Жалоба на шум

***

Шерлоку было жарко. Очень жарко, почти до дискомфорта. Он пошевелился, в поисках более прохладного воздуха, чтобы избавиться от жары, и чуть не свалился с футона. Только тяжёлая рука, прижатая к груди, спасла его от уязвлённого самолюбия. Затуманенными глазами Шерлок моргнул, глядя на нависшую над ним конечность. Рука была не его собственной. Он смотрел ещё мгновение, его затуманенный сном разум пытался осмыслить внезапное и незнакомое присутствие конечности. Шерлоку потребовалось гораздо больше времени, чем он хотел признать, чтобы понять, что на самом деле у него за ночь не выросла новая рука, и осознать, что кто-то прижимается к его спине. Тёплое дыхание на его затылке было первой подсказкой, а крепкое чужое тело вдоль его позвоночника было второй. Медленно, когда его замешательство исчезло, когда шок ворвался, чтобы заполнить пробел, оставшийся после него, Шерлок повернул голову и замер. Там был Джон, крепко спящий, прижавшись грудью к спине Шерлока, их тела были прижаты друг к другу, как ложки в ящике стола. В какой-то момент ночи они сдвинулись, выскользнули из своих вертикальных положений и оказались в гораздо более интимном положении. Шерлок разинул рот на безмолвную, ошеломлённую секунду, прежде чем втянул воздух, от шока его сердце бешено заколотилось. Слушая, как оно грохочет у него в груди, как кровь стучит в ушах, словно стремнины смертоносной реки, Шерлок уставился на лицо Джона. В нескольких дюймах от его собственного лица черты Джона были смягчены сном, восходящее солнце отливало золотом в его коротких светлых волосах. Он выглядел как человек, вырезанный из позолоченного металла, и у Шерлока перехватило дыхание от поэтического направления его мыслей, так непохожего на его обычную рациональность. Секундой позже он уже убегал, осторожно выскальзывая из ослабевшей хватки Джона и чуть не падая на пол. Шерлок спохватился в последний момент, опасаясь шуметь и разбудить Джона. Неуклюже он поднялся на ноги и убежал в ванную. Там он прижался спиной к закрытой двери и уставился на стену над туалетом. Его сердцебиение было достаточно громким, что Шерлок едва мог слышать свои мысли, пока его разум не начал паниковать, его шумные мысли заглушали неустойчивый ритм его крови. Они с Джоном спали вместе. И хотя это было в буквальном смысле, а не в плотском эвфемизме, Шерлок чувствовал себя таким же потрясённым этим фактом, как если бы это было нечто большее, чем просто сон. Шерлок этого не делал − у него не было друзей. У него никогда не было красивых мужчин в его квартире, и он не засыпал с упомянутыми красивыми мужчинами, будто это было совершенно нормально. Всё было совсем наоборот. Шерлоку было интересно, что бы подумал Джон. Будет ли он сердиться? Подумает ли он, что Шерлок подстроил все так, чтобы это произошло? Нет. Нет, конечно, нет. Всё это было совершенно невинно. И Джон заснул первым, наклонившись к Шерлоку, будто это было чем-то естественным, чем они занимались регулярно. Шерлок тоже не планировал засыпать, но заснул. И ведь это не преступление − засыпать в безопасности собственной квартиры, не так ли? Если это было преступление, то он был здесь жертвой. Вот только Шерлок не чувствовал себя жертвой. То, что он чувствовал, было смущением, а не просто лёгким возбуждением. Его тело гудело от энергии, больше, чем просто его член, стоящий по стойке смирно. Волосы на его затылке и руках встали дыбом от предвкушения, и Шерлок знал, что, если он посмотрит в зеркало, то увидит, что его зрачки расширены, а лицо раскраснелось. Он был одновременно потрясён собственной смелостью и в то же время успокоен близостью, которую, проснувшись, обнаружил, что делит с Джоном. Он был переполнен блаженством и окситоцином; его тело и мозг озарились синаптической волной комфорта «кожа к коже». Шерлок, так непривычный к физическому контакту, кроме рукопожатий и кулаков, теперь обнаружил, что его переполняет экстаз взаимной связи. Нельзя было отрицать, что он изголодался по прикосновениям, и этим утром он проснулся в объятиях тёплого тела. В объятиях красивого молодого человека. Это было восхитительно и ужасно возбуждало, и его тело