Охота на аспида

«Уму нужны книги, так же, как и мечу точильный камень» Дж. Мартин «Песнь льда и пламени»

— Мстислав, переигрываешь. Меньше кривляний, — Арсений сидел, похлопывая себя по колену, наблюдая за происходящим на сцене. Парень, быстро сникнув, поменял позу, выжидающе смотря на хмурого Попова. Тот, слегка наклонив голову, отстукивал каблуком мелодию, наблюдая за передвижением актёров. Произносимые реплики, заученные до автоматизма, кажущиеся из зрительского зала настоящими эмоции, виртуозно сшитые костюмы, дожидающиеся премьеры, но всё же чего-то не хватало. Именно так думал брюнет, уже который раз заставляя всех переигрывать один из актов. — Ты зря их мучаешь, всё прекрасно сыграно, — негромкий глубокий голос раздался позади Арсения. Он, медленно повернув голову, вопросительно уставился на появившегося Чернобога. Тот, поправляя очки, бросил быстрый взгляд на сцену. Кажущиеся чёрными в полутьме зала глаза задорно заблестели, глядя на декорации. — Никогда бы не подумал, что у тебя будет собственный театр. Как-то это не вяжется с твоим образом, — Дима ухмыльнулся краешком губ, поправляя пальто. — А ты ловишь призраков и снимаешь это на камеру, — широко улыбнувшись, парировал Арсений. Встав с кресла, он звонко хлопнул в ладоши. — Репетиция закончена, до следующей среды. Актёры, кидая на прощание директору пару фраз, оборачивались на двух богов и уходили за кулисы. — Библиотека, — напомнил Чернобог. На что Попов, кивнув, поднялся с места, подхватывая с подлокотника стоящий стаканчик кофе. Ловко лавируя между рядами, мужчина направился к выходу из зала. — На машине или лучше переместиться? — Давай-ка переместимся, — Дима с готовностью протянул руку. Позади Арсения, отбрасывая гигантскую тень на мраморную стену за его спиной, выросли крылья. Ухватившись за Чернобога, брюнет резко ими взмахнул, скрывая силуэты в всколыхнувшейся тьме, испещрявшей воздух. Буквально секунда, и холл снова заполнился ярким светом от хрустальных люстр, висящих под потолком. И лишь охранник, заснувший словно на секунду, будет гадать, куда же делись двое мужчин, стоявших тут ещё мгновение назад. А мир вокруг Попова стал проясняться, наполняться шумом сотен голосов. Мягко приземлившись, они оказались в плотной толпе, следовавшей к турникетам. Пока Чернобог растерянно озирался вокруг, брюнет подхватил того под локоть и, мягко выпуская свою силу, невольно заставлявшую людей расступаться в стороны, последовал к металлическим заграждениям. Контроллер, завидевший бога смерти, пропустил его вперёд, слегка наклонив голову в приветствии. — Петродворец, — потрясено выдохнул Дмитрий, крутя головой во все стороны. Десятки фонтанов, переливаясь на ярком летнем солнце, словно магниты, приковывали к себе взгляд. Лёгкий ветерок с Финского залива доносил до мужчин сотни мелких брызг, переливающиеся всеми цветами радуги. Арсений, плавно обходя людей, направился к лестнице, ведущей к фонтанам. Издалека помахав охранникам, что стояли у заграждения, он поманил за собой Чернобога. Пронырнув под растянутой полосатой лентой под несколько возмущенных голосов посетителей, брюнет подставил лицо летящим от фонтана брызгам. — Не поскользнись, — Попов переступил через лужу на каменной плитке, направляясь к гротам под парадной лестницей. Дмитрий, восхищенно присвистнув, ступил следом за проводником в приятную прохладу ниши. Плавно виляя между петлистыми коридорами, с потолка которых капала влага, Арсений двигался в одному ему известном направлении. Шум воды постепенно стихал вдалеке, пока из звуков не остался лишь стук подошв по камню. Осирис, прекрасно ориентируясь в темноте, иногда нащупывал руку Чернобога, что видел гораздо хуже. Наконец, резко остановившись, бог смерти присел на корточки перед стеной, хаотично, точно безумец, как казалось со стороны, принялся ощупывать ребристую поверхность камня, изредка на него надавливая. Резкий щелчок, заставивший Диму дёрнуться от неожиданности, явил взору узкий коридор с виднеющейся впереди лестницей, освещённый слабым светом