Последний человек Города

      Начавшаяся промышленная революция в Англии в конце восемнадцатого века вывела ее на лидирующие позиции. Начав с прялки "Дженни", названной в честь дочери создателя Харгривса, которая помогала эффективно работать с хлопком для пошива одежды. Такое скромное, но уверенное начало побудило других изобретателей к созданию новых машин. Однако, для увеличения производительности изобретений требовалась энергия, которую добывали с помощью сжигания угля. Как считают многие публицисты, создание паровых ядер профессором Хокинсом стало высшей точкой научной мысли девятнадцатого века, известной как "паровая эра".       Увеличение производственных мощностей привело к огромному избытку разнообразных товаров, что привело к зависимости других стран, таких как Османская империя и Испания - некогда великих держав, от импорта этих товаров. В головах политиков, особенно из-за мощного флота и огромного богатства, укрепилась идея превосходства английской расы среди остальных европейских народов, не говоря уже о жителях их колоний. Однако, это не могло продолжаться долго.       Англо-Бурская война 1880 года длилась всего лишь год, но стала проблемой для британского общества, которое столкнулось с разрывом между иллюзиями правителей и жестокой реальностью. Желание сохранить контроль над богатыми алмазными источниками для монополии на европейском рынке привело к началу войны с народом буров, проживающим на юге Африки. Британские офицеры и адмиралы полагали, что военная кампания продлится всего несколько недель из-за отставания в техническом смысле у противника, поэтому подготовка солдат была недостаточной. Однако, британский флот и наземная армия столкнулись с огромными поражениями, что стало унижением для них.       Буры прекрасно знали территорию и имели опыт военных действий против иностранцев. Их целью было не допустить укрепления англичанами на суше, и они успешно справлялись с этой задачей. Многие британцы не только были взяты в плен, но и казнены и изувечены для запугивания остальных противников. Буры стремились принудить иностранцев отступить с помощью таких ужасных действий.       По словам Крейвена, гордость всего английского народа была серьезно подвергнута сомнению, что подтолкнуло его возглавить новые войска, отправляющиеся из Лондона на войну. Несмотря на его отсутствие опыта в военных делах и наличие лишь единственного надежного форта на земле, престарелый аристократ был схвачен местными жителями. Было неясно, был ли этот поступок проявлением патриотизма или просто глупостью. Однако, жизнь Лорда была спасена молодым офицером Хейвсом, управлявшим единственным наземным фортом.       В отличие от большинства своих коллег в управленческой и военной сферах, Хейвс был необычайно неудачлив. Его первый корабль и экипаж были потоплены всего через несколько недель после его назначения. Однако, этот инцидент был списан на несчастное стечение обстоятельств, так как уйти от шторма было крайне сложно. Никто не обратил внимание на неэффективность его назначения на единственный наземный форт, который лишь чудом сохранился. И, как не трудно догадаться, спустя несколько недель, солдаты и жители форта столкнулись с огромным голодом и заболеваниями. Поставки еды, паровых ядер, вооружения и людей были нарушены. Единственная успешная операция состояла в освобождении Лорда Крейвена и его людей и их последующей эвакуации.       После операции форт подвергся атаке буров, и оставшиеся там люди были оставлены на милость противнику. Тем не менее, благодаря спасению паровых ядер, Хейвсу и другим высокопоставленным чиновникам, они смогли выжить. В 1881 году война закончилась победой буров, которые захватили значительную часть алмазного месторождения, тем самым сильно подрывая мировое господство Англии. Правительство, стремясь каким-то образом отомстить, начало тихую, но жестокую кампанию против противника в неурожайные годы. Под предлогом раздачи бесплатного продовольствия нуждающимся, офицеры приводили бывших врагов в специальные помещения и запирали их там, добавляя ядовитый газ, чтобы уничтожить множество буров. Все это было сделано, по словам политиков, для уничтожения "низшей расы" ради светлого будущего Англии.       Впоследствии, благодаря поддержке Лорда, Хейвс стал значимой фигурой в лондонской аристократии, несмотря на своё скромное происхождение. Вопреки ожиданиям многих консерваторов, Крейвен и Хейвс смогли найти общий язык друг с другом, несмотря на личные убеждения второго лица Империи.       Благодаря влиянию своего покровителя, Хейвс был назначен на должность капитана Винтерхоума за месяц до отправления первого Дредноута из Лондона, который был планируемой новой столицей в замершем мире. Однако Хейвс был замечен лишь на последнем Дредноуте, и причины такой большой задержки остаются неизвестными.

