Павлина быстро побросала в корзину пироги, затем, подумав с минуту, добавила еще моченых яблок, прикрыла все это богатство платком и принялась развязывать передник. Накинув на плечи шаль и подхватив корзинку с гостинцами, она поспешила наверх, в панские покои. Нужно было сказаться хозяйке, чтобы та отпустила ее на пару часов.
Сегодня у Павлины с самого утра сердце было не на месте. Во-первых, Катерина давненько не давала о себе знать; несколько дней тому назад они поругались с Григорием Петровичем, и Павлина сбилась с ног, пытаясь заставить пана взяться за ум и не изводить ту, кого он и так уж окончательно погубил. Григорий же Петрович на это отвечал, что они сами во всем разберутся, пусть Павла не лезет туда, куда ее не просят.
Павлине оставалось лишь молча вздыхать: кто она в конце концов такая, чтобы перечить хозяину. Она лишь надеялась, что милые бранятся — только тешатся, и очень скоро Григорий Петрович перестанет дуться на Катю, что бы она там ни натворила. Ну, а во-вторых, время-то идет, скоро уж подойдет Катрусе срок рожать. Надобно будет помочь ей… Хотя, конечно, при ней сейчас неотлучно находится ее горничная, которую уступил ей доктор, но все равно Павлине было бы куда спокойнее, кабы она была рядом. Она не раз уж подумывала о том, чтобы на время перевезти свою мать жить к Катрусе. По крайней мере до тех пор, пока та не разрешится от бремени. Что будет дальше, Павлина не знала, оставалось надеяться, что Григорий Петрович не бросит свое дитя.
И что же все-таки случилось? Вчера вечером хозяева вернулись от Лидии Ивановны и тут же разошлись все по своим комнатам. Никто не захотел выпить чаю перед сном, а хозяйки, что Наталья Александровна, что Лариса Викторовна напрочь позабыли отдать Павлине распоряжение по поводу завтрака и сегодняшнего обеда.
С утра пораньше Петр Иванович с Ларисой Викторовной уехали, что было совсем уж удивительно. Обычно поутру, аккурат после завтрака, пани забирала детей и шла с ними гулять, Петр Иванович в это время занимался делами поместья, а Наталья Александровна с Григорием Петровичем еще изволили почивать. Сегодня же на прогулку с юным панычом отправилась Галька, за Еленой Григорьевной присматривала Ярослава, Наталья Александровна заперлась у себя в спальне и попросила ее не беспокоить, а Григорий Петрович, выпив две чашки кофе, уехал на прогулку верхом. Долго он, впрочем, гулять не стал, вернулся домой и выразил желание срочно поговорить с отцом. Марко ему ответил, что Петр Иванович уехал в Нежин вместе с Ларисой Викторовной, и Григорий Петрович, услышав его слова, почему-то побледнел, как полотно. Он тотчас же велел заложить коляску и умчался, ни слова никому не сказав. Чуть только он уехал, вернулись Петр Иванович с супругой и вновь заперлись в кабинете. Павлина, сразу же скумекала, что случилось неладное, и связано это с Григорием, а значит, и с Катрусей. С трудом поборов искушение подслушать разговор хозяев, Павлина собрала гостинцы и решила: надо ехать в Нежин. По крайней мере она проведает свою милую Катрусю, а то как-то тоскливо и муторно на душе.
Хозяйку Павлина нашла в детской: Лариса Викторовна нянчилась с Еленочкой. Левушка же только-только уснул, а Галина сидела подле его колыбельки и вышивала.
— Простите, пани, — поклонилась Павлина, — мне бы надо… В общем, попросить я хотела. Отпустите меня сейчас в село, мать у меня это… хворает шибко.
— Что-нибудь серьезное, не дай бог? — встревожилась Лариса Викторовна. Она передала Еленочку кормилице, и малышка тут же принялась плакать. Ярослава, покачав головой, принялась укачивать девочку, напевая ей при этом веселую песенку. Галина тем временем, оторвавшись от рукоделия, шикнула на Ярославу, дескать, разбудят сейчас Льва Петровича, хорошо ли это будет? В ответ Ярослава досадливо поморщилась и проворчала, что девочка слишком уж беспокойная, после чего она подхватила ее поудобнее на руки и вышла за дверь.
Лариса Викторовна поднялась, поправила полог кроватки сына и сделала Павлине знак рукой, чтобы та шла за ней. Павлина покорно направилась вслед за хозяйкой в ее комнату.
— Так что стряслось, Павлина? — спросила Лариса Викторовна.
— Да вот, пани, спина у нее, у матери моей, стало быть, болит. Прям аж разогнуться она не может, бедная, так я бы проведала ее, дров ей помогла бы принести.
— Может, доктора пригласить?
