***
Как и предупреждал Малфой, буря грянула в четверг, двадцать девятого декабря. С раннего утра Гермиона, Сьюзен и Ромильда собирали оборудование Лаборатории, сортируя приборы на две неравные части. В ту, что поменьше, они складывали коробки, которые планировали забрать с собой в поместье Селвина. В ту, что побольше, отправлялось остальное — все, что они возьмут в новый дом, где теперь будет жить Лаборатория. Конечно, подходящее помещение они и не нашли, но Рон сказал, что при доме, который он купил «на всякий случай» (на этих словах в его тоне прорезалась нарочитая небрежность), есть просторный амбар, который можно переоборудовать под Лабораторию. Гермиона была настроена скептически, так как дом под Фиделиусом, а эти чары плохо влияли на магловскую технику, но выбора у них все равно нет. Так что вот уже третий час они паковали вещи, грустно переглядываясь и вздыхая. Билл и Артур отбыли в Харидж — приводить амбар в порядок и искать способы изолировать его от магии не в ущерб безопасности. Гермиона задумчиво разглядывала электронные весы, решая, в какую кучу их отправить, когда на стол перед ней лег свежий выпуск «Пророка». — Что там? — она подняла глаза на Тео, который принес газету. — Кажется, у нас большие проблемы, — непонятно ответил он и, подвинув стул, уселся напротив. — Читай. Впрочем, Гермиона уже заметила кричащий заголовок на первой полосе. Нападение на Мунго — дело рук маглорожденных террористов или почему молчит министр Бруствер. Сенсационное расследование Дэниэла О’Коннела. В памяти нашего общества еще долго будет жить чудовищное преступление, которое произошло в начале декабря нынешнего года, когда группа неизвестных совершила налет на больницу святого Мунго. Больницу, которая на протяжении всей истории магической Британии была нейтральным местом. Местом, где каждый, вне зависимости от происхождения, убеждений или содержимого сейфа в Гринготтсе, мог получить помощь. Даже во времена террора Гриндевальда целители беспрепятственно работали, залечивая раны всех, кто к ним обращался. Каждый, кто переступал порог этого древнего здания, был уверен, что уж теперь он точно находится в безопасности. Ведь не один даже самый отпетый негодяй не поднимет палочку на целителя — даже преступникам иногда нужна медицинская помощь. И тем не менее меньше месяца назад стены святого Мунго оказались разрушены. В результате теракта постарадали более двух десятков человек, а Абигайл О’Салливан, Самир Башар и Тезеус Пирс — трагически погибли. Отряд авроров, прибывший на место происшествия, арестовал трех террористов, еще двоим удалось скрыться с места преступления. Злоумышлеников передали в Департамент магического правопорядка, и на протяжении почти четырех недель арестованные даже под Веритасерумом твердили одно: они были под Империусом и ничего не помнят о произошедшей трагедии. Кажется, это сомнительное оправдание удовлетворило следователей ДМП. Но в стране свободной прессы такие слабые аргументы не работают. Итак, «Пророк» провел собственное расследование, в результате которого выяснились поистине шокирующие факты. Один из нападавших — бывший контролер Ночного рыцаря Стэнли Шанпайк, тридцатидвухлетний волшебник-полукровка родом из Нью-Гэмпшира. Последние три года мистер Шанпайк встречался с некой Глорией Адамс, которая работала продавцом-консультантом в магазине Marks&Spenser и в августе этого года скоропостижно скончалась от рака (смертельная магловская болезнь). С апреля этого года мистер Шанпайк подал в больницу святого Мунго как минимум четыре прошения на лечение маглы, однако в связи с недостатком оснований получил отказы. Возможно ли, что об этом не знали следователи ДМП? Вопрос остается открытым. Однако автор предпочел бы назвать его риторическим, поскольку все эти данные общедоступны. И в связи с этим возникает другой вопрос, отнюдь не риторический: по какой причине обстоятельство, напрямую влияющее на расследование такого резонансного дела, скрывается от широкой публики? О двух других арестованных, Уильяме Бэрроузе и Джонатане Уиллоу, много подробностей выяснить не удалось — до трагедии в Мунго внимания стражей правопорядка они не привлекали. Объединяет их только два факта: оба полукровки и, минуя Хогвартс, они получили домашнее образование. Обиженный отказом вылечить подружку-маглу, Стэнли Шанпайк собирает команду таких