За 14 дней до падения Города

      Пытаясь отвлечь себя от тягостных его разуму рассуждений, Томас заново очищал медицинские инструменты от любых пятнышек или почернений. Мысли о его скором воссоединении грело и морозило душу, что мешало работе в лазарете Финеаса.       После обещания Генри вдовец был… Не очень счастлив, из-за чего и бесшумно покинул дом опеки, желая покоя. Единственным для него местом во время работы стал привычный стол с инструментами и лекарствами, одурманивающими и отдаляющими инженера от неуютного дома. Он не желал возвращаться один, только с ними. И он должен вернуться не один, Томас обещал себе. Но нужна помощь, и точно не Генри.       Как бы не относился к нему доктор, юноша не мог в должности ему помочь. Только свидеться с ними ненадолго, ради вечной разлуки. Незнакомые инженеры не станут ему помогать из-за его… Томас даже не хотел вспоминать причину, слишком сильно был тогда прав Капитан.       Рабочие определенно на это не согласятся, а Стража и вовсе отдаст его Градоначальнику. И в таком случае он не сможет уже ничего сделать.       На Визента также не получится положиться, так как нервный инженер не вызывал в его глазах хоть какое-то ощущение надежности. Скорее при первой же опасности он сбежит, оставив Томаса.       Внезапный чих раздался со стороны Финеаса, когда он поправлял кровать маленькой девочки лет семи, лицо которой выражало смятение. Старый врач предлагал ей воды. Финеас улыбался ей, но по его выражению лица отчетливо читалось беспокойство. Томас не понимал, почему она смутилась из-за его проявления заботы…       Внезапное осознание пришло в голову Томаса. Финеас имеет доступ к телам. А их уже приносят дети. Учитывая изоляцию престарелого инженера, нетрудно по мнению Томаса догадаться, что любому человеку, который проявит к нему интерес, он поможет. И тогда Сэми и Маргарет будут спрятаны от рук Генри, что позволит Томасу увидеть свою семью в любое время. Томас был вне себя от такой перспективы, что не заметил, как Финеас напряженно на него смотрел, когда инженер несколько минут подряд протирал чистый скальпель. — С вами всё хорошо, Томас? — поинтересовался старый хирург, смотря на своего недавнего помощника с подозрением и беспокойством. — Всё хорошо, Финеас! Лучше не может быть… — ответил инженер, пытаясь выдавить из себя необходимое дружелюбие ради своей цели. По мнению Томаса попытка была удачной, однако напряженный взгляд опытного врача указывал на обратное, — В любом случае, как вы поживаете? Я забыл спросить об этом сегодня…       Финеас немного сглотнул, сопровождая это действие особым причмокиванием старческих губ. Он перестал поправлять одеяло и отошел от постели, вызывая расслабление девочки. Немного вздохнув, он смотрел на Томаса с особым доверием и произнес: — Вы тоже желаете увидеть своих близких? Томас немного опешил из-за догадливости старика, но кивнул. — Хехе, как… Знакомо… Мне знакомо. Только я теперь ее во сне могу видеть… Сегодня видел… — грустно усмехнулся Финеас, подзывая его к небольшой соорудированой коморке, чтобы дети не услышали разговора.       Вдовец оставил инструменты на столе и отправился за хирургом, покидая тихую комнату под звук скрипа пружин и детского лепета, в который он не желал заниматься. Томас предположил, что дети только сейчас начали играть, так как они не доверяли им из-за действий Стражи и обязательных переносов тел. Из-за таких событий действительно можно стать недоверчивым к взрослым, особенно к высоким людям в необычной одежде. Томас не осуждал их за это.       Место отдыха было небольшое, покрытое тонким слоем пыли и грязи. Похоже, это уголок редко посещался, что видно было по непритронутости постели Финеаса. Сам старик осторожно осел на подушку, похлопывая своей морщинистой рукой другой сторону сделанной импровизированной кровати. Томас не задерживался и принял приглашение старика, поднимая облако пыли в процессе. Под подушкой можно было видеть бумаги с неаккуратным почерком и множеством заглавных букв, которые, по словам инженера, содержали гневные послания, призывающие покончить с собой. — Я ведь Томас в таком же положении, как и вы, — опустил взгляд Финеас, но быстро взбодрился и посмотрел на гостя, — У меня никого не осталось, а все люди отвернулись от меня. Даже вы это сделали.       