Ты — это вечный взрыв

Дома пахло средством для мытья полов и полиролью. Гарри вышел из камина, усталый после ночного дежурства, и, отряхнув мантию от пепла, с подозрением огляделся. Гостиная сияла. Подушки на старом кожаном диване расставлены по размеру. Плед живописно свисал с подлокотника — точь-в-точь как на картинке из интерьерного журнала. Паркет натерт до зеркального блеска, а квиддичные кубки и награды сверкали так, что больно глазам. Это плохо. Это очень-очень плохо. Если Джинни драит дом, то она нервничает. Неприятно, но бывает. Однако чистка квиддичных трофеев, да еще и ночью — это уже тяжелая артиллерия. Судя по всему, миссис Поттер в панике. — Гарри! — Джинни выглянула из кухни. — Ты как раз вовремя, я только что достала из духовки мясной рулет. Вместо того чтобы мирно спать в постели, она при полном параде. Рыжие волосы тщательно уложены, стройная фигурка затянута в черное платье, поверх — кокетливый фартук. Еще и еда. Что произошло? Готовить Джин умела, но не любила. Она в целом была довольно непритязательна в еде, объясняя это тем, что Молли еще в детстве свела ее с ума бесконечной готовкой и обедами из трех блюд. Поэтому, когда Гарри и Джинни стали жить вместе, для него большим сюрпризом стала необходимость заботиться о своем пропитании самостоятельно. Сэндвич или замороженная пицца — это максимум, на что Джинни готова была потратить время. — В мире столько интересных вещей, помимо рагу и запеканок, — отвечала она матери, которая однажды с ужасом обнаружила, что у семейства Поттеров на ужин только покупные сэндвичи с тунцом. — Гарри взрослый мальчик, уверена, он прекрасно разберется со своим рационом сам. Но все менялось, когда Джинни накрывала тревога или тоска. Тогда столы ломились от пирогов с патокой, апельсиновых кексов, запеченной говядины, пудингов и фаршированных куриных ножек. Если Джинни не прибиралась, то готовила. Но чтобы одновременно? — Что-то случилось? — спросил Гарри, целуя ее в висок, пахнущий сахарной пудрой и корицей. Он попытался добавить в голос непринужденности, но получалось так себе. Сегодня ночью арестовали Айзека Макласки — аврора, который проработал в Министерстве почти сорок лет. Его осудили за пособничество магловским террористам и политическую слепоту. И если насчет первого пункта Гарри уже не удивлялся — за последний месяц это уже седьмой арест в Аврорате, — то вот политические близорукость, слепота и прочие глазные болезни раньше в обвинительных актах не фигурировали. Гарри чувствовал, что балансирует на острие лезвия — новая администрация Кеннета Нотта, который смиренно принял на себя пост исполняющего обязанности министра, устроила настоящие чистки. Смещались (и нередко пропадали) руководители отделов и рядовые сотрудники, журналисты и даже торговцы из Косого переулка. Все чаще в «Пророке» выходили статьи, обличающие то одного, то другого именитого волшебника, и далеко не всегда речь шла о маглорожденных и полукровках. Доставалось и чистокровным, которые раньше были замечены в излишней толерантности к статусу крови. В том, что скоро придут и за ним самим, Гарри не сомневался — это было делом времени. Но пока он, чудом ли или в результате каких-то далеко идущих планов Совета крови, держался на посту. И Поттер пытался выжать из этого максимум. В осторожных беседах он выяснял, кто действительно верит в заговор маглорожденных, а кто только делает вид, стараясь обеспечить безопасность себе и близким. Тех, кто был в зоне риска, Гарри убеждал покинуть страну — так, например, ему удалось уговорить аврора-полукровку Генри Смита уехать к родственникам в Дублин, а приказ о его переводе оформить задним числом. Заместитель Гарри, Аарон Спенсер-Мун, принадлежал одной из самых именитых фамилий, и Поттер уже которую неделю пытался вычислить, что тот думает обо всем происходящем