Брачный договор

Погода была неприветливой последние дни: по утрам густой туман стелился над землёй, делая невозможным разглядеть что-либо даже в нескольких шагах, солнце постоянно скрывалось за низкими зловещими тучами, навевая тоску, а ночами шел проливной дождь, отбивая по кровельной крыше и мешая спать, отчего в полной тьме комнаты под звуки грохочущих раскатов грома чувство одиночества становилось только острее. Девушка вгляделась в языки пламени. Свет от камина и треск горящей древесины создавал уютный островок мнимого спокойствия, где можно было просто размышлять о повседневности, а не грузиться бесконечными сожалениями и озадаченностью. Хината наблюдала, как мирный огонь медленно поедает полено, оставляя за собой темную горку палящих углей. Затем, беспокойно вздохнув, положила самодельную бумажную закладку в середину тонкой книги и перевела глаза на Харуно, которая точными плавными движениями протирала пыль на подоконнике. — Как мне теперь быть? — Я очень сочувствую вашей утрате, госпожа, пусть и прошло столько времени. Не знаю, что бы делала, узнав о таком. — Она обернулась на звук и поджала губы. — Ваш муж не может просто так бросить вас. Он не плохой человек. Возможно, он и кажется чёрствым и отстранённым, но так было не всегда. — Вот как? — Хьюга озадаченно нахмурила брови. Вся эта ситуация с Саске выбивала ее из колеи. От почти удушающего чувства, что они стали ближе, мурашки пробегали по коже. И она с горечью начинала понимать, что ее равнодушие сменилось гневом, а гнев, в свою очередь, — привязанностью. Они стали чаще пересекаться: на обедах и ужинах, в едва освещенных коридорах перед сном, даже в саду — он то и дело выходил туда, когда девушка усердно занималась, тихо читал или как ни в чем ни бывало обсуждал с ней обычные вещи. Сначала он всегда спрашивал о том, как она себя чувствует, затем, как ей сегодняшняя погода, после комментировал ее «неуклюжие» движения, будто в надежде удержать ту дистанцию, которую он создал между ними. Очевидно, это не работало. Лучше бы он просто не показывался на глаза, как раньше. Для нее он уже не был тем тираном и убийцей невинных людей. Он был просто человеком, коих множество. Просто Учиха Саске. Хината же тем временем в тренировках оставляла всю себя: переживания, боль от утраты, страх, надежду попасть домой. Просто в надежде забыться, расщепить болью мышц сознание на миллионы кусочков. Она хотела бы почувствовать себя пустой и ненужной, но Учиха все портил этой, вероятно, фальшивой заботой, к которой она была так уязвима сейчас. Когда руки и ноги уставали, она садилась к нему на скамейку под полуденным солнцем, прищуривалась, пытаясь прочесть строки из его книг. Если он замечал, то непременно громко захлопывал ее, театрально вскидывая брови, и Хьюга отворачивалась. В столовой он вел себя более сдержанно, лишь изредка все так же собственнически проталкивал свой платок ей за шиворот, когда она пыталась трясущимися руками поднести ложку с супом к губам. В коридорах она с замиранием сердца пересекалась с его темной фигурой. Иногда он резко останавливался, будто в ступоре, стоило ей показаться на глаза, и провожал долгим, тягучим съедающим взглядом, пока она не исчезала за поворотом. — Простите меня, — девушка вздрогнула. Ее мысли с хлопком растворились в сознании. — Однажды я увидела, как господин смотрит старые видеозаписи, на которых вы были вместе. Я не хотела подглядывать, но по графику мне нужно было полить цветы в гостиной и я… Хината прервала ее, выставив руку вперёд, и покачала головой: — Не оправдывайся. Что это за видеозаписи? — На кофейном столе стоял проектор, он был направлен сюда. — Сакура показала на пустую стену с белыми обоями. — На записи я лишь мельком разглядела его счастливое лицо, затем услышала ваш голос из колонок — вы сказали, что улыбка ему к лицу, а он ответил, что готов улыбаться каждую минуту, если вы рядом. Хьюга представила телевизор, вроде тех, что она видела в своем мире шиноби, только в несколько раз больше. Она ещё не так много знала о технологиях здесь. Да и в целом обо всем. Нефтепереработка, машины, буровые установки. География, страны, расы. Огнестрельное оружие, армии простых людей, политические войны. Она словно губка впитывала все, что удавалось найти, но так же быстро забывала, иногда перечитывая одно и то же десятки, а бывало, и сотни раз. Да, в чем-то их миры были схожи, они шли почти параллельно в развитии, но количество населения и площадь этой Земли просто поражали. Поэтому — когда ее мозг был нагружен информацией настолько, что появлялась мигрень — она позволяла себе расслабиться, читая сказки, книги о приключениях и магии. Изучением вселенной она не