***
В кружках, оставленных на кофейном столике, засыхал какао-порошок, прилипший к керамическим стенкам посуды. Устроившись на диване, что несколько месяцев назад с трудом преодолел входной проём, троица лениво нежилась в объятиях друг друга. Уильям сонно повернулся на левый бок, придвинулся поближе к согревающей материнской спине, натянул одеяло повыше и вновь погрузился в сладкое сопение, пока оставшиеся члены семьи были увлечены просмотром сборника коротких, новогодних мультфильмов, которые транслировались по одному из детских телеканалов. Вернувшись домой после захватывающего, но утомительного путешествия, мальчики всем своим видом продемонстрировали настойчивое желание провести последнюю перед Рождеством полночь втроём. Устроить совместную ночёвку – восстановить традицию, что была варварски прервана неожиданным возвращением Беттани в их жизнь. Услышав намерения сыновей, Ванда не смогла найти в себе сил чтобы отказать. После произошедших за последние часы событий, она не могла мечтать о чем-то ещё, кроме возможности насладиться зимней ночью в кругу самых близких людей. От осознания, что дети в безопасности и рядом с ней, в душе становилось тепло, а тревога отходила на второй план. Однако, врать родным, оставаясь обманчиво безмятежной и делая вид, что не тонешь в пустоте разочарования и полного отчаяния оказалось куда неприятнее, чем зеленоглазая могла себе представить: желудок растекся жидким металлом, а обжигающие соки стремительно парализовали горло. Весь вечер, стараясь отвлечься от упаднических мыслей, она приторно хихикала над анимацией и заостряла внимание на возвратившихся домой мальчишках. Дамские руки неустанно бродили по пушистым, кудрявым на кончиках, прядям каштанового оттенка. Утратив нить повествования в первые же мгновения, лежащий на размеренно возвышающейся груди Томми, внимательно прислушивался к дыханию, что приятно щекотало шею. Часами ранее, в обществе влюбленных женщин, оставивший в забвении холод, что неприятно показывал руки от предсказуемого столкновения со льдом, он заметил как в домохозяйке на короткий период забурлила жизнь. Однако несмотря на то, что их план увенчался успехом, никто из детей не остался удовлетворён результатом встречи бывших возлюбленных. Воспользовавшись редким шансом, когда старший брат был слишком «далеко», чтобы помешать своим детским лепетом, Томас в попытке набраться смелости, судорожно закусил губу, готовясь к серьёзному разговору. «В отсутствие Наташи только дядя Пьетро и тётя Елена помогают и поддерживают мамочку. От Билли никогда не дождешься помощи, он слишком занят своими делами, но я же уже взрослый чтобы защитить её, стать опорой», – убеждает себя малыш, воспрянув решимостью. Подняв голову с присущей только ему исключительной осторожностью, глазки устремились к изумрудным очам, и терпеливо дождавшись пока шатенка отвлечется от экрана телевизора, он ошарашил её вопросом: – О чём вы договорились с Ташей, мамочка? – стараясь меньше запинаться от нахлынувшего волнения, мальчишка нетерпеливо добавил, – Она скоро сможет вернуться к нам? Максимофф неопределённо покачала головой и ощутила, что ставшая привычной за эти недели тяжесть в груди, вновь сковывала мышцы. Притягивая сына в объятия, прильнув губами к шелковистой макушке, она раздосадовано, с ядовитой грустью, произнесла: – Хотела бы я знать, дорогой. В попытке успокоиться, унять душещипательную боль, шатен поднялся на колени, обвил шею дизайнерки и поцеловал ту в щеку. Это был мимолетный поцелуй, он просто слегка коснулся губами скулы, но тем не менее, Ванда почувствовала, что краснеет от гордости. В такие моменты ей думалось, что она воспитала будущих мужчин правильно. И возможно, когда-то вместо сладкого вранья, они предпочтут горькую, но необходимую правду. Поступят так, как должен был Пьетро. Никогда раньше ей не приходилось злиться на брата с такой ненавистью, что от ярости дрожали руки, а в жилах закипала кровь, и уж точно она не думала, что для чего-то подобного найдется место в их жизни. Как-бы противоречиво это не звучало, зеленоглазая была готова простить его в первые же минуты, когда правда вырвалась на свободу. Сердце по-прежнему разрывалось от обиды, горевало о незаслуженном предательстве, но ей думается, что существовать в туманной дымке вранья намного проще. Ведь что может быть легче, чем прожить всю оставшуюся жизнь в жалости к себе, не стремясь действовать и изменить судьбу? Нет, она не сдалась, Максимофф даже не начинала бороться. Романофф, её прекрасная любовница, была идеальной девушкой, и могла бы стать прекрасным спутником жизни. Няня была одной из тех немногих женщин, что непременно всегда рядом, используют любую возможность для поддержки и помощи. Проснувшись в темную ночь от жутких кошмаров, Ванда получала бы объятия и поцелуи до тех пор, пока её дыхание не успокоится, а сердце не замедлится, чтобы тело, укутанное лаской, смогло вновь погрузится в сон. Она была бы великолепной мамой для мальчишек, возможно и для их будущих детей, что уже явно не появятся на свет. Такой матерью, которая заботится и делает всё возможное, чтобы ребята смогли посещать лучшую школу, чтобы они всегда выглядели опрятно и ухоженно, были бы здоровы и непременно счастливы... Да, дизайнерка хотела бы ещё одного ребенка, но только при условии, что второй матерью станет Натали. Если бы случилось что-то серьезное, заставившее вернуться домой в поздние часы, когда дети уже спят, она бы обязательно на носочках пробиралась в их комнату, присаживалась на край кровати, укрывала и целовала в лоб, прежде чем заняться собой и отдохнуть. А на следующее утро, все любимые