необычных светильников, парящих под потолком. Повернув голову к другу, Попов поманил его за собой, загадочно сверкая в полутьме горевшими, словно у кошки, синим пламенем глазами. Спускаясь по винтовой лестнице глубоко под землю, Дмитрий опасливо глядел себе под ноги, придерживаясь рукой за влажный камень. Неясное чувство тревоги и предвкушения пробирало его изнутри. Арсений, нажав на неприметный рычаг на стене, отошёл чуть в сторону, открывая Диме обзор на открывшееся пространство. — Здесь кто-нибудь есть? — крикнул вглубь парень, разулыбавшись. Голос, исказившись, отразился эхом. По всему периметру огромного помещения, словно по волшебству, вспыхивали факелы, закрепленные в стенах. Массивные люстры под потолком, на деревянных перекладинах которых загорелось тысячи свечей, чей капающий воск исчезал в воздухе, не долетая до пола. Уходящие ввысь старые полки, поскрипывающие от тяжести манускриптов на них, и горящие мягким светом, парящие в полутора метрах, над землей светильники. Кое-где, если приглядеться, можно было разглядеть призрачные силуэты, что бесшумно сновали между книг, переставляя их с места на место, смахивая паутину с их корешков. — Сколько же тут книг? — Дмитрий восхищенно смотрел на уходящие вдаль стеллажи, что терялись в полумраке. — Около пятнадцати миллионов экземпляров, начиная со свитков от пятого тысячелетия до нашей эры и заканчивая подлинниками самых значимых современных произведений, — Арсений довольно улыбнулся, гордо подняв голову. Попов подошёл к огромной, лежащей посередине на каменном алтаре, книге, чьи жёлтые страницы разбухли от времени. Обернувшись через плечо на соткавшиеся из темноты вокруг крылья, брюнет резко вырвал одно из перьев, за которым тоненькой струйкой стекала вместо крови тьма. На раскрытой ладони перо приобрело чёткую форму, став иссиня-чёрным. Арс протянул его Диме, что уже внимательно вчитывался в полустертые названия на корешках книг. — Напиши интересующий тебя вопрос в справочнике, и тебе помогут найти все книги, в которых это упоминалось, — Масленников кивнул, принял из рук собеседника перо, — Я пойду наверху прогуляюсь. Если понадоблюсь, то сломай его, и я приду. Арсений растворился в воздухе, оставив бога одного посреди огромного пространства. Тот, задумчиво повертев в руках перо, снял очки, положив их на алтарь и, выдохнув, устало потер переносицу. Оглянувшись в поисках чернильницы, Дмитрий, нагнувшись, всё же нашёл её в углублении каменного постамента. Обмакнув перо в чернила, он вывел первые буквы на чистом листе. Те, засветившись неярким светом, исчезли, впитываясь в бумагу. — Прямо как Гарри Поттер, — тихонько рассмеялся брюнет, дописывая свой вопрос. Как только последний виток буквы впитался, перед алтарём с негромким хлопком возник слегка расплывчатый силуэт, что, впрочем, довольно быстро приобрёл четкие формы. Перед опешившим Масленниковым, склонив голову, стоял невысокий мужчина. Резко бросающаяся в глаза смугловатая кожа и тёмно-карие глаза, в которых отражался пляшущий огонёк от свечей. Одетый в свободную рубашку бежевого оттенка и такие же штаны, что перекатывал между своими длинными музыкальными пальцами четки из слоновой кости, на что те издавали слегка уловимое постукивание. Тёмные кудри, ореолом обрамлявшие его слегка вытянутое лицо, с висков были закреплены серебряными невидимками. У разреза рубахи, чуть скрытый отворотом воротника, виднелась брошь в виде головы ибиса, чьи тёмные глаза-алмазы казались дырами на ткани. Прокашлявшись, мужчина чуть склонил голову, намотав четки себе на запястье. — Приятно познакомиться, Тот. Господин Осирис просил лично сопровождать вас по его библиотеке, — он махнул рукой, плавно двигаясь в сторону стеллажей. — Вы ведь знаете, какой вопрос меня интересует? — Дима усмехнулся, разглядывая собеседника. — Конечно, пройдёмте, — бог мудрости двинулся дальше, иногда заглядывая на медные таблички, прикрепленные на каждом стеллаже, задумчиво хмыкал себе под нос, останавливаясь. Осторожно вытаскивал одни свитки за другими, вручая их