Оранжерея любви

      Подавшись вперед, Наташа потянулась в спине, а затем выключила радио, из динамика которого лились убаюкивающие мелодии. Пальцы, что изредка барабанили по рулевому колесу, издавали единственные привлекающие внимание звуки.       Когда разговоры в автомобиле прекратились сначала на добрые двадцать минут, а затем и на час, сомнений в том, что её спутница заснула и вовсе не осталось. Сворачивая с оживленной трассы, направляясь в сторону домиков у побережья, она лишь на несколько мгновений отвлеклась от дороги, чтобы убедиться в своей догадке. Закутанная в собственную куртку, используя рукав заместо подушки, дизайнерка уютно устроилась спиной к окну и, тихо посапывая, вызывала улыбку на пухлых губах.       Бич Хейвен прославился в конце девятнадцатого века как один из самых популярных пляжных курортов богатых дачников из Филадельфии. После шторма в сороковых годах, который нанес небывалый ущерб инфраструктуре, район в округе Оушен потерял былой престиж. Пожалуй, именно благодаря Великому Атлантическому урагану, Алану Романофф, отцу Алексея, удалось купить дом на побережье* за бесценок.       Ей было около четырех, когда в семье появилась традиция уезжать из Вествью и проводить летние месяца на Лонг-Бич. Отец семейства управлял фирмой дистанционно. Он буквально поселялся в коридоре, в единственном месте, где был телефон. Прикладывая трубку к уху, мужчина тяжело дышал и постоянно сдерживался в выражениях. Обычно это продолжалось не больше недели. Когда у Мелины заканчивалось терпение, она тактично намекала супругу отвлечься от дел и обратить внимание на дочерей.       Последний визит рыжеволосой в семейную резиденцию был около семи лет назад и прошел он не так гладко, как хотелось бы.       Беспокойно вздыхая, кутаясь в бомбер школьной футбольной команды, Салдана смотрела вдаль и изнывала от желания исчезнуть, просочиться сквозь тёплый, рыхлый песок. Беспокойное метание, что преследовало её около полугода, с каждым днём ранило всё сильнее и даже поездка с друзьями на выходные не помогла отвлечься. Выпускной всё ближе, а она так и не решилась хоть на какой-нибудь шаг.       – Любуешься самым красивым видом? – брюнетка вздрагивает от голоса за спиной. Увлеченная душевными терзаниями она не заметила, как к ней подошли.       – Он хороший, но я думаю есть ещё краше, – отрезает она, не отрываясь от солнца, что постепенно скрывалось за горизонтом.       На сухой ответ Романофф лишь кивает и, не решаясь возразить, закусывает губу, вновь задаваясь вопросом о том, что происходит с девушкой. На протяжении трех дней, что они вместе с друзьями провели в Бич Хейвен, только слепой мог не заметить странности в поведении Гаморы. Казалось она была скована беспокойством, мыслями которыми она не могла поделиться. Вместо ответов на раздражающие, бесконечные вопросы, выпускница выуживала каждый момент рядом с возлюбленной. Она не могла перестать целовать, любоваться, обнимать Наташу. Будто готовилась к неизбежной разлуке.       Художница чувствует руку, что обвивает её плечи, и неосознанно расплывается в улыбке. Зеленоглазая теплая, она пахнет как горький шоколад и излучает радость, вперемешку с спокойствием. Наверное, именно благодаря ей Салдана всё ещё видит в мире что-то хорошее, верит в неизбежный положительный исход. Но вместе с этим, из-за неё она не может сделать шаг вперед, пуститься в бега, а лишняя самоуверенность раздражает до скрежета с зубах. Удивительно как один человек может быть и спасательным кругом, и якорем.       – Парни хотят поиграть в текиловое падение*. Ты с нами?       – Да, я скоро буду, – отвечает девушка. Она крепче прижимается к девичьему телу, обвивая руками талию.       В начале отношений Романофф поняла, что избранница, в отличие от неё, не отличается особой любовью к тактильности. Гамора всегда быстро отстранялась при объятиях, да и вообще опасалась любого движения в её сторону. С тех пор изменилось многое. Теперь брюнетка ласкалась словно кошка. Больше всего она любила массирующие движения, что спускались и поднимались по спине. Желая отвлечь возлюбленную от угнетающих дум хотя бы на миг, ловкие руки рыжеволосой почесывают спину.       – Ты уже говорила, что не хочешь делиться, – с опаской начинает девушка. – Но меня действительно беспокоит твое состояние. Я помогу решить все твои проблемы, обещаю, только скажи мне об этом. Дай знать что с тобой происходит, если нужна помощь или поддержка. Нет ничего невозможного, с чем бы мы не справились, – свою речь она заканчивает поцелуем на макушке.       – Меня всегда удивляло то, какой самонадеянной и беспечной ты можешь быть. До сих пор думаешь, что все можешь решить с минимальными потерями и трудностями. По щелчку пальцев.       – А разве это не так?       Потрясенная излишней самоуверенностью, чем всегда славилась Нат, брюнетка лишь устало закатывает глаза и качает головой. Незнание ситуации и заносчивая убежденность злит. Невозможно быть с человеком ребенком, что считает, будто он всегда на коне. Как бы грустно не было, осознание, что ей придется всё это прекратить все весомее. Она вдыхает полной грудью, желая остановить накатывающие слезы и рвущий горло комок.       – Талья, – используя придуманное и только ею используемое прозвище, Гамора привлекает внимание.       – Что, красавица?       – Обещай помнить, что я люблю тебя, хорошо? Независимо от того, что произойдёт.       – Я поняла о чем ты думаешь все эти дни, – художница столбенеет. Несомненно Наташа была умна, но она никогда не давала ей и шанса приблизиться к тайне. Салдана всегда держала эту часть своей жизни под контролем. – Переживаешь о поступлении. Вдруг нас принят в разные университеты и нам придется разъехаться. Слушай, я даже не парюсь об этом. Мои родители оплатят мне обучение, если это потребуется, – её убежденность с каждым словом бесила все больше. Брюнетка отстранилась, но не замечая гнева в глазах, девушка продолжила. – Они буквально сделают все, что мы захотим. Просто не парься.       – Почему ты думаешь, что деньги родителей решат все? – на лице появляется пренебрежение, когда выпускница делает шаг назад.       – Потому что так и есть. Я не прошу их о тачках или дорогих вещах, но они могут сделать это, как и многое другое, стоит мне только заикнуться. Да мне пару дней назад подарили машину просто так, за окончание школы...       – Ты никак не можешь повзрослеть, – перебивает её Гамора. – Вечно надеешься на родителей. Звучишь как избалованный ребенок. Надеюсь, когда-то ты перестанешь быть такой.       – Я не избалованный ребенок!       – Сможешь ли ты решить хоть малую проблему без родительских подачек? – приподнимая бровь, словно бросая вызов, спрашивает она. – Думаю, что нет.       Болотные глаза рассеянно бегают по смуглому лицу, кулаки сжимаются, а тяжелое дыхание обжигает губы. Невозможно было игнорировать жар в груди, что разрастался с каждой секундой молчания. Можно было подумать, что Романофф всегда и во всем подражала старшей сестре и родителям, готовилась стать продолжателем семьи юристов, но это никогда не было правдой. Она всегда обладала независимостью, а из-за отсутствия стремления заработать как можно больше денег и взлететь по карьерной лестнице, часто чувствовала себя белой вороной. Поэтому, слова возлюбленной разжигали уничтожающую ярость. Подачки родителей? Да она, она...       – Я люблю тебя, – обхватывая лицо руками заявляет брюнетка. Она нервно закусывает губы, понимая какое разрушение могли принести её слова. – но ты слишком юна.       – Мы одногодки.       Ответ вызвал лишь усмешку. Так мог сказать лишь ребенок, подумала она.       – Я не об этом. Ты всегда росла в комфортных условиях. Поэтому мир кажется простым и розовым, – щеки рыжеволосой еще больше начинают розоветь от ярости, а зубы стискиваются. Наружу рвется так много слов, что обязательно приведут к ссоре и горьким последствиям. – Давай не будем об этом, я не хочу тратить наши маленькие каникулы на ругань.       Желая перебить негативные эмоции поцелуем Салдана нежно касается губ. Чувствуя, как её притягивают за талию, она сдерживает довольную улыбку, а затем проходится языком по зубам, в ожидании, что зеленоглазая приоткроет рот. Она любила целовать Наташу, но еще больше ей нравилось какой эффект это оказывает на девушку и что поцелуй может ежесекундно решить любой спор. Желая чтобы хозяйка дома забыла об обидных словах, Гамора обхватила её за шею и притянула ближе, углубляя поцелуй. Огонь пробежал сквозь тела, движение губ становилось более развязным и небрежным.       – Эй, голубки, – крик Стива заставил их отвлечься, отстраниться и посмотреть в сторону постройки. – Вы идете?       – Да! Разливай рюмки! – кричит брюнетка в ответ. Посмотрев в сторону Романофф, она подарила ей скромную улыбку, еще раз чмокнула, переплела руки и направилась в сторону здания. – Мы должны напиться сегодня, малышка.       – Ага, – озадаченно буркает девушка позади неё.       Размышляя над сказанными словами через призму лет, Наташа считает, что Салдана оказалась права на две трети: в свои восемнадцать она и вправду понятия не имела что значит взрослая жизнь, будучи папиной дочкой, она полностью надеялась и полагалась на родителей. Но когда Гамора пропала, так и не явившись на выпускной, оставив возлюбленную с белой бутоньеркой в руках, самоуверенный ребенок повзрослел слишком быстро.       Остановившись у дома, она заглушила мотор. В окнах постройки, поставленной на железные сваи, игрались солнечные блики. Казалось, в этом месте с годами ничего не изменилось, кроме новых, неожиданных гостей. Например, Пьетро, Елена и Луна облюбовали это место, семья часто посещала Бич Хейвен не только в летние дни. Мужчина обожал выбираться сюда на выходные и этот факт давал рыжеволосой надежду, что его сестре тут понравится не меньше.       Аккуратно, стараясь не издавать лишних звуков, няня отстегнула ремень безопасности и повернулась в сторону пассажирского сиденья. Перед тем как разбудить спутницу и уведомить её о том, что они приехали, девушка решила полюбоваться и насладиться прекрасным, умиротворяющим видом. Спящая Максимофф дула губы и изредка морщила нос. Всем своим видом она напоминала милую белочку и эта ассоциация вызывала улыбку.       – Ванда, – имя тихо слетает с губ. Нежные пальцы скользнули от виска за ухо, бережно заправляя непослушную прядь. Веки медленно, с трудом открываются, изумрудные глаза рассеяно смотрят на водительницу. – Просыпайся. Мы приехали.       – Я даже не заметила как заснула, – поворачиваясь на спину, хриплым голосом бурчит дизайнерка. Потягиваясь, она ощущает, как онемевшие мышцы натягиваются, а затем расслабляются. – Чувствую себя престарелой.       – Не будьте так самокритичны к себе, мисс Максимофф. Тридцать - очередные шестнадцать, – Усмехаясь, Романофф открывает дверь автомобиля.       Направляясь в сторону дома, она поворачивается вокруг своей оси и оглядывает женщину, которая медленно, рассматривая всё, что видит перед собой, следует за ней. Вытаскивая связку ключей из кармана куртки, она поднимается по скрытой от чужих глаз лестнице, которая приводит её к входной двери. Только сейчас, окончательно просунувшись, Ванда в силах оценить место, куда они приехали. До ушей молодой мамы доносятся крики чаек и плеск воды. Подумать только, за тридцать лет она ни разу не была у океана. Наталья Романофф продолжает осуществлять её мечты.       Летними деньками пляж был заполнен по меньшей мере десятком людей. Радостные крики пронзали воздух, шумные компании играли с волейбольным мячом, дети плескались на мелководье, а чуть дальше кто-то катался на гидроцикле. В конце ноября у воды можно было заметить лишь пару человек. Заядлые рыбаки стояли по пояс в воде, слушая радио, что оставили на берегу. Собаки весело бегали и игрались друг с другом, пока их хозяева, болтая, неспешно следовали за ними.       Медленно следуя за девушкой, пряча руки в карманах от неожиданного, порывистого ветра со стороны океана, Максимофф внимательно изучала дом. Двухэтажное здание, отделанное древесиной, отличалось от построек поблизости своей современностью. Подойдя ближе к входной двери, скользнув пальцами по кедровой древесине, чувствуя её ребристость, женщина подняла голову и взглянула на узкие оконные прорези, что были обращены в сторону соседских домов. Как только её нога ступила на порог дома, по носу ударил запах цитрусов, вперемешку с деревом и свежестью океана. Семья Романофф определённо обладала чувством стиля и любовью к прекрасному. Ванда уверена, что когда Наташа жила тут, каждый её день начинался с любования водой и пляжем, вид на который открывает панорамное остекление в гостиной. Помимо общей зоны, на первом этаже располагалась столовая, кухня, санузел и уютная терраса. Лестница, что вела на второй этаж, открывала проход к спальням и ещё двум ванным комнатам.       – Ваша семья точно не причастна к русской мафии? – шутливо интересуется дизайнерка после короткой экскурсии.       На изъезженный стереотип, что преследовал её родных после иммиграции в штаты, уголки губ няни неосознанно приподнимаются, а затем она прыскает от смеха и кивает в согласии:       – Иногда мне кажется, что дедушка всё-таки имел пару дел. Как ещё объяснить, что он буквально затолкнул отца на юридический и заставил стать адвокатом?       – Точно, – шатенка скрещивает руки на груди, продолжая оглядывать дом, а затем возвращается к спутнице. – Так какие планы на день?       – Ну, – протягивает Романофф, пока её правая рука заправляет выбившиеся пряди за ухо. – Обжиться? Провести время вдвоем? Нет, мы могли бы сходить куда-то, но район не такой большой и я планировала заняться этим завтра и послезавтра.       – День вдвоем звучит замечательно, – отвечает Ванда, а затем делает несколько шагов вперед и заключает возлюбленную в объятия. Руки медленно поднимаются от лопаток до затылка. Смотря в болотные глаза, играясь волосами, она приближается к пухлым устам. Поцелуй, который начинался робко, перерастает во что-то смелое и глубокое. Сжимая талию женщины, Нат чувствовала как та кусает, а затем зализывает кожу на её нижней губе. – Так ты хочешь провести день вдвоем? – отстраняясь с хитрой улыбкой, интересуется Максимофф.       – Я была бы не против, – смыкая руки на талии молодой мамы, она крепче обнимала её, вдавливала в собственную грудь, желая почувствовать больше. Смотря друг другу в глаза, они стараются понять, прочесть скрытные желания. Тихую паузу прерывает урчание в животе девушки. – Думаю, это намёк съездить в магазин, – оставляя короткий чмок, она направляется к двери. – Можешь располагаться и выбирать любую спальню из трех.       – Слушай, по этому поводу, – неловко потирая руки, Ванда смотрит то на лицо возлюбленной, то в пол. – Мы спим вместе?       – Боишься спать одна?       – Нет, но…       – Я пошутила. Выбери любую спальню, а я перенесу сумки в дом до отъезда.       Когда молодая мама смеется, Наташа каждый раз ловит себя на мысли, что с вожделением смотрит на неё. Смех, трансформирующийся в удивительную мелодию, оседает в глубине души и заставляет улыбнуться в ответ. Но в этот раз, когда Максимофф заливается смехом, румянец стремительно расползается по щекам рыжеволосой, что желая скрыть его, прикрывает лицо руками.       Наевшись до отвала, благодаря кулинарным способностям дизайнерки, которые могли составить серьезную конкуренцию Мелине, Романофф не могла ничего, кроме как повалиться на диван в гостиной, обещая вымыть посуду чуть позже.       Через несколько часов они решили устроить скромную чайную церемонию у камина. За разговором с чашечкой зелёного чая, няня случайно упомянула о паре фотоальбомов с детскими снимками. Кто же мог подумать, что это приведёт к её красному от смущения лицу и задорному хохоту?       Тело шатенки было полностью расслаблено, она наслаждалась моментом, сидя спиной к зеленоглазой. Прижимаясь к крепкому телу, женщина ощущала нежные руки на животе. Голова её была расположена на груди под таким углом, чтобы молодая мама всегда могла посмотреть на свою девушку или поцеловать.       – Зачем ты сделала это? – не в силах сопротивляться смеху, Ванда указала на снимок.       На фотографии можно было с лёгкостью узнать маму Романофф, на лице которой расплылась озабоченность, сопровождаемая улыбкой, что вызвала детская нелепость. Она сидела на корточках и, вооружившись полотенцем, пыталась оттереть синие пятна краски с тела и белого костюмчика дочери. Рыжеволосой на фото было не больше шести. Её волосы и белый комбинезон были измазаны хаотичными линиями, а на весь живот растеклось масляное пятно. Голова девочки виновато опущена вниз. Наверное, Алексей, что поймал кадр, был чертовски доволен.       – Я не специально! – в оправдании начала девушка. – Папа красил лодку и отвлекся на телефонный звонок. Когда он вернулся, я, измазанная в краске, пыталась встать с песка, – дергая плечами, она умело переложила ответственность на мужчину. – Он должен был предугадать, что не следует оставлять активного ребенка наедине с чем-то пачкающим.       На следующей странице в объектив камеры попала старшая сестра. Блондинка сидела под украшенной ёлкой в зеленом свитере с вышитыми оленями, вокруг неё было разбросано конфетти и упаковочная бумага. Счастливо улыбаясь, Елена до ужаса напоминала Луну. От внимания Ванды не ушла значимая деталь. Малышка прижимала к себе щенка, на шее у которого был повязан красный бант.       – Я не знала, что у вас была собака. Мне казалось, что твоя сестра против любой живности в доме, – она поворачивает голову и смотрит в болотные глаза. – Разве не по этой причине она не разрешает Пьетро завести даже домашних крыс?       Делая глоток Наташа мотает головой, а затем ставит кружку на столик:       – В отличие от своего организма, она без ума от собак. Её доброе сердце готово приютить каждого щенка, что попадется на глаза, – отвечает няня указывая на щенка. – Это Каспер, она сама его так назвала. К сожалению он прожил у нас не больше полугода. Через несколько недель у Ел началась страшная аллергия. Думаю, она до сих пор чувствует себя виноватой, поэтому старается никому об этом не рассказывать.       – У неё до сих пор аллергия?       – Ну, когда мы решили сходить с Луной на выставку собак, ей потребовалось около трех пачек сухих салфеток. А что?       – Просто интерес, – отмахивается молодая мама, поворачивая голову обратно.       Не обращая внимания на Романофф, что комментировала уже следующий снимок, женщина увлеклась собственными мыслями, что полностью принадлежали её брату. Конечно она знала о тайне Пьетро. Он буквально сразу же похвастался покупкой Спарки и посвятил дизайнерку в свой коварный план. Поэтому сейчас ей остается только надеяться, что его супруга не начнет чихать раньше их возвращения. Иначе, близнецы рискуют стать сопутствующими потерями в урагане под именем Елена.       – А тут он украл у меня мороженное. До сих пор удивлена, как после таких замашек в детстве, он по другую сторону решетки.       Первое, что бросается в глаза на следующей фотографии, это огненная копна волос. Девочка скрестила руки на груди и грозно смотрела в сторону ребенка, который радостно засовывал в рот второе эскимо, по всей видимости, ранее принадлежавшее его подруге. В щуплом блондине с зелеными глазами можно было легко разглядеть шерифа Вествью.       – Сколько лет вы дружите со Стивом?       – Всю жизнь. Наши отцы были на короткой ноге с детства, жили в домах по-соседству. Они мечтали, что когда мы вырастем, то поженимся и объединим семьи, но что-то явно пошло не по плану, – усмехается хозяйка дома. Подумать только, она могла стать миссис Роджерс. – Во всяком случае, мы всегда вместе, как они этого и хотели.       – Джеймс подходил бы тебе намного больше. Но, откровенно говоря, я рада, что Стив абсолютный гей. Иначе у меня появился бы серьезный повод для ревности, вы же и в самом деле идеальная пара, – зеленоглазая на слова лишь хмыкает, а после берет возлюбленную за подбородок, поворачивает к себе лицом и оставляет кроткий поцелуй в краешке губ. – Нет, я серьезно. Вам всегда есть о чем поговорить, понимаете друг друга с полуслова и являетесь олицетворением богов. Вспомни его задницу и поймешь о чем я говорю.       – Как давно задница Роджерса занимает твои мысли? И что не так с моей?       – Милая, у твоих бедер нет конкурентов, – рука молодой мамы похлопывает по ногам, что располагались по обе стороны от неё. Оставляя ответный поцелуй, она аккуратно тянет за нижнюю губу. – Твое тело великолепно.       Наконец с последним фотоальбомом было покончено и на несколько минут в доме воцарилась тишина. Оперевшись о подлокотник дивана, девушка удерживала свою голову, но с трудом могла сопротивляться сну, который заставлял её клевать носом. Повернувшись к возлюбленной, Ванда уткнулась носом в изгиб шеи. Она чувствовала, как рука с особой нежностью массирует кожу головы, перебирая каштановые пряди.       – Черт, – покачала она головой в попытке проснуться. – Мои веки весят целую тонну.       – Я слишком удобно лежу, – жалобно протянула женщина, приподнимаясь, чтобы взглянуть в глаза избранницы. – Но нам стоит встать и подняться на второй этаж. Я постелила белье в большой спальне, когда ты уезжала за продуктами. Или тебе по душе остаться здесь, а на утро изнывать от того, как затекла твоя спина на диване?       – Первый вариант мне больше по душе, – говорит она, прикрывая раскрытый от очередной зевоты рот.       Запотевшая стеклянная стена со скрежетом раздвинулась, открывая проход. Босая нога ступила на мягкий коврик. Капли, скользя по телу ударялись о плитку ванной комнаты. Протерев рукой мутное стекло над раковиной, дизайнерка внимательно прошлась взглядом от шеи и до груди, перед тем как накинуть на себя шелковый топ. В душе трепетало приятное волнение от мысли, что, потянув за ручку, она сделает несколько шагов и проведет сегодняшнюю ночь в объятиях возлюбленной.       Дверь открылась. Плотный шлейф пара, вперемешку с запахом клубничного геля для душа, просочился в спальню и замерцал под тусклым светом ночника, который стоял на прикроватной тумбе. Укутанная в одеяло девушка лежала лицом к окну. Она лишь поежилась, когда Ванда приподняла одеяло и легла рядом, запуская под него прохладный воздух. Дернув за позолоченную цепочку, лампа сверкнула в последний раз. Теперь комнату освещала лишь луна, чьи блики играли на водной глади океана.       Романофф почувствовала, как её сердце забилось чаще, она невольно выдохнула когда почувствовала, как женщина на второй половинке кровати зашевелилась и повернулась в её сторону. А после по талии неуверенно скользнула рука, приобнимая любовницу. Намереваясь прокомментировать действия возлюбленной Нат приоткрывает рот, но голос шатенки заставил её сомкнуть губ:       – Таша? Ты спишь?       Вместо ответа, набравшись смелости, она перевернулась и придвинулась ближе. Изумрудные глаза, сверкающие во тьме гипнотизировали и, не контролируя себя, няня поддалась вперед, с особой нежностью касаясь алых губ. Шумное, горячее дыхание обжигало кожу. Температура тела стремительно повысилась и жар заставил откинуть мешающее одеяло. Женские руки резво притянули её за шею. Углубляя поцелуй, дизайнерка почувствовала как ладонь Наташи скользит вниз и останавливаясь на упругой коже в районе ягодиц, та сдавливает плоть, вызывая шипение.       Хватаясь за огненные пряди на затылке, молодая мама отвлекает любимицу и оттаскивает от себя. Жадно вдыхая воздух, которого секундами ранее так не хватало, она пробегается взглядом по девичьему лицу. Огонь, что горел в глазах напротив выдавал до ужаса пошлые мысли и заставлял нервно ерзать на перине. Не желая терпеть ни секунды больше, Ванда вновь сталкивается с розовыми, распухшими от поцелуев, губами. Запуская язык в рот юной пассии, она проходится по зубам и щекочет нёбо. Ухмыляясь, оплетая девичий язык, Максимофф углубляет поцелуй и пускается в животный пляс.       Кислорода становится критически мало, и задыхаясь, няня отстраняется. Устраиваясь поудобнее между ног партнерши, она пробегается взглядом по стройному телу под ней. Закусывая губу, наблюдает как её рука медленно скользит по щеке, опускается ниже и останавливаясь на шее, придушивает дизайнерку. Женщина подчиняется и, закатывая глаза, прогибается в спине. Романофф медленно стаскивает с себя майку, предоставляя секундную возможность полюбоваться. Пальчики мимолетно проходятся по ярко выраженной линии точеного пресса. Желая большего, молодая мама привстает и поднимает руки, намекая освободить её от раздражающего элемента гардероба.       – Я хочу тебя, – отдаляясь после еще одного поцелуя, шепчет рыжеволосая.       Ноги шатенки ожогами ощущаются на бедрах, когда работодательница силой притягивает её к себе. Вовремя вытянутая рука девушки спасает их от прямого столкновения лбами, но на возможную угрозу женщина даже не обращает внимания. Глаза блуждают между губами и омутами болотного цвета. Нависая над возлюбленной, зеленоглазая облизывает губы и с азартом считает родинки, что выстроили путь от шеи до пупка. Обладательница огненной копны не двигается, словно ожидая разрешения.       – Возьми то, что хочешь.       Напоминая голодного волка, она жадно набросилась на тело, что дрогнуло под ней. Поцелуи, перемешавшиеся с укусами, вызывали мурашки. Зализывая покрасневшую кожу и незаметные следы от зубов, Наташа протаптывала дорожку к груди. Кожа цвета слоновой кости сверкала под лунным светом. Грудь приподнялась, когда Максимофф прогнулась в спине, почувствовав между своих ног колено. Липкая ткань шорт плотно прилегала к промежности. Желая получить больше, она заерзала и начала опускаться ниже, но неожиданный укус в районе шеи, приказывая подчиниться, остановил её.       – Я хочу помучить тебя, – лукаво улыбаясь признается девушка.       – Ты чудовищна.       Романофф ухмыляется и хитро, смотря прямо в изумрудные глаза, проводит языком по затвердевшему от контрастных температур соску. Под звуки стонов, она чувствует как пальцы сжимают её затылок и прижимают к телу. Оставляя быстрые, крошечные поцелуи на груди, её рука спускалась ниже. Проникая под резинку шорт, она чувствует жар. Мысли от том, что самая красивая женщина в мире такая горячая и мокрая из-за неё и для неё, вскруживает голову.       Помогая Ванде снять шорты, она ложится между её ног, ощущая животом теплую, вязкую жидкость. Молодая мама, опьяненная моментом, притягивает возлюбленную для поцелуя. Шатенка целует жадно, словно губы любовницы единственное, что она жаждет на всем белом свете. Держа ту за подбородок, они внимательно смотрят друг другу в глаза, стараясь заглянуть в самую душу.       – Посмотри, что ты делаешь со мной, Наталья, – произносит дизайнерка, а после хватает девичью руку и направляет её вниз. Няня закатывает глаза, когда кончики пальцев дотрагиваются до нежной кожи. Закусывая губу, медленно двигая бедрами, Максимофф, управляя рукой девушки, дотрагивается до шапочки клитора. Дрожь пронзает её тело, когда ловкие пальцы сдавливают клитор, а затем массирующими движениями продолжают давить на него. Не в силах контролировать что-то еще хоть мгновение, она отпускает руку и хватает возлюбленную за плечо. – Я хочу тебя, – говорит Ванда задыхаясь. – Каждой клеточкой своего тела, я желаю чтобы ты вошла в меня и заставила кончить.       Подушечки пальцев Романофф мягкие, немного надавливая на кожу, они кружат над входом во влагалище, изредка сжимая клитор между указательным и большим пальцем, дразня женщину.       Пальцы молодой мамы до белых костяшек сжимают простынь, рот открывается шире, когда она чувствует, как палец девушки медленно и до конца входит в неё. Ухмыляясь, Наташа заправляет прядь за ухо, перед тем как добавить к указательному средний, и согнув кончики пальцев, увеличить темп. Шатенка не может сконцентрироваться на чем-то ином, кроме сильных толчков внутри неё. Утопая в происходящем, она думает о двух вещах: разрывающем от удовольствия чувстве внутри, желании большего и о страсти к её прекрасной няне. Воздух кто-то перекрывает, когда свободная рука девицы сжимает грудь.       Вскрик врезается в окна, когда Максимофф чувствует горячий язык, что поднимается по складкам, обводит клитор и цокает по нему. Увеличивая интенсивность движения рук, рыжеволосая припадает губами к промежности. Целуя молочную кожу, она и сама ощущает дрожь, что пробегает по женскому телу и передается ей. Не останавливаясь, она жадно посасывает клитор, даже когда ногти начальницы царапают кожу на лопатках, оставляя красные, жгучие следы. Молодая мама стонет во все горло, изгибается, но сильные руки на бедрах не дают сделать что-то большего. Романофф не отпускает, исподлобья наблюдая за реакцией женщины, она увеличивает натиск. Зарываясь в огненные пряди, Ванда спускается ниже и силой притягивает голову Нат к своей вагине, мечтая раствориться на её губах.       Сердце няни рвется из груди, довольная состоянием дизайнерки, она с трудом сдерживает дьявольскую улыбку. Понимание, какой властью она обладает над этой женщиной, дурманит. Её глаза прикованы к приподнимающейся груди, острой линии подбородка и шее, на которой остались красные пятна. Романофф ловит каждый стон, но с трудом различает кому он принадлежит. Наташа любит трахать Ванду Максимофф, она любит её. Она ловит себя на мысли, что желает заниматься этим всю оставшуюся жизнь. Потому что женщина, умирающая на её руках от удовольствия – лучшее зрелище.       Желая выполнить мечту возлюбленной, заставить её кончить, девушка отрывается от клитора. Приподнимаясь, спускаясь поцелуями к бедрам, направляясь к колену, что оказывается на её плече, зеленоглазая концентрируется на своей руке. Изменяя темп, она ловит каждую реакцию. «Быстрые и невесомые толчки» – подмечает Наташа, а затем следует своей же инструкции.       – Господь! – отрываясь от подушки, приподнимаясь на локтях, ощущая накатывающие чувства, восклицает Ванда. Молодая мама на мгновение замирает, а после приподнимает бедра, и сама насаживается на пальцы. Руки сильнее сжимают льняную простынь, а ноги с каждым толчком натягиваются как струна.       – Боже! Боже! Боже! – уже шепча, словно молитву, произносит она, когда возлюбленная берет короткую паузу, и останавливается, полностью наполняя её.       Тяжело вздыхая, Максимофф запрокидывает голову и в последний раз, глубже предыдущих, насаживается на пальцы, перед тем как Романофф почувствует, как по её ладони стекает сок. Обессиленное тело падает на матрас. Любовница, под тихое мычание, медленно вытаскивает руку и оставляя последние поцелуи на внутренней стороне колена, опускает ногу с плеча на простынь. Сквозь полуоткрытые веки, шатенка наблюдает за картиной, что заставляет её застонать. Наташа жадно облизывает два пальца, что несколько секунд назад были внутри неё и вытворяли что-то невероятное.       – Всегда было интересно какая ты на вкус, – мурлычет она под стон начальницы.       Не в силах открыть глаза вновь, Ванда полагается на другие органы чувств. И когда рядом с ней проседает матрас, она переворачивается на бок и обнимает полуголую девушку. Перед тем как уткнуться в плечо, женщина оставляет несколько поцелуев на усыпанной мурашками коже. Грудь няни поднимается под силой глубокого дыхания. Ладонь нежно гладит руку, что секундами ранее была небрежно перекинута через её талию.       Волны в медленном ритме бились о причал, который находился неподалеку от дома. Горячее дыхание, наполнявшее комнату, смешалось с прохладным ветерком, который приподнимал занавески, заставляя их плясать в чудном танце. Голова Максимофф лежала на груди возлюбленной, она внимательно следила за своим указательным пальцем, который вырисовывал незамысловатые узоры на животе. Дизайнерка была сейчас точно в волшебном сне. Несколько лет однообразной жизни во тьме привели её к восторгу от каждого взгляда и касания, а поцелуи и вовсе вскруживают голову. Она лишь желала навечно остаться в этом моменте. Лежать в постели, запутавшись между одеялом и ногами чудесной девушки, что кажется научила её дышать полной грудью. Рядом с Романофф казалось бы обычные вещи выглядят совсем иначе, а Ванда была впервые влюблена, если не любила.       – Луна полная и выглядит такой нереально красивой, будто нарисованная, – хриплый голос над головой заставляет отвлечься от греющих душу мыслей. Шатенка поднимает голову и её рот приоткрывается от чудовищно прекрасной картины. Голова любовницы обращена в сторону окна, луна освещает её лицо, белоснежное свечение ещё больше подчеркивает огненные волосы. Перед ней лежит богиня, не иначе.       – Сегодняшняя ночь ощущается нереальной, – прошептала молодая мама, перед тем, как взять девушку за подбородок, аккуратно притянуть к себе и поцеловать.       Первое прикосновение оказалось легким и мимолетным. Отстранившись, её изумрудные глаза выражали нерешительность, но азарт и желание, что врывались в разум темными, одинокими ночами в холодной постели, взяли над ней власть. Игриво улыбаясь Максимофф медленно скользнула языком по губам, отчего няня, немного приоткрыв рот, выпустила тяжелый выдох. Хищный оскал блеснул на её устах и женщина вновь накрыла бледно-розовые губы, но в это раз в более грубом, требовательном поцелуе.       – Я думала, тебе потребуется ночь чтобы перевести дух, – наблюдая как ловкие руки стягивают с неё пижамные штаны цвета серебра, на одном дыхании произносит Наташа.       – Мне не нужна ночь. – перекидывая ногу через туловище, садясь сверху девушки, отвечает она. – Я не могу больше ждать. Хочу наконец-то получить то, что желала несколько месяцев.       В голове Романофф промелькнула мысль, что сидевшая на ней женщина сгорала от нерешительности прикоснуться, но вместо этого, дизайнерка с особым интересом оглядывала каждый сантиметр молочной кожи. Грудь, под силой нервных вздохов, вызванных мучительным бездействием, поднималась и опускалась. Не выдержав, Ванда не спеша наклонилась к линии подбородка. Вызывая мурашки, медленно прочертила языком дорожку по шее и остановилась на ключице. Руки её рывком сжали грудь и от неожиданного прикосновения зеленоглазая вздрогнула, с уст слетел стон.       Максимофф не была испорченной, за всю жизнь у неё было лишь два сексуальных партнера, но та реакция, что она вызывает у девушки, делает её мысли более грязными, а действия развязными. Посасывая сосок, не отрываясь от болотных глаз, что не могут выдержать зрительного контакта дольше пяти секунд, она чувствует какой властью обладает. Наташа, что не может найти себе места и хаотично дергается, сжимает голову женщины, возбуждает до чертиков. Румянец поднимается по шее, когда дизайнерка чувствует собственный жар и сок, который заставляет гореть все тело.       Казалось, за окном пошёл дождь, но рыжеволосая ничего не слышала. Перед её глазами была великолепной красоты женщина, которая сжимала, целовала, сосала, облизывала её грудь.        Когда пальцы молодой мамы сжимают и оттягивают сосок, перед тем как еще раз засунуть его в рот, она чувствует как тело под ней начинает ерзать. Рассудок затуманился, она с трудом понимала, что делает. Ванда медленно скользила вниз поцелуями, нервно поправляя вечно мешающие каштановые волосы, что закрывали ей вид на возлюбленную. Добравшись до пупка, та скользнула языком вниз. Проходясь по гладко выбритому лобку, она наслаждалась стонами, что ей дарила Романофф.       О стены спальни ударился вскрик, который после превратился в тихое мычание. Зеленоглазая закусила губу, когда почувствовала влажность Максимофф между своих ног. Опираясь о приподнятое колено Нат, медленные движения с каждым толчком увеличивали темп. Оба их клитора соприкасались друг с другом. Желая быть еще ближе, няня приподнялась, схватила её за шею и яростно поцеловала. Набросившись, перехватывая вздохи, углубляя поцелуй, её язык принялся ласкать уста. Словно молнией, тело поразила дрожь, девушка закинула голову, чувствуя, как по шее пробегают поцелуи.       – Блять. Тебе хорошо? – пыхтя интересуется молодая мама. Ощущая как внизу живота завязывается узел, а тело постепенно обмякает, она неосознанно замедляет темп. – Я делаю все правильно, Наталья?       То, как она называет её по имени, вызывает тысячу мурашек. Не найдя силы ответить, рыжеволосая лишь кивает и плюхается на кровать. Выгибаясь в спине, она хватает дизайнерку за талию и помогает ей вернуть утраченный темп. Через несколько толчков, они синхронно сжимаются, а волна удовольствия проноситься сквозь тела. Когда Наташа чувствует, что оргазм накрывает её с головой, Ванда ощущает его отголоски и с выкриком останавливается. Женщина, в попытке отдышаться и прийти в норму, склонила голову. Звездочки сверкали в её глазах, а затем она почувствовала как сильные руки тянут её на себя. Утыкаясь лицом в солнечное сплетение, она переплела их руки и прислушалась с учащенному сердцебиению.       – По ощущениям, – начинает зеленоглазая после нескольких минут раздумий о том, что только что произошло между ними. – Всю свою жизнь я лишь трахалась, а сегодня впервые занималась любовью.       Шатенка с трудом осознает сколько времени прошло, убирая раздражающие пряди с вспотевшего лица, вытирая кончик носа, она понимает, что не может не согласиться:       – Я ловлю себя на подобной мысли.

