Ты — это вечный взрыв

— Значит, ты и Малфой? — невнятно поинтересовалась Джинни, с аппетитом поедая многоэтажный сэндвич. Было раннее утро, весь дом спал, и только где-то на периферии гремела кастрюлями Молли, сооружая обед для неопределенного количества постояльцев. Гермиона, которая только-только вышла из спальни, чтобы найти что-нибудь похожее на кофе, вздрогнула. — Чего? — самым своим фальшивым тоном переспросила она, с тоской глядя на чайник. Тот ее мольбам не внял и быстрее кипятиться не собирался. — Да брось, Гермиона. Я еще вчера начала подозревать — что-то у вас с ним нечисто. А когда он вечером, вместо того чтобы свалить в свою змеиную нору — или что он там называет домом? — как ни в чем не бывало отправился к тебе в спальню, мои подозрения переросли в стойкую уверенность. Ну так что? Как давно это продолжается? — Джинни не без сожаления отложила сэндвич и уставилась в подругу внимательными карими глазами. — Такое впечатление, что вечность, — ответила наконец Гермиона. Очень хотелось кофе и примерно так же не хотелось отвечать на вопросы. — А можно поточнее? Гермиона задумалась. С какого момента вообще стоило считать, что они с Малфоем вместе? И вместе ли они? Ладно, учитывая сегодняшнюю ночь, сомневаться будет как-то по-детски, но когда это все началось? С ночи в особняке Селвина? С поцелуя в лесу? А может, еще раньше — в пустынном парке Баттерси, когда Малфой опрометчиво впустил ее в свою голову? Гермиона не знала. — Считай, что с сегодняшнего дня, — отрезала она. Чайник наконец издал пронзительный свист. — Ладно-ладно, не злись, — Джинни подняла обе ладони в обезоруживающем жесте и, немного подумав, снова схватилась за недоеденный сэндвич. — Надеюсь, его слизеринское высочество окажется более разговорчивым, — пробормотала она. Гермиона фыркнула, представив каменное лицо Малфоя под бомбардировкой вопросов от миссис Поттер. — А где он, кстати? — осведомилась Джинни. — Не знаю. Гермиона сама была бы не против это выяснить. Она проснулась одна, и только темная мантия в шкафу намекала, что Малфой если и ушел, то ненадолго. В коридоре хлопнула входная дверь. Тихие, чеканные шаги, и на кухне показался предмет их обсуждений. На Малфое была легкая ветровка и спортивные брюки, скулы пятнал яркий румянец, а короткие волосы торчали обледенелым ежом. Натолкнувшись на заинтересованные взгляды, он поднял бровь. — Что? — Гермиона тебя потеряла, — сладким голосом пропела Джинни, — а у меня много, просто неприлично много вопросов. Драко перевел взгляд на Гермиону, но она только пожала плечами, спрятавшись за кружку с кофе. — Аелардиа ваес иммо кеатан аллер ом киш виннех оулис, — невозмутимо ответил он и прошествовал к плите, где стоял еще горячий чайник. Затем понюхал содержимое жестяной банки с кофе, горестно вздохнул и, забрав из рук оторопевшей Джинни остатки сэндвича, вышел из кухни. — Что это сейчас было? — почему-то шепотом спросила она. — Если я правильно уловила смысл — я не особо сильна в звуковом-руническом, — Малфой сообщил, что не намерен отвечать на вопросы, пока концентрация кофеина в его крови не достигнет приемлемых показателей, — серьезно ответила Гермиона, но в ее глазах плясали золотые смешинки. — А нормально он это сказать не мог? — Мог. Но тогда ты принялась бы настаивать. — Погоди… Он ведь так и не налил кофе! — воскликнула Джинни, указывая на забытую жестянку. — Вот именно. Так что все расспросы откладываются, дорогая подруга, — хмыкнула Гермиона и отхлебнула свой напиток. Кофе, к слову, немилосердно горчил. — Ничего, я очень настойчивая, — Джинни задумчивым взглядом посмотрела на опустевшую по вине Малфоя тарелку и звонко крикнула: — Мам, можно мне еще один сэндвич? — Конечно, золотко, — откликнулась миссис Уизли, судя по приглушенному голосу, что-то искавшая в кладовке. — Серьезно, лучшее, что может дать беременность, — это официальное освобождение от унылой готовки, — доверительно сообщила Джинни и с победным видом откинулась на спинку стула. Что ответить на это глубокомысленное заявление, Гермиона не придумала. Поэтому она молча допила кофе и отправилась на поиски ванной. Оукфилд оказался просторным, запущенным домом в георгианском стиле. Сквозь большие окна с трудом пробивался дневной свет — фацетные стекла покрывал толстый слой пыли. Прекрасный паркет скрипел и кое-где проваливался, а покоробленные от сырости обои отходили от стен в самых неожиданных местах. Судя по густому изумрудному оттенку и растительным орнаментам, поклеили их лет сто назад. Гермиона сделала себе мысленную заметку проверить, не мышьяком ли обусловлен их сочный, не побледневший со временем цвет. Дом потихоньку приобретал жилой вид, но у его многочисленных постояльцев были дела поважнее, чем циклевка паркета или отпаривание траченных молью занавесок. Так что это было поле боя для миссис Уизли, которую, в свою очередь, регулярно отвлекала готовка. Мысль о том, чтобы накормить домочадцев на ужин тем же, что было приготовлено на обед, отвергалась Молли как высшей степени кощунственная. Так что Оукфилд приводился в порядок с поистине викторианской неторопливостью. Несмотря на старомодную архитектуру, ванные в доме имелись, целых четыре штуки. Однако, учитывая резко возросшее число жильцов, свободную удалось найти только на задворках третьего этажа. Гермиона толкнула рассохшуюся дверь и в то же мгновение оказалась под прицелом кинжально-острого взгляда серых глаз. Окруженный паром, Малфой возлежал в глубокой чугунной ванне и бесстыже ухмылялся. Емкость была ему коротковата — над водой торчали острые колени и верхняя половина торса. Очень мокрого и прекрасно сложенного торса. Гермиона невольно сглотнула, увидев, как по его грудным мышцам стекла капля мыльной воды. Если Малфой когда-то и ходил в спортивный зал, день рук и спины он явно не пропускал. — Я надеюсь, за тобой не прячется рыжая подружка с кучей неудобных вопросов в блокнотике? — поинтересовался Малфой, нисколько не смущаясь. Он вытянул ноги, спрятав колени под воду и явив влажной действительности две розовые пятки, удобно устроившиеся на бортике ванны. — Э-э-э, извини. Дверь была открыта, и я решила, что здесь не занято… Я сейчас уйду, не буду тебе мешать, — промямлила Гермиона, пятясь и утыкаясь спиной в закрытую створку. — Ладно, посмотрю внизу, может, там уже освободилось. Она подергала ручку, но створка не поддавалась. Малфой слегка приподнял уголок рта. В его глазах отражались золотистые искры магических огоньков, сверкавших под потолком. А возможно, это был просто отблеск эмоций — ситуация его забавляла. Сама же Гермиона неожиданно смутилась, хотя казалось бы — почему? Голых мужчин она видела неоднократно, было бы отчего заливать щеки томатной краснотой. Впрочем, ни один из этих мужчин не обладал такими острыми скулами и идеальной линией плеч. Точно. Такие скулы и плечи должны быть официально запрещены какой-нибудь международной конвенцией, как беспрецедентно жестокое оружие против благоразумных ведьм. В них таилась какая-то первобытная магия, в противном случае у Гермионы не было ни единой версии, почему от вида Малфоя в ванной ее колени превращаются в желе. — Все в порядке, я уже исправил оплошность, дверь закрыта, — Малфой достал из воды руку с зажатой в ней волшебной палочкой. Его правое предплечье оплетал кожаный ремешок кобуры. — Ты что, с ней даже моешься? — не поверила Гермиона. — Если я не дома, то да. А ты чего хотела-то? — Помыться! — рявкнула Гермиона, безуспешно пытаясь открыть дверь. — А-а, ну да, тебе бы не помешало. — Что ты хочешь сказать? — вызверилась Гермиона. — От тебя воняет, Грейнджер. Ну да, выглядела она не блеск — волосы сбились в колтун (но в этом виноват в том числе и самодовольный придурок, который развалился в ванне!), под ногтями траурные каемки, все руки в цыпках, кожа все еще пахнет речной тиной. Однако это не повод обзываться! Сам же с ней спал всю ночь и не жаловался. — И одежда у тебя грязная, — тем временем задумчиво продолжил Малфой, не обращая внимания на закипающую Гермиону. — Волосы тоже, да и все остальное… Хорошая новость в том, что я обожаю грязных девчонок. В следующее мгновение магические нити, повинуясь движению его волшебной палочки, притянули Гермиону к ванне. Не обращая внимания на визги, Малфой схватил ее под коленями и прямо в одежде запихнул в горячую воду. — Ты совсем обалдел? — выдавила Гермиона. Ее многострадальный кардиган повис тряпкой, джинсы потемнели и облепили ноги, а с волосами творилось что-то совсем