Не смешные шуточки

«я убила. Убила. Виновата. Виновна. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила. Убила…» — на миг в голове что-то переключается, — «но ведь иногда пути не было. Был. Не было. Был. Не было. Был. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет. Не было. Был. Я не убийца. Убийца. Да нет же. Да, ты знаешь. Нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет. Это было нужно. Нет. Нужно было. Нет. Как иначе? Как-нибудь. Как-нибудь. Как-нибудь. Как-нибудь. Как-нибудь. Как-нибудь. Как-нибудь. Как-нибудь. Как-нибудь. Как-нибудь. Как-нибудь. Как-нибудь. Хватит!!!» — тяжёлый вдох. — «белый лист. В голове только белый лист. Белый, белый, белый, белый, белый, убийца, белый, белый, белый, белый, белый, белый, убийца. Нет, хватит. Убийца. Хватит! Белый лист! Убийца. Белый лист! Белый лист! Убийца. Белый! Убила…» Тикалика нервно смеётся, произнося тихо: — Ты знаешь, что надо прекратить… — она даже не разу понимает, что сказала это вслух. Стоящие рядом рядовые косятся на нее из-за чего она чувствует себя как-то смущённо — стесненно. Ей хочется сорвать с себя лицо и сделаться маленькой-маленькой. Исчезнуть. — Исчезнуть… Мыслей так много, что они выплывают наружу. Ей трудно держать язык за зубами, а тело в узде. Ей хочется бежать. Бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать… Но при этом лежать на месте. Скиснуть и скваситься. Ей хочется что-то укусить, вгрызаться во что-то. И прыгать на месте, истерично хохоча. Но она стоит. На награждении. «Бог ты мой. Безумный мир. Нас награждают за массовое убийство. Шеогорат милостивый. Не твоя ли это шутка?!» — тяжело вдыхает она, абсолютно молча принимая бумагу о том, что она молодец. Что она не посрамила гордость дозора. Что справилась. Что они все трое справились. Они говорят о их павших товарищах. О команде, что погибла. Они минуту молчат. Тика же «молит» уж как две недели. В голове рой мыслей. Жужжащих, гниющих, шевелящихся как личинки под кожей трупа. «Боже, боже, боже, боже, боже, боже, боже, боже… Прекрати. Прекрати…» — когда она оказалась в коридоре? Награждение прошло или она просто вышла? А… Точно… Она вышла, сославшись на тошноту. Точно… — «хватит думать. Хватит думать. Хватит думать. Хватит думать. Я не хочу больше думать.» — зайдя за угол, девушка садится на пол, вытягивая ноги. — «устала. Я устала. Устала, устала, устала, устала, устала, устала, устала, устала, устала, устала, устала, устала, устала…» — тело дёргается само по себе. Пытается встать. Это ее уже не пугает. Обычная вещь для человека с навязчивыми грезами. Только теперь ее мысли стали ещё и абьюзивными. Теперь она в их тисках. — Вот ты где, — она резко вздрагивает, ударяясь головой от этого о стенку. Кёске. Парень явно исхудал. Огромные черные мешки под глазами. Бледность. Где он был? С кем? Она не видела его давно… А, нет, вчера видела… Когда? Не помнит. — Привет, — кивает она, даже улыбаясь. В ушах писк. — Где Рафаэль? Видела его? — спрашивает он, смотря на нее. Буравя взглядом. — Рафаэль? — кто это? Не сразу доходит. Лишь спустя пару секунд. Рафаэль — это Раф. Точно. — Не знаю. Она ничего сейчас не знает. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего. — Вот вы где, — она снова вздрагивает, но на этот раз под ее головой неожиданно оказывается что-то мягкое. Рука. Кёске. Она моргает, пытаясь понять когда он ее подставил. Не может. — Привет, — кивает она и Рафу. Молчат. Неловко. Или же ей кажется? — Как дела? А, дорогие мои сообщники? — неловко то ли шутит она, то ли серьезно. Сама понять не может. — Как видишь нас наградили. Мы молодые герои, — фыркает Рафаэль, опираясь спиной на стену. — Что толку от этого? — неожиданно повышает голос Кёске и Тика снова едва не ударяется об стенку. На этот раз ее буйную головушка спасает Раф. — Я думал тебя накажут. Нас накажут за это. А нас… — выдыхает судорожно он. — Это жизнь, — хлопает глазами Тика. — Вот такая