***
Он готовился к долгим уговорам и препирательствам, но она согласилась сразу. Не спорила она и когда они переместились к ней домой, выйдя из камина в гостиной. Пока Грейнджер палочкой убирала пепел с ковролина, он вливал накопленную магию в сигнальные заклинания и запечатывал стыки между антиаппарационным куполом, Сальвио Гексиа и чарами ненаносимости. Шрамы на пальцах пекло, как от раскаленной кочерги, но он не обращал на это внимания. Наконец он закончил. Драко отправил несколько хитрых обнаруживающих чар, но не увидел ни одной бреши в охранном куполе. Он был удовлетворительным. — Я доработал твою защиту, но имей в виду, никто, кроме тебя и тех, кто внесен в аппарационный список, попасть сюда не сможет, — Драко встряхнул кисти рук, сбрасывая напряжение вместе с болью, и повернулся к Грейнджер. Она сидела на диване, поджав ноги. В сгущающихся сумерках ее лицо бледным пятном выделялось на фоне стены. Свет они не зажигали. — Хорошо. Драко видел, как мелко дрожали ее пальцы, когда она короткими взмахами палочки приводила в порядок комнату. Точнее, в то, что она считала порядком. Голос ее, впрочем, звучал твердо, хоть и был непривычно хриплым. — Как ты себя чувствуешь? — он не хотел спрашивать, но почему-то все равно спросил. Она подняла на него глаза и криво улыбнулась. — Как будто меня переехал асфальтоукладчик. Драко не знал, что это такое, но общий смысл уловил. — Это пройдет. Выпей зелье Сна без сновидений, выспись, и через двенадцать часов с тобой все будет в порядке. — Теперь ты заботишься еще и о моем режиме сна? — в ее тоне явно слышался сарказм. — Это не забота, Грейнджер, а обыкновенный здравый смысл. И я надеюсь, он же тебе подскажет, что о дементорах нужно помалкивать. — Я расскажу о дементорах тем, кому посчитаю нужным. Орден должен об этом знать. — А ты на сто процентов уверена в каждом его участнике? — вкрадчиво спросил Малфой. — Или мне нужно на пальцах тебе объяснить, почему важно, чтобы слухи о нашем с тобой маленьком исследовании не дошли до Темного Лорда? Она поджала губы, но ничего не ответила. «Кажется, Круциатус положительно влияет на сговорчивость Грейнджер». Ему было пора — следовало позаботиться о Долохове. Нехорошо, если Темный Лорд узнает об их небольшой сделке. С заклинанием забвения будет надежней. Но несмотря на то, что время поджимало, Драко не уходил. Грейнджер выглядела как человек, которому не стоит оставаться в одиночестве. Не то чтобы его особенно заботило ее душевное равновесие, но для успеха в их деле она должна быть в своем уме. — Долохов больше не опасен, тебе ничего не грозит. — Я не боюсь. Драко не нашелся, что на это ответить. Вместо этого он кивнул и аппарировал прочь.***
Гарри шумно выдохнул и откинулся на спинку рабочего кресла, закрывая уже в десятый раз просмотренное досье некой Арандхати Чатурведи. Рядом, высунув от напряжения кончик языка, размахивала палочкой Миллисент, зачаровывая и складывая в коробку очередной маячок-булавку. Слежка за законопослушными обывателями, на свое несчастье воспользовавшимися бракованными портключами, не дала ровным счетом ничего. Волшебники и волшебницы исправно ходили на работу, пили портер в барах и закупались зельями от бессонницы в Косом переулке, не собираясь куда-либо исчезать. Глава Департамента магического правопорядка Линдерина Крейн отправляла ехидные служебные записки, интересуясь, когда Аврорат наконец перестанет гоняться за мозгошмыгами и займется настоящей работой. Она же через три дня безуспешной слежки затребовала обратно своих оперативников, и у Гарри не было ни единой стоящей причины, чтобы ей отказать. Расследование продвигалось вяло, к тому же не отменяло обычной текучки. За последний месяц террористы-Пожиратели присмирели, но это скорее настораживало. Может быть, они готовят масштабную акцию в магловском мире? Информаторы молчали, что тоже не добавляло спокойствия. Гарри терял контроль, ему не хватало информации, и чувствовал он себя как школьник, которого вот-вот поймают в ночных коридорах Хогвартса. И эта беспомощность ему очень и очень не нравилась. За годы в Аврорате он привык к защитному панцирю форменной мантии, которая дает право на многое — лгать, скользить по зыбкой границе закона, применять Непростительные заклинания. Но сейчас все эти привилегии не имели значения. Волдеморт вновь возродился, а у Гарри Поттера не было ни одного, даже самого завалящего козыря в рукаве. — Готово, — Миллисент подвинула к нему коробку с зачарованными булавками. Маячок — не идеальное решение для слежки, так как люди имеют обыкновение менять одежду, а значит, не получится отследить все передвижения потенциальных похищенных. Им повезло, что на дворе декабрь, а значит, булавки можно прицепить к теплым мантиям — их у среднестатистического волшебника обычно не больше двух. — Вызывай оперативников, которые с нами работали. Пускай возьмутся за свои объекты, а мы заберем тех, кто остался без прикрытия, — сказал Гарри. Миллисент кивнула и наколдовала Патронус, отправляя сообщения коллегам. Через два