непотребное. Одно хорошо — ступни, заледеневшие на сквозняке, который безнаказанно гулял по полу особняка, мгновенно отогрелись. — Ты же хотела мыться? Мойся! — Малфой великодушным жестом обвел ванную. Гермиона старалась не смотреть вниз, так как, чтобы они могли поместиться в емкости вдвоем, Драко пришлось бесстыдно раздвинуть ноги. И он, ожидаемо, мылся не в одежде. — Но я одета! — А, так ты все-таки моешься голой. — Естественно, я моюсь голой, — едко бросила Гермиона, плеснув водой ему в лицо. — Ну мало ли, я же не знаю наверняка, как там у вас, маглорожденных, все устроено. Я как-то видел фильм, где носатый мужик полез в душ в полном боевом доспехе. Может, и тебе такое нравится, — невозмутимо заявил Малфой, устраиваясь в ванной поудобнее. Теперь обе его коленки торчали по бокам от Гермионы, заключая ее в своеобразную мокрую клетку. Прямо перед собой и вниз она по-прежнему мужественно не смотрела. Мыльная пена фривольно плавала по поверхности, то скрывая, то открывая то, что в приличном обществе обычно не показывают. А Гермиона считала себя очень даже приличным обществом! — Нет, Малфой, у маглорожденных с гигиеной все устроено ровно так же, как у волшебников. — Это же меняет дело! — воскликнул Малфой и доверительным шепотом добавил: — Я с большим удовольствием помогу тебе избавиться от всего лишнего. И, в очередной раз доказав, что является человеком дела, а не слова, ловким движением стащил с Гермионы набрякший от воды кардиган и выкинул его на пол. Ткань жалобно хлюпнула. — Так гораздо лучше, — заметил он, с одобрением рассматривая оставшуюся в белом бюстгальтере Гермиону. Который, в свою очередь, от одной только воды стал практически прозрачным. Напрягшиеся под внимательным взглядом Малфоя соски предательская ткань теперь совершенно не скрывала. — И что дальше? — спросила Гермиона, скрестив руки на груди. — Полагаю, штаны, — флегматично ответил Малфой и постучал палочкой по чугунному бортику. Джинсы исчезли. — Эй! Это моя единственная пара! — возмутилась Гермиона. — Возьмешь у рыжей новые, — отмахнулся Малфой, с большим интересом разглядывая оголившиеся ноги. — И почему мне кажется, что я проигрываю в карты на раздевание, хотя мы даже не играли? — С такой логикой проигравший здесь я, поскольку голым оказался значительно раньше. С этим было трудно поспорить. Малфой слегка наклонился и провел рукой по ее плечу и спине. Гермиона даже не уловила момента, когда он успел расстегнуть застежки ее лифчика. Бретели соскользнули, и под прицелом наглой ухмылки она со вздохом избавилась от предпоследнего предмета одежды. — Красиво, — протянул Малфой, разглядывая Гермиону. — Может, будешь так ходить всегда? Она фыркнула, представив себе круглые глаза Гарри, Джинни и миссис Уизли, если она окончательно сойдет с ума и явится в гостиную в таком виде. — Похоже, этот звук стоит расценивать как отрицательный ответ, — промурлыкал Малфой, легко поднимая ее над водой, и, оросив помещение кучей брызг, развернул ее к себе спиной, в которую тут же уперлось что-то горячее. И очень, очень твердое. — Малфой. Твой нефритовый стержень тычется мне в поясницу. — Это он, конечно, зря, — серьезно ответил он. — Если уж тыкаться, то куда надо. — Это не эффективно, — прошептала Гермиона. От его низкого, бархатистого голоса по телу расползалось тепло. И большая его часть концентрировалась внизу живота, вызывая непреодолимое желание сжать бедра. — Вот именно. Короткий взмах палочкой, и последний бастион пал. — Трусы мне тоже у Джинни одолжить? — слабым голосом поинтересовалась Гермиона, чувствуя, как горячие руки оглаживают ее шею и плечи. — Я думаю, тебе они не очень-то и нужны, — Малфой прижался губами к мочке ее уха. Его дыхание шевелило тонкие волоски у виска. — Если бы я был Темным Лордом, то издал бы один-единственный указ: Гермионе Грейнджер запрещается носить нижнее белье. Его рука спустилась ниже, обнимая Гермиону за талию, другая — с силой сжала грудь, пропустив сосок между пальцев. В голове шумело, и Гермионе приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы отвечать хоть что-то осмысленное. — А как же магловская угроза? Геноцид? Ядерная война? — влажный язык скользнул по ее шее, отчего у Гермионы перехватило дыхание. Она откинулась