Масленникову. Дима, скинув их на ближайший стол, засунул руки в карманы своего худи, следуя за Тотом. — И давно вы здесь работаете? — поинтересовался мужчина, — Вы же из египетского пантеона, как вас сюда-то занесло? Понимаю, Осирис, он всегда на уме. Но вы? Почему вы не стали каким-нибудь смотрителем египетского зала в музее? — Дмитрий ухмыльнулся краешком губ, поправив очки. — А кем лучше быть? Смотрителем в музейном зале или хранителем тысячелетних знаний, начиная с Дома Мудрости и Александрийской библиотеки, заканчивая редким собранием подлинников современной литературы? — он повернул голову через плечо, вглядываясь своими чёрными глазами в стоящего позади. — Я обязан Осирису и нахожу свою должность весьма престижной, если так можно выразиться, — бог мудрости поглядел на собравшуюся стопку книг в их руках, и, кивнув сам себе, прошёл к столу, где уже лежало несколько экземпляров. — Думаю, на ближайшие часы вам этого хватит. И, развернувшись, бесшумно скрылся за ближайшим стеллажом, оставив Масленникова одного перед грудой книг, папирусов и свитков, из-за которой мужчина едва ли мог увидеть происходящее впереди. Тяжело вздохнув, он осторожно взял в руки первый свиток, сдувая с него пыль. Казалось, что лист рассыпется в прах от его прикосновений, бумага недовольно трещала, пока Дима разворачивал её, напрягая глаза, чтобы вчитаться в рукописный текст. — Это надолго, — пролепетал он себе под нос, склоняясь над письменами. С хрустом разминая затёкшую за несколько часов спину, он невидящим от усталости взглядом уставился на небольшой листок перед ним, исписанный мелким почерком. Никто не предупредил его, что на том в пятьсот страниц упоминаний о Соломоне будет буквально на одну строку. Дочитав последний манускрипт, мужчина сделал необходимые заметки. Поднявшись из-за стола, он едва не упал: затёкшие ноги отказывались повиноваться, наливаясь свинцом. Отломив кончик выданного ему пера, он принялся ждать. Спустя пару минут, соткавшись из тьмы, перед ним появился Осирис, держащий в руках два стаканчика кофе. Кивнул на стопку книг, поинтересовавшись: — Есть новости? — на что Масленников помахал перед ним листом, который был едва ли наполовину исписан. Арсений, тихо рассмеявшись, протянул кофе, похлопав мужчину по плечу. — И всё же, что удалось отыскать? Подставив локоть, Осирис переместил их на поверхность. Сумрак, опустившийся на землю за эти несколько часов, окрашивал небо в алые всполохи. Прожектора, вмонтированные в основания статуй, давали причудливые блики на гладкой поверхности воды. Отключенные на ночь фонтаны переливались позолотой в искусственном свете, отражаясь в чернильной глади. Высокие кованные фонари, мерцающие желтоватым светом по обоим сторонам дорожки, создавали причудливую атмосферу. Попов, поправив полы пиджака, двинулся вперёд по центральной аллее под стрекотания цикад в кронах. Слегка опустив голову, он пристально наблюдал за скользившим по водной поверхности каналов клубами тьмы, что, словно играясь, то обретали чёткие формы, похожие на людей, то вновь рассеивались дымкой. Неотступно следуя за повелителем загробного царства, они шептали на только им понятном языке, переплетаясь между собой, то исчезая, то вновь появляясь из-под ног бога смерти. — Так мавка была как-то связана с тобой? — нарушив тишину, спросил Арсений, слегка повернув голову в сторону спутника. Тот, равнодушно пожав плечами, бездумно смотрел, казалось, сквозь него. — Вся нечисть в нашем пантеоне так или иначе подчиняется мне. У меня нет загробного царства, — он печально улыбнулся, резким движением поймав пролетевший перед лицом тополиный пух. Рассматривая его в ладони, он, чуть помедлив, продолжил. — Морена следит за ним, она богиня смерти и холода. А мне отведена роль хозяина мелких божков и сущностей. Я могу забирать жизнь, но распоряжаться ею в полной мере — нет. У тебя наверняка есть боги в подчинении, что ты чувствовал, когда они погибали и вновь возрождались? Арс, закусив губу, на секунду задумался, что тихо произнести: — Боль. Адская