***

      Максимофф готова поспорить, что никогда ещё так крепко и долго не спала, как этой ночью. В детском доме, лет до двенадцати, она спала с Пьетро, мальчик приходил к ней после мучительных и жутких снов. Во время каждой такой ночевки, девочка пыталась растолкать его бренное тело, что занимало больше половины постели и защититься от неосознанных толчков локтями, которые как назло приходились прямо по ребрам. После, ей мешала короткая кровать и вечно свисающие ноги, а потом началась взрослая жизнь. Ежедневно, в течении десяти лет, она стабильно просыпалась чуть позже семи утра, чтобы успеть собраться на учебу или работу, а через годы приготовить завтрак для всей семьи. Когда её глаза открылись, она долго не могла поверить, что настенные часы показывали двенадцать часов.       Морщась от солнца, женщина схватила соседнюю подушку и стараясь скрыть лицо, вжалась в неё. Несколько раз вдыхая полной грудью, она чувствовала аромат парфюма Романофф. Цветочный, нежный, но при этом насыщенный и яркий, в точности как и его обладательница.       Осознание, что Ванда лежит посреди постели в полном одиночестве, в пустой комнате, а ванной нет и звука – пришло почти сразу же. Развернувшись на спину, приподнимаясь, она не спешила прикрыть наготу. Теплые лучики, что просочились сквозь шторы, бегали по груди и шеи, акцентируя внимание на маленьких, красных пятнышках на коже, которые были подарены ночью. Сидя посреди кровати, разглядывая вещи в комнате, шатенка сонно потирала глаза. Надо признать, что даже при отсутствии рыжеволосой, она не испытывала беспокойство. Наташа, несмотря на юный возраст, была человеком, на которого всегда можно было положиться. И уж точно, она бы никогда не сбежала после их первой ночи вдвоем, даже если бы молодая мама сделала что-то не так. Так что, после короткой переписки со старшим братом, который уверовал, что ночь с тремя детьми прошла спокойно, и ответа на вопрос – «хороша ли Нат в постели?», дизайнерка очередной раз потянулась, откинула одеяло и направилась в ванную комнату.       – Девочка, ты просто не представляешь, что ты творишь со мной,* – медленно, немного пританцовывая, она подпевала исполнителю любимой песни, которая звучала из динамика мобильного телефона. Аккуратно перемешивая тесто в миске, желая добиться идеальной консистенции, женщина приподняла лопатку и проследила за струйкой теста, что медленно стекала по силиконовому материалу. – Когда ты держишь меня в своих руках, так крепко, – Максимофф выложила тесто на разогретую сковородку, формируя несколько похожих по размеру кругов. Притопывая ногой, она внимательно наблюдала за постепенно желтеющими панкейками. Увлеченная приготовлением завтрака, дизайнерка и не заметила хлопок входной двери и последующие неспешные шаги. Мурашки пробежались от шеи до поясницы, когда прохладные руки обвились вокруг талии, а на предплечье оставили поцелуй. Широко улыбаясь, расслабляясь в объятиях, она пропела последние слова куплета. – Ты даешь знать, что прекрасно!       – Надеюсь, Билл Уизерс* будет следующим, – игриво говорит Романофф, делая шаг назад, предоставляя возлюбленной возможность развернуться в объятиях. Изумрудные глаза засверкали ярче, а нежные руки замерли на румяных от холодного ветра щеках. Поддавшись вперед, рыжеволосая оставила нежный, целомудренный поцелуй в краешек губ. Улыбка Ванды стала ещё ярче, после того как она почувствовала второй чмок, но уже на щеке. – Доброе утро, ведьмочка.       – С какого момента я стала ведьмой?       – Во-первых, ведьмочкой, как фея, но только с более реалистичными поступками и идеалами. Во-вторых, когда приворожила меня. И, – протянула девушка, поглядывая за спину шатенки, – мне кажется они начинаю подгорать, в-третьих.       Несмотря на то, что пряный запах немного подгоревшего теста ещё не начал расползаться по кухне, на блинчиках успела образоваться тоненькая, коричневая корка, которая была не совсем далека от идеальной. Пока молодая мама переворачивала панкейки один за другим, няня прошла к холодильнику, достала бутылку воды, и сделав глоток в удовольствие простонала.       – Не знала, что ты бегаешь, – оглядывая внешний вид констатирует она.       – Стив приучил в средней школе, – между глотками отвечает зеленоглазая. – Но уже сколько лет пытаюсь, так и не могу догнать ни его, ни Пьетро, – закрывая пустую бутылку и выбрасывая ту в мусорное ведро, что пряталось в выдвижном шкафу на кухне, девушка указывает на сковородку. – Выглядит потрясно! Можно мне парочку? Я пропустила завтрак, – оставляя поцелуй на губах Максимофф, а после стягивая с себя толстовку, умоляет она на полпути к лестнице.       – Да, я готовлю на две порции. – снимая первую партию на вытянутую тарелку, оповещает женщина.       – Ты просто богиня, – комментарий Нат вызывает лишь усмешку и закатанные глаза. – Я в душ. Присоединишься? – язвительно интересуется она, поднимаясь на второй этаж.       – Позабочусь о других твоих физических потребностях, – в ответ кричит дизайнерка.       Наташа бесспорно умела удивлять. Начиная с их знакомства, все последующие события, её привычки и поведение нередко вызывали изумление. Поэтому, первые минуты завтрака, стараясь незаметно наблюдать за девушкой, Ванда с трудом могла поверить собственным глазам, ошеломленно хлопая ресницами. Попривыкнув, она с уверенностью отметила, что аппетиты той могут составить серьезную конкуренцию жору старшего брата. Впрочем, что можно ожидать от человека, который рос в семье, где стол всегда ломится от количества блюд?       Как и обещалось, рыжеволосая вернулась сразу же после душа и, не скупившись на благодарность, с восхищением смотря на пищу, села за стол. От внимания молодой мамы не ушли две привычки: подогнутая под себя левая нога и любовь к обилию черничного джема. Панкейки буквально купались в вязкой жидкости темно-фиолетового цвета. Засовывая кусок в рот, болотные глаза сверкали от удовольствия. Попутно всё это сопровождалось сладким, протяжным мычанием. Реакция возлюбленной вызывала улыбку на алых губах. В отличие от Романофф, шатенка ела аккуратно, медленно пережевывала и кивала каждому слову, что вылетали из набитого рта.       Как правило, завтрак няни состоял из миски хлопьев, что она запивала шоколадным молоком. Хрустящие звуки разносились по оранжерее, в то время, как пальцы бегали по сенсорному экрану. Листая ленту новостей, девушка попутно переписывалась с друзьями или сестрой. В этот раз, она с радостью приняла новые правила и не прикоснувшись к смартфону, рассказывала Максимофф как прошло её утро.       Короткая пробежка сквозь центр города привела её к дикому пляжу, который облюбовали рыбаки. Именно там ей повезло встретить мистера Ланшера – престарелого владельца маленького антикварного магазинчика. Около двух десятилетий назад, во время крайнего наводнения, они с супругой потеряли детей, а после им не повезло обзавестись новыми. По этой причине, каждый ребенок, что посещал антикварную лавку под удивительным названием «Магнето», становился для пары родным и никогда не уходил без скромного сувенира.       На первый взгляд, активно кивающая Ванда внимала каждому слову, но на деле перестала слушать на первой трети рассказа. Все её внимание принадлежало груди дамы напротив. Вернее, маленьким каплям, что падая с мокрых волос на плечи, катились вниз и пропадали между пухлых, казалось совершенных грудей. Отвлеченная красочной фантазией, женщина даже и не заметила, как рыжеволосая встала изо стола и не переставая благодарить, начала собирать посуду, заявляя, что уборка на её совести.       Ноябрь выдался довольно холодным и резко контрастировал с теплым октябрём. Несмотря на морозец, который оседал лёгким инеем на стеклах, снега до сих пор не было. Прижимаясь к спутнице и прячась в красный, трикотажный шарф Наташи, что та заботливо повязала на шеи, дизайнерка внимательно, не скрывая профессионального интереса, оглядывала каждую постройку. Ураган, поразивший местность в начале столетия, к счастью затронул лишь домики у пляжа, сохранив в сердце города викторианский стиль. Иногда пара останавливалась и няня, не желая отвлекать возлюбленную, тут же замолкала, дожидалась пока та сделает несколько снимков и продолжала свой рассказ вновь. Максимофф была уверена, будь Агата с ними, от здешних красот её бы парализовало вдохновение. Она бы вытащила карандаш из кудрявой копны волос и поправляя чудаковатые очки принялась рисовать на клочке бумаги.       Самое удивительное, что заставляло расслабляться, а сердце расплываться от любви – отсутствие оценивающих взглядов и перешептываний за спиной.       Большой палец Романофф ласково гладил внешнюю сторону ладони возлюбленной. Подобная мелочь вызвала у Ванды бурю эмоций и одновременный покой. Изредка, между паузами и разговорами, они переглядывались, а затем оставляли мимолетные поцелуи на губах. Их поведение напоминало подростков, что с особой робостью относятся к каждому движению в сторону партнера, боясь спугнуть влюблённость. Наивно улыбаясь, они забывали о статусах присвоенных в Вествью. В то время как родной город разрывался от слухов, в Бич Хейвен незнакомцы проявления любви встречали теплой улыбкой. Возможно, побег на несколько дней стал самым лучшим решением. Шатенка полюбила свой новый дом всем сердцем, он подарил ей небывалую жизнь, прекрасные знакомства, шанс полюбить и быть счастливой, но люди, сующие носы в личное, тайное пространство вызывали дискомфорт. Возможно, если бы не мальчики, она не раздумывая схватила рыжеволосую за руку и сбежала сюда навсегда.       В огромном Чикаго дизайнерка часто чувствовала себя потерянной и заблудившийся, в Вествью ей было комфортно и спокойно, а в округе Оушен – её душа отдыхала.       – А вон там, – Наташа остановилась, притянула спутницу за талию, приподняла руку и указала на слившееся с серым небом колесо обозрения. – Парк аттракционов. Жаль его закрыли на зимний период недели три назад.       Сложно было не заметить, что для такого маленького городка, развлечений на один квадратный метр было слишком много. Впрочем, как утверждала Романофф, для подобных курортных районов, это было обыденностью. Лишь способом заработать как можно больше и защититься от нищеты, когда сезон закончится.       В центре, чередуясь с административными постройками, расположились ресторанчики, сувенирные лавки, замысловатые магазинчики и даже картинная галерея. По словам зеленоглазой, она принадлежала милой, талантливой пожилой леди, работы которой легко увидеть в богатейших домах не только страны, но и ближнего зарубежья. Направляясь к самому популярному пляжу, можно наткнуться на аквапарк и торговый центр. Оба напоминали корабли императорского флота европейских стран.       – Ничего себе! Они решились поставить «Вишневый сад» Чехова, – уведомила девушка, передавая брошюрку Максимофф.       Несомненно, маленький, но душевный театр был одним из главных достоинств Бич Хейвен. Переделанная десятки лет назад баптистская церковь с трудом могла вместить больше полусотни гостей. Но даже так от посетителей не было и передышки. Местные актеры трижды в неделю купались в лучах славы, радуя жителей новыми прочтениями старых историй. Дожидаясь билетов в театр, которые разбирали за несколько месяцев, жители часто приходили на тематические выставки в музеи. Самый популярный из них, привлекал окровавленной пастью акулы, чьи острые зубы заставили шатенку немного понервничать, чувствуя мерзкие мурашки на спине. Выставка, круглый год привлекающая людей со всего мира, была посвящена кинофильму «Челюсти», который снимался в водах залива Грэйт Юг. С сухой усмешкой, дизайнерка отметила, что жители округа обладали несказанной иронией. Иначе как объяснить то, что в одном доме с музеем об убийстве людей акулами, разместился магазин для серфингистов?       – Черт! Я так давно не занималась серфингом, – с явной грустью заявила няня.       «Конечно же она умеет стоять на доске, наверное и несколько соревнований успела выиграть, когда жила тут с родителями, – с добродушной усмешкой молодая мама кивнула самой себе. – Интересно, а есть хоть одна вещь, в чем эта девушка ни хороша?»       – Я уже должна прекратить удивляться, но я в очередной раз недоумеваю как к двадцати пяти ты перепробовала больше, чем некоторые за всю жизнь.       – Брось, это не так. У меня есть список и там осталось пару пунктов.       – Например? – язвительно интересуется Ванда. Она пристально смотрит в глаза, желая застать возлюбленную врасплох. – Назови хоть одну.       – Пункт «Поцеловать самую красивую женщину» всегда актуален, – с лукавой улыбкой заявляет она, а после оставляет поцелуй в уголке губ.       