Он, кажется, не спит и даже не мёртв. Не человек, ни полицейский, ни даже Игорь. Он точка в пространстве не обладающая разумом — он в такие моменты только сотканная из собственных тактильных ощущений робкая сингулярность. Весь его мир — удовольствие. Чьи-то пальцы на коже, на шее чьи-то губы, вес чьего-то тела на его члене и сдавливающие грудную клетку стоны. Чьи-то губы сменяются зубами и делают больно, но боль только обостряет удовольствие. Никогда не думал о том, каким приятным может оказаться превращение в добычу. Горькие соки плодовых растений льются теперь по его венам превращая в пищу. Влажный, ароматный ад глотающий его, чтоб жгучими нектарами растворить и его собственную душу сделать душой другого. Прекрасного зла смотрящего на Игоря глазами отливающими мертвенным голубоватым фосфором. Они глядят из темноты, изучают, любуются. А потом краткая острая боль и снова он утопает в недрах цветочных бутонов. Хрупкий, как насекомое.
Чуткий, как настоящий легавый, он просыпается, едва слышит тихий щелчок ручки в двери и подскакивает в кровати так резко, что уборщица дёргается. Застывает в дверях и глядит на него испугано. Да, пожалуй его уставшая бородатая морда, как и военные рефлексы, для таких юных девушек могут показаться пугающими. Он быстро заглядывает под одеяло, чтоб проверить есть ли на нём трусы. Эта странная привычка появилась не так давно — несколько месяцев назад, когда очнулся в каком-то подвале в компании лишь того хмурого мужчины, который с усталым вздохом подтвердил опасение:
~ Он трахнул тебя, пока ты спал.
Разумеется, для него факт того, что Игорь мог оказаться натуралом или вообще гомофобом, неинтересен. Похоже, Разумовскому вообще мало что интересно кроме собственных целей. Использовал Игоря как вибратор пока тот «спал». Ну, разумеется. Но сейчас на нём то же, в чём он он ложился — брюки, но всё-таки показываться полуголым перед девушкой не хочется, так что он немного стыдливо натягивает обратно одеяло на свой голый торс. Да и в целом ощущение отвратное. Странно, он думал сегодня ночью точно кто-то приходил, сон был слишком отчётливым и, живя здесь, он давно понял, что некоторые сны здесь могут оказаться реальностью.
— Здесь не нужно убираться.
— Мне велели убраться во всех комнатах на этом этаже, включая вашу. - Говорит она максимально дипломатичным и даже немного извиняющимся тоном, потому что он наверняка производит просто ужасающее впечатление, особенно при первой встрече.
— Вы можете пока пойти и выпить чаю, а я здесь как-нибудь сам, только швабру оставьте.
— Вы не скажете Даниэлю? - Уточняет она, а получив подтверждение, прислоняет швабру к стене и удаляется. А Игорь сначала проходит в ванную. И глядит на себя в зеркало. Глядит долго, потому что кажется сто лет на себя не смотрел.
Да, не ошибся — выглядит как косматое чудовище. Как вообще такой мог заинтересовать кого-то вроде Разумовского? На шее, как и предполагал, красуется свежий укус, правда не глубокий, «не для еды». Значит, он точно приходил сегодня. Для еды у Игоря в тыльной стороне ладони стоит телесного цвета катетер с мягким колпачком. Такой, чтоб не мешал обычной жизни, но разве можно вот это назвать жизнью, когда он против воли для кого-то дойная корова.
От собственных мыслей жмурится. Берёт из шкафчика рядом пену для бритья и начинает извлекать своё измождённое побледневшее лицо из колючих зарослей. До сих пор чувствовал в себе такую слабость и страх, что, кажется, боялся вообще всего, не до бритья было. Не жил толком. Каждого шороха, каждого отдалённого звука, боялся, всё прислушивался и всё беспокоился, когда снова приходил его кошмар наяву. Столько лет прожил, столько страшных историй видел воочию, стольких жертв домашних диктаторов, заигравшихся в БДСМ подростков, однажды даже спас двух девочек из подвала какого-то сумасшедшего, но никогда не предполагал, что в такой ситуации окажется сам. Прямо сказать, он не выглядит, как излюбленная маньяками «правильная жертва», да и обычным парням он нравится не сразу, потому что первое впечатление опасности слишком устойчивое. Это лишний раз убеждает в мысли, что этот вампир — сумасшедший. Сейчас, когда есть элитные магазины с кровью, есть специальные подпольные банки, куда люди добровольно приносят кровь, а есть доноры рекомендующие себя в соц-сетях (он такую сам недавно ловил, потому что это незаконно). Чистенькие, толстые, гладко выбритые и питающиеся травой — самое то для богатых, консервативных «пятых» снобов, типа Цыбульских.
Но что-то всё-таки сделало его узником в этой огромной башне, в которую он часами вслушивается и так ничего и не слышит; она напоминает гигантский склеп, так здесь тихо, даже воющего снаружи ветра не слышно за окнами, что странно ведь внешние помещения полностью покрыты стеклом. И привычного гудения офисов, расположенных на каждом этаже этого здания не слышно. Он прикинул — находится где-то на верхних этажах, прямо под его ногами, должно быть, кипит деятельность, но он ничего не слышит. И его никто не услышит. Разумовский с лёгкостью отыскал его слабые места и пообещал оставить их в покое в обмен на то, что Игорь никому ничего не скажет, не попытается сбежать или что-то натворить, но и обеспечить их безопасность отсюда он не может. Стоило Игрою только заикнуться, что хотелось бы встретиться с кем-нибудь из коллег, Даниэль встретился с ними сам. Конечно, Разумовский слишком занятой, чтобы заниматься таким лично, он отправил вместо себя своего жутковатого «секретаря». Своего рода предупреждение «я всё ещё держу тебя за яйца». Ужасно. Глупый Дима наверное и не понял что за страшный человек завёл с ним беседу в парке, а Игорю остаётся только просыпаться в холодном поту от очередного сна, где Прокопенко выпивают досуха.
Да и есть ли теперь какой-то смысл в том чтобы сбегать, если он теперь к этому зубастому почти в прямом смысле привязан: если не «кормить» его, просыпаются застарелые болезни: ухудшается зрение, некогда исправленное лазером, ноет шрам от пули на бедре и главное снова даёт о себе знать бессонница, подкрепляемая страхом того, что в его комнату снова может прийти Разумовский.
Обидно, Игорь на него напал, когда тот так прозрачно намекнул, что встретился с Димой и, конечно же, его скрутили за несколько минут, но если бы защититься решил сам Даниэль, наверное, Игорь даже дёрнуться бы не успел. Ему было просто лень.
Этот Разумовский страшное существо. Дикое чудовище с зубастой улыбкой на половину лица и сверкающими глазами. Будто воплотившийся кошмар из детских страшилок, которых люди перестают бояться ещё в детстве, но вот он прямо здесь. В его венах. И самое поганое это чувство беспомощности, уязвимости и неспособности что-либо сделать, то самое с которым он боролся с тех самых пор, когда мог только беспомощно плакать глядя, как умирает отец. Было бы легче, если бы он не понимал происходящего, когда под гипнозом и не чувствовал, как против собственной воли делает то, что тому нужно.
Но самое страшное то, что происходит иногда под покровом ночи в этом огромном жутковато чистом и беззвучном помещении, которое стало жилищем Игоря в этой башне. Иногда с самого верха, будто страшный ангел, он беззвучно спускается и если по началу вампир его гипнотизировал, потом это просто перестало быть нужно и от того Игорю ещё противнее, ведь он прекрасно знает — если Даниэль этого захочет, Игорь это сделает независимо от того что вообще думает об этом. А думает он, что его очаровали гипнозом такого поганого сорта, который пробрался в его тело настолько глубоко, что впитался абсолютно во все его мысли и желания. Игорь даже выдумал для себя условный сигнал, чтоб проверять под гипнозом или нет, но не уверен, что это работает.
Он спускается, как сама темнота и подходит к его кровати. Снимает с себя одежду, позволяя только мучиться выискивая в темноте его силуэт глазами, чтоб рассмотреть в слабых отсветах ночного города то, что ощущают пальцы, ладони, а потом и губы. Его мягкие волосы, его крепкое и вовсе не мягкое, но такое приятное на ощупь тело, впадинку меж его лопаток и прохладное дыханье. И такие же прохладные, становящиеся всё жарче горячие стоны, звучащие в его Игоря мыслях так долго, даже когда он уходит и оставляет с ощущением самого себя на пальцах, губах и члене. Валяться, глядя в темноту и проклинать себя за то, что снова поддался, а не вскрыл себе глотку украденным с кухни ножом.
А иногда он в его, Игоря, жилище разгорается, как пожар и, кусаясь, царапаясь и оскорбляя, седлает его так грубо и сильно, что по всему телу остаются ожоги его присутствия, а бёдра ломит так, как будто он вот-вот однажды сломает Игорю член. Иногда так же, но совершенно редко, буквально дважды за всё время к нему приходил тот Даниэль, которого он отчаянно старался рассмотреть в темноте, потому что не мог поверить в то, что он правда таким может быть. Трепетным, податливым, наверное даже испуганным и бесконечно виноватым за те краткие моменты близости которыми они ограничиваются. Тот, кого он сам презрительно оскорбляет тряпкой, когда приходит в себя, и которого Гром боялся точно так же, как и остальных по началу, пока не понял, что спасаться уже поздно. Как поздно понимать который из троих. Разумовский всегда кажется не таким, как обычно, и никогда не ясно решит ли в этот раз он Игорем пополнить свою коллекцию убитых бомжей.