боль. Словно на их месте развоплотился я. — Ну а эта мавка умерла насовсем, как бы странно не звучало, — Дмитрий пнул носком ботинка камень на дорожке. Отчего тот, подлетев в воздух, упал в канал, разогнав в стороны парящих над ним теней. Те, испуганно прижавшись к гранитным берегам, недовольно зашипели ему вслед. — Когда умирает бог или существо в твоём подчинении, развеиваясь в вечности, это наносит удар и по тебе. Пусть она и была одной из сотен, но это было тоже довольно ощутимо. Не представляю, что чувствуют главы пантеонов. — Насколько я знаю, они менее чувствительны к этому, — мужчины вышли на берег Финского залива. Арсений, махнув рукой, без слов указал на чуть покачивающуюся на волнах белую яхту, что дожидалась их. Обдуваемые холодными ветрами северных морей, они быстро прошествовали по пирсу к причалу. Дмитрий бросил прощальный взгляд на ярко освещаемый прожекторами фасад дворца и возвышающиеся фонтаны. Забравшись по трапу, Масленников подхватил лежавший неподалёку заранее подготовленный плед, тут же завернувшись в него. Арс, чуть поежившись, достал из заднего кармана ключи, направляясь в каюту капитана. Заводя мотор, отчего яхта слегка завибрировала под ногами, брюнет ловко вывел её из акватории, на полном ходу направляясь к виднеющимся вдалеке огням Санкт-Петербурга. Дмитрий, распахнув двери капитанской рубки, присел на краешек кожаного дивана, повернувшись полубоком к Арсению, наблюдая за морской пеной из-под яхты. — Так что тебе удалось узнать? — Попов качнув головой, не отрывая взгляда от стекла. — Базовую информацию о Соломоне, что, впрочем, в этой ситуации не столь интересна. Ты ведь помнишь, что мы его должники? — Арсений прикрыл глаза в знак понимания. — Соломон, этот смертный, помог заточить древних чудовищ в их тюрьмы, и по сей день никто ещё не выбрался. И лишь избранные знали тайну его печати, избранные, одним из которых являешься ты, — Дмитрий пристально поглядел на бога смерти, что, нахмурившись, казалось, постарел на несколько десятков лет. Чернота, расползающаяся по кончикам пальцев, то отступала, то шла дальше. Голубые глаза, из-за расширенного зрачка казавшиеся чёрными, были устремлены на Чернобога. — Я связан клятвой и ты знаешь, какие последствия могут быть, — хрипло произнёс он. — Так ты меня не дослушал, мой друг. Пришлось подключить все мои аналитические способности, чтобы докопаться до истины. Много лет назад я видел подобный знак, но всё же не мог вспомнить где. Ответ меня поразил. Папа римский, Климент пятый, упразднивший орден тамплиеров, — Арс, кивнул, вспоминая, — писал в своих мемуарах о ряде странных происшествий, произошедших в разгар эпидемии чумы. Несколько подозрительных трупов, что привезли на отпевание, были полностью обескровлены, а на груди был вырезан странный символ, что, впрочем, был нарисован на полях его дневника. Звезда Давида, Арсений. Боги, Осирис, они умирали уже тогда, просто мы были слепы к этому. Но самое интересное заключается в том, что судя по записям, тела спустя пару часов бесследно исчезали, оставляя после себя лишь горстку пепла. — Дим, это дела давно минувших дней, нет смысла оборачиваться на прошлое и искать ответы там, слишком много времени прошло. Тем более, этот Климент мог и наврать. Неужели это всё? — Арсений нахмурился, устало прикрывая глаза. — Есть ещё кое-что, тебе не понравится. Ты наверняка помнишь старую легенду, семьдесят два демона, заточенные в глиняный сосуд. Однако они не являлись таковыми. Духи, джины, полубоги и мелкие существа. Согласно легендам, тайны, выведанные у заключённых, даровали Соломону неестественную силу, ум и власть. Они тоже знают тайну звезды Давида. Но, что самое интересное, в летописях были указаны некоторые их имена. И, — поистине жестом фокусника он вытащил сложенный листок из кармана, расправив его. Подошёл к Арсению, что внимательно пробежался по строчкам. Обнажив зубы в предвкушающей улыбке, Чернобог указал пальцем в нужное место. — Никого не напоминает? На листе бумаги, обведено в кружок, красовалось имя, давно