем? - Усмехается начальник. — Вас многие не любят именно потому что вы так жестоко отзываетесь о религиях. И мы с... — Лёша прерывается, чтобы не сказать про его отца или своих коллег. Аджума Хын говорит о нём грубо, но слышно, что за столько лет не смогла его не полюбить. - Мы с вашими друзьями беспокоились бы о вашей безопасности меньше, если бы стало меньше людей, желающих вам зла. — Мне насрать на его безопасность. - Говорит удаляясь, проститутка, а Гречкин поддерживает, подняв в воздух кубок. — Это твоя работа, мелкий, защищать меня от них. — Да, но... - Он понижает голос, хотя и едва ли за звуком музыки и пьяными голосами затерянных в дыму и разноцветных огнях его друзей, кто-то из услышит. Кажется, они здесь в свете свечей на столе и его ноутбука остались одни. Насколько Лёша заметил, как менялось поведение окружающих с повышением градуса алкоголя и интима, остальные вполне могут сейчас быть заняты друг другом, а не тем, о чём там говорит хорошо выпивший Кай. Это особенный момент, которые случаются не всегда. Когда достаточно близкие по духу люди на встрече достаточно выпивают и находят друг друга. Даже музыка начинает звучать тише и медленнее. Кто-то уже достаточно пьян и уходит, кто-то с кем-то выясняет отношения где-то очень далеко, кто-то переходит на бессмысленный разговор-прелюдию к уединению, двое в центре зала начинают танцевать медляк, а кто-то заводит разговоры о чём-то важном. Те самые, что зовутся "кухонными". Мог бы и Лёша, но, кажется, происходящее действительно позволило если не забыть, так избавить от какого либо желания думать о родителях и том, что случилось. Он решил. Для этого обязательно будет время когда-нибудь позже, а пока нужно сблизиться с Каем. Поговорить "на кухне". — Знаете, я слышал все ваши треки. — Очень мило. — Даже те, что вы выкладывали на платном канале. — Ого, ты мне донатил? Свои три копейки? — Да, потому что ваш голос... - Лёша чувствует, что пузырьки и правда здорово влияют на его способность говорить и мыслить и словно сами за него говорят, - Ваш голос настоящее сокровище. — Интересно. - Отвечает Кай, хрустнув шеей откладывает ноутбук в сторону и делает кому-то жест, чтобы им принесли новые напитки. - Мне так ещё не говорили. Лёше премного неловко, принимая из рук коллеги новый стакан, будто получает незаслуженные чаевые, только волнует это меньше чем могло бы. Он слишком пьян и это ему слишком нравится. — Вы всегда звучите так будто, - атмосфера меняется и как-то становится не так. Кай слишком близко. - Вы всегда звучите, так будто вам больно, но вы не можете этим поделиться. — Ммм, ну это для треков же. - Отвечает и будто ёжится. Он смотрит в невинные глазки своего глупого помощника и сам себя готов отправить в ад за то, какие мысли возникают в голове. Я тебя сегодня оттрахаю. - Разве боги не всех нас предали? А Лёша на него глядит и будто слишком устал, чтобы отвести взгляд и что-то в этом взгляде читается нехорошее и притягательное, что уйти уже нет шанса. — Может быть, но что лично до вас? — Что я? - Наклоняется ближе, так что снова чувствуется запах леденца, который он съел, а Лёше алкоголь говорит, что он был бы гораздо счастливее, если бы сам был леденцом. — Как будто вы ждали помощи и верили когда-то, хотя уже забыли об этом. — Верил, ха — ха! - Усмехается и снова пьёт из своего кубка теперь уже не кровь, а что-то, судя по запаху сладкое. Сладкий — Может, он не помог, когда был нужен и вы потеряли его? Кай не отвечает и смотрит на танцующее пламя свечей, потягивая из кубка. Умеет же этот щенок напрочь сбить ему либидо. Люди — убогий пережиток эволюции и сами чувствуют это. Люди слабы, глупы и потому так агрессивны. Они даже в пищу непригодны, потому что, привыкший к крови животных, питающихся душистыми травами, вампир во вкусе их чувствует и болезни и вредные привычки и даже застарелые психологические травмы. Люди неполноценны, а спать с ними всегда извращение и необычный эксперимент