Не смешные шуточки

Во время всего процесса Тикалику преследовало знакомое чувство. Она бы назвала его интуицией. Только вот пусть эта интуиция у нее и была, но хозяйка ее совсем не понимала. Чувство было такое, будто сейчас она делает одно из двух: самую большую ошибку в своей жизни или самое большое свершение. В такие моменты Тика предпочла бы вообще ничего не делать и уменьшить риски… Но у нее было задание. Дело, которое ей поручили. Ну, не ей, но все же… «Если уменьшить чувства в формуле, то успех более вероятен…» — заложив последнюю шашку, вздохнула курсантка. — «только вот чувства не очень хотят уменьшаться…» Она всегда удивлялась, когда читала, что руки кого-то не слушаются в остром моменте. Ее, например, сейчас прекрасно слушаются. «Может тут все зависит от психотипа?» — пыталась думать о чем угодно, но не о тех людях внизу Тика, — «Они, ведь, умрут… Исчезнут…» — ее вновь, словно окатили холодной водой. Смерть. Она любила ее в той же степени, что и ненавидела. Это можно назвать почитанием даже. Кладбища, похороны, истории ушедших людей, убийц. Это все завораживало Тикалику. Однако вместе с этим она сталкивалась со смертью в сознательном возрасте и прошла через все стадии принятия. Более того ее ещё долгое время не отпускало то, что того человека просто больше нет. Вот нет его и все. Нигде. «Нигде…» — это нигде приводило ее в ужас. Говорят, что если представить бесконечность, то можно сойти с ума. Тикалика могла её примерно представить, но вот это «нигде»… Пожалуй это «нигде» сводило ее с ума намного больше бесконечности. «И они тоже уйдут в это нигде…» — руки опускались. Работа сделана. Сейчас надо только отдать команду парням взрывать и… — «и… Я… Стану убийцей… Невиновных…» — странное чувство отдающее пустотой. Ком в горле непонятного происхождения. — «все эти люди… Можно же по-другому. Можно же что-то придумать. Можно же…» — но она встаёт, чтобы медленно пойти к парням. Она не будет рушить хрупкий шанс. Потому, что она знает к чему приводит такое. Есть множество историй полного фиско, которые начинаются так же. Есть, конечно, и истории абсолютных побед, но она не хочет проверять к какой категории отнесут ее судьбу. Накатанная дорожка всегда была для нее предпочтительнее тернистого пути. Просто потому, что где-то внутри она уверена на все сто процентов, что будет тем самым «неудачным сценарием». У нее нет ярких стремлений, нет стойкости и силы воли. Она не марафонец, она — беглец на короткие дистанции. Именно беглец. И ещё плывун по течению. Коли несёт, так пусть несёт. Куда-нибудь да принесет. И это работает. Это действительно работает. — У меня всё готово, — находит у того самого окна Тикалика парней. — Мы только тебя и ждём, — кивает Кёске. — Вот детонатор… — маленькая кнопка с нитью, которая уходит в коридор. «Интересно, как это работает…» — отстраненно думает девушка. — Хорошо, предлагаю начинать пока не поздно… — кивает она, протягивая руку. — Я нажму, — играть так до конца. — Погоди, — но Кёске неожиданного сомневается, хмурится, — ты уверена, что там только пираты? Вопрос заставляет Рафаэля за его спиной стать белым. Тикалика же была, словно, готова к тому, что он спросит. Она улыбается. — Уверена, и, думаю, что нам надо поспешить, иначе мы упустим момент, — она выхватывает кнопку. — Поехали… И нажимает.

***

Здание рухнуло. И пусть троица и сумела выскочить из него, и даже пробежать парочку метров, их все равно хорошенько отбросило взрывной волной, заставляя проехаться лицом по земле. «В ушах… Шумит…» — первой поднялась Тика, когда пыль улеглась, садясь на пятую точку и ощупывая свою голову, которой хорошенько приложилась об что-то. В глазах все немного кружилось. — Все живы? — спросила девушка, вставая на свои две, стараясь не упасть обратно. — Да… — прохрипел Рафаэль не вставая. Кёске же осторожно поднялся следом. Он молчал, глядя куда-то вдаль. Спустя пару секунд парень тихо произнес: — Ты соврала… Там были гражданские, — в конце фразы голос надломился. Парень медленно повернулся к ней и… Тикалика испугалась того с каким гневом он на нее смотрел. Ярость. В чистом виде. — Ты соврала… — голос звучал тихо, но дрожал. — Убийца… Что она могла ему ответить? Тикалика совсем растерялась. Она готовила речь, представляла что будет, но прямо в этот миг… Голова была пустой. — Да, — могла только подтвердить она. — Соврала. — И ты знал? — наконец тихие нотки стали громкими, резкими. Рафаэль лежал на земле лицом вниз. Он долго молчал. Тика готова была услышать обвинения и от него… правда, готова. Однако неожиданно парень поднялся на ноги и посмотрел прямо в глаза напарника: — Да. Я знал. Знал и не сказал тебе, — кивнул он. — Вы… Твари… — растерялся не только Кёске, но и Тикалика. — Убийцы… Как вы могли… Как могли… — Это я приняла решение! Я виновата! — наконец произнесла брюнетка, честно признаваясь. — И я сказала ему не говорить… — Если бы я хотел сказать, то ты меня бы не остановила! Я бы сказал! — яро возразил Раф. — Я… — Кёске в миг весь померк. Словно стал сер. Ронин медленно опустился на землю, пустым взглядом взирая на свои руки. — Я… Девушка тяжело вздохнула. Устало. Одно сейчас она понимала точно: что сделано, то сделано. Время назад не перемотаешь, решение не изменишь. Надо отталкиваться от того, что есть. — Пошли, Кёске, — подала она ему руку. — Надо разгребать завалы. Там может быть ещё кто-то живой. — Я сам… — поднимается парень, не смотря на нее. — Я сам… Рафаэль с Тикой переглядываются, смотря в след молодому Вановцу, что первым вышел к руинам. Спина их напарника была в тот миг какой-то совсем тонкой, маленькой, хилой… Словно это совсем другой человек. Словно это не их друг. А «друг» ли теперь? — Тебе следовало просто сказать, что я виновата… — невольно произнесла Тикалика. — И что бы это изменило? — хмыкнул Раф невесело. — Он нашел бы виноватого в этой ситуации и вывалил на него все. А так теперь он винит себя… — начала путь за Кёске Тика. — Но тебе то от этого было бы не легче… — в след ей сказал блондин. Он был прав. — Я сильная, я справлюсь… — как можно более уверенно произнесла девушка. — Как и мы с ним, не забывай… — Не забуду. Не забудет. Но не поверит.

***

Труп. Первый труп, что она нашла. Той самой девушки, что тогда подзывал пират. Теперь ее нет. «Это странно…» — думает Тика, ей кажется, что это все какой-то сериал, а не ее жизнь. — «Не бывает такого, чтобы человека просто не было…» — невольная мысль. Оговорочка по Фрейду. Ее руки теперь холодные, а лицо в крови, разбитое камнем. «Она такая маленькая…» — все после смерти словно становятся меньше. «Это сделала я… Моя картина и я художник, » — хочется смеяться… Но почему вместо смеха она плачет? «Пожалуйста, забудьте, что я существовала…» — она не знает чья эта мысль. Это не победа. Это не поражение. Что это?