Обвиняемый уже хотел солгать старику, но тот мягко поднял руку, не принижая коллегу. — Но я рад, что вы не стали так дальше думать, а попросились ко мне. На дне ведь хорошо, когда есть компания, да? — грустно и добродушно сказал разработчик “Нового метода”, — хотя тут дети, их ведь тоже за людей не считают? Так что они тоже с нами, и никто их не хочет доставать со дна ямы, только отодвигают от нас, думая, что мы прокаженные…       Томас продолжал слушать, не смея ничего сказать против. Это было так, хотя насчёт детей он лично не сталкивался. По его мнению, дети остались последними из живых существ, кто хоть как-то положительно на него реагируют, а не пытаются оскорбить или сбежать. —Т-Томас… Я… М-Могу ли я побыть с тобой откровенным? — надрываясь в голосе, спросил Финеас, пока в уголках его глаз начала скапливаться влага.       Томас осторожно кивнул. Это не входило в его планы, но где-то внутри него было решено выслушать хирурга. — Единственной, кто с детства меня поддерживал, была Мириам. Я-Я… Не мог взять ее с собой на войну с Бурами, будь они неладны. Я уехал только на год… Познакомился с другими выходцами из ближних народов… Они постоянно говорили про перерождение и постоянный цикл какой-то Сансары… Я даже сейчас не понимаю что это…       Финеас пытался не разрыдаться, пока мысли его терялись. Он не смотрел на Томаса, видимо желая лишь выговориться. — А пока меня не было… Её… Господь, зачем ты так над моей душой измываешься…       Всё его лицо сморщилось похуже изюма, а челюсть не могла закрыться, постоянно дрожа. Руки же были опущены. — Я… Я вот всё думал… Что если те инородцы были правы? Тогда моя Мириам уже стала другой… Но человек ведь не мог стать жуком по их словам? Нет, он не мог… Человек может стать только человеком…       Руки Финеаса сжались в кулаки. Пусть он и продолжал плакать, но в его позе сгорбленного была решимость. — Как и вы, я потерял всех, кто был мне дорог. Но я уверен, ведь это моя единственная надежда, что моя жена стала теперь ребенком. Я… Я хоть и могу не найти ее, но даже так я продолжу делать то, что ей было необходимо по здоровью. Вылечивать… Чтобы найти ее среди малышей…       Старик повернулся к Томасу, ожидая увидеть теплую улыбку или понимание в его глазах. Финеас никак не ожидал от него неверие на лице и взгляд, который всех нечаянно ранит. Хмурость и страх.       В ту же секунду хирург ошарашено замер и, поднося свою морщинистую руку к рту, испуганно замолчал. Он быстро сжал руки в кулаки, в то время как его лицо складывалось в множество морщин, как изюм. — Убирайся отсюда! Вон! Вон! — вспыхнул Финеас, толкая сначала из своей коморки, а затем приближая к выходу из лазарета ошеломленного Томаса. — С-стой… — Пьянь чертова! Пошел вон от детей! — продолжал кричать Финеас, размахивая своими руками.       В последнюю секунду хирург с силой толкнул Томаса прямо у выхода из лазарета. Этот неожиданный толчок был достаточно сильным, чтобы вытолкнуть инженера на улицу. Голова Томаса ударилась о деревянную доску, и его зрение на мгновение помутнело. Повернув голову влево, он смог разглядеть только меховые сапоги принадлежащие кому-то.       В обычных условиях достать одежду полярников было почти невозможно. Никто не был готов к холодам, поэтому обнаружить такую обувь было редкостью. Но здесь было несколько пар, а не одна. Томас поднял взгляд чуть выше и старался разглядеть лицо сверху, но он мог лишь увидеть красную ленту на груди. Это была Стража.       Томас не успел сделать ничего, как его узнали. — О, Томас Гудрингс, мы вас искали, — спокойно сказал Мортимер, не обращая внимания на прошлые крики и не самое удобное положение инженера, — Схватите его.       