назад, вжимаясь в тело Малфоя, ощущая его каменную твердость. Она слегка приподняла бедра, чтобы эта твердость оказалась в подходящем ей месте, однако Малфой не позволил этого сделать. Гермиона почувствовала себя в тисках — невозможно расцепить этих объятий и хоть как-то изменить положение своего тела без ведома владельца этих длинных, сильных рук, перевитых тугими мышцами. — Магловская угроза — это ты. Геноцид моего здравого смысла — это ты, — Малфой говорил тихо, и каждое его слово обволакивало и туманило разум. Он стиснул Гермиону сильнее, на грани боли, будто бы присваивая себе. Было в этом жесте что-то глубинно-собственническое, лишающее свободы воли. И если раньше любые посягательства на свою независимость Гермиона воспринимала как личное оскорбление, то в этой старой, облупленной ванне она с готовностью давала Малфою карт-бланш — на себя. Отпустить поводок контроля, заглушить неизменный внутренний монолог оказалось неожиданно приятно. Освобождающе. — А что касается ядерной войны… — голос его опустился на полтона ниже, почти сливаясь с плеском остывающей воды. — Ядерный взрыв — это ты, Грейнджер. Ты — это вечный взрыв. Малфой приподнял ее за локти, плавным движением опустил на свой член и подался бедрами вверх, входя в нее до основания. Руки его по-прежнему крепко удерживали Гермиону в объятиях, не давая ей возможности переменить положение. Она сдавленно застонала, ощутив наконец его присутствие там, где это было необходимо. Откинув голову назад, Гермиона положила затылок ему на плечо, наслаждаясь тянущими, размеренными движениями. — Нет, так не пойдет, — пробормотал Малфой, подхватил ее под колени и в следующую секунду с оглушительным хлопком аппарировал их в спальню. Слава Мерлину, миссис Уизли не пришло в голову выбивать пыль из портьер или подклеивать отстающие от стен обои именно в этот момент. Спальня была пуста, и они — голые и распаренные — рухнули прямо на расправленную постель. — А как же гигиена? — пискнула Гермиона, подмятая под его телом. — Я же говорил, что грязные девчонки нравятся мне куда больше. Малфой прижал ее запястья к простыне и коленом раздвинул ноги, не встречая даже намека на сопротивление. С глухим вздохом он приставил член к ее входу и медленно, мучительно медленно ввел его внутрь. Гермиона выгнула спину, подаваясь бедрами вперед — ей хотелось ощутить его в себе полностью, раствориться в нем без остатка. Взгляд его обжигал расплавленным свинцом: текучая серебристая радужка с угольно-черным омутом посередине. Темно-русые брови вразлет, нос с едва заметной горбинкой — отголоском давней травмы, белая кожа, на которой одинаково легко проявляются и румянец, и кровоподтеки. Драко отпустил правое запястье и прижал ладонь к ее щеке, продолжая томительно-неторопливо входить в ее тело. Глядя прямо ему в глаза, Гермиона обхватила подушечку его пальца губами и обвела языком, всасывая глубже. Он слегка вздрогнул, сбиваясь с ритма, но замешательство длилось не дольше мгновения. С глухим всхлипом Малфой толкнулся сильнее, вдавливая ее в матрас, размазывая большим пальцем слюну по ее нижней губе и подбородку. Он двигался все быстрее, и Гермиона видела, как туман заволакивает его глаза — теперь уже почти черные от неестественно расширившихся зрачков. Прерывистое дыхание, гладкая кожа, нитки шрамов, о которые спотыкаются пальцы. Она стонала, цепляясь ватными руками за его плечи, чувствуя, как от места, где соединяются их тела, распространяются волны жара, каждая из которых была сильнее предыдущей. Гермиона закрыла глаза, сосредотачиваясь на приближающемся оргазме, но Малфой прикусил ее за сосок и едва ли не с угрозой произнес: — Не делай так, я хочу тебя видеть. Она не спорила. Она тонула, то забывая, как дышать, то, опомнившись, жадно хватая ртом воздух. В голове звенела космическая пустота: свободная от потери, вины, ответственности — от всего, что выжигало корень языка полынной горечью. Малфой забросил ее правую ногу к себе на плечо, входя в нее немного под другим углом, задевая какое-то умопомрачительно правильное место, и через несколько фрикций Гермиона распалась на атомы. «Я не должна закрывать глаза, он хочет меня видеть». И она, теряя всякую связь с реальностью — «абсолютно черное тело поглощает