— Да нет, пани, не стоит беспокойства. Ведь мать-то у меня — знахарка, она и сама знает, какую травку попить, чтоб попустило. Просто сейчас надобно помочь ей.
— Что ж, — пожала плечами Лариса Викторовна, — ступай. Только насчет ужина проверь, чтобы все готово было и подали без опозданий. Петр Иванович не любит, когда с трапезой запаздывают.
— Все исполню как должно, — расплылась в улыбке Павлина. — Дарка с Орысей присмотрят за всем, и ужин подадут вовремя.
— Ступай! — махнула рукой Лариса Викторовна.
Вздохнув с облегчением, Павлина поспешила к двери, и уже на пороге Лариса Викторовна вновь окликнула ее:
— Павлина!
Она обернулась и замерла, глядя на хозяйку.
— Скажи, — чуть прищурившись, спросила Лариса Викторовна, — а ты давно встречалась с Катериной?
— Какой Катериной? — переспросила Павлина.
— Ну, той девушкой, которую в свое время привечала покойная Анна Львовна. Петр Иванович потом дал ей вольную. Ты ведь заботилась о ней, и она, насколько я помню, любила тебя.
— Ах, так вы о Катре! — сердце у Павлины колотилось так, что чуть только из груди не выскочило. Почему пани вдруг заговорила о Кате, неужели что-то узнала? Не дай-то господи!
Всю дорогу Павлина терзалась от дурных предчувствий, от которых не было никакой возможности отделаться. Она, что называется, нутром чувствовала: быть беде! Лишь бы только с Катрусенькой и ее дитятком ничего не случилось, твердила про себя Павлина.
Катя открыла ей дверь сразу же, стоило только ступить на порог, словно поджидала прихода Павлины.
— Павлусенька! — кинулась ей на шею Катерина. — Как же хорошо, что ты пришла!
— Что с тобою, дитятко мое? — спросила Павлина, ласково гладя Катерину по голове.
— Ах, Павлуся, тут такое!.. — Катерина провела ее в комнату и усадила в кресло.
— Что опять стряслось, — допытывалась Павлина, — опять с Гришкой поссорились? То-то он сегодня с утра умчался неизвестно куда. А пан из-за того чернее тучи ходит, на всех, кто под руку попадется, злость срывает. Ну, ты ж его знаешь!
— Он все узнал, Павлусенька! — всплеснула руками Катя. — Просто ума не приложу, кто бы мог проболтаться, а самое главное, что же теперь делать!
— Кто узнал? — ахнула Павлина. — Петро Иванович?
Катя обреченно кивнула:
— Он был здесь. Вместе с Ларисой Викторовной.
— И что он тебе сделал? — быстро спросила Павлина. Она слишком хорошо знала нрав своего хозяина, и потому понимала: от него можно ожидать чего угодно.
— Ничего, — пожала плечами Катерина, — ругал меня и Гришу, дескать, мы «стыд потеряли». Будто сам он святой, — презрительно добавила она, — и никогда не изменял законной жене.
— В чужом глазу соринку видим, — вздохнула Павлина, — а в своем-то и бревна замечать не хотим.
— Вот я так им с Ларисой Викторовной и сказала, — отозвалась Катерина. — А еще призналась, что люблю Гришу и жду от него ребенка!
— А он? — быстро перекрестившись, Павлина уставилась на Катерину так, будто она сказала несусветную глупость.
— Он — ничего. Поглядел на меня так, будто я жаба какая да и уехал.
— Ох господи, господи! — запричитала Павлина. — Вот чуяло мое сердце: добром все это не кончится.
— Понимаю, — отозвалась Катерина, — что положение мое незавидное. Я давно это поняла, мамуся-Павлуся. Но терять мне нечего уже, так что я решила, что за любовь свою бороться надобно. Поэтому так просто от Григория я не отсуплюсь. Мой сын имеет полное право знать, кто его отец!
— Катя! — Григорий Петрович влетел в комнату, точно вихрь. Катерина с Павлиной даже вздрогнули от неожиданности.
— Гришенька! — просияла Катерина и крепко обняла своего возлюбленного.
— А ты здесь что делаешь? — отстранившись от Катерины, спросил Григорий у Павлины.
— Проведать Катрю нашу зашла, — отозвалась Павлина. — Давненько уже ее не видала.
— Впрочем, — махнул рукой Григорий, — так даже лучше. Поможешь Катерине собраться.
— Куда? — хором воскликнули Катерина с Павлиной.
— Мы с тобой уезжаем для начала в Петербург. А там уж… подумаем, куда податься: в Париж или еще куда-нибудь.
— Когда же ехать? — почему-то шепотом спросила у него Катерина.