часа они были уже в Ислингтоне, в котором по соседству с маглами располагался обширный магический район. Здесь жила Сара Кларк, шестидесятилетняя волшебница, которая два месяца назад заказала портключ в Голуэй, но вместо этого оказалась в общественном туалете на подъезде к Бату. Сложнее всего было выцепить нужного человека. В магическом мире люди пользовались входной дверью гораздо реже, чем в магловском. Если они не аппарировали, то перемещались через камин, и без знания пункта назначения слежка была непростой задачей. К счастью, в магических анклавах, вроде Ислингтона, было гораздо проще. Это район наподобие Косого переулка — только для волшебников. Они могли постучаться к Саре домой. Но Гарри предполагал, что от малейшего подозрения может сработать магический триггер на самоуничтожение. Поэтому Гарри и Миллисент спокойно попивали сливочное пиво в баре неподалеку, дожидаясь, пока Сара выйдет из дома. Гарри подумывал заказать жареную картошку с рыбой, когда Милли отрывисто сообщила: — Вижу объект. Выдвигаюсь на контакт, — и, соскользнув со стула, танцующей походкой вышла навстречу Саре. Сквозь витринные окна паба Гарри видел, как Миллисент обронила какую-то безделушку перед пожилой волшебницей. Та всплеснула руками и, ловко выхватив палочку, подняла вещицу с брусчатки. Булстроуд многословно поблагодарила женщину и продолжила свой путь. Через пять минут она уже устраивалась на барном стуле рядом с Гарри, деловито запуская руку в тарелку со снеками. — Судя по ее одежде, гардероб от зимних мантий у нее не ломится, — довольно сказала Миллисент, отправляя в рот горсть соленых орешков. — Кто у нас следующий? Гарри развернул свиток со списком потенциальных жертв и, вычеркнув Кларк, ткнул в следующее имя — Джонс Кристофер, Саутгемптон. — Сколько еще осталось? — Если ребята из ДМП никого не пропустили, то вместе с Джонсом пятеро. — То есть провозимся до ночи? — Скорее всего, — согласился Гарри. — А что, у тебя планы? Миллисент хихикнула и чувствительно ткнула его в бок. — У нас с мистером Пэ сегодня годовщина. — Прекрати называть Перси мистером Пэ, это отвратительно. — Отвратительно — это твои бабкины круглые очки, Поттер. А мистер Пэ — это загадочно и сексуально, к тому же Перси — идиотское имя. Кто вообще назовет так ребенка? Это же прямое приглашение: смотрите, я маленький рыжий зануда, напихайте мне побольше флоббер-червей в пижаму! Гарри вздохнул, но не стал комментировать выпад Миллисент. В глубине души он был с ней даже согласен. Перси. Перси. Перси. Имя-то и правда идиотское. — Пойду узнаю у бармена, подключен ли их камин к междугородней сети, — не дождавшись возражений, сказала Миллисент. Гарри одним глотком допил сливочное пиво и спрыгнул с высокого барного стула. Наверное, стоит предупредить Джинни по галлеону, что к ужину он не успеет. Не то чтобы она его ждала — с его расписанием о совместных трапезах приходилось только мечтать. Но сегодня утром он опрометчиво обмолвился, что день ожидается в основном кабинетный, так что Джинни с энтузиазмом предложила выпить вина под тайскую еду и свежевыпущенную голливудскую «Войну миров». Гарри купил телевизор примерно через год после того, как они стали жить вместе, и Джинни стала настоящей фанаткой магловского кино. Она обожала научную фантастику (Гарри, ты уверен, что они действительно не взрывали астероид? Погоди, дорогой, а если он и правда прилетит на Землю, маглы разберутся?) и, как ни странно, концептуальное кино французской новой волны. Он понятия не имел, как в ее рыжей голове уживался мистер Спок с его проблемным «Энтерпрайзом» и томные герои черно-белых фильмов Трюффо и Годара. — Порядок, — вернулась Милли. — Можем спокойно переместиться в «Рыбий потрох», это в трех кварталах от нужного нам дома. Они расплатились за пиво и через несколько минут отряхивались от жирного пепла в баре в Саутгемптоне. «Рыбий потрох» оправдывал свое название, окатывая немногочисленных посетителей волнами запахов прогорклого масла и несвежей рыбы. Так что Гарри и Миллисент поспешили выбраться на улицу и жадно глотнуть прохладного воздуха. Они шли вдоль портовых складов, высматривая хоть что-то похожее на жилой дом. Но по адресу, указанному в досье, располагался старый док. Ворота были заколочены, а за сетчатым забором виднелся остов какого-то проржавевшего буксира. Вокруг не было ни души, только над водой с пронзительными криками носились чайки. — Кто составлял досье на этого Кристофера Джонса? — спросил Гарри, когда они с Миллисент остановились возле ворот с облупившейся адресной табличкой. Булстроуд забрала у него свиток и просмотрела текст. Бланк пергамента министерский, но, в отличие от остальных фигурантов дела, подробностей о мистере Джонсе там почти не было. Только возраст, адрес и смазанная колдография, явно сделанная на скрытую камеру. — Я не знаю. Это не каракули Даббса и точно не пижонский почерк Спенсер-Муна. Не удивлюсь, если проебался Макласки. Этот сморчок забивает на задания и сломя голову бежит в Мунго каждый раз, когда его прихватывает