одновременно ругало и поздравляло его. Поздравляя его с ужином, когда оно так долго оставалось пустым, и ругая его за то, что он отказался от комфорта тела Джона в пользу бегства в ванную. Кровь Шерлока горела от возбуждения, его член неловко подёргивался в брюках, сжатый и игнорируемый. Расстегнув планку брюк, он, не раздумывая, вытащил свой член из брюк и взял себя в руки. Первое движение было медленным, он привык к ощущению своего возбуждения. Постепенное скольжение захвата от основания к кончику, большой палец кружит над щелью, направляя струйку желания, которую он обнаружил там, вниз, скользя по пульсирующему стволу. Шерлок работал над собой контролируемыми движениями, рука ускорялась, когда его пульс и дыхание участились. Он поглаживал себя в такт своим выдохам, сжимая восходящее скольжение, бёдра лениво двигались вперёд, когда его рука вернулась к основанию в крепком изгибе пальцев. Он думал о Джоне и ощущении тёплого, твёрдого тела Джона, прижатого к его собственному. Представил волосы Джона, позолоченные восходом солнца, его тёмные глаза, синие, как самые глубокие моря. Вспомнил соблазнительный изгиб выразительного рта Джона. Каждая картинка была кристально чистой, безупречно воспроизведённой идеальной памятью Шерлока. Ощущения сопровождали запомнившиеся фрагменты, воспоминания о горячем дыхании и неожиданной, доверчивой лёгкости, с которой рука Джона обхватила грудь Шерлока. Эти образы и отголоски реальности двигали рукой Шерлока. Его хватка была наказывающей, толкая его мимо дразнящего импульса настойчивого возбуждения в погоню за блаженством, его разум был захвачен растущим потоком потребности и желания. Это продолжалось недолго. Кульминация Шерлока возникла у основания его позвоночника, поднимаясь по спирали вверх к разрядке с треском, который заставил Шерлока приглушить задыхающийся крик, уткнувшись в его руку. Его член пульсировал, кровь шумела в ушах, когда он пролился на всё ещё пульсирующую руку. Момент затягивался, ослабляя колени Шерлока и заставляя его схватиться за дверную ручку, чтобы удержаться на ногах. Дрожь пробежала по телу Шерлока, его дыхание вырывалось отчаянными вздохами и глотками. Крепко зажмурив глаза, он выжимал из своего тела всё до последней капли удовольствия, преодолевая толчки. Когда его маленькая смерть прошла, у Шерлока остались липкие руки, боль в груди и первые признаки неуверенности. Он обдумывал то, что только что сделал, как сбежал с футона, чтобы спрятаться в ванной, и погрузился в мысли о Джоне. Смущение захлестнуло его, почти такое же сильное, как остатки оргазма, всё ещё растекающиеся по его телу. Подойдя к раковине на трясущихся ногах, Шерлок в отчаянии вымыл липкие руки и плеснул водой на раскрасневшиеся щеки. Вытерев руки и лицо полотенцем, он снова натянул брюки, застегнул их и приготовился встретиться с Джоном лицом к лицу, прежде чем выскользнуть из ванной. Тело и разум напряглись, чтобы засвидетельствовать вероятное замешательство Джона. Шерлок был поражён видом пустого футона. Ошеломлённый, застигнутый врасплох неожиданной вакансией, он запоздало понял, что Джон просто выскользнул за дверь. Должно быть, он услышал, как Шерлок вышел из ванной, потому что остановился, ухватившись за дверной косяк и прислонившись спиной к стене. − Извини, − сказал Джон, задыхаясь и явно спеша, с одной рукой, полной тяжёлых книг, − но мне нужно идти. Собираюсь опоздать на утренний урок. − Криво улыбнувшись, Джон добавил: − В следующий раз я не забуду поставить будильник. − С этим заявлением и нахальным подмигиванием он исчез. Дверь за ним захлопнулась, оставив Шерлока пялиться на то место, где всего несколько секунд назад стоял Джон. В следующий раз? Шерлоку потребовался почти час, чтобы стряхнуть с себя ошеломляющий груз своих беспорядочных мыслей. Он проводил время, свернувшись калачиком в своём кожаном кресле, сложив руки под подбородком и подтянув колени к груди. В этой напряженной позе Шерлок пришёл к выводу, что Джон, должно быть, сумасшедший. Это было единственным объяснением того, почему он постоянно искал присутствия Шерлока. Почему он так нагло флиртовал с Шерлоком, даже после того, как