Короткие слова их командира побудило Стражников к решительным действиям, чего не ожидал не отошедший от своего падения Томас. Защитники Порядка тут же скрутили его, начиная заламывать руки в неестественной для них позиции, что причиняло огромную боль. — Остолопы, не ломайте ему руки! — грозно приказал Мортимер, что напугало его подчиненных, — Он нужен Капитану.       Короткое предложение остановило Стражу, объясняя Томасу причины его задержания. Градоначальник вызывал его к себе, хотя прошло слишком мало времени с момента последней встречи. Зачем он делает это сейчас, если мог сделать это и ночью? Почему решил отпустить Томаса раньше срока?       Томас никак не сопротивлялся задержанию. Пусть Стража и была напряжена рядом с ним, но принимать попытки побега ради сломанных рук и ног ему не хотелось. Знал, что для него это бесполезно. Его начали вести к Генератору, но, не доходя до него и Центра Пропаганды, повернули в левую сторону. Было лишь одно здание Порядка, которое вызывало у Томаса дрожь из-за не самых лучших воспоминаний. Но зачем Капитану ждать его в тюрьме? Инженер даже не спрашивал за что его задержали, ведь это бессмысленно. Всё равно не скажут ничего, кроме “приказ начальника”.       Сами тюрьмы находились рядом, на одной маленькой платформе. Вдалеке Томас заметил, что рядом с ними устанавливают паровой центр. Зачем сейчас, если обогреватели справлялись с холодом заключенный не спрашивал, но предполагал, что было слишком много заболевших. Флаги Порядка продолжали колыхаться из-за ветра, но они были слишком хорошо закреплены, чтобы сорваться. Томас не понимал как этого добились.       Мортимер молча вел их дальше, время от времени оглядываясь на Стражу и затем на Томаса своим безразличным взглядом. Томаса удивляло то, что глаза Мортимера стали еще более мутными. Но пока биология не давала ответов на вопросы, почему у людей иногда меняются зрачки. Да и, справедливости ради, ни один из ученых, известных Томасу, не занимался этой проблемой.       Камеры с заключенными находились по обе стороны коридора. На дверях маленькой прямоугольной решетки можно было заметить злые и изможденные лица. Впереди была обычная стальная дверь без окон. Стража шла медленно, но решительно.       Внезапно, из дальней двери выбежал Карл Верлир, будто спеша на встречу с начальником, хотя формально не должен был. Из двери, стараясь остаться незамеченными, вышли двое молодых тюремщиков и побежали вверх по лестнице на свои позиции. — Командир! — громко произнес Верлир, задыхаясь и вставая в стойку, — Я думал, что вы прибудете позже… — Отставить, — устало произнес Мортимер, — мы в старую комнату, приказ Капитана. Очистите новую от грязи. — Но сэр, это не… — Так приказал Капитан, не я, Карл, — вздохнувши, сказал Мортимер, обрывая возможность для продолжения разговора.       Верлир немного запнулся, но пропустил своего командира вперед, подзывая остальных Стражей, которые сопровождали Мортимера, чтобы сыграть в карты в уединенном месте. Второе лицо Города, взглянув на своих подчиненных, кивнул, разрешив им отдохнуть.       Томас не удивлялся этому, он слышал множество слухов о слабой дисциплине Стражей, которую они проявляли только в подобных ситуациях. Только Мортимера уважали и следовали его приказам, хотя иногда с некоторыми сомнениями и ленью. Конечно, не все Стражи были идеальны.       В это время оставшийся мужчина открыл стальную дверь, но свет не проникал через проход, только маленькая тусклая лампочка издали освещала обстановку. — Проходи внутрь и усаживайся, — коротко приказал Мортимер.       Томас продвинулся вперед и, наконец, смог разглядеть, что находится в помещении. На столе лежали карты "Корнофель" и полная бутылка с чем-то жидким. Сам стол имел мутные пятна, возможно, от алкоголя или ещё чего-то более неприятного. Похоже, Стражи отдыхали до этого и не успели убрать все следы.       