на грани отвратительного. Сквик. — Я знаю: это очень тяжело терять веру, но это не значит, что всё кончено. - Продолжает Лёша. — Малыш, я верю в самого себя. - Он тяжело вздыхает и чувствует необходимость сказать то, чего не сказал прошлой сотруднице, которая пыталась его воцерковить до того, как вылетела. - Мы с тобой живём на одной планете, но в совершенно разных мирах, verstehe ? Я живу в мире, где всё покупается и продаётся. Как будто в Sims себе прописал сотню кодов и мне уже ничего не нужно. В таких условиях не требуется поддержка бога. — Есть кое-что сильнее денег. — Так рассуждают те, у кого никогда не было вот таких денег. Это коллективное спасение самооценки человечества — вера в то, что даже у нищего может быть то, чего богатый не купит. Это не так, конечно если ты не говоришь о связях или власти. — Вера нужна не для того, чтобы получать материальные блага. — Да, она нужна для душевного покоя, но я думаю сытый человек спокойнее и продуктивнее голодного. Как вы там ещё говорите?.. Что счастья не купить? Поговорим об этом, когда ты будешь в следующий раз драить пол, потому что твой начальник мудак, а я тем временем в Тайланде буду с членодевками пить текилу. — Вы по настоящему от этого счастливы? — Ну да! - Вздрагивает он. - Дурачок! А чоб не быть? Видишь, как я улыбаюсь? — Вы не сможете купить дружбу. — Серьёзно? - Улыбается он, а Лёша на его зубы смотрит, как на Спутник. Красиво. — А вот это что такое? - Кай окидывает кратким взглядом присутствующих уже друг другом увлечённых. Его пальцы дрожат. С ним никто не заводил таких разговоров, потому что знали, что на этом разговоры оканчиваются, а те, кто пытался, вылетали из дома или отправлялись в бан, но сейчас этот пацан говорит, а Кай с ним зачем-то спорит. - Это поддержка, веселье, близость и общие интересы. Это куплено и это то, что считают дружбой. — Вы не сможете купить любовь. — Во первых Любаню сильно переоценили, во вторых я люблю моего отца, мою жену, мою собаку. И в третьих вот тебе маленький секрет про вампиров, зайчонок — вампиры однолюбы. — Как неразлучники? — Ага, — он придвигается ближе и глядит пацану в глаза. - Очень романтично, да? Мы же как тараканы, у нас популяция увеличивается, поэтому нам природой не дано любить больше одного раза, а я, вот прикол — я однажды уже любил. — Позови меня с собой? - произносит Лёша тихо и смотрит на него зачарованно. Похоже, с ним действительно удаётся сблизиться и то так тревожит, что самому за себя неловко. — Хах, ты и это слышал? - Усмехается и запрокинув голову, осушает кубок. Что-то в мальчишке вызывает нервную дрожь, хотя он и видит, что все его охотничьи инстинкты под алкогольной волной потонули, иначе заметил бы, что ему только что чуть не перегрызли сонную артерию. — Это о ней?.. - Спрашивает Лёша и смотрит на него пристально. Он его таким ещё не видел. Он будто коснулся в Кае чего-то, чего до сих пор не касался и это страшно и это завораживает. Так это непонятно и как будто виновато… Даже шевельнуться боится в этом моменте и всё смотрит на вампира, который достал телефон и что-то рисует на экране. — Это тебе. — Вы нарисовали это на моей «стене»? Вы нашли мою страницу? — Могу даже в друзья добавить. - Произносит мягко и опускает пацану в ладошку свой телефон. Сам не замечает, как задевает его руку, от алкоголя слишком горячую, кончиком холодного пальца. Лёша смотрит и в крови вскипают волны. Обескураживающие, смущающие. Самому себе за это кажется таким неправильным и грязным, что не хочется даже трогать его смартфон, чтобы не испачкать хозяина своими руками. Он нашёл его страницу. Это вызывает какие-то неопределённые эмоции и так за них стыдно, что краснеет и хорошо, что в полумраке этого не видно. — Что это? - Он смотрит на жёлтый кружок, который Кай ему нарисовал. — Это ты. — Солнце? — Ссаньё. - Отвечает и сам от своей шутки начинает в голос смеяться, а Лёша продолжает смотреть теперь уже на его смех. Он красивый. Неправильно