на самом деле. Аарон был не только наследником влиятельной семьи, но и очень одаренным волшебником — такой союзник Ордену Феникса бы не помешал. Однако верный своему слизеринскому происхождению, на все осторожные расспросы Гарри Спенсер-Мун отвечал уклончиво. Он охотно соглашался, что арест главы Отдела магического транспорта выглядит слишком поспешным, но тут же добавлял, что за ним и правда водились подозрительные дела: «Вспомни, Гарри, ту октябрьскую историю с портключами, это ведь все с него началось! И ко всему прочему, в Визенгамоте же не дураки сидят». Ну да. Как минимум в Визенгамоте вполне себе успешно заседал отец Аарона, Зенон Спенсер-Мун. С остальными аврорами ситуация была куда яснее. Например, на прошлой неделе Даббс и Шифер подрались прямо в комнате отдыха и расколотили стеклянную стену. Поводом стала статья из «Пророка», в которой утверждалось, что маглы заключили договор с вампирами. Автор с апломбом писал, что простецы поставляют кровососам своих соплеменников в обмен на вечную молодость, и в качестве примера приводил нашумевший случай с мясным амбаром в Питерборо. — Джефф, все маглы были прокляты! — орал Даббс, размахивая палочкой. — Я, твою мать, видел своими глазами, как с их костей слезала плоть, когда мы вытащили крюки. — Значит, они украли магию, — возражал Шифер, отбивая красные искры, летящие ему в лицо. — Маглы не могут украсть магию! — взвыл Даббс. — На то они и маглы! — А откуда тогда берутся маглорожденные? — Да я-то почем знаю?! Может, прадед-чистокровка какой-нибудь в роду затесался, какая разница? Ты идиот, что ли, верить в эту бредятину? — Это ты идиот, Том, — брызгал слюной Шифер. — Не можешь сложить два и два! Ты же сам видишь, что происходит! А происходило и правда много всего нехорошего. С Нового года нападения диких дементоров участились настолько, что в аптеках почти исчез Укрепляющий бальзам и зелье Сна без сновидений. И там, и там в составе был подснежный шалфей, а сборщики диких лекарственных трав наотрез отказывались выходить в лес на поиски нужных ингредиентов. Обморожения, обмороки, временная потеря волшебных сил — об этом в газетах уже и не писали. Кратких сводок удостаивались только списки погибших, точнее, лишившихся души — таких каждую неделю набиралось до десятка. Впрочем, и эти списки уже начали пропадать, во всяком случае, в последнем «Воскресном Пророке» Гарри их не увидел. В Министерстве царила истерическая атмосфера. Все подозревали всех, причем в совершенно разных вещах. Кто-то писал доносы на начальников, обвиняя их в пособничестве магловским преступникам и надеясь заполучить вакантное место. Кто-то высмеивал официальный курс, называя его безумной теорией заговора, и предлагал легковерным коллегам прикупить шапочки от мозгошмыгов. Кто-то молчал, стараясь не высовываться и пережидая очередную бурю. А кто-то собирал вещи и уезжал на континент — поправить здоровье или нервы, повидать родственников или отгулять накопленные за десять лет отпускные. Правда, с последними все было не всегда очевидно. Пропадали люди. Никаких убийств или демонстративных расправ в стиле Первой и Второй магической, нет, волшебники исчезали тихо и незаметно, без следа. Похищения (а Гарри был уверен, что это именно они) проводились мастерски — исчезали в основном нелюдимые угрюмцы, пьянчужки с Лютного, одинокие провинциальные ведьмы, в общем те, кого не будут искать. Об этом не писали в газетах, но на стол к Поттеру все-таки попало несколько заявлений о пропаже от обеспокоенных (скорее наследством, чем судьбой троюродной тетушки) родственников. Вскрывались и другие похищения — уже вполне себе респектабельных членов магического сообщества. С ними Пожиратели и Совет крови действовали уже по отработанной схеме — Империус, пара-тройка дней на то, чтобы предупредить окружающих о своем