Внезапно Мортимер схватил Томаса за плечо и сильно сжал, заставив последнего сгорбиться от неожиданности и мучительной боли. Инженер повернулся к Стражу, недоумевая, зачем он так поступил. — Без шуток Томас. Ты исключение из правил, но нападения на Стража не даст тебе ничего, кроме проблем, — грозно сказал Мортимер, параллельно сжимая руку на плече сильнее и закрывая за собой дверь.       После этого, чуть ли не падая из-за толчков Стражника и давления, Томас сел на дальний стул, явно предназначенный для заключенных. На подлокотниках были ограничители, которые Мортимер незамедлительно использовал, ограничивая движение инженера. Боль в кистях была усиливавшейся, что он использовал против него.       Сам Страж медленно опустился, садясь напротив, отодвигая карты в сторону и бормоча что-то неразборчиво. — Им нужно будет дать дополнительную смену из-за этого…       Затем, будто бы ничего не говоря до этого, Мортимер обратился уже к Томасу. — Давайте сделаем всё быстро, Томас. Вы скажите имена и фамилии по возможности, и вы пойдете своей дорогой, — быстро проговорил Страж, будто бы не надеясь на сотрудничество, — И без лжи, хорошо? Вы всё равно не сможете покинуть Город, если вас Стража искать будет. — Я… Я ничего не знаю, — неуверенно ответил Томас.       С одной стороны он лгал, но с другой говорил также и правду. Он знает лишь одно имя, которое нужно Капитану. — Вы уверены в этом? Ничего не слышали или не видели? Может место хотя бы знаете? — со скептицизмом спросил Мортимер. Он давно знал, что ему ничего не скажут. Для него это было лишь формальностью. — Я ничего не знаю, — с уверенностью сказал Томас.       Мортимер тяжело вздохнул от этих слов. — Ладно, давайте продолжим, — уставше сказал Страж, доставая из своей формы документы из архива и разворачивая их, — Вас видели с инженером, имя и фамилия которого… А, у него нет фамилии. Просто Генри. Беспризорник что ли?       Последний вопрос Мортимер пробормотал с явным пренебрежением, но Томас услышал его. — Он сын слуги, — почему-то взбудоражено ответил Томас, злостно поправляя Стража. Тот с подозрением посмотрел на него. — Ясно… Так вот, после этого разговора вы участвовали в саботаже агитатора с другим инженером и калеками. Их также видели с ним. Не находите это странным? — задал риторический вопрос Мортимер. — Н-нет, не нахожу, — продолжал свою линию Томас.       Неожиданно Мортимер ударил по столу кулаком. Он явно не был доволен ответом. — Так, после прошлого допроса я очень устал. Прошлый также сопротивлялся, пока я не перешел к делу. Тогда сразу результат появился, — сказал Мортимер с явной яростью, которую сдерживал, — И ради себя же, Томас, просто скажи хотя бы одно имя или фамилию. Или кличку даже! И я тебя просто отпущу…       Почему-то виновато закончил Мортимер, энергия которого как будто испарилась в одно мгновение. Глаза смотрели на Томаса пристально, но будто бы молили о чём-то, не связанные с делом. Мортимер что-то знал, но инженер не понимал что именно. По мнению последнего, это была лишь манипуляция. — Я ничего не знаю.       На повторяющиеся слова Мортимер, скованный инженер лишь вздохнул, когда тот встал со стула и направился к стене. Однако, вместо стены, как сначала показалось Томасу из-за малого освещения, он увидел полку с инструментами, что не внушало ничего хорошего. — Будь по твоему Томас. Будь по твоему, — устало и не хотя произнес Страж, доставая с полки молоток и крестовидные щипцы. Инструменты были немного грязными, но только из-за пыли. Томас предположил, что их не использовали, но задавался вопросом почему он их достал… Пока не вспомнил утренние слова Капитана.       Томас испуганно посмотрел на Мортимер, пока тот медленно подходил к беззащитному. — Давайте перейдем ко второму этапу       Со всей силы тюремщик ударил молотком по руке Томаса. Точнее нет, по мизинцу, из-за чего из-под ногтя начала течь кровь, пока палец опух и покраснел. Сам ноготь стал более выпирающим, но это не волновало Томаса до поры до времени. Адская боль неожиданно вторглась в его разум, что застало врасплох. Будто бы не сам палец был готов отделиться, не желая причинять боль своему владельцу, но сама кисть была готова пойти на отсечение.       