собирались бы за одним столом, задорно смеясь, забывая о стрелках на часах, погружаясь в их будто наколдованное счастье. Она была всем этим и даже больше, она была Натальей Романофф, её несбыточной, недоступной мечтой. Многие идеалисты уверявшие, что у человека и человечества есть возможность стать лучше, а страстно желанные идеи способны разрушить любые преграды на пути, рассмеялись бы в лицо домохозяйке. Возможно, может показаться, что сбежать от нелюбимого, ежедневно насилующего душу, человека не составит особого труда, нужно лишь собраться с силами и очень сильно захотеть. Только вот дети, запачканное прошлое и власть преследователя отягощало оковами хрупкое тело. Порой ей кажется, что избежав земного суда, возмездие за погубленную душу подростка дотянулось до неё с небес, заставляя любить и прощаться. Существует суждение, потеряв человека однажды, можно всю оставшуюся жизнь узнавать его истинную ценность, но признав, что без садовницы ей не жить, она всё ещё не решалась на отчаянный поступок. Сделать шаг вперед и потерять всё, или стоять на месте, но с трепетом относиться к оставшимся богатствам? Выбор явно падёт на второй вариант. – Думаю, она очень сильно хочет вернуться, – устало выдыхая, вырывая домохозяйку из собственных мыслей, заговорил Томми. Взрослые разговоры оказались куда утомительнее чем он предполагал. – Наташа любит тебя, и нас с Билли тоже. Изумрудные глаза засверкали и хищно устремились на скромно разглядывающего переливающиеся пуговицы на пижамной рубашке, мальчика. Сверкающие пуговки причудливой формы, от льющихся красок с экрана телевизора приобретали все цвета радужной палитры. Он был слишком наивен, и абсолютно не подозревал какое влияние может оказать лишь парой слов. Иногда шатенка загадывала, чтобы сын оставался таким чистосердечным вечно. Нетерпеливо подавшись навстречу крошечной фигуре, она склонила голову, приподняла малыша за подбородок и забывая припрятать неподдельный, даже детский интерес, спросила: – Почему ты так уверен? Она что-то говорила вам, пока вы были вместе? – не выдерживая напряжённости, голос предательски задрожал, а собиравшийся с мыслями сын, вновь обратил внимание на спальный костюмчик. Признайся садовница в любви, она непременно уложила бы ту в постель, заподозрив тяжелую болезнь, или же помутнение рассудка. Романофф несомненно была нежна и романтична, но никогда не давала волю излишним откровениям и громким словам, объясняя, что для подобного ей потребуется много времени и абсолютная уверенность в человеке. К сожалению, дизайнерка лишь успела доказать, что стабильность и отсутствие опасностей, она обеспечить не в силах. – Нет, но все говорят об этом. – пробурчал юнец. – Милый, – на алых губах запечатлелась грустная улыбка, и ребенок вновь почувствовал, как материнские руки гладят его по голове перед тем как оставить поцелуй. – Никто не имеет права решать что-то за неё, даже если люди говорят нечто подобное с абсолютной уверенностью. Может Наташа просто любит те времена, что провела с нашей семьей. Это не отменяет её возможное желание двигаться дальше. Она в том возрасте, когда люди мечтают найти любимого человека, завести семью и прожить с ним всю свою жизнь… – Тогда почему она сказала тёте Елене, что не сможет жить без тебя? – обидчиво, желая доказать правоту, прервал он, скручивая руки на груди. – Откуда ты это взял? – она устало задалась вопросом. С высокой вероятностью ей казалось, что зеленоглазый живет в собственных фантазиях, в попытке смягчить нападки действительности, но ещё немного, и женщина не в силах контролировать себя, рискнет поверить его словам. – Луна подслушала и рассказала нам. – Мне жаль, но она могла что-то перепутать или не так понять, – из последних попыток настойчиво отрицала она. Ни к чему воспылать любовью к этой девушке ещё сильнее, словно это было возможным. – А ты любишь Наташу? – Томми! – Ты несчастна с папой! Ты никогда не была счастлива с ним как тогда, с Ташей. Ты же рассказывала нам, что с любимыми мы сиям ярче солнца, разве ты не хочешь снова засиять, мамочка? – на слова сына, Ванда лишь схватила его за голову, и крепче прижала к груди, не желая показывать наворачивающиеся слёзы от неожиданно суровой правды, что не прекращала сочиться из уст Томаса. – Я хочу чтобы она вернулась! Мы с Билли договорились, что пожелаем это у Санты, если конечно он не выберет гоночный трак в последний момент... – Я пожелаю того же, сынок, – с печальной ухмылкой шепчет она в ответ. Удобнее заворачиваясь в плед алого оттенка, что любезно преподнесла лучшая подруга в честь новоселья, Максимофф вновь ощущает, как душевные терзания о бывшей возлюбленной сковывают тело до немеющей боли. Будто наивной девчонке, ей взбрело в голову позволить себе поверить в любовь, чудо и свободу, но сейчас, жутко от мысли, что от наивных, разрушительных надежд пострадали дети. Тот, кто осмелиться назвать её ужасной матерью, окажется без сомнения прав. В попытке унять изнурительные издевки, Ванда подносит руку к пересохшим от нескончаемых слёз, губам, прикусывает кожу на средней фаланге указательного пальца и издаёт тихий, слышимый только ей, стон. Перед тем как лежащий на груди мальчик тихо захрапит, она успевает искусать кожу до синяка, который позже непременно дополнят красные, едва заметные кровавые паутинки. Укладываясь между сыновьями, не в силах перестать изнурять себя и на мгновение, женщина испытывает мимолетное облегчение о том, что этот день наконец-то закончился, и дети рядом с ней, в безопасности. А где-то в глубине сердца теплится надежда, что в других вселенных, по которым она путешествует во снах, станет легче