красивый. Опасно красивый. Нельзя такое о начальнике думать, но мысли - стихия, а управлять ими недоступное для него искусство. — Хозяин, ваши зубы… — Что зубы? Он смотрит внимательнее на его зубы, когда начальник разговаривает, а тот, заметив, чуть приподнимает верхнюю губу. В этом освещении один сияет. — Как будто один ненастоящий. - Лёша присматривается и правда видит, что зуб в освещении, как фосфор в ультрафиолете начинает светиться, когда свет в помещении становится синим. — Заметил… Да, он не настоящий. Настоящий я потерял. — Не настоящий? - Переспрашивает, не решаясь уточнить как именно потерял, и подавляя желание коснуться и его же сразу обильно заливает сладко-ментоловым вкусом из своего стакана. Вот оно какое опьянение — каждая эмоция усиливается, каждая мысль кажется важной, притупляются органы чувств, а телу хочется касаний, на которые у него нет сил и права. — Как ты думаешь из чего мой зуб? - Он наклоняется ближе, позволяя Лёше смотреть зачарованно и его это веселит. Пацан такой забавный и растерянный, когда пьяный. Это позволяет унять появившуюся в руках дрожь. Отчаянно держит лицо непроницаемым, а сам так сверкает глазками в его сторону, что настроение поднимается. — Керамика? Или фарфор? Или... — Спутник. - Произносит он, понизив голос и заглядывает в глаза. Парень держит стакан и через прозрачные стенки видно заживший ожог на его ладони и смотреть не хочется, но взгляд притягивает. Что ж, раз ты такой милый маленький верунишка, я тебя сейчас нахуй разломаю и твой шарик тебя не спасёт. — Что значит?.. — Ты меня понял. Это кусок Сателлита. — Подождите, есть ведь кости… - Он осекается и понимает что сказал глупость, так что спешно добавляет, но голос садится, потому что даже представить себе не мог, что будет когда-то находиться рядом с чем-то подобным. — Эт-то ведь незаконно. Взгляд притягивает и юноше трудно поверить, что видел всё это время и не замечал, что один зуб белее и острее другого. — Незаконно, хранить упавшие метеориты с Луны, их забирает государство. — Разве со Спутника падают метеориты? — Нет, он же крепче бриллианта. — А как тогда? — О, ты не представляешь как это дорого… Это дороже костей, это дороже метеоритов и драгоценных камней. Это дороже денег. — У вашего отца нет столько… Нет ведь?.. - Он уже не скрываясь пялится. Их души попадают на Спутник после смерти, отправляясь тропой Великой Пустоты, а прямо сейчас рядом с ним её маленький материальный участок. — Ну, конечно у него нет. Есть кое-что круче. У меня есть. Дочка Аня по прозвищу Звёздочка. Внучка директора Роскосмоса. Читай «связи». — Знаете... Я вас чем дольше знаю, тем больше хочется вас ударить. - Говорит, а сам с подступившими чувствами справиться не может. Неожиданно но крепкий и довольно сильный физически Лёша ощущает себя иногда таким незначительным рядом с этим человеком, что страшно и удивительно вообще, что тот решил доверить ему свою безопасность. — Что вы сделали с Мишей? — С кем? - Спрашивает и нажимает на маленькую кнопку на кубке, чтобы размешивал. — С моим… С тем парнем, с которым вы ночью… — Ах, этот… Я его съел. - Отпивает и с улыбкой смотрит на Лёшу который застыл. — Что? — Что слышал. Вскрыл и слил с него кровь. - Он подносит поближе к Лёше свой кубок в котором на дне, помешиваемая специальным маленьким пропеллером, вращается воронка густой красной жидкости, а Лёшу до костей пробирает холод. — Как это?.. — Да шучу я, глупый ты щенок. - Ядовито усмехается и начинает ржать громко и сухо, будто звенит в его глотке битое стекло. - Я отправил его домой и стёр ему память. Всё в порядке. — Терпеть вас не могу… — Да ладно тебе. — Почему вообще вы это сделали? — Как почему? Ты так мило болтал по телефону, только дурашка не догадается, что он тебе нравится. — Это нечестно! Нельзя так поступать! — Ты что-то перепутал, малыш. Мне всё можно. Лёша поджимает губы и даже не находится что ответить, потому что кажется ему можно и в самом