прострел в заднице. Вечно у него то понос, то золотуха. Гарри задумчиво оглядел окрестности и отправил скрытое заклятие обнаружения в приземистое здание за забором. Палочка слегка завибрировала, сигнализируя, что за забором кто-то есть. — Проверим? — спросила Миллисент, мгновенно подбираясь. — Да, осторожно и на дезиллюминации. Пока Миллисент проверяла защитные и сигнальные заклинания, Гарри набросил на них маскирующие чары. В стылом воздухе пахло металлом и соляркой. — Все чисто, даже Воющих нет, — сказала Булстроуд. Слившись с окружающей средой, они протиснулись через щель в заборе и оказались на запущенном дворе. Повсюду валялись старые покрышки, консервные банки, тряпки и мусор. Из недр корабля слышался жестяной стук, отбивающий неровный ритм. Гарри жестом показал Миллисент на буксир, и они, балансируя на хлипкой лестнице, поднялись на борт. Металл гулко прогибался под их башмаками. Ритмичные звуки раздавались из машинного отделения, которое располагалось заметно ниже ватерлинии судна. — Ты страхуешь, я спускаюсь, — прошептал Гарри и приоткрыл дверь, за которой оказались тесный коридорчик и лестница, ведущая вниз. Бесшумно ступая по ребристым ступеням, он очутился в темном и сыром помещении. В тусклом свете покрытого пылью окошка и дыр в обшивке Гарри огляделся. Повсюду торчали трубы и круглые вентили, возле внешней стены белели затянутые паутиной циферблаты с отломанными стрелками. В дальнем, самом темном углу он разглядел какую-то кучу. Двигаясь вдоль стен и держа наготове палочку, он осторожно приблизился. На мокром матрасе, завернувшись в груду тряпья, лежал мужчина. Его глаза были открыты, и белки отчетливо выделялись на грязном лице. Он скалил зубы и что-то бормотал в клочковатую бороду. Металлический стук, который они слышали на улице, раздавался где-то поблизости, заглушая голос человека. — Фините инкантатем, — шепнул Гарри, но отменять было нечего. Никакой магии в радиусе ближайших десяти метров. Только раздражающий лязг, бьющий прямо в спинной нерв. Он сбросил дезиллюминацию и наклонился к лежащему. Тот в горячке метался на заляпанном матрасе, не обращая внимания на внезапно появившегося Гарри. По его лбу стекали крупные капли пота. В какой-то момент его лицо попало в луч света, просочившийся сквозь дыры в проржавевшем остове, и профессиональный взгляд аврора вычленил знакомые черты, пусть и видел он их только на размытой колдографии. — Мистер Джонс! — Гарри решительно потряс его за плечо. — Кристофер, вы слышите меня? Энервейт! Взгляд мужчины прояснился. Вздохнув, тот приподнялся на локтях, дико озираясь вокруг. Он шумно дышал, и его явно знобило — матрас влажно хлюпал от крупной дрожи, которая сотрясала тело волшебника. Джонс наконец заметил Гарри и, поднявшись на локтях, вцепился тому в руку. — Капитан, вы вернулись! Скажите Доусону снять кранцы. Вы же знаете, что сделает с нами Кеннар, если мы опоздаем. Трюм полностью загружен, мы готовы отчаливать, — его глаза лихорадочно блестели, а в уголках рта пузырилась мутная слюна. Гарри аккуратно выдернул свою руку из пальцев, присел на корточки и спросил: — Сэр, вы меня понимаете? Меня зовут Гарри Поттер, я главный аврор Министерства магии. Как вы здесь оказались? Мужчина на матрасе, казалось, даже не услышал его вопроса. — Капитан! Ка-пи-тан! Трюмы полны сахара, чая и рома, отчаливайте, сэр. Или мы все пойдем ко дну, вы видите, как бегут крысы? Видите крыс, капитан? Уиллоби крыса, крыса, мышь! — на последнем слове он зашипел и, как безумец, завертелся вокруг своей оси, разбрызгивая грязную воду из своего жуткого матраса. Гарри надавил ему на плечи, пытаясь зафиксировать в одном положении и успокоить. Джонс перестал вертеться и только вращал глазами, продолжая бормотать что-то о булинях, трапах и суперкарго. — Мистер Джонс, вы находитесь в Саутгемптоне! Я не капитан, а Гарри Поттер, старший аврор. Вы слышите меня? Где ваша волшебная палочка? — Вот она, — совершенно спокойно ответил мужчина, доставая из кармана тонкое древко. — А вам зачем, капитан? — Мне не надо, — вздохнул Гарри, поняв, что осмысленного разговора не получится. — Я просто хотел убедиться, что вы не забыли ее на суше. — Как можно. Я же не береговая шелупонь, — как будто даже обиделся Джонс. Он немного успокоился, и, хотя его по-прежнему била дрожь, он даже приподнялся, принимая сидячее положение. Гарри присел на корточки возле матраса и успокаивающе закивал. — Разумеется, Джонс, вы настоящий морской волк. Напомните мне, куда именно мы держим курс? — Проверяете меня, капитан? — подмигнув, ответил тот. — Вы же сами просили никому не говорить, проложить путь сквозь отмели пролива Дувра и заменить карты у навигатора. Он подтянул ноги к подбородку и обхватил колени руками, сбрасывая влажные тряпки на пол. — Все правильно, но мне-то сказать можно. Я просто хочу проверить, все ли вы правильно поняли, — Гарри скорее почувствовал, чем услышал, как спускается Миллисент. Похоже, она уже проверила все судно. Главное, чтобы не спугнула Джонса, а то он снова впадет