— Как можно скорее! — воскликнул Григорий. — На днях. Завтра я… так скажем, попытаюсь достать денег и тогда подам тебе весточку. Будь наготове, Катенька, вот увидишь, мы с тобой и нашим малышом заживем одной дружной семьей. А все остальное — оставим в прошлом! Ты мне веришь? — пылко воскликнул он и крепко обнял Катерину.
— Да, — кивнув, прошептала она, — да, верю!
Павлина, молча наблюдавшая эту сцену, лишь неодобрительно поджала губы и покачала головой.
***
Лариса поцеловала сына, наказала Галине следить за Левушкой и сразу же дать ей знать, ежели его что-нибудь будет беспокоить. После чего она спустилась вниз и заглянула на кухню. Близилось время ужина, но в Червинке все точно вымерли. Петр Иванович, судя по всему, распекал управляющего за какие-то проступки, Лариса, проходя мимо кабинета мужа, прекрасно слышала, как он грозился выставить провинившегося в чем-то Якова «к чёртовой бабушке», а Яков умолял пана простить его, поскольку «бес попутал». Лариса укоризненно вздохнула: что там, интересно, натворил Яков, хорошо бы ничего серьезного, не хватало им только лишних проблем. Хватит уж и того, что есть.
На кухне обнаружились лишь Орыся с Дариной да еще одна дворовая девка, которая старательно вычищала золу из печки. Орыся же тем временем чистила овощи, а Дарина не спеша перебирала фасоль.
— Ой, пани! — увидев Ларису, Дарина вскочила и тут же поклонилась. — Мы вот тут… ужин готовим. Вам что-нибудь угодно?
— Павлина еще не вернулась?
— Так она, пани, — отозвалась Орыся, — сказала, что ближе к ночи только придет. Там мать ее, кажется, хворает сильно. Но вы не извольте беспокоиться, мы с Даркой ужин справим, не впервой!
— Ясно… Дай-ка мне воды, Дарина, — попросила Лариса. — Сколько еще вам нужно времени? — спросила она, взяв поданный ей стакан.
— Через час управимся, — улыбнулась Орыся.
— Прекрасно, — Лариса отпила несколько глотков воды и поставила стакан обратно на стол, — тогда сразу же и накрывайте. Надеюсь, Наталья Александровна с Григорием Петровичем к тому времени вернутся.
Лариса вернулась в гостиную, подошла к окну и прижала ладони к вискам: у нее начала болеть голова. И почему только неприятности так сыпятся на них? То, что случилось с Григорием Петровичем, непременно вызовет скандал на всю округу. Рано или поздно все прознают, что молодой пан Червинский завел любовницу, да к тому же свою бывшую крепостную.
Лариса вздохнула: она вспомнила вдруг, как Григорий Петрович поначалу только и делал, что цеплялся к своему отцу, говорил, что Петр Иванович «позорит род Червинских», потому что решил жениться на Ларисе.
— Вы бы сударыня, — заявил он ей один раз, — могли бы повлиять на него, раз он сам не понимает!
Она ответила тогда, что Петр Иванович, во-первых, взрослый человек, и потому сам будет решать, как жить. Да и она сама не намерена была от него отказываться, потому что попросту не смогла бы.
***
На свадьбу Петр Иванович пригласил нескольких соседей, с которыми вел торговые дела, но приехать смогли лишь Александр Васильевич и Николай Александрович Дорошенко. Да и те чуть было не опоздали к венчанию, поскольку их задержали какие-то «непредвиденные обстоятельства». Потом уже выяснилось, что Николай Александрович накануне чуть не всю ночь убеждал отца, что не след выказывать Петру Ивановичу свое пренебрежение, поскольку это будет явно против их давней дружбы и крепкого делового сотрудничества. Сам же пан Дорошенко намеревался проигнорировать торжество, он полагал, что Петр Иванович «слишком поторопился», и следовало все же дождаться конца траура.
— Так вам и надо, папенька! — злорадно проговорил Григорий Петрович. — Я вас предупреждал, что вас здесь не поймут, а вашу актрису попросту не примут!
— Помолчи-ка ты, щенок! — вышел из себя Петр Иванович, и Ларисе стоило немалых трудов успокоить его, хотя у нее у самой, честно признаться, глаза были на мокром месте.
— Я знала, — сказала она, с грустью глядя на Петра Ивановича, — что так и будет. Видите, Петр Иванович, меня никогда в здешнем обществе не примут. Они думают, я заняла место вашей жены и потому…
— Хватит, — перебил он ее, — не желаю больше слушать эти глупости! Пусть они все подавятся своей спесью и полопаются от злости! — хмыкнул он, обнимая и целуя Ларису. — Мы с тобой вместе, и это главное. Вот увидишь, у нас с тобой будет самая замечательная и самая веселая свадьба!