же отчаянных голов и устраивает беспрецедентное нападение на святая святых магического мира — больницу. Интересно, что на это скажут те, кто снисходительно посмеивается над «магловской угрозой»? Например, министр Бруствер? И вот здесь мы ступаем на зыбкую почву догадок и умозаключений, тем не менее подкрепленных железными фактами. Согласно источнику, который мы, работая в рамках журналистской этики, раскрыть не сможем (однако он заслуживает полнейшего доверия), министр магии Кингсли Бруствер уже три года состоит в романтических отношениях со своей помощницей Элизабет Абади, двадцатидевятилетней маглорожденной волшебницей родом из Найроби. На черно-белой колдографии, сделанной явно скрытно и впопыхах, Кингсли и симпатичная чернокожая девушка самозабвенно целовались в каком-то пустом кабинете. Гермиона внимательно изучила снимок, но выглядел он абсолютно достоверным и однозначным. И по удивительному совпадению, именно за последние три года министр инициировал и провел несколько спорных законопроектов, дающих явные привилегии маглорожденным. Давайте вспомним: Две тысячи второй год — программа поддержки маглорожденных студентов Хогвартса, которую реализовали в ущерб давно необходимой реконструкции Дуврского заповедника. Почему в ущерб? А потому, что на финальных прениях годовой бюджет мог вытянуть только одну программу, и решением министра выбрали маглорожденных. На вопрос, что важнее: экскурсии в Косой переулок и проживание в отелях для родителей свежеиспеченных волшебников или новая маговетеринарная клиника в Дувре, предлагаю ответить читателям самостоятельно. Две тысячи третий год — законопроект о квотах для маглорожденных в Министерстве. Напомню, что вот уже два года как минимум четверть руководящих постов должны занимать маглорожденные или полукровки. Достаточно ли эти сотрудники компетентны для своей работы? А что, если на конкретную должность лучше подходит чистокровный волшебник? И вновь однозначного ответа нет. — Чтобы соответствовать новому закону, мне пришлось нанять специалиста, на обучение которого ушел почти год, — рассказал «Пророку» Ксавье Флинт, глава Сектора по борьбе с домашними вредителями. — Мой заместитель домовика от упыря не отличал, о каком профессионализме идет речь? Вернемся к нашей хронологии. В две тысячи четвертом в Британии вступил в силу Закон о согласовании. Теперь для любых массовых скоплений волшебников, будь то чемпионат по квиддичу или хэллоуинские гуляния, необходимо запрашивать разрешение магловских властей. И которые, между прочим, это разрешение могут и не дать, что и произошло, например, с гиппогрифскими скачками в лесу Дин. Организаторы потеряли груду галлеонов на сорванном мероприятии и недавно объявили себя банкротами — средства на новые скачки (которые могут и не состояться!) собрать так и не удалось. Внушительный список, не находите? И возможно, вы справедливо поинтересуетесь: а сколько законов, защищающих права чистокровных, приняли за последние три года? Чтобы ответить, автору понадобится одно слово — ноль. И вот как раз сейчас я предлагаю читателям свести воедино все эти разрозненные, однако не подлежащие сомнению факты и сделать несколько умозаключений. Возможно ли, что влияние маглорожденной возлюбенной на министра столь велико, что эхом отдается в его законотворческих инициативах? Может ли Кингсли Бруствер быть настолько необъективным, что закрывает глаза на тягчайшие преступления, совершенные на почве ненависти к чистокровным? О чем еще молчит министр? Ведь если без последствий остался беспрецедентный теракт в Мунго, то велика вероятность и других сокрытий. Об этом, дорогой читатель, автор смиренно предлагает вам подумать самостоятельно. Гермиона отложила газету и уставилась на Тео. — Что там такое? — заглянула через плечо Сьюзен. Гермиона не ответила. — Хлестко, скажи? — заметил Нотт, привычно раскачиваясь на стуле. — И ведь ни к чему не придраться, все сплошные домыслы и предположения. Хотя… Бруствер может сказать, что они с этой Абади совсем недавно. — Бесполезно, — перебила его Грейнджер. — Никто и слушать его не будет. Отношения на рабочем месте, а главное, замятое дело с нападением на Мунго — такое ему не простят. Единственное, я не понимаю, откуда взялись Пожиратели-маглолюбцы и слезливая история про заболевшую девушку Шанпайка? — Боюсь, это уже неважно, — покачал