в истерику. Продолжая доверительно смотреть в глаза сидящему в луже мужчине, Поттер незаметно растопырил за спиной пальцы, приказывая напарнице действовать тихо и не показываться. Миллисент обошла их по широкой дуге, цепко оглядывая стены и потолок. Неслышно ступая с палочкой наизготовку, она оказалась за спиной Джонса, все еще раздумывающего над словами Гарри. — Я точно все правильно понял, — с сомнением протянул тот. — Вы же заставили меня повторить все четыре раза. — Значит, повторишь и пятый, — в голосе Гарри прорезались металлические нотки. Он не знал, как отреагирует на это Джонс и не вызовут ли его расспросы очередной приступ безумия, но он должен был попробовать. Очевидно, у Кристофера сработал магический триггер, и он должен был отправиться к месту сбора. Но по какой-то причине чары сработали неправильно — может быть, импульс был слишком силен или заклинание наложилось на какое-то давнее проклятие. Сознание Джонса перекрутило в мясорубке ментальной магии, превратив его в хихикающего безумца, зацикленного на морской тематике. Вот, кстати, тоже хороший вопрос — почему именно море? Связано ли это как-то с пунктом назначения или чары просто выцепили из головы Джонса какие-то давние воспоминания? Как бы то ни было, Поттер планировал вызнать у него все, что возможно, пока его не заперли в отделении для душевнобольных в Мунго. Услышав резкий ответ Гарри, Джонс испуганно поднял на него глаза и сунул костяшку указательного пальца в рот. Он выглядел большим ребенком, оказавшимся в незнакомой ситуации. — А вы точно капитан? — Конечно, Джонс, — мягко ответил Гарри. — Все в порядке, ты отлично справляешься. Я просто хочу, чтобы ты еще раз повторил инструкции, чтобы быть уверенным, что и дальше все пойдет по плану. — Хорошо, — сдался Джонс, подтягивая длинные худые ноги к подбородку. Под его телом влажно хлюпнул матрас. — Я должен тщательно подготовить отход — плавание секретное, набиваем трюмы свечами и хлопком, но это только ширма. Настоящий товар забираем у совников в Дувре? Последняя фраза прозвучала вопросительно, и Гарри кивнул, делая мысленную заметку узнать, кто такие совники. Тем временем Джонс продолжил: — Когда мы выходим в открытое море, я должен заменить карты из сундучка навигатора и сломать секстант. Внутрь не смотреть ни в коем случае. Ни в коем случае, иначе мы сядем на мель в Песках, а наш корабль ведь не умеет ходить в песках, значит, мы умрем, — грустно закончил он. — Замечательно, Джонс, — ласково сказал Гарри. — Ты отлично все помнишь. Осталась самая малость: напомни, куда мы плывем? Лихорадочный блеск в глазах Джонса сменился подозрительным прищуром. Он подобрался, сгруппировался и медленно потянулся к палочке. — Вы не капитан. — Конечно, я капитан, кто же еще? — старался успокоить его Гарри, судорожно пытаясь понять, что пошло не так, и держа палочку наготове, но в стороне, чтобы Джонс ее не заметил. — Сухопутная крыса ты, а не капитан, — злобно ответил тот, вытаскивая из кармана палочку. — Думал обмануть меня, килькин потрох? А не на того напал! Плавает говно в проруби, а корабли ходят! Он оперся руками на пол и неожиданно ловко соскочил со своего матраса. Его серое лицо пошло болезненными красными пятнами, а на лбу, несмотря на стылый холод машинного отделения, блестели капли пота. Джонс скалил зубы и крепко держался за палочку, направленную в лицо оппоненту. Реакция Гарри была на уровне рефлексов. Невербальный Петрификус уже прокатился теплой волной от груди до кончиков ногтей, но в этот момент рядом возникла сбросившая дезиллюминацию Миллисент. Она ловко выхватила палочку из рук Гарри и, сложив пальцы аврорским знаком «следуй за мной», обезоружила и Джонса. — А это еще что за гальюнный червь? — рявкнула она, показывая на Поттера. — Джонс, доложить обстановку! — Шпион, капитан, — с готовностью ответил тот, злорадно поглядывая на Гарри. Миллисент, чеканя шаг и преувеличенно грозно сверкая глазами, обошла напарника, постукивая древком по ладони. Затем она повернулась к Джонсу и, протянув ему обратно его палочку, покровительственно сказала: — Молодец, Джонс, не поддаешься на провокации. Сейчас мы его свяжем, и блевать мне медузой через всю Атлантику, если из-за этого мозгляка сорвется наш рейс. Она наколдовала стул и усадила на него Гарри, связав ему руки за спинкой и незаметно сунув палочку в руку. Поттер быстро избавился от пут, но сохранил неподвижность, внимательно отслеживая развитие ситуации. А Миллисент тем временем стремительно завоевывала позиции. — Ты наполнил бочки пресной водой? Перенес на борт солонину и клетки с курицами? А ром? Где ром? — грозно вопрошала она. — Или ты думаешь, что жратвой и выпивкой нас совники будут снабжать? — Никак нет, капитан, — отвечал Джонс, преданно глядя на рослую фигуру Миллисент. — Я тотчас же отправлюсь в порт и распоряжусь о доставке. — Молодец. Сколько воды нам потребуется после Дувра? — До Суонси нам нужно не меньше пятидесяти галлонов, и это если мы не будем заходить в Плимут. Гарри быстро взглянул на Милли. Суонси — второй по величине город в Уэльсе, а Уэльс — главный оплот Совета крови. — Да уж какой нам Плимут, сроки горят. Мы должны быть на месте… — Тринадцатого декабря, я знаю. Сегодня было двенадцатое. — Хорошо, — Миллисент хлопнула Джонса по плечу и заговорщицки подмигнула. — Что будешь делать в Суонси? Опять по бабам, как на Цейлоне? Джонс как-то странно хихикнул, и Гарри с тревогой заметил, что его оживившийся было взгляд начал стекленеть. Миллисент ступала по тонкому льду, но справедливости ради — она уже выяснила гораздо больше, чем он сам. — Нет, капитан, в этих водах я уже отходил. У меня в Суонси миссис, моя маленькая добрая женушка. — О, так ты остепенился? Дом еще небось прикупил? — Д-да, — запинаясь, ответил Джонс. — Маленький домик на Эйлсбери-роуд, напротив кузницы… Стук, стук, стук — слышите? Это молоточки стучат, да не просто так, а по височкам. Ломаются косточки, тонкие височные косточки. Вы не должны были этого слышать, капитан, мне очень жаль, — и он направил палочку на Миллисент, безумно улыбаясь. Они действовали синхронно. Гарри одним движением разоружил Кристофера, а Миллисент отправила его Петрификусом в глубокий нокаут. Но когда они склонились над упавшим, оказалось, что на этом их проблемы не заканчиваются. Тело мужчины, несмотря на полный паралич, трясло и лихорадило, а вены на грязных руках начали медленно, но отчетливо чернеть. — Поттер, аппарируем в Мунго! — Нельзя, аппарация его убьет, аварийный портключ тоже, — ответил Гарри, судорожно что-то нащупывая в зачарованном кармане своей аврорской мантии. — Что ты делаешь? Подцепив, наконец, гладкое стекло, он вытащил из кармана увесистый пузырек с сиреневой жидкостью. Быстро скрутив сургуч, он влил несколько капель в горло сведенного судорогой Джонса. Через несколько мгновений его лицо расслабилось, а тело одеревенело под влиянием все еще действующего Петрификуса. Черные вены на руках остались, но определенно не распространялись дальше. — Откуда у тебя Напиток живой смерти? — спросила Миллисент, пораженно разглядывая тело перед ними. Гарри вздохнул, поднялся с колен и нехотя ответил: — Я всегда его ношу с собой. После Питерсборо. Миллисент внимательно на него посмотрела, но ничего не сказала. — Пойдем, надо все-таки аппарировать его в Мунго, — сказал Гарри, запечатывая пузырек обратно. — Кстати, откуда такие познания из жизни и бесед бывалых морских волков? — Да я в душе не ебу, как они разговаривают, — фыркнула Булстроуд. — Как и этот идиот. Начитался поди романов Стронтона про лихих магов-пиратов, вот крыша и поехала. Ну, знаешь, «Обсидиановый компас», «Гоблин и каравелла» и все такое. — Понятия не имею, о чем ты, — ответил Гарри. — Серьезно? Ты что, не читал в детстве пиратские рассказы Джерри Стронтона? — поразилась Миллисент. — Первый раз слышу. — Кошмар. У тебя не было детства. Гарри хмыкнул, невольно вспомнив пауков в каморке под лестницей и неполитые кусты гортензии тети Петуньи. — Удачно, что оно было у тебя, Булстроуд. Как только оформим Джонса, собирай опергруппу, будем выдвигаться в Суонси. А кто такие совники? — Контрабандисты. Эх ты, сухопутная крыса, учить тебя еще и учить.***
Самир поправил самодельную повязку на руке и поморщился. Обезболивающее зелье выдохлось еще час назад, и предплечье, покрытое чувствительной оранжевой шерстью, немилосердно болело. Он повел плечами, разминая затекшую от неудобного сидения спину, осторожно встал и подошел к стойке привет-ведьмы, деловито перебирающей больничные свитки. — Извините, а когда подойдет моя очередь? — тщательно подбирая слова и пытаясь не запутаться в сложных английских окончаниях, спросил Самир. — Целитель Доу вызовет вас, как только освободится, — сверкнула заученной белозубой улыбкой девушка. На бейджике, приколотом к ее лимонной мантии, значилось «Абигайл О’Салливан». — Мисс О’Салливан, я жду уже третий час, моя рука очень болеть, — от раздражения и ноющей боли Самир перепутал глагол, и от этого разозлился еще сильнее. — Сколько еще ждать? — Не волнуйтесь, мистер Башар, целитель Доу примет вас в ближайшие полчаса. А пока вы можете взять бесплатное обезболивающее зелье в больничной аптеке. Она находится справа от вас, под серо-голубой вывеской с котлом, — улыбка Абигайл сузилась на два коренных зуба, и Самиру ничего не оставалось, как невнятно поблагодарить и отойти. Хмурый старик из аптеки измерил палочкой его уровень боли и, недовольно ворча, выдал крошечный фиал с обезболивающим. Самир одним махом опрокинул его в рот и вернулся в зону ожидания, выбрав кресло поближе к стойке привет-ведьмы — чтобы уж наверняка не пропустить свою очередь. Он, кажется, уже в сотый раз прочитал информационный плакат об опасностях зельеварения в нетрезвом виде, когда услышал оглушительный хлопок групповой аппарации. Он с любопытством завертел головой, пытаясь разглядеть спецсекцию. Туда в экстренных ситуациях могли аппарировать авроры, сотрудники Департамента магического правопорядка и — наверняка — детишки из привилегированных семейств, не желающие пачкать