отъезде, и бесследное исчезновение. Только сейчас в Департамент магического правопорядка стали приходить испуганные отцы, матери, сестры и братья, которые рассказывали одну и ту же историю: Джон, Сара, Эбби или Саша уехали в Берлин, Флоренцию, Санкт-Петербург или Рио-де-Жанейро и уже больше двух месяцев не выходят на связь. О да. Были еще дома, вроде тех, что в Суонси и Чиппенхэме. Но у Гарри не было ни единой зацепки насчет их местоположения. А еще он знал, что у Волдеморта есть шпионы в Аврорате, так что искать приходилось исподволь, только силами тех, в ком Поттер был на сто процентов уверен. В Министерстве творился полный хаос, зыбкий и опасно непредсказуемый. Поэтому мрачный дом на площади Гриммо, которому они с Джинни за эти годы добавили уюта и гриффиндорского тепла, был его безопасной гаванью. Местом, где он может выдохнуть и хотя бы ненадолго забыть о неизбывной тревоге, преследующей его по пятам. И сейчас, вдыхая запахи средств для уборки и запеченной говядины, обнимая напряженные плечи Джинни, Поттер чувствовал, как внутри него что-то обрывается. — Почему ты решил, что что-то случилось? — спросила она, отстраняясь. — Джинни. — Я что, не могу приготовить праздничный завтрак для любимого супруга? А то боюсь, до ужина произойдет еще какая-нибудь катастрофа и ты снова упорхнешь спасать мир. — Праздничный? — растерялся Гарри. Он мысленно перебрал все известные ему даты. Помолвка — июнь, свадьба в сентябре, дни рождения тоже мимо. — День Святого Валентина! — Джинни сдвинула рыжие брови на переносице. Точно. Гарри вспомнил, что видел, как Атриум украшали тошнотворными розовыми занавесками в стиле Долорес Амбридж. Но Поттер так спешил домой, что просто не обратил на это внимания. — Я без подарка, — не стал оттягивать страшное признание он. — Знаю, — пожала плечами Джинни. — Я уже купила себе новую мантию в «Твилфитт и Таттинг» от твоего имени. — Ну и молодец, — чмокнул ее в нос Гарри. — Красивую? — Скорее, практичную, — непонятно ответила Джинни. В кухне прозвенел таймер, и она упорхнула обратно, бормоча что-то про ревеневый пирог. К горлу Гарри подступила тошнота. Произошла какая-то катастрофа. Молли заболела драконьей оспой? Чарли решил остаться навсегда в Румынии? Билл и Флер подают на развод? Хотя ладно, в этом случае Джинни вряд ли бы так истерила. Конечно, последние пару лет они с Флер вроде бы поладили, но все равно рафинированная француженка была явно не самой любимой невесткой на планете. Гарри вздохнул и усилием воли заставил себя об этом не думать. Джинни все равно расскажет, так чего себя изводить? Он поднялся в спальню, стянул с себя форменную мантию и точным броском отправил ее в корзину для грязной одежды. Тяжелые серебряные заклепки жалобно звякнули. Гарри растянулся на кровати, бездумно глядя в потолок, и дал себе ровно семь минут, чтобы выдохнуть и прийти в себя. Необходимый ритуал, если ты работаешь в Аврорате, иначе твоя работа всегда будет с тобой. На ужине, на вечеринке с друзьями, в постели с женой. Он покрутил на пальце обручальное кольцо, которое несколько недель назад Дин Томас превратил в портключ. Когда за Гарри придут, он успеет сбежать. Но почему? Почему Кеннет Нотт все еще не выписал ордер на его арест? Возможно ли, что он не догадывается о том, что делает Гарри? Разве Темному Лорду не нужна голова его давнего противника? Неужели у Совета крови нет в запасе человечка, который идеально подошел бы на роль главы Аврората? Муторное, мучительное ожидание. — Гарри, спускайся! Завтрак готов! — послышался с первого этажа голос Джинни. Поттер нехотя поднялся с кровати и поспешил вниз. В гостиной сверкали свечи, а потолок украшали крупные южные звезды — прямо как в Большом зале Хогвартса. Стол был сервирован на двоих — столовое серебро (идеально начищенное), хрусталь, бутылка шампанского