головой Тео. — Дело пахнет вотумом недоверия. — Но у Шанпайка судимость! — возразила Гермиона. — Я точно помню, что он сидел в Азкабане, кажется, в девяносто седьмом. Гарри тогда еще говорил, что этого дурака посадили только для виду, что Министерство хоть что-то делает для поимки Пожирателей. — Ну, судя по тому, что он на свободе, паренька оправдали, — пожал плечами Тео. — Иначе он до сих пор кормил бы дементоров. А раз оправдали, то не считается. — Да что случилось?! — хором воскликнули Сьюзен и Ромильда. — Сенсационное расследование, — кисло улыбнулся Тео. — Ознакомьтесь, дорогие коллеги, — и протянул газету девочкам. — Что нужно для вотума недоверия? — тем временем спросила Гермиона. Она не очень хорошо разбиралась в юридических тонкостях магической исполнительной власти. Структура Министерства была сложной, запутанной и построенной на сотнях писаных и неписаных законов. Кажется, профессор Бинс рассказывал что-то про вотум, но подробностей Гермиона не помнила. — Вотум выдвигают действующему министру от лица общественности и Визенгамота одновременно. В суде необходимо получить единогласное решение, у выборщиков, по идее, не менее девяноста, но на деле — не менее девяносто семи процентов, — ответил Тео. — Ты что, прогуливала Бинса на пятом курсе? — Ничего я не прогуливала, — буркнула Гермиона. — И что, ты думаешь одной газетной статьи будет достаточно, чтобы сместить Бруствера? — Ну, чтобы сместить Юджину Дженкинс в семьдесят пятом, хватило с лихвой, — сказал Тео. — Это любимая байка отца. Про то, как легко было натравить на нее толпу. Впервые за все время их знакомства Нотт упомянул своего отца. Может быть, в Хогвартсе он что-то и говорил про семью, но Гермиона об этом не знала — в слишком уж разных кругах они вращались. Но когда они начали работать вместе и сблизились, она не слышала ни слова о его родителях. Четыре года назад на собеседовании в Лабораторию он сказал, что разорвал все связи со своим чистокровным семейством, поскольку они категорически не одобряли его интерес к магловским научным методам. Но на этом все. — Твой отец сместил министра магии? — спросила Ромильда, поднимая глаза от газеты, которую они со Сьюзен читали на пару. — Ага, — ответил Нотт. — Он и Абраксас Малфой — они еще с Хогвартса дружили. И сделали все по приказу Сама-Знаешь-Кого. То есть своими руками они, конечно, ничего не делали, только интриговали, подкупали, манипулировали общественным мнением. В общем, занимались всем тем, чем папаша занимается и сейчас. Ты думаешь, он ради удовольствия прикупил несколько газет и журналов? — Вряд ли, — покачала головой Ромильда. — В общем, я это все к чему: Бруствер все. Думаю, уже к вечеру вопрос о недоверии будет рассматриваться в Визенгамоте. — Так быстро?! — Они не дадут ему времени опомниться и собраться с силами для ответных мер. На месте министра я бы сейчас торговался за нелегальный портключ в Лютном переулке. — И чем это грозит? Ну сместят Бруствера, да и ладно. Что за катастрофа-то? — поинтересовалась Вейн, сворачивая газету в плотный рулон. — Переворот, — тихо сказала Сьюзен. В ее серых с желтыми крапинками глазах плескался страх. Почти всю ее семью — родителей, бабушку и деда — убили в Первую магическую. А тетю — Амелию Боунс, главу Департамента магического правопорядка — в девяносто шестом сразил смертельным проклятием лично Волдеморт. Убил за то, что она была самым вероятным кандидатом на пост министра магии после отставки Фаджа. — Ну переворот, и что? — Ромильда не заметила, как напряглась Сьюзен, и беззаботно продолжила: — Какая нам разница, кто министр? Тем более отношения на рабочем месте с подчиненной… В общем, это характеризует Бруствера явно не с лучшей стороны. — Да какая разница, с кем он спит?! — воскликнула Сьюзен. — Кингсли один из лучших министров за всю историю, ты вспомни, в какой ситуации он занял свой пост. Страна в разрухе, оставшиеся Пожиратели терроризируют маглов… — И что, стало сильно безопаснее? — подняла иссиня-черную, идеально выщипанную бровь Ромильда. — Может, он решил проблему терактов? Или разбавил напряженность между чистокровными и маглорожденными? Я вот что-то не заметила. — Хватит, — хлопнула ладонью по столу Гермиона. Этот спор, возникший между двумя ее близкими людьми, сформировал ватный ком у нее в желудке. Если такое происходит между подругами, то что ожидать от незнакомцев? — Пожалуйста, давайте оставим политические споры. Сейчас нужно разобраться с приборами и засесть за Антикрестраж, пока мы с Ромильдой не уехали в поместье. Давайте просто займемся делом? Сьюзен поджала губы, но спорить не стала. Ромильда пожала плечами и схватилась за волшебную палочку, окутывая амортизационными чарами свой возлюбленный хроматограф. Тео раскачивался на стуле, с интересом поглядывая на коллег.***