Например недавно он пришёл снова и был ни на какого себя настолько не похож, что от страха неизвестности Игорь старался вообще не шевелиться. Застыл, стоило услышать звук в темноте и притворился спящим, пока незнакомый ему Даниэль опустился сверху. Он уже был возбуждён, поэтому ощущался тёплым. Не позволил себя касаться, не стал раздеваться, только чтобы измучить ещё сильнее, поцеловал и двигался совсем не так, как всегда. Судорожно, цеплялся за него, кусался и тяжело дышал, но крепко схватил за руки и не позволял к себе прикоснуться. Вынул его член через трусы и объездил, только был очень мокрым и поцеловал для себя как-то необычно. Это молчание было слишком звучным.
Приведя, наконец, себя в более менее сносный вид, он всё-таки поднимается туда, где живут они с Олегом и где Даниэль почти круглосуточно занят работой. Гром слышал, обычно вампиры ведут ночной образ жизни и спят днём, но этот, кажется, не спит вообще никогда, потому что пару раз Игорь видел, как Олег накрывает его одеялом прямо в кресле. Наверное, так и в этот раз. Он поднимется и молча садится за стол позади готовящего у плиты Олега и работающего телевизора. Снова тот готовит что-то сложное и наверняка полезное, будто чтобы отвлечь себя от происходящего, но удаётся отвлекаться, кажется, с каждым днём всё хуже. На Игоря с маленькой жёрдочки в углу глядит как чучело неподвижная ворона и он готов поклясться, что птица его ненавидит, а почему непонятно. Он пытался потрогать её один раз, но она пискляво каркнув распушила крылья, так что стало ясно — ещё раз и в глаз.
Олег оборачивается, чтобы молча поставить перед Игорем чашку кофе и возвращается к готовке будто лишь для того, чтоб не встречаться с ним взглядом. Позволяет себе обронить только сухое «доброе утро» в ответ на его. Он должен бы был быть здесь для Грома островком нормальности и человечности хотя бы потому что он человек, но, кажется, он так долго жил здесь, что утратил всякое тождество с человеком. Это и ощутилось в прошлый раз, когда Игоря он сбил и вдавил подбородком в пол так грубо и мощно, что показалось, что сверху металлической задницей на него опустился асфальтоукладчик. И только потому что Игорь слишком человечен его то и дело подмывает завести с этой молчаливой фигурой в безукоризненно белом фартуке разговор, но каждый раз боязно. Так ощущается между ними это напряжение звенящее неприязнью, будто за одно только неосторожное слово однажды терпение этого человека в чёрной футболке может лопнуть и он самого Игоря пропустит через мясорубку, даже не являясь при этом особенно кровожадным человеком.
Даже когда Олег наконец ставит на стол тарелки с едой и садится рядом, якобы чтоб смотреть телевизор, но на самом деле всё ещё для того, чтобы просто не встречаться с Игорем взглядом. Ест быстро и аккуратно, как в армии и только когда переходит к кофе позволяет себе немного расслабиться и тупо пялиться в телевизор, по которому показывают хоккей. Игорю нравится хоккей и даже хотелось бы завести разговор, потому что по всему похоже на то, что и Олег к нему тоже неравнодушен, но слишком опасно, будто перед учительницей не выучил урок (хотя такого с ним не случалось). Он молча ковыряет свою яичницу с рулетиками невыясненного генеза. «Зачем так стараться ради простого завтрака и ради простого Игоря?» - спросил бы сам у себя, если бы не понимал, что готовка способ сбежать от происходящего. Его, Игоря, невольное присутствие здесь; хотя он и знает, что не его в том вина; доводит Олега до белого каления, если не сказать до бешенства. Тому же через несколько минут приходит сонное и пахнущее пастой, но небритое подтверждение. Пролетев над столом и неосторожно задев крылом Игоря, птица приземляется на плечо своего хозяина.
— Что тут у нас вкусненького спороть можно? - Заискивающе произносит он и садится за стол рядом и его человек только усилием заставляет себя не вздрогнуть, а Олег молча поднимается и отправляется к раковине мыть за собой посуду. И моет так долго и так тщательно, что должен бы был уже протереть губкой в керамике дырку, но продолжает надраивать, лишь бы не видеть того, что происходит у него за спиной. Просто по человечески Грому и самому хотелось бы удалиться и делать это где-нибудь в более укромном месте, но Даниэля это, кажется только веселит, потому с какой улыбкой он делает своё грязное дельце. Нет, он не мог потерпеть, пока его (Друг? Брат? Работник? Кто он ему?), пока его Олег не уйдёт и делает это прямо сейчас под звук воды и хоккея. Осторожно вводит в торчащий из вены Игоря катетер трубочку и медленными, осторожными глотками начинает пить его прямо пока тот ест. Извращенцу так больше нравится — через кровь он ощущает то, что ест его человек (почему нельзя самому поесть нормальную еду?)
Игорь пытался однажды что-то возразить против бытия едой, но его тогда избили и обещали связать и откармливать через шланг, чтоб превратить в огромную живую кровавую ферму, так что он теперь ресурсы своего бешенства тратит на сдерживание желания разбить его рыжую голову о столешницу. И повторяет про себя имена тех, кто в опасности благодаря его тупой беспечности. Весь отдел полиции, Райдо и даже те несчастные, кто может быть с ним даже косвенно связан, например парень Димы или его сестра.
— Очень вкусно, Волче, спасибо за завтрак. - Ухмыляется вампир, а у его секретаря совсем не (или демонстративно) и незаметно вздрагивают плечи. Он пьёт аккуратно, чтоб Игорю не доставить дискомфорта от резких глотков, но слабый дискомфорт всё же ощущается и он, конечно, больше психологический, но тем не менее ощутимый. Даже аппетит пропадает но только из уважения к стараниям повара Гром продолжает жевать рулетик с каким-то, кажется, сыром и зеленью, пока Разумовский пьёт его, как чёртову коробку сока. Мерзкий театр неловкости, жестокости, обречённости и затаённой обиды.
— Что, даже утречка мне не пожелаешь? - Уточняет он ехидно и теперь уже и самому Игорю в очередной раз хочется ему врезать, но Олег это стоически выдерживает и, оглянувшись, вежливо кивает:
~ Доброе утро, Даниэль Викторович.
Тот от последнего даже фыркает. По имени отчеству назвал. Ну, конечно же он обиделся, на что этот идиот ещё рассчитывал? Продолжает делать прямо при Олеге то, что ему явно неприятно и заставят неловко себя чувствовать здесь всех.
Пока что всё просто. Нужно выяснить сперва каков здесь план здания, каков распорядок дня Разумовского и где в его защите бреши. Предварительный план таков: он ведёт себя послушно, делая вид, что Даниэлем очарован, ждёт, пока тот потеряет бдительность и убивает. Неважно, что тот обязательно очнётся через несколько дней, главное обезвредить. Нужно быть осторожным и пока «просто гулять» по этой башне. Ошибка может стоить кому-то жизни.
Игорь столько раз сталкивался с необходимостью для себя, как для полицейского, не заводить близкие связи с кем-либо, особенно на примере бывшего напарника. Но, тем не менее, против его воли снова и снова случается так, что он становится уязвим для тварей вроде Разумовского. Теперь ошибка для него ещё опаснее. Хотя бы потому что после почти года жизни здесь понял, что кое-кто ещё нуждается в помощи.
Нужно делать вид, что напуган и играет по правилам этого психопата. Например, флиртовать с ним и делать вид, что совершенно очарован потому что на того это действует успокаивающе, но он слишком хорошо изучил Игоря, чтоб не догадаться, что это будет клоунада, так что он решает пока не играть спектакль «влюбился» слишком явно, только позволяет себе слабо улыбнуться, когда Даниэль, гладит его по щеке, как какого-то пса, проведя пальцами по царапинкам от неосторожного бритья, поднимается и уходит. Проследить взглядом за ним и тем, как двигаются при ходьбе его бёдра, в частности, чтобы убедиться, что он скрылся за дверями своего кабинета и снова погрузился в составление каких-то кодов. И полицейский очень надеется, что это нечто безобидное.
Хотя предпочитает убираться в своём жилище самостоятельно, ему всё-таки приятно, что здесь иногда появляются уборщицы — успокаивает видеть и слышать в этом огромном склепе живых людей. Кого-то кроме Олега, то и дело преследующего молчаливой тенью на случай, чтоб не вынюхал здесь чего-то опасного, а тот тем временем только старательно делает вид любопытного, якобы ему всё здесь интересно и нравится. Да, всё-таки не думал никогда, что это такое неприятное чувство — находиться в золотой клетке. На нижних этажах офисы, куда ему запретили спускаться, а на этом в основном серверные. Но самое главное, что оба доступных Игорю этажа, по которым, кроме того, так же свободно перемещается Разумовский — остеклены, а значит можно дождаться, например, солнца и кое-что придумать. Это будет очень удобно, особенно, если дождаться момента, когда Олега рядом не будет. Как удачно, что ему неприятно видеть и слышать, как Разумовский до него домогается. Нужно дождаться подходящего момента и тогда всё может сложиться идеально...
Он подходит вплотную к огромному окну и смотрит у себя под ногами на город. Утро. Там далеко гудят пробки, мигают светофоры и рекламные баннеры. Будто там другой мир. Город живёт, как раньше и никому, наверное, даже не придёт в голову смотреть сейчас в окно верхнего этажа башни. К тому же, даже если придёт, его всё равно никто здесь не увидит. Да и что они увидят? Того, кто торжественно похоронен несколько месяцев назад. Он с высоты рассматривает город и вглядывается в маленькие разноцветные точки машин, когда тишина этой башни всё-таки нарушается.
~ Можешь даже не думать о том, чтобы сбежать. - Доносится со спины голос, звучание которого настолько непривычно, что он невольно вздрагивает. Этот голос такой хриплый, что вонзается под кожу мурашками.