утерянное и забытое за течением времени. Малик Тареш. Тот, кто уже много веков не называет себя так, тот, кто придумал себе новое обращение. — Матвиенко, — неверяще прошептал Арсений, поднимая глаза на Чернобога. Брюнет, застыв словно статуя, лишь плотнее сжал зубы, сминая лист бумаги. *** Алый диск солнца, казавшийся размытым из-за подрагивающего от жары воздуха, нещадно припекал землю. Что словно тонкой сетью покрывалась трещинами в песчанике. Огромные каменные изваяния отбрасывали тени на стоящих у подножия пирамиды солдат, что плотным кольцом окружили одно из чудес света, с каждый шагом все смыкая его. В середине, практически прижавшись к тысячелетним камням, жалась группа людей в светлых накидках, что гневно выкрикивала предупреждения на никому не понятном языке, стараясь перекричать шум битвы. Внезапно долиной разнесся леденящий душу вой. Лязг сабель и выстрелы орудий, казалось, на секунду смолкли, вслушиваясь в наступившую тишину. Группа людей распределись по подножию вокруг великой пирамиды, приготовившись защищать её тайны до последней капли крови. Солдаты в чёрно-белых кителях, переглянувшись между собой, вскинули на плечи ружья со штыками. Отмашка рукой командира, и сотни пуль свинцовым дождём устремились к стоящим напротив. Люди, словно подкошенные, падали, всё ещё стараясь из последних сил держаться за жизнь. Устремляли глаза к лазурному небу, словно прося прощения за ошибки. А на нижних камнях пирамиды уродливыми пятнами стекали ручейки крови. Казалось, что строение приняло жертву в обмен на свои тайны. Расталкивая впереди стоящих солдат, вперёд вышел невысокий плотный темноволосый мужчина, держащий в руках множество свернутых папирусов. Одетый совершенно не по погоде, с париком на голове, в плотном кителе, он то и дело неловко смахивал выступившие на лбу бисеринки пота белоснежным надушенным платком. Брезгливо сдвинув со своего пути мертвого человека носком ботинка, он подошёл вплотную к пирамиде, невесомо касаясь подушечками пальцев известняка, что-то шепча себе под нос. Разложив на одном из углублений манускрипты, принялся водить по полустёртым строчкам пальцем. — Здесь, — он сделал пару шагов вправо, постучал по камню, приложив руку. Указал на едва заметную ровную трещину, что уходила вниз, под землю. Солдаты, кивнув, принялись разгружать оставленные профессором сумки. Вытащив на свет стальные инструменты, что были завернуты в чехлы из грубо выделанной кожи и маленькое самодельное взрывное устройство, начиненное порохом. Мужчина в парике, разложившись прямо на песке, с трудом просунул в трещину инструмент, отдалённо напоминающий лом. Подхватив с земли кувалду, под заинтересованные взгляды окружающих, размахнулся, со всей силы ударив по металлу. Тот, издав противный срежетающий звук, вошёл практически наполовину. Мужчина, взявшись за него двумя руками, резко дернул на себя, открывая небольшую щель прохода. — Ну же, помогайте, тупицы, — скрепя зубами и покраснев от натуги, просипел он. Солдаты, кинувшись на помощь, резко дёрнули лом, отчего тяжёлая, в несколько десятков сантиметров в толщину, дверь открылась. Холодный, прелый воздух, выходивший из гробницы, заставил людей, издавая недовольные вопли, отходить в сторону. Лишь профессор, приложив платок к носу, с живым интересом вглядывался в темноту тоннеля. Сняв парик, он бросил его у подножия одного из блоков. — Фонарь мне, живо, — рявкнул он. — Бонапарт однозначно будет мною доволен. Подбежавший гвардеец протянул мужчине лампу, предварительно зажёг в ней свечу. — Пока меня не будет, прошу измерить в точности все параметры пирамиды. Ведь человечество стоит на пороге величайшего открытия, — торжественно произнес ученый, прежде чем шагнуть в темноту. Солдаты, оставшиеся снаружи, лишь равнодушным взглядом сколькими по медленно отдаляющейся яркой точке. Как только луч света скрылся, они, вздохнув, принялись оттаскивать тела бедуинов, чьи карие глаза, полные слёз, смотрели в небо, складывая их в кучу у подножия, чтобы затем предать огню. А тем временем