В поместье Селвина они переместились вечером второго января. К этому моменту администрация министра Бруствера перестала существовать, а сам Кингсли находился в бегах — одновременно с вотумом недоверия ему предъявили обвинения в злоупотреблении властью. В своей заключительной речи (заседание Визенгамота транслировалось несколькими СМИ) Бруствер призвал маглорожденных волшебников покинуть Британию, пока это еще возможно, и, ослепив магниевой вспышкой охранников и присяжных, испарился из зала заседания, воспользовавшись нелегальным портключом, который, по всей видимости, был спрятан в серьге в его левом ухе. Департамент магического правопорядка занял выжидательную позицию, в Аврорате все ходили злые и нервные, не зная, кому теперь подчиняться и чьи приказы выполнять. Все эти дни Гарри всеми силами пытался сохранить порядок и осторожно общался с аврорами, выясняя, какой позиции они придерживаются. Несмотря на его опасения, в команде не было и намека на раскол. — Я работал с Бруствером, когда он еще был аврором, — пыхтел вонючей трубкой в курилке Айзек Маккласки. — Это честный и сильный волшебник, который в жизни бы не позволил замять такое преступление. — Вот-вот, — подхватил Аарон Спенсер-Мун. — То, что он спал с этой девицей, еще ничего не доказывает. Ну да, в плане маглолюбских законов он, может, и перегнул палку, но он же не один их принимал. Бред какой-то. Эй, Смит! — он повернулся к Генри Смиту, молодому аврору-полукровке. — Ты как, не желаешь извести всех чистокровных под корень? — Да сдались вы мне, идиоты, — откликнулся Смит. — Разве что к мамаше твоей загляну. И курилка затряслась от смеха. Кеннет Нотт вовсю готовился к выборам, а старое помещение Лаборатории встретило новый год выбитыми окнами и раскуроченными столами с остатками аппаратуры. Конечно, все ценное они успели вывезти, но все равно девочки едва сдерживали слезы, разглядывая разломанные стулья и закопченные стены. Магнитную доску, где они записывали идеи или просто забавные послания друг другу, пересекала кроваво-красная надпись: «Смерть грязнокровкам и магловским подстилкам». Сьюзен попробовала стереть ее, но буквы были нанесены вечными чернилами. — Пойдемте, — сказал Тео, приобнимая за плечи Гермиону и Ромильду и подталкивая их к выходу. — Больше здесь не на что смотреть, это не наша Лаборатория, а просто пустой склад. — Твари, — сквозь зубы пробормотала Сьюзен. — Мерзкие, ничтожные ублюдки, которые ломают все, до чего дотягиваются их невежественные руки. — Людям нужен козел отпущения, — грустно ответила Гермиона. Она попыталась восстановить панорамное окно их опенспейса, но осколки были слишком мелкими для Репаро. — И особенно охотно в качестве источника всех зол они принимают то, что не понимают. — Плевать, — зло бросила Боунс. — Я не собираюсь просто так это оставлять. Акцио камеры видеонаблюдения! Они прилетели ей в руки, целые и невредимые. Наверное, налетчики просто не поняли, что маленькие белые полусферы под потолком — это тоже приборы, а не элементы декора. — Я выясню, кто это сделал, и заставлю его сожрать собственные кишки, — тихо приговаривала Сьюзен, извлекая из камер карты памяти. Ее руки слегка дрожали. Гермиону всегда поражало, как тихую, застенчивую пуффендуйку захлестывает ярость. Обычно спокойная и уравновешенная, в какой-то момент в ней как будто прорывалась злобная, мстительная фурия. И спаси Мерлин всех, кто пытался встать на ее пути. Темную сторону Боунс она наблюдала трижды. Первый раз еще в Хогвартсе, когда на пятом курсе с невинным выражением лица она прокляла Дафну Гринграсс. Это было в Большом Зале, и Гермиона заметила вспышку из палочки Сьюзен только потому, что украдкой пялилась на когтевранцев (тогда ей нравился Энтони Голдштейн), а пуффендуйский стол стоял по соседству. Она хорошо запомнила мстительное удовольствие, промелькнувшее на бледном лице Сьюзен, когда старшая Гринграсс скорчилась