в запотевшем ведерке. И Джиневра Молли Поттер в платье-футляре, которое уже освободилось от кокетливого передника. В руках она комкала льняную салфетку. — Выглядит невероятно, Джин, — восхитился Гарри, рассматривая исходящий паром мясной рулет и малюток-канапе. Спохватившись, он добавил: — Но ты выглядишь еще невероятнее. — Это ненадолго, — вздохнула она. Вот оно. — Что такое? — Гарри подошел ближе и взял ее за руки. — Ты заболела? Джинни слегка помялась и, словно на что-то решившись, произнесла: — Я беременна. Гарри показалось, что его ударили обухом. — Ты… что? — Я беременна, Гарри. С праздничком! — и Джинни хлопнула себя по плечам и коленям и подпрыгнула, как заправский шут. — Но… Как это возможно? Мы же предохранялись, ты ведь не хотела пока детей. Гарри слышал свой голос как будто со стороны — смятенный, беспомощный. Но в голове билось только одно: «У нас будет ребенок! Ребенок! У меня будет сын или дочь. Или оба сразу! У нас будет ребенок!» Джинни закатила глаза и плюхнулась на стул. Пододвинув к себе тарелку с рулетом, она запихнула в рот исходящее соком мясо и невнятно сообщила: — Скажи спасибо генам Пруэттов и Уизли. Мама родила через год после свадьбы, хотя они с папой не особенно планировали Билла, сам понимаешь, какая тогда была обстановочка. Я удивлена, что мое зелье так долго продержалось. Возможно, дело в тех смешных магловских штучках, которые ты надевал на себя. Но рано или поздно все противозачаточные средства падут под натиском родовой магии, — и она отсалютовала сама себе вилкой. — Ты это серьезно? — Гарри сел рядом и налил себе шампанского. По привычке он потянулся и к бокалу Джинни, но смешался и неловко поставил бутылку обратно на стол. — Серьезнее некуда. Не удивлюсь, что на самом деле мы — это инопланетный вирус, который жаждет распространиться по всей Земле. Типа как в том кино, которое ты мне показывал. Лет через сто всюду будут одни потомки Уизли, попомни мои слова, — Джинни с тоской посмотрела на игристое и буркнула: — Агуаменти. Бокал наполнился водой. С недовольной миной она отхлебнула, и в этот момент раздался звонок в дверь. Джинни и Гарри переглянулись. Никто не звонит в дверной звонок. Все, кого ждут, приходят камином. — Сиди тут. Конечно, она не осталась в гостиной и прокралась за Гарри, который с палочкой наготове подошел к двери. — Кто там? — Это я. — Кто я? — Открой и узнаешь. — Не буду я открывать! — разозлился Гарри. Джинни за спиной сдавленно захихикала. — Тогда не узнаешь и будешь мучиться до конца дней, — послышалось из-за двери. Интонации в голосе показались знакомыми. — Гарри, открой, — ткнула острым локотком его в бок Джинни. — Вряд ли Пожиратели или мальчики из Совета крови будут предупреждать о своем визите звонком. — Поттер, послушай свою лучшую половину, — снова голос за дверью. — Открывай давай. Гарри обреченно вздохнул и распахнул створку, одновременно выставляя волшебную палочку в атакующую позицию. На пороге показалась долговязая фигура в темной мантии. Короткие серебристые волосы, прищуренные в насмешке серые глаза, заметный шрам на левой щеке. Драко Малфой сильно изменился за последние годы. Рядом с ним переминался с ноги на ногу Кикимер. — Какого черта ты делаешь? — прошипел Гарри, затаскивая их внутрь и захлопывая дверь. — Не волнуйся. Пожиратель, которого приставили следить за твоей недвижимостью, очень удачно отлучился в туалет, — невозмутимо ответил Малфой. — Чего тебе надо? — рявкнул Поттер, почти ткнув палочкой ему в грудь. Тот поднял руки в примиряющем жесте. Тренированным взглядом аврора Гарри заметил, что Малфой бережет левое плечо. Он ранен? — Я пришел с миром, Поттер. Полагаю, ваше семейство сегодня принимает поздравления? — А ты что, подслушивал? — Я догадливый. — Кикимер проболтался? — поинтересовалась Джинни, глядя на старого домовика. Тот