— Не собирался. - Отвечает, продолжая рассматривать город. Скучает.
~ Не нужно считать всех здесь идиотами. Мне знаком такой тип людей, как ты: ты всегда что-то замышляешь и, знаешь, это очень бессовестно по отношению к твоим близким подвергать их опасности.
— Беспокоишься о моих близких, хотя ты — тот, кто первым начнёт рубить их головы.
~ Не мы такие, жизнь такая.
— Можешь быть спокоен, я не буду убегать. Хотя бы потому что очень приятно видеть, как тебя коробит от моего присутствия. - Он оглядывается и выдавливает из себя подобие улыбки.
~ Не воображай, будто это случайно. Мне не нравишься лично ты.
— Понимаю. - Говорит и, осторожно прикусив губу изнутри, принимает одно из труднейших для себя решений. В чём-то его бывший мудак напарник был прав: «С волками жить — по волчьи выть». Поэтому он оборачивается и решается на один из самых мудацких и идиотских поступков в своей жизни. - А ты всё ходишь за мной по пятам. Так ли я тебе не нравлюсь?..
~ Охраняю.
— А тебя кто охраняет? - Игорь долго и влажно скользит взглядом по его чёрному костюму. Не пробовал этого делать до сих пор и не уверен, что сейчас что-то получится, но попытка не пытка. - Даниэль не станет волноваться, что ты столько времени проводишь с посторонним мужчиной?
~ Не беспокойся об этом. - Закатывает он глаза, а Игорь поражается собственной находчивости. Оказывается, этот загадочный человек на поверку очень предсказуем и очевиден. Олег понятия не имеет что такое флирт и не думает о том, что может оказаться кому-то интересен.
— Не похоже, что его вообще волнует твоё мнение, как и твоя безопасность.
~
Моя безопасность? - Переспрашивает и уголок его губ незаметно вздрагивает. Его это веселит, потому что он знает, что сильнее.
— Именно так, — Кивает Игорь и снова сопровождает это осторожным изучающим взглядом, — есть о чём беспокоиться.
~ О чём ты?
— Скажи, давно вы с ним знакомы?.. - Игнорирует вопрос, продолжая похабно пялиться. Ладно, нельзя не признать, что Олег действительно приятный мужчина, если не брать во внимание тот факт, что его военная подготовка куда серьёзнее полицейской, а деятельность незаконна.
~ Это не твоё дело, - отвечает, а Игорь от этого только торжествует внутренне потому что кажется не такой уж он холодный, каким ему нужно казаться. - Достаточно давно.
— И всё это время именно Даниэль пользовался популярностью у женщин?
~ Не сказал бы, он по большей части был занят учёбой. Но и девушкам, тоже, конечно иногда нравился, это ведь очевидно.
— Или мужчинам?.. - Уточняет и внимательно рассматривает его лицо, но на этот раз оно абсолютно ничего не выражает.
~ Бывало. Не понимаю какое вообще это должно иметь значение.
Это имеет большое значение для Игоря и подкопа, который он готовит в качестве волчьей ямы, но от темы уходит в противоположную сторону:
— Что же, он сам решил, что ты работаешь на него, не так ли? - Спрашивает избегая слова «отношения» которое на контекст явно напрашивается. Но будет гораздо лучше, если Олег будет думать, будто Игорь совсем не понимает что между ними происходит.
~ Ты задаёшь слишком много вопросов на которые нет необходимости отвечать. - Говорит, хотя это уже само по себе является ответом.
— Но ты всё ещё здесь и разговариваешь со мной. Ты не согласен с его методами и пытаешься загладить его вину передо мной?
~ Это элементарная человеческая вежливость с человеком, который находится здесь против собственной воли.
— Твоя вежливость мне очень льстит. - Произносит тише, чтоб не звучало слишком вульгарно и всё рассматривает, как напряжены у него под одеждой мышцы и отмечает, что зрелище это довольно приятное, потому что означает только то, что он не чувствует себя сейчас в безопасности.
~ Хорошо. - Кивает он, а Игорь делает к нему шаг и теперь заглядывает в глаза. Может это и показалось бы слишком для кого-то, кто в принципе понимал бы что происходит. Кого-то, у кого есть подобный опыт. Но не Олег.
— К тебе внимание не так часто проявляли, не так ли? Заинтересованы были только Даниэлем, а ты был сосредоточен на обеспечении его безопасности? - Говорит чётко и очевидно правильно, так что он видимо даже не замечает, как Гром оказывается ещё ближе, но от того только пробуждается какой-то охотничий азарт. Всегда, когда бы он ни знакомился с людьми, они понимали что происходит, а этот продолжает сохранять боеготовность, поэтому не представляет, что может произойти дальше. Интересно как перекосило бы его хмурое лицо, если бы Гром рассказал, как его Даниэля недавно оттрахал прямо на этом журнальном столике.
~ Он был довольно уязвим перед всякими уродами...
— Поэтому ты не думал о том, уязвим ли ты сам?
~ Я занимался спортом с самого детства, так что мог постоять не только за себя.
— Значит, ты не задумывался о том, что можешь заинтересовать мужчину.
Его реакцию хочется фотографировать и рассматривать, потому что только тому, кто привык к его непроницаемому выражению лица заметны все микроскопические мимические изменения, которые он старательно контролирует, пытаясь усвоить только что услышанное и как-то синтезировать в организм. Олег поднимает на Игоря глаза и смотрит так, будто только сейчас заметил, как близко тот к нему подошёл и пока не понимает следует ли напрячься.
~ Это прозвучало так, как будто ты подкатываешь?.. - Спрашивает с сомнением.
— Потому что я подкатываю.
~ Зачем? - Хмурится и будто даже челюсти сжимаются крепче и вот такая реакция для опытного полицейского уже не кажется очевидной. Если бы это злило, Олег бы раздражённо игнорировал, если бы нравилось (что невозможно) тоже игнорировал бы.
— Зачем люди подкатывают? - Он снова делает шаг и надеется как и до сих пор оставаться незамеченным, но Олег это замечает и молча отходит назад, продолжая глядеть с сомнением, будто в принципе не представлял, что может вызвать в ком-то интерес подобного рода.
~ Думаешь, не знаю чего ты добиваешься?
— Чего?
~ Я из нас двоих отвечаю не за стратегию, но мне хватит мозгов. Достаточно следил за тобой, чтоб знать, что ты не стал бы себя так вести. Тебя не интересует романтическая сфера жизни.
— Значит, ты также должен знать, что у меня достаточно долго не было постоянных отношений, чтобы меня могла заинтересовать интимная. - Отвечает и всё любуется на эту реакцию. Даже как-то тревога отпускает, когда видит этого человека таким растерянным, будто он считал себя в принципе непричастным к миру такого характера человеческих взаимоотношений, поэтому так чуждо и непривычно ему находиться под взглядом, значение которого он теперь понимает и, судя по виду чувствует себя этим взглядом облапанным.
~ Я примерно понял каковы твои вкусы и знаю, что под них ни я, ни Даниэль не попадаем.
— Даже за этим следил? Может, и ночью за мной подсматривал? - Задаёт сразу два вопроса, чтобы сбить с толку и это, кажется, тоже срабатывает.
~ Нет. - Отвечает холодно, но немного поспешно, буквально на долю секунды раньше, чем если бы его этот разговор действительно не злил. Неужели правда подсматривал?.. Очевидно, он бесится от того, как ведёт себя Разумовский, но почему такая реакция на то, что Игорь подкатывает?
— Я пытаюсь понять что нужно твоему работодателю от меня.
~ Понятия не имею.
— Брось.
~ Даниэль занимается планированием, я стратегией. Логично в данном случае позволить планировать всё тому, у кого это лучше получается. Поэтому он не посвящает меня абсолютно во все свои замыслы.
— Иными словами он использует тебя для грязной работы?
~ Что ж, может и так, но мне подходит это до тех пор, пока цели у нас общие.
— Уверен ли ты, что он не бросит тебя, когда ты перестанешь быть ему нужен?
~ Мы семья.
— Не похоже, что он того же мнения. - Он якобы невзначай немного склоняет голову, чтобы Олег заметил на его шее ещё не сошедший укус.
~ К чему ты клонишь? - Он поджимает губы и наконец позволяет себе выглядеть злым. И это радует.
— Пытаюсь понять почему ты сам не пытаешься сбежать.
~ Ты не тупой, сам должен был догадаться в какого рода отношениях мы состоим с этим человеком с тех самых пор, как познакомились, так что с твоей стороны невежливо продолжать вести со мной разговоры такого характера, как и пытаться флиртовать.
— Думаю, я точно постарался бы познакомиться с тобой, если бы встретил при других обстоятельствах...
~ Ты просто жалок. Делаешь вид, что он нравится тебе, заставляешь привязаться к себе ещё сильнее, а сам хочешь предать. И я надеюсь ты не такой тупой, чтоб думать, что я реально поверю в то, что ты сейчас делаешь. Но по отношению к Даниэлю это...
— Равно, как и его отношение к тебе.
~ Ты даже не понимаешь... - Олег даже немного повышает голос. - Он «позвал» тебя как только вы встретились, а тебе всё ещё хватает наглости...
— Так вот в чём дело. - Выдыхает Гром тяжело и смотрит на него, понимающего, что сказал слишком много.
~ Не знаю что это изменило. Он с самого начала нашего знакомства обещал позвать меня, приказывал, а я исполнял и вот он так просто подобрал с улицы какого-то ублюдка, вроде тебя, который даже не ценит этого, и устраивает херню у него за спиной.
— Ты хочешь долго жить?
~ Конечно хочу. Разве не все хотят?
— И это единственная причина? Сомневаюсь.
~ Что ж, значит ты не такой глупый, как я. Он кажется сильным, но каждый урод вроде тебя может сделать ему больно и тогда...