дышать, взлетая к облакам в объятиях любимого человека. Плечи затряслись, кожа покрылась маленькими морщинками, кончик носа заледенел – тело охватил зудящий холод. Спросонья сложно распознать сколько прошло времени, но несколько минут, или же часов беспокойного сна, едва ли помогли восстановить силы. Судорожно дрожащие от непредсказуемого холода руки, натянули флисовую ткань как можно выше, прикрывая грудь и шею. Желая поскорее выяснить и устранить причину жуткой прохлады, пока дети не проснулись, или того хуже, не промерзли, домохозяйка приподнялась на локтях и активно закрутив головой, оглянула территорию первого этажа. Распахнутая входная дверь ввела её в ужасающее недоумение, внутренний голос навевал тревожные мысли, а на ум пришло несколько мрачных предположений. Вскочив с постели, она заботливо укрыла детей пледом, поправила съехавшую голову Билли с подушки, и согреваясь в собственных объятиях, поспешила прогнать проникшую в дом зиму. Вызывая новую порцию противных мурашек, холод вновь пронзил хрупкую фигуру, когда босые ступни ненароком коснулись растаявшего, превратившегося в слякоть, снега. В сопровождении гортанного, недовольного рычания, изумрудные глаза устремились вниз, обнаружив дорожку мокрых следов, что вела к основанию лестницы. Звук падения чего-то тяжелого в хозяйской спальне застал её врасплох, и даже заставил подпрыгнуть. Мгновениями позже, она начала свое восхождение крадясь по ступеням, прислушиваясь к каждому шороху. В самых мрачных фантазиях, ей успел представиться воришка, что затуманенный поисками хоть какой-нибудь наживы, решил пренебречь конфиденциальностью. Впрочем, подобные мысли сразу же канули в небытие, в Вествью каждый гражданин был под защитой, особенно когда местный шериф работает круглые сутки. Добравшись до некогда собственной спальной комнаты, дизайнерка приоткрыла белоснежную дверь, и остановившись в проеме, шокировано выпучила глаза. Впервые столкнувшись с хаосом подобного рода, сонная пелена окончательно спадает, а в мыслях остаётся лишь одно имя… – Вижен? Стремление к идеальной чистоте, особенно у мужчин встречается крайне редко, и оценивается обществом как уникальная, непременно хорошая черта характера. Но в поведении блондина, мания навести порядок во всем, к чему тот прикасался, не вызывала восхищения, и сопровождающий психоз, навивал мысли о неком расстройстве. Принципы и намерения старшего поколения, с раннего детства пустили глубокие корни в его душе, и дергая за ниточки, управляя сыном-марионеткой, нашли свое отражение в выстроенной родителями жизни. Просуществовав тридцать лет подчиняясь материнскому девизу – «быть лучше чем идеал», он ни разу не позволил себе поблажек. По этой причине, несмотря на глубокое пренебрежение к городу и его жителям, каждое утро Беттани покидал дом на Шервуд Драйв в прелестно сидящем костюме, наглаженной рубашке и начищенных ботинках. Превратившаяся в личную собственность, некогда семейная гардеробная, несколько недель назад незамедлительно была освобождена от детских и женских вещей. Полочки и шкафчики заполнили совершенные стопки, отсортированные по цвету, материалу и возможному дресс-коду. Припоминая каждое внутреннее правило бизнесмена, и поглядывая на разбросанные по полу, лежащие комками белоснежные рубашки, подглядывающая шатенка с трудом могла собрать мысли в одно целое. С голубоглазым явно произошло нечто паранормальное, полностью выбившее его из колеи. Быть может, она до сих пор не выросла, осталась той самой глупой и наивной детдомовской девочкой. Скорее всего, другая на её месте отправилась бы спать, оставляя супруга в минуты терзаний в одиночестве, но дизайнерка не могла. Ей сложно уверовать в любовь между ними, позабыть о мучениях и безжалостно причиненной боли, но внутренний голос был непреклонен. Светлая душа не переставала убеждать разум, что каждый заслуживает быть услышанным и получить поддержку. Горестно признавать, но архитектор был несчастен с их первой встречи. Воспитываясь в деспотичных условиях, он вырос сломленным, больным человеком и, несмотря на все усилия, зеленоглазая не смогла стать той, кто осветил бы мрачные уголки бытия. Чувство вины о том, что ей не удалось пережить, перетерпеть и полюбить осело глубоко в груди. Но имеет ли смысл становится спасателем для того, кто не нуждается в изменениях, а получает удовольствие от ядовитой жизни? Поглощенный яростью, Беттани не замечает присутствие кого-то ещё, он неустанно бросается из угла в угол, продолжая суетиться между спальней и гардеробной, в попытке как можно быстрее покончить со сборами и покинуть это отвратительное место навсегда. Рывком стягивая одежду с вешалок, сбрасывая с полок и вытаскивая из шкафчиков, он возводит на своей груди кучу из всего, что попалось ему под руку. Ворох разваливается на руках, вещи летят в разные стороны, создавая беспорядочную дорожку между комнатами, и лишь малое количество одежды попадает в распахнутую на кровати сумку. Хаос вокруг раздражает его ещё больше, движения становятся неуловимыми и беспорядочными, а затем, отчаянный рев заполняет пространство: – Ненавижу! Ненавижу вас всех! Я ещё отомщу, клянусь, я заставлю её стоять на коленях, – со страстным гневом, истерично заталкивая в наполовину пустой чемодан джемпер серого цвета, гортанно загудел мужчина. – Она пожалеет, что появилась на свет, как и вся её ненормальная семейка. Эта тварь всю жизнь будет винить себя в том, что решила приблизиться к моей собственности, – задыхаясь от переполняющей злости, будто мантру твердил он. – Вижен? – деликатно повторила она, не желая напугать мужа. Несколько осторожных шагов приблизили её к содрогающейся