Когда они вернулись после венчания в Червинку, то Лариса с удивлением увидела в бальной зале чуть не всю труппу нежинского театра во главе с мадам Канатоходовой. Директор театра сердечно поздравил Петра Ивановича и Ларису, преподнес им в подарок чайный сервиз с изображением древнегреческих богов и богинь. Актеры принесли Ларисе цветы, заметив, что отныне она станет играть лучшую и самую значимую роль — жены, матери и хозяйки. А мадам Канатоходова обняла Ларису, пожелала ей счастья и наказала Петру Ивановичу беречь свою жену.
— Поверьте, пан Червинский, вам с женой очень повезло! — сказала она.
— Ну, это я давно уж понял! — довольно улыбнулся Петр Иванович.
После праздничного ужина директор театра заявил, что у него есть еще подарок для молодых, и артисты прямо там, в бальной зале показали несколько сцен из пьесы «Образумленная злая жена».
— Это было великолепно! — сказала Лариса мужу уже после того, как торжество окончилось, и они остались одни.
— Я для тебя готов с неба луну и солнце достать, — улыбнулся Петр Иванович, и Лариса, рассмеявшись, принялась жарко целовать его.
Это потом уже, после возвращения из Парижа, отношение общества к повторному браку Петра Ивановича изменилось. Соседи вновь, как ни в чем ни бывало, ездили к нему с визитами, принимали супругов Червинских у себя, и все шло просто превосходно. Прошло время, справедливо решила Лариса, вот страсти и улеглись. А теперь — извольте видеть — новый скандал!..
***
— О чем задумалась моя красавица? — Лариса не заметила, как Петр Иванович вошел в гостиную. Он сел рядом с ней и ласково поцеловал сначала в щеку, а затем — в шею.
— О нас с тобой, — улыбнулась Лариса, отвечая при этом на его поцелуи. — Ну и вообще… обо всем.
— Обо всем, — усмехнулся Петр Иванович, — ты, Лариса, лучше не думай! Я хочу сказать, что не стоит слишком уж к сердцу все принимать. Обойдется, глядишь, как-нибудь.
Лариса улыбнулась и положила голову мужу на плечо:
— Лишь бы вы сами последовали своему совету, Петр Иванович, и не терзались понапрасну. Что там натворил ваш управляющий? — спросила она, меняя тему разговора.
— Спустя рукава работает, — буркнул Петр Иванович. — Или того хуже: обмануть меня решил и на сторону излишки урожая сбывает. Но ничего, — воскликнул он, — я дознаюсь, можешь не сомневаться! И тогда — горе ему, помяни мое слово. Но, — тут же спохватился он, — на сегодня довольно! Не хочу больше говорить о делах. Что там у нас с ужином?
— Скоро уже будет готов, — отозвалась Лариса.
— А где ж Гришка-то с Натальей Александровной? — спросил Петр Иванович.
Лариса в ответ лишь развела руками:
— Честно признаться, меня уже начинает беспокоить столь долгое отсутствие. С утра ведь уехали.
— Пани, пани! — в гостиную вбежала запыхавшаяся Ярослава. — Петр Иванович, — воскликнула она, заметив хозяина, — Лариса Викторовна, там с Еленой Григорьевной очень плохо! Вновь она вся горит, бедняжка, задыхается!
— Господи! — хором воскликнули Петр Иванович с Ларисой и тут же поспешили в детскую.
***
Алексей уже битый час ходил улицам Нежина и все никак не мог решиться. Он специально сегодня сказал матери, что у него срочные дела с подрядчиком с сахарного завода, и потому к ужину Алексея можно не ждать. На самом же деле все дела с подрядчиком управляющий Косачай Тарас уладил еще третьего дня, а в Нежин Алексей приехал исключительно из-за Катерины. Он напрочь потерял покой, стоило ему только увидеть милую Китти на приеме у Лидии Шефер. Будто прошлое вернулось, подумал он: вот они с Китти только-только познакомились, и впереди у них еще так много счастливых минут! Он все чаще думал о том, что совершил жестокую ошибку, когда отказался от Катерины. Нельзя было идти на поводу у предрассудков и глупых пересудов местных кумушек.
Помнится, именно об этом ему некогда толковал Николя, а он не желал слушать. Не хотел огорчать свою маменьку…
Теперь же Алексей твердо знал одно: если бы повернуть время вспять, то он поступил бы иначе. Следом же непременно возникала у него в голове и другая мысль: а может быть, еще не слишком поздно. И он еще успеет все вернуть назад. Кто знает, вдруг счастье еще улыбнется им с Китти.
Попытка не пытка, — сказал он себе и решительно зашагал вдоль по улице.
К счастью Алексею удалось разузнать, где теперь квартирует его милая и незабвенная Катерина Степановна Вербицкая. Сейчас Алексея от нее отделяет какая-нибудь добрая сотня шагов. Значит, нужно отбросить все сомнения и идти только вперед — навстречу своему счастью!