— Ты хочешь защитить его. Боишься, что я сумею навредить?
~ Ты? - Игорь готов поклясться, что Олег едва не смеётся на этом слове. — Никто не сумеет навредить ему кроме него самого.
— Зато он вредит тебе. Снова и снова, и даже сейчас.
~ Считай меня сумасшедшим, но именно для этого нужна семья.
— Олег, ведь это ты приходил ко мне недавно ночью?..
Неясно, от того ли, что так внезапно назвал по имени и посмотрел в глаза или от услышанного, или от ощущения себя слишком глупым, чтоб суметь соврать, как и бессильным разрешить эту ситуацию кулаком, он вышибает позади себя дверь ударом ноги и, хлопнув ей же, удаляется прочь от неприятного разговора. Оставляет Игоря пялиться на закрытую дверь и чувствовать, как улыбка сползает с лица. Лучше бы он ударил. Было бы легче, но теперь это становится правда опасным.
И хотя успехом это предприятие окончиться не может, он всё-таки находит в себе мужество, чтоб отправиться туда. Возможно, чтобы отвлечь его, возможно, чтобы застать Даниэля врасплох, а может быть для того, чтоб унять его присутствием вспыхнувший в теле жар. В тянущее холодом - его комфортной температурой, тёмное царство вампира, который спать ещё не ложился, хотя за окном уже день. Сидит, скрючившийся за экраном компьютера, в его прохладном свете кажущийся ещё менее реальным и совершенно не обращает внимания на происходящее вокруг, поэтому даже не слышит, как Игорь подходит ближе. Рядом в каком-то подобии гнезда спит что-то похожее на пушистый комок снега. Интересно, если Игорь коснётся птицы вот так, она оторвёт ему палец?
Редко представляется возможность вот так тайком рассмотреть его. Его в его естественном состоянии — не растянутого в угрожающей вульгарной улыбке и не извиняющегося за то, что происходит. Кто-то сказал бы, что это раздвоение личности или как-то ещё по научному назвал, но кажется нет никакого раздвоения, просто он сам в себе слишком разносторонний человек, слишком зависимый от общего настроения или внешних обстоятельств. Человек-американские горки, человек эмоциональные качели, человек Шрёдингера. Страшный человек, но такой загадочный, как одно затянувшееся расследование на всю жизнь. Разумеется, такого прямого, как Олег, сделал от себя зависимым и даже в пору посочувствовать. Игорь стоит в отдалении рассматривает потому что возможно больше такой возможности не представится. Довольно красивый. На фоне его бледного в свечении экрана лица волосы кажутся ещё более яркими, почти кровавыми. Почти жидкая магма, струящаяся по узким плечам и спине. Лава, о которую, почти бездумно протянув руку, он обжигается. Тот не реагирует на это, но едва улыбается:
— Что это такое?
— Не знаю. - Отвечает тихо, почти шёпотом, не прекращая смотреть на эту красоту.
— Ты никогда не приходил ко мне сам.
— Всё бывает в первый раз. - Он наклоняется и осторожно потягивает запах его волос, хотя тот, как и прежде, ничем не пахнет. Он ему безразличен. Игорь его не хочет, но умеет здорово притворяться, тем более если это единственный способ. Спасти его будущих жертв. И Олега.
Касается чуть выступающего под волосами уха щекой и совсем не представляет что нужно делать, потому что кажется никогда не был тактильным и не знает как выражают чувства через касания. Просто движется. Он оборачивается и на Игоря глядит внимательно, изучающе, пытается понять чем вызвано такое поведение и даже улыбка с лица сползает потому что понимает, что это не шутка. Поворачивается на кресле и позволяет утянуть себя в поцелуй. Игорь осторожно обхватывает его за талию и, прижимая к себе, медленно отходит назад, увлекает за собой. Даниэль послушно следует за ним, потому что точно не ожидал такого и даже не вполне понимает как следует себя вести, вдруг спугнёт? От поцелуя Игорю немного начинает кружить голову, так что он спускается губами к его шее и исследует.
«
Если бы ты был человеком я перегрыз бы сейчас твоё горло зубами. Вцепился и давил, пока не прокушу.» Он забирается пальцами под домашнюю рубашку и, покрывая поцелуями шею, продолжает фантазировать: «
Глотка прорывается под зубами со звуком похожим на отрыжку — это воздух, мешается с кровью, затекающей в трахеи.» Интересно, сумел бы Игорь остановиться после того, как убьёт? Остаться вот так с его теплом, таящим на пальцах и телом обессилевшим, податливым и мягким ещё несколько часов. Возможно нет. Он трижды давит ногтем на подушечку пальца и понимает, что мысли в голове не разнятся с ощущениями собственного тела. Уловный сигнал для самого себя, который придумал «во сне», чтоб понимать, когда он под гипнозом, а когда нет. Так приходит к выводу, что эти тревожные нездоровые идеи его собственные. Беззвучный и бездыханный Даниэль, который не сопротивляется…
Представляя это, Гром невольно распаляется и снова обжигается об этот вездесущий холод, который всё старается отогреть собственными касаниями, слышит какую это вызывает реакцию, и наслаждается ей собственной кожей впитывает звук учащающегося дыханья и чувствует какими неловкими стали теперь шаги. Разумовский идёт следом, даже не задумываясь куда Игорь его ведёт, потому что кажется сам оказался под каким-то гипнозом. Перебирает его футболку пальцами в желании поскорее снять, поэтому оторвавшись на секунду, Игорь сбрасывает её сам и даже не заботится о том куда она приземлилась и не увидят ли её, валяющуюся на полу, другие. Особенно потому что теперь на крепкой на ощупь, но со стороны такой хрупкой груди Даниэля сам теперь расстёгивает пуговицы, торопливо, собственным губам открывая всё больше его тела. «
Проклятое чудовище, ты должен сдохнуть.» Горячо выдыхает на его кожу, ощущая на плечах касания прохладных ладоней. Видимо, он этому вампиру действительно нравится. Олег прав и это несколько бессовестно так поступать, но не более чем то, как поступает сам Даниэль.
Игорь ведёт его следом за собой, проводя вниз по прохладной коже дорожки горячего дыханья и нетерпеливых касаний ведущих к одной цели. К тому, чтобы расстегнуть на нём его дурацкие домашние брюки и обозначить конкретно чего хочет. С резью под рёбрами ощущает, как Разумовский опустился пальцами вниз и тоже расстёгивает на нём брюки, но вместо этого, не сдержавшись, Игорь подхватывает его на руки. С дрожью ощущает тяжесть его тела и мягкие касания волос, теперь скользящих по его щекам сверху вниз. Снова целует, по неосторожности разнится языком об острые зубы, но от привкуса собственной крови в этом поцелуе ощущается какое-то волнение. Торопится, едва не путается в собственных ногах и слышит, как Даниэль от этого прямо в губы усмехается. Голова кружится от страха, который тонет в этой усмешке. Игорь стягивает с его бледных плеч рубашку куда-то на пол. Оставляет её там лежать теперь уже без какого либо шанса, чтобы нашедшие, её нахождение на полу в нескольких метрах от футболки неправильно поняли. Может даже увидит Олег, но от этой мысли только сильнее зудит предвкушение и странное, превратное желание чтобы он всё-таки увидел. Как исказит его непробиваемое выражение гримаса ужаса? Глядит в красивое лицо внимательно и шагает спиной назад, следит за его реакцией и собственными касаниями и дыханьем, беспорядочными поцелуями старается отвлечь. Жаль нельзя будет надругаться над его трупом так же, как Разумовский делал это с его. Ему не так долго осталось, почему бы не насладиться им в последний момент?
Заглядывает в золотисто-жёлтые глаза и осторожно прикусывает его нижнюю губу, только бы этот бритвенно острый вампир не заметил. От того адреналин внутри клокочет и в водовороты смешивается с возбуждением, которого не хотел, но испытывает от того, как чудовище в его руках всё в мыслях смешивает. Пульсирует слабой болью в прокушенном языке и прохладой пальцев царапает обнажённые плечи, но снова скользя мягкими волосами по его щекам целует. Сердце колотится и не понятно уже чего теперь хочется больше, но он продолжает шагать спиной назад и шепчет хрипло от собственного головокружения:
— Ты похож на преисподнюю.
И с этими словами отвлёкшегося вампира выносит в ту самую огромную залу в которой встретились в первый раз, к этим самым огромным окнам, к этому огромному безжалостному дневному солнцу, увидев которое Разумовский смотрит испуганно. Обречённо и кажется впервые таким слабым и уязвимым, что даже содрогается что-то внутри от вины за содеянное, но Игорь даже не задерживается и прижимает его крепче, и выносит дальше, под самые лучи. Любуется его растерянным лицом. Вампир опускает на Игоря испуганный взгляд своих золотистых глаз. Невероятно красивый сейчас, так что даже жалко расставаться с такой красотой. А потом испуганный взгляд застывает, а влажные от его, Игоря, поцелуев губы растягиваются в торжествующей клыкастой улыбке.
— Вынес меня на солнце, ёбаный жестокий человечек? - Усмехается он и впивается в плечи ногтями так сильно что тот выгибается и вместе с ним, обхватившим ногами его талию, приземляется на задницу, но от чего-то всё сжимает. Кажется, что сумеет, если сожмёт покрепче, не позволить твари психануть, разорвать его сейчас же на месте и размазать по этому полу кровавым месивом.
— Почему ты не умираешь!? - Спрашивает голосом, сорванным от нервов и подступающего ужаса и чувствует, как густо из ран на плечах льётся по спине кровь, но волнует только эта жуткая улыбка сверкающая в свете солнца вампирским зубами. Игорь едва не воет от того как резко разбивается надежда на эту попытку и ЧТО теперь грозит его близким за эту ошибку.