фигуре, и намереваясь коснуться плеч, она вытянула руку вперед. – Это все ты! – завопил он, мгновенно срываясь с места. В страхе перед силой, которая могла обрушиться на неё, молодая мама попятилась. Врезавшись в стену с приглушенным стоном, затылок запульсировал ноющей болью, в глазах потемнело. Заприметив мужскую руку, что с чудовищной жадностью принялась сдавливать шею, она глубоко вздохнула и встала на цыпочки, стараясь вжаться в стену ещё сильнее. Захрипев, в попытке остановить происходящее, тонкие пальчики коснулись мужской руки, а ноготки вцепились в запястье. – Это твоя вина! Во всем повинна только ты! Вся моя боль только из-за тебя, и твоих бестолковый мечтаний. Ты и понятия не имеешь, как я желаю сжать руку ещё сильнее, сломать шею и высосать всю твою жизнь, – сиплым голосом проговорил он, наслаждаясь как личико напротив багровеет, а губы жадно хлопали в попытке вздохнуть. – Сбросить твое тело в одно из озер поблизости, или же закопать в саду не станет большим трудом. А притвориться, что я и понятия не имею где ты, и куда моя ненормальная жена вышла ночью из дома в одной ночнушке, ещё проще. Дети будут ждать тебя каждый день, а затем, через несколько месяцев или лет, забудут навсегда. Как и твоя безмозглая, шлюховатая девчонка. Никто не вспомнит о Ванде Максимофф, и ты больше никогда не причинишь мне боли. Испытывая неподдельный ужас за собственную жизнь, что могла оборваться в эти минуты, домохозяйка почувствовала небывалую силу. Из последних надежд, подняв стопу как можно выше, она ударила нападавшего между ног, и тот, с оглушительным визгом, корчась от боли, упал на колени. Надеясь облегчить страдания, голубоглазый расстегнул ремень, вытащил его из штанин и швырнул в сторону. Пряжка звонко ударила женщину по бедрам. Некоторое время шатенка и не посмела бы думать о том, чтобы возразить бизнесмену, но несколько месяцев назад, даже в самую пылкую ссору, тот ограничивался лишь пощечинами. Ему верилось, что она всегда будет его ручной девочкой, малышкой, которая после скандалов любила припадать в объятия и купаясь в слезах, стонать каждое мгновение, когда его член находился в ней. Нелюбимая жена никогда не отказывалась от внимания, и даже моля об обратном, убеждая в отсутствии желания, всегда делала его день чуточку лучше, находила подход. Это было залогом успеха в их счастливом доме. Они купались в абсолютном счастье, пока она не решилась на побег из золотой клетки. Завывая в истерике, беспомощно обнимая себя за плечи, женщина скатилась вниз по стене. Расстояние между супругами составляло не меньше метра, но она знала, что так далеки как сейчас, они не были никогда. Подняв голову, оглядывая силуэт мучившегося в боли архитектора, она не сразу заметила засохшую вокруг губ кровь. Впервые на её памяти, лицо супруга было искалечено: красные припухлости на щеках разрастались, приобретая новые оттенки, а ссадины и царапины покрывались неуверенной корочкой. – Твоего мужа сегодня чуть не убили, – сквозь боль застонал он. – Как преданная жена, ты должна собрать свои вещи, детей и ехать вместе со мной в наш будущий новый дом. Я делал ради тебя все, простил твою измену, ушёл на удаленную работу, проводил время с этими сопливыми детьми, и так ты мне отплатила? – в следующее мгновение, его лишенная эмоций речь, начала обрастать горестным тоном. – Почему я страдаю из-за тебя? Ты принесла мне столько боли, а я ведь пытался! Я делал все возможное ради тебя! Ты никогда не любила меня, ты никогда не была верна мне, – не сдерживая эмоций, слезно говорил он. – Я хочу уехать из этого ада, покинуть твой сказочный мир. Здесь все ненормальные, Ванда, и ты управляешь этим цирком уродов. Я должен жить с тобой, в нашем счастливом доме, потому что ты моя, но ты никогда не хотела, чтобы твоим «долго и счастливо» был я. Скажи мне, что я не прав, переубеди меня в обратном, и я все забуду, и мы снова будем счастливы. Признайся, ты любила меня?! – плача подобно маленькому ребенку, умолял Беттани. – Скажи хоть что-то! – Мне казалось, – неожиданно сухо признается она, будто давно подготовила ответ. – Но я не имела представления о том, что такое любовь, пока не приехала в Вествью, – несмотря на поддельную уверенность в голосе, взгляд в пустоту выдавал внутреннюю скованность перед психологически невыносимыми условиями разговора. – Моя мама всегда говорила, что ты – блондин сделал паузу и тяжело вздохнул перед тем как вновь поменяться в лице. – конченная сука! – поднявшись на ноги, он подошел ближе к отрешенной дизайнерке и грубо схватил ту за подбородок, приподнимая голову. Сдавливая щеки сильнее, он желал, чтобы та не посмела оторвать от него глаз. – Жаль, что твои красивые слова не имею никакого значения. Ты выбрала меня! Стоя в нескольких метрах от неё, смотря в её глаза в последний раз, ты выбрала меня, Ванда! Теперь тебе придется прожить с этим выбором всю оставшуюся жизнь, и я буду счастлив преподнести тебе ещё большие мучения, – Максимофф больше не различает слов, она лишь слышит тон. Голос мужчины стал ровным, именно таким, как он обращался к ней при их первых встречах, скрывая свое истинное лицо. Это было так давно, словно случилось где-то в прошлой жизни, до всего ужаса что произошел с ней. Каждое слово, это команда, произнесенная размеренно, без следа человечности. – Я ненавижу тебя, и поверь мне, мои чувства, в которых ты захлебнешься, намного сильнее любви. Я позабочусь о том, чтобы после Рождества ты, и твои никчемные дети снова оказались полностью в моей власти. Каждый день окажется пыткой. А если я узнаю, что в твоей голове появились мысли, или воспоминания о ней, я уничтожу и