от десятков болезненных фурункулов, вспухших на ее идеальной коже. Как поговаривали в Хогвартсе, даже мадам Помфри не удалось полностью скрыть рубцы косметическими чарами, и Дафне пришлось три дня провести во французской клинике, которая специализируется на реабилитации после кожных проклятий. Прошло уже много лет, когда на какой-то рождественской вечеринке Гермиона слегка перебрала с глинтвейном и решилась расспросить Сьюзен о том случае. В ответ та хмыкнула и ограничилась кратким, но весомым: — Я просто привела внешний вид этой сучки в соответствие с ее грязным языком. Второй раз досталось Дине Гекат, сотруднице Отдела тайн. Через пару лет после создания Лаборатории невыразимцы распробовали вычислительные мощности новых исследователей и начали подбрасывать им разные задачи. Расшифровать древние свитки (законы и правила магловской криптографии отлично работают и в случае с магическими кодами), скомпилировать информацию из сотни источников, разобраться с вязким кельтским проклятием — задачи Отдела тайн неплохо оплачивались, и Лаборатория охотно выполняла для них заказы. Однако в какой-то момент Гермиона заметила, что любые запросы, подписанные Диной Гекат, магическим образом оказываются в папке задач с самым низким приоритетом. Быстро решались только запросы с пометкой «Двойной тариф». В общем-то, именно это и привлекло внимание Грейнджер — количество таких пометок от Отдела Тайн выросло кратно, что весьма положительно сказалось на финансовом балансе Лаборатории. Когда она приперла Сьюзен к стенке, та преспокойно заявила, что Дина Гекат либо платит галлеоны, либо идет в задницу и радуется, что у нее один нос и два глаза, а не наоборот. — А не надо было трепать на все Министерство, что в Лаборатории работает кучка некомпетентных флоббер-червей. И вообще, ты в курсе, что именно из-за нее мы полгода не могли получить лицензию? Ей, видите ли, не нравилось, что кто-то, кроме Отдела тайн, будет изучать теорию магии. В общем, пусть либо платит, либо страдает, конец истории. — Но она же не из своих денег платит, — возразила Гермиона. — Да мне без разницы. Ей же отвечать за перерасход средств на свои проекты, не нам. Успокойся, Гермиона, — пожала плечами Сьюзен. Третий раз, когда Боунс вышла из себя, произошел совсем недавно, когда та с ненавистью упоминала Патрицию Стимпсон, новую главу Сектора борьбы с незаконным использованием изобретений маглов. Та упорно возвращала все кипы документов, которые Сьюзен отправляла ей для лицензирования магловских приборов. Гермиона отлично помнила огонек ненависти, который загорелся в глазах Сьюзен, когда та спросила Билла насчет самых поганых проклятий, которые он знает. Неизвестно, сделала ли Боунс что-то по этому поводу (Билл, к слову, тогда ей ничего не ответил). Но в разрушенной Лаборатории, когда она трясущимися пальцами вынимала флешки из камер, ее лицо пылало мстительным пламенем. Из Лаборатории они аппарировали в Харидж, в пригороде которого располагался дом, купленный Роном. Окруженный вековыми деревьями, георгианский двухэтажный особняк располагался в заказнике Рабнесс, недалеко от побережья. Это было дикое, уединенное место, защищенное всеми возможными чарами — от ненаносимости до Фиделиуса. Хранителем, естественно, был Рон, так что ребятам пришлось ждать в городе, пока он встретит их и проведет в место, где теперь будут проводиться все исследования. Оставив в просторном амбаре Сьюзен, которую быстро увлекли на экскурсию Билл и Артур, Гермиона, Тео и Ромильда распихали по коробкам уменьшенные приборы, вернулись в город и камином переместились обратно в Лондон. Там, в «Дырявом котле», их уже дожидался гориллоподобный помощник Титуса Селвина. Трактирщик Том подобострастно кланялся, провожая их в отдельный кабинет. — Давайте быстрее, — бухнул охранник, — камин открыли только для вас. — А ты не дергайся, без нас не начнут, — с достоинством ответила Ромильда и демонстративно медленно начала проверять содержимое сумочки. — Дайте-ка я посмотрю, не забыли ли чего. — Ладно, Ромильда, пойдем уже, — поторопил Тео. — Если что, попросим, чтобы Билл отправил совой. — А чего он так пялится? — ткнула она пальцем в дюжего волшебника. — Меня это нервирует. — Работа у него такая, давай уже. Ромильда фыркнула, отбросила за спину тяжелую косу и шагнула в камин. Через мгновение за ней последовали Тео и Гермиона.***