все электромагнитное излучение», — вглядывалась в собственное отражение на дне его абсолютно черных зрачков. «Постоянная Планка — шесть целых шестьдесят два миллиона шестьсот семь тысяч пятнадцать стомиллионных умножить на десять в минус тридцать четвертой степени». Он кончил следом за ней — несколько судорожных толчков, гортанный стон и глубокий, чувственный поцелуй. Малфой целовал ее так, будто впереди у них бесконечное лето, полное праздной неги, необязательных вечеринок и пикников. Она с облегчением закрыла глаза, отдаваясь этому медленному, вдумчивому поцелую. Гермиона не была ханжой. Она довольно долго встречалась с Роном после войны, и полтора года они с энтузиазмом вчерашних подростков изучали тела друг друга и все, что можно с этими телами сделать. В Кембридже у нее был опыт и интрижек на одну ночь, и отношений друзей с привилегиями. Да и после учебы она не хранила целибат во имя науки: сама того не заметив, она попалась в аккуратно расставленные сети Блейза Забини, чья привлекательность выросла кратно, когда тот обзавелся собственным книжным магазином. Восхитительный месяц в его квартире на Сицилии — и не менее восхитительное расставание по прибытии в Лондон. И Тео. Ее счастливая и несчастная влюбленность. Правильное время, но неправильный человек. Впрочем, как бы ни были запутаны и зыбки их отношения, секс у них был отличный — Тео оказался внимательным, нежным любовником. Он чутко реагировал на каждое движение Гермионы, а когда сомневался — спрашивал, нравится ей то или иное действие или нет. Малфой же не спрашивал. Он был стихией, смерчем, который сносит все на своем пути, оставаясь внутри прозрачно-спокойным. При этом каждое его движение, каждый выдох, каждый приказ или грязное словечко, выплюнутое аристократичным ртом, — все это вызывало у Гермионы буквально животное возбуждение. Одним своим присутствием Малфой гасил бесконечное чувство вины, которое она, против своей воли, испытывала. Она целовалась с Малфоем, и все рациональные мысли истончались, как застиранная простыня. Становились неважными, как абсурдный сон, вроде того, где она превратилась в Амбридж и отправилась на олимпийские игры толкать здоровенную гирю из марципана. Беспрецедентным усилием воли Гермиона оторвалась от его губ. Малфой открыл глаза, и горячий туман в них мгновенно застыл ледяным булатом. — Что такое? — прошептал он, поглаживая большим пальцем ее скулу. — Нам нужно работать, — ответила Гермиона, немного отстраняясь. Но проще сдвинуть гору, чем Малфоя, который не желает кого-то выпускать из своих рук. Его губы отправились ниже, по шее к ключице, от ключицы к груди и наконец — к истерзанному соску, который с большим удовольствием оказался во влажном плену его рта. Гермиона захныкала, бессознательно выгибая спину. — Драко, остановись, — простонала она, поглаживая короткие волосы на его затылке. — Мне больше нравится, когда ты говоришь «Не останавливайся, Драко», — заметил он, щекоча дыханием кожу на ее груди. «Мне тоже», — подумала Гермиона, но озвучила совсем другое: — Мы должны вернуться к работе. Джинни сказала, что вы с Гарри нашли Воскрешающий камень, это явно должно что-то значить! И узнать у Сьюзен, как продвигаются дела с дементорами, рассказать Биллу и Ромильде про заклинание, которое мы с Тео… — на этом месте горло перехватило, но она закончила: — Которое мы с Тео разработали позавчера. И еще домовые эльфы… — А что с эльфами? — Малфой отодвинулся и, подперев щеку рукой, уставился на Гермиону. — Тебе что-то говорит аббревиатура ДБП? Он покачал головой. — Это Хэппи… — судорожно вздохнула Гермиона. — Селвин пытал его вчера и убил. А перед смертью Хэппи велел найти Винки. — Винки? Домовика Краучей? — перебил Драко. — Да. Он сказал что-то вроде «Скажи, что офицер ДБП погиб». А потом добавил, что Добби был прав, и умер. Перед глазами стояла выцарапанная на сетчатке картинка: маленькое, крошечное на фоне огромной кровати, растерзанное тело с пузырьками темной крови в уголках рта. — ДБП. Это и есть — Добби был прав. Гермиона ошарашенно подняла на Малфоя глаза. — Ты думаешь, они создали что-то вроде подпольной организации? Драко неопределенно пожал плечами. — Слишком мало информации, чтобы делать выводы. Но я знаю, у кого можно