Брачный договор

Она неловко перегнулась через стол и осмотрела Учиху. Белая идеально выглаженная рубашка была сшита будто под него — она подчеркивала прямую осанку и широкие плечи. Хината нахмурилась: левая рука была совершенно обычной. Ну да, какой ещё? Это же другой Саске. Глаз — прежде риннеган — был скрыт под челкой. Саске выглядел… спокойно. Подозрительно убийственно спокойно. В прошлой жизни, если они по какой-то невероятной случайности и пересекались, то он источал гнев и холодную ярость. Он человек, который потратил столько лет на месть своему брату, Конохе и всему миру шиноби. Его руки по локоть в крови. И все это было прощено, забыто. Он отправился в путешествие ради искупления. Хьюга не понимала, как он спит после всего этого по ночам, как ест, как дышит. Но Наруто верил в него, а, значит, верила и она — хотя втайне ото всех и думала, что такой человек никогда не изменится. Саске поднес ко рту салфетку. Он, вздохнув, замер; взгляд его был нечитаем. — Хьюга, ты можешь говорить со мной и задавать вопросы. Должно быть, ты удивишься, узнав, что когда-то мы были довольно близки, — едко усмехнулся он. Хината посмотрела на свою тарелку, а затем сглотнула. Она боялась его. Действительно боялась. Страх подкрался, как хищный зверь — сначала незаметный, тихий, он осторожно делал шаг за шагом, пока не оказался к ней лицом к лицу; зубы стучали, как если бы она была на морозе, а зрачки расширились в безумной панике. — Твои глаза в порядке? — осторожно поинтересовалась она. Хината не могла точно понять, боялась ли она его или того Саске из Конохи. Сейчас она не замечала разницы между ними — либо просто не хотела замечать. Учиха повернулся и с искренним непониманием убрал волосы с лица, открывая его. — Есть о чем беспокоиться? Она хотела лишь бегло скользнуть по нему взглядом, удостовериться, что это не тот Саске из прошлого, не тот убийца и, по сути, предатель собственной страны. Но, встретившись с черными глубокими радужками его глаз, она уже не смогла отвести свои. Он втягивал ее в бездну. Темную, душную и безжизненную. В этом взгляде не было ничего. Он казался лишь пепелищем костра, который был в глазах того Саске, что убивал невинных людей. Отвратительно. Пусто. Но эти глаза так манили. Они тянули, завлекали — будто небольшой уголёк ещё тлел, и пламя вот-вот вспыхнет вновь. Учиха опустил руку и отвернулся. И Хинате будто полегчало, хоть она и с ужасом осознала, что переводит глаза на тарелку нехотя. Выкинь. Выкинь. Выкинь это из головы. В этом мире он все так же может убивать людей, все так же может быть хладнокровным и жестоким. У нее было столько вопросов, но они все слились в «посмотри ещё, посмотри ещё раз, и я приму твой вызов». Но он не смотрел. Хьюга принялась неумело разрезать стейк, чувствуя себя жалко. — Где моя семья? — едва слышно спросила она, поворачивая в пальцах вилку, словно кунай. Саске молчал, и Хината мысленно считала удары сердца. Должно быть, прошло около пары минут, прежде чем он сказал: — Ты даже пахнешь теперь по-другому. Вилка выпала из рук и мерзко звякнула по пустой тарелке. Девушка еле сдержалась от того, чтобы не начать нюхать себя. Что значит «по-другому»? Это плохо? От нее воняет? Она прокрутила в голове воспоминание, как просит Харуно принести ей эфирные масла лаванды и зелёного чая, чтобы принять ванну. Как затем нюхает каждый бутылек на полочке перед зеркалом, морщась от резкости. Собирает их в кучу и кладет в нижний ящик под раковиной. Может, не стоило этого делать? — Что ты имеешь ввиду? — Ее дыхание предательски участилось. — Не знаю. — Учиха поднял перед собой стакан с водой. — А, впрочем, это не имеет значения, ведь ты все та же Хьюга. Он действовал осторожно, и так же осторожно говорил, двигался. Хината видела это. Будто он не хотел спугнуть ее. Но он точно приближался, готовясь к прыжку. Она подняла голову и поняла, что Саске с подозрением косится, сплетя пальцы перед собой. — Думаю, ужин окончен. — Он обвел ее глазами. — Я наконец разобрался со своими делами, и теперь мы сможем проводить больше времени вместе. Девушка, громко фыркнув, почти сорвала со своей шеи платок, на котором тонкими нитками были вышиты инициалы «У.