узнал его как тихого, неуклюжего молодого человека. Конечно, люди часто флиртовали с Шерлоком. Он предположил, что это из-за его роста, может быть, из-за скул или полных губ, изогнутых дугой Купидона. Незначительные признаки классической красоты, хотя Шерлок считал своё лицо слишком длинным и угловатым, чтобы по-настоящему считаться привлекательным. Да, люди флиртовали с ним, испытывали к нему влечение. Но это так редко продолжалось после того, как он открывал рот. Иногда, если он молчал и был в настроении, это было нечто большее, чем просто флирт. Но после этого момента прошло не так уж много времени, как только умы больше не были сосредоточены на том, чтобы получить удовольствие, на освобождении и удовлетворении. Короче говоря, Шерлок знал, что он хорош для быстрого отсоса или быстрого траха − никогда для большего, и уж точно недостаточно хорош для длительной дружбы. Именно в этой изоляции он выработал свой навязанный самому себе девиз: «Одиночество защищает меня». И всё же здесь был Джон, разрушающий каждое из этих предвзятых представлений. Не то чтобы они с Шерлоком занимались чем-то сексуальным, но между ними была очевидная связь, которая медленно нарастала. Его существование сбивало Шерлока с толку, заставляя его чувствовать себя неуверенно перед лицом этих новых и неожиданных обстоятельств. Он оказался в растерянности. После того, как Шерлок целый час размышлял над проблемой Джона Ватсона, он заставил себя разогнуться из своей напряжённой позы в кресле и отправился в душ. Он не стал набирать ванну. Вместо этого он вымылся небрежными руками и проигнорировал обнадеживающее подёргивание своего члена, который шевельнулся, несмотря на удовольствие, которое Шерлок получил всего несколько часов назад. Решительно держа руки при себе − и подальше от себя − Шерлок вытерся, причесался, оделся и приготовился к новому дню. Оставшись без средств отвлечь свой блуждающий разум, он стирал, убирал квартиру и скрипел зубами от такого нехарактерного для него использования своего времени. Но разум Шерлока был слишком отвлечён, чтобы позволить себе сосредоточиться на чем-то научном. Даже его последний эксперимент или новые книги не смогли отвлечь его разум от очарования чрезмерной обработки в тот момент, когда он проснулся в объятиях Джона. Майкрофт был бы рад видеть, как его младший брат ухаживает за своим домом, и эта мысль только усилила мрачное настроение Шерлока. Когда-то, когда он был моложе и гораздо меньше контролировал себя, Шерлок обратился бы к чему-то, что должно было стереть свой разум. Он бы затерялся в огненной песне обжигающего вены, ртутного наслаждения. Но не сейчас. Теперь Шерлок был другим человеком. Всё это было позади. Это должно было случиться, если Шерлок планировал прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как его мечта о детективной работе материализуется во что-то осязаемое. Реальное. Нечто большее, чем простое желание сделать себе имя. К тому времени, когда он очнулся от своего запоя с уборкой, квартира была безупречно чистой. Это было шокирующее изменение по сравнению с его обычным видом пыльного, запущенного состояния бытия. Его место было безупречным, но его разум всё ещё был неспокоен. Уперев руки в бока, Шерлок стоял посреди крошечного помещения, глядя на безупречно чистые полы и окна без разводов. Он чувствовал себя лично оскорблённым своими действиями, испытывал отвращение к этой отчаянной − и неудачной − попытке очистить свой разум. Бросив взгляд в безупречно чистые окна, он понял, что близится вечер; день давно угас. Всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке и незнакомым самому себе, Шерлок решил отогнать неприятное чувство гораздо более неприятными воспоминаниями. Достав свой ноутбук, Шерлок открыл электронную почту от Майкрофта за вчерашний вечер и просматривал информацию по делу, пока не убедился, что у него есть идея, как действовать дальше. И, поскольку Джон не сказал, что будет к вечеру, Шерлок не мог найти подходящего предлога, чтобы помешать ему выполнить свой план. Он отложил ноутбук в сторону и встал. Ещё раз оглядев комнату, Шерлок пошёл переодеваться для ночи в «Карго».