За окном уже опустилась ранняя январская темнота, но в комнате было светло и жарко. В камине полыхало пламя, отбрасывая блики на книжные полки, укрывающие стены от пола до потолка. Селвин развалился в кресле и с удовольствием пускал ароматные кольца, вдыхая дым из большого, инкрустированного перламутром и яшмой кальяна. — Ну что, Малфой, тебе какую цыпочку, темненькую или кудрявенькую? — поинтересовался он, придирчиво рассматривая свои ногти. — Или ты по парням? Ты не думай, я в этом плане придерживаюсь широких взглядов, никакого осуждения. — Тит, ты идиот? — лениво протянул Драко, отпивая кофе. — Эти цыпочки должны работать круглые сутки и не тем местом, на которое ты сейчас так прозрачно намекнул. — Да брось, — хохотнул Селвин. — Одно другому не мешает, наоборот, секс отлично прочищает мозги. Я вот пока не определился. Вроде кудрявенькая больше в моем вкусе, люблю, чтобы девка постройнее была. С другой стороны, чернуля вроде как посимпатичнее, да еще и не грязнокровка, что тоже приятно. Сохраняя на лице нейтральную доброжелательность, Драко внимательно посмотрел на человека, развалившегося в кресле напротив. Он не особенно хорошо знал Титуса Селвина, но на вечеринках, которые устраивала верхушка Совета крови, хозяин дома прослыл обаятельнейшим молодым человеком. Он легко вливался в любую компанию и быстро становился ее центром: рассказывал остроумные истории из жизни, отвешивал галантные комплименты дамам, удачно подмечал военные и политические достижения мужчин. Как поговаривали во Внутреннем круге, в отличие от отца, Селвин-младший особыми дуэльными навыками не отличался. Жесткости за ним не замечалось, наоборот, иногда его журили в неуместной мягкости по отношению к грязнокровкам. Впрочем, к этому относились с известной долей снисходительности — да, в налетах Пожирателей он обычно не участвовал, однако успешно отдавал дань Темному Лорду деньгами и дружескими связями во всех сферах магического сообщества. Поэтому, когда Темный Лорд поинтересовался у Драко, где стоит разместить лабораторию для Проекта, Малфой без колебаний назвал Селвин-хаус. И сейчас, глядя в маслянистые глаза собеседника, Драко задумался: а не совершил ли он ошибку? — Чего молчишь, Малфой? Выбираешь? Да не торопись, на месте разберемся, — подмигнул ему Титус. Драко машинально ухмыльнулся и снова отхлебнул из чашки. Кофе горчил, зерно явно было пережарено. Делегация Грейнджер запаздывала, они должны были появиться в парадном камине еще полчаса назад. Малфой уже несколько раз проверил оснащение лаборатории, изучил комнаты, отведенные исследователям, и сейчас давился скверным кофе в компании Селвина, который самодовольно разглагольствовал о преимуществах чистокровных девушек перед маглорожденными. — От грязнокровок воняет, Драко, ты знал? Натурально, у них кожа пахнет так, будто они в мусорном баке живут, сладковатый такой, душный запашок. И между ног не лучше, как вспомню, как мы с отцом ходили на экскурсию в магловский бордель, так вздрогну. Боялся, что не встанет, но это я напрасно, конечно, в семнадцать лет встанет и на горную троллиху, согласен? — С чем? Что у меня в семнадцать стояло на горную троллиху? — даже самый искушенный интриган не заметил в голосе Драко и тени раздражения. Тем временем эта захламленная комната в псевдовосточном стиле и сам Селвин бесили его все больше. Как и тот факт, что Грейнджер и компания опаздывали уже почти на час. — Да ну тебя, тупица. С тем, что от грязнокровок воняет! — засмеялся Титус. — Понятия не имею, приятель. Я никогда не трахал грязнокровку, — улыбнулся Малфой в ответ и посмотрел в лоснящееся лицо Селвина, одновременно с этим изобретая десять различных способов убить собеседника без палочки. Для начала можно раскроить ему череп малахитовым пресс-папье. От этих мыслей стало полегче. Драко уже нафантазировал, как свернул Селвину шею и воткнул в правый глаз пижонский серебряный карандаш, небрежно валяющийся на столе, когда в библиотеке материализовался сморщенный эльф. — Гости прибыли, хозяин Титус, — прошамкал он, низко кланяясь. — Свободен, — махнул украшенной разноцветными перстнями рукой Селвин и пружинисто встал с кресла. — Пошли, Малфой. Цыпы прибыли в курятник. Они неторопливо проследовали сквозь анфиладу темных гостиных и оказались в зале с каминами — главной транспортной артерии