эту прелестную, юную няню. Ты знаешь, я способен на многое, – он хищно облизал губы, перед тем как оставить прощальный поцелуй на щеке сопротивляющейся жены. Вижен соврал лишь в одном, он мечтал отомстить Романофф и без малейшего повода, который могла предоставить ему благоверная. Кажется, он возненавидел эту особу чуть меньше, чем желал изжить зеленоглазую. – Мне ничего не стоит показать кто ты на самом деле, и разрушить твой выдуманный мирок. Потом, когда они все отвернуться от тебя, ты приползешь ко мне, и всю жизнь будешь вымаливать прощение. Это будет моим подарком к Рождеству на долгие годы. Входная дверь гулко захлопнулась, стены затряслись, и висящая в гостиной рамка с изображением обнимающихся на хоккейном матче матери и сыновей, что была подарена садовницей, упала на пол, разбиваясь на маленькие осколки. Направляясь в Чикаго, в место, где его ждала любимая работа, власть, и несколько контактов легкодоступных девушек в записной книжке, Беттани предвещал начало безоблачной жизни. А оставшаяся сидеть в том же углу спальни, Ванда, надеялась, что каждый час до наступления нового года станет хотя бы на несколько минут дольше. Крайние дни уходящего года она хочет прожить свободно, и будь у неё шанс на чудо, молодая мама загадала бы насладиться последними моментами благополучия в обществе любимых людей. Домохозяйке хочется рискнуть всем, и подписав смертельный приговор, оказаться хотя бы на расстоянии вытянутой руки с Натальей Романофф, если конечно та готова подписать его вместе с ней. Она уверена, что миг близости стоит того, чтобы прожить годы в агонии.***
Следующее утро стало олицетворением душевного состояния хозяйки дома – неожиданно разразилась ужасная погода. Насыщенный влагой воздух мешал жителям вздохнуть полной грудью, небо заволокло серой дымкой, а град оставил после себя ледяные наросты на тротуарах. Неумело перевернув чашку, изумрудные очи растерянно пробежались по краешкам волнистых узоров кофейной гущи. Пренебрегая ненавистью к напитку, загадывая как можно скорее проглотить застывший на языке горьковатый привкус, в стремительно иссекающей надежде отыскать ответы, она решилась на примитивное занятие, что посоветовала Агата забирая близнецов на «прогулку». В глубине души гадание и колдовство вызывало в ней только сильное отвращение и неприязнь, но если это принесёт свои плоды, приблизит к няне, дизайнерка готова обратиться к самому глупому способу. Так и не разгадав тайну засохшего, угольно-черного осадка, с приглушенным скрежетом кружка вновь оказалась на блюдце. Сморщив лицо, шумно выдыхая, она почувствовала как щеки вновь загорелись от стыда и убивающей безысходности. Быть может, ей действительно стоит сделать вид, что ничего не произошло? А есть ли возможность, что заявившись к бывшей возлюбленной, словно она не предавала её любовь и доверие, и не обвиняла ту в лицемерии, что это приведёт их хоть к чему-то хорошему? После нескончаемых домыслов, любая идея кажется абсолютно обезумевшей, а положительный исход встречи и вовсе невозможным. Сложно притвориться и начать всё с чистого листа, когда от воспоминаний в груди зреет тревожность в дуэте с влюблённостью. Иной раз, поддаваясь решительным задумкам, заглядываясь на экран телефона, что женщина отказывалась выпускать из зоны досягаемости, опасаясь не успеть уловить весточку, ей думается проявить инициативу. Набрать заветные цифры, которые она успела заучить, до того, как супруг добравшись до смартфона, принялся чистить записную книжку. Только вот опасения нарушить мнимую надежность, которая, казалось, присутствовала в их ситуации, уничтожали всё, даже самые ярые намерения. Она умоляла о шансе подобраться к Романофф достаточно близко чтобы успеть объясниться, но достаточно далеко, чтобы не успеть причинить ей ещё больше страданий, если такое было возможным. В «последние» дни жизни шатенка была готова на всё, даже продать душу дьяволу взамен на встречу с любовницей, но ещё больше она была готова отдать за шанс остаться рядом с ней навсегда. Отступать больше некуда, впереди существование с нелюбимым человеком, но такой мягкотелой трусихе даже сейчас необходима помощь и поддержка, иначе она не сможет сделать и шаг вперед, истратив последние дни на терзания. Эмоционально растерзанная, одержимая осознанием приближающегося, нескончаемого одиночества, молодая мама, услышав настойчивый стук в дверь, не сразу покинула свой внутренний мир. Догадки вихрем заискрились в разуме, а паника окутала тело, вызывая судорожную дрожь от самых пугающих предположениях. Мог ли Вижен передумать и вернуться так скоро? Или же, что более в его духе, могла ли это быть омерзительная весточка от него, напоминающая о нарушенной клятве? Может это полиция и органы опеки, которых направил к ней разгневанный супруг в качестве наказания? Бизнесмен без труда навлек бы на жену огромные проблемы, только пожелав испытать удовольствие и отмщение. Собравшись с мыслями по пути к коридору, вооружившись остатками воли, она закуталась в трикотажный кардиган и приоткрыла входную дверь. Встретившись на пороге с серебристыми, блестящими глазами, скалы тревоги рухнули, разбились на груду обломков. Не осознавая собственного счастья, она ещё и не догадывалась, что молитвы о помощи были услышаны. – Пьетро?.. – вдохнув холодный воздух, голос внезапно захрипел. Приподняв брови, домохозяйка не могла поверить в действительность увиденной перед собой картины. Казалось, мужчина простоял на крыльце не меньше двух десятков минут, снежинки плотно припорошили аккуратно уложенную шевелюру и плечики бежевого пальто, оставаясь на ворсинках ещё на несколько мгновений перед тем