— Неужели ты думаешь я создал бы такую опасную для вампира башню? Глупый маленький Игорь.
Ужас окатывает ледяной волной от затылка до вибрирующих кончиков пальцев которыми он старается сжать Разумовского крепче и сам для себя понимает, что в битве не победит, но с надеждой продолжает глядеть в огненные глаза как в озёра ядовитой магмы. Что он с ним теперь сделает? Слишком трудно теперь остановиться и даже от страха презренное возбуждение не пропадает. Где-то внизу через одежду он продолжает крепко вжиматься в его тело, а того это веселит кажется ни чуть ни меньше, чем если бы снова поставил Игоря на колени.
— Хочешь трахнуть меня?
— Да кто в своём уме захочет спать с чудовищем, вроде тебя?
— Значит и этого тебе тоже не нужно? - Под судорожный вздох вампир берёт его руку и глубоко погружает его пальцы себе в рот. Изнутри эта прохладная влажность ощущается так скользко и приятно, что мурашками покрываются плечи. Ужас и холод смешиваются, так что он почти не способен поддаться сейчас тому, что Даниэль делает. Боится пошевелиться, лишь бы тлеющее пламя не разгорелось. Чтоб он достаточно увлёкся соблазнением и не вспомнил о том, что обещал убивать по одному его близкому за каждое неповиновение. Позволяет мягким губам обхватывать свои пальцы и чувствует только как колотится от страха сердце, пока остальной организм, кажется, независимо от мыслей целиком сосредоточен на том, как прижимается прохладное тело через одежду к его эрекции.
— Совсем меня не хочешь?
— Ненавижу тех, кто убивает людей. - Произносит, хотя внутри что-то разрывается, когда он надавливает на бугорок на его брюках крепче.
— А выглядишь так, будто возбуждён. Даниэль заводит руку за спину и сам с себя стягивает брюки, глядя в голубые глаза перед собой завораживающе. Жутко и ужас этот внутри клокочет колоколами на собственной панихиде. Кажется, если позволить себе коснуться этого пламени, оно будет изжигать медленно, так медленно, чтоб насладиться каждой секундой его агонии, но оно же не даёт и шанса сбежать. Одной рукой он продолжает сжимать Игоря за плечо, вдавливаясь, как сталь твёрдыми ногтями в кровоточащую плоть, а второй поднимает его ладонь и кладёт на собственную ягодицу. И хотя они спали уже много раз, всё теперь ощущается иначе. Игорь не под гипнозом и абсолютно спокойно может столкнуть с себя этого человека, которого, при обычных обстоятельствах, будь тот правда человеком, сумел бы переломить одной рукой. Худого, изворотливого, прохладного, схватить за горло и сломать шею рукой. Он почти представляет, как сделал бы это сейчас, как сдавил бы тонкую глотку пальцами, но скользит этими пальцами по прохладной коже его ягодицы. И туда, глубже, где он кажется уже вовсе не холодным и смятение от этого в груди мешается с ужасом. Игорь смотрит перед собой, в его глаза, изучая их, рассматривая, пытаясь разгадать эту загадку, которая буквально в его руках, но никак не удаётся. Тянется пальцами дальше, осторожно, по миллиметру, запоминая каждое ощущение и Разумовский кажется всё теплее. Он изучал вампиров и точно знает в каких ситуациях температура их тела поднимается, но усвоить этого никак не получается. Даже когда тот сжимает его руку крепче и насаживается на его пальцы самостоятельно, вырвав из груди хриплый выдох и его тут же слизав с поджатых губ.
— Почему ты... - удаётся только выдавить, потому что мысли собрать воедино не получается. Даниэль отбрасывает волосы, хлестнув по щеке, и продолжает двигаться на его пальцах, пока Игорь, кажется, отупел окончательно. Он всегда столько всего ощущает, о стольком помнит и так чутко прислушивается к происходящему вокруг, потому что приучен с рождения охоте на лис, но сейчас все чувства и сознание сосредоточились на жаре его тела и бесконечной, зияющей пустоте загадки внутри — почему он возбуждён? Почему, если с Олегом?.. Что он, Игорь, вообще здесь делает и не поглотят ли его окончательно, когда чудовище с ним наиграется. Проникает в него пальцами и растворяется в жаре его тела.
— Знаешь, я ненавижу полицейских. - Произносит тихо, прикусив Игоря за подбородок и вырвав из груди стон, но не прекращает двигаться навстречу его пальцам. - Так часто вас, жалких человечков, маленькая власть сводит с ума и в каких чудовищ вы сами превращаетесь. - Он хрипит на ухо и потирается членом об обнажённый живот Игоря, а у того даже сил больше нет отвечать, только нажимать ногтем на палец, чтоб знать что не умирает, что его не жрут сейчас заживо и этот тесный проход сжимающийся вокруг пальцев ему не чудится.
— И ты сам, Гром, отвратительное животное, но мне правда-ах... Жаль что ты меня не хочешь. Чёрт, у тебя такие толстые пальцы. - Влажный язык скользит по нижней губе, а он будто даже не может пошевелиться от тесного, скользкого ощущения собственных пальцев. Очарованный он глядит только на то, как искрами сияют в свете солнца его волосы, как какой-то ореол, и какой неестественной, ненастоящей в его лучах, кажется бледная кожа. Сознание затягивает в водоворот этих ощущений, так что он почти не замечает, когда когти отпускают и заставляют лечь кровоточащей спиной на холодный пол. Наверное, Даниэль уже убил его и всё, что происходит сейчас только страшный сон его сознания, а потому он этот сон смотрит и не пытается на что-либо повлиять.
— Что ты делаешь? Зачем я здесь?..
— Глупый Игорь. Когда ты вломился сюда, ты даже не заметил, как тебя загипнотизировали. Сколько пошлых мыслей я транслировал тебе в голову, ты должен был отвлечься от своего тупого занятия и попробовать меня связанным, я ведь для тебя старался.
— Ты с самого начала хотел меня сожрать?
Прекрасное бледное тело перед ним обнимают чьи-то руки и исподлобья глядят чьи-то карие глаза. Он тоже только смотрит кино с собственным участием. Опускает вниз глаза, смотрит, как извлекают из мокрых насквозь домашних брюк его член и прижимают к собственному. С улыбкой Даниэль обхватывает их оба и не прекращает улыбаться, даже когда судорожным толчком внутрь него проникают сзади. Слабо стонет и синхронизирует движения своей руки и его бёдер. Позволяет чужому носу зарываться в собственных волосах. Олег двигается и полусонно, искоса бросает на Игоря взгляды от страсти непривычно тяжёлые и жаркие.
— Ты его загипнотизировал? Он под гипнозом? - Сбивчиво шепчет Гром, содрогаясь от движений его руки и ощущения его горячей смазки льющейся ему на член и лобок. Слишком мокро, так что движения становятся быстрыми, крепкими, хлюпающими. Совсем не верится в происходящее. Олег зарывается носом в рыжие волосы и хотя смотрит на Игоря с презрением, не останавливается, заставляет чувствовать эти толчки собственными бёдрами. Он не думал об этом, но кажется всё это время внутри него действительно сидело и жглось желание увидеть своими глазами как выглядит Олег, когда занимается сексом.
— Да, но он даже не пытается мне сопротивляться. - Отвечает Даниэль с торжеством, щекой ощущая эти пронизывающие взгляды полные ревности, но от того кажется только больше веселится.
— Зачем ты поступаешь так с ним? - Вопрос остаётся без ответа. Этот ненавидящий взгляд полосует лицо холодными лезвиями, а вампирские пальцы ощущаются такими горячими, что между двух этих стихий тело кажется звенит, как натянутая струна. Чтобы прижаться ближе, Разумовский раздвигает ноги и позволяет увидеть как соприкасаются их с Олегом тела и не смотреть туда уже не получается. Так плотно и так идеально, как два магнита с разными полюсами. Руки, скользящие по его телу. Смуглая кожа так ярко выделяющаяся на светлой. Так правильно, будто это не двое разных людей. Единое существо перед ним задыхается стонами и исторгается на тело Игоря своими соками. Желанное существо. Проклятое существо. От удовольствия тело кажется лёгким, что только подчёркивает ощущение сна, так что он поднимается и покрепче обхватывает ладонями раздвинутые бёдра и всё смотрит туда, на место их соприкосновения. Почти даже не слышит испуганный вздох:
— Ты что?.. - Проехавшийся по ушам так сладко его паникой, что за ней захотелось потянуться, её захотелось услышать снова. Даже губы вздрагивают в улыбке от этой чудесной паники.
— Позволяю тебе поглотить своего жалкого человечка...