дома. Впрочем, сейчас все они были бесполезны: особняк Селвина отключили от общей сети еще месяц назад. Связь восстановили только на сегодня, чтобы принять долгожданных гостей. Или пленников. — Добро пожаловать! — прогрохотал Титус, раскрывая руки в приглашающем жесте. — Счастлив наконец-то увидеть вас в своем поместье! Мы подготовили все для того, чтобы вам было удобно здесь жить и работать. Драко со скучающим видом стоял за его спиной. Встретившись глазами с Грейнджер, он едва заметно ей кивнул. Та в ответ только дернула уголком рта, показывая, что обратила внимание на его приветствие. Грейнджер выглядела неплохо, во всяком случае, гораздо лучше, чем когда он последний раз ее видел. Она по-прежнему была бледной, а под глазами залегли глубокие тени, но тонкие губы обрели цвет, а на скулах алел дымчатый румянец. Ее волосы были аккуратно уложены в пучок, и Малфою некстати привиделось, как они же, только спутанные, разметались по подушке в его кровати. Следуя извилистыми тропами ассоциаций, он вспомнил, как схватил ее и как болезненно-приятно было чувствовать под пальцами ее горло. Он провел в душе не меньше получаса после того, как Грейнджер исчезла из Хижины. Раз за разом Малфой фантазировал, как, удерживая ее за шею, раздвигает ей ноги и трахает прямо у стены, а она хрипло стонет, цепляясь тонкими слабыми руками за его плечи. Сейчас же Грейнджер стояла, крепко прижимая к груди сумочку, и Драко видел, как побелели костяшки ее пальцев. Грейнджер нервничала, но изо всех сил пыталась это скрыть за обманчиво приветливым выражением лица. За ее спиной возвышалась долговязая фигура Нотта. Грейнджер стояла к нему близко, гораздо ближе, чем это принято между коллегами — касаясь плечом, — и это вызывало неуместную досаду. — Позвольте представить вам моего коллегу, мистера Драко Малфоя, — тем временем соловьем разливался Селвин. — Он будет помогать мне следить за тем, чтобы вы ни в чем не нуждались, а также курировать научную составляющую, я-то в этом совершенно не разбираюсь! — А мистер Малфой разбирается? — ехидно спросила высокая черноволосая девица, должно быть, Вейн. — О, в его компетентности можете не сомневаться, мисс Ромильда, — не дав Драко раскрыть и рта, заверил ее Селвин. — Он достаточно хорошо знаком с магловской наукой, чтобы стать для вас помощником, а не обузой. Не угодно ли вам познакомиться с лабораторией, где предстоит работать? И на этой ноте он увлек вновь прибывших в холл, к лестнице, ведущей в подвал. Драко заметил, как ладонь Нотта легла на спину Грейнджер, слегка подталкивая вперед. «Он считает, что без его подсказки она не догадается, куда идти?» — с раздражением подумал Малфой, следуя замыкающим. Они прошли по длинному темному коридору, в конце которого была толстая сейфовая дверь. За ней вниз спускалась бетонная лестница. Через три высоких пролета они оказались, наконец, в лаборатории. Группа исследователей почти потерялась в огромном помещении с низким потолком. Несмотря на то, что проект они в итоге саботируют, Драко все же испытал короткое удовлетворение от качественно проделанной работы. Чтобы создать из простого подвала высокотехнологичную лабораторию, пришлось немало потрудиться. Он изучил не один десяток руководств и положений, консультировался с маглами-ядерщиками из исследовательских институтов и даже привозил сюда инспектора по безопасности хейшемской атомной электростанции, который дал несколько важных советов. Драко нравились четко выстроенные столы, симметричные люминесцентные лампы на потолке, аккуратные контейнеры с экспериментальным материалом, идеально ровный наливной пол. Оказывается, в местах, где работают с радиоактивными веществами, не должно быть стыков и трещин, и Малфою пришлось заставить строителей трижды менять покрытие, пока они не добились идеальной гладкости. — А что за этими дверьми? — поинтересовался Нотт, показывая на закрытые металлические створки в северной стене. — Посмотрите сами, коллега, уверен, вы будете в восторге, — широко улыбнулся Селвин. «До чего же ты лицемерный ублюдок», — подумал Драко. Нотт тем временем потянул за ручку ближайшей к нему двери, и стылый воздух прорезал восторженный голос Вейн. — Мерлинова борода, это что, реактор?! Вы ограбили атомную электростанцию? — Не переживайте, дорогая Ромильда, это учебный реактор, который мы совершенно легально выкупили у