нарочно погружала тайну о своем сознании глубоко внутрь, под толщу здравого рассудка и апатичных целей, подальше от всех, от самой себя, порой даже забывая, кто она на самом деле. Принимая этот мир. Скорее всего, она пробыла здесь уже больше месяца. По крайней мере, в календаре было отмечено двадцать девять дней. А сколько было до, она не знала. Она очень жалела, что не помнила каждый прожитый день в стране Огня. Что не показала отцу, чего стоит. Что в полной мере не поблагодарила Наруто за его безграничную поддержку и искреннюю улыбку. Жалела, что даже не попрощалась со знакомыми и командой. Они были бы просто шокированы, узнав, что ей удалось ужиться с Учихой. Опять с Учихой? Учиха, Учиха, Учиха. Все мысли приводили к нему, вызывая нервный приступ раздражения. Хината покосилась на Харуно. Она была просто без ума от него в Конохе. Когда они последний раз виделись, слова Сакуры бумажным корабликом плескались в море надежды, искренности и любви при упоминании о нем. Сейчас она скорее просто избегала его. И все, что она о нем говорила, было пропитано разве что осторожностью и здоровым интересом, какие есть у каждого. Но, все же, возможно, Хьюга ошибалась. Она часто ошибалась в людях. Глубоко верила, бездумно доверяла. — Тебе нравится Саске? — высвободившейся птицей вырвалось у девушки, и она тут же захлопнула рот, подавившись собственным вопросом. Сакура в удивлении подняла брови, тряпка выскользнула из ее рук и мягко шлепнулась в ведерко с водой. — Не понимаю, что вы имеете ввиду. — Румянец покрыл ее бледные щеки, и Хината поняла, что краснеет вместе с ней. — Он действительно хорош собой, но, боюсь, мой муж не оценит такую симпатию. — И-извини. Не знала, что ты замужем. Ты не носишь кольца, — выдавила она в попытке исправить ситуацию. — Я не ношу кольцо, потому что оно мне мешает, цепляется за все подряд. — Харуно развела руками и понимающе улыбнулась. — Все в порядке. Вы и раньше ревновали его. Ревновала? Хината не ревновала. Это был просто интерес. Интерес, не влюблена ли ее горничная в ее мужа? Даже в голове это звучало бредово. Она приложила ладонь к пылающим щекам, чувствуя, как горят кончики ушей. Сакура отжала тряпку и принялась протирать книжные полки. — А о том, что вы говорили. Может, в жизни господина случилось что-то, что стало причиной его отстранённости. Знай я больше, непременно поделилась бы с вами. Что-то будто щелкнуло у Хинаты в голове. Ну конечно! Безразличный, холодный, скрытный. Слова, написанные ее изломанным почерком, проплыли перед глазами. Она думала, что он всегда был таким; она привыкла к тому Саске, которого знала до перемещения. Так тяжело было взглянуть на него по-новому. Никогда и в мыслях не возникало, что это следствие. Следствие чего-то, что разбило его сердце. Растерзало его душу. Заставило закрыться даже от собственной жены. И если раньше она искала причину, по которой они были вместе, то сейчас стоило искать причину, по которой он стал таким. Чувство неразгаданной тайны заставило сердце замереть. Девушка, поблагодарив Харуно за компанию, в воодушевлении поднялась. Она ещё раз всмотрелась в огонь, прежде чем схватить сказку, которую читала, и быстрым шагом направиться в свою комнату. Мысли водяными корнями бежали, пересекались, разветвлялись, им не было конца в засушливой пустыне разума. Только бы не забыть. Хината так много забывала, но она не хотела потерять из памяти кусочек озарения, что пришел к ней. Ноги бурлящей рекой сами несли ее по узким темным коридорам, а в голове лишь один из предстоящих водопадов: «Следствие чего-то. Следствие чего-то. Следств…» Она зашла за поворот и врезалась в широкую грудь. Сердце ушло в пятки, мысли резко сбились, оставляя в лёгких лишь отрезвляющую хвою. Ее слегка отбросило, сказка выпала из рук, с громким шлепком приземлившись на деревянный пол. Хьюга потерла лоб и попятилась, открывая глаза. Саске стоял в шаге от нее, склонив голову. Бледная кожа лица ярко контрастировала с темным теплым свитером и мраком прохода. Брови Саске изогнулись, а губы тронула насмешливая ухмылка, когда он посмотрел на обложку. — Ты серьезно? — Он, наклонившись, подхватил книгу. — «Золушка»? Все ещё ждёшь прекрасного принца, который спасет тебя от злого мужа? Хината, стараясь дышать ровно, быстрым движением вырвала ее из рук, чувствуя, как мягкая обложка под пальцами нещадно мнется. «Его поведение лишь следствие чего-то» Не такой, каким хочет казаться. Он отталкивает, потому что когда-то оттолкнули его. Осторожный, закрытый, уязвимый. Обычный человек, коих множество. Просто Учиха Саске. Ее губы дрогнули. Он посмотрел на нее, и ухмылка медленно сползла с лица, а челюсть крепко сжалась. — Что это за