она… Что сделано то сделано. — Да нихуя! Людей не вернёшь! Мирных не вернёшь! Почему? Почему это одобряют? — хватается Кёске за голову, оседая на корточки. — Потому что… — не находит что ответить Тика. — Это называется соотношения пользы и вреда, — смотря на потолок, подаёт голос Рафаэль. — И взамен 10 человек мирных мы убили 35 пиратов. В сумме почти семьсот миллионов. А сколько стоили эти мирные? — Неизмеримо, — это она сказала? Похоже на то. — Что неизмеримо, то бесплатно, зачастую… — покачал головой блондин. — Как я могу что-то изменить, если дозор… — шепчет Кёске. — Как? — Руками, — отвечает Тика. — Мы не всесильны. Я не всесильна. Ты не всесилен. Даже Сенгоку не всесилен. Всегда будут потери… — некоторые время она молчит. Потом продолжает. — У меня есть концепция идеального мира. философия. Она заключается в том, что зло человек творит из несчастья. И если все вокруг будут счастливы то и зла не будет… Глупо, знаю. Но я все же стремлюсь к этому. Я стараюсь сделать каждого вокруг максимально счастливым… — Тика вздыхает. — Простите, что не смогла вас… — Дурочка. И теория глупая, — качает головой Рафаэль. — Но спасибо. — Ты не виновата… — с тихим хрипом Кёске наконец поднимается. — Прости в ответ, что виню тебя. Я понимаю, что ты не виновата. — Виновата. Не надо тут, — прерывает его Тика. — Вини меня. Это нормально. Я тоже знаю, что я виновата… После этих фраз словно что-то щелкает. Наступает плотная, тяжёлая тишина. Пауза. Пауза, что похожа на сахарный сироп. Липкая и тягучая. — Я тоже виноват, — наконец говорит Рпф. — Если на то пошло то и меня вините. Я переложил ответственность и все время хотел сбежать. А ещё я мог рассказать все Кёске или и вовсе придумать другой план. — Я виноват. Не надо тут! — неожиданно восклицает Кё. — Я знал, что вы двое психи. Что Тика оторвана от реальности, а ты расчётливый и высокомерный пижон. Мне надо было проверить есть ли там люди. Мне! Мне самолично надо было в этом убедиться… — Но ты доверился мне… Так что виновата я… — поднимает руку, аки школьника Тика. — А ты рассказала об этом мне. И я мог все изменить. Так что виновен я, — поднимает руки вверх Раф. — А я предпочел не думать, — разводит руками Кёске. — Просто стать исполнителем. Виновен и я. — И каков приговор? — спрашивает Тикалика. — Кроме повышения? Наверное, учеба… Нам стоит стать лучше, сильнее, умнее… — отрывает спину от стены Раф. — И не дать этому повторится… Без продолжения Рафаэль медленно выходит на улицу, оставляя Тику и Кёске в тишине. — Ещё раз прости… — прерывает ее почти сразу брюнетка. — Я больше не повторю этого. — Нет. Не надо… Я сам больше не позволю этому случиться, — качает головой Кёске. — Я стану тем, кто предотвратит трагедии. Тем кому мирные жители будут доверять и кого будут считать своей защитой. Я стану стеной, щитом… Не важно чем. Тикалика не сразу замечает как Кёске оказывается рядом и треплет ее по голове. — Так что не волнуйся… Я стану тем, кто в будущем будет все это предотвращать… — она остаётся одна в коридоре. Или не одна… — Вижу ваша дилемма решилась, мальки? — Хмыкает Зефир, глядя на Тикалику сверху вниз. — Как-то… — пожимает плечами девушка, чувствуя себя словно куклой, что как украшение сидит на полке. — Концепция идеального мира… Когда-то подобное было и у меня… — перед глазами Тикалики появляется огромная рука инструктора. Следуя какому-то порыву она кладет в нее свою, после чего ее рывком поднимают на ноги. — Но я потерял ее. Мало кто из высших чинов дозорных доживает с ней до конца. Но такие люди всегда особенные… Абсолютная справедливость, щадящая справедливость и ленивая… Сейчас их всего три. И каждая у власти… но может быть твоя однажды станет и четвертой. Кто знает… — философски произносит он, а затем… — Ты молодец, Тикалика. Ты справилась. Это именно то, чего я от вас ждал. Она не выдерживает. — Спасибо… — громко всхлипывает она. — Спасибо… Слезы — отличный антидепрессант.