спросить. Миппи! Через несколько мгновений в комнате с треском появилась маленькая эльфийка в лимонной тоге. Гермиона потуже завернулась в простыню — Хозяин Драко, — поклонилась она. — Мисс Гермиона. Чем Миппи может вам служить? — Сделай, пожалуйста, мне кофе, — ответил Малфой и тут же перехватил локоть Гермионы, который нацелился ему под ребра. — Ну что, Грейнджер? — Спроси про Винки! — прошептала Гермиона. Эльфийка к тому времени уже понятливо кивнула и тем же сухим треском испарилась из комнаты. — Да спрошу, спрошу, но сначала кофе. Без него я могу только спать и трахаться. Впрочем, если ты настаиваешь… — и его длинные пальцы скользнули под простыню, пробираясь ко внутренней стороне ее бедра. — У нас есть как минимум четыре с половиной минуты. Гермиона фыркнула и закатила глаза. Однако если бы ей пришлось выпить Веритасерум, дознаватель бы живо узнал, что предложенный Малфоем вариант развития событий не вызывал у нее ни малейшего отторжения. Впрочем, Миппи появилась раньше — в компании серебряной гейзерной кофеварки и пары фарфоровых чашек. — Спасибо, — поблагодарил Малфой, придирчиво нюхая напиток. — Еще буквально одна просьба, Миппи. — Да, хозяин Драко? — Расскажи, что такое ДБП и где находится Винки, бывший домовой эльф семьи Краучей. Огромные глаза Миппи вытаращились еще больше. Она тряхнула ушами, ее тонкие губы задрожали, и тихим, обреченным голоском она спросила: — Это просьба или приказ, хозяин Драко? — Просьба, — перебила Малфоя Гермиона. — Это просьба, Миппи. Я должна встретиться с Винки и передать ей, что погиб офицер ДБП. Это было его последнее желание. Эльфийка вздрогнула, как будто ее ударили. — Кто? Кто погиб, мисс Гермиона? — Хэппи из Селвин-Хауса. Возможно, Гермионе показалось, но на лице Миппи промелькнуло облегчение. — Миппи не может сказать, где находится Винки. Миппи не знает, никто не знает. «Разумная предосторожность», — подумала Гермиона. — «Эльфы не могут хранить тайны, прямой приказ от хозяина раскроет любой секрет». — Но Миппи может передать весточку Винки, что хозяин Драко и мисс Гермиона желают с ней увидеться. — Что такое ДБП? — вмешался Малфой. — Отвечай, это приказ. Гермиона укоризненно на него посмотрела. Бедная эльфийка выглядела раздавленной. — Добби был прав, — едва слышно прошептала она. — Он был прав во всем. Домовые эльфы должны быть свободны. Миппи потеребила серьгу в ухе и, собравшись с решимостью, продолжила: — Многие уже свободны. Еще многие — могут освободиться, но не делают этого, потому что их попросила Винки. — Они шпионят за своими хозяевами? — жестко спросил Малфой. — И ты это делаешь? — Миппи хороший домовой эльф! Она заботится о хозяине Драко и знает, что он делает правильные вещи, — пискляво выкрикнула эльфийка. Ее маленькие руки сжались в костлявые кулачки. — Сообщала ли ты кому бы то ни было о моих передвижениях? — повторил Малфой. Его лицо было обманчиво спокойно, но нижняя челюсть казалась высеченной из камня. — Нет, — замотала головой она. — Миппи только запоминает. Миппи пока только запоминает! И она разразилась горькими рыданиями. Гермиона рванулась с кровати, чтобы ее утешить, однако Малфой не дал ей этого сделать. Он молча смотрел на плачущую эльфийку. — Ты хочешь одежду, Миппи? — спросил он наконец, дождавшись, пока та перестанет всхлипывать. — Да! — пискнула она и тут же резко переменила ответ: — Нет! — Что это значит? — То, что она хочет одежду, но должна носить полотенце ради остальных домовиков, — тихо сказала Гермиона. Успокаивающим жестом она положила ладонь на предплечье Малфоя и обратилась к эльфийке: — Ты сможешь организовать нам встречу с Винки? Пожалуйста. — Миппи может, но это займет несколько недель. — Ничего, просто сделай это. Все будет хорошо, Драко вовсе на тебя не сердится. — Правда, хозяин Драко? — эльфийка подняла на Малфоя круглые глаза. — Правда, — сквозь зубы ответил он, потирая предплечье, которому только что достался увесистый щипок. — Но только если ты сделаешь мне еще кофе. Этот остыл. — Конечно, хозяин Драко! — Миппи тряхнула ушами и поспешно испарилась. — Ты мог бы подогреть этот кофе, — заметила Гермиона. — Или заварить ту бурду, что называют кофе в этом доме. Или надеть звериную шкуру и заменить волшебную палочку на дубинку — чего уж мелочиться, верно, Грейнджер? — раздраженно ответил Малфой. — Не злись. Так или иначе, но мы все выясним. — Да уж точно. Ни за что бы не поверил, — начал он, но тут же осекся, будто бы что-то вспомнив. — Что такое? — Я их видел. Свободных эльфов. — Где? — В подпольном клубе в Лондоне. И ты знаешь… Пожалуй, я все-таки верю. — Во что? — В то, что они, похоже, здорово обозлились на волшебников.