сделал вид, что ничего не заметил. — Проболтался, — согласился Малфой. — У вас вкусно пахнет, завтракаете? — Да, ты как раз вовремя, — сквозь зубы сообщил Гарри. — Знаю, — кивнул Малфой. — Кикимер, добавь еще один прибор, я ужасно голоден. — Конечно, мастер Драко! Старый домовик уже поднял руку, чтобы щелкнуть пальцами, но его остановил Гарри. — Кикимер, не трудись, Малфой здесь не задержится. — Он повернулся к гостю: — Какого черта ты пришел? Что-то случилось с Гермионой? — Пока нет. — Ну так говори, зачем ты здесь, и проваливай! — Гарри! — укоризненно воскликнула Джинни. В ее светло-карих глазах плясали веселые искры: ситуация ее явно забавляла. — Я приготовила тонну рулета. Конечно, мы не против позавтракать вместе, Малфой. Пойдемте скорее, я умираю от любопытства. С тем же невыносимо невозмутимым выражением лица Малфой кивнул и двинулся по коридору. Гарри с раздражением подумал, что тот чувствует себя на площади Гриммо как дома. Стол в гостиной был сервирован уже на троих. Они расселись по своим местам и отдали должное кулинарному мастерству единственной дочери семейства Уизли. Без единого звука Малфой разрезал мясо в своей тарелке — так, что Гарри почувствовал себя неотесанной деревенщиной. — Шампанского, Малфой? — изобразила (или проявила искреннюю — Гарри так и не понял) гостеприимность Джинни. — Спасибо, мне не стоит. — Ты тоже в положении? — с совершенно серьезным видом спросила Джин. Гарри закашлялся. — Нет, я под Феликсом, — как ни в чем не бывало заявил Малфой. — Джиневра, рулет бесподобен. Будь любезна, поделись с Миппи рецептом. Я отправлю ее к тебе позже. — Непременно. — Ты под Феликсом? — не выдержал Гарри. Градус абсурда достиг апогея. — Разве ты не должен, как и обещал, сейчас следить за тем, чтобы Гермиону, Тео и Ромильду не запытали до смерти Пожиратели? — С ними все будет в порядке, во всяком случае, в ближайшее время, — сказал Малфой. — Просто в данный момент мне нужно быть здесь. Это как-то должно помочь с поиском крестража. И не только. Гарри смотрел в глаза Драко Малфоя, прозрачные от уверенности, и видел в них себя — шестнадцатилетнего идиота, который обязан был вытащить воспоминание Горация Слизнорта. Прошло уже много лет, но Гарри помнил это железобетонное ощущение — все будет так, как нужно. Ты не знаешь как, но Феликс тебя приведет. Но как Гарри мог помочь с поисками? Он сам годами пытался найти оставшиеся осколки, и результаты его беспорядочной деятельности стремились к нулю. Пара командировок в Восточную Европу, несколько смутных воспоминаний от современников становления Темного Лорда и туманные свидетельства Пожирателей, данные под Веритасерумом. Как бы то ни было, за последние семь лет Гарри ни на йоту не продвинулся в поисках последнего осколка души Волдеморта. — Что ты знаешь о крестражах? — Джинни перехватила инициативу. Ее грудь взволнованно вздымалась под тесным декольте черного платья, Гарри почувствовал неуместную тесноту в штанах. «Внутри нее твой ребенок». «Интересно, есть ли какое-то отличие, когда занимаешься сексом с беременной?» «Беременной твоим ребенком, Гарри. Внутри нее натуральный эмбрион, в котором половина тебя!» Этот интригующий внутренний диалог прервал Малфой (он все еще здесь?!): — Вы пропустили два — Чашу Пенелопы Пуффендуй и диадему Кандиды Когтевран. — Почему ты уверен, что последний крестраж — диадема? — Потому что я не идиот? — Иди в задницу, Малфой. — Смею напомнить, что если мы не найдем крестражи, то очень скоро окажемся в ней все. Мне продолжать или тебе интереснее меня перебивать после каждого слова? — Продолжай, — неохотно ответил Гарри. — Так вот, по моим сведениям, чаша и правда была в хранилище Беллатрисы… — Я знаю, — буркнул Гарри. — Сейчас искать ее смысла нет — именно с ее помощью моя тетушка вернула к жизни Темного Лорда. А вот