дорогие мантии в общественных каминах. Подружка его кузена работала секретарем у Ульриха Гэмпа, отпрыска одной из этих богатеньких фамилий, и рассказывала, что этот напыщенный индюк даже шнурки сам не завязывал — для этого у него есть специальный эльф. В неотложной секции материализовались пять фигур в аврорских мантиях. Самир вытянул шею, чтобы лучше увидеть, что происходит. Двое еле стояли на ногах, пока остальные поддерживали их за плечи. Через минуту к ним подбежала симпатичная целительница-индианка с миндалевидными глазами. Ее гладкие черные волосы закрывала желтая шапочка с логотипом больницы. Быстро что-то спросив у прибывших, она наколдовала золотистые символы, повисшие над головой у раненых. — Трансмогрифианская пытка, восемнадцать минут, — донеслись до Самира торопливые объяснения одного из авроров. — На пятый этаж. Я вызову целителя Сметвика, — ответила девушка, призывая магические носилки. Бережно уложив на них раненых, она двинулась в сторону лифтов. Три оставшихся аврора пошли за ней. — Подождите в зале, — строго сказала она и, смягчившись, добавила: — Мы сделаем все, чтобы спасти ваших друзей. Целитель Сметвик — лучший специалист по темным проклятиям. Что ответил ей высокий аврор, Самир не услышал, но девушка только вздохнула и, коротко кивнув, двинулась дальше. Они были уже у лифта, когда в аппарационной зоне снова хлопнуло. На сиреневую плитку выпали трое: рослая женщина в бежевой мантии, невысокий, но ладно скроенный аврор в круглых очках и худой старик, привязанный к полевым носилкам. Целительница обернулась на звук и, увидев прибывших, крикнула: — Гарри, у вас срочно? Тут двое с Трансмогрифианской пыткой, три минуты, и я разберусь с вами! Вы тоже из Уэльса? Аврор что-то ответил, но Самир отвлекся на красивую целительницу, которая была очаровательна в своем беспокойстве о пациентах, поэтому не увидел, откуда прилетело первое заклинание. В следующий миг мир взорвался, разлетевшись на тысячи осколков. Самир не почувствовал боли, потому что зелье все еще действовало.***
Тезеус заканчивал проверять сроки годности у бодроперцовых зелий на витрине, когда к прилавку подошел этот парень. Черные волосы, смуглая кожа — типичный иммигрант откуда-то с Ближнего Востока или еще с какого-то другого, дракл-его-подери, Востока. Сколько их там, не упомнишь, а едут все сюда, медом им в Лондоне, что ли, намазано? — Добрый день, мисс у приветственной стойки сказала, что я могу получить здесь бесплатное обезболивающее, — с чудовищным акцентом сообщил парень. Интересно, а платит ли он целительские взносы? Видит Мерлин, все они работают в черную, а Министерство оплачивает этих дармоедов. Зелье ему, вынь да положь. Симулянт, ясное дело, но Тезеуса Пирса не проведешь. Тезеус нахмурился и провел палочкой вдоль забинтованной руки парня. Из-под туго намотанных тряпок виднелась оранжевая шерсть. Похоже, реакция на скверный Доксицид. Наверное, это один из этих разнорабочих, которые подвизаются на ремонте старых домов и тащат оттуда скупщикам в Лютный все, что имеет хоть какую-то ценность. Падальщики. Виктория ужасно боялась докси. Он вспомнил, как она пищала и размахивала ручками, когда из бабушкиного гардероба выскочили эти мелкие твари и за уши подняли ее к потолку. Тезеус тогда смеялся до колик, а Маргарет долго ругалась — вместо того чтобы снять дочь с люстры, он снимал ее на колдокамеру, а маленькие ушки Виктории еще неделю были пунцовыми, как ягодки. Тем временем болевой тест показал шесть из десяти, а значит, зелье придется выдать. Тезеус вытащил из-под прилавка получасовой фиал и брезгливо передал его парню. Тот начал было благодарить, путаясь в гласных и согласных, но Тезеус махнул на него рукой и отвернулся. Дурацкий Доксицид открыл тщательно запертую дверь — с первыми шагами Виктории, с ямочками на локотках, с ее смехом, таким заразительным, что невозможно не рассмеяться в ответ. Поток воспоминаний распахнул и другую дверь. Ту самую, где лежало изломанное тело его малышки. Кровь, багровым нимбом растекшаяся вокруг ее золотоволосой головы, остекленевшие глаза и обезумевшая Маргарет, раз за разом повторяющая: «моя девочка, моя маленькая девочка». Тезеус вздрогнул, когда услышал хлопок аппарации в спецзоне. Проморгавшись, он выглянул из-за прилавка, чтобы выяснить, не требуется ли его помощь. Иногда счет шел на секунды, и вовремя влитое в горло очередного горемыки противоядие могло спасти ему жизнь. Но, кажется, у этой целительницы-индианки, Патил или как там ее, все под контролем. Строить глазки рослому аврору она успевает, значит, и с пациентами разберется. Маргарет никогда не позволяла себе подобного, она была воплощением изящества и сдержанности. А эта ишь как старается, машет палочкой, а этот в черном ее вот-вот взглядом сожрет. Чего это он на нее так уставился? Тезеус было пригляделся, но Патил уже наколдовала носилки и вместе с прибывшими двинула к лифтам. Куда они всей толпой прутся, идиоты? Как будто без них не разберутся, шли бы лучше своими прямыми обязанности заниматься. Кажется, эта