как растаять. Слегка заметно переступая с ноги на ногу, старший брат всем своим видом напоминал ребенка, которого вот-вот проглотит чувство смущения. Подняв голову, он боязливо пробежался по сестринскому лицу, а затем, будто в попытке избавиться, всучил той нежный букет белоснежных хризантем, который приобрел часом ранее в цветочной лавке неподалеку от дома. Приблизиться ближе чем на километр к оранжерее Романофф, и самой хозяйке он пока не рискует, и явно не решится ещё продолжительное время. Разглядывая пышные шапочки хризантем и вдыхая терпкий аромат, ей почувствовалось, что руки неимоверно соскучились по приятной тяжести. В недалеком прошлом, оправдывая глубокую практичность жизнью в детском доме, на счастье мужу, дизайнерка ни раз заявляла, что цветы не более чем бесполезная трата времени и денег, краткосрочный жест внимания. Свою ошибку она признала быстро и с искренней радостью, когда садовница впервые презентовала самостоятельно выращенный и собранный букет. С того дня, разноцветные бутоны стали неотъемлемой частью интерьера дома, а Наталья запомнилась той, кто научил любить и ценить подобные тонкости человеческих отношений. Несмотря на утонченность и свежесть растений из лавки старой вдовы, Клары Пласт*, цветы из рук бывшей девушки были самыми красивыми, каждый лепесточек пропитался любовью вдоволь. Наверное, в этом и был секрет того, почему очередной букет стоял в вазе необыкновенно долго, ведь важно то, с какими чувствами его преподносят. – Я дурак, – искренне пробормотал адвокат. – Прошу, только не отрицай и не перебивай. Ты всегда была на моей стороне, но в этот раз я перешёл все границы дозволенного… Я неправ! Я наломал кучу дров! – Старший из двоих детей, он обладал превосходно отточенным чувством несправедливости и самокритичностью. Воспоминания о вчерашней разборке с супругой оставили свой след, по дороге к дому сестры он отрепетировал пламенную, полную раскаяния речь о семейных узах и самопожертвовании, но стоя перед ней, из головы вылетело всё, кроме нескончаемых извинений и желания исправить ситуацию. – Мне и не представляется жизнь без тебя, а жизнь в ссоре полный мрак! Я хотел помочь, облегчить судьбу, но получилось только хуже. Когда вы расстались, каждый из нас: мистер и миссис Романофф, мы с Еленой, дети, Стив и Баки, и даже Маргарет и её новая девушка, переживали вместе с вами. Я слишком сильно люблю тебя, и обожаю Наташу, у меня больше не было сил жить в таком состоянии. Мне хочется видеть тебя самой счастливой, и я решил, что обманув каждую из вас, удастся облегчить расставание хотя бы на крупицу. Прости меня, мне правда очень жаль. Я безумно люблю тебя, сестрёнка, – с глубокой досадой в голосе закончил он. Ванда ошарашено молчала, неосознанно заставляя брата томиться в ожидании дальнейшего развития событий, но даже так, он старался сохранить непроницаемое выражение лица. В следующий миг, боясь пошевелиться и испортить ценный сердцу момент близости, седовласый ощущал приятную скованность в объятиях зеленоглазой, которая в порыве чувств бросилась ему на шею. – Я тоже бесконечно люблю тебя, – хлюпая носом призналась она. – Ты мне безумно нужен. С появлением на пороге близнеца несомненно стало легче, но вне зависимости от эмоциональности встречи, по голосу чувствовалось, что тот её мало чем интересует. Стараясь не обжечься, кончики пальцев аккуратно придерживали крышечку фарфорового чайничка, свежезаваренный жасминовой чай струился из носика, неспешно заполняя чашки, а серые глаза исподлобья осматривали дом и наблюдали за суетящейся между кухонных шкафчиков женщиной. Когда семейство воссоединилось за обеденным столом, оказавшаяся перед взором старшего Максимофф выпечка, купленная в пекарне миссис Барнс, здорово подняла тому настроение и раззадорила желудок. Жадно чавкая, он казалось даже не пережевывал, стараясь как можно быстрее покончить с яблочным штруделем и перейти к другому десерту. Правда, набитый рот не мешал рассказу о том, что приключилось ночью. Услышав, что благоверная чуть не убила адвоката полотенцем, шатенка долго не могла прекратить смеяться, на малиновых устах закаменела искренняя улыбка. При встрече она непременно поблагодарит Елену за многое, в особенности за заботу о брате и содержании того в ежовых рукавицах. Перестав жевать, Пьетро развернулся в сторону гостиной и осмотрел потрепанные, оставшиеся после прошлых жильцов обои, он прислушался к тишине в попытке разгадать молчаливые тайны, хранимые в стенах дома. Впервые с того ноябрьского дня душащие присутствие зятя не ощущалось. – А где Вижен? – наклонившись поближе к сестре, опасаясь возможных ушей, прошептал он. – И куда делись мальчики? – Агата забрала детей под предлогом, что хочет показать истинный дух Рождества, – ответила домохозяйка, но встретившись с ошарашенным, не понимающим взглядом, поспешила пояснить. – Она решила нарядить их в костюмчики эльфов чтобы привлечь как можно больше внимания к магазину и новогодней продукции, – усмехнувшись, мужчина кивнул и отпил ещё немного чая, это куда больше походило на ту женщину, что он успел узнать. – А Вижен решил вернуться в Чикаго, – закусив истерзанные губы, опустив голову, крепче сжимая чашку, пробормотала некогда счастливая супруга. – Как же иначе? – самодовольно, с долей злорадства прыснул он как можно тише, стараясь не вызывать подозрений. Заговорив вновь, в попытке сдержать улыбку, в голосе притворно прозвучал тоскливый интерес, будто он не в курсе мотивов произошедшего. – По работе? Неужели случилось что-то серьезное? – Почему ты интересуешься?! Ты никогда не спрашивал так подробно, – уставившись на мужчину как на