где он спрятал диадему, я не понимаю, хотя потратил на поиски несколько лет, — Малфой сокрушенно вздохнул и неожиданно искренне добавил: — Если бы я узнал обо всем раньше… — То что? — вскинулся Гарри. — Сообщил бы своему хозяину, что лавочка раскрыта? — О каком периоде моей жизни ты спрашиваешь? — невозмутимо поинтересовался он. — Если речь о ситуации, в которой я оказался на шестом курсе, то да, вам точно не стоило делиться со мной информацией. Но потом… Известно ли тебе, Поттер, что я потратил полторы тысячи галлеонов только для того, чтобы узнать, кем были родители Реддла и в каком именно детском доме он воспитывался? Гарри промолчал. Если он и выучился чему-то на аврорской работе, так это не мешать собеседникам самим делиться информацией. Хотя видит Мерлин, с Малфоем очень легко забыть об этом правиле. — Сначала я не знал о крестражах. Но в мире существует не так много способов обрести подобие бессмертия. Философский камень, кровь единорога, несколько вудуистских обрядов, слишком ограниченных и трудоемких, чтобы воспринимать их всерьез. И крестражи, разумеется. В Британии найти информацию о них практически нереально, но в итальянских и русских библиотеках они упоминаются довольно регулярно. Идея с несколькими крестражами тоже не нова, хотя, признаться, Темный Лорд рекордсмен по количеству. — Кто-то еще создавал несколько крестражей? — не поверил Гарри. — Итальянский диктатор Муссолини. Русский маг Распутин. Китайская императрица Цы-Си. Может, еще кто-то, пословица про все яйца и одну корзину существует во многих странах. В общем, — он надсадно закашлялся и хрипло продолжил: — Я проследил почти весь путь Темного Лорда, от Хогвартса до Годриковой впадины. Конечно, осталось много белых пятен, но одно я выяснил точно: он нашел диадему Кандиды Когтевран. — Откуда ты знаешь? — не выдержал Поттер. — Мне рассказала об этом ее дочь, — эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Гарри переглянулся с Джинни и осторожно переспросил: — Ее дочь? Она жива? — Не говори глупостей, Поттер, — фыркнул Малфой. В этом насмешливом тоне послышался прежний заносчивый слизеринец: твердый звук «п», дальше «о» с придыханием и аристократически приглушенное окончание фамилии. На секунду Гарри увидел, как сквозь невозмутимую маску, пересеченную старым шрамом, проступил юный Драко с зализанными назад белобрысыми волосами. — Разумеется, леди Елена Когтевран умерла столетия назад. Что, впрочем, не мешает ей продолжать свое посмертное существование в стенах Хогвартса. — Постой! — прервала его Джинни. — Дочь Кандиды Когтевран — призрак? — Да. Это… — Серая Дама! — хором закончили Гарри и Джинни. — Точно, — кивнул Малфой. — И она призналась мне, что украла диадему у матери, но пользоваться Елена ей особо не стала, застыдилась. Она спрятала артефакт в дупле какого-то дерева, а потом довольно бесславно погибла. — Волдеморт нашел диадему? — прошептала Джинни. — Да. Почти шестьдесят лет назад Серая Дама побеседовала с одним обаятельным, невероятно очаровательным юношей. Он убедил ее, что в его руках диадема принесет много добра и пользы. — Он всегда умел уговаривать, — пробормотал Гарри. — Поверь, сейчас мало что изменилось. — Возможно, ему показалось, но в голосе Малфоя прозвучала горечь. — Как бы то ни было, Том знал, где диадема. А раз знал, значит, забрал и превратил в крестраж. — У тебя есть идеи, где Волдеморт мог бы ее спрятать? — Гарри чувствовал, что хватается за соломинку. Но может это оно? Тот самый взгляд со стороны, который позволит найти недостающий кусочек паззла? — Самое логичное место — это Хогвартс. Насколько я понимаю, школа имеет для него огромное значение. Но Темный Лорд не появлялся там со времен выпуска. Может, он спрятал ее где-то в Хогсмиде… Но продолжение фразы Гарри уже не слышал. Его как будто обложило ватой, и