профессор, поправляя свои очки в круглой оправе, неспешно двигался вперёд, проводя руками по гладко облицованным стенам, делая редкие пометки себе в записную книжку. Спустя пару метров, мужчина упёрся в развилку: вырубленный в блоках тоннель уходил ступеньками вверх, а если приглядеться, то чуть подальше можно было увидеть покатый спуск вниз. Профессор, приостановившись, перебегал своими водянистыми глазами с одного пути на другой. В конце концов, ругнувшись себе под нос, он, встав боком, протиснулся дальше по коридору, двигаясь к нижнему проходу. Шероховатые стены из песчаника неприятно кололи ладони. Без единого рисунка или надписей на пути, только если приглядеться, то практически у самого пола можно было увидеть вырезанные в камне редкие символы. Гнетущая атмосфера, затхлый воздух и темнота, едва разгоняемая светом лампы, заставляли сердце профессора глухо биться в грудиной клетке. Причудливые тени, пляшущие по стенам, казались призраками прошлого, что освободились от оков времени. Капля пота, сбежавшая по его виску, затерялась в щетине. Спуск, с каждым метром становившийся всё более крытым, заставлял мужчину опасливо хвататься за стены, чтобы не упасть. Наконец, почувствовав небольшое расширение коридора, он смог поднять источник света над головой, освещая высокий потолок. Исписанный полустертыми иероглифами и картинами из жизни египтян, он приковывал взгляд к себе. Тихо забормотав, мужчина присел на корточки, положив блокнот себе на колено. Задирая голову вверх, он принялся схематично набрасывать рисунок. Розеттский камень, найденный несколько лет назад, с каждый часом приближал разгадку тайны старинных пирамид. Как только будет расшифрована письменность, изученное в этой гробнице станет поистине одним из главнейших открытий начала девятнадцатого века. Сотни обозов, везущих найденные сокровища из Египта во Францию по приказу императора, были у всех на слуху. Папирусы, предметы быта и древние украшения, найденные в захоронениях, перевозили в Европу для дальнейшего изучения. Наполеон, бредивший созданием великой державы, захватил под своё влияние и северную Африку, проникшись историей страны мумий. Резкий сквозняк, ощутимо пронесшийся по коридору, заставил профессора дёрнуться, с ужасом вглядываясь в темноту за пределами освещаемого круга. Дверь в пирамиду, прикрытая его солдатами, не могла пропустить ветра. Порыв прохладного воздуха, исходивший из глубины тоннеля заставлял сердце мужчины забиться в бешеном ритме, выбрасывая адреналин в кровь. Стараясь как можно тише подняться на ноги, исследователь щурил глаза за толстыми линзами очков, вслушиваясь. Тихий шорох, похожий на чей-то вздох, едва был слышен в оглушающей тишине. Мужчина трясущимися пальцами достал из набедренной перевязи небольшой кинжал, ходивший ходуном в непослушных руках, выставил его перед собой. Освещая путь лампой, он, стараясь не шуметь, двинулся вперед. Коридор, понемногу расширяясь, явил взору профессора большое пространство, не до конца освещаемое тусклым светом. По всей поверхности стены тянулись вырезанные иероглифы, причудливо извиваясь и соединяясь в ровные линии, ведущие к противоположной стене. Любопытство, на секунду вытеснившее страх, заставило мужчину поставить светильник на пол, вытаскивая блокнот. Хаотично зарисовывая символы, бормоча себе под нос, он терпеливо водил по ним пальцем, проводя по глубоким линиям. Внезапно мужчина зашипел от боли, сжимая руку в кулак: неровный край выступа раскроил нежную кожу, оставляя на стене алый след. Сквозняк, взъерошивший коротко стриженные волосы на затылке мужчины, заставил его опасливо передёрнуть плечами. Тихий успокаивающий шепот, что, казалось, издавался ото всюду, уже не казался таким страшным. Широкие зрачки профессора медленно-медленно переместились на противоположную стену, скрытую от взора в полумраке. В забытье, подхватив с пола лампу, он кинул на пол блокнот с карандашом, двигаясь к источнику шума, ведя рукой по тонким желобкам. Тонкие, вырубленные в монолите, нити сливались вместе, ведя к