деле всё, пока у него столько денег и связей, но вспоминается старая история, случившаяся с одним нехорошим парнем в его школе, который его дразнил и которого кто-то потом избил. Так и не выяснено кто, но Лёше кажется это сама Вселенная распорядилась. — Вы, конечно, не верите в богов, но есть такие вещи, как гравитация, которые работают независимо от того, как вы к ним относитесь. Не персонифицированные. — Мальчик, я не верю в рай или ад. Я не верю в богов и никогда не верил, мне плевать на сомнительный рай после смерти, пока я здесь на Земле могу его себе организовать. — Это не обязательно ад и не обязательно после смерти. Знаете, один парень с параллели по имени Кирилл однажды здорово меня обидел. Кай едва не роняет кубок и всем корпусом поворачивается и смотрит на Лёшу как-то так неожиданно пристально с абсолютно не читаемым выражением лица. — Что ты сказал? — Он сказал, что такие, как я, не попадают на Сателлит. — Нет, до этого. - Говорит строго и Лёшу это не на шутку настораживает. Он чем-то обидел его? — Парень по имени Кирилл...? — Сука... - Выдыхает он резко с таким выражением лица будто ему нож под ребро всунули и хватает Лёшу за подбородок. От неожиданности юноша пытается отстраниться и оттолкнуть его руку, но Кай придвигается ближе, подавшись корпусом вперёд и всё держит, крепко, держит его голову рукой за нижнюю челюсть, а сила сопротивления у Лёши снизилась до уровня "убого". — Немедленно повтори. — К-Кирилл?.. - Растерянно выдыхает юноша, когда зажмурившись, как от боли, начальник надавливает пальцами на его щёки и проникает языком в его рот. Сладкий Дыханье застревает где-то в лёгких и всё тело наполняется жаром этой тревоги, но отступает перед дрожью. Тело застывает и все процессы внутри, кажется останавливаются, потому что Лёша успевает только понять что происходит и замирает. Это уже точно измена. Испуганный, смущённый, боясь пошевелиться и спугнуть его и только ощущает его язык на собственном. Плавится в этом ощущении. Умирает в этом ощущении. Глотает его как воздух. И его губы и его запах. Прохладу его тела и слабый звук дыханья впитывает в воспоминания судорожно, ревностно, чтоб не отдать алкоголю, чтоб самому себе по клеточке разрушить мозг, только бы не забыть. Кай, отрывается и снова смотрит на него с выражением растерянности: — Ещё раз скажи, уёбок. У Лёши дыханье срывается будто только что с другого конца света, из другой реальности к нему прибежал, а сам он поднимается и, поставив колено к Лёше между ног, нависает сверху, будто сейчас на месте его растерзает, так что и жутко и волнительно и сексуально так, что думать не получается. Только смотреть в розовые огоньки и бояться и теряться и не думать о том, чтобы спасаться, потому что душа и тело и всё существо разрывается надвое — там и здесь. Там его жизнь, работа, семья, Юри, а здесь... — Кирилл… - произносит, точно зная что за этим последует и не веря в то, какую странную обнаружил реакцию и, понимая к чему это приведёт, даже не думает о том, чтобы остановиться и не сказать. Чтобы он снова всем телом к Лёше прижался и поцеловал. Алкогольно, мокро, по настоящему, так опасно и холодно от ощущения прямо рядом острых клыков и пирсинга, но так сладко и судорожно, спешно, что не остаётся и времени на мысли о том правильно ли он делает и вообще что он делает. Не волнует даже понравится ли ему, такому опытному с Лёшей целоваться, потому сам сжимает на его пояснице одежду, чтоб не позволить отстраниться от того какая страшная в теле пробудилась жажда до его касаний, до его губ и вкуса сигарет в смешении с какими-то леденцами. Голова кружится и всё тело наполняется дрожью, так что это в эйфории вообще забывается где он и с кем и что происходит, остаётся только этот человек, прижимающийся к нему так, будто ища защиты ища тепла, его присутствия так отчаянно и испуганно, будто для самого это впервые. Пусть провалятся под землю те, кто прочит ему адские муки за это, потому