Инженер закричал, но не прошло и двух секунд, как Мортимер подошёл ближе, бросая молоток на землю. Затем он прижал руку Томаса, чтобы оно не шевелилась. В руках Стража остались только щипцы.       Разум Томаса не успел как-либо среагировать и на этот раз, когда щипцы потянули ноготь назад, к пальцу, а не вперед или к Мортимеру. Это вызывало еще больше больше, ведь уже ногтевая пластина не только ломалась в абсолютно неестественных для нее местах, но также активно впивалась в плоть. Из-под того места, где был ноготь, активно текла кровь, падая на пол и заляпывая стул.       Сознание врача хотело отключиться, однако резкий удар в лицо быстро отменил это чувство. Лишь бесконечная усталость, слезы и страх остались в искалеченном теле. Кричать уже не было сил, они куда-то пропали. Секунды тянулись слишком медленно, пока реальность продолжала неумолимое движение вперед. — Ну, а теперь давай перейдем ко второму, но без прелюдий, — с омерзением в голосе проговорил Мортимер, не смотря на сидящего.       Щипцы были окровавлены, и на них также были капли красной жидкости. Это объясняло, почему половина комнаты Томаса была грязной, или точнее — из-за чего и кого. Что-то напоминало о применении Закона Капитана еще до его официального признания. Даже когда Томас находился в тюрьме в первый раз, его не пытали... Но почему это случается сейчас? Вопрос, на который ответ был слишком очевиден. Банальная жалость или насмешка? Томас уже не имел сил думать об этом, его разум плыл и пытался найти решение, чтобы остановить Мортимера. Недостаточно было силы воли, мощность тела исчезала. — И раз, — для обозначения продолжения пыток, а не веселья, протараторил Мортимер.       Томас от ужаса, уже ожидая боль, но на другой руке, пока из первой продолжала хлестать кровь. — И два, — продолжил Мортимер, удерживая руку Томаса от движения, хоть последний и пытался освободиться.       Разум пытался найти решения в такой обстановке, но приходило лишь самое мерзкое. Нет, просто склизкое решение… Томас не мог это описать лучше в тот момент, будто бы отрывая значительную часть своей совести на откуп до следующего избиения. — И тр… — не успел начать Мортимер, как его перебили оглушающим криком. — Я ВСЁ СКАЖУ!       Томас прокричал что есть сил и после поник. Где-то внутри он чувствовал, что делает неправильно. Было лишь одно оправдание, если с него такое потребуют – это страх за свою жизнь. Капитан после возможной победы будет способен убрать кого угодно, если уже он не начал зачистку, о которой Томас ничего не знает. По крайней мере сейчас. — Наконец-то, — устало произнес Мортимер, отходя от Томаса и возвращаясь к своему стулу, — давайте запишем ваши показания. Если они будут отличаться от прошлых, а в их достоверности я уверен, то продолжит вас допрос более расслабленный тюремщик. Он то сможет закончить дело.       Томас заметно сглотнул, что немного обрадовало Стражника. — Скажите имена участников “Нового начала”. А затем место их собраний и возможное количество.       Томас уставился на свою окровавленную руку, надеясь на то, что такое последствие станет для него мотивацией для… Он даже не хотел называть свое действие. — Я знаю только Генри… И Гарри Визента. Дом опеки, больше ничего не знаю, отпустите меня…       Последняя просьба была более отчаянной, однако Томас этого не заметил. Он лишь хотел искать свою семью, подальше от взора Стражи. Осталось только избавиться от ограничителей и всё стало бы лучше. — Понятно… Да, вся информация уже имеется на руках. Порядок благодарит вас за сотрудничество. Ни один ваш выбор не будет забыт. А я пока пойду.       