Босс моего отца

      — А в детстве я думал, что съедобные грибы ходят собирать так рано, потому что они растут только перед рассветом. Каково было удивление, когда я узнал, что так рано мы проспаемся только ради того, чтобы успеть собрать их первыми… А ведь логично: днём их с огнём не сыщешь, все уже срезаны!       Чжунли посмеивается на этот рассказ и присаживается на плетёное кресло на веранде.       Здесь всё ещё холодно, но они вытащили обогреватель из дома, а ещё — приготовили мягкие пледы и горячий глинтвейн. И, самое главное, Аякс тут же устроился на чужих коленях — естественно, чтобы было теплее.       — Удобно? — Чжунли оставляет на чужих губах короткий поцелуй с привкусом апельсина и перехватывает Аякса за талию, чтобы устроить комфортнее. Тот кивает и укрывается пледом чуть ли не по нос. — Сильно мёрзнешь, может, лучше в дом?       — Не-ет, мне нравится тут, — Аякс тянет напиток из ярко-жёлтой стеклянной трубочки и мотает головой. — Здесь… так уютно. Мне очень нравится. Жаль, что мы в лесу лисиц не увидели…       — Ещё будет время, — Чжунли кивает в сторону леса, намекая, что они могут в любой момент пойти погулять там ещё. — Но мне и одной рыжей лисички хватает…       — Эй! — Аякс взвизгивает и дёргается, когда Чжунли игриво щипает его за бок, пробравшись под плед и распахнутое пальто. — Неправда.       Аякс ещё немного бесится на чужих коленях, пока не выдыхает расслабленно и обнимает Чжунли за шею. От тёплого вина и комфорта он охмелел, и теперь ласково тыкался в щёку мужчины своей.       — Ластишься? — риторический вопрос, но Аякс кивает, прижимаясь губами к чужой шее. Чжунли выдыхает и перехватывает его поперёк талии, чтобы не съехал с колен. — Не свались.       — Не свалюсь, — чуть обиженно, но он быстро возвращается в своё игровое настроение и теперь уже целует Чжунли в губы.       Поцелуй получается чуть смазанным из-за неудобной позы, и поэтому Аякс ухищряется переместиться, не отрываясь — садится на нём ровно, обнимая за шею. Правда, плед падает на пол, но это точно не то, что его волнует сейчас.       — Аякс, — произносит Чжунли ему в губы, словив верткое личико за подбородок. — Кажется, кто-то выпил слишком много.       — Кто? А, — догадывается и хихикает, кивая на пустую чашку из-под глинтвейна. — Нормально. Просто не очень хорошо переношу алкоголь… Зато пройдёт быстро.       И снова делится винно-апельсиновым вкусом, облизываясь и зарываясь в чужие волосы, так притягательно пахнущие еловым ментолом.       — Спокойно, — мягко шепчет Чжунли раскрасневшемуся Аяксу. — Здесь холодно, подними себе плед.       — Не хочу спокойно, мне жарко, — выпаливает он, выдыхая холодный воздух. — Чжунли. Ответьте честно, — Аякс взгляд не прячет и смотрит ровно — наверное, алкоголь смелости посодействовал. — Вы меня не хотите? Избегаете каждый раз после того инцидента… на кухне.       Чжунли вздыхает, и на этом вздохе у Аякса сердце пропускает удар. За напускной смелостью — тревожное, маленькое; всей душой мечтающее, чтобы его любили и хотели во всех проявлениях.       — Тогда, — Чжунли прикрывает глаза и тянет Аякса на себя, чтобы он улёгся ему на грудь. Тот послушно склоняется, вслушиваясь в ровное, чуть быстрое сердцебиение мужчины. — Я распереживался, что давлю на тебя. Меня пугала и, скажу честно — всё ещё пугает разница в возрасте, потому что мне страшно… навредить. Я знаю, что ты взрослая и сформировавшаяся личность, но что-то во мне постоянно не давало отпустить себя от страха оттолкнуть или спугнуть, — он целует Аякса в лоб, не позволяя ему подняться. — Полежи так, пожалуйста. И, отвечая на твой вопрос — хочу, дорогой Аякс. Очень.       — Хорошо, — бормочет Аякс, краснея ушами и заканчивая попытки заглянуть в лицо Чжунли. — Я тоже, вообще-то.       