только на краю сознания пульсировало: «Он был в Хогвартсе». Оказывается, он произнес это вслух. — Он был в Хогвартсе? — тихо повторил Малфой. Он весь как-то подобрался, неуловимо напоминая сомкнутую пружину. — Да, — Гарри казалось, будто слышит себя со стороны. — Через несколько лет после выпуска Реддл приезжал в школу, он просил у Дамблдора место преподавателя защиты от темных искусств. Директор ему отказал, и вроде как из-за этого должность считают проклятой. — Значит, он возвращался… — протянул Малфой. — Поттер. Где в Хогвартсе лучшее место, чтобы что-то спрятать? — Выручай-комната, — прошептал Гарри. Перед его глазами возникло смутное воспоминание, которое с каждой секундой становилось все отчетливее. Шестой курс, он потный и мокрый бежит из спальни в Выручай-комнату, чтобы спрятать учебник Принца-полукровки. Темный исцарапанный шкаф, дверца скрипит, под ногтями кровь Малфоя, которого он только что располосовал Сектумсемпрой. А на шкафу — бюст какого-то бородатого волшебника с потемневшей тиарой на голове. Гарри отставил бокал вина и поднялся из-за стола. — Я еду в Хогвартс. — Нет, Поттер. Мы едем в Хогвартс, — Малфой невозмутимо наколол на вилку мясо и добавил: — Но только после того, как я разделаюсь с этим восхитительным рулетом. Что-то мне подсказывает, что больше возможности поесть у меня сегодня не будет.

***

— Какого хрена мы тут делаем, Малфой? — Гарри огляделся. Они стояли на небольшой поляне, которая казалась смутно знакомой. Серое рассветное небо скупо освещало верхушки вековых елей. Их оплетали какие-то странные лианы, сейчас покрытые инеем. — А я откуда знаю? Это ты нас аппарировал, — Малфой натянул капюшон и обернулся к нему. — Я собирался перенести нас к воротам замка! — Может, тебе стоит заново пройти обучение аппарации? Потому что мы, очевидно, не у ворот замка, — ехидно заметил Малфой. Он сделал несколько шагов в сторону деревьев и, видимо зацепившись за что-то ногой, рухнул прямо в сугроб. — Салазар! — глухо донеслось из-под снега. Гарри недоуменно уставился на него. Малфой выглядел как человек, который вообще не падает. И тем не менее сейчас он барахтался в рыхлом снегу, отплевываясь и ругаясь. — Ты в порядке? — спросил Гарри. Скорее для проформы, чем потому, что особенно беспокоился за Малфоя. — Да, — фыркнул тот, вставая и отряхиваясь. Внезапно вместе с мокрым снегом из рукава Малфоя вылетело что-то маленькое и серое. Оно упало в сугроб, но Гарри наклонился и легко вытащил это что-то из мокрой каши. На его ладони, играя острыми серыми гранями в тусклом рассветном солнце, лежал Воскрешающий камень. — Что там такое, Поттер? — Малфой подошел ближе и остановился, разглядывая находку Гарри. — Кажется, теперь я понимаю, почему эта поляна показалась мне знакомой, — медленно проговорил Гарри, оглядываясь. Теперь это очевидно. Лианы на деревьях вовсе не лианы, а остатки паутины — много лет назад здесь жила колония арахнидов. К толстой ели за спиной Малфоя привязали Хагрида, а парой метров левее… — Ты о чем? — Здесь меня убил Волдеморт, — коротко ответил Гарри. — А ты нашел Воскрешающий камень, который я выбросил. — Воскрешающий камень? Из сказки, что ли? — Малфой выглядел озадаченным. — Ну да, Дары Смерти. Я вроде как собрал их все, — криво усмехнулся Гарри. — Только вот надеялся, что мне это не пригодится. — Погоди-погоди, — Малфой зашагал по поляне, двигаясь с кошачьей точностью и грацией. Удивительно, как он вообще умудрился упасть, с такой-то координацией. — Ты хочешь сказать, что Дары Смерти из сказок барда Бидля реально существуют? — А я тебе о чем толкую? Воскрешающий камень, Бузинная палочка, вот она, кстати, — Гарри продемонстрировал свою, — ну и мантия, разумеется. Ее ты уже видел. — Покажи. — Вряд ли я ее взял с собой… — пробормотал Гарри, роясь по магически расширенным карманам