здравая мысль пришла и в смуглую головку девицы. Они остановились, и она стала что-то втолковывать одному из авроров. В какой-то момент он повернулся к Тезеусу в профиль, и зельевар вздрогнул. Он видел это лицо. Зельевар точно видел этого человека, и он никак не мог быть служащим Министерства. Перед глазами промелькнули сырые камеры Азкабана, куда их с Маргарет привезли на опознание одного из оборотней, подозреваемого в нападении на Викторию. Это оказался не он. А вот в камере напротив совершенно точно сидел тот, кто сейчас в чем-то горячо убеждал целительницу Патил. Тезеус осторожно вытащил палочку и, стараясь сохранять непринужденный вид, боком вышел из-за прилавка. Он уже сделал осторожный шаг в их сторону, когда в спецзоне хлопнуло снова. На пол вывалились огромная аврорша и Гарри Поттер собственной персоной. С ними, привязанный к носилкам, болтался в воздухе какой-то оборванец. Целительница обернулась на звук и спросила у Поттера что-то про Уэльс, но Тезеус смотрел только на фальшивого аврора. Так что он был готов, когда тот выхватил палочку. Обезоруживающее, Щитовые на девчонку и на себя, три Парализующих подряд — тело двигалось само, дуэльные навыки оставались, даже если ты почти девять лет как мертв. У него была фора, никто не ожидал от щуплого аптекаря такой прыти, так что Тезеус успел обезоружить и парализовать одного из противников. Но этого было мало. Четвертое Парализующее Тезеус выпустить не успел. Он упал в зеленых всполохах Авады и не успел увидеть, как его Щитовые продержались ровно столько, чтобы в грянувшем взрыве спасти жизнь Падмы Патил.***
Эбби была в замечательном настроении. Справедливости ради, это было ее обычное состояние — без жизнерадостного характера работа привет-ведьмы превратилась бы в ежедневную пытку. Но Эбби обожала свою работу. Пусть она и не набрала достаточно баллов для поступления в Высшую школу целителей, но здесь она тоже помогала людям и делала это хорошо. На этой работе она училась объяснять вещи простыми словами и не раздражаться от постоянных повторений, старалась быть терпеливой и заботливой. Даже если кто-то ей грубил, уже через пять минут она обо всем забывала — глупо держать обиду на человека, у которого болит живот или вместо носа выросла мокрица. Эбби умела найти подход ко всем, и даже целители не раз просили ее уговорить кого-то из пациентов принять лекарство или вернуться в постель. Сложнее всего ей было с личными границами, потому что часто она принимала страдания и переживания пациентов слишком близко к сердцу. Вот и в этот раз ей так хотелось лично сбегать наверх к целителю Доу, сказать, что молодой человек уже очень долго ждет, у него болит рука (она почти чувствовала эту противную ноющую боль сама) и надо принять его побыстрее. Но она знала, что перед мистером Башаром еще два пациента, и лучшее, что она может сделать, — это дать ему обезболивающее, тем более что он не выглядел как пациент, способный выложить полтора галлеона за Летейский эликсир. И тем не менее Эбби была довольна. В раздевалке ее ждала новая мантия от «Твилфитт и Таттинг», которую ей подарил Джастин и которую она наденет на сегодняшний ужин с ним же. Они встречались уже полтора месяца, и Эбби была в самом эпицентре торнадо влюбленности. Иногда ей казалось, что она не ходит, а парит в футе над землей. Даже миссис Торнтон, ее сварливая квартирная хозяйка, похвалила цвет ее лица, назвав его «наконец-то не похожим на непропеченную сдобу». Эбби разложила свитки пациентов по времени регистрации и тяжести увечий, рассказала седой волшебнице из Глазго, где находится столовая, рассортировала письма дежурным целителям. Больше срочных дел не было, и она подумывала взять небольшую паузу, чтобы последовать примеру пожилой волшебницы и подкрепиться в буфете парой бисквитов. Хлопок аппарации в спецзоне застал ее на лестничной площадке — она не любила лифты, слишком уж замкнуто и тесно. Эбби приоткрыла дверь и выглянула в зал ожидания. Казалось, ее помощь не требуется, но она все равно решила вернуться за стойку на случай, если прибывшим нужно что-то узнать у привет-ведьмы. Прибытие второй группы, как и начало боя, она пропустила, заполняя впрок медкарты на двух раненых авроров. А через мгновение Бомбарда Максима, которую выпустил Стэн Шанпайк, обрушила потолок прямо над стойкой Абигайл О’Салливан. Она умерла мгновенно.***