Чжунли заботится о нём. Боится сделать что-то не так. Он — не идеал, не Бог и не старейший из мудрецов — Чжунли боится навредить близким людям, боится совершить непоправимое, и точно так же боится потерять кого-нибудь.       Аякс прячет улыбку в воротнике чужого пальто. Чжунли такой настоящий и прекрасный в его мыслях, и трогательно переживает, и сам факт того, что не только Аякс терзает себя тревогой — откликается в нём расцветающим на сердце теплом.       — Вы такой старый, а такой дурак, — бурчит Аякс, всё ещё ощущая действие вина в своей глупой голове, — Почему не спросили?       — Я не знаю, — честно отвечают ему, и Аякс смеётся. — Тц, мне показалось, что это неуместно, — отговаривается Чжунли скорее растерянно, чем смущённо.       — В любом случае мне теперь легче, — признаётся Аякс. — Так сказать, одной проблемой меньше.       Чжунли вновь вздыхает, отпуская Аякса. Тот выпрямляется и потягивается, и наконец поднимает плед с пола.       — У тебя есть опыт отношений? — интересуется Чжунли, помогая укрыть пледом его плечи.       Аякс тут же мрачнеет, но выдавливает из себя улыбку.       — Ха-ха, да, к сожалению, — хмыкает он. — Просто… Это было плохо.       — Я могу спросить почему? — осторожно подступается. — Я не настаиваю.       Аякс на секунду задумывается, а потом кивает, сжимая пальцы на ткани сильнее.       — Я встречался с девушками, потому что мне казалось, что я могу себя исправить, и что я себя обманываю, когда думаю, что мне они не нравятся, — голос ровный, но сквозит горечью и сожалением, — и мне жаль не себя, а тех девочек. Они, наверное, думали, что нравятся мне… Когда мне просто было чертовски плохо от осознания того, что мне просто нужно быть нужным, и всё, — Аякс виновато опускает глаза, затем и вовсе прикрывая лицо рукой. — Я не поступал ни с кем ужасно. Просто в какой-то момент всё начинало казаться невыносимым, и я уходил. И, наверное, это было довольно жестоко — сначала я был хорошим и милым, а затем вдруг закрывался в себе на недели и угрюмо исчезал, расставаясь в смске. Потому что не знал, что делать. И всё ещё не знаю, если честно.       Чжунли утешает его, обнимая и укрывая пледом теплее — целует в щёку, шепчет на ушко о том, что он ни в чём не виноват, и что ему ужасно жаль за произошедшее. Аякс заслуживает лучшего — Аякс получит всё лучшее, и Чжунли приложит к этому все свои усилия.       Аякс прячет лицо в его шее, сморенный тяжёлыми эмоциями и вином. Хочется спать, рядом с Чжунли тепло и безопасно.       — Идём уже в дом, холодно, — мужчина подхватывает его на руки, словно Аякс ничего не весит, и тот слишком сонный, чтобы сопротивляться или смущаться ситуации.       Укладывают его на диване в гостиной. Чжунли уходит, по всей видимости, чтобы забрать чашки и плед, а затем Аякс слышит, как он что-то делает на кухне. Он успевает задремать прямо вот так, уткнувшись носом в диванную подушку.       Сквозь чуткий сон он чувствует, как Чжунли садится рядом и осторожно поглаживает по ноге.       Долго Аякс не проспал — очнулся от яркого света, бьющего в глаза.       — Прости, — Чжунли тут же поднимается и выключает его. За окном уже сгущаются сумерки. — Свет дали внезапно… Но ничего, зато покушаешь. Я тебя всё равно разбудить хотел, чтобы сон ночной не перебивал, но жалко было.       — Мама говорила, что я милый только когда сплю зубами к стенке, — сонно бормочет Аякс, потирая глаза. — Долго я? Уже вечер.       — Ты всегда милый, — улыбается, смущая его. — Всего лишь часа два, — Чжунли кивает на настенные часы и ерошит рыжие кудри. — Темнеет быстро в это время года. Я ужин приготовил… Пойду насыплю.       Аякс кивает и ползёт в ванную, чтобы умыться и почистить зубы — от сна днём-вечером всегда во рту словно помойные кошки повалялись. Он не чувствует себя бодрым или выспавшимся, зато трезвым, так что решает после еды сбегать в душ — время сна ещё довольно далеко.       — Вы обещали меня научить готовить, — напоминает Аякс, уплетая ужин за обе щёки — проголодался.       — Помню, — Чжунли ест спокойнее и медленнее, — можем попробовать завтра. Что бы тебе хотелось приготовить?       — М-м, — он жмурится, задумываясь. — Хочу что-нибудь традиционно-китайское. Только чтобы Вам нравилось.       — Для меня, значит? — Чжунли улыбается, а Аякс чуть смущённо кивает. — Хорошо, я подумаю. Сделать тебе какао?       Аякс убегает в душ до того, как Чжунли доел.       Холодная вода способствует окончательному пробуждению, и он тщательно намыливает волосы и вымывается весь-весь-весь, утопая в цветочном геле для душа. Мог бы — десять лет бы из ванной не вылез.       Аякс долго всматривается в зеркало, пока не решает — шорты ему не нужны, зато очень нужна футболка Чжунли. Пахнущая чистотой и им самим, чуть широкая в плечах и закрывающая треть бедра. Аякс никогда не жаловался на рост или комплектацию — высокий и тренировался много, вымещая ненужную злобу и агрессию (и неважно, что в последнее время потерял форму — не волнует), но Чжунли… Аяксу стыдно признать, но он каждый раз млеет, когда тот бросает взгляд сверху вниз.       Он бросает затею высушить волосы полотенцем и оставляет кудри сохнуть так, на воздухе. Аякс шлёпает по тёплому паркету обратно на кухню, где его ждёт Чжунли.       Аякс тушуется того, какой взгляд на него поднимает мужчина. Хочется застыть на пороге и стоять там, но он проходит на своё место и как ни в чём не бывало хватается за чашку с какао.       — Тоже пойду сполоснусь, — бормочет Чжунли, уходя прочь.       Аякс доволен тем, какое он произвёл впечатление, и спокойно начинает собирать посуду, попутно допивая сладкий напиток. Он не умеет пользоваться конкретно этой посудомойкой, да и не знает, где хранятся капсулы, поэтому выливает моющего на губку и пенит тарелки. К тому моменту, как он ополаскивает последнюю чашку и вымывает мылом руки, Чжунли возвращается на своё место. Аякс вытирается бумажным полотенцем насухо и чувствует взгляд на своей спине. Или… ниже.       — Успешно? — он слегка улыбается и, смелея, садится рядом с Чжунли прямо на стол. Аякс ставит ступни ему на колени и чуть откидывается назад, ловля жадный взгляд мужчины. На нём нет футболки — её нагло своровал сам Аякс.       — Более чем, — отвечает Чжунли и оставляет поцелуй на острой коленке. — Ты красивый.       Он целует чуть выше, и Аякс весь исходится мурашками, запуская ладонь в волосы Чжунли. Он вынимает заколки из пучка на голове, позволяя длинным волосам рассыпаться по плечам и защекотать Аяксовы пальчики ног.       — Правда? — вырывается глупое. Чжунли поднимает взгляд, не поднимая головы, и сердце Аякса невольно пропускает удар.       — Ты самый привлекательный человек в моём окружении, — Чжунли медленно ведёт ладонью по оголённому бедру Аякса. — Когда я сказал, что хочу тебя, я преуменьшал, — он мягко прикусывает местечко чуть выше колена, заставляя Аякса сдавленно ойкнуть и покраснеть от сказанного.       — П-прекратите, — выдыхает он, сжимая волосы Чжунли на затылке, — говорить так. Это смущает.       — Мне нравится видеть эмоции на твоём прелестном лице.       Чжунли улыбается обезоруживающе и обхватывает ладонью тонкие щиколотки, проводя рукой выше и заставляя коленки разойтись в стороны. Аякс вспыхивает, прикрывая красное лицо, но Чжунли внимания не обращает и зарывается в мягкость его бедер, выцеловывая тонкую чувствительную кожу.       — Не нужно со мной так осторожничать, — сбивчиво бормочет Аякс, наблюдая, как Чжунли задирает его футболку и гладит чуть выпуклую складочку талии над косточкой, передавленную бельём. — Я не хрустальный.       — Правда? — Чжунли поднимается со стула, и Аякс не может оторвать от него очарованного взгляда. — Просто не хочу сделать тебе неприятно.       — Я приму всё, что Вы мне можете дать, — шепчет он, прикрывая глаза. — П-пожалуйста.       Чжунли подхватывает его под коленками и чуть тянет на себя, чтобы закинуть ноги себе на талию. Он наклоняется ниже и, подцепив Аякса за подбородок, мягко ведёт большим пальцем по его губам. Тот выдыхает слишком резко, но приоткрывает рот и прикусывает палец Чжунли, вызывая у него довольную улыбку.       — Посмотрим, как много ты сможешь принять.       Чжунли убирает палец с его губ, только чтобы потянуться к ним самому. Он целует мягко, но уверенно; чуть давит на подбородок Аякса, чтобы он открыл ротик шире. Тот слушается, и меж губ проникает язык Чжунли, и Аякс, целовавшийся по-взрослому в последний раз очень-очень давно, теряется, но старается.       — Позволь мне, — просит Чжунли, отрываясь и оставляя несколько смазанных поцелуев вдоль скулы. — Расслабься.       Аякс послушно кивает, позволяя языку Чжунли вновь проскользнуть в его рот. Он поддаётся мужчине, властно ведущему в их поцелуе, млеет от близости, и заземляет его лишь лёгкий укус в нижнюю губу.       Он тяжело дышит и пылает не только щеками, а и ушами. Румянец, кажется, даже на шею переполз пятнами.       — Чжунли, — выдыхает Аякс, хватая воздух ртом, когда тот влажными поцелуями заходит к шее. У него уже настолько мокрое бельё, что становится стыдно.       — Ты прелесть, — ладонь очерчивает талию и сжимается под футболкой, вырывая у Аякса несдержанный вздох. — Пойдём в спальню?..       В ответ он получает кивок и тихое «да». Аякс плетётся за мужчиной, не прекращая думать о том, что раз они идут туда… продолжать, значит Чжунли позаботился о том, чтобы взять с собой всё необходимое. Планировал?..       От этой мысли чешутся ладошки и хочется промычать в голос. А ведь говорил, что боится спешить… То-то же.       — Не подумай ничего такого, — Чжунли, кажется, смущён — действительно достаёт из своей походной сумки смазку и презервативы, бросая их рядом с Аяксом на постель. — Я правда… не думал об этом. Лишь на всякий случай.       — Жаль, что не думал, — дразнится Аякс, отползая на кровать дальше и откидываясь на подушки. В его глазах сверкают бесы, когда он поворачивается на Чжунли. — Потому что я… думал довольно активно.       Тот облегченно улыбается и заползает к нему, нависая сверху.       — Правда ли? — Чжунли перехватывает его руки и задерживает их у него над головой. — А мне казалось, довольно пассивно.       Смысл сказанного до него доходит не сразу, и у Аякса даже нет возможности спрятать лицо или отвертеться — руки в надёжном плену. Он только лишь недовольно пыхтит под ним, смущается и словно пытается убежать от чужого взгляда, изучающего слишком пристально.       Чжунли заходит дальше, задирая футболку выше груди. Цепляется взглядом за голубой камушек в пупке, за торчащие розовые соски, за шрамы на животе и рёбрах, но не спрашивает о их происхождении — не время.       Неясная ревность тонкой нитью простреливает в самое нутро. Вместо того, чтобы зацикливаться, Чжунли проводит языком по соску Аякса, вырывая из него трепетный стон.       Какая разница, что было в прошлом, если Аякс под ним — взвинченное искусство невинности и похоти — лежит прямо здесь и сейчас?       — Где тебе нравится, когда трогают? — спрашивает Чжунли на ушко, уже зная ответ заранее, но не озвучивая свои мысли.       — Не то чтобы я знаю, — честно отвечает Аякс, жмурясь от опаляющего стыда. — Мне не нравилось, когда меня трогали. Но мне нравится, когда это делаете Вы. П-поэтому…       Чжунли улыбается, кивая, и ласково целует его в губы — мягко и ненастойчиво. Но в голове всё ещё эхом катится «я не хрустальный», и Чжунли не может сдержать эгоистичный порыв углубить поцелуй и забрать право на власть себе.       