огромному рисунку, проступающему из темноты. Цветное, полустёртое от времени изображение полуженщины-полузмеи открылось взору. Тонкие руки, увешанные браслетами, держали копьё, что острием упиралось в нарисованный над самым потолком в солнечный лик. Белые одежды, у подола окрашенные красной краской, напоминавшие кровь, были изодраны. Нарисованные колодки, закрепленные у щиколоток женщины отходили в разные стороны массивными звеньями цепей. И лишь жёлтые, неестественные глаза с узким вертикальным зрачком, словно два янтаря, приковывали взгляд, ярким пятном выделяясь из всей картины. Негромкий голос, успокаивающе шепча что-то на неизвестном языке доносился, казалось, из-за стены, нашёптывая только ему известное обомлевшему ученому. Тот, подчиняясь дурманящей магии, принялся хаотично шарить руками по поверхности рисунка. Бормоча несвязные слова, он то хрипел, то срывался на крик, сдирая руки в кровь, пытаясь найти проход. А голос, будто насмехаясь, лишь становился громче, распевая катрены на неизвестном языке. Мужчина, забившись в припадке, закрыл уши руками, пачкая лицо в крови. Завыв, он рухнул на колени, скорчившись и упираясь головой в рисунок. Слишком поздно заметив присутствие постороннего в комнате, он, словно мешок с тряпьем, был отброшен в сторону. Ударившись головой о стену, он обмяк, а по его виску тонкой струйкой потекла кровь, скрываясь за воротом кителя. Высокий мужчина, вставший перед ним, был облачен лишь в набедренную повязку да массивный усех на шее, позвякивающий при каждом движении. Руки, покрытые плотным узором из золотой краски, крепко сжимали посох. Атеф на голове слегка накренился от перемещения. Перья, едва колышущиеся от прохладного сквозняка, трепетали. Облокачиваясь на закругленный на конце посох, он огляделся. За долю секунды оказавшийся возле фрески Осирис гневно раздувал ноздри. Ударив кулаком о стену, сбивая костяшки в кровь, он уставился в моргнувшие янтарные глаза. Те, будто насмехаясь, сощурились. Рисунок, подернувшись дымкой, открыл взору бога небольшое пространство. Женщина, что стояла практически вплотную к нему, огражденная прозрачным, едва подергивающейся дымкой, барьером, с вызовом смотрела на мужчину, скрестив руки на груди. Чёрные, слегка вьющиеся на концах волосы, были перевязаны кожаной лентой. Пара прядей, что обрамляли светлое и худое, с высокими скулами лицо, были быстрым движением заправлены за ухо. Поблескивающие в ушной раковине множество серьг едва заметно мерцали в свете лампы. Пухлые губы скривились в презрительной усмешке, обнажив острые зубы. Обладающая дикой, завораживающей красотой женщина положила руки на разделяющий барьер. Осирис, отпрянув, прошептал: — Ты будешь вечной пленницей своей тюрьмы, — он зеркально приложил руку к границе, зашептав заклинание. Тёмные иероглифы, проступившие подобно ряби, быстро исчезли, переплетаясь с другими чарами. Девушка, откинув массивную косу на спину, облизнула губы раздвоенным на конце языком. Скользнув взглядом по фигуре мужчины, она слегка отпрянула от барьера, бросив через плечо: — Тебе не удержать меня здесь вечно, милый. Но когда придёт время, и я буду свободна, ты первым познаешь мой гнев, мою месть. Смерть будет следовать за тобой по пятам. Осирис, хищно улыбнувшись, резко вытянул руку с посохом вперед. Закругленный край, прошедший через преграду, обхватил тонкую шею женщины. Дёрнув её на себя, отчего пленница, едва успев подставить руки, врезалась в барьер, мужчина прошипел ей в лицо: — Не забывай, кто я и на что способен, милая, — передразнил он, скаля зубы. Склоняясь над замеревшей девушкой, отчего несколько прядей из-под короны упали на его лоб, он проронил на грани слышимости. — Мести? Ты желаешь мести? Тогда не забывай, что я и есть смерть. Тьма, что заволокла все пространство вокруг, рассеялась, впитавшись в стены вокруг, скрывая в вихре своего хозяина. Из снова ставшей монолитной стены послышался разъяренный вопль да жуткий скрежет ногтей о камень. Тюрьма снова поглотила свою пленницу, запечатывая тайну о ней в веках.