Миллисент вылезла из-под завала, откашливаясь и сплевывая на пол серую пыль. Ей повезло — взрывной волной ее отбросило в сторону от обрушившегося потолка, так что она отделалась ушибами и ссадинами. Зал ожидания Святого Мунго выглядел как после землетрясения. Всюду валялись тела, а с противоположного угла слышались чьи-то стоны. Ничего, если стонет — значит не помер. Поттер лежал неподалеку. Из его ушей и носа сочилась кровь, но в остальном он выглядел невредимым. Группа фальшивых авроров исчезла, но это скорее плохая новость. — Энервейт! Начальничек открыл глаза, но за разбитыми стеклами ноль понимания. Кажется, его контузило, нехорошо. Миллисент дошла до разрушенной лавки с зельями. Перешагнув через тело аптекаря, она нашла целый пузырек Укрепляющего и вручила его ошалело моргающему Поттеру. Пока он приходил в себя, Булстроуд отправила Патронус за подмогой и прошлась по периметру, проверяя, в каком состоянии гражданские. Три трупа, восемь раненых, но с ними пускай разбираются целители, например, Патил, которая уже шевелилась возле лифтов. А куда их всех отправлять-то? Они ведь и так в больнице. — Они пришли за телами из Чиппенхема, — сказал Поттер, поднимаясь. Он немного дрожал, но в целом на ногах стоял довольно твердо. — Подкрепление будет минут через семь. — Не успеем. На лестницу, — отрывисто ответил Поттер. Аппарировать в Мунго, конечно, было нельзя. На пятом этаже пахло дезифицирующими зельями и темной магией. Было тихо, но в конце коридора виднелась приоткрытая дверь, из-за которой слышались голоса. Гарри и Миллисент рассредоточились вдоль стен, стараясь двигаться бесшумно, но через мгновение, когда в двери показалась бугристая от плохо заживших прыщей физиономия Шанпайка, вся конспирация полетела мантикоре под хвост. То есть в задницу. Коридор расцветили зеленые и алые вспышки и синие всполохи щитовых чар. Из двери, как тараканы из мамкиной плиты, вылезли другие Пожиратели, но они с Поттером медленно, но верно продвигались к цели. — Вердимиллус! — Круцио! — Петрификус Тоталус! — Орбис! Синий смерч закрутил какого-то особенно рьяного идиота в черной мантии (они даже правильные позументы не потрудились пришить, дилетанты вшивые), впечатав его в стену. Двое остальных на секунду отвлеклись, так что Миллисент с Поттером синхронно выцыганили у них палочки и связали. Она чувствовала, как внутри нее полыхает адреналиновое цунами. Бой она воспринимала как огромную волну, которую она, Миллисент Булстроуд, должна не просто оседлать, но направить в нужную сторону. И сейчас она была прямо на гребне, о да, она трахнет эту волну, а по утру свалит домой и даже крошечной записки на подушке не оставит. Убедившись, что противники больше не доставят проблем, они осторожно вошли в комнату. Смешно, конечно, какая уж тут осторожность — они сломали две стены в процессе. За дверью оказался склад. А на полках лежали уже знакомые тела, однако теперь — в больничных рубашках. Да и тел казалось куда меньше, чем они перевезли в Мунго, от силы человек тридцать. А в проходе между стеллажами стоял Драко Малфой собственной белобрысой персоной и прижимал палочку к шее такой же белобрысой девицы в желтой целительской мантии. Ее лицо показалось Миллисент знакомым. Где пятый Пожиратель? — Это же Громила Миллс! — из-за стеллажа вышел Гойл. Либо мантия ему не по размеру, либо он предпочитал обтягивающее. — Грег, а ты все такой же лапочка. Опустишь палочку для старой подружки? И я имею в виду волшебную, детка. Тот глупо ухмыльнулся, и, как обычно, за него ответил хозяин: — Отложим слизеринское воссоединение на потом. Булстроуд, рад встрече, Поттер — сдохни уже наконец. Нам пора. Миллисент покосилась на Поттера, и тот выглядел странно. — Что ты делаешь, Малфой? — таким же странным голосом, как бы намекая, спросил он. Что происходит? — Вы забрали кое-что вам не принадлежащее. Я просто восстанавливаю историческую справедливость, ничего личного. Малфой разговаривал с оттяжкой, манерно растягивая слова. Миллисент по привычке захотелось треснуть его по затылку, и по той же привычке она сдержалась. Этот папенькин сынок всегда был занозой в заднице, так что она потерпит еще какое-то время — пока они его не поймают и не предъявят обвинения. А уж тогда она оторвется за все школьные годы в целом. И за Громилу Миллс в частности. — Отпусти Полумну и опусти палочку, — сказал Поттер. Точно, это же Полоумная Лавгуд! Смотри-ка, не сбрендила и даже работает на настоящей работе. Девица стояла, вытянувшись по струнке, и с отрешенным лицом таращила свои выпуклые глаза. — Не думаю, что мне этого хочется, Поттер. Не двигайся, иначе я снесу девице голову и взорву к драклам весь этаж. Может быть, сбрендила здесь только она сама? Потому Миллисент не видела никакой другой причины, по которой ей могло показаться, что Малфой тянет время? С противоположного конца коридора послышался топот множества подкованных ботинок. Сюда бежало не меньше четырех боевых аврорских двоек, и через три секунды они будут здесь. Кажется, это понял и Малфой. Очертив палочкой круг, он заключил себя, Гойла и четыре ближайших к нему тела в полупрозрачную сферу. Вспышка — и через мгновение они с Поттером остались в этой мясной лавке наедине. Полоумную Лавгуд Пожиратели тоже забрали с собой. «Возможно, она заебет безносого и его прихлебателей заумными разговорами до смерти, так что, в общем-то, не такая уж и провальная операция получилась». Миллисент вспомнила аптекаря, безжизненно раскинувшего руки, и кровь из-под заваленной бетонной плитой стойки привет-ведьмы, тяжело вздохнула и приготовилась объяснять прибывшим коллегам, что произошло. Не операция, а полный провал. Ничего у нее с этой волной не вышло.