— Не надо! Порвётся! - Он в панике снова вцепляется в его плечи и едва не теряет равновесие, но Игорь подхватывает его бёдра и легко отыскивает на ощупь то красивое и скользкое место жаром источающее желание. Боль льётся по плечам, такая несравнимо маленькая по сравнению с удовольствием таким тесным и горячим, что дыханье застревает. А с ним вместе насквозь прошивают чувства этого единого и прекрасного существа. Гром чувствует их обоих одновременно. Будто в них двоих сразу проникает. Даниэль над ухом заходится в панике и задыхается, а Олег глядит с ненавистью пронзающей насквозь, но дышит с такой же опаляющей страстью, почти задыхается, словно вот-вот сам так же беспомощно начнёт стонать, но остановиться ни у того, ни у другого, ни третьего не получается. Даниэль беспомощно хватается в этом давящем, с двух сторон сжимающем аду за его плечи, скользкие от крови, за руки Игоря, удерживающие раздвинутыми его бёдра, за ладони Олега, легко удерживающие его на весу и до хруста в шее пытается оглянуться, чтоб заглянуть в его глаза, заставить отпустить и снова приструнить наглого человечка, но не получается. Получается только хватать ртом воздух, ощущая их обоих так глубоко и больно внутри себя. Игорь от этого жара и сам плавится и тонкую шею перед собой осторожно кусает зубами, ощущает, как вибрирует от стонов его горло и как крепко он сжимается внизу. По неосторожности на этом мягком прохладном бедре отыскивает чужую горячую ладонь и встречается на его шее с чужими губами. Едва не вздрагивает от этого случайного касания. Даниэль от беспомощности и удовольствия над ухом стонет так тонко, почти плачет, что хочется вышибать из него эти звуки снова, и снова, и в эту жгучую ревность перед собой прыгнуть как в бездну. Шагнуть в темноту глаз и такого растерянного Олега поцеловать глубоко и настойчиво, чтоб даже не подумал снова сбежать. Вырвать краткий вздох из его губ и не остановиться. Раздвинув чужие ноги шире, прижаться крепче, чтоб обхватить пальцами тёплые человеческие запястья и попробовать его оскорблённое презрение на вкус. Ощутить как беспомощно он отвечает, как пытается взять на себя инициативу, чтоб не оказаться проигравшим. Синхронизируется с его движениями и толкается в Разумовского с ним одновременно, не прекращая отвечать на колючий от щетины, и такой непривычно горячий поцелуй. Точно такой же, как Игорь запомнил. С тем же ранящим и презренным желанием сейчас же зайти дальше, и чувствовать касания его тела ещё ближе.
— Б-блядь, ребята... — жарко выдыхает Даниэль и, кажется, вот-вот потеряет сознание, так что припадает губами к кровоточащему плечу.. Обхватывает его крепче, чувствует их внутри себя и слышит как глотают сдавленное дыханье, пока друг другом так очарованы, будто им с Олегом действительно удаётся силой затащить этого тупого мусора в их маленький ад.
***
Конечно, он соврёт, если скажет, что считает этого вампира бесчувственным монстром. Думал всё и все, кто есть вокруг его интересуют не больше, чем выгодные проекты. Теперь он знает, что это не так, он видел, что это не так. Столько прожил здесь и столько эмоций видел на его лице, но таким увидеть его не ожидал. Однажды на этаже Игоря появился Олег и видеть его здесь было каким-то невероятным, так что он даже не поверил сперва, что это не гипноз. Равно как странно было услышать его голос, кажущийся несколько обеспокоенным:
~ Ты завтракал? - Спросил он и Игорь не удержался от того чтоб не поиронизировать, хотя и понимал, что это сейчас неуместно.
— Да. Очень тоскливо смотреть хоккей, не видя твоей спины.
~ Дай руку. - Произносит он холодно и здесь снова можно было бы над ним подшутить, но слишком он выглядит взволнованным, чтоб игнорировать это, так что Игорь послушно протягивает, но не ту, которая нужна. - Мне нужна твоя кровь.
— Что случилось?
~ Заткнись и просто дай взять у тебя немного крови! - Говорит даже немного взволнованно и хватает Игоря за запястье, но тот успевает перехватить его руку и глядит в глаза. Олег ему всё ещё не доверяет и правильно делает, но прямо сейчас Гром и сам обеспокоен, как минимум потому что Даниэль не появлялся уже несколько дней и просто так лично Олег не появился бы на его этаже, но кроме его взволнованного поведения общий тревожный фон он заметил ещё раньше, когда блюда, которые он готовит, становились всё более сложными и изысканными и от того почему-то противнее казались.
— Я имею право знать что происходит с ним.
То что с ним происходило на удивление легко описать обычными человеческим эмоциями и словами, но выглядело это настолько непривычно и поразительно, что правильные слова даже не подбирались. Он лежал в чём-то вроде гроба, позабыв о внешнем виде и в целом о чём-либо. У него на подбородке и под носом мелкой ржавчиной отросла щетина, и взгляд был пустым, как заброшенные угольные шахты, а щёки впали, будто от голода. Он глядел перед собой и казался мёртвым, возлегая в своём чёрном гробу, как раненная птица.
~ Разум, ты должен поесть. - Произносит Олег тихо и подводит к нему Игоря за руку, а тому почему-то на секунду хочется отдёрнуть руку, как от горячего потому что страшно и непредсказуемо видеть его таким, но он сам пришёл сюда и не имеет теперь права уйти. Теперь он как и Олег не имеет права оставить Даниэля. Сколько раз думал про себя как пугает его злобная улыбочка и как он проклинает этот шёпот на ухо, звук собственного имени когда Даниэль спускается к нему, но это и любое другое его поведение казалось теперь куда лучше и приятнее, чем то, что Игорь видел теперь. Он протягивает к вампиру руку и наклоняется чтоб заглянуть в немигающий взгляд, чувствуя, как холодом тянет его дыханье и готов был бы поклясться, что перед ним труп если бы не видел, как редко и медленно поднимается его худая грудь.
— Даниэль, как долго ты не ел?
~ Он не ест уже несколько дней.
— Что случилось? - Спрашивает и видя теперь насколько он оказывается слаб, даже набирается храбрости чтоб приблизиться и коснуться его руки кажущейся сейчас не просто ледяной. Кажется эта рука, как земля или воздух в принципе не имеет температуры.
~ Марго умерла.
— Как это случилось? Ведь вороны живут так долго.
~ Белые вороны всегда болеют, тем более что она прожила дольше, чем мы ожидали.
— Даниэль, ты должен выпить. - Произносит Игорь тихо и подносит запястье к его губам, но тот не реагирует.
— Оставь меня. - Хрипит шёпотом похожим на звук шороха пены или скрежет листьев о пыльный осенний асфальт, но всё же звучит гораздо приятнее, чем молчание так что даже воодушевляет.
— Раньше я очень хотел бы услышать от тебя эти слова, но больше не...
— Уходи.
— Не дождёшься. - Отвечает с какой-то жалостью и горечью, так что суёт руку в карман. Олег реагирует мгновенно и бросается на него сзади с неопределённым вздохом и хватает за руку, но не успевает выбить из его пальцев украденный кухонный нож, так что Игорь успевает полоснуть им по соответственному запястью и пару секунд до охранника доходит произошедшее. Он кивает и отпускает запястье (как могут человеческие пальцы ощущаться такими каменными?)
Мягко, почти любовно, Гром оттягивает пересохшую, но всё ещё мягкую губу, чтоб подцепить кончиком пальца челюсть и заставить Даниэля приоткрыть рот. Тот не сопротивляется и продолжает глядеть перед собой, так что позволяет крови, пачкая ему губы и подбородок, политься маленькой тонкой струйкой ему в рот. Не реагирует, не шевелится и даже не смотрит на Игоря, только продолжает дышать, глядя перед собой, позволяет поить себя, как умирающего старика, пока не достаёт наконец сил сделать глоток. А потом снова. Без аппетита и какого-либо желания, позволяя заливать кровь прямо себе в распахнутые губы, но и не отталкивая кормящей руки. До тех пор пока она не прекращает течь и Игорь не поднимается, зачем-то рассеянно клюнув его носом в висок.
— Сергей.
— Что? - Переспрашивает Гром и глядит сначала на него, а потом на Олега, лицо которого становится каменным, и он спешит к гробу.
~ Что ты делаешь?
— Не нужно спорить со мной. - Отвечает несколько громче и увереннее, чем до этого и это как-то даже согревает. Так успокаивает, что уже стихающая от ножа боль кажется почти приятной, успокаивающей. - Он может знать.
~ Что, если сделает что-нибудь с тобой? Ты совсем идиот?
— Игорь, меня зовут Сергей. - Повторяет он и Олег от этого только сильнее хмурится, но даром, потому что ошибается.
— Приятно познакомиться, Сергей. - Кивает он и молча удаляется, оставляя их наедине.
Точно так уже было однажды и верил бы он в бога, решил бы что это какая-то новая попытка извести его или свести с ума, только очень хочется верить, что в этот раз всё будет иначе. Вампиры не казались ему чудовищами до тех пор, пока не встретил Разумовского, но что-то и раньше заставляло обходить мысли о них уважительной стороной. Он знал, что они среди людей, но всегда скрываются. Волки в овечьей шкуре, прямо как люди и охотники. Когда-то он даже поверил в то, что вампиры и правда чудовища скорее потому что так уж хотелось верить. Обаятельная женщина, не считающая себя слабой даже во время беременности, породившая такого же обаятельного маленького охотника, так что и вовсе думать забылось о том, чтобы подозревать в жестокости этих людей. А потом случилась та страшная ситуация, которая и самого Игоря потрясла и ранила — смерть одной из девочек. От рук одного из тех, с кем он сам некогда отговорил Макаровых бороться. Возможно, было трусостью и глупостью не ринуться в бой самостоятельно. Самому не попытаться отыскать того, кто убил маленькую Лину, но тогда он лишился корыстного напарника, за попытку разобраться чуть не лишился жизни и работы, а главное с горечью и сожалением увидел то, с чем именно решил бороться, придя работать в полицию. Он видел это в душе Макса, когда только познакомился с ними и соврёт, если скажет, что только благодаря Инне, его сдерживающему фактору, поверил в то, что он не такой уж плохой, ведь Максим действительно показался добродушным, просто сглупившим и недостаточно понятым, как и недостаточно понявшим. Игорь привязался к ним и целых шесть лет в своём решении не сомневался.
Но всё-таки истинная сущность проступила тогда, когда показалось, что это всё уже в прошлом. Игорь виноват, что не посадил Макса ещё тогда, когда понял, что он собой являет всю сущность прогнившей идеологии Лета — безумный, кровожадный. Наверное он никогда в жизни не сумеет убежать от мысли о том, что сам виноват в том, что случилось. Слухи дошли о том, что они убили двух вампиров, а потом умерли сами и каждый раз, глядя в глаза Макаровым детям, казалось чувствует себя с ног до головы покрытым кровью четырёх человек.