одного русского исследовательского университета, — с едва ли не отеческой улыбкой успокоил ее Селвин. По едва заметному алчному блеску в его глазах Драко заключил, что тот уже определился с «цыпой». — С ума сойти, — бормортала Вейн. — А это то, что я думаю? — ткнула она в широкую трубу, пересекающую один из углов главного помещения. — Да, это дуга ускорителя частиц. Диаметр двадцать метров, большая его часть проходит под землей поместья, но все управляющие элементы мы разместили здесь, — похлопал по металлическому пульту Селвин. — А тут что? — осторожно приоткрыла дверь в дальней стене Грейнджер. — Это камера для экспериментов, — ответил Малфой, подходя ближе. — Тройной слой свинца и бетона. Но сейчас там просто склад. Дозиметры, баки с гелием и жидким азотом, вакуумные насосы и несколько резервных генераторов. — И вся техника здесь работает? — удивилась Грейнджер. Она убрала выбившиеся пряди за уши, и от этого механического жеста в животе Драко что-то сжалось. — Разумеется! — вездесущий Селвин был тут как тут. — Мистер Малфой отлично постарался, изолируя лабораторию от магии поместья. — И откуда же у мистера Малфоя такие глубокие познания в этой области? — подал голос Нотт. Он уселся на ближайший стул и, развязно раскачиваясь на нем, уставился на Драко. — Не припоминаю, чтобы в школе ты проявлял интерес к магловской науке. На этот выпад Малфой даже отвечать не стал и только закатил глаза. Доказывать что-то этому кудрявому ублюдку? Увольте. — Ну вот, кажется, и все, — развел руки в радушном жесте Титус. — Если у вас есть какие-то вопросы, с удовольствием на них отвечу. — Только один моментик. Где мы будем жить, мистер Селвин? — поинтересовалась Вейн, оглядывая комнату. — Ах, дорогая, мы же с вами договорились — для вас я просто Тит! К чему эти церемонии? — проворковал Селвин. — А ваши жилые апартаменты находятся на уровне выше. Следуйте за мной. Они вышли из лаборатории и поднялись на пролет. На площадке была еще одна дверь, которую новоприбывшие, судя по всему, не заметили. Селвин коснулся палочкой замочной скважины, и перед ними открылся темный коридор, в который выходили четыре двери. — Думаю, кому какая комната, вы выберете сами. Грейнджер осторожно толкнула створку, и все они сгрудились на пороге, разглядывая небольшую, по-спартански обставленную комнату: узкая кровать, заправленная серым покрывалом, простая деревянная тумба с настольной лампой и колченогий платяной шкаф. — Ванная общая, она находится прямо по коридору, — жизнерадостно заявил Селвин. Грейнджер и Нотт никак не отреагировали на его слова, а вот на лице Вейн наблюдалось явное разочарование. Титус же, слегка потеснив Драко плечом, отошел к выходу на лестничную площадку и, откашлявшись, проговорил: — Ну что же, располагайтесь, не буду вам мешать! Но прежде, чем мы расстанемся, есть некоторые моменты, своего рода правила, которые я хотел бы вам разъяснить, — он слегка откашлялся и уже другим, покровительственным тоном продолжил: — Сразу скажу, эти правила, хотя и могут на первый взгляд показаться избыточными, продиктованы исключительно соображениями вашей безопасности. Грейнджер, которая все так же нервно держалась за расшитую бисером сумку, Нотт и Вейн выжидательно смотрели на Селвина, ожидая продолжения. — Во-первых, до завершения проекта вам запрещено покидать поместье. Не перебивайте, дорогая Ромильда! — поднял вверх палец Селвин, заметив, как Вейн возмущенно открыла рот. — Во-вторых, контакты с внешним миром будут ограничены, чтобы обеспечить полную секретность исследований. Написать родным или получить их ответы можно совой, почта раз в неделю, по средам. В-третьих, вся работа должна производиться в специальной защитной форме, ваши комплекты вы найдете в платяном шкафу. Он изящно указал на виднеющийся из единственной открытой комнаты гардероб. — И наконец, ваши волшебные палочки необходимо будет сдавать на хранение при выходе из лаборатории. В жилых комнатах ими пользоваться нельзя, но волшебство вам и не понадобится — с любыми просьбами вы можете обращаться к моему домовому эльфу Хэппи. Он же расскажет вам о распорядке дня и времени принятия пищи. Вот, пожалуй, и все, ничего сложного, правда? — снова вернулся к своему обаятельному легкому тону Селвин. — А теперь будьте любезны, сдайте палочки. Вы получите их завтра утром, когда приметесь за работу.