умалишённого, шестеренки в разуме дизайнерки резво зашевелились. Осознание ударило молнией, электричество прошлось по всему телу. – Это был ты! – с исключительной уверенностью заявила она. – Я не понимаю о чём ты. Разве я не могу спросить как дела у моего зятя? – Не можешь, Пьетро, – хмыкнув, зеленоглазая повысила голос: – Чтобы спрашивать как у него дела, ты должен хотя бы на крупицу перестать ненавидеть человека. Тем более, после того, что случилось вчера, твой интерес крайне подозрительный. – К чему ты ведешь? Я даже не знаю что произошло между вами вчера, и богом клянусь, я и понятия не имею, что с ним стряслось, – не упуская шанса выиграть, снять с себя обвинения, он продолжал отнекиваться. Протянув руку, седовласый сжал холодные, дрожащие ладони. – Просто расскажи мне что случилось. – Этой ночью Вижен вернулся домой с окровавленным, разбитым лицом. Кто-то очень сильно избил его. И раз ты интересуешься.., я грешным делом решила, что это был ты. Несмотря на серьезные обвинения, седовласый не пытался скрыть разочарование. Его расстроили не домыслы женщины и уж тем более не побег этого засранца, он был огорчен тем, что не присутствовал рядом с женой, когда кулак садовницы столкнулся с колючей щекой бизнесмена. Адвокат мечтал побывать на месте бывшей няни, но сейчас, он лишь горит желанием пожать той руку и заключить в крепкие объятия, если бы не опасения самому получить по заслугам. Ему думается, что младшая Романофф в гневе не менее опасна, чем старшая. С такими дочерями Алексею не страшно нажить врагов, хотя те навряд ли бы смогли перейти через отца семейства. Поджимая губы в попытке скрыть хорошее настроение, он лишь кивнул, подталкивая сестру к продолжению: – А потом? – А потом он заявил, что после Рождества мы с детьми должны присоединиться к нему. Пару дней назад Вижен показывал мне фотографии дома, что расположен в нескольких километрах западнее Вествью. Думаю, он уже успел купить его. У меня есть больше недели чтобы собрать вещи, и ещё меньше времени чтобы увидеть её в последний раз. – Ты не должна следовать за ним, этот мудак не имеет права управлять тобой, – произнося сквозь зубы, перебил он. – Да, но я не могу иначе. В устах любого другого человека эти слова показались бы издевкой и нелепицей, ведь кто в здравом уме способен без серьезных оснований прожить с тираном столько лет и обречь себя на мучения? Но в голосе молодой матери слишком явственно слышалось отчаяние и неизбывная тоска. Близнецы знали, что старший был прав, шатенка имеет хороший социальный статус и достаток чтобы развестись и воспитывать детей в одиночку, но они оба были уверены, что младшая недоговаривает истинных причин почему не может уйти от мужа. Иной раз Пьетро чудилось, что он вот-вот взорвется, не в силах снова и снова упираться в загромождённые тайной двери. К собственному удивлению, он был изрядно терпелив и не пытался задавить собеседницу прямым вопросом, поднимая острую тему первым. Он понимал, что когда-то обязательно придёт время для трудного разговора и Ванда сама начнёт его. – Я не наслаждаюсь этим, – изнеможенно отрезала домохозяйка, будто брат нуждался в очередном подтверждении, что она не мазохистка. – Каждый день я загадываю чтобы он исчез навсегда, оставил нас с мальчиками в покое. Знаешь за что я ненавижу себя больше всего? – Тебе не за что себя ненавидеть, – качая головой поспешил переубедить он. Безрезультатно. Дизайнерка изо всех сил сцепила пальцы, чтобы хоть как-то унять дрожь в руках. Лицо побледнело, вытянулось как у мертвеца, а смотрящие в пустоту очи помутнели. Она напоминала игрушку из страшных фильмов с пуговицами вместо глаз. – Когда он предложил переехать, в глубине души я кричала и материлась, а потом дождалась пока все заснут и поехала к Наташе в оранжерею. Там я познакомилась с её бывшей девушкой, после вернулась домой и проплакала всю ночь. На следующее утро, когда Вижен вновь спросил, я промолчала, но в моих глазах он увидел надежду. Если бы я настояла и встретилась с ней в ту ночь, всё могло бы закончиться уже тогда. – Её там не было, – прискорбно констатировал адвокат столкнувшись с неизвестными ранее последствиями своего вранья. – Я знаю, – с грустной усмешкой подтвердила она. – Поняла вчера по взгляду. Однако, твои слова о её новой жизни, мой разум и поздно проснувшаяся гордость в тот момент не позволили переступить через себя, – одинокая слеза скатилась по пунцовым щекам. Не желая более выглядеть слабой, пальчики поспешили её смахнуть, и в одночасье, на смену отчаянию нагрянула злоба. – А ведь она всегда выбирала меня! Я однозначно ее не достойна. Как видишь, даже сейчас я не могу собраться и пойти к ней навстречу. Мне до чертиков страшно… – Мы обязательно что-нибудь придумаем! Я дал обещание, что сделаю всё возможное, – придвинувшись ближе, он заключил сестру в крепкие, но недолгие объятия. Отпрянув, вцепившись в плечи, серые очи бродили по изумрудным глазам, в поисках последнего, неиссякаемого лучика надежды, к которому тот отчаянно взывал. – Вы любите друг друга, а это уже многое значит. Любовь всегда побеждает. – Пьетро, – уныло простонала она, вырывая руки из отягощающей хватки. – Даже если это так, я не думаю, что она имеет достаточно неуважения к себе чтобы поверить мне вновь. – Наташа мудра не по годам! – исключительная уверенность пропитала его тембр. – Она имеет достаточно ума чтобы понять все обстоятельства. – Ну и что ты предлагаешь сделать?! Прямо сейчас заявиться в дом Романофф, поцеловать дверь и сбежать? Я не из тех, кто готов на смелые, необдуманные поступки, – не в силах больше спорить рявкнула она. – Знаю-знаю, – спокойно защебетал