***

В амбаре, где теперь располагалась Лаборатория, пахло дезинфекцией и магией. Сквозь узкие окна под потолком пробивались солнце и лоскуты голубого неба. Если не выглядывать на улицу, казалось, что за деревянными стенами вовсю цветет весна. Гермиона, Драко, Ромильда, Сьюзен, Билл, Артур, Джинни и Гарри в задумчивости стояли вокруг большого лабораторного стола. На нем, разложенные на одинаковом расстоянии друг от друга, красовались Воскрешающий камень, небольшой свинцовый ящик, тонкая книжка в серой обложке, странная шапка, отороченная коричневым мехом, свежий номер журнала «Проблемы чароведения» и металлический куб, по которому периодически пробегали змеистые молнии. — А что не так с журналом? — поинтересовался Гарри, по-видимому сложив собственное мнение относительно остальных предметов. — Страница тридцать девять, — ответил Билл. В голосе его слышалось неприкрытое раздражение. Гермиона успела схватить журнал первой. Через плечо ей заглядывал Малфой, и Гермиона с трудом подавила желание прижаться спиной к его груди. Впрочем, через мгновение все фривольные мысли вылетели из головы. Быстро пролистав страницы, она неверяще уставилась на заголовок и зачитала его вслух: Дементоры или жертвы средневековых предрассудков? Революционное исследование профессора МакМануса о природе существ, которые долгое время считались наитемнейшими тварями из существующих. Однако действительно ли это так? Или простое желание к питанию и размножению, свойственное любой живой особи, стало причиной столь глубоко укоренившейся ненависти волшебников к дементорам? — Что, простите? — переспросил Артур, когда Гермиона перевела дыхание. — Профессор МакМанус на шести с половиной страницах утверждает, что дементоры не более опасные магические существа, чем боггарты, — сообщил Билл. Он исподлобья поглядывал на Драко, который по-прежнему возвышался за спиной Гермионы, стоя к ней куда ближе, чем принято между обычными знакомыми, однако, слава Мерлину, комментировать это не собирался. — Но это же бред, — воскликнула Гермиона. — С боггартом легко справится третьекурсник, знакомый с Ридикулусом. А дементоры… — А дементоры выпивают души, — закончила за нее Сьюзен, глядя при этом почему-то на Джорджа. — Мы знаем, Гермиона. Нет там у господина МакМануса ничего похожего на науку, его экспериментальные методы не выдерживают никакой критики. — Но почему они публикуют этот бред в научном журнале? — когда Гермиона заканчивала произносить этот вопрос, она уже знала ответ. — Потому что дементоров будет становиться все больше, и Темный Лорд желает обелить их в массовом сознании, — сказал Малфой. — Кстати о Сам-Знаешь-Ком… Какого хрена ты здесь забыл, Малфой? — спросила Сьюзен. Она стояла, скрестив руки на груди, и сверлила Драко таким недобрым взглядом, что Гермионе живо вспомнилось бугристое лицо Дафны Гринграсс на фоне слизеринского флага в Большом зале. — Малфой был нашим шпионом, а потом все пошло по пизде, и теперь он просто тусуется с нами, — не дав никому и рта раскрыть, ответила Ромильда. — Сдается мне, что «Малфой» и «Все пошло по пизде» оказались в одном предложении не случайно. Чувствуется в этом некая… корреляция, — подал голос Джордж. Он сидел на стуле немного в сторонке, с интересом изучая собственные ногти. Однако Гермиона заметила, что примерно раз в минуту он бросал быстрый взгляд на стол, туда, где серой пуговицей лежал Воскрешающий камень. Джордж был бледен и постоянно тер покрасневшие, слезящиеся глаза. — С чего вообще мы должны ему доверять? — поддержала Сьюзен. Билл и Артур промолчали, но, судя по их суровым лицам, их беспокоил тот же вопрос. — С того, что, если бы не Малфой, я бы не нашел и не уничтожил последний крестраж, — спокойно ответил Гарри. — А еще не увел бы из-под носа Пожирателей здоровенный дом, полный похищенных и зачарованных