взгляд? — Он с подозрением прищурился и склонился к ее лицу, запуская руки в карманы брюк. Хината прижала книгу к груди. Ладони тут же вспотели; она не понимала, что должна ему ответить. Стоило лишь подумать о нем в другом ключе, в более… человеческом, он будто прочитал это в лавандовых страницах ее радужек. — Хьюга, почему ты так смотришь? Что это за жалость в глазах?! — почти рявкнул он, шумно выдыхая, и она, вздрогнув, удивлённо захлопала ресницами, видя высеченное из искр кремния разрастающееся пламя. — Я вовсе не… Девушка пытается отстраниться, но его руки тут же стискивают плечи и впечатывают в холодную стену. Прижатые лопатки ноют от боли, а голова по инерции откидывается назад. — Я вовсе не, — зло передразнивает он ее. — «Вовсе не» что? Хочешь, чтобы я поверил, что все ещё значу что-то для тебя? Месяц назад ты отшатывалась от меня, как дикий зверёк, а теперь жалеешь?! Дьявол, ты будто другой человек! Где моя жена? Та, что любила дорогие шмотки, та, что презрительно смотрела на всех, та, что не позволяла даже прикоснуться к себе? Хината вдруг четко ощущает, как дрожит каждая клетка ее тела. Она понимает — Саске тоже дрожит. Моргает, тщетно стараясь привести свои мысли в порядок, а она просто смотрит в попытке втянуть воздух через открытый рот, и в голове только: «Он понял, что ты не она». Хината в панике начинает вырываться, но понимает, что сколько бы не тренировалась, все равно не станет сильнее его. Сердце глухими ударами отбивается от ребер, сотрясая всю грудную клетку. А Саске неотрывно смотрит на нее. Когда эти глаза стали так знакомы ей? Огонь полыхает в них, как полыхал пять минут назад огонь в камине. Но им не нужны поленья, они питается другим топливом. Потрёпанная сказка выскальзывает из рук, приземляется на обложку, и страницы с шелестом раскрываются. Хьюга даже не успевает подумать — на ее худых предплечьях непременно останутся синяки. Но хватка не слабеет, кажется, пальцы расплавленным металлом только сильнее въедаются ей в кожу, и она начинает гореть. Она почти видит себя со стороны — заяц, которого загнали в угол, смотрящий глазами, пропитанными отчаянием. Эмоции смешиваются, и она не может разобрать, что чувствует. Лицо полыхает то ли от смущения, то ли от ответной злости. Запястья с протестом подрагивают, когда она делает ещё попытку освободиться, собрав силы. И все тело, кажется, магнитом подаётся ему навстречу. Учиха прерывисто дышит и прикрывает глаза, поднимая голову. Он некоторое время сверлит стену за ней. Но Хината знает. Он ждёт. Ждёт, когда его жена перестанет отыгрывать свою маленькую роль в этом любительском спектакле, когда она добьет его своими колкими словами и вновь уйдет. Но из нее вырывается только: — Я не собираюсь становится той, кого ты так хочешь увидеть. И он выдыхает. В этом громком выдохе — весь спектр его загруженного рассудка. Затем он наклоняется и с силой впивается ей в губы горячим поцелуем, передавая эти чувства ей. Порыв судорожно втянуть воздух оборачивается против нее — и вот его язык уже скользит по ее рту. Огибает знакомые рельефы ее нижней губы, встречается с языком и проталкивается глубже. И Хината пытается отвернуться, игнорируя внезапное искушение ответить. Она хочет заплакать, хочет быть как можно дальше отсюда. В своей комнате, в Конохе. Внутри ее разрывают эмоции. Вопреки всему, из нее вырывается лишь сдавленный полустон — мольба, провокация. Теперь печет не только руки; кажется, все тело пылает в костре. Она не закрывает глаза. Видит, как его зрачки неумолимо расширяются, когда она смотрит. И от его взгляда сжимается желудок и замирает сердце. А лёгкие горят пожаром в хвойном лесу, когда она жадно старается дышать носом. Он кусает нижнюю губу, и девушка издает задушенный всхлип, чувствуя, как та начинает опухать. Поясница неволей выгибается ему навстречу. Все тело жаждет стать ближе. Это желание утренним плотным туманом застилает здравый рассудок ее цветущих садов. Время останавливается, жизнь замирает. Он, его черный вязаный свитер, его губы с привкусом крепкого кофе. Девушка высушенной древесиной опасливо подаётся губами навстречу, отчего камин его глаз уже не может сдерживать языки пламени. Его пальцы на долю секунды разжимаются, и девушка ловит момент, тут же с силой отталкивая его. В ушах барабанным ритмом повторяется стук сердца. Он пятится, опуская голову. Кажется, его лицо только ещё больше сереет. Из губ, которые она только что целовала, шипит ядовитой змеёй: — Давай, Хьюга, скажи, что ты вспомнила все, и вали нахер из моего дома. Слезы сами собой собираются в уголках глаз, и Хината, рваной поступью переходя на бег, пересекает мрак коридорных поворотов и скрипящие ступени.