старший брат. В попытке унять эмоциональный нрав хозяйки дома, горячие ладони обхватили ту за щеки и притянули для целомудренного поцелуя в лоб. Было неважно сколько им лет и где парочка находилась, он всегда знал как успокоить малышку, что продолжала жить в душе взрослой женщины. – Просто послушай меня. Как здравый смысл этой операции, я разработал идею, как оставить вас наедине. Вернее, Елена преподнесла эту мысль, но это не важно, полная разработка исключительно за мной. Изначально, я предложил отпраздновать Рождество в доме Романофф, развесить по всей гостиной омелы… – на ум сразу же пришли закатанные глаза и стоны супруги, когда та впервые услышала его думы. Отряхнувшись от воспоминаний, не желая видеть подобной реакции на лице молодой матери, он спешно продолжил. – Но Наташа и мальчики уезжают в Мексику на выходные, пожалуй это единственная проблема из-за которой мы решили скорректировать мой идеальный план, – услышав о поездке, шатенка поникла ещё больше. Скорый отъезд няни разрушал её самые смелые мечты и надежду хотя бы попрощаться. Она так и норовит запомниться бывшей любовнице как плаксивая, ненормальная дамочка с вечными проблемами и отсутствием характера. – Ежегодно, уже с десяток лет, за несколько дней до Рождества, семейство Романофф и их близкие друзья, организуют благотворительный обед в ратуше для всего города, а вырученные деньги направляют в благотворительный фонд. Несмотря на своё настроение и состояние, Наташа обязательно будет там, это даже не обговаривается. Однажды, когда она сломала ногу, то собирала посуду разъезжая между столами на инвалидной коляске. Весь город приходит к ним на обед, думаю миссис Романофф не откажется от дополнительных рук помощи. Пребывая в растерянности, Ванда не спешила заговорить. План у старшего брата был отменный, отчего невооруженным глазом выделялось участие белокурой адвокатши в его создании. Задумываясь о мероприятии в ратуше, сердце невольно загорелось в диком трепете, лучше возможности встретиться с некогда друзьями вновь и наконец оказаться рядом с возлюбленной не найти. Только вот участь быть отвергнутой не спешила отпустить из плена душу. Пусть садовница и не привыкла делиться подробностями своей личной жизни, и точно не была одной из тех, кто непременно бы устроил скандал на публике, но кто мог бы предсказать к чему приведет их встреча? В ужасе от мрачных мыслей, закусив губу, она поспешила вырваться из плена и решительно кивнула самой себе. Надо воспользоваться возможностью и действовать, больше шанса не найдется. – Расслабься и положись на меня, – поспешил заверить мужчина расправляясь в груди от излишней самоуверенности. – План надежнее, чем швейцарские часы. Пару дней и я устрою вам полный расколбас в подсобке, – подмигнул он, намекая на пошлый мультик, который когда-то по осени заставил посмотреть компанию товарищей. Дизайнерка стыдливо прикрыла глаза ладонями и искренне засмеялась, а перед её мысленным взором замелькали видения прошлого. Несмотря на жестокость и несправедливость происходящего, проигрыши в жизненных баталиях и вне зависимости от серьезности испытаний, глупые и изредка ужасно озабоченные шутки седовласого всегда поднимали ей настроение. Порой чудовищная нелепица даровала возможность перевести дух и с новыми силами двигаться дальше. – Это омерзительно, – заскулила она, и ощущая как румянец нарастает на щеках, попыталась скатиться по стулу вниз, прячась от игривого взгляда. – Признайся, тебе такое нравится, – и вдруг его голос оцепила серьезность, а ухмылка исчезла. – Я ужасно виноват перед вами, и мне до коликов обидно и неприятно, что я разрушил ваши отношения больше чем намеревался спасти. – Ты в очередной раз желал облегчить мне жизнь, позабыв, что я уже не маленькая девочка. То, что ты делал и делаешь для меня с нашего первого вздоха и по сей день – бесценно. Я всегда буду благодарна тебе за заботу на протяжении всей жизни. – Я люблю тебя, сестрёнка. – Я тоже люблю тебя, братец. В попытке показать всю свою заботу и поддержку, близнец заключил женское тело в трогательные и столь необходимые ему объятия. Ощущая легкое похлопывание и поглаживание в районе лопаток, наслаждаясь теплотой прикосновений, оба в очередной раз убедились, что жизнь друг без друга невозможна. Даже после громких ссор, они остаются самыми близкими людьми. Искренность и прощение пронзили тела красной нитью, а надежда, что они смогут сохранить теплоту в отношениях до конца веков не переставала витать в воздухе. Приглушенное хлюпанье донеслось до ушей домохозяйки, и не в силах стереть с уст теплую улыбку, она тихо поинтересовалась: – Пьетро, ты плачешь? – Нет, – качая головой, слезливо принялся отрицать он, – просто концентрация духов на шеи ударила в нос. Через некоторое время, успев обсудить только смелость и инновационные идеи детей, повлекшие за собой вчерашнее приключение, адвокат засуетился. Схватив бисквитное печенье со стола, он поспешил отправиться в коридор, где бегло накинув на плечи пальто, торопливо принялся застегивать пуговицы. – Совершенно не заметил как опаздываю. Мне срочно нужно забрать Елену из офиса на романтический ланч, иначе она в самом деле разведется со мной, – отвечал Максимофф на расспросы перед тем, как запечатлеть на щеках шатенки ещё несколько поцелуев. Бойко следуя по припорошенной снегом дорожке, оставляя за собой следы, он быстро добрался до припаркованной на обочине машины. Открыв дверь, мужчина развернулся, счастливо помахал рукой на прощание и неожиданно для хозяйки дома, заставляя стоящую на крыльце женщину в смущении прикрыть лицо, прокричал: – И надень что-нибудь сексуальное в субботу.