Иногда казалось Максим наслаждается от мысли о том, чтобы причинять вампирам страдания, но при этом как будто вовсе не злой и это надвое разрывало Игорю сердце. Эта полярность объединившаяся в одном человеке и распространяющаяся на его близких, чуть не затронувшая его самого. Инна такой не была.
Они были летниками, но завязали и с появлением Лёши казалось, решили начать новую жизнь. И в это поверилось — казалось Максим просто перезлился, «перерос» свою жестокость, остепенился, как это случилось с его женой. Но кто-то убил ребёнка прямо в родильном доме и предусмотрительно Инна мало рассказывала о том, что случилось, и с Игорем встреч избегала, будто заранее знала чем всё обернётся — Макс снова станет чудовищем, она сама от своего горя тоже в него превратится, а Гром будет вынужден их наконец посадить. Стало таким важным, чтобы своим ядом они не отравили своего подрастающего сына, поэтому и говорить Игорю о них детям ничего не хотелось. Стыдно было за собственную беспечность, как и за тот краткий момент презренного облегчения, которое испытал, когда понял, что сажать Макаровых в тюрьму не придётся.
Что же теперь. Снова человек объединивший в себе полярности, но не такой, он так и знал, совсем не такой ужасный монстр, какими считал их Макс. Разве сумеет он теперь признать чудовищем того, кого так морально пошатнула смерть птицы? Кажется, в нём гораздо больше человечности чем в том, кого человечным считал почти восемь лет.
Олег старается следить за ним незаметно, так чтоб он не обратил на него внимания и занимался своими обычными делами: вынюхивал, делая вид, что не вынюхивает. Тем паче не хочется после происходящего снова с ним сталкиваться, но приказ Серого «не спускать с него глаз». Только вот глупых уборщиц об этом никто не предупредил, так что кто-то из них открывает дверь и входит в комнату, заставив полицейского оглянуться и увидеть Олега позади себя.
~ Не сейчас. - Раздражённо велит Олег и девушка спешно удаляется, а Игорь теперь смотрит прямо на него этим своим неуютным взглядом, который с себя хочется сбросить, как мокрую одежду.
— Сергей доверяет мне. Разве не поэтому он рассказал мне своё имя? Теперь и ты можешь перестать так беспокоиться.
~ Я говорил о том, что он умнее меня, поэтому я доверяю ему все стратегические решения, но это не значит, что я тупой. Для того я и нужен ему — ограждать от таких вот опрометчивых поступков или, как в данном случае, ограждать от их последствий.
— Опрометчивых поступков, вроде того, что он рассказал мне своё имя?
~ Это было минутной глупостью, потому что он был слаб и эмоционально неустойчив.
— Значит, ты теперь только меньше стал мне доверять?
~ Я не говорил этого. Просто теперь моя обязанность следить за тобой чаще.
— Звучит, как флирт.
~ Для тебя всё, что угодно теперь будет звучать флирт. - Отвечает мрачно и, осознав, хочется самому себе врезать. «Теперь». Мог ведь притвориться, будто произошедшего тем днём, в том зале от гипноза не помнит.
— Ты не должен беспокоиться, ведь именно за этим я здесь - поддерживать его и оберегать тебя, пока ты оберегаешь его. - Говорит тише и подходит ближе.
~ Кстати об этом... то что случилось. Я был под гипнозом и делал то, что велел Серый.
— Хорошо.
~ Я против этого и не думай, что когда либо поддержу твоё пребывание здесь.
— Конечно.
~ Ты вообще понял, что тебе говорят? Я в отношениях с ним, так что не собираюсь больше... зачем ты?..
— Разумеется. - Мягко отвечает Игорь, почти даже не слушая что он там говорит и прижимается к нему губами, к своему удовлетворению не встречает никакого сопротивления. Потому что с того самого момента своего пробуждения увидел как сильно Олег старается скрыть собственное притяжение. Проникает в его рот языком, чтоб не дать тому сказать ещё какой-нибудь глупости и сразу же настойчиво переходит в наступление, которому тот слабо, почти беспомощно пытается сопротивляться, но защита по швам трещит от внезапного настойчивого непривычного жара. Стыд и вина под рёбрами возбуждение лишь распаляют сильнее и от того так остро, почти режуще ощущаются касания, когда широкие ладони задирают на нём одежду и поцелуй становится ещё глубже и развратнее. Нельзя этого делать, но все силы его покинули, осталось только это неуютное состояние во всём теле, усиливающееся от каждого движения. Сил хватает только чтоб выдавить «Я сказал не стану с тобой...»
Игорь скользит ладонью по его бедру, заставив чуть раздвинуть ноги и под глухой стон прижимается членом к нему между ног. Чувствует, какой Олег на самом деле твёрдый в его присутствии, хоть и скрывает это каждый раз за длинным пиджаком, и как за хрипами бессмысленно старается скрыть собственное возбуждение, но уже не может оттолкнуть, когда Игорь прижимается крепче и проникает под его брюки пальцами. Обхватывает рукой и отдрачивает так быстро, что кажется пол под ногами рушится и непривычно тепло и влажно целует в шею, обнаружив в этом крепком и неуязвимом мужчине в своих руках такого трепетного и податливого. Он выгибается, невольно подставляясь его руке и касаниям, и хватает воздух, чтоб не позволить себе снова стонать. Беспомощно цепляется руками за его плечи и накрывает пальцами широкую ладонь, на собственной плоти ощущающуюся такой крепкой и горячей, что невольно сам заставляет сжаться крепче. Чувствует, как он напирает и как этому напору больше не способен противостоять. Как прижимается эрекцией к его бедру и как хочет с ней с помощью Олега что-нибудь сделать. Удовольствие отупляет и заставляет терять равновесие, держаться за его плечи и чувствовать, какой он горячий. Сгорать от этого жара и истекать собственным жаром ему в ладонь, уже самостоятельно толкаясь, и с болью и слабостью понимая, что уже не сможет отказать, если Игорь решит зайти ещё дальше. Потому что хочется больше. С тех проклятых пор, когда заставили за ним следить.
***
Кажется, ни он, ни даже Сергей не понимают уже что на самом деле здесь происходит. Слишком чуждо и неловко даже думать о том, что происходит в трезвом состоянии. Да и в нетрезвом тоже. Происходящее больше него, больше них всех. Слишком нереальным это кажется со стороны и слишком нервно, в целом не привыкшему к подобным чувствам в собственной жизни Игорю это кажется неправильным, запретным. Постыдными ощущаются реакции собственного тела на того, кого обещал себе посадить за решётку, но о том, чтоб испытывать это к двоим сразу не фантазировал даже, когда изучал иногда содержимое порно-сайтов. По работе, разумеется. Домашней. Вот и для них двоих это чуждо, особенно для Олега, но и лёгкий на подъём в области взаимоотношений Сергей, кажется, не приходил сам с собой к кому-то заключению, иначе объяснил бы уже что происходит.
Поэтому, опрокинув несколько рюмок чего-то горячительного, что обнаружил в нижнем шкафчике в кухне, Игорь всё-таки отправляется к нему сам. Вероятно, он уже отошёл от траура, потому что находит в себе силы снова возвращаться к работе и распитию Игоря. Сидит в своём кресле, скрючившись под пледом, похожий на какую-то птицу и даже не обращает внимания, когда Игорь, нажав на кнопку возле выключателя, заставляет отъехать в сторону шторы на окнах. Догадался уже, что темнота помогает ему думать и кажется таким способом можно оторвать его от работы, но Серый снова так увлечён своим танцем между вкладками и окнами программ на своём ноутбуке, что даже не замечает этого, пока Игорь не подкатывает к нему кресло.
— Привет. - Произносит тихо, будто чтобы не напугать, и протягивает Серому кончик тонкой прозрачной трубки.
— Что? - Переспрашивает тот, глядя сначала на трубочку, потом на Игоря и берёт в руку так, будто не знает что с ней делать. - Ты чего?
— Пей, ты сегодня не ужинал.
— Что такое на тебя нашло? - Спрашивает и поднимает на Игоря золотистые глаза. Чёрные зрачки ловят откуда-то лучи солнца и слабо отливают голубоватым свечением. Выглядит красиво и жутковато, будто глазные яблоки у него полностью белые.
— Да ничего, просто много ли ты наработаешь, если будешь голоден.
— Подлизываешься ко мне. - Говорит утвердительно и улыбаться, как ожидал Игорь, не торопится. Жутко. Он-то думал поднимет Разумовскому настроение своим послушанием.
— Не подлизываюсь. Просто понял кое-что. - Отвечает честно и тяжело вздыхает, но сразу становится будто немного легче, потому что Серый принимает трубочку из его рук и начинает медленно пить. - Дело вовсе не в том, что я просто подвернулся тебе под руку и некого было позвать. Дело так же и не в том, что ты решил «обезвредить» меня, как единственного, кто подобрался к тебе и твоему секрету слишком близко, иначе в могиле Игоря Грома лежал бы мой настоящий труп.
Разумовский медленно потягивает через трубочку его кровь и глядит то ли заинтересованно, то ли спокойно, но не начинает улыбаться так, как сделал бы это, если бы Игорь ошибался в чём-то. А ему сильно не хочется ошибаться.
— Ты удивительно доверчив.
— Но я не ошибаюсь. - Гром поднимает глаза и глядит за его плечо, где кажется тень в углу стала чуточку темнее. Свет из окна туда не дотягивается и без освещения тот угол кажется дырой в пространстве, ведущей в неизвестную пустую тьму, но тьма эта слишком густая, чтоб пугать. - Ты что-то задумал и за этим послал Олега следить за мной. Я для чего-то нужен тебе, а значит кое-какие шансы на спасение у меня всё-таки есть.