что готов потерпеть что угодно лишь бы была возможность вот так же его целовать, лишь бы вот это никогда не заканчивалось. — Х-хозяин, что случилось? - Сбивчиво бормочет он, когда тот отрывается и, тяжело хватая воздух, смотрит в глаза. — Если сейчас не свалишь… - Шепчет он, а Лёша готов слушать и каждое слово впитывать, готов на что угодно лишь бы разнеженный и такой нервный, как он сам, вампир его не прогнал. Где-то на периферии сознания ещё трепыхается мысль о том, что он делает что-то неправильное, что его действия сейчас могут поставить под угрозу не только его работу и будущее, но и жизнь, но алкогольные пузырьки заботливо укрывают от него эти мысли. Всё это там, а он сам здесь и сейчас. Рядом с Юри романтично и искренне, уютно, а это кажется по настоящему опасным, так что тело не слушается, мозги не соображают и рот наполняется слюной, будто сам бы на месте его зубами растерзал. — Что? — Если не свалишь, я тебя выебу. - Произносит и снова скользит языком по его нижней губе, мешая с этим ощущение на ягодицах его ладоней, так что ясно: на этот раз он не дурачится. - Я, блять, предупреждаю, если не уйдёшь я трахну тебя, понял? Как он может, вот так надавив коленом на эрекцию, которая отнимает остатки мозгов, рассчитывать на то, что Лёша откажется? — Разве не вы говорили, что не такой извращенец, чтобы спать с прислугой? - Выдыхает шёпотом, потому что так сильно взволнован, а перспектива зайти ещё дальше буквально заставляет тупеть. — Сраная малолетка, ты мне должен сказать, что согласен. — Я-я, да. Да, да, согласен! - Бормочет и старается снова прижаться к его губам, но его вампир, как летучая мышь упархивает и его тянет за собой. Крышу напрочь снесло от этой близости, так что хочется всего и сразу, только чего именно непонятно, просто хочется, так что Лёша торопится следом, едва не путаясь в собственных ногах. Кажется Кай его ведёт в свою комнату, но он бы сейчас с ним хоть прямо в ад спустился. — Ты уверен в том, на что соглашаешься? — А вы уверены в том, что предлагаете? - Бормочет и даже не замечает, как из состояния стоя переходит в состояние лёжа на его кровати, где всегда был таким чужим, а сейчас вдруг становится таким уместным и не слишком даже вдаётся в подробности того, что происходит с его телом, потому что всё, всё что сейчас беспокоит, это возможность касаться его волос и вдыхать запах его кожи сейчас кажущийся таким отчётливым, сладким и горячим. Впервые вампир позволяет касаться себя и от желанного дозволения руки не слушаются и мысли мешаются. Кажется, будто сожрать его хочется. — Открой ротик. - Говорит Кай несвойственно ласково и подносит к губам указательный палец с наклеенной на него маленькой бумажкой с изображённым на ней смайликом. Этот смайлик ни на йоту не вселяет уверенности в своей безобидности. Лёша чувствует себя таким порочным, но от того только сильнее хочется. Если с ним с таким хозяин будет всегда вот так обходителен и добр, он готов. — Что это? — Слижи, чтобы не было больно, - отвечает он возбуждённым шёпотом и Лёша послушно погружает в рот его палец. Не потому что боится боли, ведь у охотников завышен порог, но потому что с ним рядом и с этим стремительным погружением в его мир хочется всего Кая целиком почувствовать и в себя впитать ощущение, которым он живёт каждый день. По ушам и позвоночнику бьёт возбуждение и где-то даже ощущаются какие-то удивительные и неясные движения, но всё, что волнует сейчас это возможность касаться его, дышать его запахом и прижиматься губами к плечу. Должно было быть страшно, должно было быть нервно, должен был волноваться, но за ним как за страшным белым кроликом захотелось отправиться туда, откуда, кажется, хорошими мальчиками не возвращаются. Хотел, чтобы его первый секс был с кем-то, кого он любит, в нежности и безопасности, но сейчас эти чувства, как жаждущий глотает, не переводя дыханья и ни о чём не заботясь. Лучше сдохнуть, чем остановиться. Как и сказал Кай, боли