У Аякса дрожат ресницы, пока они целуются — Чжунли вылизывает его рот, крепко держа за кисти рук. Голова кружится от ощущений, и его ведёт абсолютно безповоротно.       Поцелуи уходят на тонкую шею, острый кадык, белые юношеские плечи, оставляют на них яркие следы-укусы. Аякс выгибает грудь колесом, хнычет и пытается уйти от прикосновений, когда Чжунли цепляет пальцами кромку белья.       — Мне прекратить? — нежно интересуется мужчина, мокро целуя за ушком. Аякс тянет «не-ет» и судорожно мотает головой, подначивая продолжать. Стыд захлёстывает с головой, когда он остаётся в одной лишь футболке, и то, задранной до подбородка. — Ты чудесный.       Аякс снова мотает головой и пытается закрыться. Чжунли тихо цокает языком и кольцом пальцев касается головки истекающего члена Аякса, заставляя того сдавленно промычать, изгибая губы.       — Не спорь со мной, — щурит глаза Чжунли, и Аякс уже хочет подчиниться, но вместо этого нарочито вызывающе ухмыляется.       — А то что? Накажете? Или мне стоит снова называть Вас гос…       Договорить ему не дают — болезненный укус в бедро и сжатая ладонь на члене заставляют вскрикнуть.       — То-то же, — довольно улыбается Чжунли, наблюдая за пристыженным Аяксом, отпуская его руки. — Держи их вверху.       Щёлкает крышечка тюбика со смазкой. Аякс из-под прикрытых век наблюдает, как Чжунли выдавливет её себе на пальцы, раздвигает его колени и подтягивает ближе на себя за бёдра.       — Могу? — спрашивает Чжунли. Аякс был бы рад закатить глаза или осуждающе бросить взгляд из-под чёлки, но только эта забота греет внутри, поэтому он чуть криво улыбается и шепчет «давайте уже».       Один палец, два — Аякс надеется, что разницы в лёгкости растяжки Чжунли не замечает, потому что признаваться в играх с самим собой возбуждающе, но головокружительно стыдно.       — У Вас были… мужчины? — прерывисто спрашивает Аякс, чтобы занять чем-нибудь тишину — словно это отвлечёт Чжунли от раздумий и выводов насчёт свободно проскальзывающих трёх пальцев внутри.       — По молодости, — расплывчато отвечают ему. — А у тебя?       Слова Чжунли выходят куда менее прикрыто спокойно, чем он думал. Аякс улыбается этому уколу ревности и качает головой.       — Нет. Я просто… Несколько раз сам пробовал, — он нервно хихикает и в следующую секунду давится протяжным мычанием — Чжунли ввёл пальцы очень правильно.       Мужчина прикрывает глаза, целуя низ живота Аякса, испачканный его собственным предэякулятом, слизывает белесые капельки и усмехается. Представлять картину, в которой разбитый Аякс пытается удовлетворить себя и думает о нём, ужасно привлекательно.       — В следующий раз зови меня, я посмотрю, — говорит он, и Аякс вновь вспыхивает лицом, словно есть куда ещё больше краснеть.       Чжунли вынимает пальцы, поблескивающие смазкой в полутьме, откидывает волосы назад, чтобы не мешали. Аякс сопровождает каждое его движение жадным взглядом, скользит по широкой груди, и до ужаса хочет коснуться, но не смеет опустить рук — Чжунли приказал держать их над головой.       — Не боишься? — спрашивает мужчина, разрывая квадратик презерватива.       Аякс отвечает не сразу — смущается раздетого Чжунли и следит за тем, как он раскатывает резинку по своему члену и выливает ещё больше смазки.       — Нет, — он облизывает пересохшие губы и разводит колени в стороны. — Ну же.       Чжунли подтягивает его за талию ещё ближе, закидывая ноги себе на бёдра, наклоняется над ним и целует в уголок губ.       — Выдохни и расслабься, — он кладёт руку ему на живот и мягко оглаживает, цепляя пальцем украшение. Аякс так и делает, позволяя Чжунли взять себя за бедро другой рукой и чуть приподнять.       На задворках сознания проскальзывает, что Чжунли всё ещё ведёт себя с ним очень нежно. Если бы Аякс соображал чуть лучше, он обязательно пошутил бы по этому поводу, но, как оказалось, думать складно довольно тяжело, когда внутри тебя находится большой член.       — Yibucha kytsa, — вырывается самой собой, и Аякс жмурится и наперекор просьбе Чжунли закрывает лицо руками. Неясно, от чего его плавит сильнее — от давления прямо на простату и чужих горячих рук на члене или от осознания, что они наконец сделали это.       — Я ведь говорил, — звучит нарочито разочарованно, и за толчком внутрь глубже Аякс расплывается в стоне, с трудом осознавая, о чём речь.       Он приоткрывает глаза и возвращает руки на место, словно это его спасёт. Чжунли над ним — сродне божеству; влажные волосы зачёсаны назад, брови хмурит и изгибает губы недовольно, и Аяксу чудится, что если они не поцелуются вот-прямо-сейчас, он умрёт.       — Простите, я заб-был, — новое движение заставляет его подавиться словами и прикусить губу.       — На первый раз прощаю, — отвечает Чжунли, наконец целуя.       Поцелуй получается коротким, но спасательным — Аякс на секунду тонет в чувствах, и отрезвляет его очередной болезненный укус в шею. Думать о том, что это всё будет видно, не хочется, потому что вряд ли у него не появится новых следов до конца недели.       — Быстрее, — просит он, кусая собственные губы в кровь. — Не сд-держивайтесь.       Чжунли усмехается, и Аякс чётко видит в сияющем янтарным взгляде предупреждение.       — Пожалуйста, — добавляет, выгибаясь в спине.       Манипуляция-просьба действует безотказно на Чжунли, и так слишком долго сдерживающего себя.       На талии и бёдрах останутся синяки от пальцев — мысль опаляет, но не успевает закрутиться в голове. Аякс сжимает простынь над головой в кулак и надрывно стонет, когда Чжунли раз за разом входит глубоко и под нужным углом.       Аякс проезжается по постели туда-назад, глаза слезятся, и последней каплей оказывается бархатный стон Чжунли ему на ушко, когда он сжимается слишком сильно.       В голове — блаженная пустота. Капли собственной спермы пачкают ему даже лицо, и Аякс тяжело выдыхает, когда Чжунли широким мазком слизывает их с его подбородка.       От излишней стимуляции хочется то ли заплакать, то ли умереть, то ли расплыться в немом крике, и Аякс глотает слёзы, хныча и сжимая ногами талию Чжунли. Были бы руки на его плечах, он бы расцарапал их в кровь — и Аякс намерен в следующий раз не поддаваться и исправить эту досадную ситуацию.       Чжунли мычит ему на ухо, опаляет горячим дыханием и сцеловывает слёзы с лица. Аякс сквозь пелену на глазах замечает, как у того напряжены мышцы рук, и хочет укусить — очередная пометка в голове.       Аякс невольно слишком громко выдыхает, когда Чжунли выскальзывает из него, оставляя после себя непривычную пустоту. От этой мысли Аякс густо краснеет, и срочно хочет обнять Чжунли, иначе по ощущениям он распадётся на тысячи маленьких осколочков.       — Можешь опускать, — шепчет Чжунли, укладываясь рядом и подтягивая Аякса себе под бок. — Как ты себя чувствуешь?..       — Отлично, — хрипит он, утыкаясь ему в грудь и обнимая. Мужчина ласкает его в ответ, целуя в лоб. — Я бы сказал… очень отлично. Но мне надо в душ.       Аякс вздыхает так, словно ему нужно идти на каторгу.       — Давай вместе, — Чжунли поднимается первым и помогает ему. У того колени подкашиваются, но Аякс стойко плетётся за ним в ванную.       Тёплая вода убаюкивает ещё сильнее. Чжунли бережно омывает грудь сонного Аякса, чмокает его в губы и укутывает в полотенце.       — Это что… — бормочет Аякс, хихикнув, — каждый раз нужно постель убирать? Да я заманался бы… Так поспим.       Он тянет простынь, выбрасывая её на пол и роняя обе подушки.       — Можем выбрать место, где ничего не запачкаем, — улыбается Чжунли, вгоняя юношу в краску. — Хорошая идея, что ты. На кухне?       — Посмотрим, — смущённо бурчит он, укладываясь в постель и протягивая руки к Чжунли. — Завтра.       — Как скажешь, дорогой. Сладких снов.