— Интересная теория... - говорит он, задумчиво продолжая тянуть бордовую струйку и глядит в глаза, как будто что-то пытается прочитать или пытается загипнотизировать, но этого, вроде, не происходит. На всякий случай Игорь трижды надавливает ногтем на подушечку пальца и приходит к выводу, что он в своём уме. Он в этом слабом вечернем свете кажется ещё менее настоящим, а редкие волоски, выбивающиеся из домашнего хвоста, в свете поблёскивают и кажутся искрами.
— Сомневаюсь, что она неверна.
— Ты что-то очень вкусненькое выпил перед тем, как прийти ко мне, значит нервничаешь. Нервничаешь потому что не так уж уверен в своих словах?
— Потому что не уверен в самом себе, но не в этом. Я нужен тебе. Зачем? - Он старается не выдать того, как внимательно вглядывается в угол периферическим зрением. Почти уверен, что Олег следит за ними. Не доверяет Игорю или всё-таки привязался?
— Мальчик делает замечательные фото... - Пространно произносит Сергей и что-то внутри Игоря обрывается и будто разбивается. Он вздрагивает, по позвоночнику совершенно незаметно, неуловимо, даже сам не замечает и отвечает прохладно.
— Я согласен. - Он поджимает губы и продолжает глядеть в жёлтые глаза. Глупо было надеяться, что Серый не найдёт детей и не попытается шантажировать его ими. Но неслучайно он упомянул это прямо сейчас, значит что-то Игорь сказал правильно. Догадался до большего, чем Серому бы того хотелось.
— Не боишься, что я сделаю что-нибудь дурное с этими детьми?
— Не боюсь. - Отвечает максимально скучающим тоном и смотрит на блики уходящего солнца отражающиеся в его глазах. Вампир как будто заглядывает ему под кожу, в сосуды и нервные окончания и то что он видит ему нравится настолько, что коснулся бы его оголённых проводов ногтями.
— Это комплимент?
— Констатация факта, ты не настолько жалкий человек, чтобы навредить детям лишь чтобы запугать кого-то.
Он наконец растягивается в мерзенькой пошлой улыбочке, от которой Игоря даже немного передёргивает и мягко вытаскивает из его катетера трубочку. Через кабинет Игорь бросает рассеянный взгляд на тень в углу, которая может быть, как силуэтом кресла, отброшенным на стену прочь от розоватого заката, так и молчаливой и беззвучной фигурой глядящей на них, и что-то ему подсказывает что это так.
— Только поэтому?
— Нет. - Он совершено без стеснения отыскивает в темноте глазами слабые блики солнца отразившегося на слизистых оболочках чьих-то глаз. Глаз внимательных, наверное даже когда закрыты. В это неспокойное время даже во сне он не позволяет себе расслабиться и от того только тлеет внутри Игоря гнусное, мужицкое желание заставить треснуть эту броню, чтобы взглянуть под неё. Чтобы без спросу вонзиться в его уязвимое и тёплое, но не ранить. Пожалуй, в Игоре с Сергеем действительно гораздо больше общего, чем ему хотелось бы в это верить, поэтому он говорит, совершенно точно зная, какую под чёрным пиджаком реакцию это вызовет:
— Я доверяю Олегу, а если он доверяет тебе, значит и я могу. Он не был бы тебе верен, если бы ты был чудовищем такого сорта.
— Возможно.
— Так что тебе нужно?
— Мне нужен ты. Нам всем. Ты уже знаешь про то, насколько бессилен закон в нашем городе.
— Тем не менее нарушать его я не собираюсь.
— И ты уже должен был понять, что мне это известно. Нам нужно что-то сильнее полиции, но не сильнее закона. Что-то, чем ты итак постоянно занимаешься на заданиях, будь то убийство или пропажа холодильников. Мне нужна та самая справедливость которая горит внутри тебя, как бешенство. Маленькая язва, которая нарывает всю твою жизнь. Ты видел смерть своего отца.
Игорь незаметно сглатывает и продолжает глядеть ему в глаза и хоть и ощущает тревогу, но не от испуга за уязвимость своих персональных данных, а лишь потому что этот человек залезает под его кожу слишком глубоко и это ощущается приятным.
— Ты посещаешь подпольные бои и колотишь преступников, потому что твоей злости так и не удалось найти выход. В работе, которой ты отдал всего себя в надежде, что гонка за справедливостью очистит от гнева твою душу, но этого недостаточно. Недостаточно и с каждым Всеволодом Гречкиным твоя злоба только растёт и не находит выхода в тесных рамках твоего закона.
— Что ты предлагаешь?
— Я предлагаю не избавляться от мусора, но хоть замести его под ковёр до тех пор, пока твой закон не станет сильнее.
— Быть твоим «Чумным доктором» и убивать бомжей?..
— Нет, Игорь, это бессмысленно. Времена меняются и старые методы уже не работают. Я хочу позволить выйти наружу нашей с тобой ярости для того чтобы защитить этот город. Создать вместе идеального «Чумного доктора», который не будет убивать, но будет держать в ужасе всех от мелкой шпаны вплоть до упомянутого Гречкина...
— ... и более того, полицию?
— Правильно. Мы будем действовать в рамках закона. Почти. Благодаря своему человеку в полиции от него уходить, благодаря навыкам Олега его не преступать и благодаря мне выяснять где именно нужна чистка.
— Не говори, что хочешь втянуть в это кого-то из моих детей, - говорит, осекается и на секунду сам ужасно стыдится того, что назвал их так, не подумав.
— Это была бы отличная идея, но, кажется, они нам больше не подходят.
— Что это значит? - Чувствует по коже холодок, потому что только теперь от осознания того, что Сергей что-то знает, до Игоря доходит как он всё это время на самом деле беспокоился и скучал.
— Твой пацан спутался с Гречкиным младшим, но пока что, кажется, всё в порядке.
— Блядь... - Выдыхает он в сердцах и жалеет, что слишком слабо тогда надрал ублюдку уши. Самая отвратительная компания для его детей, которую только можно было себе представить. Чему этот уродец его научит? - Лёша точно не стал бы...
— Разумеется нет. Хотя не сказать, чтобы он не испачкался в крови, но твой мальчишка действительно не вляпался пока в дела Гречкиных слишком глубоко. Однако, пока есть опасность, того, что он сможет помешать нам, мне не хотелось бы его привлекать. Тебе же я разрешаю пообщаться с ними и рассказать не больше, не меньше, чем то, что ты в безопасности, но ты в целом можешь попробовать спасти мальчика, пока не станет поздно.
— Что значит поздно?
— Кай Гречкин вампир и может позвать его.
— Что? - Он хмурится и пытается вспомнить ту неприятную сцену из собственного прошлого, когда схватил мерзавца за проколотое ухо, условно потому что тот принимал без стеснения прямо у всех на глазах, но на самом деле потому что гад требовал отцовского ремня всем свои видом. Ни за что не сказал бы, что этот невменяемый наркоман может оказаться кем-то вроде Сергея.
— Всё пока что в порядке, я встречался с твоим Лёшей не так давно на Синем балу, но кто знает что может случиться дальше.
— Не хочешь же ты использовать Лизу.
— Я хочу только чтобы мальчишка нечаянно разболтал тебе что-нибудь про своего работодателя в будущем, но пока что требуется заручиться только его доверием. К этому уголовнику слишком сложно подобраться.
— Значит ты используешь кого-то другого? - Он косится на тень в углу и как-то совершенно не замечается, что Разумовский теперь оказался к нему значительно ближе, чем был в начале разговора, но это его присутствие настолько легко и ненавязчиво, что кажется почти привычным, совсем уже не вызывает того же отторжения, что раньше.
— Нет, Олег этим не станет заниматься. - Говорит он, проследив за взглядом Игоря. - Подыщем кого-нибудь с стороны.
— Ты должен обещать, что не будешь убивать, даже если посчитаешь нужным.
— Будет трудно, но я попробую.
— И не будешь пить бомжей. Нас двоих тебе будет достаточно.
— Я итак их не пил.
— Тогда согласен.
— В самом деле?
— Наверное я сошёл с ума, но я достаточно сумасшедший, чтобы понимать тебя. - Он переводит взгляд с горящих тёплыми искрами глаз в прохладную темноту так, чтобы темноте этого не было заметно. - А ещё, кажется, понял, что вовсе не нужно быть сумасшедшим или безумным для того, чтобы появилось желание защитить такого неуравновешенного, как ты.
Он не слышит и к сожалению не чувствует, он буквально ничего об этой чёрной фигуре не знает, но ему и не нужно, потому что глядя на Разумовского, только по его издевательски торжествующей реакции может прочитать как тот отреагировал. Так хотел спасти Олега и совсем забыл о том, чтобы попытаться спасти самого себя, пока не понял, что не нужно спасаться. Позволяя прохладным рукам с этими бледными длинными пальцами утянуть себя в объятия, он не прекращает глядеть туда. Погружаться в голодный поцелуй, через собственную грудную клетку ощущая медленное биение его тёмного сердца и всё глядеть с трепетом. Выжидающе. Когда он всё-таки позволит себе поддаться желанию выйти из темноты и снова позволит другому человеку быть себе хозяином. Закрыть глаза и ощутить собственным телом и мыслями погружение в темноту и холод этих двоих. Вдохнуть благодарный стон Сергея и рядом с очередными двумя сумасшедшими преступниками, но в первый раз как будто по настоящему за всю свою жизнь ощутить себя в безопасности. Некоторые легенды рассказывают о том, что именно поэтому некоторые глупцы, пошедшие за вампирами, не возвращались. Игорь отрывается его губ самую малость и шепчет так чтобы каждому было слышно.
— А ещё хочу трахать вас обоих сразу.