На этом Мортимер закончил записывать в документах и неожиданно выплеснул на окровавленную руку все содержимое бутылки, частично попав и на лицо, и на одежду Томаса. Это был самогон. Страж поднялся со стула, разворачиваясь на выход. Надежды инженера начали стремительно сыпаться. — А КАК ЖЕ… — не успел докричать инженер, как на этот раз его перебил Мортимер. — Томас, вас не сразу отпустят. Завтра вечером скорее всего. Да и сами понимаете, приказ Капитана никто не отменял, — перебил Страж, поворачиваясь к пленнику, — И еще пара слов перед уходом.       Мортимер полностью повернулся к Томасу. — Я не знаю зачем вас решили допросить, но всю информацию мы уже выяснили. Вы бы не помогли делу абсолютно никак, но Капитан решил перестраховаться. Да и к вам он трепетно относится, несмотря на всё, что он приказал мне сделать…       Мортимер сжал правый кулак после упоминания о приказе. — В общем то, жизнь ваша станет его заботой, причем без вашего согласия. Так что будьте готовы к этому. Я не имею в Городе никакой власти, чтобы вам помочь.       Услышав о том, что Мортимер бессилен во многих вопросах поселения, для Томаса показалось несмешной шуткой. Он был единственным, кому позволяют видеть Капитана. Для инженера это казалось слишком лицемерным, даже для Стража. Он мог оказывать влияние на Капитана, но не сделал ничего. По мнению Томаса, Мортимер просто смотрел, как люди умирают, рассматривая это как шоу, где зритель может выйти на сцену.       Однако черная ярость сдерживалась страхом перед потерей своей жизни. В конце концов, второе лицо Города могло с ним делать что угодно, лишь бы не отнимать у Томаса жизнь. У инженера оставались всего два вопроса. — Зачем ты мне об этом говоришь? — Всё очень просто, Томас, — начал Страж, — Я понимаю куда вы попали и хочу хоть как-то помочь. После ее смерти я…       Мортимер неожиданно прервал себя, будто бы жалея о сказанном. Причина такого действия была непонятна Томасу. — А вторая причина это то, что вы для многих из нас стали отдушиной, которой можно обо всем рассказать. Вам банально не поверят из-за слухов, если вы кому-нибудь расскажете. Так что многие из нас в безопасности, благодаря вам.       Томас сглотнул. Лишь последнее для него было правдой. На его обрыв фразы он не обратил внимания. — Тогда зачем тебе спрашивать меня, если ты мог просто пытать меня? — А вот тут Томас уже другое обстоятельство, — неспеша ответил Мортимер, — Мне ваш Генри показался не совсем нормальным. Да и Капитан его заприметил… — Ваш? — переспросил инженер. — Ну да, — коротко ответил Страж, — Для меня он тот еще подонок после ваших слов. — Что еще раз? — не веря, спросил Томас. — А вы не знали? — с сожалением спросил Мортимер, — Он многим рассказывал свою биографию. Сын слуги, отец священник, батя маляр, папка еврей… Много чего он придумал для разных людей. А в итоге…       Мортимер развел руками по всей маленькой комнате, будто бы у нее не было стен. — Почти все, кому он рассказал о своем прошлом, в этом здании.       Томас не мог поверить в эти слова. Он, хоть и имел не самые лучшие мысли о Генри, но никогда не думал, что тот является... Чем он, собственно, является? Зачем ему скрывать свое прошлое? Чтобы просто... Использовать людей как новобранцев в тяжелом сражении...       Томас начал трястись от злобы на человека, который в этом мире казался последней надеждой. Все это было просто фасадом. Многое начало складываться в цельную картину, если предположить, что Мортимер говорил правду. Все странные вопросы и жесты были направлены именно на Генри, ни на кого другого. Все эти отступления... Он просто пытался подойти к вопросу с более приятной позиции. По крайней мере, так подумал Томас.       Странная волна чувств захлестнула инженера. Это было далеко не обжигающее все нутро чувство, нет. Они были... Теплыми? Будто все тревоги Томаса оказалось бессмысленным, и он сделал правильный выбор. Это было похоже на облегчение. — А, и ещё, вам скоро их принесут, — сказал Мортимер, открывая дверь, — Будьте счастлив, Томас, и… Постарайтесь идти вперед без них. Будет больно всю жизнь, но так они наконец получат покой.       После этого Мортимер вышел, с огромным хлопком закрывая дверь, оставляя Томаса в догадках в практически темной комнате.