Наташа робко отпрянула и подняла голову, чтобы увидеть выражение лица шатенки, что светилось от улыбки. Ловкие руки незаметно пробрались и схватились за шею. Пальчики, путаясь в огненных локонах притянули Романофф и женщина припала к сухим от морозного ветра губам. Горячие руки обвили её щеки углубляя поцелуй.       – И она с успехом закрывает новую позицию, – отрываясь от губ шепчет Максимофф, её горячее дыхание вызывает щекотку. – А она была придумана лишь несколько секунд назад.       Рыжеволосая делает шаг назад, перед тем как из её горла выскочит усмешка, которая в дальнейшем превращается в смех. Отец всегда наставлял развивать всевозможные навыки, заявляя, что в жизни может пригодиться любая мелочь. От знания теоремы Пифагора до умения летать, в буквальном смысле. Поэтому, сестры лет с четырех начали заниматься балетом, попутно изучая всё новые, и новые виды человеческой деятельности. Несомненно каждое умение принесло свои плоды.       – Многие вещи, такие как серфинг, намного легче чем кажутся на первый взгляд. Я могла бы научить тебя, если ты согласишься приехать летом, вместе с мальчиками. Им бы тут понравилось.       – Точно.       Она старательно это скрывает, но в последнее время, упоминание о сыновьях заставляет её нервничать. За короткое время Таша стала для них одним из любимых и близких людей, но даже так, Ванда не может не переживать о том, как дети воспримут их отношения. Когда ты влюблен, то непременно желаешь поделиться этим со всем миром, рассказать каждому о своих чувствах и не боятся проявлять их на людях. Поэтому, дизайнерка больше не хочет ждать когда её дети заснут. Она хочет позвать возлюбленную на ночевку, спать и чувствовать её объятия, пока в комнату не ворвутся две пары босых ножек. Хочет сидеть за обеденным столом и наблюдать как три любимых ею человека готовят для неё персональный завтрак. Но если мальчики будут против, ей придется забыть о чувствах, закрыть в сердце дверь и прощаясь с Романофф жить дальше. Какими бы сильными не были чувства между ними, Билли и Томми всегда будут на первом месте. Она сделает всё чтобы быть с ними и чтобы близнецам было комфортно, даже если их маме придется страдать. И это будет правильно.       Вторая проблема заключалась в Наташе, вернее в её поведении после признания. На днях зеленоглазой исполнится двадцать пять. Она молода, красива, независима и амбициозна. Людям сложно принять чужих детей, воспитывать их, особенно когда ты сам недавно встал взрослым. Максимофф и сама с огромными усилиями может представить себя на месте няни. Смогла ли она стать частью чужой семьи и взять на себя ответственность не только за партнера, но и за две дополнительные личности? Нужно ли ей это, хватит ли терпения, когда она перестанет получать за это деньги, а работа станет неотъемлемым атрибутом жизни?       – Все хорошо? – шепот над ухом вырывает женщину из бури мыслей.       – Да, просто подумала о том, как Пьетро и Елена проводят время с тремя детьми. Ты что-то говорила?       Девушка лишь понимающе кивает, но бегло оценивая эмоций на лице спутницы, наталкивает на мысль о легком недоверии. Поджимая губы, она, как ни в чем не бывало, возвращается к своему разговору:       – Я хотела пройтись по магазинчикам. Чип и Дейл выпросили у меня сувениры.       – Я слышала, ты слишком активно идешь у них на поводу, – Нат тут же поднимет руки, принимая поражение. – Так, он где-то поблизости?       – Ага, но перед этим я сказала, что мы обязаны сыграть в гольф на новой площадке. Она открылась пару месяцев назад.       – Я не умею играть в гольф.       – Да, я знаю, Пьетро доверил мне твое обучение.       – С твоим появлением я научилась многому, мой брат проходил через что-то похожее, когда начал встречаться с твоей сестрой?       – Видимо, давным-давно Романофф дали клятву совершенствовать вас, Максимофф, – с яркой улыбкой, она хватает женщину за руку и активно шагая направляется в сторону высокого здания в виде башни. – После трех Хоул-ин-уан* подряд они дарят призы. Я выиграю самую большую игрушку для тебя.       – Сконцентрируйся, ведьмочка, – с язвительной улыбкой на губах сказала няня, подозревая, что её ученица концентрируется совершенно на другом. – В этом нет ничего сложного.       Казалось, холодный ветер полностью отбивал желание находится на открытом пространстве, но даже так, на территории клуба можно было заметить несколько игроков. Оглядываясь на другие поля, женщина делает вывод, что рыжеволосая выбрала самую простую трассу, с минимальным количеством ловушек. Более того, из-за яркого обозначения лунок, немного большего размера, складывалось впечатление, что это и вовсе детский маршрут.       Леденящий порыв в очередной раз ударил в лицо, приподнял каштановые волосы и пронесся сквозь фигуры девушек. Романофф вздохнула полной грудью, чувствуя аромат возлюбленной, а её горячее дыхание уперлось в шею, что тотчас покрылась мурашками. Руки, помогающие правильно держать клюшку крепко сжимали ладони и щекотали нервы. Молодая мама с трудом могла устоять на ногах, желание укутаться в объятия рыжеволосой, припасть к её груди дурманило, возбуждение стремительно захватывало над ней контроль. Бедра Наташи, в которые она упиралась ягодицами, подталкивало к развратным мыслям, что заставляли встать ближе, вплотную. «Давай же, Ванда! – закусив губу, в попытке собраться, она твердила самой себе. – Просто забудь о том, что самая сексуальная девушка во вселенной стоит за твоей спиной. Касается тебя так же, как этой ночью…». Она отвлеклась, рациональное мышление вновь покинуло её, когда грудь зеленоглазой прижалась к спине. Наташа, хитрая словно лисица, дразнила её и получала от своих действий несказанное удовольствие, зная какое влияние оказывает на женщину.       – Я не могу, – простонала дизайнерка, сделала шаг вперед, развернулась и выставила руку перед ними, упираясь пальцами в грудь девушки. – Я не могу, когда ты стоишь за спиной. Мои мысли слишком расплывчаты, – её пыхтение вызывает самодовольную улыбку. Романофф делает шаг назад и опирается о собственную клюшку, перед этим поднимая её с земли. – Спасибо.       Неспешно разворачиваясь, принимая правильную позицию, как её учили, Максимофф сосредотачивается на мячике. Глаза её бегают между ним и лункой, которая виднеется вдалеке благодаря красному флажку с белой звездочкой.       – Вспоминаешь вчерашнюю ночь? – грубый от холода голос привлекает внимание.       Нервозность вновь появляется в теле, но женщина умело её контролирует и совершает неожиданный контрудар:       – Представляю сегодняшнюю, – ответ сталкивается с тишиной и она делает вывод, что это очко в её пользу. Видимо, девушка серьёзно недооценивает своего «противника».       – Поделишься мыслями? – её тон в мгновение становится серьёзным.       – Пусть это будет сюрпризом, – обернувшись перед броском, игриво закусывая губу, отвечает шатенка.       Освободишь от натиска возлюбленной, к тому же заставляя её исчезнуть в собственных мыслях, дизайнерка вернула свое внимание к игре. Тяжело выдыхая, надеялась на благоприятный удар, она замахивается и зажмуривается. Зелёные глаза открываются лишь после того как клюшка оказывается за её головой. Мячик врезается в землю, подскакивает несколько раз и останавливается рядом с лункой.       – Это в двух дюймах, Ванда! – радостно говорит рыжеволосая, похлопывая женщину по плечу. – Ты умница!       – Благодаря моему учителю, – отвечает она, оставляя поцелуй на щеке. После Ванда игриво толкает няню бедрами и направляется в сторону мяча, желая как можно скорее завершить игру и получить главный приз. – Ну же, Наталья! Не отставай! Мы обязаны насладиться моей победой вместе.       После их маленького соревнования, Максимофф была на перепутье. Несмотря на то, что её душу наполнила безграничная радость, по телу расползалась усталость. Желание отправиться домой как можно скорее, увеличивалось с каждым шагом. Возлюбленная, что шла немного впереди, нахваливала новые навыки женщины. Она убеждала, что та прекрасно справилась с каждым ударом, даже с тем, когда случайно промахнулась и вовсе не попала по мячу. Зеленоглазая же не выглядела и капли утомленной, словно это не она активно передвигалась по полю и махала клюшкой в течении полутора часов. Впрочем, изнеможенная Романофф была таким же редким явлением, как Джеймс, контролирующий свои пошлые, язвительные намеки.       – Я могу понести его, если тебе тяжело, – указывая на груз в руках спутницы, предложила девушка. В ответ ей послали лишь отрицательное покачивание головой.       Держа обещанный приз за хвост, дизайнерка ловко перебросила его через плечо. В детстве у неё было мало игрушек, когда она стала постарше, то считала это ребячеством, но сейчас, она не желала расставаться со своим новым другом. Возможно, ночью ей придется даже заставить Наташу немного подвинуться, чтобы их неожиданный член семьи уместился на кровати. Плюшевый аллигатор с огромными, мультяшными глазами болотного цвета не только напоминал ту, кто его выиграл, но и стал любовью с первого взгляда. Когда мальчики увидят его, то бесспорно сойдут с ума и заберут себе, но сейчас, его единственная хозяйка не желает делиться с кем-то.       – Прошу, – произносит няня, открывая дверь магазина и пропуская уставшую мамочку вперед.       – Благодарю, – отвечает та, кивая с крошечной улыбкой на губах.       Колокольчик мелодично звенит, когда за парой закрывается дверь. Дизайнерка сделала шаг вперед, а затем остановилась, пораженно разглядывая ярко освещенное помещение. Хватка на игрушке слабеет, изумрудные глаза блуждают по, украшенным плакатами и полками с товаром, стенам. Сувенирный магазин вместил в себя множество вещей, что с лёгкостью могли стать украшением интерьера. Засмотревшись на пестрые изделия ручной работы, Ванда успела представить как они бы выглядели в домах клиентов. Метание между разнообразными предметами привело её внимание к дальней секции, где блистали гирлянды. Разноцветные лампочки освещали продукцию к Рождеству. По всей видимости, магазин уже готовился к новому году. Будучи маленькой девочкой, она обожала останавливаться и долго стоять у витрин похожих магазинов. Даже спустя много лет, издалека разглядывая товары, она чувствует, как уют наполняет её сердце. А ещё она ощущает запах свежемолотых кофейных зерен и желание сделать глоток крепкого напитка.       – Добро пожаловать в сувенирную лавку Паркеров! – молодой человек за стойкой поправил растрепанную шевелюру, а после приветственно развел руки. – Могу ли я чем-то помочь вам?       Продавец, худощавый шатен лет пятнадцати, был одет в зеленый фартук с вышитыми веточками ягод на груди. Упрямые, немного кудрявые волосы упали на лицо, вызывая незаметное пыхтение. Радуясь редким в это время года покупателям, губы искривились в по-детски наивной улыбке. Дожидаясь ответа, он кулаками оперся о деревянную поверхность кассы и нервно покачивался. Красивая женщина, с розовыми от морозца щеками так и не ответила, вместо этого она продолжала увлеченно разглядывать лавку, пока юноша осматривал её. Услышав шуршание за спиной покупательницы, он приподнялся на носочки и заметив знакомую, огненную копну волос, шокировано ахнул. Не веря своим глазам, он моргнул несколько раз. Эмоции переполнили его, и хлопая в ладоши, кареглазый вылетел из под прилавка, направляясь к давней подруги.       – Нат! – бодро прокричал он, бросаясь в объятия.       – Привет, Пит, – крепкие руки притягиваю её к груди и сдавливают что есть силы. Мальчик, что несколько лет назад бегал за друзьями своего старшего брата подрос, отмечает Романофф. Теперь ей потребуется встать на носочки, чтобы быть с ним одного роста. – Как жизнь? Как школа?       Неожиданная встреча и громкие звуки заставляют молодую маму отвлечься, а в груди разрастается интерес. Развернувшись к парочке, что не спешила оторваться друг от друга, она заметила, как Наташа оставляет поцелуй на щеке молодого человека, а тот тут же покрывается румянцем.       – Все просто супер! Мы представляем новый проект по физике с моим другом, Недом. Возможно мы победим на фестивале инноваций и поедем в Вашингтон! Представляешь? – парень говорит быстро, даже слишком. Ванда старается сконцентрироваться, чтобы выловить хотя бы слово из его непрерывного речевого потока. Рыжеволосая, казалось, уже давно привыкла к подобному стилю общения. Она тепло улыбалась и кивала головой на каждую новость, словно подсчитывая. – А ещё, мы почти собрали Звезду Смерти. На это ушло три месяца! На Хэллоуин я был в костюме Человека-паука. Сам пошил! Это был лучший костюм в городе. Я даже конкурс выиграл! Я покажу тебе фото, – парнишка достал телефон из заднего кармана джинс и начал активно тыкать по сенсору. Указывая в мобильник, он ахает, припоминая ещё никому неизвестную информацию. – О черт, я теперь встречаюсь с Мишель из моего математического класса. Ну как встречаюсь, она согласилась пойти со мной на свидание. Ну то есть, она сказала мне нет, но отец посоветовал быть настойчивым. Сказал, девчонки такое любят. А Баки и Стив с тобой? Я бы попросил у них пару советов, хотя вернее будет попросить их у тебя…       – Нет, парень, к сожалению в этот раз я без них. Но они и тётя Мэй передавали тебе привет, – няня ласково хлопает его по спине, желая прогнать погрустневшую улыбку. – Зато я с Вандой! Она очаровательная, поверь, – зеленоглазая, держа паренька за плечи, помогает ему обернутся. Максимофф, сконфуженная резким переключением внимания в её сторону, скромно помахала рукой. – Она сестра Пьетро и с недавних пор моя девушка.       – У тебя появилась девушка? – не веря своим ушам, Паркер переспрашивает, скорее для галочки.       – А ты сомневался во мне?       Не слушая подругу, юноша неторопливо подошёл к новой знакомой, словно задумываясь как себя вести. Расплываясь в нежной улыбке, стараясь выглядеть как можно больше дружелюбной, молодая мама с неким смятением протягивает руку для приветствия. Вместо ожидаемого рукопожатия её рывком заключают в тесные объятия. Понимая, что воздуха с каждым мгновением становится недостаточно, Максимофф выпучила глаза и легонько ударила пару раз по спине Питера, но тот казалось этого даже и не заметил. Романофф на это лишь стискивает зубы и посылает ничего не понимающей возлюбленной сочувствующий взгляд. Объятия слишком любвеобильного парня для неё давно стали нормой, на удивление к такому достаточно легко привыкнуть.       – Приятно познакомиться! Я Питер Паркер, кузен Джеймса, он рассказывал обо мне? – начал он. Женщина, что освободилась из мертвой хватки, старалась как можно быстрее восстановить дыхание. – А вы давно встречаетесь? Нат уже успела познакомить вас с родителями? – рот дизайнерки широко открылся, а глаза хлопали на каждое слово. Парень говорил с такой бешеной скоростью, что она и понятия не имела когда и на какой из вопросов ей ответить. – Тётя Мелина готовит самый вкусный тыквенный пирог, а дядя Алексей очень круто шутит. А где вы работаете? Тоже юрист как Пьетро? А откуда у вас игрушка? Вы были в новом тире?       – Эй, приятель, помедленней, – няня сделала шаг к парочке и приобнимая товарища за плечи, привлекла его внимание. – Некоторым трудно привыкнуть к твоей активности в первую встречу.       – Верно! Папа говорил мне меньше забалтывать покупателей, – он нервно потер кожу на затылке, а после хлопнул в ладоши, словно переключаясь между ролями. – Так что я могу вам предложить? Мы теперь и кофе делаем!       – Я бы не отказалась от горячего шоколада. Мне необходимо забыть об этом ветре.       – Тогда, нам для начала два горячих шоколада, в одно из них добавь корицы, – начала Наташа, желая выполнить просьбу возлюбленной как можно скорее.       – Понял.       – И ещё нам нужны сувениры для детей, – доставая молоко из холодильника юноша кивнул, уведомляя подругу, что всё ещё слушает. – Два мальчика пяти лет и девочка шести. Я уверена, что лучший продавец нам в этом поможет.       Паркер на мгновение отвлекся от смеси в питчере. Спина его выпрямилась, а правая рука оказалась у виска:       – Так точно!       Максимофф с трудом смогла сдержать легкий стон, когда горячая, сладкая жидкость сначала немного обожгла её губы, а затем и язык. Питер с лёгкостью приготовил два напитка и с ещё большей лёгкостью расхаживал по магазину, проводя экскурсию. Перебегая от стеллажа к стеллажу и хватая разные товары, продавец с удовольствием их демонстрировал и подробно рассказывал о каждой позиции. Девушки, внимательно слушая, лениво следовали за ним. Няня крепко держала Ванду за руку, переплетая их пальцы, она изредка сжимала её кисть чуть крепче.       Выбирая сувениры, они руководствовались несколькими пунктами: практичность, детский вкус и возможностью превратить эту вещь в долгожителя. Остановившись на бейсболках разных цветов, милых тканевых сумках и железных значках с изображением колеса обозрения, девушки продолжали слушать юношу. Пробивая товар, шатен продолжал повествовать о легендах Бич Хейвен и рассказывал чем живет округ сейчас. Бережно складывая покупки в глянцевый пакет, он щелкнул по кнопке на кассовом аппарате.       – И, – притянул молодой человек, ожидая когда на экране сверкнут цифры. – С вас сорок пять долларов и четыре цента.       Молодая мама кивнула, поставила наполовину пустой бумажный стаканчик на прилавок и потянулась к сумочке за кошельком. Замочек на кожаном бумажнике не успел и брякнуть, когда няня протянула купюру в шатену.       – Оставь сдачу себе, – мило улыбаясь настаивала девушка.       – Стой, – женщина одернула её за локоть. – Ты не должна платить.       – Мы в двадцать первом веке, Ванда. Обмен уже перестал действовать как способ оплаты, – понимая о чем говорит спутница, Наташа старалась перевести нарастающий, глупый спор в шутку. – Я обещала, что привезу им сувениры.       – Большая часть твоей покупки, это мой напиток и подарок для мальчиков. Я должна заплатить.       – Нет, не должна. Ты даже не знала об этом до сегодняшнего дня. Это полностью моя инициатива. Если тебе так важно, мы можем оплатить пополам.       – Или вы можете купить что-то еще, – вмешался Питер, привлекая две пары зеленых глаз. – У нас есть конверты с изображением достопримечательностей округа, а еще мы предоставляем возможность за три доллара написать письмо и сами отправим его, – шатен замолчал и закатил глаза. Его палец барабанил по воздуху, словно что-то отсчитывая. – До Вествью оно дойдет недели за две.       – Хорошая альтернатива, – хмыкает рыжеволосая, а затем переводит взгляд на начальницу. – Как тебе?       – Да, было бы славно.       Романофф, придерживая голову рукой, не в силах оторваться от бумаги, на котором, черными чернилами, медленно появляется послание. Рука Ванды завораживающе скользит, аккуратно выводит каждую линию, что соединяясь друг с другом превращаются в округлые буквы. С широкой улыбкой на устах, она внимала каждому предложению возлюбленной, усмехаясь, представляя реакцию сыновей на шутки Наташи, что остались на белоснежном листе. Дописав, они бегло пробегаются по тексту, а после, шатенка оставляет маленькое сердце в правом нижнем углу, рядом с подписью отправителя:       «С любовью от мамы и Наташи»       – Можно? – интересуется зеленоглазая, медленно забирая бумажный сверток из женских рук.       Вооружившись ручкой, она сделала шаг в сторону от ничего не понимающей спутницы, перевернула листок, задумалась на несколько мгновений, а после начала активно что-то писать. Максимофф переглянулась с ухмыляющимся Паркером, что лишь пожал плечами, закусила губу и желая подсмотреть, поддалась вперед. Замечая краем глаза движение, рыжеволосая, не отрываясь от письма, сделала еще один шаг, отстраняясь.       – Что ты делаешь? – поинтересовалась шатенка, приподнимаясь на цыпочки. Она насупилась, когда девушка выставила руку, блокируя любую возможность подсмотреть.       –Оставляю тайное послание.       – Покажешь?       – Конечно нет, принцесса, – отвечает она, дописывая последнюю строчку. Она отвлекается, складывает письмо таким образом, чтобы послание было на внутренней стороне и бережно засовывает его в конверт. – Оно же тайное, ты сможешь прочесть его позже.       Не в силах открыть глаза, рыжеволосая нащупала руку возлюбленной, а затем схватила ту за запястье. Слетевшее с уст тихое хныканье растворилось в мелодии, что лилась из динамика. Другая рука, до побелевших костяшек, сжала деревянный материал столешницы, а поясница оказалась вплотную прижата к кухонному гарнитуру. Предусмотрительно выставленное дизайнеркой колено, покоилось между девичьих ног и препятствовало любому возможному сопротивлению, или же вероятному побегу. Запрокинув голову, понимая всю безвыходность своего положения, няня тяжело вздохнула, перед тем как вновь вернутся к зеленым очам напротив.       – Нет, – плаксиво умоляет она, активно качая головой. Вставая на носочки, она буквально готова взобраться на гарнитур, лишь бы быть как можно дальше от зеленой, мерзкой массы с красными вкраплениями, что шатенка пыталась заставить её попробовать. – Я никогда в жизни не съем это! Оно даже выглядит по-инопланетному. – продолжая находить новые аргументы, протестовала та.       Вернувшиеся с неожиданно долгой прогулки, женщины были несказанно рады оказаться дома. Расплывшись на диване, переводя дух, Ванда чувствовала как её тело впервые за день расслабляется, а веки тяжелеют и стремительно закрываются. Через некоторое время, она очнулась от копченого запаха, что источала пачка чипсов в руках сидевшей рядом Романофф. С удивлением понимая, что стрелки часов близятся к ужину, а бурчание в животе избранницы не подавляют даже снеки, молодая мама осознала, что им необходимо заняться приготовлением пищи. Хватая девушку за руку, она отправилась на кухню.       В отличие от матери, что казалось являлась кулинарным самородком, Наташа не очень-то и любила готовить, и всегда старалась избежать этой участи. Ответственность за вкус и качество пищи всегда заставляло её нервничать, но стоя рядом с Максимофф, она ощущала себя более чем уверенно. Подчиняясь, старательно повторяя все движения за женщиной, зеленоглазая задорно комментировала сегодняшние приключения во время резки овощей. Расслабленная присутствием дизайнерки, рыжеволосая и подумать не могла, что когда они перейдут к основному блюду, то она окажется прижатой к стене, а все происходящее превратиться в пытку.       В изумрудных глазах блестели хитрые искорки, когда молодая мамочка прижалась к девушке, держа в руках десертную ложку с нежной, жирной мякотью зеленого цвета.       – Просто позволь этому случится! – тон её голоса смягчился, и походил на тот, который она использует при разговоре с сыновьями. – Поверь, это не самое худшее, что может оказаться в твоём рту.       – Я пробовала авокадо раньше, – пренебрежительно указывая на ложку отвечает та. Она не упускает возможности сбежать, но рука возлюбленной, что упиралась в столешницу, преграждает путь.       – Ты напоминаешь мне мальчиков, когда я пытаюсь накормить их цветной капустой, – говорит Максимофф с легкой усмешкой на губах, всё ближе протягивая ложку к сморщенному лицу. – Я знаю, что это вкусно. Пробуй.       – Кто вообще любит цветную капусту? – бурчит Романофф в ответ.       Несмотря на нарастающую угрозу, Ванда замечает, что тело напротив расслабляется, а дыхание становится менее глубоким. Перед тем как открыть рот, няня несколько долгих секунд смотрит на ложку, по всей видимости собираясь с мыслями. Она морщится, когда чувствует первые нотки терпкого вкуса на языке. Нежная мякоть фрукта перекликается с гроздьями граната. Девушка проглатывает, ощущая ореховый привкус с кислинкой. Лицо её становится умиротворенным, а в глазах перестает бегать опаска. Довольная выполнением своей маленькой миссии дизайнерка делает шаг назад, продолжая анализировать эмоции на девичьем личике.       – Ну что? – возвращаясь к перемешиванию смеси в чеплашке интересуется шатенка.       – Ладно, беру свои слова обратно...       – Я же говорила!       – ... это съедобно и отдаленно вкусно. Но все дело в гранате, абсолютно.       – Поменяла свое мнение об авокадо? – с хитростью в глазах, словно зная, что возлюбленная будет лукавить, спрашивает она.       – Нет. Точно нет, но попытка неплохая, – пытаясь выглядеть уверенно отвечает Наташа, возвращаясь к стейкам форели, аккуратно обмазывая их кунжутным маслом. Проходит ещё несколько секунд перед тем, как она вновь заговорит. – Слушай, а можно ещё ложку?       – Ты врушка! – восклицает молодая мама, делая шаг назад, чтобы оглядеть избранницу с ног до головы. Девушка перед ней стыдливо избегает прямого взгляда, на что женщина улыбается и морщит нос. – Я знала, что тебе понравится. Но в наказание за обман, ты получишь ложку только за ужином.       На это Романофф лишь самодовольно усмехается, и под возражения ловко выхватывает измазанный в вязкой текстуре прибор. Держа во рту ложку, смотря на то, как наигранно её пытается отругать шатенка, она осознает, что ей определенно нравился новый, неожиданный вкус авокадо так же сильно, как и всё, что происходит в её жизни.       – Мне нравится твоя теория оливок, – констатирует мягкий, женский тембр.       – Мне нравится твоя валторна.       – Мне нравится твой нос.       – Кажется я люблю тебя.       – Что? – по меньшей мере три удивленных голоса звучат сквозь экран телевизора, заставляя Ванду звонко рассмеяться.       Не отрываясь от просмотра, молодая мама поднесла руку к лицу и аккуратно смахнула выступившую от смеха слезинку, что вот-вот бы скользнула по виску и оставила на футболке возлюбленной мокрый след. Удобно расположившись на девушке, положив голову в районе груди, она почувствовала как та, реакцией на комичную сцену, издала глубокий, громких вздох, а затем оставила очередной поцелуй на каштановой макушке.       Сразу после трапезы, затратив последние силы на мытье посуды и уборку со стола, парочка забралась на диван в гостиной. Устроившись в объятиях друг друга, они отдыхали от прекрасного, но утомительного дня, попутно слушая рассказ о личной жизни Теда Мосби. «Возможно, через несколько лет, она и своим детям расскажет о том, как встретила их маму, – хмыкает Наташа, представляя своё казалось бы недалекое будущее. – Наверное, ей стоит запоминать каждый момент в их отношениях с Максимофф, чтобы история вышла более красочной». Пока шатенка, крепко обнимая няню за талию, усмехается почти каждой шутке героев, рыжеволосая краем глаза любовалась Вандой. Ей внушала симпатию всякая секунда, что она проводила в обществе этой женщины.       Когда четвертая серия подходила к концу, Романофф отметила, что дизайнерка начала вести себя странно. Складывалось впечатление, что в её, уже не расслабленном, теле скрывается тайна. Взгляд изумрудных глаз больше не был прикованы к экрану. Закусив нижнюю губу Ванда бегала глазами по интерьеру комнаты, будто продумывая каждый свой дальнейший шаг. Дождавшись титров, она повернулась, оставила поцелуй на розоватых губах, медленно села и потянулась.       – Куда ты? – вскакивая следом за возлюбленной интересуется девушка. Почти сразу она чувствует легкий толчок в грудь и вновь оказывается в горизонтальном положении.       – Ты узнаешь позже, – игриво отвечает та, вызывая поток бурлящих мыслей. Хватая пульт с журнального столика, она поворачивается к телевизору и прибавляет звук. – Отдохни, я скоро вернусь за тобой.       Спокойный и ровный тон голоса молодой матери не вызывает и мысли о сопротивлении или же шанса усомниться в её словах. Лишь кивая в ответ, зеленоглазая наблюдает, как та уходит, а после вновь возвращается к просмотру сериала.       Две серии, что ей пришлось смотреть в полном одиночестве, казалось, длились целую вечность. Обхватив подушку, согнув колени и подтянув их практически к груди, она лениво следила за развитием сюжета, временами прислушиваясь к приглушенным звукам, что раздавались со стороны кухни. Желание вскочить с места и разузнать чем занималась избранница с каждым шорохом лишь нарастало, а её перебежки между первым и вторым этажом вызвали целый ряд вопросов. Но вместо решительных действий, Наташа оставалась лежать повинуясь просьбе.       Рыжеволосая никогда не была дружна со временем, без часов она с трудом могла в нем ориентироваться, но ей думается, что прошло ещё около пятнадцати минут перед тем, как появилась Максимофф. Ослепительной красоты женщина, одетая в атласную пижаму бордового цвета с черными кружевами, протянула ей руку. Лукаво улыбаясь, няня взяла короткую паузу чтобы полюбоваться возлюбленной, перед тем как сделать то, что от неё ждут. Разбросанные по лицу волосы были немного мокрые, по всей видимости после душа. Топик на лямках плотно прилегал к груди, акцентируя внимание на округлых, пухлых формах. Короткие шорты открывали вид на шикарные, стройные ноги. Чувствуя на себе внимательный, казалось бы похотливый взгляд, женщина закусила щеку от нарастающего возбуждения.       – Ты красивая и до ужаса подозрительная, – констатировала Романофф. – Мне стоит опасаться?       – Тебе стоит доверится, – отвечает Ванда. Она хватает её за руку и помогая подняться с мягкой поверхности, притягивает ближе к себе.       Смешанные чувства набухают в груди, когда она, держась за дизайнерку, следом за ней поднимается по лестнице. До ушей доносится тихий треск дерева – это теперь единственный звук в доме. С каждым шагом, зеленоглазая крепче сжимала ладонь возлюбленной. Желание узнать к чему так тайно и кропотливо готовилась Ванда разрывало её изнутри, но ещё больше давило на нервы нарастающее возбуждение, которое вызывала интимная тишина между ними.       В коридоре второго этажа было темно. Помещение освещало лишь серебристое свечение, недавно появившейся на горизонте, луны. Остановившись у спальной комнаты, няня заприметила теплый свет льющийся из-под двери. «По всей видимости, Ванда включила ночник» – предполагает она, перед тем как столкнуться с горящими в темноте изумрудными глазами, в которых прыгали искушающие огоньки. Жаждущая прикосновений шатенка делает шаг навстречу, кладет руки на шею Романофф и рывком притягивает ту к себе, заточая избранницу в глубокий поцелуй. Коснувшись пухлых, девичьих уст она пожалуй теряется в пространстве, забывается на несколько мгновений. Посасывая нижнюю губу, молодая мама стискивает её зубами и оттягивает вниз. Она открывает глаза лишь на мгновение, блаженное лицо напротив заставляет углубить поцелуй. Ловкий язык пробирается в рот, проходится по зубам и мимолетно, щекоча касается неба, пускаясь в дикий, дьявольский пляс. Чувствуя как сильные руки сжимают её талию, вдавливают в разгоряченное тело и прижимают к двери, Максимофф стонет от понимания, что им нужна пауза и неохотно отстраняется. Рядом с ней она едва в силах держать себя в руках, но сегодня это необходимо, на эту ночь у неё другой план.       Оттолкнув рыжеволосую, тяжело дыша, она закатила глаза. Стараясь взять себя в руки как можно скорее, женщина решительно развернулась к двери. Стон сорвался с малиновых губ, когда шатенка почувствовала упирающуюся в лопатки грудь и нежные пальцы, самонадеянно проникающие под пижамный топ.       – Перестань, – закидывая голову простонала дизайнерка.       – Это разве не то, что ты хочешь? – издевательски спрашивает Нат, перед тем как перебросить копну шелковых волос на другое плечо и оставить мокрый, сводящий с ума поцелуй у основания шеи.       – Я всегда этого хочу, – признается она, разворачиваясь в тесных объятиях. На ответ возлюбленной зеленоглазая непонимающе склоняет голову, когда замечает в руках Максимофф ленту, что была ранее повязана на дверной ручке. – Но сегодня немного иначе.       – Мне казалось, что те слова во время гольфа лишь блеф и способ отвлечься.       – Нет. У меня есть сюрприз для тебя. Повернись, – низкий, бархатистый тембр заставляет её не раздумывая подчиниться.       Оглядывая молодую маму в последний раз, Романофф неспешно разворачивается. В груди нарастает щекочущее чувство. Закрывая глаза, она чувствует, как мягкая ткань прилегает к лицу, а волосы на затылке стягивает узел.       В любых отношениях, всё всегда сводится к доверию, так ей готовили родители. Стоя с завязанными глазами, испытывая волну мурашек от неожиданного поцелуя в районе ключицы, рыжеволосая ловит себя на мысли, что будь на месте Максимофф кто-то другой, то её непременно бы парализовало угнетающее чувство страха. Сейчас же она полностью полагается на нежные руки, что держа её за плечи помогают развернуться. Парализованная темнотой, Наташа старается переключиться на другие органы чувств. Она тяжко вздыхает, понимая, что это происходит не так быстро как она этого хотела.       Дверь открывается с тихим скрипом. Пара медленно проходит в комнату, делая неспешные шаги в сторону кровати. Босоногая няня ощущает как её пальцы тонут в мягкости пушистого ковра, а запах лавандового ароматизатора, что она установила вчера перед сном, ударяет в лицо. Удивительно, что будучи зрячими, люди зачастую упускают много приятных ощущений от обыденных вещей.       Закусывая губу, стараясь лишний раз не спешить, Ванда с трудом может представить чтобы с ней было, если бы в жизни не появилась её прекрасная няня. Чувство благодарности месяцами покоилось в груди, но сегодняшней ночью она хочет сказать спасибо за каждую улыбку, помощь и поддержку, что была предоставлена безвозмездно. Придерживая возлюбленную за руки, женщина помогает той поудобнее устроиться на кровати. Зеленоглазая сглатывает, когда чувствует, как матрас рядом с ней прогибается под весом чужого тела. Разгоряченное тело избранницы обжигает, когда та поудобнее присаживается на девичьи бедра, прижимаясь к животу.       – Здравствуй, – шепчет шатенка перед тем, как мимолетно коснуться краешка губ, вызывая очередную волну мурашек. – Все хорошо?       В это же мгновение она получает короткий, едва заметный кивок и неосознанно качает головой в ответ, словно давая себе разрешение двигаться дальше. Поначалу Максимофф касается губ неуверенно, но после, понимая, что девушка полностью в её власти, увеличивает напористость. С каждым движением её рот все сильнее вбирает уста партнерши. На пути к шеи отрывистые поцелуи начинают покрывать щеки, скулы, подбородок. Наташа чувствует жар, румянец вмиг окрашивает её лицо. С завязанными глазами, каждое прикосновение ощущается в разы чувствительнее. Девичий рот приоткрывается, стон ударяется о стены комнаты, когда тоненькие пальчики неожиданно приподнимают синтетическую ткань, а после футболка и вовсе оказывается на полу. Романофф стискивает зубы, ощущая, как ногти впиваются в кожу и оставляют длинные, тонкие следы от лопаток до поясницы. Дизайнерка лизала, посасывала, кусала каждый участок кожи, что был у неё на пути, заставляя стонать громче, больше. Щиплющая, лёгкая боль и удовольствие смешались воедино и расползлись по телу, оседая внизу живота.       Легкий, но неожиданный толчок в грудь заставил потерять равновесие и оказаться в горизонтальном положении. Мягкая простынь обволакивала обнаженное тело. Указательный палец коснулся носика рыжеволосой красавицы, соскользнул ко рту и прошелся по устам, потягивая за собой нижнюю губу. Пальчик медленно, уверенно надавливая двинулся вниз, вычерчивая дорожку от подбородка до пупка. Приклонившись к извивающемуся под ней телу, Ванда вновь начала покрывать кожу мокрыми поцелуями, чередуя их с укусами. Спускаясь вниз, она прошлась языком от пупка до линии домашних штанов. Развязав узелок на трико в черно-белую клетку, женщина потянула мешающую ткань вниз.       Когда её ладонь сжала кожу на ребрах, где-то сверху послышалось сдавленное хихиканье, вызывающее самодовольную ухмылку. Подумать только! Наталья Романофф боится щекотки.       Следующий громкий стон, что сорвался с, опухших от поцелуев, уст был полон недовольства, но это молодую маму лишь позабавило. Она вновь обхватила руками грудь и прошлась по ней языком, минуя жаждущие большего соски. Мокрые следы, покрывающие девичье тело, покалывали, когда их касалось горячее дыхание. Наташа до крови прокусила губу, когда почувствовала, как влага начала скапливаться между ног. Онемевшее чувство пронзило низ живота, заставляя прогнуться в спине и вжаться бедрами в сидевшую на ней женщину. Почувствовав давление, с губ Максимофф слетел стон. Её возлюбленная хотела большего, все её тело требовало большего.       Руки, неожиданно и грубо обхватившие талию, заставили её опуститься ниже, и вплотную прижаться тазом к телу няни. Ванда ахнула, она и не заметила как собственные бедра, в попытке утолить тактильный голод, качнулись вперед-назад несколько раз. Нехотя сопротивляясь сладости прикосновений, шатенка рывком поднялась на колени и схватила партнершу за шею, будто наказывая ту за лишние действия. От нежданного удушья девушка глубоко вздохнула. Некогда ласковые руки молодой мамы постепенно усиливали хватку, перекрывая возможность дышать полной грудью. Жадный поцелуй вновь коснулся бледно-розовых уст. Дизайнерка застонала, когда почувствовала на кончике языка металлический привкус крови.       – Сегодня ты будешь называть меня мамочкой, – обладательница огненной копны волос чувствует, как её тело и разум парализовало.       – Что? – переспросила она. На неуместный вопрос её начальница лишь ухмыльнулась, а после ещё сильнее сжала шею, заставляя прогнуться в спине. – Я слушаюсь, мамочка.       Услышав ответ, малиновые губы пронзил хищный оскал:       – Ты такая смышленая девочка, Наталья.       