С». Секундная волна раздражения пронеслась по всему телу, прежде чем она успела подавить ее в себе. — Кажется, теперь я узнаю тебя. — Саске приподнял бровь и хмыкнул. — В этот раз избавиться от моей компании не получится. Конечно, тебе очень весело целыми днями сидеть в своей комнате, читая учебники по истории, но доктор сказал, что нужно будет нагрузить тебя чем-то в меру. Он поднялся и подал ей руку. На безымянном пальце сверкнуло золотое кольцо. «Должно быть, обручальное», — грустно мелькнуло в мыслях. Когда она очнулась, на ее руке не было такого. Значит, прошлая Хината посчитала нужным избавиться от него. И, очевидно, Саске знал об этом, но все так же заботился о ней, позволял находиться рядом, ужинать вместе, не нарушая личного пространства. Когда они поднимались по лестнице, у девушки вырвалось: — Наши отношения были не слишком-то теплыми, верно? — Знаешь, — Учиха, облокотившись о перила, засверлил ее взглядом, — ты худшее, что со мной случалось. Никогда не думал, что буду жалеть о том, что женился. — Мне очень жаль, — вырвалось прежде, чем она успела обдумать. Эта фраза преследовала ее всю жизнь. И, в какой-то момент, она и сама забыла ее значение. На самом деле Хьюга не чувствовала вины. Будь это она, то никогда бы не вышла замуж за Саске. Но это и была она. Возможно, более властная и жестокая, но та же Хьюга Хината. Он, кажется, это понял, потому что с кривой улыбкой отвернулся и пошел дальше, кинув лишь: — Не поверишь, сколько раз я это уже слышал. Дверь с глухим стуком захлопнулась, и девушка сползла по стене. Комната была все так же неприветлива — она встретила ее тусклым светом лампы над кроватью. Воздух был тяжелым и горячим. Летняя духота мучала Хинату, мешая спать и приводить мысли в порядок. А мыслей было много. Она скучала по дому, по своей пустой, но в то же время родной комнате. Она скучала по строгому взгляду отца, по глупым шуточкам Кибы, по непонятным, но забавным фразам Шино. Ей было всего восемнадцать. Жизнь только набирала обороты, открываясь в полной мере. И вот она здесь, в изнемождённом теле двадцатитрёхлетней себя пытается смириться с тем, что замужем за человеком, который всегда ей был равнодушен. И рядом никого. Отчаянное желание обнять кого-то захлестнуло разум. Прижаться к теплу, которого ей так не хватает, почувствовать искренность в ответном объятии, найти в нем успокоение. Все здесь было фальшиво, холодно, бесчувственно. Но никого рядом не было, отчего в сердце возникла внезапная злость. Она никому не нужна здесь. Хината с громким стуком ударилась затылком о деревянную дверь в попытке заглушить эту злость. Но та лишь разрасталась сильнее. Ещё удар. Она была готова биться столько раз, сколько потребуется, лишь бы сознание прояснилось. Слабое и без того тело с трудом поддавалось. На этот раз удар был настолько сильный, что перед глазами все поплыло, но девушка продолжила. В этот момент дверь позади резко распахнулась, и Хьюга, потеряв опору, упала в проем. — Что это за… — низкий голос оборвался. Она открыла глаза, чувствуя, как стынут слезы, стекавшие по щекам, и как в затылке, пульсируя, отдает тупой болью. Сверху вниз на нее смотрели испуганные глаза Саске. Он был бледен. Губы застыли в попытке произнести ещё что-то. Он обошел ее, затем, схватив за плечи, заставил выпрямиться. Его взгляд бегал по лицу в немом вопросе. Теплые тонкие пальцы скользнули по волосам. Прошли по вискам к затылку и застыли. Теплые. Захотелось прижаться к его руке, к нему, позволить себе минутную слабость и понять, насколько это иронично. Насколько иронично то, что единственный, кто пришел к ней в трудную минуту — Учиха Саске. — Ты что-то вспомнила? — первое, что он выдавил из себя, едва шевеля губами. — Нет, я не… — Хината всхлипнула, прикрывая рот рукой. Испуг в глазах исчез, оставив за собой лишь лёгкий шлейф беспокойства. — Мне так одиноко, — вырвалось неожиданно для них обоих. Учиха застыл, сверля ее взглядом. Казалось, что на ее переносице уже багровела и разрасталась дыра. Он поднялся, потянув ее за собой, и все так же непрерывно буравил взглядом. — Ты такая идиотка. — Грудь высоко вздымалась, пальцы сильно сжимали ее руки. Она разозлила его. Но, прежде чем он успел сказать ещё что-то, Хината прильнула носом к его груди и втянула запах хвои, который на нем оказался головокружительно правильным. Минутная слабость, заверила она. Больше она себе этого не позволит. Только сегодня. Только сейчас. Учиха не двинулся; кажется, даже его дыхание остановилось в этот момент. Он стоял, смотря поверх ее головы, все так же крепко сжимая ее кисти, не позволяя прикоснуться ни себе, ни ей. Они молчали. Он понимал, что это необходимо не ему — ей. Просто позволил. Хината, успокоившись, отпрянула. В ее глазах все так же метался страх. Его руки разжались, прежде чем он повторил: — Просто полная идиотка. Я скажу Сакуре, чтобы принесла успокоительное и осмотрела твою голову. Затем он вышел, и девушка грустно улыбнулась себе самой. Сошла с ума настолько, что нашла спасение в лице Учихи.