пальто. — А, вот она. Тебе повезло! Я был уверен, что она в форменной мантии… Малфой взял серебристую ткань и пропустил ее сквозь пальцы, любуясь переливами света на складках. — Получается, все это время в Хогвартсе ты пользовался одной и той же мантией? — спросил он наконец. — Ну да. — А я думал, что ты каждое лето оставлял состояние в «Волшебном оборудовании для умников» в Косом переулке. Нормальная мантия-невидимка работает от силы год. — Ну да. Но моя досталась мне от отца и вообще передается в нашей семье уже не одно столетие, — озадаченно ответил Гарри. Ему не приходило в голову, что Малфой давал себе труд думать о нем и о его вещах. — И что, поэтому Темный Лорд не смог тебя убить? Потому что ты собрал все Дары и теперь бессмертен? — Малфой спрашивал как бы в шутку, но, несмотря на нейтральное выражение его лица, в голосе звучало некоторое беспокойство. — Я так не думаю, — покачал головой Гарри. Он начал замерзать, а еще ему хотелось поскорее проверить Выручай-комнату, а не отвечать на идиотские вопросы Малфоя. — Сказка — это просто сказка. Дары существуют, но их создали люди, а не Смерть. Моя палочка, конечно, сильнее многих, а мантия и правда отлично скрывает от опасностей. Но вот Воскрешающий камень никого не может воскресить, он всего лишь вызывает тени умерших. А я, если снова встречусь с Волдемортом, рискую сдохнуть окончательно. Второго крестража в моей голове, слава Мерлину, не наблюдается, — он осекся, заметив быстрый взгляд, который Малфой бросил на его палочку, которую Гарри все еще держал в руках. — Даже не думай, Малфой. — Уже подумал, Поттер. Не трясись, меньше всего мне хочется разгуливать по волшебному миру со здоровенной мишенью на спине. Да и представь, как бы понравилось Темному Лорду, если бы я вдруг заявился на собрание с Бузинной палочкой, — самоуверенностью Малфоя можно было бы накормить средних размеров деревню. Но жизненный опыт подсказывал Гарри, что сейчас эта самоуверенность была более чем оправдана. Малфой выглядел опасным. Он буквально излучал угрозу. — Не думаю, что тебе удалось бы у меня ее отобрать, — заметил Гарри. Он чуть перехватил древко и слегка сместил центр тяжести, принимая стойку, из которой легко выйти в дуэль. — Я же сказал — успокойся. Мне не нужна твоя палочка, — Малфой лениво отряхнул мантию от налипшего снега. — Но мне очень интересно, почему Феликс считает, что нам необходимо было найти Воскрешающий камень. Причем я не хочу его забирать. Более того, я испытываю глубокое удовлетворение от того, что Камень лежит в твоей руке. Интересный факт. На мгновение Гарри почувствовал острое дежавю. На секунду ему показалось, что сейчас вперед выйдет Гермиона и даст несколько рабочих гипотез на эту тему — точь-в-точь как это было раньше, когда они охотились за крестражами. Но нет. В безмолвном зимнем лесу были только они с Малфоем. — Ну что, пойдем? — Гарри потянулся за мантией-невидимкой, которую Малфой по-прежнему держал в руках, но тот сделал пару шагов назад. — Ты знаешь, а мне, оказывается, не нужно в Хогвартс, — медленно проговорил тот, как бы прислушиваясь к внутреннему голосу. — Тебе — да. А вот меня ждут совершенно в другом месте. На этих словах Малфой молниеносным жестом накинул на себя мантию и исчез. А через мгновение пара птиц взлетели от резкого хлопка аппарации. — Самодовольный ублюдок, — буркнул Гарри, но без особой злости. Удивительное дело, он совершенно не переживал за судьбу бесценного фамильного артефакта. Более того, все происходящее казалось ему единственно правильным развитием событий. Набросив на себя Согревающие чары, он побрел к замку. Через полмили он сможет с помощью Акцио вызвать к себе школьную метлу и долететь до Хогвартса с комфортом. Ну а пока можно подумать над именем ребенка. «Джеймс звучит отлично. Или Лили. Да, Лили — идеально».