Не ослабляя хватку, она принялась бегло целовать полуголую девицу. Опустившись к груди, оценивающе наблюдая за мимикой зеленоглазой, что менялась после каждого её действия, Ванда, не торопясь, коснулась языком ноющих сосков. Схватив правый сосок, обволакивая его губами, женщина с трудом сдерживает улыбку, когда до ушей доносится низкий, греховный звук. Забывая об удушающей пытке, её рука уделяет столько же внимания левой груди, перекатывая набухший, темновато-розовый бугорок между подушечками пальцев, сдавливая и оттягивая его. Утопающая в удовольствии Романофф приходит в себя, лишь через несколько секунд после последнего прикосновения и поцелуя. Стараясь понять что произошло, она напрягает слух, но не успевает сконцентрироваться, чувствуя падающую на грудь ледяную каплю, что стремительно катится к шее. От неожиданности её тело пронзает с десяток электрических разрядов, она вскрикивает и непроизвольно дёргается.       – Что такое? Боишься холода, Наталья?       Кубик льда, что женщина держала кончиками пальцев прошелся по пересохшим губам, после чего их коснулся чувственный, глубокий поцелуй. Льдинка, словно кисточка, невесомо обвела пышные груди. Жизнь в теле няни замерла, не было слышно дыхания, а из приоткрытого рта не вырвалось и звука.       – Скажи хоть слово или ты язык проглотила? – спрашивает Ванда. Закусывая губу, она направляет кубик вниз, наблюдая за мокрой дорожкой, что следовала за ним. – Я могу перестать.       – Нет! Продолжай.       – Это звучит как приказ, – изображая печаль в голосе комментирует шатенка. – Я хочу чтобы ты умоляла, Наталья.       Предчувствуя какой будет ответ, предоставляя немного времени, дизайнерка поднимает и выставляет руку над нагим телом. Опьяненный взгляд внимательно следит за каплей, что пробежалась по кисти, а затем рухнула на живот рыжеволосой. Мурашки вмиг окутали бледную кожу. Девушка прогнулась в спине и застонала.       – Пожалуйста, я прошу.., – она сделала паузу и ахнула, почувствовав как ещё одна капля приземлилась чуть ниже пупка и скатилась к резинке черных трусиков. – Я хочу чтобы ты сделала со мной всё, что задумала. Я так нуждаюсь в этом, мамочка.       Почувствовав холод на ноге, Романофф прогнулась в пояснице. Её руки беспорядочно бродили по постели в поисках молодой мамы, что удобно устраивалась на её ступне. Подтаявший кубик медленно перемещался от основания щиколотки до колена, а после опускался вниз зигзагообразными движениями. Ванда с трудом сдержала собственный стон, наблюдая за прекрасным зрелищем. Она ощущала как с каждым мелодичным вздохом любовницы между ног скапливалась влага. Горячая, густая жидкость пропитывала атласную ткань, от чего та приобретала более темный оттенок. Женщина неосознанно потерлась о ногу зеленоглазой, от чего с розовых губ сорвался напоминающий шепот, стон.       – Поцелуй, поцелуй меня. Поцелуй меня пожалуйста, мамочка, – словно в бреду умоляла та.       Льдинка с треском упала в миску на прикроватной тумбе, а морозные кончики пальцев обхватили пылающие щеки. Умелый язык прошелся вдоль рта, приказывая сомкнутым устам раскрыться. Хитро улыбаясь, Максимофф издевательски отстранялась от губ после каждого прикосновения или укуса, не давая поцелую шанс на продолжение. Спускаясь к шее, она чувствовала как руки возлюбленной путаются в волосах и сжимают кожу головы, когда шатенка целенаправленно оставляет несколько багровых пятен. Обхватив талию зеленоглазой, дизайнерка оставила поцелуй над резинкой трусиков, перед тем как схватить чёрную ткань зубами и, оттянув её на несколько сантиметров, тут же отпустить.       – Повернись, – приказала она, самодовольно наблюдая, как подчиняются её словам.       Услышав над головой плеск воды, Романофф почти сразу же поморщилась от холода, что пронзил её шею, а затем медленно спустился по позвоночнику. Контрастно горячие губы следовали за ним, оставляя на мокрой полоске поцелуи. Когда молодая мама коснулась кожи у копчика, лед уже скатился к ягодицам. Повинуясь инстинктам, Наташа подогнула колени под себя и привстав, выпятила задницу. Девушка почувствовала как мучительно медленно её насквозь промокшие трусики отлипают от промежности и скользят вниз, падая у колен.       – Блять! – вскрикнула рыжеволосая, когда вместо холода, кожу на её ягодицах пронзил шлепок.       – Тише. Я не люблю когда моя девочка сквернословит, – Ванда говорит грубо, а затем замахивается и под сдавленный скулеж наносит ещё один удар.       – Прошу прошения, мамочка, – няня стискивает зубы, чувствуя как горят её ягодницы.– Наверное ты хочешь наказать меня.       – Ты очень умна, Наталья, но тебе нужно потрудиться чтобы научиться держать язык за зубами. И ты права, – произносит она, поднимая руку. – Я накажу тебя.       Оглушительные хлопки вперемешку с вырывающимися из груди вскриками казалось разносились по всему дому. Молодая мама наблюдала с каким блаженством на лице любовница встречает прикосновения льда, что действовали подобно обезболивающему, перед шлепками, что с каждым разом увеличивали свою силу. Зеленоглазая пуще прежнего вскрикнула, почувствовав, как пальцы женщины неожиданно ударили о мокрые складки.       – Да, – упираясь левой стороной лица в матрас, стонет она. – Я постараюсь быть хорошей девочкой для тебя, – от следующего грубого прикосновения на её глазах выступили слезы. – Послушной девочкой, – ноет она, чувствуя ещё один обжигающий шлепок. – Я запомню урок.       Изумрудные глаза загорелись в азарте, когда их обладательница наконец-то остановилась и внимательно уставилась на результат проделанной работы. Закусив губу, она долго любовалась красными отметинами на ягодицах, что горели под теплым свечением ночника. Тем временем, измученная поркой Романофф не могла перестать хлюпать носом. Тяжело дыша девушка не понимала, как ей всё ещё удается контролировать собственное тело.       Благодаря временной слепоте она ярко ощущала даже легкое прикосновение. Жгучую боль на ягодицах ласкали неожиданно нежные прикосновения Максимофф. Ей кажется, что острые ощущения этой ночи будут помниться ещё несколько дней каждый раз, когда зеленоглазая захочет присесть.       Она не будет лукавить, если скажет, что Ванда стала первой в её жизни, кому она доверилась полностью. Кто выпорол её до синяков, ноющего жжения в ягодицах, накатывающего, скулящего чувства в животе, слёз и стекающим по бедрам выделениям.       После небольшой передышки дизайнерка встала на колени, обхватила любовницу за талию и рывком притянула к себе. Почувствовал как мокрая промежность няни ударилась о лобок, они застонали в унисон. Девушка захныкала, её ватные ноги затряслись с новой силой, когда указательный палец мамочки прошелся по складкам, добрался до клитора и обвел возбужденный бугорок несколько раз. Наташа сосредоточилась на пальцах, что дразнили её до коликов в животе.       Прежде чем она неспешно начала вводить палец между складок, Максимофф услышала как с бледно-розовых губ сорвалось её имя. Осознавая, насколько красивая девушка извивается от её прикосновений, насколько глубоко она проникает в неё, ей не удается сдержать греховный вздох. Няня откинула голову назад, а затем вновь упала на собственные руки. Стоя на локтях, ей казалось, что стоны, подобно острым когтями разорвали её горло, когда Ванда оказалась в ней во всю длину. Придерживая рыжеволосую за талию, полностью контролирую её не особо активные попытки задать темп, шатенка скрутила палец не останавливая методичного проникновения. Она хищно ухмыльнулась, заприметив как избранница схватилась за подушку и уперевшись в неё лицом начала сдавленно вскрикивать после каждого толчка. Единственное, на что девушка могла обратить внимание, это ноющие ощущения и покалывания внизу живота, что распространяясь по телу парализовали его обладательницу.       – Хочешь чтобы я добавила ещё один? Тебе нужно просто попросить, – на удивление мягким, ласковым тоном поинтересовалась женщина. Романофф, не отрываясь от подушки, лишь захныкала, она чувствовала как все внутри неё напряженно пульсирует. – Тебе нужно просто попросить.       До сегодняшнего дня Наташа и понятия не имела, как сильно её партнерша любила издеваться. Превозмогая тягостное, опьяняющее чувство, что завладело её разумом, обладательница огненной копны волос оторвалась от подушки, повернула голову и, не взирая на прилившие к губам пряди, попыталась собрать все мысли в одно предложение:       – Прошу... я… хочу… – голос срывается на крик, когда палец шатенки касается особой точки. – Ещё один палец… для меня… мамочка. Пожалуйста.       Крепче стиснув кожу на талии, Максимофф вставила второй палец, хищно наблюдая за реакцией няни. Выбрав в меру медленный темп, молодая мама изводила возлюбленную, заставляла чувствовать, как силы неспешно покидают каждую клеточку тела и концентрируются в узел между ног. Понимая как что-то неизбежное накатывает в районе лобка, зеленоглазая до белых костяшек сжала ткань наволочки. В следующий миг пальцы Ванды стали ощущаться в разы сильнее, все её тело напряглось, а спина изогнулась.       – Позволь мне кончить, мамочка, – простонала она в бреду.       Собственное возбуждение заставило дизайнерку отвлечься и заерзать, слова девушки заставили действовать грубо, проникая рваными движениями как можно глубже.       Тяжело дыша, Романофф не могла контролировать череду криков, что вырвалась из груди. По телу прошлась волна напряжения. Желая быть как можно ближе, она закинула руку за спину, а затем почувствовала как дизайнерка отпускает её талию и хватается за протянутую ладонь. Рыжеволосой кажется, что нечто теплое и приятное взрывается в её душе, когда она чувствует как Максимофф, не сбавляя темпа, держит её за руку, растирая большим пальцем кожу на внешней стороне кисти.       Сквозь скованное тело, сквозь каждую мышцу проходит вибрация, после которой следует взрывная волна. Не в силах больше стоять, Наташа с придыханием падает на кровать.       Перед тем как окончательно затеряться в пространстве, она чувствует несколько поцелуев на шее и один на щеке.       – Ты безупречна, – утверждает Ванда перед тем как встать с кровати.       Стараясь сконцентрироваться на своем дыхании, она не замечает ничего. Не замечает, как матрас прогибается несколько раз, как в ванной раздается плеск воды, как что-то мягкое и горячее скользит вдоль её тела и аккуратно проходит между ног, как молодая мама снимает повязку и садится рядом. Упираясь в изголовье кровати, шатенка аккуратно тянет на себя возлюбленную, помогая той поудобнее устроиться на животе женщины. Поправляя огненные пряди, убирая их с лица и заправляя за ухо она не может перестать любоваться.       – Ты буквально вытрахала все мои силы, Ванда, – неожиданно произносит няня, делая продолжительные паузы между словами, перед тем как окончательно погрузиться в сон.       Нежные руки ещё долгое время продолжают массировать девичью голову. Тоненькие пальцы играются с огненными волосами, окончательно запутываясь в пушистых локонах. Отводя взгляд от спящей возлюбленной, прислушиваясь к её размеренному дыханию, дизайнерка огляделась. Сияние луны пробивалось сквозь штору, освещало комнату, разбросанную по полу одежду и их переплетенные, обнаженные тела.       – Спокойной ночи, котёнок, – шепчет она оставляя поцелуй где-то на макушке.       Оперевшись о спинку кровати, женщина расслабляется и закидывает голову, перед тем как закрыть глаза. Перед её мысленным взором замелькали недавние воспоминания: извивающаяся, кричащая от удовольствия Наташа, домик в Вествью, их поцелуи украдкой по утрам, пока мальчики чистили зубы, переезд, окрыляющее чувство влюбленности... Грудь сдавил трепет и шатенка непроизвольно засияла в улыбке. Её душа была полна любви. Жизнь, что никогда не берегла от ошибок и боли, несколько месяцев назад сделала самый дорогой подарок. Знакомство, что изменило судьбу, заставило поверить в себя, людей с чистым сердцем и счастливое будущее. Все пройденные испытания привели её к этому моменту, к рыжеволосой, юной девушке, которую она жаждет называть своей.       Ведь если любовь и вправду существует, что это, если не она?       Чувствуя как веки тяжелеют, молодая мама в последний раз глядит на спящую у неё на животе красавицу. Романофф тихо посапывала, совершенно не подозревая какие мысли проносились в голове шатенки, что с трудом могла оторвать от любовницы свой взор. Бережно, стараясь не разбудить, Максимофф переложила избранницу на подушку и поудобнее устроившись по соседству, накрыла их одеялом.       Закрывая глаза, она ощущала тепло не только от девичьего тела, но и нежность, что стремительно, направляясь по венам к сердцу, пропитывала жаром каждую клеточку на своем пути. Как бы глупо это не звучало, Ванда уверена, что она коснулась солнца.