людей. На этом предлагаю закрыть тему и обсудить, что мы будем делать теперь. И что это, Моргана побери, за идиотская шапка! — Это артефакт, Поттер, — ответил Драко. Все это время он со скучающим видом листал «Проблемы чароведения», не желая, судя по всему, вступать в перепалку со Сьюзен или Джорджем. Вернув журнал на стол (Гермиона заметила, что он положил издание ровно между шапкой и металлическим кубом), Малфой повернулся к Гарри. — Если я правильно понял его назначение, то шапка сохраняет память ее владельцу, даже если на него наложили чары Забвения или он выпил какой-то изменяющий сознание эликсир. В общем-то, именно благодаря этому в высшей степени нелепому головному убору я могу точно воспроизвести ритуал Темного Лорда. — Ритуал? — переспросил Билл. — Ритуал, с помощью которого он забирает магическую силу волшебников и предположительно создает дементора, который потом находится с ним в энергетической связке. — Мерлин милостивый, — сипло выдохнула Ромильда. — Выходит, змееголовый теперь что-то вроде мегадементора? — послышалось скептическое от Джорджа. — Скорее вроде огромного двигателя, к которому подсоединены десятки, если не сотни, солнечных батарей по всей стране, — уточнила Гермиона. В голове уже начал складываться план. Если Малфой знает суть ритуала, то они могут провести магическую декомпозицию и выяснить, как его отменить. Если это возможно — они это сделают. Если это возможно. Не каждый ритуал обратим. — Есть кое-что еще, — добавил Малфой и схватил со стола тонкую брошюру. — Я нашел это в библиотеке Мэнора. Не берусь утверждать наверняка, но я подозреваю, что это рабочие заметки Амелии Солсбери. — Изобретательницы заклинания Патронуса? — Билл посмотрел на книжицу с уважением. — Да. Малфой пролистал несколько страниц и открыл разворот с иллюстрацией. Сьюзен, Ромильда, Гермиона и Билл сгрудились вокруг, разглядывая подробную схему дементора в разрезе. — Надо же. А я думала, башка этим тварям нужна, просто чтобы вырабатывать мерзкую слизь, — глубокомысленно протянула Ромильда. — А тут гляди-ка, нервный узел, как у настоящих животных! — Ты понимаешь, что тут написано? — с уважением спросил Малфой. — Конечно, — фыркнула Ромильда. — Я брала расширенный курс по рунам, на валлийский у нас отводился целый семестр. Между прочим, очень поэтичный и образный язык. Например, для женской груди у них имелось около восьмидесяти близких синонимов. Грудь юной девушки, грудь кормящей матери, грудь статной вдовы, уже вырастившей сыновей, но не растерявшей привлекательности… — Замечательно, — прервала Ромильду Сьюзен к некоторому неудовольствию заинтересовавшегося Малфоя. — Тогда садись за расшифровку. Нужно объединить все данные, которые у нас имеются. Мы ведь здесь тоже не садовых гномов гоняли, — и она ткнула пальцем в металлическую коробку. — Да-да, — торопливо закивала Ромильда. — С чего начнем? — Ромильда, Сьюзен, на вас брошюра, — распорядился Билл. Его покрытое белыми шрамами лицо было пугающе суровым. — Папа, на тебе Воскрешающий камень. Попробуй разобраться, что он из себя представляет. Нам со Сьюзен вчера это не удалось. Билл перевел взгляд на Драко, Гермиону и Гарри. — Малфой, — в голосе его звучала заметная неприязнь, — мне потребуется полное описание ритуала. Им займусь я. — Билл — ликвидатор проклятий, — объяснила Гермиона, чувствуя смутную потребность разрядить обстановку. Судя по непроницаемому лицу Драко, командирский тон Уизли ему не особенно понравился. Однако Малфой удивил ее, спокойно ответив: — Разумеется, Уизли. Но сначала я отлучусь за Омутом памяти. Думаю, тебе будет полезно увидеть все своими глазами. Гермиона незаметно выдохнула. Ей была не по душе роль арбитра. Она любила исследования, а не конфликты. А их всех ждала работа. Много тяжелой, изматывающей тело и разум работы. И это было хорошо, потому что усталость неизменно притупляет боль. Гермиона покосилась на угол амбара. Косые лучи яркого солнца падали на деревянный пол, освещая одну стену, а вторую оставляя в тени. Хорошее место, Тео бы понравилось. Она взяла Малфоя за руку, и он легонько сжал ее пальцы в ответ. Почему-то ей казалось, что он прекрасно понимал, что она чувствует. Их ждет много работы. Но они справятся. Они должны справиться.