действительно нет, только некоторый дискомфорт, как нет и особенного физического удовольствия. Только пока он там внизу делает что-то, о чём одному ему известно, здесь Лёша впервые может по настоящему касаться его и вдыхать и чувствовать запах его кожи так близко и отчётливо, будто его тело вырабатывает пыльцу, маня к себе всех, каких возможно окружающих бабочек. Кто бы мог подумать что внутри таится такое страшное жаление его касаться, так что Лёша скрещивает ноги у него на пояснице и руками сжимает плечи, чтоб не позволить отстраниться. Чуть скользит кончиками пальцев и только воображает какова на ощупь его кожа под одеждой. От алкоголя и марки всё тело слабо звенит, будто стекло от громкого звука. Хочется его, как конфету развернуть и самому попробовать, но пока может только коснуться губами его шеи и внутренне чуточку умереть. Сладкий. — Кай... — Помолчи. - Произносит он тихо, проникая внутрь и вздрагивая от того, как это приятное чувство проникновения вдруг теряется в оглушительном ощущении того, как мальчишка касается его шеи. Он замирает и всем телом прислушивается к касаниям его губ. - Что ты творишь? — Не знаю… - шепчет и глубоко втягивает носом его запах, будто желая впитать в себя его целиком. Голова кружится. Страшно, опасно, так что желудок скручивает в узелок. Кирилл замирает будто кошку учуял и всё тело целиком обращается ощущением на шее его губ, а на коже поясницы его пальцев, осторожно затекающих под рубашку. Его руки такие тёплые и шероховатые, что каждое движение заставляет дрожать. Эти веснушки, кажется, покрывают кожу и чувствуются почти физически, но пацан, судя по голосу и поведению, отъехал окончательно, так что не навредит даже если захочет и от того ощущение такое мучительно приятное, будто по углям босыми пятками ходить или совать руку в рот парализованному северному медвежонку. Умирать от эйфории осознания себя настолько безнаказанным, настолько в безопасности, что хочется смеяться и плакать. Только вдруг этот глупый ребёнок поднимает руку и запускает свои скотские пальчики ему под одежду, скользя по шее, так что на секунду как-то совершенно теряется ощущение того, что это Кай его завалил. Начальник вздрагивает и толкает в грудь. Даже кажется, что сейчас заставит уходить, но вместо этого под колено поднимает его ногу и забрасывает себе на плечо, так что входит теперь ещё глубже, а Лёша совсем уже опьяневший глядит на это и растворяется в собственных алкогольных волнах. Его воспитательница с ума бы сошла, узнав чем он сейчас занимается. Так странно видеть собственный дешёвый кед прямо рядом с «виттоновской» рубашкой, так что кажется и правда оказался в какой-то параллельной реальности. — Почему вы?.. Вам не нравится, когда я трогаю шею? - Слабо спрашивает он, когда хозяин, закатив глаза, содрогается, после чего выходит и медленно стягивает с себя презерватив. Внизу всё ещё тепло и скользко, но об этом он уже не думает и вообще, кажется, ни о чём не думает, потому что мысли, как перегоревшая лампочка гаснут. Кай выдавливает из презерватива сперму Лёше прямо на живот и, скользя пальцами и задирая на нём футболку, медленно размазывает по коже тёплую густую жидкость. — Ты теперь моя сучка, понял? - Спрашивает, глядя в глаза своими розовыми фонариками, а Лёша кивает, даже не понимая с чем, собственно согласился. - Понял меня? — Ваша сучка... - Шепчет, совсем не ощущая смысла этих слов, потому что начальник так хорошо улыбается. Так светло и чудесно обнажает зубы, что думать о вампирах, как о злых существах, кажется сейчас средневековой темнотой. Он сейчас в красноватом полумраке своей комнаты такой белый и красивый, что кажется почти святым. Это совершенное существо безгрешно. — Я уже видел тебя. - Бормочет Лёша так тихо, что только вампирские острые уши способны уловить этот шёпот. - Когда-то очень давно… — Что ты несёшь?.. — Ты был красивым, как цветок.Часть 8
23 ноября 2022 г. в 08:28
Примечания:
Без паники.
Восемь лет назад мальчик проснулся в четыре часа ночи, когда вокруг все ещё глубоко спали. Было темно, свет обеих лун, освещал мальчишеский бардак, но он ничего не видел, потому что проснулся с закрытыми глазами. Немного нехотя, но быстро он спустил ноги с кровати, двумя движениями заправил кровать. Так решительно и быстро, будто учился этому в армии. Под храп мальчишек вокруг, на ощупь он нашёл на спинке кровати свои джинсы и футболку. Быстро оделся и уже сел, чтобы шнуровать кроссовки, как на плечо ему легла рука брата.
— Макароныч, ты чего?
— Надо идти. - Ответил он не спокойно, а скорее вообще без голоса и интонации, будто ожившие часы.
— Время видел? - Спросил Геша и показал свой настольный будильник с фосфорными стрелками. Вот и пригодились. Только спящий даже бровью не повёл и продолжил быстро вязать на кроссовках бантики.
— Ага. - Плавно кивнул мальчик, не прекращая собираться. - Надо идти.
— Лепёх, ты чё? Куда тебе идти? - Переспросил и осторожно встряхнул брата за плечи. Разве тот был лунатиком?..
— Меня позвали, надо идти. - Ответил Лёша и, поглядев в лицо Геши, наконец очнулся и ощутил вдруг насколько сильно ещё хочет спать. Будто кто-то взял его тело попользоваться, а вернул нестираным и мятым.
— Куда тебя позвали, долбик? - Засмеялся парень шёпотом. - Тебе кошмар что ли приснился?
— Нет… - Выдохнул Алёша тихо и снова забрался под тёплое одеяло прямо в одежде. С осознанием того, какую только что делал глупость, силы оставили. - Мне снилось, что я инопланетянин и тут собираю информацию о людях, а потом меня позвали на базу рассказывать.
— И что ты хотел сделать? - Спросил брат уже с большим интересом. Инопланетяне крутая тема.
— Выйти на улицу, на открытый участок, который не видно, и дождаться, чтобы меня подобрали.
— Ого, правда такое приснилось?
— Что именно приснилось не помню, помню только что непременно надо было идти.
— Может реально стоит выйти? Если тебя правда кто-то ждёт? - Спросил Геша вдруг потеряв желание спать и представив, как на пустующей футбольной площадке в ночной тишине беззвучно приземляется тарелка или опускается яркий луч.
Это ощущение из тела ещё не улетучилось, что надо идти и, если утром на зарядку идти не хочется, а тут даже мыслей не возникло о том хочется ему или нет, просто встал и почти пошёл. Мальчик лежал и смотрел на заинтересованного брата и думал. Не головой, скорее просто прислушивался к ощущениям собственного тела. Ему не только нужно было идти, энергия в теле будто говорила о том, что он этого хочет. Будто он упустит отличную возможность если не отправится сейчас. Просто оставить всё здесь и сейчас и уйти туда, куда несёт зовущая энергия. Он понятия не имел куда. Ночь, шелестящая в верхушках деревьев тёплым ветром залетала в приоткрытую форточку и осторожно перебирала на его лбу волосы. Там тихо пели какие-то насекомые. Там в темноте спали птицы и на дрожащей от слабого ветерка листве огоньками сияли светлячки. Там среди ярких звёзд мигали далёкие спутники и на весь огромный мир казалось не спит только он. Так сильно хотелось туда отправиться и смешаться с темнотой.
— Я не могу оставить сестру.